Глава 1. Снова

Подвиги Серого Волка теперь кажутся смешными на фоне этого леса, этой охоты, этого одиночества. Волк чувствовал, если пойдёт охотится, снова наестся земли с кровью. Теперь ни лечь, ни пойти Волк не решался. Состояние - только выть. Но если начать выть, это конец. Это вслед за всеми уйти из леса. А где они теперь? Они сгинули в этом сумасшествии. Волк качнулся на ногах и лёг, свернулся калачиком. Уснул.
Историческая охота началась раннего утра следующего дня. Резко похолодало, стало снежное состояние воздуха, чистое продувало лес ровным шумом, Вода с ветвей упала на землю, земля подсохла.
 На высоком холме селение Голых Свиней-Поросят. Их жилища просты, едва прикрывают от холода. Сейчас везде лёг снег. Буря, в этом году такая ранняя, совсем улеглась. Белым-бело, далеким-далеко. Всё пространство на «запад солнца» ровное до края. Светилось ясное небо, тучи убывали потихонечку.
В выгодном для охоты положении лежит Серый Волк и ждёт, когда три поросёнка, крошечные, совсем дети, приблизятся достаточно. Эти трое худые, облезлые и ужасно пахли. Так что у Волка мутилась голова и дрожал живот. Давно можно их схватить, убежать не успеют. Глаза-зорки, Ноги-волки.
Вдруг Волк изогнулся, вскочив. Ему стало очень больно в животе, противно на душе. Поросята выпустили струю страха из-под хвоста и молча начали уросить. Волк, шатаясь, побрёл-побрёл-побрёл куда-то, захлёбываясь желудочной рвотой, и упал неподалёку. Душа его разорвалась от лютости, причинив вред телу.
Давно Серого Волка звали Хорсом, или Хортом, а поросята, вбежавшие в селение с простуженным визгом и пятачком забитым соплями, кричали: Горд! Горд! - и пахли.
Горд лежал у основания холма, уткнувшись мордой в снег. Толи отходил, толи уже умер, толи опасно отдыхал. Поросюхи с ребятами уже убегали с холма.               



Дрожь перешла с морды на всё тело. Усилилась. Стала сильно заметной. Дрожь прошла. Как и тело и природа успокоилась. Деревья в пасмурном воздухе. Стоит, переболев первыми буранами лес. Прежний.
Быстрая осень, лютая зима. Холода начались, не кончаясь. Тянутся и тянутся мёрзлые дни, смертельно холодные ночи. Как тяжело жить свиньям. Ещё никто не умер. А может, умрут все сразу. Тяжелей зимы не было. Холод и голод с первого снега.
Больше ничего не известно о душе Горда. Он лежит на вершине Свиного Холма. Он не двигается. Лишь ветер трогает шерсть, шевелит подшёрсток. Глаза волка щурятся и слезятся от морозного ветра.
В какой-то момент, с восходом тусклого дня, Горд встаёт и царапает холодными лапами мёрзлую землю. Это продолжается долго. Начала появляться нора - более серьёзное укрытие от мороза, ветра и снега. Свиньи-детки и мамы уже почти все могут забиться в эту нору, надышав душного и вонючего тепла, вполне жить.
               


Хорошее настроение улетучивается легко. Свиньи не совершают столь долгих переходов. В лесу весна вообще не дала о себе знать. Неведомая сила волчьего голоса, ведущая свиной народец уже многие дни не иссякла. Но всё в свиньях преисполнилось усталого страха и сомнения. Терзаясь между силой и слабостью духа, тела поросячьи совсем изнурились. И никуда бы это воинство не дошло бы, не согревайся их души гордостью.
Новые времена! - вот что наполняло трепетным тщеславием сердца путешественников. Провести несколько дней и ночей в Лесу, - это Новые времена!
Огонь тщеславия ярок, но едва тёпл. Наконец, настал день, когда дальше свиньи идти не могли. Весна оказалась совсем призрачной: ночная стужа и холодное солнце днём. Всё на холме было лучше, а сейчас нас веду
ведут на убой, как раз Волку до лета хватит…
Вскользь-вскользь, свинки замечали вокруг изменения. Лес поднимался в гору и, вот, расступился. Вчера пройдена граница, стало светлее. Они уже прошли две поляны, в центре которых росли дубы. В конце этого дня Горд и свиньи разом остановились. Они от усталости, а он, потому что и путь закончился.
Начались Волчьи Увалы. Горы пронизанные просторными и пустыми логовами, богати поросшие дубом и буком. Зимой этот лес бывал светел. А летом широкие кроны деревьев накапливали тёмные сумерки и тёплые туманы. Где-то далеко Увалы заканчивались невысокой кругло-покатой горой, на вершине её стоял бор золотых сосен, невесть как залетевших сюда в эти широколиственные леса, возможно после пожаров.
Все свиньи попадали в снег, а Волк стоял. Припоминал, как пол года назад валялся где-то неподалёку в заросшей густым ельником лощине, и придумывал себе плохое самочувствие. Потом Волк пошёл к  ближайшему дубу и раскопал не очень глубокий весенний льдистый снег. Ему повезло: среди снежной крупы лежали с десяток крупных желудей. Волк поднял голову и медленно поворотился к свиньям. Подошли три поросёнка.
В его пасти свинское слово жёлуди прозвучало как «хелюти», да и «хе» слилось с хрипом и бульканьем его страшной глотки. Так что поросята услышали только «люти». Они знали как правильно, однако за Гордом и всем этим лесом закрепилось имя «лютый», то есть желудёвый, а за свиньями закрепилось имя «люди».

На следующий день солнце взошло тёплое. Снег увлажнился. С юга долетел тёплый ветер. Началось таяние. Жёлуди творили волшебство. Съев по одному орешку, свиньи чувствовали прилив сил и радости. Детишки перестали сопливить. Поросята смотрелись себе вепрями и бросали на поросюх свирепые взгляды. Поросюхи навстречу становились нежнее. У кого болели зубы - перестали болеть. В общем, жёлуди творили волшебство.
Благодарно прошёл первый день, первый год, первые тридцать лет. Свиньи расплодились и утвердились характером. А Волк сидит в самом тёмном и глубоком логове. Не выходит, не ест, пьёт воду из подземного ручья. Невидимая чистая вода, рождаясь из земли и уходя куда-то  в землю даровала силу, здоровье и бессмертие. Гостили у Горда только три поросёнка. Они тоже пили из невидимой реки, в прочем в ней отражался свет волчьих глаз.
 О, благословенные времена! Не забыто, не испорчено, а хранится в памяти вечно! Счастье, могущество, добрый приплод! О, плодородные времена! Наши рыльца испачканы плодоносной грязью! О, любимые три поросёнка! О, обильные жёлуди! О, благородство Горда!
Быстрее-быстрее непогода. Сколько лет где ты была? На севере заметалась в пустоте? А здесь, сутки за днями, днями со скукой годы прошли? Быстрее выходи Волк. Непогода…
Как тридцать лет назад снег выпал в начале сентября. И даже не выпал, а был выброшен бурей на ещё золотые леса. Закрывши землю толсто, снег не стаял, а стал до зимы. Свиньи спрятали себя в норы, бродячие замёрзли. Через два дня морозов снег пошёл снова и шёл три дня. Логова окончательно закрылись. Начались голод и смерть. Свиное стадо перевалившее к тому времени за тысячу голов уснуло под землёй и умерло. В живых осталось не больше сотни. В эту зиму Волк впервые покинул своё подземелье.
Они ушли на гору соснового бора. Обосновались там. Стали звать себя «Борьками». Имя «люди» произносили с отвращением. На лютые места озлобились и, однако, с тех пор и приучились хоронить умерших и закапывать их в землю.