Гл. 52 Медицина и религия

Медицина и религия как медико-социальная проблема

                Е.И. Нищенко,  Столярчук-Нищенко О.Е.

Начало нового века ознаменовалось бурной деятельностью РПЦ – Русской православной церкви. Если в годы атеизма закрывались храмы, монастыри, соборы, приходы, то в настоящее время идёт их бурное возрождение. Под церкви и приходы приспосабливают любое помещение, лишь бы можно было соорудить алтарь, да было место для молитвы прихожан. Слава Богу (простите за тавтологию), теперь есть где помолиться Богу. И это хорошо!

Несмотря на активную пропаганду в недавнем нашем прошлом атеизма, материализма и достижений науки, в народных массах сохранилась потребность в вере. Причем, вера не обязательно должна носить религиозный характер – люди верят не только в доброго дедушку с бородой и нимбом – они верят во все: в инопланетян и барабашек, в духов и призраков, в колдунов и прорицателей, в Вангу и Нострадамуса, в Лонго и Чумака, в загробную жизнь и экстрасенсов. Верят в дедушек, травками излечивающих, в бабушек, снимающих порчу.

 Как только в нашей стране повеяло перестроечной демократией, все эти предрассудки мутной волной хлынули в информационное пространство. Семьдесят лет просвещения прошли напрасно – народ предпочел невежество.

При таком разнообразии предрассудков очевидна необходимость монотеистической («единобожной») религии как объединяющей общество силы. Религии созидательной, проповедующей терпимость и умеренность, имеющей целью служение обществу, но не наоборот.

В настоящее время массам вернули религию, однако пропаганда невежества только усилилась. Если в «благие времена презренного застоя», несмотря на декрет об отделении церкви от государства, церковь подвергалась строгому идеологическому надзору и священнослужитель в проповедях не выходил за рамки пропаганды любви к ближнему в пределах библейских сюжетов, то в настоящее время вкусившие вседозволенности служители культа проявляют чрезмерную активность, если не сказать агрессивность, в вопросах пропаганды религиозной идеологии.

Церковь во весь голос заявила о своем присутствии во всех сферах общественной жизни. Она пытается наложить свою загребущую длань на национальное достояние в виде музейных и культурных ценностей, она навязывает свою направляющую и основополагающую роль науке – и вот уже «научные сотрудники» в рясах размахивают кадилом, освящая сошедшие со стапелей подводные лодки и готовые к полету космические корабли.

Еще вчера истерически клеймившие «воинствующий атеизм» церковники сегодня организуют черносотенный погром антирелигиозной выставки московских художников, они готовы в любой момент начать крестовый поход против всякого проявления атеизма.

О таких неблаговидных предприятиях служителей религиозного культа, как продажа индульгенций с отпущением грехов, арендой на вечер Храма Христа Спасителя для корпоративной вечеринки сильных мира сего и такой мелочи, как торговля фитилями для керогаза, якобы освященными прикосновением к Поясу Богоматери – говорить просто не хочется.

Особо неприемлемым выглядит вмешательство священнослужителей в вопросы медицины. Всякое действие врача, всякая лечебная методика должны соответствовать религиозным установкам, должны заслуживать церковного одобрения. Если так пойдет дальше, то скоро в больницах наряду с должностью заместителя главного врача по лечебной части будет введена должность заместителя главного врача по благословению методов лечения.

Священнослужители с полным убеждением в своей правоте высказывают неодобрение реконструктивными вмешательствами в организм человека. Искусственные клапаны сердца, искусственные суставы, пересадка донорских органов – это противно изначальной конструкции человека от Создателя. Никто не имеет права вмешиваться в дела Божьи, вносить поправки в Его творения.

Не будем отыскивать истину в данной теме, но если подобные вмешательства избавляют человека от страданий, то осуждение этих действий, попытки вывести эти действия за рамки морали сами по себе аморальны.

Безапелляционное осуждение религиозной моралью суицида тоже не носит убедительного характера. Самоубийство есть следствие психического заболевания, а осуждать больного за его болезнь нелепо, если не сказать безнравственно. Предостеречь человека от самоубийства – дело, несомненно, благородное, но запрещать хоронить его на общественном кладбище, среди родных могил – это верх бесчеловечности. Кроме того, от такого запрета разит ханжеством – взятка снимает все проблемы с захоронением и отпеванием. Церковь отвернулась от суицидоманов, и вот уже десятки молодых людей с неустоявшейся психикой без всякого благословения шагают из окон и по своей воле падают с крыш.

Отдельным пунктом в общественной морали является отношение к эвтаназии. Церковь безоговорочно отрицает (да и может ли быть иначе?) подобное начинание. Мотив тот же – жизнь дана свыше, и никто не вправе распоряжаться ею, кроме господа Бога. Эвтаназия – добровольный уход из жизни при неизлечимой болезни, отягощенной невыносимыми страданиями, – производится с согласия, по требованию больного, с правом в последний момент отказаться от роковой процедуры. Кто имел несчастье наблюдать мучения обреченного человека, когда ему не помогают никакие обезболивающие инъекции, когда от его стонов не спят соседи, тот никогда не скажет решительного «нет» этой трудно совместимой с моралью, но вполне обоснованной гуманизмом процедуре. На полях сражений всех войн на всех языках мира солдат, израненный и истекающий кровью, просил, умоляя своих сослуживцев: «Братцы, прикончите!», «Братцы, предайте земле!». Редко у кого поднималась рука, чтобы выполнить мольбу умирающего, но, однако, это было, и не единожды.

Аборты во все времена являлись острейшей проблемой семьи, государства и человечества в целом. Прирост населения всегда неразрывно связан с благополучием каждого отдельно взятого индивидуума. Примитивно выразить данную проблему можно следующим образом: чтобы пользоваться благами цивилизации, надо много работать и мало рожать. Рождаемость регулируется предохранением и абортами. Церковь решительно против того и другого, ей нет дела до оборотной стороны этой монеты. Своим решительным отрицанием абортов она устраняется от участия в решении проблем, порождающих необходимость в прерывании беременности.

Да, религия необходима верующим, но не в принудительной и даже не в рекомендательной форме. Не основоположниками веры сказано: «Богу Богово, а Кесарю кесарево». Верующий посетит храм, где благополучно справит свои религиозные отправления, атеист же найдет уголок, свободный от укоризненных взглядов религиозных фанатов. В нашей стране декларирована свобода вероисповедания, равно как и права не принадлежать к лону церкви.

Однако на больничных дворах активно воздвигаются храмы и церкви, и служители их уже хозяйским глазом взирают на больничную паству. Никто, естественно, не интересовался соотношением верующих и неверующих пациентов, но последнее явно не принимается в расчет.

Какова роль церкви в работе больницы – определить трудно. Посещать больничный храм стационарным больным недосуг, да и не вписывается это паломничество, пусть и недалекое, в режим лечения.
На территории нашей больницы храм открыт 6 апреля 2012 года, но потока пациентов по дороге к храму пока не наблюдается, да и служителей храма в отделениях что-то не видно. Видно, не настроен взаимный расчет. Не думается, что больничному батюшке хватит времени нанести ободряющие и душеуспокаивающие визиты всей тысяче стационарных больных.

Вряд ли станет священник благословлять хирургов на операции, а гинекологов на аборты. А вот замолвить слово перед Всевышним за благополучный исход лечения – это вполне приемлемо. И потянутся родственники больных к больничному священнику за благословением на операцию и ее благополучный исход. Так беззаветно верующая бабушка испрашивает благословения у батюшки на употребление молока в пост.
Время бесплатных услуг прошло, каждому воздается по его трудам, и служители культа не явят собой исключение.

Повторим – вера нужна, религия необходима, но всякое проявление общественной жизни должно иметь свои рамки, должно находиться под контролем здраво устроенной государственной машины.

Общественной морали, в условиях взрывного роста медицины приходится вырабатывать и уточнять свои позиции по целому ряду медицинских вопросов.
. До каких пределов следует приводить жизнеподдерживающее лечение, и при каких условиях его можно приостанавливать?
. Возможны ли эксперименты на человеческих эмбрионах?
. Может ли тело умершего человека использоваться в качестве источника органов и тканей для улучшения здоровья или спасения жизни людей?
. Допустимо ли человеку самому брать на себя решение о том, чтобы подвести черту под собственной жизнью?

Все эти и многие другие вопросы рассматриваются социальной этикой, вызывают острейшие дискуссии, в ходе которых затрагиваются кардинальные мировоззренческие темы. Научные обоснования тех или иных подходов к решению подобных вопросов вполне конкретны, тогда как религиозно-нравственные размышления носят скорее запутывающий, чем поясняющий характер.

Отношения медицины и религии никак не могут иметь полезный потенциал. Так же как и отношения науки и религии. Материальное (наука) и духовное (религия) – это две несмешивающихся среды. Если их насильно смешивать, то получается муть.
2012 г.