Бертрана

   

… Наступила макушка зимних месяцев – время развлечений, радости, весёлых колядований и застолий, зимних балов и праздников. Из верхнего окна замка было так интересно наблюдать всю эту предпраздничную суету. Людей, детей, домашних животных. Часто весь день, до самого вечера, она проводила возле маленького окна, в котором никто её не видел…. Вот уже привезли  большую ель, и ребятишки, перекрикиваясь и толкаясь как стайка сорочат, собралась вокруг будущего праздничного дерева. Вот поварята тащат через двор из кладовой на кухню разнообразную снедь и припасы.  С утра начинают галдеть в клетях животные и птицы, ещё не зная, что готовят их к роскошному господскому пиру…

А скоро в замок приедет хозяин, с шумной толпой разряженных гостей. И тогда начнётся ещё большее веселье. Будет звучать музыка. Будет литься вино. И красивые женщины в нарядных платьях приедут вместе с мужчинами, и завяжутся, неизбежные, интриги и страсти – человеческих жизней, человеческих сердец, чьи нити переплетутся… А некоторые, может быть, и совсем запутаются… Будет среди  этого переплетения и чистая, первая любовь. Но будут и мелкие страстишки, и просто похоть, разожжённая жирными и огненными блюдами  многочисленных застольев и безудержного веселья….

Всё это Бертрана  видела раньше, ещё до того, как ей стало доступно смотреть на мир только из маленького, никому неприметного оконца, в чердачной комнате – впрочем, удобной и тёплой, которую определил своему слуге Сеньор, за верное служение.   
Это продолжалось уже долгих  полгода.  И Бертрана  знала, что скоро и это закончится, что скоро и это маленькое оконце закроется для неё, потому что она уже с трудом до  него добиралась.
 
Она любила смотреть на людей, на их самые обычные , повседневные дела. Она любила смотреть на детей, правда, было печально, если они начинали драться. Но вдруг потом разлетались, как стайка взъерошенных воробьёв. … Бертрана уже не видела мир сквозь призму сарказма, или тех необходимостей,  которые выставлял своему архивариусу и поэту хозяин, благородный Сеньор : напиши о врагах плохо, напиши о друзьях хорошо, потом, те, кто был другом, становился врагом, и писать уже нужно было по-другому… Бертрана  видела, что это просто люди, все они – и самые бедные, и самые богатые, просто люди.

Как ни кощунственно это звучало, она видела даже то, что кошка, родившая своих  котят, нализывает их с не меньшей любовью, чем герцогиня, одёргивающая платьице на маленьком наследнике. И, подчас, кошка даже заботливее и внимательнее, и больше времени проводит со своими детьми. А разряженной богатейки-герцогини – ребёнок сторонится, и жмётся ближе  к няне. Мягкие белые руки матери, унизанные ярко сверкающими  перстнями – не кажутся ему такими добрыми, как грубоватые руки простой няньки.

Благородный Сеньор уехал, и обещал вернуться в замок к Рождеству. Но одному Богу было известно, вернётся ли он.  Бертране очень хотелось увидеть его ещё , хотя бы один раз…
Она привыкла писать для него, и – писать от мужского лица, потому что для женщины  образованность – это было не подобающим занятием. Но так уж сложилась её жизнь, … которая нынче становилась всё слабее и тише, и незаметнее в этом огромном-огромном-огромном  и шумном Замке…
 
"… Я снова был болен в эти два первых зимних месяца. Суровая зима у нас наступила , дорогой  мой Сеньор!  Стужа пришла и накрыла наш замок  как-то уж очень скоро в этом году… Я лежал возле маленького очага, на соломенном тюфяке, укрытый овчиной. Иногда пытался что-то писать. Но ничего у меня не получалось! Я написал только одну песню, к Рождеству. И отправил её  Вам. Но я не думаю, что это послание смогло достичь Вашего взгляда и слуха....

Иногда, вечерами, я смотрел на угли в своём маленьком очаге. Это было приятное зрелище. Так о многом думалось в эти минуты!.... И мысли -- ткались в образы, и образы перетекали в действие, а действо -- было подобно театру.... Потом я вспоминал, что мне уже не для чего оживлять  свои фантазии.... Мысли мои, и мечты постепенно гасли, как те угли. Я опускал голову на подушку, и долго-долго ещё лежал в темноте, без всякого сна. В темноте, которая с каждым часом становилась всё холоднее... Пока , наконец, не добиралась до моего сердца, и не наливала его до самых краёв Печалью....

 Печаль лилась и лилась в моё сердце из Хрустального Сосуда Ночи. В неё вплетался свет холодных звёзд, и далёкой луны. Я не маг, я ничего с ними не делал. Я просто лежал, и  вкушал эту печаль -- сполна...
Потом , когда моё сердце наполнялось до самых краёв, Печаль перетекала через край, и разливалась, постепенно, по всей комнате, и комната пропитывалась Печалью...
Постепенно Ночь заканчивалась. Иссякал, до следующего вечера её Хрустальный Сосуд. А я мог заснуть, и поспать хотя бы несколько часов.

Я был один, почти всё время, в этой небольшой комнате, с маленьким камельком. И потом, когда я засыпал, всё-таки засыпал!, мне всё равно снилась Печаль, долгая и серая, как пасмурный день. ... А Ночью всё возникало снова, всё те же мысли и реки, в которые я входил, погружаясь в их ледяную стужу....

И, верите ли, о, мой дорогой Сеньор!, я не плакал ! Глаза были словно бы выжжены холодом! ... Я не скажу, что он был арктическим, космическим, и каким-либо ещё... Он был самым  обыкновенным Бездушным Холодом. Холодом Равнодушия и Тишины.... И вот тогда я опускал голову на руки -- но слёзы не приходили. Я плотно закрывал глаза и пытался молиться. Я пытался вернуть то, что было раньше угольками.... Но угольки остыли, они стали совсем серыми... седыми... Потом я устал даже молиться. Я просто лежал и смотрел в темноту. ... И -- Темнота вливалась в меня.... "

"И вот тогда я придумал, что есть Чёрная Роза. Что когда-то в моём саду росла Белая Роза. Но от Холода и Тьмы она стала Чёрной, как Ночь. И распускалась только ночью, когда никто не мог её увидеть. Наверное, она и была олицетворением самой Ночи. ... ( ... )»
………………………………………


«Ещё раньше я написал несколько коротких историй, которые  теперь и хотел бы предложить Вашему вниманию, если  Вам всё ещё они интересны… Ибо я не хочу, чтобы истории мои закончились на такой , тёмной  ноте. 

Истории о Королеве Пчёл

В холодном Осеннем Лесу жила худющая Морранна. Она бродила по Лесу вечерами, с заката, и до тех пор пока не наступит рассвет (уж какой бы ни был рассвет! , хоть самый серый ). Мора смотрела на луну, или на тучи, и горестно, тяжко вздыхала. Волосы её были длинны, и свешивались на лицо прямыми чёрными прядями, часто совсем закрывая его. Плечи её были такими худыми, что остро торчали из-под неряшливого платья. Мора вечно ныла, вечно вздыхала и плакала, и говорила всем, что жизнь её не удалась. Её удручало всё на свете. И она была ленива, для того чтобы сделать , хотя бы для себя, что-то хорошим и красивым. Стоит Лес чёрный и мокрый -- ну всё равно! Устали все от её беспрерывных стенаний -- ну и наплевать! И -- птицы улетали из леса. А звери -- засыпали в своих норках. Так и бродила Морранна по чёрному, мокрому и молчаливому Лесу, где шумел, временами, один дождь.

А по соседству с Морой жила -- в хрустальном и ещё более холодном Зимнем Лесу -- надменная красавица Виванна. Была она, совсем наоборот, высокой, статной, сильной. Но так любила себя, что в один день взяла и превратила весь Лес словно бы в Зеркало. И в искрах снега любовалась собой Виванна, и в застывших отражениях ручьёв, и в измороси, покрывшей кору деревьев. Она летала по Лесу на лёгких лыжах, подбитых скользким оленьим мехом, смазанных бобровым жиром. В парке, расшитой разноцветными шнурками. И раскосые тёмные глаза её горели, а широковатые скулы заливал розовый румянец от движения. Она была неприступной Охотницей, она была смелой и очень надменной.

Но были ещё, другие места, так, в противоположность Зимнему и Осеннему Лесу -- располагался Лес Летний, и Лес Весенний.
Весенний лес был полон сладких-сладких ароматов , оттого, что, разумеется, там всё цвело. То было владение прекрасной златоволосой Наттеи. Слух о её красоте шёл так далеко, что многие-многие принцы, цари и королевичи тянулись в Весенний Лес, и пропадали там -- засыпали на мягкой зелёной траве, под шум и песни ручьёв, под пение птиц. Ароматы цветов так дурманили их, так завораживали сами цветы и всё вокруг своей красотой, что не имели сил королевичи подняться и уйти из этого Леса. А Наттея любила плескаться в светлом холодном ручье, и чтобы лепестки роз и фиалок сыпались в волны. А трава потом мягко сама стелилась под ноги. И никто, во всём мире, не мог угадать мыслей и желаний Волшебницы Наттеи.

В Летнем же Лесу жила прекрасная и мудрая Королева Тония . В её руках была сладкозвучная арфа, простое белое платье украшал только зелёный плющ (который, впрочем, никогда не вял), а тёмно-русую кудрявую голову -- вместо короны, венок из летних лесных цветов и листьев. Но из всех четверых она единственная была Королевой. И каждый, кто видел её, понимал это, и преклонял колено, если он был рыцарь -- и низко кланялся, если простолюдин. Тония божественно играла на арфе, со струнами из солнечного света. Но она была уже не так юна как три другие хозяйки -- Осеннего, Зимнего и Весеннего Леса. Впрочем, о возрасте хозяйки Весеннего Леса никто достоверно не знал. Так как она хотела всегда оставаться юной, и ей, по крайней мере внешне, это вполне удавалось. Тония не скрывала свой возраст, и лёгкие морщинки уже лучились вокруг её ясных глаз, ничуть не становящихся от этого мене прекрасными.

Были и другие Хозяйки: весёлая Госпожа Золотых Листьев, на время вытесняющая Мору из Осеннего Леса, когда все веселились и плясали, и Осенний Эль лился рекой... И мягкая Госпожа Снега, прикрывающая своими пуховыми покровами сияющие надменно и ослепительно зеркала Виванны. Была Госпожа Ласкового Солнца, на время замещающая воображулю Наттею. И она была Матерью и родящим началом всему земному...
Но Королевы Тонии не заменял никто. Она одна правила в своём Лесу. Потому-то и называли её именно Королевой....

Корлеву Тонию звали так же ещё и сладостной Королевой Пчёл.
И вот однажды к лучистоглазой Королеве Пчёл пришёл и низко поклонился ей совершенно неизвестный человек, который, чуть погодя, представился как Серый Дрозд. Тония сразу поняла в нём путешественника и чужестранца, и некоторое время спустя (не сразу ) -- стала постепенно расспрашивать его. Серый Дрозд носил маленькую зелёную шапочку с цветным, радужным пером какой-то неизвестной птицы, придерживающим слегка завёрнутый её край. Одежда Серого Дрозда говорила об опрятной бедности, впрочем, когда-то, возможно, и о покровительстве знатного сеньора.

--Дорогая госпожа, -- ответил учтиво Серый Дрозд прекрасной королеве , -- Я книжный человек, но в какое-то время своей жизни вынужденный пуститься в странствия... Раньше -- я хранил книги, и писал стихи, песни и прозу, и всё что угодно другое для своего замечательного сеньора... Но, так уж случилось!, что я стал странствующим человеком нынче! ... Моего сеньора для меня не стало. То есть не подумайте, лучистоглазая королева, что с ним случилось что-либо плохое!, о, нет! , я не имею ввиду смерть !, его не стало просто для меня... И, нужно сказать, что мне это невыразимо грустно.
Сеньор был замечательным и очень красивым человеком. Но потом всё изменилось.... Он стал замкнутым. Стал избегать людей... И -- я не мог тогда понять в чём причина. А потом мне пришлось уйти.
Я путешествовал. И вышел к вашим лесам, в поисках слов для своей тетради в старом кожаном переплёте. Я миновал Лес Морранны, прошёл Лес Вивиан, выбрался из леса Наттеи. ... И вот, я ваших владениях, добрая госпожа. И хотел бы здесь остаться. Хотя бы на какое-то время. ... Вы видите -- у меня за плечами тоже, конечно, не солнечный и волшебный, но всё же инструмент, моя старая лютня. Я люблю играть на ней.

Когда я шёл через Лес Моранны, в тот день затянутый не дождём, но холодным туманом, сердце моё сжималось от страха! Я прятался за деревья, и двигался очень осторожно. К счастью, мне удалось хорошо прятаться. ... Однажды она почти схватила меня. В последнюю минуту я ускользнул, и Мора сжала своими худющими руками кору дерева!, и со злости впилась в него зубами!... Я стоял тихо-тихо, уже за другим деревом. И она прошла мимо, в своём драном белом платье, слепо шаря костлявыми руками, цепляясь длинными чёрными волосами и подолом платья за ветки.... А на следующий день, к моему счастью, в Осенний Лес прибыла Госпожа Золотых Листьев, с весёлым рыцарем Элем. И было всё совсем по-другому. Мы много пели, и пили, и кидали в небо ворохи золотой и красной листвы. И рыжие охотничьи собаки отдыхали возле наших ног, и жарко горел костёр. Охотники и просто деревенский люд сопровождали Госпожу Осенних Листьев. И на палке, чтобы отпугнуть Моранну, несли тыкву со смешной вырезанной рожей и огоньком в полых стенках.

Потом я попал в Лес Зимний. Я был очень тих и осторожен. И однажды, скрывшись за глубоким сугробом, видел , как Охотница Вивианна пронеслась мимо меня на своих лёгких лыжах, высокая, гибкая и быстрая, ветер поднял вокруг неё снежную пыль. Солнце ослепительно сияло в зеркальных искрах снега, и было очень холодно... А потом, на смену ей пришла Госпожа Снега, с господами Снеговыми Облаками, сонными и пышными, как мягкие перины. И воздух потеплел. Я быстро прошёл дальше, скоро очутившись в пределах Весеннего Леса.

Там Наттея, с прекрасными девушками-спутницами, купалась и отдыхала возле водопада, поющего самые чудесные песни. Воздух был полон цветочных ароматов. Поначалу, после зимнего леса Вивианн это казалось пленительным до крайнего восторга! Но потом я догадался заткнуть уши и ноздри, и голова моя скоро стала яснее, я бодро пошёл дальше, и не стал останавливаться возле волшебного водопада, хотя и слышал его чудесную музыку. Я налюбовался цветами достаточно, но не чрезмерно. И мягкий зелёный лесной мох не успел опутать мои ноги, а обилие дурманящей пыльцы -- не вогнало в сладкий сон и лень.

И вот я вышел к владениям поистине -- прекрасной Королевы !
Здесь мне понравилось больше всего! Вы видите -- я стою и разговариваю с вами свободно. И -- легко могу дышать, слушать, говорить -- или молчать. Ничего не опасаясь...

Чуть позже Серый Дрозд так рассказал прекрасной королеве Тонии о причине своего путешествия: «Я жил в замке славного и благородного сеньора… Но вот – настали времена больших перемен. Перемен неизбежных!, я прекрасно это понимал. И я сказал :
«Я достойно выполнил свою работу, и мой прекрасный Сеньор больше не нуждается в моих услугах. Я снимаю свою зелёную шапочку и низко кланяюсь , на прощание , славному и прекрасному милорду … Что ж! Такова судьба всех певцов и менестрелей! Мне пора уходить.
Благополучия, счастья и здоровья, и всяческих благ, моему бывшему обожаемому сеньору, славному Совершенному Рыцарю , Perfect Knight .
Я довёл свой рассказ на этих страницах до счастливого завершения – как во всяких сказках сие называется … И -- повествователь  идёт дальше » .

Королева понимающе кивнула.
«О, да, дорогой мой, я понимаю это! .. Но ты всегда можешь жить в моей стране, и услаждать слух моих подданных своими прекрасными песнями, мелодиями, и удивительными рассказами».
«Благодарю вас, добрая госпожа, -- учтиво поклонился Серый Дрозд, -- Я стану бродить по вашему прекрасному Лесу, и сочинять, если случится, какие-нибудь песенки и мелодии, или истории – всё, что придётся, и что подарит мне воображение… И , если у меня будет хотя бы один слушатель – в лице столь прекрасном – я уже буду счастлив… Когда-то этим слушателем был мой замечательный Сеньор… Я не скажу, что был счастлив уйти из его замка, оставить его владения…  Но… я понимал, что это неизбежно. И теперь, увы,  я уже не служу своему Сеньору ».

«Я знаю, что в вашем Лесу, возле гор, ближе к горам, живёт Философ. К нему я обращусь… И… найду утешение в философии, как поступают все поэты. Мир живёт без нас, и дела мирские движутся своим ходом. Вода пробивает камни, время лечит любые раны. Я это узнал».
И Серый Дрозд ещё раз низко поклонился прекрасной Королеве Тонии, вышел из чудесно украшенного никогда не увядающими цветами и травами Зелёного Зала.

 Его путь лежал к подножию гор, где жил Философ.
Серый Дрозд не впервые в жизни переживал потери и неудачи. Он уже многое прошёл ранее, пока добрался до леса поистине прекрасной Королевы. Но – пока человек жив – он идёт. И Серый Дрозд отправился к Философу, который жил возле гор.

«Моя служба Сеньору закончилась. И, видит Бог!, мне не в чем себя упрекнуть!, я достойно выполнил всё, что полагалось мне выполнить ».

Если бы Серый Дрозд был мужчиной, он, вероятно, мог бы остаться в замке своего глубокочтимого милорда  и после того, как возложенные на него обязательства закончились. Но Серый Дрозд только носил мужское имя и мужское платье, как маскировку, потому что женщин-менестрелей было совсем мало, и женщине – труднее было бы путешествовать по этому непростому миру, из Леса в Лес, от приключения к приключениям, и конкурировать в искусстве наравне с мужчинами (которые не терпят конкуренции от женщин…) . Серый Дрозд не был воином. Он был маленьким и физически слабым человеком.

«Увы, моя служба моему милорду закончилась!», -- с печалью, со вздохом повторил про себя снова Серый Дрозд. И он шёл и шёл дальше.

«Я не могу сказать, что мне не больно! Но ведь я всегда знал, что так произойдёт». « Оставим всё так, как есть... Так угодно было Богу, и Судьбе. Я должен идти дальше… И – я должен уйти, вернее, начать идти в другую сторону… Я больше не вернусь в замок моего славного и , всё ещё!, глубокочтимого Сеньора… ».
Глубоко в Лесу он – вернее она -- на минутку остановилась передохнуть, преклонила колени и напилась воды из чистейшего ручья, умыла лицо и расчесала свои волосы, снова пряча их. Негромкие вздохи несколько раз нарушили покой полуденного Леса. Но ледяная вода ручья – приятно освежила , придала сил и твёрдости душе Серого Дрозда. И, через несколько минут, поднявшись с зелёной травы, путник, без устали пошёл дальше».
…………………….

И мудрец возле гор, сказал мне только одну фразу:
«Смерть  есть  только  Перерождение , и потому  Страдание  -- благо ».
Но его слова меня не утешили. Ибо я люблю Мир, и всё, что есть в мире, а в нём много есть живого и прекрасного, и яркого, и удивительного. «Я люблю Мир!» , -- вот что я хотел сказать тому Философу,  к которому шёл так долго! Но я не сказал этого. Я поблагодарил его за мудрость. И пошёл обратно.  Я искал не Мудрости – я искал Любви.

                29-30.12.2014


//////////////////////////////////