Максим Лидов. Подсказки

Максим Лидов
Подсказки
 
Предисловие:
 Это история про одного парня с блокнотом. События рассказываются от первого лица. Главного героя постоянно посещают мучительные мысли, которые он записывает.


   Вы можете и дальше оставаться королями планеты, или даже солнечной системы. А мне гораздо более по душе быть законченным психом.
Сейчас пять часов утра, начинается рассвет. Я стою на балконе, курю. У меня есть блокнот, в него я записываю подсказки, которые я ловлю в воздухе. Не только подсказки приходят в мою голову, без стука. Приходят так же и необычные мысли, необычные слова, что-то вроде посланий из космоса. Первой из них была подсказка, как раз таки связанная с этим балконом, на котором я сейчас. В зависимости от того, через какое плечо я повернусь, выходя с балкона, будут зависеть обстоятельства в дальнейшем. Друзья считали меня шизофреником, поэтому и перестали со мной общаться, по очевидным причинам. Все эти подсказки звучат как бред , но я научился управлять своей жизнью. Свой блокнот я ношу с собой всегда, потому что эти подсказки я могу очень быстро забыть.
Начинается день. Я очень мало сплю, возможно поэтому и происходит вся эта анархия в моей голове.
"Анархия в голове предотвращает анархию в жизни", - так сказал один парень в моём сне. На его лице не было кожи, руки были истерзаны . Он выглядел так, словно его истерзала стая гиен, после чего ему удалось выбраться. Кто же он, этот человек?
Я проснулся в этот момент, достал свой блокнот из-под подушки. Подсказки в моей голове объясняли это тем, что это моё отражение души. Как душа может отражаться, если её нет? Или есть? Я записал это всё, после чего нервно закурил сигарету. Мой блокнот редко приносит мне пользу, т.к. я только записываю туда, а не пользуюсь наставлениями голосов в моей голове. Но иногда они помогают. Чаще всего подсказки приходят в тёмное время суток, за что я и люблю ночь.
Я собираюсь выйти на улицу, сегодня хорошая погода. Надеваю: белые, новые шорты; солнцезащитные очки; панаму; электронные часы; серую майку с прожжёным следом от сигареты сбоку. Я тогда сильно нервничал, у меня тряслись руки и я прожёг эту майку. Жалко, ну да плевать. Ничто не вечно, как говорится. Как, собственно, и мы с вами. Ещё на моей руке красуются хорошие электронные часы, они всегда показывают точное время.
 И вот я выхожу на улицу, сажусь на скамейку и начинаю курить. Передо мной такая обстановка: радостные дети качаются на качелях; ворчливые бабушки сидят на скамейке, слева от них. Солнце смотрит на меня, прямо в глубь сознания. У одной из бабушек красивая, серебристая трость, которой она стучит по скамейке. В моей голове начинается отсчёт стуков, наносимых о скамью. Один...Два...Три...Четыре...Пять... Она останавливается, чешет свой подбородок, продолжает. Шесть...Семь... Бабушка  сильно стукает о скамью: "ВОСЕМЬ". Дело доходит до двадцать седьмого стука, после чего она останавливается, опирает трость на скамью, а ребёнок на качели начинает заунывно реветь.
"Двадцать семь", - шепнул я сам себе. Что может означать это число?
Я докуриваю сигарету, кидаю в урну и направляюсь обратно домой. На сегодня для меня хватит солнечного света. Дома у меня чёрные жалюзи, которые задвинуты как днём, так и ночью. Я задвигаю жалюзи, и, в надежде вздремнуть, ложусь на кровать. Надеюсь увидеть ещё раз того парня во сне.
Прошло три часа, и я проснулся. Во сне я ничего не увидел интересного, только эти бесконечные здания и лабиринты, которые снятся мне уже около десяти лет. Встаю с кровати, запинаюсь о тумбочку и начинаю ворчать, как дед. Или как та ворчунья, что стучала о скамью. Кстати, эта мысль так и не выходит из моей головы.
Я иду на свой любимый балкон, отодвигаю жалюзи. Закуриваю сигарету и смотрю на проезжающие мимо машины. Пять, восемь и двадцать семь. Эти числа я уже готов бы обвести красным маркером на календаре, во всех месяцах года. Но чувство такое, словно придётся обвести их чёрным. Обычный человек и смотреть бы не стал на то, как старая ворчунья стучит по скамье. Но кто сказал, что я обычный? Это не нарциссизм, а факты. Все эти подсказки вряд ли есть у каждого в голове, либо все их просто скрывают и стараются не разглашать, а пользуются ими для удобства.
Под моим окном проезжает старенькая машинка, года выпуска ещё, наверное, рождения моего прадеда. Там сидел мужчина, борода была у него длинная, с проседью. По случайности, он посмотрел в моё окно, прямо проезжая в машине на скорости не менее, чем шестьдесят километров в час. Непонятно, почудилось мне это или было наяву. Ну да ладно. Такое периодически происходит в моей жизни.
Девять часов вечера, постепенно начинает темнеть. Два моих любимых времени суток - это закат и рассвет. До утра я провожу время в попытках нарисовать того парня из сна. Мой стол усыпан попытками рисунков и пеплом. Пытался и пеплом нарисовать парня. Возможно, так долго думая об этом, я смогу снова увидеть его во сне. В шесть часов утра я ложусь на кровать, выключаю лампу и сплю.
Одиннадцать часов утра, или дня. Не разбираюсь во времени суток, отличном от закатов и рассветов. Я видел сновидение. Обстановка сна была такая: кинотеатр, показ какого-то нового фильма, но на экране был лишь чёрный фон и разноцветные блики. Словно проседь чего-то яркого на фоне огромной, чёрной дыры. Как небольшой свет в конце туннеля. Я сидел на первом ряду. На последнем ряду кто-то постоянно шерудил своими огромными ручищами, приговаривая что-то про солнечный удар. Тут же я вспомнил, что в пять лет я получил сильный солнечный удар, когда был у бабушки в гостях, в деревне. Возможно поэтому я люблю тёмное время суток, возможно поэтому подсказки появляются более изощрённо в тёмное время суток.
Чёрт, эти числа. Пять, восемь и двадцать семь. Быть может это связано с годами моей жизни? Пять лет - солнечный удар. Восемь лет. Что же было в этом возрасте? В восемь лет мне поставили диагноз - бронхиальная астма. Проявляется она в лёгкой форме, очень редкие и непродолжительные приступы удушья. Совпадение или бред сумасшедшего? Сейчас мне двадцать три, что же должно произойти в двадцать семь?
Я выкинул эти мысли из своей головы в свой блокнот. Мой блокнот - это как мусорное ведро. Или как чёрная дыра. Я не пользуюсь тем, что там находится. Только новые и новые подсказки я использую, которые ловит маяк в моей голове, по стечению обстоятельств. Я уверен, что в моей голове есть маяк. Он не выглядит, как обычный маяк. Это просто обычный нейрон в головном мозге, который делает эту работу. Я сумасшедший, но уже давно с этим смирился.
Слишком долго сидел в раздумьях. Выйду на улицу, подышу свежим воздухом. Иногда от свежего воздуха у меня кружится голова. Я не буду уточнять, как мне удаётся всё время сидеть дома, но повторюсь, что подсказки идут не просто так. В них что-то есть, есть что-то космическое. А что если подсказки я ловлю из космоса? Я слишком много думаю, хочу научиться отключать мысли на время.
Я направляюсь в магазин, хочу купить красное вино. Люблю красное, полусладкое вино. Мужчины чаще всего любят красное вино, а женщины белое. Я стою у алкогольного отдела, одна странная девушка посматривает на меня с заинтересованным видом. Купив вино, я вышел из магазина и направился домой. Подходя к дому, я услышал, как она зовёт меня. Она подошла ближе и начала со мной разговор:
-Я тоже люблю красное вино, у вас отличный вкус, - сказала она по поводу моего вина.
В итоге мы разговорились, после чего зашли ко мне. Я решил рассказать ей о подсказках, но она перебила меня рассказом о каких-то функциях, которые есть повсюду. Они же процессы. Например, тот случай со старухой и тростью был функцией, или же процессом. И то, что такие процессы есть везде, достаточно присмотреться к обстановке происходящего. Понаблюдайте за, с виду, обычными вещами. Это процессы. Это разгадка. И есть подсказки, которые помогают понять... Понять, что же скрыто за оболочкой души, например, и много другого увлекательного.
Я начинаю осознавать то, что никакой девушки нет. Я просидел два часа, разговаривая сам с собой. Но как? Я трогал её лицо, оно было необычно мягкое, но холодное. Живой труп. Мёртвый жилец. Судя по всему, я общался с глубинами своего сознания. Беру свой блокнот, записываю... Закуриваю сигарету и пытаюсь не думать  об этом.
Иногда я чувствую, как клетки мозга бесконечно переплетаются между собой, образуя бесконечные цепочки и плетения. В такие моменты лишь мурашки по коже не дают забывать о себе.
Вечер. Перед сном следует ласково погладить подушку, или же, наоборот, отпинать её ногами, чтобы приснился определённый сон. А если положить блокнот под подушку, как выпавший молочный зуб, то зубная фея не будет забирать его. Приснится некий хаос, словно кинуть все подсказки в миксер и поставить на максимум, плотно придерживая крышку миксера рукой. В моём блокноте очень много страниц исписано мыслями из космоса, на некоторых страницах можно встретить рисунки моих сновидений. О, это здание, что снится мне всю жизнь. Один парень как-то сказал, что это здание и есть я сам. Здание имеет разные формы и этажи каждый раз, одно гигантское заброшенное здание. Я постоянно в нём прячусь от кого-то, но ни единого разу не удавалось увидать там и единой живой души, кроме плачущего младенца. Похоже на тот случай со старухой и тростью, когда ребёнок сильно заплакал после двадцать седьмого стука.
Мне удавалось видеть астральные сновидения. Но их очень трудно увидеть намеренно. Сон был хорошим и добрым, пока в меня не начал лететь топор от какого-то психа. Тогда я почувствовал проникновение разумной души, сквозь астральное тело, обратно в физическое тело. Ещё я видел свои руки, они лежали на книжном столике.
Не верю в существование бога, но... Боже, эти четыре стены слишком въелись в меня. Решаю вспомнить беззаботное детство, взяв свои игрушки в виде солдатиков, с самых забытых, запылившихся полок. Наверное, забавно бы выглядело со стороны, как небритый парень двадцати трёх лет играет солдатиками, приговаривая: "Пиф! Паф! Ты убит!". Да только никто этого не увидит, да и не хотелось бы кому-то это показывать. В детстве несколько игрушек могли создать отдельный мир, либо иллюзию отдельного мира. Только посмотрите на эти имитации людей, всё как в реальной жизни. Имитации. Людей. Это не тщеславие, это правда. Я не ставлю себя выше кого-то, ведь я та ещё иммитация, только возможно не человека, а пришельца.
Солдат "А" подстреливает ногу солдату "Б", на что он и кричит: "Нет, остановись!". Кажется этот солдат в ярости, он хочет перегрызть глотку солдату "Б".
"Крики о помощи бесполезны, вокруг нет людей", - сказал солдат "А", при том, что там ещё была уйма других солдатиков. Эти солдатики не были на его стороне, просто напросто им было плевать, т.к. всем плевать на чужие страдания. Не коснулось меня, да и ладно. Солдат "А" убивает солдата "Б", переламывая ему шею. Чёрт, моя игрушка сломалась, сейчас зареву, как тот маленький ребёнок на качели.
Ночь. Я вдоволь погрузился в беззаботное детство, осталось надеть подгузник и лечь в коляску. Правда, подгузник будет маловат, да и коляска тоже. Подгузник будет также маловат, как и моя голова по соотношению с моими мыслями. Вместо коляски мои четыре стены, с оборванными обоями, с изрисованным кровью стенами. Раз в неделю я делаю маленький порез на руке, чтобы сделать пометку на стене, что я ещё жив, что я  ещё не сыграл в ящик. Обычно делаю это по понедельникам. Это как календарь, мой личный календарь. Моя комната похожа на изолятор в психбольнице. До боли в костях серое место. Если я окажусь однажды в психушке, первым делом подумаю, что я в своём уютном гнёздышке.
Решаю выйти прогуляться в ночное время суток. Это слишком отлично от дневных прогулок. Иду на свою любимую скамью, обожаю посидеть на ней и подумать. Закуриваю сигарету. Сейчас я чувствую, как мои мысли плавно распространяются в воздухе, вперемешку с табачным дымом. О да. Я чувствую себя свободным, прогуливаясь по ночным улицам. Вокруг не единой души, и только лай собак вдали отвлекает от раздумий. Лай собак идёт по нарастающей. Я смотрю на луну и понимаю - полнолуние. Сейчас что-то произойдёт? Это сновидение или реальность? Реальность. Понимаю я, ущипнув себя за руку. А у луны красивые глаза, я бы в них утонул. Мне нравится видеть её в полной мере.
Начинается небольшой дождь. Я люблю дождь лишь только тогда, когда он идёт ночью. Сидя на скамейке, а погряз в рассуждениях:
"Двадцать семь", - шепчу я себе снова. Двадцать семь. Двадцать семь... Сижу и ворчу себе под нос, не прекращая. А что, если эта год смерти? Ничего хорошего не произошло в пять и восемь лет. Как бы вы действовали, узнав, что вам осталось жить четыре года? Но ведь я не уверен в этом, однако это последнее число. Если же не смерть, то последний миг, который будет вынужден оставить чёрное пятно на моей тропе.
А луна продолжает красоваться передо мной, продолжает строить мне глазки. Игривая кокетка. Быть может, ты предложишь мне уже, наконец, пойти с тобой на бал? Она молчит, но всеми своими действиями намекает мне на то, что не против станцевать со мной вальс. Я начинаю идти вслед за луной, но эта стервочка так и продолжает от меня отдаляться.
"Не на того напала, от меня не убежишь", - улыбаясь, сказал ей я.
Я следовал за ней около полутора часов, ведь надежда умирает последней. Куда она меня завела? Здесь только лужи и слякоть. Хорошо, что начинает светлеть и дождь умолкает, это позволяет мне видеть дорогу домой. Луна уходит, не оставляя никакого следа после себя.
"Прощай, надеюсь ещё увидимся", - промолвил я ей, на прощание.
По пути домой, те самые собаки, что лаяли ночью, окружили меня со всех сторон своим присутствием и сильными возгласами. Это было что-то вроде стаи собак. Я попытался сделать ведь, что я свой и начал издавать звук, похожий на лай собак. Собаки усмирились, после чего проводили меня до дома. Кажется они приняли меня за вожака, либо просто пожалели, ведь я весь промок этой ночью.
Восемь часов утра. Я прихожу домой, весь уставший. Вот это приключение! Я вовсе не одинок. Человек, не общающийся с людьми, не всегда одинок. Та же луна составила мне компанию этой ночью. Надеюсь, теперь мы станем с ней друзьями. С солнцем у меня есть некоторые разногласия, оно испепеляет меня как снаружи, так и изнутри. А вот луна... Есть в ней что-то, что-то невероятное...
Проходит полчаса после моего возвращения с прогулки. Я крепко выжимаю свои промокшие вещи, развешиваю на сушку. Я иду на балкон, закуриваю сигарету. Оп! Ничего не предвещало этого, как в мою голову, без стука, пришло задание: мне нужно с невероятной скоростью посчитать все видимые мною столбы на улице. Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Нет, не то. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Теперь нужно удостовериться. Их действительно семь, задача выполнена. Беру блокнот и записываю эту, никому ненужную, информацию.
Не так давно на улице стало светло, а я только сейчас решаю прилечь. Большую часть времени я не вижу солнечного света. Я задвигаю свои чёрные жалюзи, палящий свет постепенно заглушается, а за ним появляется, привычный мне, тёмный комфорт. Почесав затылок, ложусь на кровать, закрываю глаза и погружаюсь в свой мир. Я вижу сновидение.
-Томми, это ты? Что ты здесь делаешь? Бегом домой, здесь тебе не место!
У меня есть воображаемый друг - это пёс по кличке Томми. Чёрный пудель, небольшого роста. Я олицетворяю его в обычной жизни, но иногда он сам появляется в моих снах.
Я нахожусь на старых развалинах. Крупномасштабное здание, кругом разрушенные стены и несколько этажей, водящих меня по кругу. Мой дружок оказался здесь. Наверное, хотел вытащить меня из этого мрачного места. Пытался его прогнать, ведь тут даже мне предстоит угроза. Пол старый, вот-вот провалится и я упаду в бездну. Крадким шагом иду, около стены пол прочнее. Я уверен, что за углом меня поджидает кто-то, этот кто-то вряд ли доброжелателен ко мне. Я прячусь, но уверен, что они идут за мной со всех сторон. На тех стенах, что ещё не развалились, находится много трещин. Не удивлюсь, что они выползут за мной изо всех щелей, одновременно.
Дыхание остановилось. Я услышал, как в соседнем помещении упал кирпич. Словно его кто-то швырнул, с надеждой разбить на атомы. Сквозь щель я смотрю в соседнее помещение: я вижу того самого парня с истерзанными руками. Но у него не руки, это ручища. Из его ручищ выступают поломанные, белые кости.
Я слышу лай моего воображаемого питомца. Томми в растерянности, собственно, как и я. Мне бы хотелось спросить этого парня про анархию в голове, про его фразу. Но кажется сейчас он был не в духе. Он швырял огромные пласты бетона во все стороны. Он останавливается, замечает меня через эту щель и пристально смотрит на меня. Хоть на его лице и не было кожи, но я сумел увидать выступающие слёзы из его тусклых глаз. Я чувствовал, что он хочет мне что-то рассказать, хочет уберечь меня от чего-то. Но он не мог говорить. Этот ужасный монстр только заунывно ревел, как младенец. Здание начинает разрушаться, парень стоит на месте, никак не реагируя на это, кроме слёз. Он протягивает мне руку, после чего пол рушится под ним и он исчезает в бездне. Там, внизу, что-то вроде чёрной дыры. Все полы начинаются рушиться. Стены, полы и потолки падают в эту пропасть, после чего я просыпаюсь.
На моём лбу холодный пот, вся подушка тоже в нём. Встаю с кровати, раздвигаю жалюзи и вижу, как солнце меняется местами с луной. Уже наступил вечер, я проспал слишком долго. Всю ночь я снова буду бодрствовать. Всю ночь я буду снова искать разгадку. Но на этот раз за луной идти не стану, уж слишком сильно она предала меня прошлой ночью. Иду к раковине, тщательно умываю лицо. Мне становится легче.
Пришло время блокнота. Я достаю из шкафа слегка надпитую бутылку красного, наливаю половину бокала и пытаюсь подробно расписать увиденное мною во сне. Вино меня успокаивает, мысли сужаются и дают мне время на отдых. Несмотря на то, что мысли сбавили обороты, воспоминания о сне стали более чёткими и плотно засели мне в голову, что позволило мне в полной мере перенести сон на бумагу. Я надеюсь, что никогда не потеряю свой блокнот, ведь в нём множество моих личных головоломок, которые мне предстоит ещё разгадывать довольно-таки продолжительное время.
Через три недели у меня день рождения. На время эти трёх недель мне перестают сниться сны, я мало ем и сплю. Сплю около трёх часов в сутки, а ем один раз в день, или же вообще не ем. За эти три недели немного истощал, появились впалости под глазами. Вот и мой день рождения, мне исполняется двадцать четыре года. Следуя подсказке с числами, или же процессу, мне остаётся ровно три года до какого-то значительного происшествия. Хотелось бы начать размеренно жить всё это время, съездить к своим родителям. Мои родители живут в Польше, в самой столице страны - Варшаве. Четыре года назад они перелетели туда жить, с тех пор я их не видел. Они полетели туда, потому что отцу нужно было из-за договора, связанного с работой. В итоге, решили остаться там, вернулись за вещами и уехали обратно. Надеюсь, что у них всё хорошо. Постараюсь навестить их в этом году.
Я сижу на стуле и протираю дыру в стене своими глазами. Какие интересные стены, оборванные обои и следы моей крови. Время сделать пометку на стене. Беру нож, аккуратно режу ладонь и размазываю по стене. Гладко, сверху вниз, распространяются жирные кровяные полосы. Я ловлю наслаждение от этого. На полу моём много пепла, окурков и пустых бутылок от вина. Если я всё это уберу, то энергетика пропадёт. Так я себе говорю, чтобы не пришлось убираться.
Пожалуй, съезжу на этой неделе к родителям, хочется развеяться. Уже купил себе билет на пятницу, семь часов вечера. Сегодня понедельник. Выйду-ка на улицу, прогуляюсь немного.
Один парень спросил у меня, который сейчас час. Я растерялся, сказав, что ещё слишком рано. Он, не поняв, ушёл далее, своей дорогой. Взгляд у него был такой, будто я сумасшедший. Томми, мой пёс, вышел со мной на прогулку. Ох, ну и любит же он облаять чужих собак. Правда, они его даже не видят.
Пятница, шесть часов вечера. Я в аэропорту, жду свой рейс. Собрал сумку, взял необходимое: сменная одежда, еда, пачка сигарет. Блокнот и ручка в левом кармане куртки. Сделаю неожиданный приезд, никого не предупреждал. Надеюсь, они будут в восторге. Мой внешний вид, возможно, слегка заставит их задаться вопросом. Круги под глазами, впалые щёки и небритость.
Аэропорт. Вокруг ходит меня двигается большая концентрация серых масс. Я будто читаю их мысли. Тот пожилой человек, слева от меня, очень волнуется о перелёте. Надеется, что самолёт не разобьётся и совершит хорошую посадку. Молодая женщина, справа от меня, плачет. Видимо, она будет скучать по своему мужу, которому предстоит на долгое время улететь. Сзади меня много людей с задумчивым видом. Им на всё наплевать, лишь бы поскорее улететь. В центре событий нахожусь я. Кажется, я единственный, кто наблюдает за всеми вами. Аэропорт очень интересное место, мне нравится наблюдать за вашими эмоциями. Увидите ли вы эмоцию мою? Эта эмоция, с одной стороны - заинтересованность, с другой - безразличие.
Шесть часов, сорок пять минут. Начинается посадка на рейс в Варшаву. Люди толкаются без очереди в самолёт. Проверяющий ошарашен. Ну что за некультурное поведение. В итоге, захожу последним в самолёт. Проверяющий попросил показать билет и сказал, что я единственный, кто подошёл нормально ко входу. Мне не пришлось сдавать сумку в багаж, так как это небольшой рюкзак с принадлежностями. Я нахожу своё место, присаживаюсь и жду начала полёта.
Семь часов. Самолёт двигается, полёт начинается. Многие нервничают, но я испытываю приятное ощущение, словно я и есть этот самолёт. Откидываю голову на спинку сидения и закрываю глаза. Мы поднимаемся вверх, набираем обороты. Я чувствую, как и я набираю обороты. Когда я открыл глаза, мы уже парили над облаками. Я тоже парил над облаками. Как прекрасно, что досталось место у окна. Красивые хлопья облаков... Чувствую себя птицей. До этого я никогда не летал на самолёте. Почему все нервничают? Это ведь так прекрасно, мы покоряем небеса! Мой пёс тут как тут, оказался у меня на руках. Он может быть со мной, а может и не быть. Крепко спит на моих руках. Тоже начинаю засыпать...
Стюардессы бьют тревогу. Пилот разговаривает с нами по микрофону, просит не нервничать. Самолёт шатается, неужели это конец? Люди в панике, один псих подбежал ко мне, схватил за воротник и начал трясти.
"Мы в полном дерьме, мы не выживем!"- кричал он на меня.
Я открыл глаза. Чёрт, это был всего лишь сон. Вокруг всё также сидят люди. Некоторые беспокоятся, некоторые действительно омрачены, а другие просто сладко заснули. За время сна мы пролетели целый час нашего пути. Нужно что-нибудь съесть. Достаю пару яблок из рюкзака.
Я достаю свой блокнот и ручку из левого кармана. Время порисовать. Моим рисунком получаются несколько скелетов, улетающих на воздушных шарах. Далее рисую жирафов, порхающих над облаками. Их шеи могут доставать теперь ещё выше, чем обычно. Я дарю им надежду испытать до конца своё любопытство. Главное, не упадите вниз. Там, внизу, очень много проблем. И если падаешь, то важно не разбиться насмерть.
Женщина, сидящая рядом со мной, поинтересовалась моими рисунками. Попросила нарисовать ей что-нибудь. Я не привык к такому, когда меня о чём-то просят. Заволновался. Нарисовал ей одинокого кита, посередине моря. После чего закрыл блокнот и положил обратно в карман.
Этим самолётом управляют люди, сидящие в нём. Пилот - это глаза самолёта. А люди - извилины. Стюардессы - это кровь, пульсирующая по самолёту. Они носят шампанское пассажирам и различные салаты. Я попросил бокал шампанского. Медленно попивая его, я продолжал парить над облаками. Какие же красивые облака. Пожалуй, нарисую их. Рисунок получился таким: внизу листа находятся душистые облака, посередине пархает самолёт, а сверху неизведанное пространство. Тарелки нло и огромное, сморщенное лицо пришельца, наблюдающее за происходящим. Кажется, что мой блокнот никогда не кончится. В нём ещё довольно много свободных страниц, которые будут заполнены в темпе происходящего.
Уже двадцать четыре года я просто напросто смотрю, как мимо меня протекает жизнь. Насыщенная или скучная, красочная или серая. У всех разная, а у меня просто должность наблюдателя. Ведь, определённо, у большинства людей есть своя цель в этом мире. А я - это просто глазные яблоки, витающие в облаках.
Пилот объявляет нам, что скоро начнётся посадка. Мы в Варшаве. Это красиво: мы пронзаем облака и приземляемся. Мне нравится это ощущение. Точно также, как и взлёт. Мысли в голове отключаются и я чувствую себя птицей. Другие пассажиры, скорее всего, этого не чувствуют. Самолёт плавно скользит, постепенно приземляясь на посадочную площадку. В салоне включается свет, все начинают хлопать пилоту. Выхожу из самолёта. Перелёт подарил мне некие эмоции, взбудоражил во мне кровь
Я ни разу не был у своих родителей, но они оставили мне записку с их адресом. Вот я в аэропорту. Ищу ближайшее такси, чтобы доехать до дома родителей. Недалеко от входа в аэропорт,  я вижу парочку машин. Передаю записку водителю, после чего сажусь в машину. Водитель выглядел неопрятно, в салоне очень сильно пахло табаком. Я не совсем разбирал, что он говорит, но всю дорогу он разговаривал сам с собой, посматривая на меня и улыбаясь. Судя по всему, он рассказывал местные, польские шутки. Я просто покачивал головой, после каждой его шутки, дабы не смутить его. Он предложил мне сигарету, но я отказался. Чёрт его знает, почему он так смеётся.
Вот мы доезжаем до назначенного пункта. Долго пытался понять, что говорит водитель. Он просил расплатиться за проезд. Я забыл разменять деньги на польские, но у меня было несколько долларов. Я дал ему десять долларов, после чего вышел из машины. Водитель махнул мне рукой, и, по всей видимости, пожелал удачи, после чего уехал. Хоть и выглядел он потрёпанным, но казался приветливым и добрым. 
И вот я вижу уютный домик родителей. Весь выстроен из хорошего, красного кирпича. Прочная дверь, красивые окна с синим рамами, из которых можно любоваться на улицу. Звоню в дверь. Дверь открывает мать. Увидев меня, она стоит в ступоре несколько минут, после чего обнимает меня и начинает плакать. Кажется, она была ошарашена. Мы присаживаемся за стол. Дома имеется немало хорошего, красного и белого вина. Родители, как и я, любят хорошее вино.
"Что побудило тебя сюда приехать?", - спросила она меня.
Я рассказал ей обо всём. Как я устал от обыденности своего родного места и захотел развеяться, навестить их.  Мне стало интересно, где сейчас находится отец, после чего я спросил:
-А где сейчас папа?
Она молчит, выпивает вина, после чего отвечает мне:
-Твой отец умер в прошлом году, у него случился инфаркта миокарда.
Она опускает голову, молчит. На её глазах проглядываются слёзы, которые она упорно сдерживает. Мне стало не по себе, но сначала я не осознал всего горя. Всё это время я об этом даже и не знал. Я спросил:
-Мы можем сходить на его могилу?
-Да. Сходим завтра, сегодня уже не время.
Она показала, где я могу расположиться. В моей временной комнате обстановка такая: удобный раскладной диван; рядом с диваном стоит письменный столик, на нём я и буду делать записи в блокноте; стены выкрашены в бирюзовый цвет; справа от дивана стоит тумбочка. Эта комната не напоминает мне психбольницу, в отличие от моей привычной комнаты. Я не стал спрашивать у мамы, почему она не сообщила мне о смерти отца, и, почему она не приехала ко мне после этого. Но завтра мы сходим навестить его могилу.
Суббота подходит к концу. Мать желает мне спокойного сна и уходит в свою комнату. Я не привык спать по определённому графику, поэтому до трёх часов ночи занимаюсь своим блокнотом. Разные мысли приходят в голову. Здесь нет привычного мне балкона, выходя из которого через определённое плечо, я бы смог менять череду событий. Здесь всё по другому. Но подсказки не дают мне скучать. За ночь приходит в голову около четырёх верных подсказок, несколько мыслей, а перед глазами встают различные образы животных, которые я зарисовываю в свой блокнот. Необычный вид из окна: от начала и до конца дороги располагаются фонарные столбы, это единственное упоминание о родном месте. Вдалеке виднеются высокие дома. В три часа ночи я засыпаю.
Мать разбудила меня в восемь часов утра. Мы позавтракали. Она не любитель заниматься готовкой блюд, поэтому у нас были хлопья с молоком. Незамедлительно мы собрались и отправились навестить отца. Она довезла нас на машине. Мы находимся около входа на кладбище, оттуда уже веет гибелью. Знаете, я словно вижу, как над кладбищем колеблются все эти души умерших. Летают, словно сигаретный дым. Если присмотреться на них, то можно увидеть разные лица, с широко открытыми ртами и пристально смотрящими глазами. Мурашки по коже.
 На кладбище очень мрачная атмосфера. Мы проходим в рядах между отсеками кладбища, приближаемся к отсеку отца. Мама захватила цветы, которые лежали в машине. Мы положили цветы к другим, завядшим цветам, на его могилу. Простояв некоторое время, с наклонённой вниз головой, я заметил, как Томми справляет нужду на столб, который находился около входа в данный отсек. На этом столбе была небольшая табличка. На ней были записаны параметры размера отсека: восемь метров в длину, пять метров в ширину. Мне стало интересно, ведь эти цифры мне уже попадались. Я решил посчитать могилы. Всего в отсеке имеется двадцать семь мест, двадцать шесть из которых заняты. Могила отца является двадцать шестой. Так! Вот это уже интересно. Мама задалась вопросом, почему я так обильно рассматриваю могилы. Я ответил, что просто задумался. На самом деле, мне правда жалко отца, но ни одна слеза не выскочила из моих глаз. Возможно, я выплакал все свои слёзы в раннем детстве.
В общем, мы пробыли на кладбище около часа, мама разговаривала с ним. Она рассказывала ему, что я приехал к ним. Что я пришёл навестить его. В то время как я очень сильно задумался над этими цифрами. У меня был перебой между горем и мыслями о цифрах, я был в растерянности. Мы вернулись домой. За обедом я рассказал маме о цифрах, обо всех мыслях в голове. Разговор затянулся долгий, после чего она посоветовала забыть об этом. Кивнув головой, пообещал забыть. Я ушёл в комнату.
Мысли из головы никак не выходили, им было плевать на обещание. И я решил, что нет смысла бороться, нужно искать ответ. Я подхожу к окну, закуриваю сигарету и внимательно рассматриваю улицу. Мимо окна проезжает почтальон на стареньком велосипеде, который кладёт что-то в наш ящик. Посмотрю потом, сейчас не время. Осенний листопад очень красив. За окном вижу, как Томми "купается" в опавших листьях. Он облаял этого почтальона, на что почтальон никак не отреагировал. Это очевидно, ведь только я вижу эту славную собачку. Люблю его за то, что он всегда со мной и всегда в нужный момент не даёт мне скучать. Я кидаю ему воображаемую кость, за которой он начинает бежать. Воображаемым собакам - воображаемые кости. Томми жадно вгрызается в эту кость и несёт её ближе к окну, ко мне. Я снова кидаю эту кость, но теперь ещё дальше. И он снова приносит её мне.
"Хороший пёсик, Томми!", - говорю ему.
Вечер. Мама заносит в комнату ту самую газету, что принёс почтальон. Это прогноз погоды. Сегодня первое октября, воскресенье.

"Второе октября, понедельник. Ожидается небольшой дождь. Температура:
Утром +10. Днём +13. Вечером +9. Ночью +5.
Третье октября, вторник. Солнечно, без осадков..."

В общем, неплохая погода будет на неделе. Правда, с четверга по воскресенье ожидаются сильный ветер и заморозки. Завтра возьму велосипед и устрою себе велопрогулку под небольшим дождём.
И вот наступает утро. Как же я ненавижу просыпаться. Сон - это моя большая альтернативная реальность, которая постепенно вырисовывалась по кусочкам в течение моей жизни. Там всё проще и я привык к ней. Правда, я уже устал прятаться в этом огромном здании. И, точно также, я устал прятаться в этом огромном мире. Но я ищу разгадку. Это здание - что-то вроде инкубатора, в который помещает себя моё сознание. Сегодня во сне я пытался дойти до самого верхнего этажа здания, но так и не получилось.
Сделав все свои дела, я выхожу на улицу и сажусь за велосипед. Дорога предстоит дальняя, хочу съездить в горы и посмотреть на мир. Моя борода уже сильно отросла и я вправду похож на горного путешественника. На мне тёплая куртка, на голове чёрная шляпа, а за спиной рюкзак. Я выезжаю, за мной бежит мой пёс. Он будет сопровождать меня в моём пути. Что-то подсказывает мне, что не нужно быстро ехать. А мне и спешить то некуда. С лёгкой скоростью, спустя несколько часов, я всё ближе приближаюсь к заветным горам. Красивый вид любуется передо мной. Находясь на небольшом холме, я решаю остановиться, чтобы передохнуть, покурить и нарисовать видимый мною пейзаж. Все свои рисунки я рисую чёрной, гелевой ручкой. Это мне по нраву. Снова играю со своим псом, кидаю ему кость. Он резво бегает по холмам и отчётливо справляется с задачей. Скорее всего, этот пёс произошёл из-за сильного одиночества, которое я переживаю.
 Я вижу длинную дорогу, протекающую по холмам. Она ведёт к горам. Сейчас я завершу рисунок и отправлюсь туда. У меня ещё достаточно времени, чтобы прокатиться туда и успеть домой к закату. Внизу, у подножья горы, я насчитываю ровно двадцать семь необычайно красивых, странно изогнутых, деревьев. Возможно, так со мной играет плод моего воображения, но я всё чаще и чаще замечаю это число. Возможно, этого числа я вообще не встречал. Вероятно, что это иллюзия сознания. Но ведь, почему-то, я его всюду замечаю и это число не даёт мне покоя.
Даже облака мне видятся так, словно вырисовывают число двадцать семь, а потом далее расплываются. Пепел падает на мой блокнот, я снова вижу это число. Нервно растираю его по листку, после чего мучаюсь в непонятках. Ну да ладно, отправлюсь дальше, в горы.
Приближаясь к горам, я начинаю слышать громкий скрип, в районе заднего колеса. Останавливаюсь, чтобы проверить, что здесь не так. Чёрт, у меня сдулась шина. Этого ещё мне не хватало! Пешком до дома мой путь составит около пяти часов. Ну что же, прощайте, горы. Главное - успеть домой до заката.
И я иду дальней дорогой, оставляя за собой длинный след, заплетающегося в воздухе, сигаретного дыма. Мысли набирают широкие обороты. Приходится волочить за собой велосипед. Всю дорогу меня сопровождает пёс, который совсем не устаёт. Я иду мимо обширного озера, окружённого несколькими холмами. Около этого озера, приблизительно в тридцати метрах от меня, сидит рыбак, который наловил уже достаточно рыбы в свой мешок. Рядом с ним находилась палатка. Я решил подойти к нему, т.к. рядом с ним я наблюдал старенький велосипед. Возможно, у него есть насос для велосипедов. Я приближаюсь к нему, неторопливо, чтобы не напугать его. И вот оказываюсь прямо у него за спиной. Обращаюсь к нему:
-Эм, здравствуй, я попал в плохую ситуацию. У меня сдулась шина на велосипеде, мне бы надуть её. Я видел, что у тебя есть велосипед, можешь мне помочь?
Он сидел спиной ко мне, не собирался поворачиваться. Я представлял, что спереди увидел бы очень мрачное лицо, с огромными глазами. Но он не стал поворачиваться и сказал мне, чтобы я не прикасался к нему. Единственное, что меня обрадовало - это то, что он сказал:
-Внутри палатки, слева от входа, лежит насос. Можешь взять, но убирайся отсюда как  можно быстрее. Не пугайся внутреннего вида палатки.
Я, немного замешкавшись, начал залезать внутрь палатки. Вид ужасный: там лежала мёртвая, гниющая рыба. Её было много, особенно в конце палатки. В ней находились опарыши, это меня сильно ужаснуло. Но почему? Почему он ловит рыбу, а после просто складирует себе в палатку? Этот старик совсем свихнулся. И вот я вижу насос, после чего я быстро схватил его и выбрался из палатки.
Выбравшись из палатки, я замечаю то, что этот старик повернулся. Он переставил свой стул. Теперь он сидит и смотрит на меня. Хотя его и стариком то назвать нельзя. У него асимметричное лицо, щёки сильно исцарапаны рыболовными крючками, на одной из щёк остался крючок. Глаза у него либо полностью чёрные, либо слишком прищуренные, карие. Кажется, он что-то хочет мне сказать. Он встаёт со стула, достаёт из сумки большой крючок и надвигается в мою сторону. Я лежу на земле, упираясь локтями. Рыбак приговаривает:
-Двадцать седьмое число! Двадцать седьмое число! Двадцать седьмое число...
Он подходит всё ближе ко мне, после чего Томми сильно вгрызается ему в ногу, сбивает его с ног и превращает в пепел. Следом за ним в пепел превращается рыба, наловленная им. Удочка, стул, крючки - всё превращается в пепел, разлетается по воздуху и исчезает. Остаётся лишь палатка и велосипед около неё. В ней нет дохлой рыбы, там лишь чей-то спальник и маленькие, разбросанные вещи: компас, карта Варшавы, курительная трубка и насос для велосипедов.
Сдаётся мне, что рыбак тоже был плодом моего воображения. Ведь его уничтожил Томми, а Томми - воображаемый пёс. Главное, что с ним всё хорошо. Я кидаю псу кусок мяса, который я также вообразил, и начинаю накачивать шину на заднем колесе моего велосипеда. Интересно, кто забыл здесь все эти вещи?
После подобных видений, у меня появляется сильное желание раскинуть мозгами, взяв пистолет, или же дробовик. Через два часа станет темно, но теперь я успею добраться до дома к закату. Сажусь на землю, закуриваю сигарету и пытаюсь успокоиться. Я подробно записываю всё в свой блокнот, с некоторыми зарисовками рыбака, палатки и дохлой рыбы, увиденной мною внутри палатки. После чего отправляюсь домой, мне нужно отдохнуть. И я снова оставляю за собой следы сигаретного дыма. Они возносятся в небо, оставляя лишь мысли, видения, подсказки, процессы...
Под моросящим дождём, я еду домой. Велосипед так плавно ведёт меня по дороге. Что, если садясь на него, я становлюсь с ним одним целым? Хочу быстро разогнаться на нём и ехать, не крутя педали. Это здорово. Велосипед получается сильный вброс энергии, после чего даёт взамен свободную езду, на непродолжительное время. Томми бежит бежит за мной, еле успевая. А я чувствую себя птицей...
Я приближаюсь к дому, ставлю велосипед около двери и захожу. Прохожу на кухню, подхожу к барному шкафу и беру вино. Наливаю себе целый бокал красного и ухожу в комнату.
Инцидент с рыбаком - это начало слияния реальности со снами. Вероятно, это из-за недостатка сна. Либо у меня просто поехала крыша. Мне следует поспать, поэтому  я допью вино и прилягу.
Я лежу на кровати, уже наступила ночь. У меня не получается сомкнуть глаз. Скорее всего, у меня бессонница.  Лежу прямо, руки по швам. И так уже третий час. Дверь открывается, там стоит Томми. Но у него тело человека, покрытое шерстью, а голова пса. Он покачивает головой в разные стороны, ранее я его таким не видел. Сердцебиение учащается. Томми кидает мне кость, это очень странно с его стороны. Он просто взял кость рукой и кинул мне. Он хочет, чтобы я побежал за ней? Я поднял кость и кинул ему. Томми выходит из комнаты и исчезает. Дверь закрывается.
Далее я вижу, как Томми подошёл к окну со стороны улицы, у него в руке нож. Он изменился в моих глазах, его глаза светятся синим огнём. Он открывает окно и кидает мне нож, я не знаю, что мне делать с этим. Я беру нож и прячу от него под подушку. Томми идёт куда-то, по улице. Издалека я вижу его лишь по свету синих глаз. Не знаю, что мне делать. Проследовать за ним или же лучше остаться тут? Вдалеке неподвижно стоит Томми. Через минуту он оборачивается и светит на меня своими синими глазами. Я не могу перед этим устоять и отправляюсь за ним.
Томми своим взглядом помогает открыть мне окно, после чего я вылажу из него. Он притягивает меня к себе чем-то магическим, с чем я не могу справиться. И я иду за ним. Томми заводит меня на соседнюю улицу и начинает говорить:
-Видишь эти восемь фонарей, расположенных по всей улице?
Я киваю головой, он продолжает:
-Когда я спасал тебя от рыбака, я отобрал у него большой рыболовный крючок. Тебе нужно перерезать провода около каждого столба. Возьми крючок, он тебе поможет.
Я не знаю, как мне быть. Когда Томми получил мой отказ, он начал сильнее светить синим светом из своих глаз, после чего я уже не смог остановиться. Моё тело не слушается меня, мои руки режут провода. Надеюсь, меня не ударит током. Под управлением Томми, я быстро управился с четырьмя из этих фонарей, после чего я принялся за пятый. Он останавливает меня и говорит:
-Не трогай пятый и последний столбы. Ты ведь знаешь о тайне чисел. Пятый и восьмой трогать не стоит. С остальными расправься. И как можно быстрее!
Третье октября, вторник. Я просыпаюсь в центре дороги. Уже светлеет. Я вижу, что мною испорчены все столбы, помимо пятого и восьмого. Вокруг меня бегает, уже обычный, пёсик Томми. Он уже не тот говорящий псих с телом человека и головой пса, он просто милый и дружелюбный пёс. Но теперь я понимаю, что это всего лишь маска.
Я отправляюсь домой, где встречаю маму, которая вся на нервах. Я не знаю, как ей это объяснить и решаю рассказать всё так, как и есть. Рассказал ей про воображаемого пёсика Томми и про то, что он приходил ко мне ночью в другом обличье. На что она отвечает:
-Я не хочу тебя пугать чем-то, но ты болен. У моей знакомой есть хороший психолог, ты можешь к нему сходить и поговорить об этом.
Отлично. Теперь она думает, что я псих. Скорее всего, так и есть. Хотя я слышал, что псих никогда не признает, что он псих. В моём случае, я в обоих вариантах уверен всего на пятьдесят процентов. Записываю в блокнот все обстоятельства.
Четвёртое октября, среда. Мама отвозит меня к психологу. Я захожу к нему в кабинет. Обстановка: длинный, чёрный стол; стены с бордовыми обоями; статуэтки змей на крайних шкафах кабинета; около стола стоит трость с серебряным наконечником, в виде черепа; кожаный стул; вокруг стола бегает Томми, которого психолог не замечает. За стулом сидит этот парень, он поворачивается на стуле и начинает задавать мне вопросы. Судя по кабинету и его внешнему виду, сразу становится понятно, что он занимается этим лишь ради наживы. Он спрашивает:
-Расскажи мне о своей проблеме. Я знаю, что у тебя большие проблемы. Вокруг тебе всё кажется нереальным?
В ответ он услышал лишь молчание и позёвывания. После этого вопроса на меня смотрит Томми. Его глаза меркают зелёным светом. Начинает кружится голова. Это проходит спустя пять минут после того, как Томми исчезает.
Я не ответил ни на один его вопрос и даже не поздоровался с ним. После сеанса с моим молчанием, я незамедлительно выхожу из кабинета и говорю маме, что сеанс прошёл отлично. После чего мы отправляемся обратно домой. Смотря в окно машины, я видел, как за машиной бежит Томми. Его глаза снова зелёные, моя голова снова немного кружится и начинает подташнивать. Очень странно, ведь тогда его глаза были синими и он мог управлять мной. На этот раз лишь головокружение и тошнота. Я отвёл от него взгляд и ненавязчиво посмотрел в зеркальце машины, как вдруг увидел, что он сидит на заднем сидении. В моих глаза начинает темнеть. Кажется, я вот-вот отключусь.
Открыв глаза, я увидел, что мы уже подъехали к дому. Мама подумала, что я уснул. Вероятно, так и было. Ещё она теперь даёт мне пить какие-то странные таблетки, три раза в день. По приезду домой, мы пообедали и она дала мне несколько таблеток. Ещё осталось целая сотня таблеток, этого должно будет хватить для полного излечения. Через час меня начало клонить в сон. Мои электронные часы показывают четырнадцать часов, или же два часа дня. Я засыпаю. Очень интересно запомнить это время.
Я нахожусь в комнате, которая состоит всего из трёх стен. Комната имеет большие масштабы, в каждой стене находится дверь. Я сижу по центру комнаты. Передо мной стоит выбор, в какую из них выйти. Также есть выбор оставаться здесь, но в этой комнате очень холодно. У каждой двери лежит большая змея и возможно сейчас они пустят в меня яд. Немедленно нужно вставать - потолок начинает рушиться. Двери пронумерованы. Как оказалось, змеи не кусаются. Я решаю выйти во вторую дверь. Я ступаю вперёд и проваливаюсь. Теперь я нахожусь в квартире богатого бизнесмена. У него куча охраны, которая, судя по всему, ищут меня по его огромной квартире. Я обежал по всему его второму этажу. За это время наткнулся на: кладовую, ванную, туалет и чью-то комнату. Сейчас я в середине коридора, со всех сторон за мной гонится охрана. Я касаюсь стены и появляется дверь, я в которую я снова куда-то проваливаюсь. Я оказываюсь снова в комнате из трёх стен. Решаю выйти в первую дверь, после чего я, в отличие от прошлой, не падаю в пропасть, а лечу вверх. Первое чувство самое верное. Здесь я вижу двадцать семь облак, у каждого из которых есть своя табличка с номером. Это напоминает мне игру в классики, только придётся прыгать по облакам. Подсказка говорит, что некоторые облака могут быть пустыми и можно снова вернуться в ту комнату. Мне становится интересно, что же в конце облак. Первое облако, второе, третье, четвёртое... Далее мне что-то подсказывает, что тут снова эта игра с числами. Я перепрыгиваю пятое и восьмое облако, после чего добираюсь до двадцать пятого. Я прыгаю на двадцать шестое, после чего пробую добраться до последней точки опоры и перелетаю через двадцать седьмое. Подо мной большая бетонная плита. Вокруг летают ангелы. Ангелы ускоряются и образовывают портал из себя самих, по которому я куда-то отправляюсь. Я снова этой комнате. Кажется уже прошло довольно много времени. Комната ничуть не изменилась, но теперь на дверях нет номеров...
Я проспал до утра девятого октября, понедельник. Все эти дни мне снилась ерунда с комнатой, от которой я чуть кони не двинул. После сна я около двух часов всё записываю в блокнот, с подробностями и зарисовками. Далее я иду на кухню, где меня встречает счастливая мама и говорит, что всё никак не могла меня разбудить. Даже скорая приезжала, говорили, что пульс и дыхание есть - значит жив. Но почему-то они не подумали, что я мог бы быть в коме. Я кушаю очень плотно, так как не питался более трёх суток. Затем иду на улицу и сажусь на скамейку около нашего дома, чтобы подышать свежим воздухом.
Ко мне прибегает Томми. Его глаза совсем обычные, ничего примечательного в нём не замечаю. Быть может, я теперь здоров?
В почтовом ящике замечаю свежую газету. Это снова прогноз погоды:

"Девятое октября, понедельник. Солнечно, без осадков. Температура:
Утром +18. Днём +25. Вечером +21. Ночью +15.
Десятое октября, вторник. Солнечно, без осадков."

Отлично, эта неделя будет теплее предыдущей. Кстати, за время долгого сна, я успел проспать небольшой шторм. Было холодно. Возможно, поэтому во сне, в той комнате я чувствовал сильный холод.
Я сижу на скамейке в солнечных очках, панаме, серой майке и белых шортах. Мама передумала давать мне эти таблетки, так как это очень странно. Ведь я спал после них более трёх суток. Они не должны производить такого эффекта. Однако, я не передумал их принимать. В тайне от неё, я выкрал эти таблетки и подменил аскорбинками, после чего переложил их в подсигарник. Она не поймёт, ведь не станет их принимать. У меня осталось ещё девяносто семь таблеток. Этого хватит.  В продолжительном сне я сумею разгадать весь этот смысл. Смысл чисел.
Двенадцатого октября, в четверг, мама должна уехать в командировку на месяц, в связи со своей рабочей должностью. Весь дом она доверяет на мою ответственность и оставляет мне некоторую сумму денег на проживание. Сегодня девятое число, ещё почти трое суток. За это время я успею обдумать всё, что буду делать. А пока что немного прогуляюсь.
Я хожу туда и обратно по переулку, прямо под палящим солнцем. Кажется, у меня пропали навязчивые мысли и действия. Быть может, это временно. Либо это из-за продолжительного сна. Вокруг меня резвится Томми. Я кидаю ему кость почти на другой конец улицы и он приносит мне её обратно. Это забавно, я обожаю этого пса.
Близится вечер, а я всё ещё на прогуливаюсь около дома. Время идти домой. Меня ждёт ужин. Я прохожу на кухню и замечаю, что мама спрятала коробочку с таблетками. Хорошо, что я вовремя успел забрать их. Она приготовила спагетти, сейчас мы будем ужинать.
-Приятно аппетита, мама.
-И тебе, сынок.
После ужина я ухожу в комнату и включаю классику в стареньком магнитофоне. Закидываю ноги на стол, наслаждаюсь музыкой и смотрю в потолок. Обожаю почти все произведения Бетховена. Особенно меня удовлетворяет "Fur Elise".
Уже темнеет. За окном солнце медленно уходит и оставляет за собой красный закат после яркого дня.  С наступлением темноты я всегда начинаю чувствовать себя спокойнее и рассудительнее. Я закуриваю сигарету и смотрю в окно. Всё предельно просто, никаких странностей не замечаю. И эти столбы, которые я поломал, уже починили. А меня просто признали невменяемым и не стали заставлять платить штраф. Штраф обошёлся бы мне очень дорого, но они просто сделали первое предупреждение. Далее - дурдом.
Пожалуй, порисую что-нибудь, так как спать совсем не хочется. Достаю блокнот и ручку, начинаю рисовать Томми. Я рисую его во всех проявлениях, что я видел. А их всего три: тело человека и голова пса, синие глаза; обычный Томми, зелёные глаза; обычный Томми. Вокруг них рисую большое облако и двадцать шесть маленьких облак по бокам. Далее рисую стаю перелётных птиц, передвигающихся по порталу. Этот рисунок занимает много времени. Каждой птице я рисую свою особенность: у одной позолоченные крылья, у второй вместо крыльев сабли, у третьей алмазный клюв и так далее... Под утро я начал засыпать.
И снова это здание. Я уже научился отличать сон от реальности, поэтому я знаю, что мне нужно. Мне нужно найти того самого парня в здании. Здесь есть определённый этаж, на котором я его встречал уже два раза. Вместе с Томми, я обхожу вокруг этот этаж, но так и не нахожу его. Но на стене я нахожу железную лестницу, ведущую вверх. Находясь около неё и посмотрев вверх, можно понять, что у здания нет края. Я поднимаюсь вверх на три этажа, в то время, как Томми находит свой путь до меня. На этом этаже стены выстроены из древесины. Томми приносит мне кость, которую я ему даже не кидал. А такого ещё никогда не было. Где он мог взять её? В другом конце этажа я замечаю того парня. Вероятно, это он кинул ему кость. Но ведь Томми слушается только меня и носит только кости, брошенные мной. Парень, кажется совсем спятил. Он обливает стены какой-то жидкостью из большой канистры. Появляется запах бензина, похоже сейчас будет пожар. Здание воспламеняется, теперь здесь появилась большая задымленность. В удушье, начинаю залезать на более верхние этажи.
Я проснулся из-за того, что на моём лице лежит подушка и мне действительно нечем было дышать. Таинственным способом, её приковало к лицу во время сна. Открываю окно и набираю полные лёгкие свежего воздуха. Так стою у окна в течение десяти минут. Сейчас уже день. Мама зовёт меня обедать. И это спагетти, что остались вчера после ужина.
Сегодня десятое октября. Завтра вечером я совершу первый настоятельный эксперимент по снам. Меня влачат астральные путешествия и я уверен, что в них таится разгадка вселенной.
Смотрю на электронные часы: они показывают тринадцать часов. Или же час дня, обед. Скоро к маме должна прийти коллега по работе. Они вместе уезжают в командировку. Не хочу им мешать, поэтому прогуляюсь на велосипеде до того самого озера, где я встретил рыбака. С собой возьму литровый термос зелёного чая, который очень нравится моей маме. Когда я пью зелёный чай, то я чувствую, как внутреннее пространство заполняется им и становится более красочным.
Пойду в гараж, вытащу велосипед и помчусь к озеру. Сегодня я замечаю таинственный, розоватый окрас глаз у Томми. Быть может поэтому у меня прекрасное самочувствие. Меня ничто не беспокоит: ни головокружение, ни галлюцинации, ни тошнота. В общем счёте, я и не люблю палящий свет солнца и жару, но сегодня именно это мне приходится по душе.
Я рассекаю воздух, преодолевая пространство на велосипеде. Лёгкий, приятный ветерок дует мне прямо в лицо. Приятное сочетание жары и ветра. За мной мчится Томми. Розоватый окрас его глаз стал ещё более насыщенным. Чувствую себя уверенно и раскрепощённо. С высоко поднятой головой, двигаюсь по тропинке. Озеро не за горами, оно чуть ближе. Время освежиться. Чай ещё с вечера стоял в холодильнике, поэтому выпить его сейчас будет очень даже приятно. Да и находясь в термосе, он не сможет нагреться.
Подъехав к озеру, я сажусь около берега и ставлю велосипед. Красивая стая перелётных птиц летит клином на юг. Сейчас я нахожусь в том же месте, где ранее встретил рыбака. Но, почему-то, я не наблюдаю тут даже палатки, которая тогда единственная не превратилась в пепел. Это место имеет что-то магическое. Я бы начал практиковать здесь любой вид эзотерики. В этом озере кристально чистая вода, что не всегда свойственно для озёр. А лёгкий ветер шевелит сухие листья на деревьях, вдали, попутно обрывая их. Сегодня настолько хорошая погода, что на небе не видно и малейшего облачка. Сейчас я представляю себя ребёнком, который зимой, лёжа в снегу, рисует ангела своим телом. Так же беззаботно, лёжа на спине, любуюсь небом. Да только жаль, что снега нет. Но ведь уже середина октября и через месяц уже стоит ожидать первый снег.
В один момент, лёжа на спине, начинаю замечать, что время словно остановилось. А возможно так и есть. Солнце остановилось на одном месте, а листья деревьев больше не шевелятся. И даже маленькие волны озера, создаваемые ветром, перестали появляться. Кажется, этот момент просто напросто обязан продлиться на мгновение. Я закуриваю сигарету. Её дым - это единственное, что показывает признаки движения, помимо меня и Томми. Если же это всё и есть способность останавливать время, то я просто благодарен Господу, которого нет.
Как же прекрасно и в то же время странно быть конченым психом. Человек - глазные яблоки. Так говорят голоса в моей голове, перед сном. Если же учитывать то, что псих не может назвать себя самого психом, то я объясняю это тем, что раньше я не был таким. Это нарастание странностей было, есть и будет, с каждым днём набирая обороты, пока не достигнет пика.
А около озера всё умерло. Я это вижу так. Когда курю, то, обычно я люблю подумать о чём-то, раскидать всё по полочкам. А сейчас я просто наслаждаюсь моментом, не думая ни о чём. просто любуюсь своей новой способностью остановки время. Очевидно, что время не останавливается, просто у меня незаурядная фантазия. Хотя кто знает, ведь никто бы и не заметил остановку времени. Ведь останавливая время, я останавливаю и всё живое в этом мире. В космосе время двигается совсем по другому, быть может это и есть тому объяснение.
Прохладный ветер, медленно нарастая, снова начинает шевелить листья на деревьях. Озеро опять приобретает лёгкие морщины. Кажется, время вновь набирает обороты. Синий цвет обволакивает глаза Томми, его лапы преобразовываются в руки и ноги. Снова передо мной двухметровый пёс, с телом человека, покрытым шерстью. Решаю сесть на велосипед и помчаться наконец-таки домой, но этот чумной пёс решает всё за меня. Безумец устраивает поджёг среди всех этих деревьев, листья которых уже усохли. Несмотря на то, что я стою в стороне, жар огня я чувствую, словно стою рядом.
-Томми, пора домой. Мать уже заждалась!
Томми не волнуют мои слова. Пёс просто остервенел. Кажется, не только меня посещают безумные идеи. Что с моей панамой, какого чёрта она горит? Скидываю панаму с головы, сажусь за велосипед и оставляю этого психа наедине с собой и своими припадками. Вот и дорога домой. Но что-то здесь точно не так, мои волосы немного обгорают. Слегка обгорает майка. Этого не может быть. Вдали я всё ещё вижу пса, яростно поджигающего деревья, одно за одним. Поручни велосипеда закоптились, а ведь я просто еду на нём, ничего не трогая.
Это категорически выходит из контроля. Я перестаю справляться с управлением, после чего сильно ударяюсь головой и всем телом, упав на землю... На землю, но это в другом месте. Я больше не на дороге, по которой направлялся домой. Вокруг меня горящие деревья, а этот сукин сын смылся с места преступления. Велосипед же, необычным образом, оказался на дереве. Его поручни и вправду сильно закоптились, ещё немного сплавилось сиденье. Длинная, горящая ветка падает с соседнего дерева. И большинство этих бывших двадцати семи деревьев теперь представляют собой обугленные стволы. Восемь из них ещё сохранили вид дерева и лишь пять оставили свой нетронутый вид.
А вот и зеленоглазый Томми купается в озере. Заметив его, он заметил и меня, после чего, счастливой походкой, вышел из озера. Отряхнувшись от воды, пёс подбегает ко мне, запрыгивает мне на грудь и смотрит в глаза. Пристально, не отрывая взгляда, он совершает свой собачий гипноз. И эти зелёные глаза снова делают своё дело: тошнота, головокружение и, кажется, потеря сознания в дальнейшем. Мой взгляд плавно и навязчиво кидается из стороны в сторону, с чем я не могу справиться. В глазах темнеет. Я теряю рассудок.
Это космический шаттл, я управляю им. Судя по всему, сейчас нужно будет совершить посадку на какую-то планету. Планета выглядит подобно небесным переливам Аляски. На ней присутствуют синеватый, розоватый и зеленоватый отблески. Точно также, как и сияния Аляски. Точно также, как и все способности глаз Томми, что я видел. Вокруг шаттла я вижу сгорающее пространство. Судя по всему, мы мчимся с огромной скоростью. Именно мы, так как в кабине находятся какие-то пассажиры. Всё, что я слышу - это звук работающего на всю мощность шаттла и странные мяуканья пассажиров сзади. Хоть и скорость огромная, но приближаемся мы не так уж и быстро. В кабине управления десятки сотен кнопок и несколько рычагов. С каких это пор я обучился управлять космическим шаттлом? У меня даже на обычный автомобиль права не имеются.
Казалось бы, мы будем приближаться вечно, но через мгновение посадка осуществляется. Не знаю почему, но для посадки мне стоит зажать кнопки, которые располагаются под номерами: "А95 - В37", "А46 - В37", "А45 - В37". После чего нужно дёрнуть рычаг, рукоятка которого сделана в виде ромба, из неизвестного металла. Сделав всё, что нужно для посадки, корабль расправляет свои конечности, похожие на крылья, также состоящие из металла. Пассажиры сзади заходят в кабину, надевают на меня специализированную одежду, на лицо натягивают необычный предмет для подачи воздуха. Я и мои спутники путешествия ступаем ногами на поверхность неизведанной планеты. Далее мы видим подобие обычного автомобиля. Судя по всему, на этом транспорте можно совершать экскурсии по планете. Эти странные ребята, что находятся со мной, выглядят действительно странно: ярко-белые зубы; белые костюмы с узкими капюшонами обтягивают их головы; серые ботинки, которые имеют красные переливы в виде тонких полос; чёрные очки, похожие на частицу байкерского шлема. Вся планета издали выглядела точно также, как и вблизи. Только лишь сияния Аляски стали видны более чётко. Эти переливы преображают очень крошечные, но весьма чётко видимые, рекурсии. Поверх всего этого устиланы дороги, похоже сделанные из кирпичей. Контуры этих самых кирпичей переливаются зелёным. Вдоль дороги стоят фонари, некоторые из которых не работают. Стилистика данной планеты напоминает мне пост-киберпанк.
Эти странные ребята, похоже прибывшие из будущего, ведут меня к машине. Двери в ней откидываются вверх. Мы заходим через заднюю дверь. Я не могу шевелить руками, это безумие. Внутри очень мрачная атмосфера. Мои спутники закидывают меня на сраную кушетку и подключают какие-то приборы. Эти проклятые психи удумали проводить надо мной опыты. Они считают, что нашли объект для развлечения, но не тут-то было. С меня снимают всю спецодежду, которую сами же и напялили на меня. После чего подключают непонятные приборы. Я отрываю все провода, что подключили ко мне, после чего получаю удар по лицу. В кабине со мной стоит клетка, в которой ласкается зеленоглазый Томми. Пёс не отводит от меня взгляда, а эти ублюдки вкалывают мне сомнительный раствор. Томми двоится в моих глазах, а эти остервеневшие твари круглятся. Далее мне видна лишь темнота, а затем и вовсе пустота.
Сейчас передо мной лишь длинный, размазанный как и я, коридор. В конце небольшой свет. Я пытаюсь добежать до конца, но конец отдаляется. Скорее всего, это бесконечный коридор. Этот свет размазывается на моих глазах, после чего нарастает и становится огромным. Сейчас я слышу чей-то разговор, похоже одним из собеседников является моя мать.
-Вчера я обнаружила его спящим на углу нашей улицы. В его комнате лежал подсигарник, в котором находилось ровно семьдесят три...
Мне словно заложило уши, но я пытаюсь разобрать, что говорит мама. Далее разбираю что-то вроде:
-Эти таблетки ему прописал психолог, которого он посещал всего один раз. После первого приёма трёх таблеток наблюдался трёхдневный сон. Эти таблетки ненормально подействовали на него, после чего я изъяла их у него. Кажется, он схитрил, подменив таблетки чем-то другим, а остальные забрал себе.
Затем слышу слова её оппонента:
-Скорее всего, ваш сын употребил целых двадцать семь таблеток имипрамина. Доза не столь велика, чтобы умереть, но достаточна для состояния высокой степени бреда. У него будет проявляться долговременная амнезия. Возможно забудет, как его звали и ещё некоторые важные фрагменты.
Вот это уже интересно, потому что этого я уж точно не помню. Ведь я собирался выпить таблетки двенадцатого октября. Это невозможно, не могу поверить своим ушам. Слышу голос санитара.
-О, а вот и пациент проснулся.
Он подходит ко мне, далее задаёт вопрос:
-Парень, какое сегодня число?
-Десятое октября, вторник. Объясните мне, что за дерьмо сейчас происходит.
-Расскажи мне всё, что ты знаешь.
-Я просто вышел прогуляться на велосипеде со своим псом, решил прокатиться до озера, что находится недалеко от дома. Потом время остановилось...
Санитар просит меня замолчать и называет это всё полным бредом. Затем мать садится около меня на стул и говорит:
-Сынок, у нас вблизи не существует озёр. Ты наглотался тех таблеток, что прописал тебе психолог. Сегодня пятнадцатое октября, воскресенье. У нас в доме нет никакого пса, это было просто твоё воображение. Не делай больше глупостей...
За санитаром стоит Томми, на данный момент его глаза совсем обычные. Сильно высунув язык, пёс часто дышит, словно хочет пить.
-Но... У меня есть пёс! Его зовут Томми! А ещё его глаза приобретают различные цвета, после чего у меня теряется контроль!
Мать гладит меня по голове и говорит, что всё хорошо. Предлагает мне тарелку спагетти. Я чувствую гнев, ведь никто мне не верит.
-Видал я в аду твои спагетти! Они мне уже в горло не лезут! Что за дерьмо вы нацепили на меня?!
Я выбиваю тарелку из её рук. Резко срываю все приборы, которые на мне. После чего бью санитара в лицо:
-Я убью тебя, тварь!
На счастливую удачу ему, откуда не возьмись, появляются ещё порядка трёх санитаров. Сволочи заламывают мне руки, привязывают к кушетке и вкалывают какую-то дрянь. Вокруг меня четверо санитаров, лица которых сильно двоятся в моих глазах и снова начинается головокружение. Проклятый зеленоглазый пёс витает над санитарами, уже начинаю ненавидеть этого воображаемого "друга". Действительно странно, я только начинаю ненавидеть Томми. Всё это означает, что это лишь начало. Зелёный свет озаряет всё пространство, после чего наступает темнота.
Коридоры и лабиринты. Лабиринты и коридоры. Это то самое чёртово здание, от которого меня уже воротит. Где уже сон, где уже реальность, я снова разучился отличать это. Раньше я считал, что знаю всё, но, как оказалось, я глубоко ошибался.
Вокруг обугленные стены, которые поджигал парень в одном из моих снов. Или реальностей, точно сказать не могу. Отовсюду слышен ехидный смех санитаров. Голоса этих тварей доносятся со всех этажей здания. Сейчас я нахожусь на том этаже, где последний раз встречал парня. Тогда он устроил поджёг. Интересно, что с ним стало.
Подсказка возникает в голове. Она объясняет, что в зависимости от направления по этажам, вверх или вниз от появления в здании, будут зависеть следующие обстоятельства. В последний раз я ходил вверх, причём достаточно высоко. А так как мне нужно узнать, что же вообще со мной происходит, я поднимусь ещё на пару этажей выше, чем прежде:
"На один этаж выше: в стенах установлено два окна, подобные окнам на чердаках. В них видно лишь синее небо.
На два этажа выше: стены отсутствуют, но имеется защитная оболочка, которая не пускает наружу. Всё так же видно небо, но теперь более обширно."
Спустя пять этажей замечаю обугленное тело. Неужели это тот парень? Безумец, устроив поджёг, пытался выбраться отсюда. Ведь сдавалось мне однажды, что нельзя разрушать это здание. Поднимусь ещё выше на этаж...
А вот и мои спутники. Как же я рад вас видеть... Эти сволочи встретили меня сразу после подъёма на, возможно, последний этаж здания. Не давая права выбора, они снова ведут меня. Только уже не в машину, а, судя по всему, в тот самый шаттл. На лице у меня появляется улыбка и слегка психический смех сочится изо рта.
На данном этаже здания я не обнаружил люка, чтобы взобраться вверх. Но рядом с шаттлом было что-то вроде вылета из здания. Мы проходим в шаттл, но не улетаем. Спутники предлагают мне поесть, как они выразились, их "фирменные пончики". На вид как вполне неплохие пончики, излюбленное блюдо полицейских. На вкус тоже ничего. Пообедав, они уводят меня в кабину пилота и я зажимаю кнопки: "А37 - В95", "А37 - В46" и "А37 - В45". После чего дёргаю правый рычаг, который сделан в виде треугольника, из того же необычного металла. Это выходит, как обратный порядок кнопок для посадки корабля. И рычаг другой. Да только интересно мне, откуда я всё это знаю. Быть может, действительно в мою голову встроен маяк. Возможно, это сделали они со мной. Но, однако, быть пилотом космического шаттла довольно волнующе, это кипятит мою кровь. Полёт начинается. Один из спутников, который, судя по всему главный, говорит:
-Пристегните ремни! Да начнётся путешествие!
А я ведь знал, что это всего лишь начало. И что не видно ещё даже конца края. Такое чувство, словно мозг повернулся на семьсот двадцать градусов влево и столько же градусов на втором повороте, повороте вправо.
А пока продолжается полёт, спутники обсуждают между собой чью-то смерть. Возможно, что речь идёт о смерти какого-либо из других спутников. Их язык точно такой же, как и мой, но присутствует неисправимый акцент, который выражается в виде чего-то, похожего на эхо. Их дыхание напоминает ветер. Тот самый ветер, что приятно охлаждал меня у озера. Неужели озера действительно не существует? Пора узнать правду, задам вопрос спутникам:
-Мои дорогие спутники! Буду называть вас так. У меня есть серьёзный вопрос. Правда ли, что магического озера никогда не существовало?
-Сейчас совсем другой год. Озеро появится после сильного наводнения. Хочешь увидеть это озеро снова?
-Да, конечно.
-Ты знаешь, что нужно делать. Просто доверься самому себе...
И ведь спутник был прав. Далее следуют в ход кнопки "А50 - В50", "А51 - В50" и "С26". После чего следует дёрнуть рычаг, что находится в середине. Рычаг сделан в виде пирамиды, под которой стоит пластина из металла, схожая с алюминием. Выходит, что левый рычаг предназначен для посадки, а правый для вылета. В окне кабины начинают виднеться зелёные глаза Томми и я снова чувствую помутнение. Я теряю сознание.
Как же болят мои руки и ноги. Это единственное, что я сейчас чувствую. Постепенно пытаюсь разомкнуть глаза и вижу перед собой кучу деревьев, стоящих около холмов. Что произошло? Мучительная мысль посетила меня. Я не помню как меня зовут. И, кажется, я никогда этого не знал. Словно всю память мне отшибло, словно был удалён кусочек мозга с воспоминаниями. Лишь только озеро, деревья, старенький велосипед и дорога. Дорога, скорее всего, что-то значащая для меня. А велосипед же смотрит вдоль дороги и будто заставляет меня отправиться по ней. Естественно, что у меня не остаётся выбора, кроме как отправиться по этой дороге.
Вслед за мной бежит тёмненький пудель. Пора ускоряться, а не то вцепится в шину велосипеда.
Не очень сильный, но и лёгким не назвать, ветер, меняет мой путь, управляя велосипедом. Скорость набирает обороты. Я вижу красивый дом, выстроенный из кирпича. Прочная дверь, красивые окна с синим рамами, из которых можно любоваться на улицу. Что-то мне подсказывает, что мне нужно именно туда.
Подъехав к таинственному дому, паркую велосипед и подхожу к двери. Делаю пару стуков, после чего дверь распахнулась. Меня встречают четверо незнакомцев в странной одежде. Они выглядят так, будто работают в гигантской лаборатории. Их голоса имеют небольшое эхо. Один из них говорит мне:
-Ну что, наигрался, Марк? Хотел увидеть озеро? Получил своё?
Марк? Неужели меня так зовут Марк?
-Вы кто такие и что вы здесь делаете?
Безумцы утаскивают меня в одну из комнат, в которой, судя по всему, уже лежу я. Они кидают меня к другому мне, но я ничего не понимаю. Что здесь происходит...
"-У него участилось сердцебиение, повысился пульс. Дыхание пришло в норму. Не переживайте вы так, это вполне решаемая проблема. Он идёт на поправку. В следующий раз держите всё под строгим контролем."
Немного разомкнув глаза, я увидел перед собой мать и доктора. Мать выглядела испуганной и счастливой, но со слезами на глазах. Доктор держал в руках Томми, его глаза снова озарил зелёный свет. Кажется, меня просто разбудили, но я ещё не выспался. Смыкаю глаза и слышу постепенный упадок звуков вокруг меня...
И снова космический шаттл. И снова я пилот. Не знаю точное время и существуют ли вообще теперь временные промежутки. Но завтра, вчера, сегодня, а может в интервалах размеров в года я узнал своё имя.
-Всем здравствуйте. Меня зовут Марк, я сумасшедший...
Один из спутников закрывает мне рот рукой и говорит своим эхо-голосом:
-Ты не сумасшедший, а избранный. Ты не сможешь вспомнить, а если и сможешь, то будешь считать, что совершил ошибку. Это не так, ты сделал правильное решение.
-Но что же я такого сделал? Я ничего не помню, ничего не знаю. Лишь только озеро в голове и чумной пёс с зелёными глазами.
-Ты знаешь всё, но тебе нужно время. Довольствуйся тем, что отныне оно может обрести для тебя вечность. И забудь о временных интервалах, просто делай своё дело.
Я выхожу из кабины и прохожу к другим спутникам. У меня есть мой рюкзак, в котором лежит нож. А ведь уже слишком давно я не делал отметок, слишком давно я не надрезал себе ладонь.
-Сегодня понедельник?
-Это зависит только от тебя. Ты можешь сделать так, чтобы всегда был понедельник. Шаттл находится в твоём полном распоряжении, мы лишь твои помощники. Просто мы знаем на порядок больше.
Нервно копаясь в рюкзаке, нахожу свои электронные часы, которые всегда показывают только точное время. По крайней мере, так было ранее. Надеваю на руку часы, время на них остановилось. Часы показывают тринадцать часов. Или же два часа дня. Хорошо, что они ещё могут показывать и дату.
Если часы не врут, то сегодня десятое октября. Это полный бред, ведь уже прошло столько времени, произошло столько странностей. Не буду врать, эти часы не такие уж и качественные. Я выменял их за пачку сигарет у одного бедолаги. Зря я считал это барахло чем-то полезным...
Шаттл стоит неподвижно в космическом пространстве. Спутники ходят по кругу, кажется они совершают какой-то космический обряд. Самое время и мне совершить свой старый и забытый обряд. Небрежно надрезав бедную ладонь, я не наблюдаю прилив крови из неё. Видны лишь суховатые слои кожи и розоватая плоть. А вдруг я потерял однажды всю свою кровь?
Один из спутников кричит мне:
-Марк, срочно за управление! Нам нужно совершить посадку!
Откинув нож в сторону, бросаюсь к управлению. Из кабины видна планета. Та самая планета, что имеет цвета небесных переливов Аляски. Как и у меня имеются спутники путешествия, так и у этой планеты обнаружился свой. И, кажется, сейчас мы будем совершать посадку именно на этот самый спутник. Спутник весь состоит из красной материи. Принцип строения такой же, как и у самой планеты: бесконечные микрорекурсии, составляющие материю данного космического объекта. Приближаясь к спутнику, я меня всё-таки начинает течь кровь, которой я обтираю спинку сиденья. Мы становимся всё ближе и ближе, после чего я зажимаю кнопки "А95 - В37", "А46 - В37", "А45 - В37" и дёргаю за левый рычаг. Может быть такое, что стабильность кровообращения связана с цветом спутника планеты? Или же всё это из-за изменения гравитации? Кстати, насчёт гравитации: находясь в космосе я ещё ни разу не испытывал её изменения.
Посадка завершена, двери откидываются наверх. Я ступаю на поверхность спутника. Поверхность спутника немного липкая, липкость похожа на разлитый и засохший сок. Небольшая площадка, которая, судя по всему, сделана для посадки космических шаттлов, представляет собой розоватую пластину, примерно семь на семь метров. От площадки располагаются длинные дороги, которые сделаны из того же материала, что и площадка. Я ухожу с поверхности спутника и ступаю на площадку, после чего я и мои спутники отправляемся вперёд по самой длинной и широкой дороге.
Они ведут меня по этой длинной длинной дороге. Издалека я вижу гигантский монитор, к которому мы, скорее всего, должны подойти.
-Хочешь увидеть частичку воспоминаний, Марк?
-Да, хочу. И что же это будет?
-Смотри, Марк. То, что ты увидишь на экране, уже происходило.
Спутники включают этот гигантский монитор, изображение становится всё более чётким. Это похоже на кинотеатр, который установлен прямо на улице. На экране показаны мои родители. Отец качает меня маленького на руках. Действие происходит в Польше, что очень странно. Покачивая меня на руках, отец говорит:
-Марк, малыш, как твои дела? Всё ли хорошо у тебя? Может быть ты хочешь кушать?
Кажется, будучи маленьким, я был очень спокойным.
-Марк, скажи "Папа". Марк, а скажи "Мама".
Отец говорит матери:
-Дорогая, наш малыш совсем не хочет разговаривать. Ему уже два годика, а он всё ещё молчит, как партизан. Я чувствую, что он хочет что-то сказать, но не может.
-Это просто немного запоздалое развитие, не переживай ты так.
Картина на экране пропадает, а за ней появляется другая. Вижу, как грустный отец идёт по лесу во время сильного дождя. Он весь промок, вид у него очень печальный. Отцу становится плохо, ухудшается самочувствие. Он опирается на дерево, наклоняет голову и стоит так, ноги его подкашиваются. Спутся пару минут, отец теряет все свои силы и падает на мокрую землю. После этого изображение на экране начинает издавать непонятные блики, изображение искажается. Далее монитор прекращает работу.
-Как тебе такое, Марк? Ты удивлён. А ведь ты наверняка не помнишь этого.
-Как такое могло произойти?
-Лучше тебе не вспоминать этого, Марк.
Этот большой монитор уходит в поверхность и от него не остаётся ни следа. Мы уходим обратно по этой розовой дороге. Спутники отводят меня обратно в шаттл, двери опускаются. Они ставят меня в центр и вчетвером ходят вокруг меня. Их шаги ускоряются, один из них говорит мне:
-А ведь я знаю, как тебя достала паранойя с числами: пять, восемь и двадцать семь. Хочешь избавиться?
-Хочу избавиться, это мешает мне жить.
-Хоть ты и не живёшь, но мы тебе поможем.
Они ускоряются всё больше и больше, набирая невероятную скорость. А я начинаю видеть возврат в прошлое. Или это не моё прошлое, но я вижу всё. От похода к психологу с матерью, до похода на могилу отца. От принятия таблеток, до посадки в самолёт. От назойливых людей, бурно ломящихся в самолёт, до своего любимого балкона.
И вот я выхожу на улицу. Я сажусь на скамейку, которая находится неподалёку от моего дома и закуриваю сигарету. На мне: новые, белые шорты; панама; электронные часы, которые показывают два часа дня; солнцезащитные очки; серая майка со следом от сигареты. Передо мной такая обстановка: радостные дети качаются на качелях; ворчливые бабушки сидят на скамейке, слева от них. И солнце, которое слепит мои глаза. Чувство такое, словно я покорял это солнце.
 У одной из бабушек красивая, серебристая трость, которой она стучит по скамейке. Вокруг этой бабушки ходят странные парни в лабораторных костюмах. На их лицах красуются очки, похожие на кусок байкерского шлема. Их серые ботинки имеют переливы в виде тонких красных полос.
 В моей голове начинается отсчёт стуков, наносимых тростью о скамью. Один...Два...Три...Четыре...Пять...Шесть...Семь...Восемь... И так далее. Двое из этих странных существ водят лазерами вокруг бедной бабули. Даже и представить не могу, что она себе сейчас представляет. Оставшиеся двое принялись за детей, что спокойно и радостно, никому не мешая, качаются на качели. Однако, дети совершенно не боятся этих сверхлюдей. Я думаю, это им даже кажется забавным. Однако, куда смотрят их родители, когда тут такое! Это же полнейшее безумие.
В это время мой подсчёт стуков о скамью успел достигнуть планки выше шестидесяти. Эту ворчунью, судя по всему, постиг нечеловеческий гипноз. Пристально уткнувшись взглядом прямо мне в глаза, она непрерывно стучит по скамейке. А в это время безумцы ходят вокруг неё, светя своими лазерами ей прямо в голову. Может быть я сошёл с ума?
Девяносто восемь, девяносто девять, сто... Лазеры этих психов исчезают, после чего трость старухи падает на землю, раздаётся громкий звон металла. Я докуриваю сигарету и бросаю в урну, после чего замечаю нечто. Они обращают взгляд на меня, что бы это могло значить? Медленным шагом, эти психи направляются в мою сторону, я начинаю бежать...
Во время побега от них, неожиданно появляется усталость и слабость. Виновата моя... Бронхиальная астма? Откуда я помню, словно однажды мне ставили этот диагноз? Ведь такого не было. Эти твари что-то хотят и от меня. А эта старуха? Что теперь с ней произошло? И что может означать число сто? В голове возникает буря вопросов. А ещё появилось чувство, будто дальше меня ждёт пустота. Пустота и небольшой свет в конце, который медленно и плавно тухнет.
У меня уже нет сил бежать, сволочи догнали меня. Выстроились вокруг меня и ходят по кругу, набирая невероятную скорость своих шагов. Скорость увеличивается. Кажется, я теряю сознание...
Космический шаттл, вокруг меня стоят мои спутники. В управлении шаттла насчитываю сто кнопок по вертикали и сто по горизонтали. Меня больше не влачит число двадцать семь, теперь передо мною всплывает число сто. Я словно возвращался в прошлое, хотя я не могу назвать это прошлым. Ведь возможно, что это будущее, либо настоящее. А может быть действительно прошлое. Но события того времени сильно перевернулись.
В моей голове полная анархия. Но, как говорил тот парень из сна: "Анархия в голове предотвращает анархию в жизни".  В голове сплошной хаос, но я бы не сказал, что анархия пропала в моей жизни. Скорее, моя жизнь пропала в анархии. Не могу сказать, сон ли всё то, что сейчас, или же сумасшедшая реальность, но я устал и хотелось бы поспать. Нормально ли, сон внутри сна? А нормально ли вообще, управлять своим прошлым? Я всегда считал, что такое можно провернуть только с будущим.
 Пока шаттл аккуратно припаркован мною на посадочной площадке спутника планеты, подобия переливов, я, пожалуй, усну на сиденье, которое находится в кабине пилота.
Вид из окна шаттла, это большая красная поверхность и розоватые дорожки. По дорожкам ходят, так сказать, местные обитатели. А мне нравится лёгкая суета, которая происходит вокруг. А мои электронные часы показывают уже два часа дня, десятое октября. Я не могу найти этому никакого объяснения. Просто представить не могу, что все эти события произошли за один час. И дело не в неисправности часов, а в самом времени. С ним явно что-то не то. А может быть и со мной что-то не так. Слишком поздно я беспокоюсь о том, что свихнулся. Это как оказавшись в могиле, думать о том, что начинаешь себя неважно чувствовать.
 Сомкнув глаза, вижу ту же самую картину и те же самые образы вокруг. А эта картина постепенно темнеет, местные обитатели расходятся в разные стороны по этим дорожкам. Сами же дорожки, после ухода с них обитателей, углубляются в поверхность. Это выглядит так, словно сутки в этом странном месте подошли к концу. Красный свет этого огромного спутника постепенно гаснет, а в кабине остаюсь лишь я один. Все видимые мною звёзды тоже теряют свой былой свет и становятся тусклыми. Шаттл деформируется, образуя обычный куб серого цвета, в котором имеются окна со всех сторон. Теперь видимый мною обзор стал шире, но и смотреть то теперь здесь не на что. Вокруг лишь тусклый свет едва красной поверхности, а я остаюсь наедине с самим собой.
Это похоже на то, будто лифт начинает ехать вниз. Начинается спуск до самого нижнего этажа, до подвала. С медленной скоростью, этот куб опускается и кажется, он сейчас дойдёт до самой середины спутника. в окнах вижу внутреннюю сторону спутника, которая имеет бордовый цвет и всё те же микрорекурсии. Но микрорекурсии очень сильно сбавили свой темп. Теперь этот куб станет ядром спутника, а я стану центром этого ядра.
Весь этот спутник, вместе со всей жизнью вокруг, просто и медленно прекращает свою работу. Постепенно отключился свет, исчезли местные обитатели и сам куб прекратил своё движение, остановившись в центре спутника. Четыре окна, расположенные вокруг меня, медленно начинают показывать картинки и какие-либо события. Сиденье, на котором я сижу, без моего контроля крутится, заставляя меня смотреть в то или иное окно. Теперь это уже не окна, а экраны, которые что-то хотят мне показать. Такое чувство, будто я путешествую по различным местам своего мозга, случайно выбирая самые различные координаты.
В первом окне показан мой любимый балкон, на котором я провёл достаточно времени, наблюдая за движением улицы. Как я любил посчитать проезжающие мимо машины и пролетающие вдали самолёты. Мне нравилось смотреть ночью на яркие фонарные столбы, расположенные вдоль улицы. Мне нравилось думать о глубоком и в то же время забывать о различных пустяках, простояв часами на этом балконе. Всё, что было связано с моим, в душе родным, местом, с моим любимым балконом - всё стирается: пропадают и эти задвижные окна, за ними исчезает удобное кожаное кресло, затем фонарные столбы, улица и все те странности, что получалось наблюдать, смотря часами в окно. Пропадаю и я, стоящий у окна.
Во втором окне показана моя комната: кровать; стул; помеченные кровью, четыре стены и всё прочее. И точно также, поочерёдно, всё уходит в бездну, не оставляя ни следа. И мои чёрные жалюзи сливаются с пустотой, после чего исчезают. Ничего здесь больше нет, нет здесь больше и меня.
Это невозможно. В третьем же окне я наблюдаю ту самую луну, что не соизволила станцевать со мной вальс. И вижу себя, бесполезно и настырно идущего за ней. Вот же я псих, пытаться догнать луну это последнее дело. И те собаки, которых встретил я уже к концу своего пути, я вижу и их. Мокрая одежда, манящая луна и лающие псы: луна бесследно рассасывается в темноте, псы разбегаются в разные стороны. Земля уходит из-под ног и я нахожусь в пустом пространстве. Один, промокший, просто напросто завис в воздухе. После чего не становится и самого меня. Лишь пустота, да и только.
Теперь все окна показывают одно и то же событие. Аэропорт, тоскливые люди различной внешности и я, сидящий в центре движения. И видно лучше со стороны, что со мной не всё в порядке. И, на самом деле, не я знал всё и обо всех людях вокруг. Все эти люди видели меня, все эти люди понимали мой неопрятный внутренний мир.
А в это время, откуда-то, издалека, очень отчётливо доносится пьеса "Fur Elise" Бетховена. Я очень любил её слушать, находясь у матери. Громкость музыки очень медленно и плавно увеличивается, а доходя до пика, музыка ненавязчиво сбавляет громкость.
Все люди поочерёдно исчезают, за ними исчезают и сидения в аэропорту. И вот центр помещения, в котором нахожусь я. Исчезают стены здания, исчезает пол и потолок, остаюсь лишь я, сидящий на сиденьи в каком-то пространстве и пристально смотрящий по сторонам. Со стороны выглядит довольно странно. После всего пропавшего, исчезает и сиденье подо мной, из-за чего я отправляюсь в пустоту. Меня там больше нет. Есть только куб с четырьмя мониторами внутри и сиденье в центре, вертящее меня вокруг.
Наручные часы показывают два часа и десять минут, всё ещё десятое октября. А я так надеюсь, что это просто сон и однажды я проснусь. Я хочу верить в это и я верю. А значит, так и будет.
 Сейчас я снова нахожусь на том озере. Хотя мне и говорили, что его ещё не существует. А может быть и не будет существовать никогда. Около этого озера сидит рыбак, который наловил уже достаточно рыбы в свой мешок. Рядом с ним находилась палатка. Я решил подойти к нему, т.к. мне необходимо теперь это сделать, раз уж я оказался именно тут и именно в этот момент. Ведь это происходит уже во второй раз. Он сидел спиной ко мне, не собирался поворачиваться. Но теперь мне этого и не было нужно, ведь я знал, что спереди увижу асимметричное лицо и щёки, сильно исцарапанные рыболными крючками. Полностью чёрные его глаза посмотрели на меня, когда он повернулся. И раздался из его пасти невыносимо дикий возглас. Рыбак, палатка около него, стул, деревья рядом с холмами, дорога домой, земля под ногами и само озеро - всё несчастно и безвозвратно превратилось в пепел. Невероятно сильный ветер унёс этот белый пепел в далёкие дали, не задевая меня.
Мои часы не показывают время в данный момент. Сейчас я нахожусь в том же самом пространстве, которое осталось и от аэропорта. Сильное дуновение ветра очень настойчиво и бесследно уносит мои кусочки прошлого.
Я вижу здание. То самое здание, что ещё не исчезло из моей памяти. То, что я сейчас наблюдаю здесь - просто невероятно. Всевозможные сущности проносятся вокруг меня, ноги которых осыпаются в виде пепла. И старый рыбак с чёрными, как тьма, глазами; и та девушка, с которой я невольно согласился испить красного вина; и люди в аэропорту, все эти грустные люди. В огромной дыре здания, что находится в стене, проносится самолёт, в котором совершался перелёт в Варшаву. Крылья самолёта осыпаются пеплом вниз, а его скорость значительно уменьшается. По всюду летают куски моего блокнота, эти вырванные из него листья создают огромный ураган. А около себя, прямо перед лицом, замечаю стоящего Томми. Чумной пёс образовал на себе три головы, подобно церберу. На каждой из его голов глаза излучают разные цвета, все те цвета глаз Томми, что я встречал. Глаза первой головы образуют розоватый блеск, глаза второй создали зелёный, а глаза третьей излучают синий блеск. И кажется мне, что началась тошнота, посмотрев на вторую голову. А посмотрев на первую, я испытываю приятно, лёгкое ощущение. Взглянув на третью голову, вдобавок ко всему я начинаю чувствовать, что контроль над собой просто напросто пропадает...
Около стены, я замечаю бак с бензином, наполненный до краёв. Третья голова Томми пристально уставилась на меня, она не даёт мне покоя. Руки не слушаются, а ноги ведут меня к нему. Беру бензобак и заливаю все стены, весь этот грёбаный этаж. Безногие сущности и дальше продолжают проноситься вокруг меня, оставляя за собой отчётливые следы пепла. Из каждой их пасти доносятся настолько ужасные звуки, что терпеть это уже попросту невозможно. Я поджигаю это чёртово здание и сильно плачу.
-Это конец?
Голос, что исходит снаружи здания, отвечает мне:
-Это конец...
Эхо раздалось по всему зданию: это конец... конец...нец...
Наручные часы показывают три часа дня и всё тот же день. Здесь становится нечем дышать, но на этот раз я уже не проснусь. Этот раз, скорее всего, будет самым последним. Самым мучительным и страшным, самым кошмарным... Среди всего дыма, ко мне подходит трёхглавый цербер и неотрывно сверлит меня тремя взглядами. Я исчезаю...
Сегодня десятое октября, утро. И сейчас я совершу первый настоятельный эксперимент по снам. У меня имеется ровно сто таблеток, которые остались после сеанса у психолога. Мои электронные часы показывают ровно тринадцать часов. Или же час дня, обед. Скоро к маме должна прийти коллега по работе. Они вместе уезжают в командировку.
Сейчас я выпью сто таблеток, после чего лягу в кровать и буду ждать . Бутылка красного вина поможет мне запить эту чудовищную дозу. Меня не волнует, чему будут сопутствовать эти сто таблеток, будь то отравление, серьёзное заболевание или даже смерть. Выпиваю сто таблеток, запиваю парой бокалов красного вина и сажусь.
Передо мной лежит блокнот, в который обычно я записываю всевозможную повседневщину. Сейчас я буду записывать сюда всё, что успею до того, как усну. Часы показывают час и тридцать минут. Клонит в сон, опираюсь спиной о стену, откидываю голову назад.
Я стою на холме, рядом со мной стоит воображаемый Томми. Красивая стая перелётных птиц летит клином на юг. Это место имеет что-то магическое. Это место идеально подходит для любого вида эзотерики. Сигаретный дым возносится высоко в небо. А в озере, которое неподалёку от меня, кристально чистая вода, а лёгкий ветер шевелит сухие листья на деревьях, вдали. Погода сегодня просто идеальная. И мне совсем неважно, какой сегодня день, месяц или год. Меня не волнует, реально ли всё то, что сейчас передо мной. Я просто знаю, что этот день будет последним. Этот момент будет последним... Эти минуты и секунды растворятся в кристально чистом, и всё также таинственном, озере...

Десятое октября. Три часа дня.

-Вчера я обнаружила Марка спящим на углу нашей улицы. В его комнате лежал пустой подсигарник, в котором остались некоторые отломленные кусочки таблеток. На столе лежал блокнот. На открытой странице был нарисован тёмный пудель с зелёными глазами.
-Скорее всего, ваш сын употребил очень огромную дозу имипрамина. Доза столь велика, что существует огромная вероятность летального исхода. Мы сделали ему промывание желудка. Если удастся спасти его, то у него будет проявляться долговременная амнезия. Возможно забудет, как его звали и ещё некоторые важные фрагменты.
-Эти таблетки ему прописал психолог, которого он посещал всего один раз. После первого приёма трёх таблеток наблюдался трёхдневный сон. Эти таблетки ненормально подействовали на него, после чего я изъяла их у него. Кажется, он схитрил, подменив таблетки чем-то другим, а остальные забрал себе.

Двенадцатое октября. Утро.

Матери из больницы сообщают новость, которая повергла её в ступор. Марк продержался практически двое суток на аппаратах жизнеобеспечения, но многие его органы отказали ещё десятого октября, после обеда. Марк совершил глупость, последствия которой отныне необратимы. Причина, из-за которой он совершил суицид никому не ясна. Однако, известно, что несколько лет назад тело его отца было найдено в лесу. Мать сообщила нам, что отец Марка, в то время как женщина, в связи с работой, была в командировке, употребил несколько стандартов снотворного. После чего мужчина отправился в лес. Судя по всему, желая умереть именно там. Это единственное, что мы знаем.
Мать расположит могилу Марка рядом с могилой отца. Похороны назначены на понедельник, могила Марка будет находиться под номером двадцать семь.

29.12.2014.