Глава 12. Конец

Эсгал открыл глаза. Вокруг бушевал ураган. Утихал скоротечный бой. Сила гворнов превозмогла. Древня взяли живьём. Почти всех онтов уже связали и сложили, как дрова в поленницу. По приказу Скабры, Саруман готовились развести из них костер. Вязали древопасов гворны очень крепко, особыми лианами, но к огню прикасаться они не могли.
Эсгал огляделся. Рядом сидели, закрыв глаза, Гвидор и Эланор, стояли Скоростень и Дубень. Раненый Скоростень из последних сил отбивался от врагов ногами, а Дубень руками. Дубень - самый могучий онт.
Черно-серая стена Дикого леса вплотную сомкнулась вокруг вершины холма. Корявые ветви, как сама злоба, змеились в десяти шагах от Эсгала. А неподалёку нависала кошмарная громада Старого Вяза, победно вздымавшего ветви посреди тумана, пыли, вздыбленной земли и болтающейся в воздухе оборванной листвы.
Ulmus Scabra победил. Он, правда, опасался ещё смертельных ударов Дубня, но…
Возникла пауза.
И тут, странный напев:
Спешите, спешите,
Рубите дрова,
Чтоб вам холода
Не встречать без защиты.
Спешите, спешите,
Приходит зима.
Вы печи свои
Побыстрей растопите,
Чтоб не было холода,
Не было зла…
«Чтоб не было холода, не было зла…», - напев повторялся и повторялся. Пели мужские голоса. А с небес полилась чарующее пение глубокого женского голоса, вмиг захватившее собою всякую тварь. Всепроникающая мелодия сотворения мира пробирала от корешка до веточки, от волоска до клеточки. Так пела Фимбретиль. На помощь спешила супруга Фангорна в корабле Эарендиля. А по земле, как тень, следовали за ней отряды лесников Ловкого леса.
Лесники шли строем в  две колонны. Впереди особый отряд вальщиков. У каждого лесника сверкала особая секира называемая «Хугсгварна» - «Смерть Гворна». Внутри их строя возникала и удлинялась широкая просека, над ней быстро, незаметным для глаза образом, складывалась длинная поленица ровно напиленных дров. Ветви складывали в кучи, их поджигали, поднимались черные дымные тучи. Лесной массив гворнов, в котором погибли и люди и хоббиты, лесники безжалостно рассекали на две половины. Старый Вяз и гворны были в бешенстве. Заставляли Сарумана быстрее поджечь Древня. Но Саруман тянул время. Делал вид, что не умеет пользоваться трутом. Вдруг все-таки вспыхнули яркие языки пламени. С корабля закричали. Гвидор вскинул голову. Ведь это был голос дяди Пина. Лесники штурмовали Могильник. «Хугсгварны» визжали и стонали. Белые тучи опилок окрашивались иногда красной человеческой кровью, тогда гворны злорадно гумчали.
Эсгал нащупал свой посох и достал из него узкие ножны, а из ножен извлек Черный меч.
После извлечения Черного меча он освободил от пут Древня, разметал костер, сбив с ног Сарумана, и стал косить деревья, как крапиву.
Пение Фимбретили всё глубже проникало сквозь глухую и дремучую древесину гворнов, останавливала их и усыпляла. Лесная бригада не встречала никакого сопротивления, рассекала единство гворнов квартальными просеками. Лишь Старый Вяз попытался очнуться от оцепенения, вздрогнул и воззвал:
- Очнитесь! Очнитесь гворны! Это я вас зову, Ulmus Scabra! Она запоет вас навсегда! Она хуже Бомбадила!
Но бой затихал. Никто не слушал старика, который трепетал от бешенства. Он решил драться до конца. Его необъятная старая крона стоила целого войска. Похожий на гигантского паука, он мог сокрушить любого врага. Даже строй освобождённых от лиан онтов отшатнулся от его старческой злобы. Черная ярость, как слюна на бороде болталась среди его ветвей. Но тут раздался шелест листвы очень знакомый всем, кто после войны побывал в Хоббитании:
- Остановитесь Ulmus Scabra! Ваше поведение недостойно вашего возраста!
С запада на Холм, из тумана надвинулась златолиственная крона Мэллорна Лориэнского.
Увидев его родные очертания, Гвидор вскочил, дико сжал кулаки, сквозь слёзы завопил:
- Бей, Хоббитания!