Дориан атомного века

Едва проснувшись, Богдан понял, что все еще находится в душной спальне в доме у старика, и утро предстало мерзким. Выбравшись из-под скользких лиловых простыней, противно цеплявших пятки, он собрал одежду, неряшливо разбросанную по полу. «Папаша», по всей видимости, уже укатил вершить финансовые судьбы в «БНБ». Ощутив благодать одиночества, Богдан по-хозяйски закурил сигариллу, но в ванной тщательно выполоскал изо рта вишневую горечь вместе с затхлым привкусом прошедшей ночи. Разумеется, деньги не пахнут, но от старика несет по-настоящему отвратительно.
Даже не позавтракав, он вышел из дома, закрыв дверь на ключ. Роскошная Парковая улица встретила его невнятным дрожанием горячего южного дня. Шагая по направлению к Екатерининскому парку, Богдан строил планы на ближайшие сутки. Первым делом, наверное, стоит навестить Севду,  у которой давно не был, там же, впрочем, можно и пообедать. Потом неплохо бы послоняться по центру, а если поход к Севде окажется удачным, то не помешает и обновить гардероб. Вечером, само собой, он будет позировать у Игната, а ночь… Если ничего интересного не подвернется, придется опять провести ее в доме на Парковой. Стоило подумать об этом, как что-то  сжалось в области живота, и мысли  тут же потекли в направлении  других, более приятных вещей. Почему бы, например, не махнуть на недельку к морю, или еще куда-нибудь?  Были бы деньги, а отпуск он, без сомнения, заслужил.
Севда встретила обычным своим колыханием. Колыхалась она повсеместно - от подбородка и до самого подола юбки.   Пару часов поколыхавшись вместе с нею на золотистом диване, еще битый час Богдан терпеливо плавал в несокрушимом потоке сплетен, без головокружения вращаясь в водоворотах непонятных ему интриг и рискуя быть навечно затянутым в воронку праздной глупости пятидесятилетней скучающей женщины.
Решив, что момент настал, он намекнул на важные дела, которые необходимо срочно завершить, и на связанные с ними денежные затраты, в результате чего стал богаче на жалкую сотню левов. Не став отказываться от обеда,  он совершил непростительную ошибку, ибо вкушение пищи, щедро политой классическим соусом из Севдиной бредятины, отняло все время, оставшееся до встречи с художником. Тем не менее, в мастерскую он почти не опоздал.
То, что Игнат презирает его, казалось Богдану вполне очевидным фактом. Сам он вовсе не отвечал взаимностью, предпочитая проявлять обычную для себя, ни к чему не обязывающую вежливость, однако  скрытая высокомерная неприязнь не только к художнику, но и ко всему сущему, упрямо ложилась на портрет размытыми, но точными мазками Игнатовой кисти.
Изначально представляя себя эдаким Дорианом атомного века, впоследствии Богдан с удивлением обнаружил, что все пороки его молодого, еще не испорченного временем лица  -  от надменно-потухшего взгляда и до алчно поджатой мясистости губ -  откровенно проступают с портрета уже сейчас, не дождавшись печальной старости. Впрочем, эту данность Богдан принял все с тем же напускным равнодушием, порадовавшись, правда, что заказчиком является старик,  и что он, как только порвет с последним, портрета, скорее всего, не увидит.
Вечером молодой человек привычно утопал в мягком кресле стариковой гостиной.  Старик, преодолев робость прикосновений к складкам пиджака, как обычно, закончил прелюдию мокрыми и слезливыми объятиями, дрожанием рук и трепетанием обвислых щек. Потом они в сотый раз просматривали детские альбомы, вместе поражались такому точному и так кстати подвернувшемуся сходству, которое приоткрыло для Богдана волшебную дверь, ведущую в этот богатый дом, оставив при этом под запретом доступ к счетам его владельца, ибо, будучи жалким в  своей сентиментальности, старый банкир проявлял в финансовых делах спокойную мудрость, позволявшую понимать, что кроме внешней похожести, этого наглого и беспечного гостя с его покойным сыном ничего не связывает.
Богдан снисходительно терпел липкие прикосновения и утробные всхлипы, а в мыслях блуждал по теплому, золотистому песку предзакатной Варны, воображая рядом с собой смуглую и гибкую красотку, которую непременно заведет, как только выжмет из кого-нибудь достаточную сумму.

*Художник: Игнат Игнатов