Югория. том второй, часть вторя

                Глава первая.
 
  1967 год в жизни людей Среднего Приобья и производственных предприятий стал переломным во многих отношениях. И не потому, что люди в одночасье стали горожанами, или  жителями вновь созданных  поселков,  хотя  новый их статус  пока ничего не прибавил в  реальной жизни. Во всяком случае, они этого еще не ощутили.  Зато в них постепенно, исподволь  начало исчезать ощущение неприспособленности к новым условиям, стр                Том второй.Часть вторая. Визиты.

ах перед неведомым завтрашним днем, и у людей все сильнее крепчало чувство привыкания к новой жизни, словно они обрастали новой кожей, стойкой к экстремальным условиям. Теперь людям казалось, что они давно здесь живут и не представляют себе, что, где- то там, далеко отсюда, существует иная жизнь, иные условия обитания, иные ценности.  Люди почувствовали некую раскованность и свободу выбора способов удовлетворения своих, доступных только здесь,  запросов, чего они были лишены в определенной мере на Большой Земле.
 В интенсивно обживаемой тайге люди обретали чувства принадлежности к этой необычной для них среде и сопричастности ко всему, что здесь происходило. Тайга стала для них привычной и притягивала к себе своим девственным очарованием. Правда, не в той мере, в какой чувствуют себя местные аборигены- ханты и манси. Если коренные  жители впитали в себя с кровью матери и дыханием тайги чувство детей природы и преклонялись перед ней, то осваивавшие эту природу обретали с каждым своим шагом по этой земле чувство хозяина. Это отличие в восприятии внешней среды и составляло существенное различие между этими людьми,  становилось одной из характерных особенностей их отношения к среде обитания.   Люди  обрели уверенность в себе, в своих возможностях, в своих силах.
 Морозы продолжительных зим,  и комары короткого и жаркого лета не казались такими уже и злыми и наглыми. Люди, что называется, приспособились к болоту и непролазной грязи, и они  не казались  такими уж и непроходимыми. Обретенные новые качества позволили почувствовать в себе  свою, во многом окрепшую, распирающую грудь, волю. Они стали, не подозревая об этом, немножко другими.
  Работа в суровых условиях стала привычным и обыденным делом. И природа со своим тяжелым нравом стала медленно и с чувством своей уязвимости уступать напору человеческой силы, уверенности и раскрывшихся внутренних возможностей. Хотя хранила в себе еще достаточно коварных и злых западней, скрытых от неосторожного в своем выборе направления решительных поступей человеческого глаза. И за это приходилось иногда дорого платить. И расплачивались. И не раз скорбные вести доносились об утонувших вместе с тракторами и машинами в болотах, ушедших под лед в реку на ледовой переправе и навечно оставшихся в их глубинах людей. Еще не было случая, что бы в кабинах утонувших подо льдом машин и тракторов, водолазы находили жертв коварной пучины. Кабины всегда находили открытыми, и мощное речное течение уносило свои обретения в безвесть, и только родным все чаще снились просьбы
 усопших приютить их бренное тело, и давила тяжким камнем их души горечь о невозможности даже проведать могилы своих родных и близких. Но это никого не останавливало. Как не останавливали известия о все больших жертвах в освоении этого сурового, но податливого человеческому напору края. Не останавливало, несмотря на все увеличивающееся количество земляных холмиков с крестами, пятиконечными звездами на пирамидках у изголовья на высоком холме у самого края города, которые становились своеобразным символом движения в освоении богатств недр земли. К большому прискорбию, возрастало количество и детских могил в результате беспризорного, пока родители были на работе, времяпрепровождения у больших проталинах в весеннюю распутицу, в лесу, около водоемов. И нередко горели вместе с балками, деревянными строениями от короткого замыкания электропроводки или игр со спичками. 
  Люди обретали новые и повышали ранее обретенные профессиональные навыки и способности. И им уже казалось, что они все могут, все им под силу. Все это вкупе на идеологическом уровне именовалось рождением нового человека. И так оно и было, по сути. И именно эти, новые на таежной земле, люди делали то, что ранее казалось немыслимым и невозможным. И вновь прибывающие в поисках своего места люди становились рядом со «старожилами»,  чувствовавшими себя таковыми, приехав сюда три с лишним года назад, обретали такую же уверенность и силу. Они, словно, сливались в однородную, не разделенную национальными признаками, возрастом, социальным положением массу людей,  именуемой- северянами. И люди становились таковыми как во вновь образованных городах, так и в недавно появившихся и не отмеченных еще ни на каких географических картах поселках.
  В окрестностях Усть- Талинска на Тавдинском месторождении усилиями людей на месте хантыйского стойбища рос новый поселок Душкино. Он в чем- то повторял историю становления Талинска с той только разницей, что вырастал он почти на голом месте. Почти, потому что кроме нескольких деревянных домиков, в которых жили охотники и рыболовы, в этом селении больше ничего не было.  А в течение года поселок вырос до  численности около трех тысяч человек. Но этим людям было легче осваивать новые территории. Легче в той мере, в какой позволил опыт обустройства Усть- Талинского месторождения, возведение города. Тем более, что многие жители из Талинска по оргнабору переехали в Душкино в надежде быстрее получить квартиру в деревянном доме, подходящую их запросам работу.
  А поселок уже стал обретать свой облик, в чем- то напоминающий Усть-Талинск три года назад, и в то же время имел свое отличие. Оно заключалось в двух вещах: в душкинской грязи, замешанной на тяжелой вязкой глине, которую долго и упорно надо было отмывать от резиновых сапог; и в планировке поселка.
 Слева от дороги, которая являлась продолжением зимника из Усть- Талинска, усилиями участка СУ-11 треста «Талинскнефтегазстрой» строились типовые двухэтажные деревянные квартирные дома, общежития, магазин, больница, столовая, двухэтажное деревянное здание нефтепромыслового управления, формируя компактный жилой микрорайон. А справа- балки, кунги, деревянные рубленные домики, сгрудившиеся в хаотичном порядке, если это можно было назвать порядком. Но людей это устраивало в той мере, в какой их устраивала возможность заработать, переночевать и снова пойти на работу. Главное- запастись дровами и водой. Хибарную застройку разрезал деревянный тротуар, проложенный от рассекающей поселок дороги до одноэтажного здания, в котором перед новым годом разместилась контора бурения.
  Рядом с поселком  в вырубленной тайге  в спешном порядке была подготовлена взлетно- посадочная полоса с диспетчерским пунктом для приема и выпуска маленьких самолетов типа АН-2, которые обеспечивали по воздуху связь с Усть- Талинском, Сургутом. В основном же месторождение в летнее время осваивалось вертолетами.
  За ВПП размещалась промзона. По сути это было только подготовленное место под застройку всевозможных РММ, складов, транспортных цехов, СМУ-7, ССУ-6, РСУ, тампонажного цеха, геофизического участка, которые только обозначились металлическими остовами производственных зданий. И только автотранспортная контора и контора бурения имели по одному готовому зданию.
 А на берегу таежной речки Пичуги разместились база ОРСа, техснаб, склады. С ранней весны и до середины июля сюда заходили суда с баржами, груженные всем необходимым, что обеспечивало жизнеспособность обитателей поселка и производственных предприятий. Там же, на отведенной территории СМУ- 7 еще оставались весной установленные палатки. В них еще жили люди.
 В поселке, в отличие от Усть- Талинска, что было существенным отличием, действовал «сухой закон». Однако это не мешало любителям устраивать вечеринки, а иногда и откровенные попойки с широким размахом.  «Сухой закон» был. Но действовал он только на бумаге. Фактически жители запасались спиртным напитками в Усть- Талинске, куда ездили по зимнику, а летом на вертолете по житейским надобностям, заодно и затоваривались дефицитным товаром. Некоторые организовали изготовление самогона, домашних вин из таежных ягод. И сейчас жители поселка уже были готовы подобающе, за русским обычаем встретить новый 1968год.
  Люди, осуществляющие разработку Тартинского  месторождения, казалось, привыкли к  тому, что их поселок Тартинский не имел никакого облика. Вернее, он был этот облик. Но настолько непривычный стороннему глазу, что у приехавших туда на работу, в глазах грустной пеленой лежала печать  разочарования по поводу этого места обитания. На облике этого поселка в определенной, а, может, и в значительной мере сказалось то обстоятельства, что его обустраивали жители Усть- Талинска. И им не важно было, каким будет этот поселок. Они в большей мере были озабочены тем, что бы иметь временное пристанище, поработать с раннего утра и до позднего вечера в полную силу, а на выходные дни, если они выдавались, уехать домой к семье.
 На характер застройки поселка также в значительной мере оказало влияние то обстоятельство, что разработку месторождения осуществляло НПУ «Талинскнефть» и оно, как заказчик, в большей степени было озабочено вкладыванием средств в развитие города Усть-Талинска. Тартинский был для них в какой- то мере обузой, но необходимой. Поэтому Тартинский получился безликим, сплошь состоящим из всевозможных хибар в виде вагончиков и деревянных рубленных домиков. И среди этого хаоса захудалых жилищ и новеньких вагончиков, как новые заплаты на старом сюртуке выглядели несколько двухэтажных деревянных домов, в которых размещалась контора бурения, общежитие со столовой для его работников, общежитие для работников АТК со столовой. Было еще несколько одноэтажных деревянных зданий. В одном из них предполагалось разместить клуб по окончании строительства, в остальных разместилась пожарная часть, контора ОРСа, магазин. И только на окраине, при въезде в поселок, было несколько десятков добротно сделанных хозяевами небольших деревянных домиков. Во внешнем их облике чувствовалось, что люди смастерили их для себя и надолго. Благо- вокруг было много хорошего для возведения домиков леса. И только за поселком, в вырубаемой тайге закладывались фундаменты первых двухэтажных деревянных домов.
 А на берегу, как и в Душкино разместились несколько резервуаров двухтысячников и десятка полтора емкостей для ГСМ. Здесь, как и по всему Северу Тюменской области, большие и малые реки были связующими с Большой Землей артериями.
  Эти два таежных поселка- Душкино и Тартинский не были обособленными от города Усть- Талинска. Они были тесно связаны с городом, поскольку Усть- Талинск был своего рода перевалочной базой для поставки в поселки различных грузов и через город осуществлялось обеспечение, появляющихся как грибы, предприятий поселка кадрами. Поселки связь с Большой Землей имели только через Усть- Талинский аэропорт. И в зимнее время между этими тремя населенными пунктами устраивались зимники. За ними следили, их чистили, обставляли дорожными знаками. И по зимникам осуществлялась перевозка грузов, людей. В летнее время в поселки можно было добраться только вертолетом и по малым рекам- Талинке, Черной, Пичуге.

  Перед Новым Годом Артамонов находился в приподнятом, иногда, казалось, в возвышенном расположении духа. И он не скрывал своего состояния, улыбался всем. Старался бывать на людях. В коридоре конторы или в диспетчерской, из которой он не выходил еще с утра, мог остановить какого- нибудь помбура  и поздороваться с ним за руку, спросить о делах, о жизни и дружески похлопать  по плечу. Повод для такого настроения был, и весьма значительный.
 За два дня до конца года план по бурению выполнен на сто восемь процентов, сверх плана НПУ переданы две эксплуатационные скважины. А, главное, есть хороший задел на следующий год.
 Работники конторы бурения не в меньшей мере радовались результатами общего труда, тем более, что перевыполнение плана-  это не только моральное удовлетворение. Ожидались солидные премиальные-  весомая надбавка к заработной плате. Это тем более важно, что впереди был всеми любимый праздник-  Новый Год и четыре праздничных дня. Те, кто не работал по вахтам, предвкушали длительные радушные встречи за праздничным столом, веселье по этому поводу.
  Успехи были не только в основной производственной деятельности. Построены здания новой просторной диспетчерской с кабинетами для всех служб, совмещенное с конторой тампонажного  цеха, ставшего теперь самостоятельным предприятием; магазин со столовой. И сейчас работники предприятия имели возможность, не толкаясь в очередях городских магазинов, все необходимые продовольственные товары закупить у себя на предприятии, пообедать у себя в столовой. Ассортимент товаров в магазине был широким, и люди с удовлетворением затоваривались на праздники.   
  Артамонов в пятницу двадцать девятого декабря провел предпраздничное собрание, поздравил всех с наступающим новогодним праздником. Председатель бурового комитета профсоюза Гвоздев зачитал совместный предновогодний поздравительный приказ- постановление. На собрании была зачитана Правительственная поздравительная телеграмма за подписью Министра Шашина. Поздравил телеграммой с успешным и досрочным выполнением годового плана Муравленко. Не поскупился на похвалы управляющий трестом «Сургутбурнефть» Рехвиашвили. Все без исключения работники предприятия приказом-постановлением награждены премиальными, многие удостоились ценных подарков, почетных грамот, благодарности. Это был первый случай с начала формирования конторы бурения, когда праздничное настроение овладело всеми людьми.
  Не меньший повод для торжественного настроя был у Григорьева. План по добыче и реализации нефти перевыполнен, добыто миллион сто десять тысяч тонн нефти и перекрыта таким образом контрольная цифра в один миллион тонн нефти. Нефть с седьмого ноября шла по магистральной трубе до Омска бесперебойно. По этому поводу Григорьев облегчено вздохнул:- «наконец- то».
  Но Григорьев понимал, что выход нефти на магистральную трубу в круглогодичном режиме поставки потребителю налагал на его предприятие совершенно иные, не сопоставимые с прежним режимом работы обязанности. Предстояло в следующем году выйти на уровень добычи нефти в восемь с половиной миллионов тонн. Эта цифра сначала его повергла в непродолжительную прострацию, сменившуюся унынием. Но успокоило то, что создан определенный фонд в сто пятнадцать скважин. Конечно, это не ахти какая цифра, но, если не будет падения дебита скважин, то с них Григорьев рассчитывал получить пять с половиной миллион тонн. Три миллиона тонн должны принести новые скважины. Их потребуется с учетом постепенного ввода в режим добычи  свыше полутора сотен.  Две конторы бурения должны были справиться с этой нелегкой, но вполне решаемой задачей. Он когда сделал элементарные подсчеты, и оказалось, что эта задача, с трудом, но вполне достижима. И теперь он зависел от двух вещей- бурения и увеличения таким образом фонда действующих скважин, и новых производственных мощностей в сборе и подготовке нефти. Его теперь не меньше беспокоило некоторое отставание по строительству ППН. И он теперь, как никогда ранее, зримей ощутил правильность решения по строительству этого объекта с первых дней образования производства. Но он также видел, что теперь, с учетом новых поставленных перед ним задач, такой объем добычи нефти установка подготовки нефти просто не потянет. Нужно интенсивно наращивать работы по строительству товарных резервуаров, заканчивать строительство концевой сепарационной установки, нагревательных печей. Требовал резкого увеличения объем работ по обвязке скважин «макаронами», как называли стомиллиметровые нефтесборные сети от скважин до ДНС. Нужно увеличивать протяженность напорных нефтепроводов, газопроводов. Григорьев вчера с Житневым обсуждал все эти вопросы, высказал свою озабоченность главному инженеру, но Федор Григорьевич его успокоил своей напористостью и неуемным характером. И Григорьев все больше убеждался, что Житнев потянет весь этот объем работ.
  Что касается решения первой задачи, то она целиком зависла от способностей Артамонова и Колодина развернуться с бурением скважин. На этот счет он имел недавно беседу по телефону с Филановским, а потом и с Муравленко. Итогом этого разговора стала утешительная для него информация о планировании главком увеличения объемов бурения в Усть- Талинском регионе  почти в два раза. Ему стало даже неловко от того, что эту информацию он получил раньше Артамонова. Но он не стал ему об этом говорить, чтоб не испортить предновогоднее настроение.
  Относительно второй задачи, то ее решение находилось полностью в ведении его службы капитального строительства. А точнее-  заказчиков, треста «Талинскнефтегазстрой» и СМУ-6. Если в тресте ситуация стала устойчивой, то одному СМУ-6 со строительством выделенных ему объектов эту задачу не решить. Поэтому необходимо было, и это назревало еще вчера- расширить СМУ- 6 до уровня треста. Приказ по главку о создании объединения «Запсибнефтестрой» в составе Главтюмньнефтегаза и соответствующих строительных трестов в регионах, в том числе в Усть- Талинске, был подписан. Осталось за малым: ускорить формирование этих производственных образований с одновременной выдачей плановых заданий на строительство нефтесборных сетей, дожимных насосных станций и других объектов. И сегодня Горишный занимался передачей проектной документации Бетке с таким расчетом, чтобы не теряя времени, приступить к строительно- монтажным работам. К рассмотрению задания на строительство подключился недавно назначенный управляющий трестом Краснов Константин Павлович. Управляющий- был, а трест еще предстояло сформировать.  И при знакомстве с Красновым Григорьев определил для него окончательный срок комплектования треста кадрами- конец января и ни днем позже.
  Краснов возражал против таких сроков, мотивируя возражение тем, что не под открытым небом надо начинать работы. Григорьев на это улыбнулся и, кивнув на Бэтке, сидевшего у края стола и с интересом слушавшего беседу, пряча в кулак улыбку:- Эрнст Александрович у нас уже освоился и подскажет, в случае необходимости, как под открытым небом нужно и можно работать.
 С необходимостью ускоренными темпами строительства и ввода первой очереди ППН тре6овалось строительство с не меньшими темпами напорных трубопроводов. Подрядчик по строительству этих объектов также  определен- СУ- 17 недавно сформированного треста «Сургуттрубопроводстрой». С управляющим трестом Рубанко Григорьев недавно встретился в Талинске, куда тот приехал для знакомства с обстановкой «на месте». Геннадий Иванович задачу понял и, что приятно поразило Григорьева,- не ставил никаких условий, кроме одного- представление аванса для формирования производственного потенциала и ресурсов для выполнения строительного задания. И весь этот объем  строительных работ по линии службы эксплуатации вел главный инженер НПУ Житнев, который с первого дня энергично включился в работу и крепко держал нити всего производства  в своих руках.
  От не легких раздумий Григорьева оторвал телефонный звонок от Артамонова.  -А, что это ты, Александр Николаевич, поздравление передаешь мне  по телефону? Зашел бы. Посидим, чайку попьем, вспомним прошлое. А вспомнить на фоне сегодняшнего дня есть что. Руденко тоже празднует свои успехи. Уже был веселеньким, когда мне позвонил. Обещал с утра забежать на пару минут. Сегодня на праздничный вечер придешь к нам? Тебе должны были принести приглашение. Не получал? Ну, считай, что я тебя пригласил. Кто будет? Из городских будут наши руководители, из строителей два- три человека придет. Надо же хоть раз за все время всем нам собраться вместе и в товарищеской компании посидеть за праздничным столом. А то все прошедшее время только и делали, что ругались, кулаками стучали, чего-то  требовали, просили. И ни разу не сидели за дружеской беседой. Тем более год у нас нынче- сам знаешь- какой. Так что повод для этого есть хороший. Давай, приходи в семнадцать и без опозданий. Нет, нет. Мы будем без семей, чисто производственная среда. Все. Жду.
  Артамонов после торжественного собрания зашел к себе в кабинет, сел на стул и, завязав ладони на затылке, запрокинул в блаженстве голову. Не хотелось ни о чем думать, а просто так, глядя  в потолок, сидеть. «Может, это и есть- счастье- ощущение хорошо завершившегося напряженного во всех отношениях года? Блаженство- разве не признак счастья? Тем более, что для этого есть, достигнутый  напряженным трудом, замечательный  повод».
  Повод, и это Артамонов повторял за сегодня не первый раз, действительно- был. Начало второй половины года не сулило никаких почти надежд на успешное завершение года. Отставание по всем производственным показателям угнетающе давило на сознание, сковывало волю. И только решительные и целенаправленные действия помогли спасти ситуацию.
 Баирова не пришлось долго уговаривать заменить на посту начальника ПДС Сыромолотова. Взялся он за работу энергично. Допускал, правда, при этом серьезные административные перегибы, сделал некоторую  перестановку кадров, добился назначения из числа специалистов со средне- техническим образованием помощниками мастеров. Правда, все также по рабочей сетке. Создана подготовительная бригада, занимающаяся подготовкой буровых для сдачи их вышкомонтажникам и приемки после монтажа. В числе мер было переподчинение службы обеспечения буровых от заместителя директора по общим вопросам непосредственно   ПДС.
  Он настоял на необходимости обучения бурильщиков технологии бурения, переаттестации некоторых бурильщиков. И тут Санину пришлось взять на себя эту работу, как этого требовало решение партийного собрания. Главное, что бурильщики после этих непродолжительных курсов остались довольны, новыми, по сути, для них знаниями. Кроме того, все буровые бригады были освобождены от необходимости заниматься освоением скважин. Эти функции полностью отданы цеху освоения, руководимом заместителем начальника ПДС по освоению и ремонту скважин Бердневым. Правда, для этого пришлось один месяц провалить сдачу скважин НПУ и сформировать еще одну бригаду освоения. Григорьев чуть не разругался с Артамоновым по  поводу не сдачи НПУ этих скважин. Зато был создан задел для возможности установки подъемников на скважине после двух передвижек.
 В качестве эксперимента была изменена схема расположения скважин на кусту:  расстояние между скважинами увеличилось до пяти метров. Это значительно облегчило одновременное бурение и освоение скважин. И через два месяца  все эти преобразования в работе не преминули положительно отразиться на ее результатах.  И одним из них- выдвижение в лидирующее положение не двух буровых бригад, как было до этого,  а пяти. А это уже более половины всего состава бригад. Особенно порадовало  возвращение из больницы после ножевого ранения бурового мастера Дисаева. Он не больше пол- дня принимал поздравления по поводу выздоровления и сразу рьяно взялся за работу. А в октябре его бригада заняла лидирующее положение в бурении скважин. Бригаде даже было присвоено звание комсомольско- молодежной. А к концу ноября контора бурения вышла с опережением плановых показателей по всем позициям.
  Иногда в сознание Артамонова проникала и назойливо сверлила где- то в подкорке мысль, что следующий год будет тоже не из легких, тем более, что плановое задание значительно увеличено. Предстояло пробурить триста семьдесять тысяч метров горных пород и сдать в эксплуатацию сто шестьдесят четыре скважины. Он сначала возмутился определением контрольных плановых цифр на следующий год, обосновывающихся на достигнутых результатах. Но ему объяснили, что все планирование у нас осуществляется на этом принципе. И его аргумент, что, в конце-то концов, у предприятия есть и свои какие- то предельные возможности, был принят с легкой иронией. «Ты работай, Александр Николаевич, над повышением своих возможностей. Для этого тебя и поставили директором». Разговор короткий и не подлежащий обсуждению, тем более оспариванию принятых решений. Он решил, что успехи- это хорошо, но не следует сильно расслабляться от пришедшего, пусть даже с таким трудом, радостного настроения. Но ему подумалось, «А, почему бы- нет? Еще не пришло время собирать камни». Он силился вспомнить, откуда пришла к нему эта фраза насчет времени собирания камней. Но так и не мог выяснить источник этого мудрого, как ему показалось, изречения и махнул рукой. 
 Артамонов благостно потянулся и опустил руки вниз. Посмотрел на часы, потрогал подбородок, щеки и остался доволен- не надо было бриться перед уходом к Григорьеву на праздничный вечер. Он быстро поднялся, накинул на плечи дубленку, надел шапку. В приемной уже никого не было. Из ПТО доносились громкие голоса, смех- там намечался предпраздничный вечер. Эти знакомые ему голоса не раз были источником, приносящим ему и полезные советы в минуты принятия важных для предприятия решений, вносили равновесие в производственную сферу отстаиванием своих, как правило, верных позиций. Но были иногда источником раздражения, недовольства, но, к счастью, проходящих, как ненужное наслоение пыли на поручнях корабля, которым он управлял со своего капитанского мостика. Он улыбнулся этому сравнению, пришедшему из былой жизни и подумал: «А почему это я должен идти куда- то, к людям, с которыми не сидел за одним столом в праздники, за исключением Григорьева, Руденко».   Артамонов резко развернулся, открыл дверь в кабинет, повесил в шкаф дубленку, кинул на полку шапку и позвонил Григорьеву:
  -Еще раз- привет и наилучшие пожелания в новом году. Михаил Григорьевич, ты извини, но не могу я оставить в такой день свой коллектив. Спасибо за приглашение и думаю, что у нас еще не один раз будет повод порадоваться нашими с тобой успехами. Но сегодня- извини. С наступающим праздником. До свидания.
  Артамонов положил тихонько трубу, и также тихонько снял с нее  руку, покачав головой от незадачливой ситуации, и резко поднялся из- за стола. Достал из шкафа бутылку коньяка, шампанское, большую коробку конфет и вышел из кабинета, держа это все под мышкой. Закрыл кабинет на ключ.
 Артамонов только открыл дверь в ПТО, и сразу все хором произнесли: «О-о!», как одобрение присоединения к праздничному столу директора. И он с чувством предвкушения предстоящего блаженства присел на стул в центре стола.
 
 Ванечкину казалось, что он все время не успевает. Одно дело не успел закончить, как тут следом навалилась еще целая их вереница. А перед новым годом работы прибавилось столько, что он уже потерял ориентацию в выборе неотложных дел- все они требовали незамедлительного решения,  он даже терялся в предпочтениях.  А сегодня еще нужно  подвести со своим коллективом итоги уходящего года, поздравить работников с праздником подобающим образом,  сообразно имеющимся для этого условиями. Но большинство водителей были еще в рейсе, на перетаскивании буровой у Колодина, работали на строительстве ДНС. Поэтому пришлось торжественное собрание отнести на поздний вечер. А тут еще инспектор по кадрам пришла и говорит, что какой- то человек настойчиво просит принять его. И Ванечкин уже с раздражением оторвался от бумаг:
  -А, что за человек, Марина Захаровна? Что он хочет?
  -На работу просится.
  -Так в чем дело?- принимайте. Вы же знаете, что нам людей не хватает.
  Марина Захаровна странно улыбнулась, и спросила?- А, вы знаете, кем он просится принять его?- машинистом трубоукладчика.
  Сергей Иванович почесал пальцем за ухом,- конечно, нам позарез будут нужны машинисты трубоукладчика, но у нас сейчас нет самих трубоукладчиков.
 -Вот и я ему об этом говорю, а он настаивает на своем:- «Ведите меня к вашему  начальнику, я сам с ним переговорю». Вот я и пришла к вам. Уж очень он настойчиво требует.
  -Ладно. Если он такой настырный- давай его сюда.
  В половину вагончика, отведенному под кабинет начальника АТК, вошел молодой мужчина, лет тридцати в полушубке, унтах. Мохнатую лисью шапку держал в руке.
  -Ну, присаживайся. Выкладывай, что там у тебя стряслось.
  -Моя фамилия Важенин. Михаилом зовут. Я работал машинистом трубоукладчика на трассе строительства Омского магистрального нефтепровода. Работы закончились, и я остался среди зимы без работы. Вот такая ситуация нехорошая у меня сложилась. Поэтому хочу к вам на работу.
  -Постой, постой. Мне что- то непонятно, почему ты остался без работы? Что- предприятие ликвидировано?
  -Да, нет. Предприятие перебрасывают в сторону Анжеро- Суженска, а я хочу работать здесь. Вот поэтому и пришел к вам.
  -Ну, хорошо, с этим разобрались. Но, скажу сразу- машинисты трубоукладчиков мне будут нужны, но позже- весной, когда мы машины получим. И если ты хочешь работать, то до весны могу тебя взять трактористом.
  -Да, нет, Сергей Иванович. Не буду я ждать весны. Да, и трубоукладчик мне не нужен.
  У Ванечкина пшеничные брови взлетели вверх, и голубые глаза стали еще голубее и округлились. Он был озадачен заявлением этого молодого человека. Он уже подумал- может он… того? И уже из любопытства спросил?- Почему это тебе не нужен трубоукладчик?
  -А потому, что у меня есть свой.
  У Ванечкина открылся непроизвольно рот, и он почувствовал, как тяжелеет  нижняя челюсть, как она начала отвисать.
  -Я что- то не пойму-  как это свой трубоукладчик?
  -Очень просто- я приехал устраиваться на работу на трубоукладчике. Вон он стоит, взгляните в окошко,- Ванечкин недоверчиво кинул взгляд на окно и удивленно покачал головой, но Важенин, не останавливаясь, продолжал,- на трассе, наше предприятие, что можно было взять- увезли, а остальное побросали. Там еще экскаватор валяется, бульдозер. Ну, я решил- зачем он будет ржаветь. Трубоукладчик, на котором я работал, погрузили, а этот остался в болоте. Запустил двигатель, прогрел, а потом начал вылезать потихоньку. Кстати, я вытащил на сухое место бульдозер и экскаватор. В  случае надобности- могу показать это место. Так как-  берете меня?
  Ванечкин со вздохом и удивлением покачал головой,- трудовую книжку покажи,- Ванечкин полистал две странички трудовой книжки и вернул ее владельцу,-  возьми лист бумаги, на тебе ручку- пиши заявление.
  Ванечкин не стал вникать глубоко в возникшую странную ситуацию. В подсознании сидела мысль, что чужой трубоукладчик не тачка и его так просто на баланс не поставишь. Но он решил, что посоветуется по поводу странным образом обретенного трубоукладчика с Колодиным, как с опытным руководителем, а сейчас надо брать человека на работу.
  - Только, Важенин, имей в виду, что жилья у меня нет. И не знаю, когда будет.
  -Мне жилье пока не требуется. Живу сейчас у брата, у него свой рубленный домик. А потом свой домик построю. Леса, вон сколько!
  Ванечкин подписал заявление,- иди в кадры, оформляйся.
  После ухода Важенина Ванечкин еще долго был озадачен и удивлен этим странным, как ему казалось, случаем. Он вспомнил, с какими сложностями, еще не так давно на Большой Земле, приходилось сталкиваться со списанием латанного- перелатанного автомобиля, дважды отработавшего свой амортизационный срок. А здесь- бросили в тайге почти новый трубоукладчик, и голова ни у кого не болит.   Но странным, скорее, было то, что нашелся человек, которому не безразлична была судьба почти еще новенького трубоукладчика, и он взял на себя решимость определить его судьбу по прямому назначению, а заодно и свою. И долго еще в голове витали  слова Важенина о том, что там, на трассе в тайге была брошена техника, и она сейчас ржавела.
 Ванечкину  уже в который раз приходилось изумляться по поводу брошенной с непозволительной легкостью в тайге техники, и которую с таким трудом сюда доставляют, и ее к тому же постоянно не хватает. Его отвлекла от состояния досадливого изумления, и приятным теплом прошла по душе мысль о  том, что хорошо, все- таки, когда есть  вот такие Важенины, которым, не безразлично, что творится вокруг них.  Для которых важнее  всех жизненных обретений- дело для крепких  рук. И такие люди, как правило, обретали в своей жизненной школе  легкость восприятия всяких жизненных коллизий, способность находить и принимать простые и, главное, правильные решения в непростых жизненных ситуациях. Как все просто- берите на работу, жилье не нужно пока, главное- есть вокруг лес- и все дела… И ни тени в глазах о затаенных на завтрашний день требований и претензий насчет неудовлетворенных и полагающихся по праву жизненных благ.   Ванечкину почему- то стало жалко этого молодого еще мужчину. Ему уже тридцать, а в жизни, кроме натруженных больших ладоней и профессии машиниста трубоукладчика, судя по трудовой книжке,  ничего еще не приобрел. И похоже, что он не унывает по этому поводу… Значит, он определился со своим жизненным статусом-  простого рабочего. А это важнее всего- знать свое место в жизни…
  Неожиданно вошел Колодин,- слушай, что я никак не могу дозвониться до тебя? Звоню, звоню и все время занятость. Помоги, слушай. Завтра бригаде Левантова переезжать на новую буровую, а тракторов нет для перетаскивания бригадного хозяйства.
  -Вы присаживайтесь сначала, Павел Петрович. Так говорите- не дозвонились? Странно,- он снял трубку,- гудит, Павел Петрович. Ну, Бог с ним, с телефоном. Трактора, говорите? И сколько?
  -Желательно три, чтоб сразу все перевезти.
  Ванечкин с некоторым удивлением посмотрел на Колодина,- Павел Петрович, зачем вам подписывать три путевки по четырнадцать часов и нести такие расходы, когда можно одним трактором все перевезти за три рейса.
  -Ну, вот началось. Ты никак с Ивана Макаровича перенимаешь не лучшие его манеры? Мне бурить надо, а не ездить одним трактором весь день туда- сюда.
  - Да, при чем тут Иван Макарович? Дело в том, что я, Павел Петрович, располагаю только одним трактором. Его вот час назад отремонтировали. Три трактора у меня уже под забором стоят- некому ремонтировать. Да, и работать некому. И снять неоткуда. Вы же видите, что вокруг творится. Всем, оказывается, нужна техника, все вдруг решили интенсивно бурить, строить. Подумайте, может, бульдозер еще с какой- нибудь буровой снимете? У вас же их два.
  -Слушай, Сергей Иванович, ну, что ты такой прижимистый стал. Я знаю, чувствую, что у тебя есть заначка.
  -Павел Петрович, как вы думаете, для кого я буду в первую очередь заначку держать- для того, кто рядом со мной за забором, кто мне больше всех помог в трудное время или для какого- то  другого дяди? Вы, уж, не заставляйте меня божиться,- уже с ноткой обиды проговорил Ванечкин.
  Колодин прикусил нижнюю губу, покачал сокрушенно головой,- Ну ладно- не обижайся. Нет, так нет. Буду думать, как выходить из ситуации. А этот трактор посылай сразу с утра. Ему еще полчаса ползти до буровой надо.
  -Постараюсь, Павел Петрович. А мне совет ваш нужен,- Ванечкин улыбнулся, покачал головой,- представляете, ко мне полчаса назад устроился на работу машинист трубоукладчика. Ситуация на первый взгляд простая. За исключением одного маленького- но… Дело в том, я  принял я его вместе с трубоукладчиком. Что удивляетесь? У меня тоже глаза на лоб полезли, когда он сказал, что пришел ко мне устраиваться на работу со своим трубоукладчиком. А теперь не знаю, что с ним делать.
  -С кем делать- с машинистом?
  -Да, нет, Павел Петрович,- Ванечкин улыбнулся,- с трубоукладчиком. Дело в том, что этот трубоукладчик машинист подобрал в тайге. Его на трассе магистрального трубопровода бросили. Машиниста я на работу принял, а как оприходовать трубоукладчик-  не знаю. Дело в том, что он не хочет ни на какую другую работу- только машинистом трубоукладчика. У меня их нет сейчас, а тут вот- подвалило. 
  Колодин расхохотался,- вот ко мне бы пришел устраиваться на работу какой- нибудь бурильщик, да еще вместе с буровой. Я бы не делал из этого проблему. Так говоришь, со своим  трубоукладчиком?- Не унимался от смеха Колодин,- Ну, что тут можно тебе посоветовать? Напиши в милицию заявление, хотя- нет, а то еще затаскают парня. Лучше в комитет народного контроля. В Усть- Талинске уже есть такой. В заявлении изложи все, как есть. Пусть народный контроль вместе с твоим ПТО, главным механиком составят акт, и на основании этого акта  поставь трубоукладчик на баланс. Другим способом  я и не знаю, как можно еще уладить этот вопрос. Я не встречался в жизни с подобной ситуацией. И, в конце концов, ты же не с Америки  привез этот трубоукладчик.
  - Ну, да, конечно. Спасибо, Павел Петрович, я, пожалуй, так и сделаю. Сначала созвонюсь по телефону, что там скажут. Ну, а насчет трактора- хоть убейте- нету ничего у меня.
  -Ладно, придется бульдозер снимать. Как дела у тебя?
  -Да, что- дела? Кручусь- верчусь, а результат- мизерный. Ничего не успеваю делать. Хотел к зиме ремонтный бокс запустить, чтоб не на земле в мороз машины ремонтировать- не получилось. Там работы еще на добрый месяц. Людей не хватает… Хоть бы к весне войти в помещение. Диспетчерская тоже не готова, пока в вагончиках ютимся. Единственно утешение- склад у меня теперь есть, да общежитие со столовой. Хоть железки всякие есть куда сложить, да и люди не в холодных балках, а в общежитии и могут позавтракать и поужинать горячим, а не всухомятку. Хоть этим тешусь. А склад хочу разделить, и одну половину сделать теплой, чтоб спецодежду, да резину можно было хранить. Но это опять до весны надо ждать. Территорию надо забетонировать. Цемента пока нет. Может, поможете, Павел Петрович?
  Колодин посмотрел на Ванечкина с улыбкой,- ну, как не помочь, ты же мне всегда помогаешь.
  -Ну, не обижайтесь, Павел Петрович, в самом деле, нечем мне сегодня помочь.
  -Да, я совершенно без иронии, искренне тебе благодарен. Ты действительно меня не раз выручал. А цементом помогу. Как надо будет- скажи. Сразу все количество не смогу дать, а потихоньку, помаленьку и затоваришься цементом. Если есть место в складе, можешь сейчас немножко взять, потом еще, и до весны у тебя будет чем бетонировать территорию. Иван Макарович, говорят, по другому делает- обязал каждого водителя, кто хочет летом поехать в отпуск, привезти не менее пяти дорожных плит. Вот он таким образом уже половину территории легкого парка выложил плитами. Тяжелый парк перевел поближе к себе. Он же был у него за территорией Артамонова.
  -Ну, я так не сумею, Павел Петрович. Да и плит тут пока нет. Так что придется допотопным методом-  мешалка, носилки. Денег мало дают на устройство транспортной базы. Хорошо хоть воздухоподогрев для машин сделал, а то бы бегали в эти морозы с факелами вокруг машин. А мне же зоны технического обслуживания надо делать, теплую стоянку для вахтового транспорта. А то водители за два часа до выезда приходят, чтоб подготовить машину к выезду. Вот так, Павел Петрович, приходится работать.
  -Ладно, Сергей Иванович, не бери близко к сердцу. Что делать- все мы в таких условиях работаем. И спасибо, что хоть один трактор дал. Только не забудь его с утра пораньше послать. Так ты приводи своих на торжественное собрание в красный уголок. Я распорядился, ключ будет у дежурной. Ну, пойду, дел еще много. Поздравляю тебя и твою всю команду с наступающим Новым Годом. Но мы еще увидимся, надеюсь. Надо бы и рюмочке пропустить в честь такого праздника.
  -Вас тоже, Павел Петрович, с наступающим праздником. А встретиться не помешало бы. Работа работой, а немножко расслабиться надо. Верите- я раньше десяти не ухожу с работы. Черт его знает- или я бездарный такой… Ну, ладно, не буду вас задерживать.
  Ванечкин- не бездарный человек. Его одолевало нетерпение сделать все для обустройства транспортной базы и сделать в максимально сжатые сроки. И сделать лучше, чем там, на Большой Земле, где он начинал работать. Нетерпение стало его болезнью, возбуждало его внутренние силы и в конечном итоге изматывало  до изнеможения. Но не все из задуманного получалось, как хотелось бы. И это угнетало его, отнимало силы, а порой и желание продолжать начатое. И порой казалось, что надо бросить все это, как он про себя изредка выражался, к чертовой бабушке и вернуться в теплый и уютный Куйбышев, на старое, сложившееся предприятие, к семье, детям. Но сверлящее в душе въедливым буравчиком чувство собственного достоинства было сильнее его сиюминутных слабостей. И он с новой, удвоенной энергией брался за начатое, как будто делал в первый раз.
  Колодин, глядя на его работу, изумлялся энергичности и хозяйственной хватке этого молодого руководителя, который на голом месте организовал обеспечение заказчиков транспортными средствами, умел со всеми ладить и ни у кого не было нареканий, если что- то не получалось. Понимали, что вины Ванечкина в этом нет. Все жили и работали в условиях дефицита, поскольку запросы верхов отставали от их возможностей. Колодин видел, как его люди, сформированные в небольшую строительную бригаду еще с марта и все лето до снежной осени с раннего утра и до позднего вечера приводили территорию предприятия в порядок. Он видел, как на голой земле вырастали котельная, РММ, склад, общежитие. Закладывался фундамент под зоны технического обслуживания. И это все выполнялось без отрыва от основной производственной деятельности. Не все, конечно, закончено строительством, но, главное- работа не стоит.
 Сам Ванечкин был вездесущ. Он успевал утром вместе с начальниками колонн и службой эксплуатации обеспечить максимальный выход транспортных средств на линию, решать разнообразные текущие дела, которые никогда не убывали. Наоборот. Казалось, они большим снежным комом наваливались на его голову, и из- под него сложно выбраться. А днем нужно было строительство не упускать из виду, и остальные управленческие задачи решать.
 От финансовых дел в его голове была сплошная сумятица. И приходилось подолгу сидеть, что бы все эти финансовые  хитросплетения в его сознании выстроились в стройную цепочку взаимосвязей между приходной и расходной частями, образуя некий баланс хозяйственной деятельности. И его главная забота состояла в том, что бы этот баланс был положительный. И специалисты плановой службы, бухгалтерии из- подтишка ухмылялись над его настойчивым стремлением освоить премудрости экономики предприятия. И как он жалел теперь, что в институте мало уделял внимания таким дисциплинам, как планирование, финансы и кредит, бухгалтерский учет. Считал их второстепенными. Но вскоре с его мнением специалисты предприятия вынуждены были считаться.
 В круговороте дел Ванечкин не замечал движения времени, и ему все казалось, что он сделал мало, не успевает за день перелопачивать груду дел. И это его угнетало, давило на сердце. И только сторонние, через забор, через дорогу напротив люди- Колодин, вышкомонтажники, геофизики удивлялись его разворотливости и неуемному стремлению сделать больше того, что хотелось бы. И это ему в определенной мере удавалось. И ему даже завидовали некоторые руководители предприятия, усматривая в его успехах некую «большую руку». Но ему все казалось- мало.
   Но больше всего угнетала тоска по семье, которая осталась у него в Куйбышеве- везти ее было некуда. И вечера он проводил на работе. Домой в свой вагончик возвращался, чтоб перед сном почитать книгу и набраться сил для завтрашнего дня. Правда, порадовал его недавно Григорьев, пообещавший с вводом первого панельного дома выделить ему трехкомнатную квартиру. Ввод и заселение дома ожидался в конце января. И Ванечкин  теперь жил ожиданием своего жилья. Он даже побывал в этой квартире, где шли пока отделочные работы. Но там все было серым, не уютным, забрызгано раствором. Но- тепло. И он уже в сознании выстраивал картинки, как он в эту квартиру привезет свою семью, детей, как и где что расставит, как обустроит, и эти, рисуемые ярким воображением картинки уводили его далеко за полночь, когда он в изнеможении от напряженного дня засыпал, проваливаясь в темную бездну, крепким, сном…
 Ванечкин посмотрел на часы: «Уже пора на собрание». Он надел полушубок, шапку- ушанку и вышел из вагончика, направляясь в красный уголок конторы бурения. Он чувствовал неловкость перед своими работниками оттого, что людей приходилось собирать на торжественный предновогодний вечер в чужом помещении. «Надо ускорить строительство конторы. Сколько можно побираться?» Ванечкин досадливо покачал головой и пошел в здание конторы бурения. Люди уже собирались в нерешительности у входа:
 -Смелее, ребята, заходите. Я сейчас возьму у дежурной ключ.
  Ванечкин открыл входную дверь, и вошел в подъезд, увлекая за собой людей. Он был в предвкушении предновогоднего торжества- первого в его жизни, как руководителя предприятия, и первого в этой заснеженной таежной глуши, как и всего остального, что приходилось ему делать впервые на этом высоком для него посту. И делал он это в пору своей рано уходящей безмятежной молодости, помеченной появлением первых седин в его волнистой пшеничной шевелюре. 
   
 Артамонов тихонько, на цыпочках, прошел в кухню, зажег конфорку на газовой плите и поставил чайник. В голове гудело, одолевал сон, но заснуть больше не мог- сработала многолетняя привычка вставать не позже шести часов утра. И он ничего не мог с собой поделать, несмотря на то, что от Горбатовых, где они встречали Новый год, пришли далеко за полночь. Он после празднеств  чувствовал легкую усталость и решил взбодрить себя крепким чаем, пока  жена с сыном спали.
  Чайник на плите сипел, а Артамонов начал крутить ручку радиоприемника. Везде одно и то же- концерты, песни, шутки.
 Неожиданно, сквозь пелену шума, треска, каких- то странных голосов прорезались слова…Косыгин…Советский премьер…Западная Сибирь. Артамонова заинтересовали, произнесенные иностранным диктором русские слова, и он попытался настроиться на эту радиоволну, выбирая место, где было меньше помех. Но в приемнике трещало, шумело, и полностью всю информацию трудно было воспроизвести. Из всего услышанного Артамонов понял, что сразу после новогодних праздников в нефтяной регион (Артамонов не разобрал какой) в западной Сибири собирается с поездкой премьер Советского Союза Косыгин. Цель визита, по мнению радиообозревателя, изучить возможности увеличения объемов добычи нефти.
 Как ни пытался, Артамонов не смог из этого всего радиотреска  выудить дополнительную информацию. Одно его удивило до крайности- почему об этом визите не извещены местные органы власти, предприятия. Председатель Совмина не часто посещал северные регионы, и уж если такой визит был намечен, то к нему принято готовиться загодя, наводя везде чистоту и блеск, а тут никто даже не заикнулся об этом. Во всяком случае, Сафиуллин ничего не сказал ему при вчерашнем телефонном разговоре, хотя, как обычно, спрашивал о новостях в «верхах». И если бы такой визит состоялся, то уж наверняка Артамонова измочалили бы наставлениями, как не ударить «лицом в грязь». Но Сафиуллин  ответил, что все «там»- в обычном русле- интересуются планом, изредка спрашивают о потребностях. Но, как обычно, о потребностях спрашивают, когда просят изыскать возможность увеличить добычу. О приезде Косыгина он, даже, словом не обмолвился. И если бы этот визит планировался, снова подумал Артамонов, то вся Тюменская область была бы поднята «на дыбы».
 Услышанная по зарубежному радио информация несколько озадачила Артамонова, но отмахнуться просто так от нее он уже не мог. Артамонов подумал о том, что если визит Косыгина в Тюменский Север не вранье западных средств информации, то откуда им известно об этом визите? И главное- почему мы ничего не знаем о приезде Косыгина? Ему неожиданно пришла в голову мысль о возможной утечке информации из высоких правительственных сфер. Это навело его на неприятную мысль о наличии возможности получения оперативной информации западными спецслужбами и он, как бывший военный моряк, знал цену подобным утечкам. «Значит, не все в порядке в Датском королевстве». Но он отмахнулся от этой досадливой мысли и снял с плиты закипевший чайник.
 Горячий чай несколько разогнал сонливое состояние, но мысль об услышанном по радио уже не давала ему покоя. Он взял телефон, подсоединенный параллельно в кухне. На том конце долго шли длинные гудки, и Артамонов уже собрался положить трубку, как в телефоне Артамонов услышал запыхавшийся глосс Щетинина.
  -Привет, Леонид Иванович, извини, что в такую рань. С Новым тебя Годом, пусть он принесет тебе удачу и полный мешок всяких радостей. Ты что смеешься? Я от души. Спасибо, Леонид Иванович. Ты еще долго у себя будешь? Хорошо, я сейчас вызову из диспетчерской машину и подъеду к тебе. Да, есть тут интересный разговор. Ну, все. До встречи.
 Артамонов быстро нажал на рычаг телефона и набрал диспетчерскую.
  -Никозырев? Здравствуй, с Новым годом тебя. Как дежурство? Что на буровых? Ну, хорошо. Ты подошли ко мне домой какую- нибудь машину в аэропорт съездить. Зил, автобус? Ну, хорошо, Зил, так Зил. Жду.
 Артамонов оторвал листок бумаги из блокнота, лежавшего на полочке, и размашистым почерком написал карандашом записку жене. Потом подумал, что неудобно с пустыми руками на Новый Год являться к Щетинину и достал из буфета бутылку коньяку, положил в портфель и тихонько вышел в коридор.
  На улице было еще темно. Артамонов втянул ноздрями морозный воздух. Но мороза большего не было- под тридцать градусов. Во двор подъехал автобус ЗИЛ и Артамонов широкими шагами подошел к машине, открыл дверцу кабины и втиснул свое грузноватое тело в ее небольшое пространство.
  -Здорово, дядя Аркаша. С Новым Годом тебя. Угораздило же в праздник работать.
  -Здравствуйте, Александр Николаевич. Спасибо за поздравление, вас также с новогодним праздником. И вам не сидится дома. Куда в такую рань поедем?
  -В аэропорт,  Аркаша.
  -Летите куда- то?
  -Нет. Надо переговорить с одним человеком по важному делу. А то потом недосуг будет.
  У здания аэропорта Артамонов распрощался с Аркадием, отправив его на базу-  предстояло везти вахту на Сингайский остров, а сам направился в диспетчерский пункт- на «башню», как в шутку называл небольшое, возвышавшееся башенкой здание Щетинин. Он постучал в приоткрытую дверь. Щетинин поднялся из- за стола и пошел навстречу,- здорово, Александр Николаевич. Что это тебе не спиться? Я, видишь ли, по службе нахожусь здесь- руководство заставило нас самих дежурить в новогоднюю ночь- для надежности. Да шут с ним, мы с коллегами поздравили друга с новогодними праздниками, выпили по бокалу шампанского и до утра сидим, вслушиваясь в новогодний эфир.
  -Да, и я, как ты говоришь, вслушивался в эфир. Представляешь, заокеанские радиослужбы заявили, что к нам сюда на Север Косыгин с визитом в начале января собирается. Ты ничего не слышал об этом? Вы в первую очередь должны быть уведомлены о таких событиях- все же, как ни говори- «ворота» города.
  Щетинин рассмеялся:- Александр Николаевич, нормальные люди в новогоднюю ночь пьют шампанское, ну водку, на худой конец. А ты вместо этого- вражеские голоса слушаешь,- продолжал смеяться Щетинин,- ладно, ты не серчай. Я так- в шутку сказал. А если по серьезному- я тоже слышал. Мое начальство насчет визита не имеет никаких указаний, но ВПП держу в исправности- постоянно очищаю, глажу ее. Ты же знаешь, как у нас бывает- тишина, тишина, а потом начинается беготня, как на пожаре. Я уж решил держать все наготове. Чайку поставить тебе, или что посущественней?
 -Да, я тут принес с собой в портфеле, на всякий случай- вдруг вы в новогоднюю ночь «на диете» сидите,- и достал из портфеля бутылку коньяку и выложил на стол.
 -А ты котлет с тушеной капустой на закуску не принес с собой?- Продолжал удерживать шуточный тон Щетинин.
 -Котлет нет, а лимончик прихватил,- и выложил на стол, отсвечивающий солнечной желтизной, душистый лимон.
  Щетинин достал из холодильника нарезанную колбаску, сыр тарелочку под лимон.  Из тумбочки стола вынул две рюмки. Порезал лимон,- ну, что ж, открывай, раз принес.
  Артамонов отвернул пробку на горлышке бутылки и налил в рюмки,- ну, дружище, с Новым годом тебя, с новым счастьем.
  Они подняли вдвоем рюмки, стукнулись и выпили. Беседа почему- то не вязалась, словно обо всем уже было говорено, и они какое- то время молча сидели в задумчивости. Нарушил молчание Щетинин,- знаешь, Александр Николаевич, я был бы рад, если бы наш премьер приехал сюда и посмотрел, как мы тут, сидя на таких деньгах так бездарно их тратим.
  -А что ты имеешь в виду, Леонид Иванович?
  -Ну, как что- ты посмотри на наш город! Сейчас еще пол- беды все занесено снегом, а придет весна- выйти за порог дома без болотных сапог невозможно. Хорошо хоть отошли от этих позорных надворных туалетов. Мне в медсанчасти как рассказали, сколько женщин болеет по женской части и именно из- за них- жуть одна. Наше поселение поименовали городом, а кинотеатра нормального даже нет. Да что тут говорить- сам все видишь. И аэропорт надо бы нормальный построить, взлетно-посадочную полосу бетонную, чтоб самолеты круглый год летали. И не только наши АНнушки, или ЛИ-2, а ТУшки. С Москвой чтоб была прямая авиасвязь, с Сочи, Крымом. Да и с Куйбышевым, Уфой, Омском, Новосибирском. Ты бы посмотрел, что тут и в Сургуте творится в период отпусков-  Вавилонское столпотворение- это просто библейские сказочки.
  -Леонид Иванович, ты прав, конечно, но, ведь, городу сколько?- четыре года всего. А посмотри, сколько построено. Я согласен- надо быстрее бы и побольше строить, благоустраивать город, но, думаю, со временем все здесь будет.
 -Ага, когда нас с тобой не будет.    
 -Ну, ты уж, так мрачно. Я всегда люблю сравнивать- что было и что есть. Я приехал сюда в шестьдесят четвертом осенью, а Григорьев и того раньше- в марте. Так здесь стояло около сотни  хибар, да несколько экспедиционных домиков и- все. А сейчас от прежнего поселка и следов почти не осталось. Поселок вырос от двух тысяч до шестнадцати, или немного больше. Разве такой наплыв одолеешь сразу, чтоб всем приют дать нормальный? Нет, Леонид Иванович, я- оптимист.
  -Ну, как от прежнего поселка так ничего не осталось? Наоборот- прибавилось. Появился новый- Шанхай- город, что за строящейся «Юностью» вырос. Кстати, этот дворец культуры уже два года строят и никак не одолеют. Даже бетонно- растворный узел от него не убрали.
 -Так вторую школу в пятом микрорайоне за счет этого БРУ студенты построили в прошлом году. До сих пор еще отделочные работы кое- где ведутся. А ты говоришь- БРУ не убрали. Наш город- это сплошная стройка и поэтому долго мы еще будем грязь месить.
  -Тебе, Александр Николаевич, легко говорить. Как- никак, а половина твоих людей, если не больше, живет в квартирах. А мои люди ютятся вот в этих двух деревяшках, которые рядом построил нам Руденко по типу малосемейного общежития. И, чувствую, долго мы еще будем в них клопов кормить и тараканов разводить. Давай еще налей, а то что- то грустно стало. Давай выпьем за то, чтоб мы здоровы были, и нас надолго хватило в этой жизни.
  -Хороший тост,- Артамонов махом опорожнил рюмку и взялся за дольку лимона,- ладно, Леонид Иванович. Пойду домой, надо немножко поспать, да и тебе уже, наверно, хочется домой, там за стенкой, слышу, на работу пришли. И извини, что в такую рань  тебя по пустякам побеспокоил.
  -Ну, почему по пустякам? Там иногда и по делу говорят,- Леонид Иванович кивнул головой в сторону радиоприемника на тумбочке около стола. Правда, наврут при этом  три короба, да и дегтю подольют, чтоб нам жизнь малиной не казалась. Ну, да черт с ними, каждый малюет то, что ему нравится. Спасибо, что пришел поздравить. Только подожди, я отдам кой- какие распоряжения и поедем вместе домой.   
  Дома Артамонова уже ждали. Он вместе с семьей позавтракал, с женой выпили немножко, и решил, что прежде, чем пойти спать, надо поздравить Муравленко с новогодним праздником. Заодно и спросить его относительно возможного приезда председателя Совмина. Телефон Муравленко долго молчал, но Виктор Иванович все- таки подошел к телефону. Он выслушал поздравления Артамонова и удивился неожиданному его вопросу:
  -Спасибо за поздравления. Тебя тоже и успехов тебе. Александр Николаевич, мне ничего неизвестно по этому поводу. Откуда у тебя такая информация? Ладно, выясню. Только скажи- я не буду испытывать неловкость, если стану уточнять эту информацию в верхах? Ну, что ж, если это тебя будет касаться, я перезвоню. Поздравь от меня жену с Новым Годом. До свидания. 
  Артамонов позвонил в диспетчерскую, выслушал сводку на утро и пошел спать. Его одолевала дремота, и он еле сдерживал сонливое состояние, а рот так и раздирала зевота. Он уже подумал о том, что напрасно поддался на эту чушь зарубежного радио, не выспался, да еще и людей, возможно, насмешил этой весьма сомнительной информацией. Возможно,  права жена, когда сказала за завтраком:- а что тут у нас не видел Косыгин? У него масса других, более важных государственных дел, чем посещение этих таежных захолустий. Да и связь по воздуху здесь неустойчива. Того и гляди, что поднимется пурга, и неделю никакие самолеты не будут летать. Чепуха все это. Иди лучше поспи, чем маяться из-за пустяков. Смотри, тебя уже качает из стороны в сторону. Того и гляди- упадешь.
 Когда Артамонов уснул, жена отключила в спальне и зале телефоны, оставила только в кухне. Одела ребенка и пошла к Горбатовым пить чай.

 Два новогодних праздничных дня пролетели быстро и начались напряженные будни. Стояла не по- сибирски мягкая погода. Температура воздуха было в пределах двадцати пяти градусов мороза, и  в небе из- за  туч выглядывало ласковое солнышко.
 Артамонов бодро шагал в сторону диспетчерской. Решил узнать состояние дел на буровых, хотя серьезных проблем ни с бурением, ни с освоением не было.
  -Александр Николаевич, погодите!
 Артамонов оглянулся. За ним бежала запыхавшаяся Лариса Бородина:- Александр Николаевич, вас срочно просил позвонить Муравленко,- она, запыхавшись, взволнованно добавила, -видно что- то случилось. Он как- то непривычно в резкой форме попросил вас срочно разыскать.
  -Ладно, иди, набери мне Тюмень.
  Бородина еле поспевала, дробно семеня за широкими шагами Артамонова. Пока он снимал дубленку, секретарша набрала Тюмень, попросила связать с Муравленко и, дождавшись, когда Артамонов возьмет трубку, положила свою на внутренний коммутатор.
 Муравленко заметно нервничал,- здравствуй, Александр Николаевич. Не знаю, откуда ты выведал информацию, но оказался прав. Встречай завтра гостей в десять часов в аэропорту. Кто будет? Бери рангом повыше Министра, понял? Совместно с Григорьевым подготовьте программу визита, включая поездку по вашим объектам. Смотри, чтоб все было подготовлено к приезду, как следует! И еще- заранее предупреждаю: чтоб просьб от вас никаких не звучало, а то я вас знаю. Все, занимайся.
 Артамонов тихо положил трубку и задумался. «Вот те- раз. Куда же повезти высоких гостей?»- это было первое, о чем подумалось Артамонову,-«Накликал на свою голову. Дорог, ведь, нет нормальных  до буровых. Не на вахтовом же Урале везти высоких гостей. Да». Однако, из раздумий его вывел телефонный звонок. Он нехотя взял трубку. Звонил Григорьев,- здравствуй, Михаил Григорьевич. Да, звонил. Что будем показывать? Не знаю. У меня же ни к одной буровой нет нормальной дороги. Все бурят, ты же знаешь, на Сингайском острове, да за Аганкой. И две разведочных бурим у черта на куличках. Так я все это понимаю. А что делать? По строящейся дороге не проехать сейчас, там же навалены плиты, ты же сам видел. Единственно возможный вариант- срочно дорогу отсыпать от моста до острова к буровой Максимова- это самая ближняя буровая. Затраты, говоришь? А что ты предлагаешь- на Урале или Зилке по колдобинам везти высоких гостей? Косыгину, как Главе Правительства предложим место в кабине, а ты рядом сядешь и будешь давать ему пояснения. Так, что ли? Ну, тогда, о чем разговор? Нужно- то всего с пяток самосвалов, тем более, что карьер рядом в трехстах метрах. Я предлагаю отсыпку делать внизу, рядом со стоящейся дорогой, где мы тракторами трубы возим, вахту. Слушай, давай мобилизуй Трофимова на это дело. Объясни задачу, он поймет. Для планировки я готов отдать свой ДЭТ- 250. А потом созвонимся и обговорим все остальное. Ну, странный ты человек- при строительстве любой дороги всегда делаются объезды. Вот и спишешь эти затраты на объезд. Ну, вот, это уже другой разговор. Хорошо, жду звонка.
 Через час Григорьев сам подъехал к Артамонову.
 -Что сидишь? Давай одевайся и поехали! Надо показать, что и как делать.
 -Ты  хотя бы поздоровался.
 -Так мы же с тобой здоровались по телефону. Ты что спишь, что ли?
 -Да, какой тут сон. Чувствую, что этот визит так даром не пройдет. «На орехи» достанется.
 -Что ты так переживаешь? Думаешь, им нужны твои объекты? Поедут так, для приличия. Для них что главное- нефть. А все остальное-  пустяки. А с первым вопросом мы справляемся пока. Вот как бы не подкинули нам еще к тому, что определено планом. Вот это меня больше всего беспокоит. У меня и так все в натянутом состоянии находится. А, ведь, такие визиты имеют определенную, стратегическую цель. Так что им не до нас с тобой. Все?- поехали.
 Трофимов, как договаривались с Григорьевым, ждал их на вьезде на Сингайский остров.
 -Здравствуй, Геннадий Петрович. Оторвали мы тебя от дел.
 -Да ладно…Что я не понимаю, разве? Откуда начнем?
 -Давай от моста и «на себя». Я поставлю свой ДЭТ, и он будет по мере выгрузки грунта планировать дорогу. Где у тебя самосвалы?
 -Они стоят, грузятся вон там, в карьере.
 -Ну, что ж, начинай тогда, Геннадий Петрович,- вмешался в разговор Григорьев, поглядывая на часы,- а мы с Александром Николаевичем поедем готовиться к встрече. Времени- в обрез. Ты, уж, не подведи, Геннадий Петрович.
 -Постараюсь.
  Через час работа по устройству временного проезда к буровой Максимова уже кипела. Пять самосвалов один за другим возили грунт, а бульдозер выравнивал, еле успевая за самосвалами. Трофимов стоял рядом со своим начальником участка и объяснял ему, что и как надо делать. Тот молча слушал и кивал головой.
 В своей приемной Григорьев на ходу кинул Марье Алексеевне,- меня- нет. Приготовь нам с Артамоновым крепкого чаю.
 -Хорошо, Михаил Григорьевич. Юрий Анисимович просил, как появитесь, чтоб позвонили.
 Вошли в кабинет,- снимай дубленку, в шкаф все и сам вешай,- пропускал вперед к шкафу Артамонова, а сам пошел звонить,- здравствуй, Юрий Анисимович. Как встречать? Да очень просто- сядем на газончики и поедем в аэропорт. Я не смеюсь. А насчет программы визита, мы с Артамоновым поработаем над этим вопросом, а потом зайдем и обсудим с тобой. Годится? Ну, до встречи.
 Григорьев снял свою дубленку, шапку и повесил в шкаф, причесывая на ходу свою волнистые каштановые волосы,- ну, как на пожаре, все равно. Все волнуются, взвинчены.
 Марья Алексеевна внесла на подносе чай с бутербродами,- приятного аппетита. Я вам сейчас принесу чайник и заварник, если нужно- дольете. Чайник горячий, только что закипел.
 -Спасибо, Марья Алексеевна, мы тут, уж, сами управимся.
 Григорьев, прихлебывая чай, что- то быстро записывал на листке бумаги. Артамонов допил чай с бутербродом, отложил чашечку в сторону,- ну, что ты там уже пишешь? Полагаю, что надо будет показать им первые объекты, с которых начиналась наша нефть, резервуарный парк на берегу. Кстати, как ты собираешься его использовать теперь?
 -Что, значит- как? Я их отпариваю сейчас, а весной пустим все резервуары под топливо. Немножко переделаем технологические линии, заменим трубопроводы, построим  насосную, раздаточные пункты. К навигации надо успеть. А что касается объектов посещения, то, пожалуй, начнем с нашей ДНС, которая за городом, газонаполнительную станцию, строящуюся КНС системы поддержания пластового давления. Кстати, ты когда нам собираешься сдать водозаборную и нагнетательную скважину? Нам надо уже думать о системе ППД.
 -Что значит когда?- как определено графиком- в феврале. Ты к этому времени как раз построишь свою КНСку. Так что срывов не будет. Ты, давай, не отвлекайся. Затем поедем к Максимову на буровую. Кстати, а где и когда гостей кормить  будем?
 -Не знаю. Обсудим потом с Муравленко этот вопрос. Знаешь, мне с Шашиным было проще- могли в столовой, могли на катере. А тут- даже не знаю. На всякий случай в гостиницу завезли продукты, там и организуем обед, или ужин- не знаю даже какой распорядок у них. Во всяком случае через Муравленко будем решать эти вопросы.  Да, надо обязательно показать базу техснаба. Там сейчас наведен порядок. Березин, как обещал, построил теплицу, выращивает зелень, всякую: петрушку, укроп, салаты, еще что-то. И цветы. Заложил под огурцы площадку. В феврале обещал угостить.
 -А ты когда на Сингайском запустишь теплицы?
 -Скоро. Сейчас главное- коровник, птицеферму. К лету привезем телочек, а осенью и теплицы первые построим. Тепло от печей используем для обогрева. Слушай, ты не отвлекай от работы. Ну, а потом покажем наши строящиеся городские объекты- больничный комплекс, кинотеатр, дворец культуры,- Григорьев говорил и писал, иногда поднимая голову, чтоб ответить на вопросы Артамонова, снова склонялся над бумагой, и развел c досадой руками,- правда, затянули мы с этими объектами, но надо показывать. Смотреть- то больше нечего. Вот если бы в ретроспективе показать наш город- каким он был четыре года назад, каким стал.
 -Ну, да, «Шанхай- город» появился за строящейся «Юностью». Его сразу видно при въезде в город с аэропорта,-  Артамонов хотел что- то спросить еще, или сказать, открыв рот, но Григорьев без заметного раздражения замахал перед Артамоновым руками,:
 -Слушай, ты дашь сегодня работать?- засыпал вопросами. Спровоцировал приезд гостей, а теперь еще и донимаешь мелочами всякими, подковыривает еще-«Шанхай- город»… Твои тоже там живут. И вообще, ты ведешь себя, как будто не живешь в городе, и не видишь, где и что делается.
 -Как это- спровоцировал?
 -Я откуда знаю- как? Ты же радио зарубежное слушал, не я,- засмеялся в кулак Григорьев,- так что сиди и помалкивай. Если помогать не хочешь, то не сбивай с толку.
 -Ладно, молчу.
  Григорьев вздохнул, отложив исписанный листок бумаги,- слушай, не знаю, как мы встречать будем таких гостей. Еще никогда в жизни не приходилось чувствовать такую зажатость.
 -Знаешь, Михаил Григорьевич, я тоже переживал вначале, а теперь думаю: ведь, Алексей Николаевич в начале войны занимался эвакуацией заводов с запада на Урал, в Сибирь. Он такого насмотрелся, что нам и не снилось. Так что его уже, наверно, трудно чем- либо удивить. Да, и мужик, говорят, он простой. Я немножко наслышан о нем, когда в Москве пробивал полевые для наших буровиков. Мне даже предлагали обратится к нему, когда  Россочинский отказал.
 -Это, когда же было?
 -Когда председателем буркома работал, в Куйбышеве еще.
 -Ну, вспомнил. Это было так давно. С тех пор много в жизни всяких перемен произошло. Да и рангом теперь Косыгин повыше. Хотя, не долго осталось ждать- до завтра. Но почему Муравленко запретил обращаться с просьбами к Главе Правительства? Наверняка, все те наши просьбы не доходят до высоких сфер, застревают где- то на пол- пути. Вот здесь на месте все наши нужды становятся зримее. Ладно, завтра посмотрим. Надо эту программку отдать  Марье Алексеевне, чтоб отпечатала. Только посмотри сначала своим опытным глазом. Ты же знаешь толк в подобных бумагах.
 Артамонов бегло пробежал глазами по тексту, потом вернул бумаги,- пойдет, Михаил Григорьевич,- хотя, я не уверен, что все будет происходить  по- написанному. Так не бывает.
 -Ну, не знаю- пойдет- не пойдет. Мне сказали сделать программу, вот я и сделал. Ну, что- пойдем к Седых, обсудим завтрашний день?
 -Михаил Григорьевич, ты иди один. Я хочу посмотреть, как отсыпка идет. Это для меня сейчас важнее всего. Приеду- созвонимся.
 Артамонов, сидя в машине, почувствовал, что уже  сосет его под ложечкой. «Ладно, перетерплю. Поужинаю зато хорошо». Он проехал мост и почувствовал облегчение- отсыпка активно продвигалась, спланировано больше половины дороги, а с отсыпкой дела шли энергичней. Артамонов подошел к Трофимову, который тоже подъехал посмотреть работу.
 -Как видите, Александр Николаевич, Трофимов слов на ветер не бросает,- довольный ходом работ, улыбнулся Геннадий Петрович.
 -Ну, что тут скажешь- хорошо. Только успеете ли- сумерки уже начались?
 -Александр Николаевич. Что нам при свете фар первый раз работать? Вот только наш бульдозер закончит работу в карьере- направлю его сюда на планировку. А то действительно один ДЭТ не управится. Ну, как, Александр Николаевич, пойдет такая дорога?
 -Геннадий Петрович, главное, чтоб ухабов не было и можно свободно двум машинам легковым разминуться.
 -Ну, насчет ухабов постараемся их максимально выровнять, но качать все равно будет, это же не асфальт. А ширина достаточная- четыре метра. Тем более- , что эта дорога для разового проезда- туда и обратно. Не успеют ее разбить. Утром еще грейдером пройдемся. Так что не переживайте- все будет нормально.
 Артамонов никогда не предполагал, что ему придется стоять в надвигающихся сумерках где- то в заснеженном поле и обсуждать такой пустяковый и никчемный по своему содержанию вопрос, как строительство временной дороги, которая ему абсолютно не нужна, поскольку рядом строится дорога с твердым покрытием в капитальном исполнении. И не просто обсуждать, а домогаться, чтоб эта времянка была максимально удобна, и не доставляла хлопот тем высоким персонам, которые по ней проедут один только раз. Он неожиданно для себя задался вопросом: «А, для чего, собственно, я это делаю? Кому нужен этот разглаженный кусок дороги, которую- то и дорогой нельзя назвать- так, грунтовый проезд длиной в несколько километров?» И к своему удивлению не находил ответа на этот пустячный вопрос. Лишь где- то подспудно жила и тихонько скреблась в его душе мысль,  напоминая о необходимости, да и по совести тоже, проявить уважительное отношение к пожилому человеку, который, занимая высокий пост в государстве, был просто человеком. И как любой человек, он мог с пониманием отнестись к условиям обитания и работы в этом суровом краю, к неизбежным в этом случае всевозможным дорожным и иным  издержкам, поэтому эти резкие  ухабы могли бы добавить впечатлений высокому гостю. Но ради уважительного отношения к нему можно было немножко  приложить старания, усердия. Тем более, что по этой дороге будут и вахту возить, пока строится дорога с капитальным покрытием. Огорчило только то, что это можно было сделать гораздо раньше и не в связи с каким- то значимым событием, а для своих же людей. Тем более, что эти затраты предусматривались в проектных решениях.  Но так уж устроен наш человек, что может обходиться минимальными удобствами, полагаясь на их временный характер, как на оправдание сложившейся жизни, не предполагая подчас, что эта жизнь формируется по незатейливой, но иногда граничащей с неприкрытым цинизмом, формуле: «Сойдет временно и так». Конечно, сойдет. Но Артамонову стало неловко от стремления угодить высокому гостю, забыв, что его же работники ездят по этому бездорожью каждый день, никому не жалуясь на неудобства. Артамонов подумал, что, наверняка, все уже судачат: «Дескать, Артамонов решил подсуетиться перед высоким гостем и для него специально построить проезд к буровой.  Конечно, все знают о приезде правительственной делегации. Ведь, если знает об этом секретарь, то, разумеется,  знает об этом вся  контора. И знают о строительстве проезда на буровую. «Ну, и- плевать! Пусть болтают».  И  Артамонов с  чувством какого-то гадливого состояния и легкого стыда досадливо махнул рукой, забыв даже попрощаться с Трофимовым и высказать ему за проявленное старание  и добросовестно выполненную работу простую человеческую благодарность. Он резко кинул свое грузное тело в газончик и буркнул Васе, громко хлопнув дверцей машины: «В контору». И только около конторы  вспомнил, что уехал, даже не попрощавшись с начальником СУ- 905. «Что же это со мной такое происходит?» И еще долго сидел в задумчивости, не выходя из машины, а Вася только поглядывал искоса на своего начальника. И только Санин, наклонившись к дверце, вывел Артамонова из задумчивого состояния, постучав в стекло.
 -Планерка будет?- Спросил он, когда Артамонов открыл дверцу.
 -А, почему ей не быть? Собирайтесь, я сейчас подойду.

  На внутренней площадке около здания аэропорта, аккуратно расчищенной от снега, стояла в ожидании кавалькада около двадцати машин- газончиков, мобилизованных на предприятиях города для встречи гостей. Водители в аккуратной одежде, побритые сидели в машинах, прогревая периодически двигатели- на улице мороз двадцать восемь градусов. Небо было пасмурным, но снега не было.
 Встречающие сидели молча в томительном ожидании в кабинете начальника службы перевозки, теснясь вдоль стены на стульях. Только Григорьев полушепотом переговаривался с Артамоновым. Каждый чувствовал, что визиты высокого начальства, а тем более одного из руководителей страны, бесследно не проходят. Они, как правило, сопровождаются серьезными оргвыводами со стороны начальства пониже рангом. Тем более, что поводов для этого здесь было предостаточно. Возможны и более крутые меры. Но интерес к событию, связанному с посещением города высокими гостями, не угасал. Более того, он вырастал до уровня значимого события, ставал в ряд, даже, исторического для этого небольшого провинциального городка в Сибирской глуши. И с этим событием люди жили ожиданием перемен. Каких- они сами не знали, но полагали, что они непременно должны произойти. Так уж повелось издавна на Руси, что приезд царя, губернатора в глухомань всегда оставляли какой- то памятный след.
 Вошел Щетинин. Он окинул всех сосредоточенно- напряженным взглядом с показной веселостью,- ну, что застыли с унылыми лицами? Через пятнадцать минут должен приземлиться АН- 26 грузовой, а следом АН-24 с пассажирами на борту. Так что, выше головы, товарищи!- Леонид Иванович бодро тряхнул вверх, сжатой в кулак рукой,  улыбнулся, присев за стол.
 -А, что ты такой веселый? Полосу хорошо почистил?- Съязвил на показную веселость Щетинина Артамонов. Но решил направить разговор в деловое русло, а то еще и обидеться может Леонид Иванович. Ему сейчас совсем не до шуток, хотя старался держаться уверенно, - А что за грузовой самолет, с чем он?
 -Не боись, Александр Николаевич,- решил ответить на Артамоновскую колкость Щетинин,- на нашу полосу теперь самые большие самолеты могут садиться.
 -Ну да, если прорубить просеку до самой поймы,- добавил к Артамоновской  и свою шутку, сидевший все время в тревожном раздумье, Руденко. Щетинин не принял шутливого тона Руденко и серьезно ответил на вопрос Артамонова
 -Как что за самолет? Правительственный. Полагаю, что в нем автомобили. Не сядут же высокие гости в ваши заелозенные газончики,- Щетинин снова перешел на наигранно- шутливый тон, хотя видно было по его напряженному состоянию- переживал, наверняка, больше всех остальных: все- таки первый раз в его родном аэропорту, каким он считал его с начала забивки первой сваи в фундамент здания диспетчерской, приземлятся Правительственные самолеты. Да еще с гостями высоких рангов. Он считал это высокой честью для провинциального, созданного на отшибе от всех магистральных дорог, небольшого годка нефтяников, строителей и, конечно- авиаторов. Еще бы- без авиации, особенно зимой, ни приехать, ни уехать из этого города…
 Неожиданно в небе послышался гул самолета. Все, не сговариваясь, сорвались со своих мест и побежали к выходу. На посадку шел грузовой АН- 26. Он плавно зашел на полосу. Взревели двигатели, самолет дошел до конца полосы, развернулся и вырулил на площадку метрах в пятидесяти от  приземистого, деревянного здания приема пассажиров.
 Все молча наблюдали, как поочередно экипаж глушил двигатели самолета. Винты, сбавляя вращение, остановились. В хвостовой части самолета открылся люк. По опущенному трапу сошли несколько человек, остановились поодаль и один из них руками начал давать сигналы, показывая ладонями на себя. По грузовому трапу из чрева самолета начала выкатываться  белая новенькая «Волга». Она плавно по сигналам спускалась на малом газу вниз. Автомобиль выкатился из самолета и, не останавливаясь,  сделал крутой разворот и направился к зданию, перед которым столпились встречающие. Из люка сошли еще несколько рослых, крепкого телосложения мужчин и остановились около «Волги». Один из них, высокий, стройный в сером крытом полушубке с белым воротником подошел к стоявшим около здания людям:
 -Здравствуйте, товарищи! Среди вас есть Григорьев и Артамонов?
 -Да, это буду я,- подошел первым Григорьев. Следом за ним Артамонов,- Артамонов- это я.
 -Товарищи. Самолет с Председателем Правительства и сопровождающими его лицами приземлится минут через двадцать. К самолету подойдете только вы вдвоем. Остальные- пусть рассаживаются по машинам и ждут. А вас товарищи,- обратился прибывший из Тюмени представительного вида человек к двум незнакомым людям, стоящим в выжидании чуть в стороне от встречающих,- прошу пройти со мной. Машины на месте?
 -Да, как было сказано,- ответил один из тех двоих,- вот они,- и показал на стоящих немного поодаль два зеленых газончика.
 -Хорошо, пошли,- он круто повернулся в направлении самолета. В нем чувствовалась выправка военного человека. И в тех двоих, шедших следом, также угадывались военные.
 Ожидающие на перроне загадочно- удивленными взглядами проводили  ушедших,- похоже, работники спецорганов,- высказал догадку Руденко.
 -Ну, а ты как думал-  это только нас с тобой никто не замечает и мы никому не нужны. А таких высоких чинов нужно оберегать от всяких случайностей. А то мало ли что придет тебе на ум,- толкнул со смехом в плечо Руденко Григорьев.
 -А «Волга» без номеров еще. Смотри, как сверкает,- показал Артамонов Григорьеву на стоящий недалеко автомобиль. Взгляды людей теперь были прикованы к сверкающей белизной «Волге» и  завистливо покачивали головами. Большинство из них давно не видели легковой автомобиль, кроме газончиков. И вот этот новенький  лимузин здесь, в Усть- Талинске, стал предметом очарованно-вожделенных взглядов.
 -Что, Николай Алексеевич, понравилась машина? Купи- продаю,- пошутил Григорьев, перехватив сияющее- завистливый взгляд Руденко в сторону машины.
 -Кто мне продаст. Вот дождаться бы, когда в Тольятти итальянцы построят завод и купить себе простенький «Фиат».
 -А «Запорожец» уже не нравится?- Шутливо спросил Артамонов.
 -Я не влезу в него. Голова будет упираться в крышу. 
 -Ну, а ждать, когда завод построят, придется еще минимум года три. Только это уже не «Фиат» будет, а наши, русские «Жигули».
 -Ну, и пусть. Все равно эта машина, как пишут, будет лучше наших  нынешних. Хоть бы под старость покататься на приличной машине.
 -Ну, ты все время ноешь- старость, старость. Да ты еще- ого-го! Как конь вороной. Небось, на молодок поглядываешь, и не краем глаза,- подмигнул Григорьев, намекая на появившиеся слухи об интрижке Руденко со своей молоденькой кареглазой секретаршей.
 -А что. Как говорил классик- любви все возрасты покорны. О! Что- то гудит,- поднял палец в небо Руденко, прислушиваясь к появившемуся в небе гулу.   
 Все подняли головы к небу. С востока, вынырнув из облаков, плавно шел на посадку белый АН- 24. Он становился все ближе и ближе, вырастая в размерах, отсвечивая белизной на фоне серого в облаках с голубыми просветами неба,  и вскоре коснулся шасси взлетно- посадочной полосы. Люди с волнением ожидали, когда самолет закончит разворот  к площадке около перрона. Он уверенно подрулил на площадку, и тут же поочередно стихало вращение винтов двигателей. И, наконец, самолет застыл в напряженной тишине.
  К выходному люку подкатил трап. Люди смотрели, как после нескольких минут стоянки открылась дверь самолета. Из дверного проема на трап ступили несколько человек, осмотрелись вокруг и сошли вниз, остановившись в нескольких метрах от трапа.
 Григорьев с Артамоновым подошли к самолету. Вышедшие из него люди остановили их,  попросили подождать. В открытом люке показалась сначала голова, а потом вышел Муравленко. Следом за ним на трап ступил Шашин и направился вниз. Затем на трап ступил первый секретарь обкома партии Щербина, потянул носом холодный воздух и повернулся назад к дверному проему, в котором показалась фигура человека невысокого роста в модной тогда шапке- пирожке, в дубленке с шалевым воротником.
  «Косыгин»,- пронеслось шепотом в толпе. Григорьев и Артамонов почувствовали необъяснимое волнение. Они ощущали, как кровь окрасила плотным румянцем их лица, как занемел язык, к горлу подступил ком.
 Первым, сошедшим по трапу Муравленко, поздоровался с Григорьевым и Артамоновым,- вы что так разволновались, ребята? Спокойнее, все нормально,- и повернулся к Шашину, который ступив на землю, остановился в ожидании высоких гостей. Потом он оглянулся назад и позвал рукой, ожидавших в сторонке, Григорьева и Артамонова и молча поздоровался с ними за руку. Спустился на землю Щербина, следом за ним Косыгин. Потом, улыбаясь, спустился Байбаков. За ними по трапу сходили еще десятка полтора людей, но все внимание встречающих у перрона было приковано к тому, что происходило внизу на площадке около трапа.
 Байбаков, сойдя с трапа, подошел к остальным и, обращаясь к Шапшину и Муравленко, спросил:- а, где встречающие?
 -Да, вот они, стоят притихшие,- показал рукой Муравленко.
 -Это, вот, они, натворившие столько дел здесь, прогремев на всю страну, теперь стоят в сторонке, как школьники? А ну-ка сюда поближе, ребята. Вот они, Алексей Николаевич, наши герои,- подталкивая рукой притихших Григорьева и Артамонова, Шашин. Косыгин первым протянул руку,  теперь уже побледневшему Григорьеву, потом Артамонову,- так они совсем еще молодые, Борис Евдокимович,- улыбнулся, поворачиваясь почему- то к Щербине, выразил приятное удивление Косыгин,- Ну, хорошо, какова будет программа наших дальнейших действий?- Проявляя живость, обратился он уже  к Муравленко.
 -Михаил Григорьевич, где твоя программа, показывай,- распорядился Муравленко.
 Григорьев достал из папки два листа бумаги и протянул их Виктору Ивановичу. Тот отдал Шашину и он, бегло взглянул на листки бумаги, протянул Косыгину,- посмотрите, Алексей Николаевич, может внести коррективы какие- нибудь?
 -Валентин Дмитриевич, что я в этом понимаю? Ты хозяин, ты и определяй из этого, как я понимаю, длинного списка, что мы посмотрим и куда поедем. Мне все будет интересным, что покажете. А по ходу и определимся, что дальше делать. Поехали?
 Косыгин со Щербиной направились к «Волге», а остальные сели в подъехавшие поближе газончики.
 Муравленко подозвал к себе Григорьева,- Михаил Григорьевич, порядок будет таков: вы с Артамоновым поедете на газончике впереди, а мы на «Волге»- следом. Поедете через город по маршруту согласно программе посещения объектов.  По дороге сильно не увлекайтесь. С вами поехать изъявил желание Валентин Дмитриевич. Следите  только все время за нашими машинами. Все, по машинам.
 Григорьев подошел к Шашину и пригласил в машину, открыв предупредительно ему переднюю дверцу.
 Колонна примерно из двадцати машин выехала из аэропорта в город. По дороге Григорьев не выдержал длительного молчания и обратился к Шашину,- Валентин Дмитриевич, вас можно спросить?
 -Да, конечно, спрашивай, пока есть возможность,- повернулся к нему своей большой лысеющей головой Шашин.
 -А чем вызван столь неожиданный визит Алексея Николаевича в наши края, да еще с таким большим сопровождением?
 -Ну, почему неожиданный? Эта поездка планировалась давно. Выбрали окошко в бюро метеопрогнозов, когда морозы не сильные- и поехали. Кстати, дня через четыре здесь будет уже под пятьдесят. А, свита, говоришь, большая?- Улыбнулся Шашин,- так вопросов много. Мы задыхаемся, и вы уже скоро это почувствуете, от нехватки электроэнергии, еще по ряду возникших проблем. Рост производственных мощностей по нефтедобыче сдерживается именно по этим причинам. Кроме того, нет дорог, есть отставания в строительной сфере. Поэтому в составе нынешней делегации находится Министры электроэнергетики, транспортного строительства и еще некоторые другие. Кортунов в том числе,- Шашин сделал почему- то акцент на этой фамилии,- к нему есть вопросы по части ускорения строительства объектов нефтедобычи, жилья, соцкультбыта. Он же, помимо газовой промышленности, как вы знаете, ведет и эту сферу деятельности. Так что сегодня посмотрим здесь положение дел, а завтра- в Сургут. Надо форсировать строительство Сургутской ГРЭС. Три, максимум четыре года и она уже должна дать электроэнергию. Без нее мы просто не потянем  планируемые на перспективу объемы. Да, и других дел, которые нужно здесь на месте решить, набралось предостаточно. Так что, приезд к вам, ребята,  Председателя Правительства осуществляется не в порядке новогодней прогулки по интересным местам. У Косыгина сейчас дел невпроворот, и если он поехал к вам, значит, в этом есть большая надобность.
 Скажу по секрету- это мы с Кортуновым и Муравленко  своими настойчивыми предложениями относительно улучшения нефтяных дел в Тюменской области подтолкнули Косыгина к приезду сюда, к вам. У него есть привычка по крупным вопросам во все их тонкости вникать самому и до мелочей. Недавно на заседании Правительства был опять поднят вопрос о том, что недостаточно другие Министерства и ведомства подключаются к интенсивному освоению Северных нефтяных месторождений. Естественно, наши визави в штыки приняли мои с Алексеем Кирилловичем заявления. Это не просто были заявления, а конкретные предложения к смежным ведомствам. Алексей Николаевич слушал, слушал, а потом не выдержал: «Вы только не давите на меня. И давайте так: чтоб прекратить эти перепалки, поедем со всеми заинтересованными лицами на Север и на месте во всем разберемся. Вот там и определим, кто был прав и что нужно делать. А то мы так ни до чего и не договоримся. И пока мы тут ломаем копья- другие дела не будут ждать». Алексей Николаевич имел ввиду, что помимо великого множества текущих дел, начато, как вы знаете, строительство автозавода в Тольятти, следом- в Набережных Челнах. в Могилеве начинается строительство мощнейшего комбината по производству химических волокон, в том числе для нужд текстильной и легкой промышленности. БАМ, наконец. Следом- освоение газоконденсатных месторождений на Севере Тюменской области. И много всего другого. И все это находится под самым пристальным вниманием Алексея Николаевича. И в решении намеченных планов не обходится без вашей помощи, как вы сами понимаете. Ведь, для всего этого нужны деньги, и немалые. Вот так…
 Шашин на какое- то время задумался, а потом показал рукой впереди себя,- а, город, смотрю, растет на глазах. Вот только медленно осваивается крупнопанельное домостроение. Деревяшки- это так- времянки. Вам нужно капитальное жилье. Вот об этом тоже будем говорить. Алексей Николаевич, наверняка, будет удручен видом этого города. Ну, ничего. Говорят, ведь, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Но вашей работой там,- он показал указательным пальцем куда- то вверх-  довольны.
 Сейчас Самотлор надо интенсивно осваивать. Расширять границы работы в Среднем Приообье на северо- восток. Да и в западной части геологоразведчики нас порадовали новыми месторождениями. Надо включать в разработку эти месторождения, а мощностей и средств- не хватает.
 Шашин размышлял вслух, давая своим собеседникам на заднем сиденье почву для осмысления предстоящих перед ними новых задач, связанных с нынешним визитом высоких гостей, которые еще не сформулированы в конкретных цифрах, но что они будут поставлены- никто из них уже не сомневался. Единственно, что согревало их- надежда на дополнительные ресурсы, которых уже стало не хватать, да и приходили ранее выделенные средства с некоторыми задержками.
 -Я улавливаю, Валентин Дмитриевич, смысл всего сказанного, но нас предупредили, чтоб мы ничего не просили у Косыгина.
 -А, ты, Михал Григорьевич, смотрю, дипломатом стал,- рассмеялся Шашин,- вроде и не в лоб сказал, а так, сзади нечаянно зашел, но предельно понятно и без обиняков. И, будто и не пожаловался на нехватку всего,- Шашин неожиданно круто повернулся назад,- а вы пожалуйтесь! Да-да, пожалуйтесь и не стесняйтесь. В деликатной форме, разумеется,- и снова повернулся на место, вглядываясь в окрестности города.
 -Да, много вы построили за последнее время. Но не то все это, не то. Куда сейчас едем, Михал Григорьевич?
 -Да тут недалеко, за городом ДНС и КНС системы ППД. Мы уже начали нагнетать воду  для поддержания пластового давления. Вот только КНС сработана на примитивном уровне. Сами слепили, из того, что попало под руку. Эти объекты надо бы на промышленную основу поставить.
 -Ну, вот об этом и скажешь. Может, и мысль у тебя есть хорошая на этот счет, а? А ты правильно определился, решив эту свою кустарщину показать. Пусть посмотрят, как вам тут изворачиваться приходится. Кстати, тут и Министр тяжелого машиностроения присутствует. Что еще решил показать?
 -В программу мы включили куст скважин, газонаполнительную станцию. Хотелось бы показать ППН, но это займет много времени. А потом к Александру Николаевичу на буровую, может, заглянем?
 -На буровую обязательно. Алексей Николаевич очень хотел видеть, что собой  представляет бурение скважин, хотя бы в общих чертах. А то мы часто на Правительстве говорим об этом, о трудностях буровиков, но многие у нас имеют о буровых работах смутное представление. Так, на уровне кинохроники.
 Машины выехали за город и  свернули с основной дороги на расчищенную от снега зимник в тайге. Проехав километра два, остановились около ДНС. Следовавшие за ними машины выстроились одна за другой в одну линию. Первыми вышли рослые люди из газончиков, осмотрелись вокруг. Один из них подошел к «Волге. Он  энергично открыл переднюю дверцу, потом задние с обеих сторон. Шашин, Григорьев и Артамонов уже ждали, когда Косыгин выйдет из машины. Шашин с Муравленко подошли к вышедшему из машины Косыгину. Муравленко огляделся вокруг, увидев Григорьева позвал его рукой,- давай, Михаил Григорьевич, рассказывай что к чему, чтоб всем и все  было понятно.
 Приехавшие высокие Правительственные лица окружили кольцом Косыгина, Шашина, Муравленко и внимательно вслушивались в то, что объяснял Григорьев. Иногда Муравленко давал свои комментарии к сказанному. Косыгин молча слушал и кивал головой, иногда внимательно поглядывая на свое окружение.
 Артамонов пытался подойти поближе, чтоб услышать реплики Косыгина на пояснения Григорьева, комментарии Муравленко, но Глава Правительства был окружен тесным кольцом, и подойти ближе было просто невозможно,  и слов просто было не разобрать. Он только видел реакцию Косыгина, как его глаза становились то внимательно- напряженные, то неожиданно становились холодно- сосредоточенными и устремлялись на кого- то из его окружения. Но равнодушными не были. В один момент Артамонову даже показалось, что Косыгин внутренне напрягся, еле сдерживая неожиданно запламеневшую в глазах искорку гнева. Но вскоре она погасла, и его серо- голубые глаза снова становились наполненными напряженной работой ума и сосредоточенного внимания.      
  Кольцо окружения начало распадаться, все направились в сторону стоявшей в метрах пятидесяти скважине. Около нее Григорьев давал пояснения о кустовом бурении, потом переключился на пояснение о режиме работы скважины, его характеристике: забой, давление на забое, на устье скважины, суточном дебите, режиме эксплуатации.
 Алексей Николаевич внимательно слушал, а потом спросил:- так говорите, Михаил Григорьевич, она еще фонтанирует? А потом- что?
 -Мы, Алексей Николаевич, отбор нефти из фонтанирующей скважины осуществляет через калиброванные штуцера вот здесь, в фонтанной арматуре для сохранения пластовой энергии, если так можно выразиться. Это позволяет продлить фонтанный способ эксплуатации, обеспечить высокую извлекаемость нефти из пласта. Ну, а со временем, что неизбежно, энергия пласта  иссякнет, и мы перейдем на механическую добычу нефти  путем монтажа станков- качалок, или погружных насосов. Но для этого нужны дополнительные электрические мощности и соответствующее оборудование. И чем раньше они появятся у нас, тем легче мы сможем перейти на механический режим эксплуатации и, что очень важно- гарантированную добычу нефти.
 -Ну, с этим, вроде бы все понятно. А нам покажут действующую буровую?
 -Да, Алексей Николаевич, обязательно. Прямо сейчас и поедем,- ответил Муравленко, и кивнул стоявшему недалеко Артамонову,- давай, Александр Николаевич, показывай дорогу.
 Все расселись по машинам. Только Шашин предупредил Григорьева, что он поедет на машине с Кортуновым- нужно переговорить по дороге.
 Колонна машин во главе с газончиком Артамонова выехала на главную дорогу и свернула налево. Проехали мост и за мостом сразу спустились на недавно отсыпанную и отутюженную грейдером грунтовую дорогу.
 -Ну, вот, это уже другое дело,- с довольным видом Артамонов повернулся к сидевшему на заднем сиденье Григорьеву,- а то одни колдобины тут были. Теперь, хоть, нормально проехать можно.
 Артамонов посмотрел в зеркало заднего вида на следовавшие за ними «Волгу», газончики. Выехали на подъем, свернули налево и остановились на расчищенной от снега площадке. Артамонов вылез из газончика, дождался, когда остановятся остальные машины. Из газончиков вышли работники службы безопасности, открыли дверцы «Волги». Из машин стали выходить гости.
 Артамонов с Григорьевым подошли к гостям. Муравленко еще раз представил Косыгину Артамонова:- Это, Алексей Николаевич, директор конторы бурения Артамонов Александр Николаевич. Он покажет и расскажет все, что будет вас интересовать.
 Артамонов покраснел от волнения, начал рассказывать, где и сколько у него сейчас находится в работе буровых.
 -Вот на этом, Алексей Николаевич, таежном островке посреди поймы реки осуществляются наши основные буровые работы. Ближайшая буровая находится вот здесь за балкой,- он показал на буровую, где сейчас заканчивали подъем бурильного инструмента. Артамонов посмотрел на спуск в ярок и подумал, что Косыгину неудобно будет спускаться по склону вниз. Он осмелел и попросил разрешения Косыгина взять его под руку, чтоб тот не поскользнулся на укатанном снегу.
 -Ну, что ж,  Александр Николаевич, я с благодарностью приму вашу помощь. Постараюсь сильно не обременять вас при этом. Пойдем?
 Артамонов с Косыгиным пошли вперед, а остальные- следом, глядя под ноги, чтоб не оступиться.
 К Артамонову пришла решимость задать Косыгину несколько, как ему казалось, вопросов по существу:- Алексей Николаевич, а к вам можно обратиться?
 -Да, разумеется. Было бы удивительно даже, если бы у вас не было ко мне вопросов.
 -Вот там впереди, Алексей Николаевич, работает трактор, ДЭТ- 250. Один такой трактор заменяет три Т-100. Это, представляете, помимо всех иных его достоинств, нужна всего одна квартира, а не три. К тому же в наших болотах он очень хорошо себя зарекомендовал. Вот бы подбросить сюда с десяток еще таких тракторов.
 -А вы, Александр Николаевич, знаете, сколько в год выпускают таких тракторов?
 -Да, Тюменский завод имени Колющенко выпускает около десяти ДЭТ-250.
 -Ну, вот видите. Так что пока ничего не могу определенно вам обещать. Единственно, уверенно могу сказать- мы уже работаем над вопросом увеличения мощности завода Колющенко. Да и Чебоксары скоро помогут решить эту проблему.
 -Ну, понятно. Я, ведь, Алексей Николаевич, неспроста по транспортным вопросам обратился к вам. В нашем АТК около восьмисот с лишним единиц транспортных средств стоят под забором в «калашном ряду» из- за отсутствия запчастей. И это при нашем- то дефиците транспорта! Вот бы увеличит  выпуск запасных частей, чтоб можно было своевременно ремонтировать технику. Тогда не было таких проблем с дефицитом транспорта.
 -Ну, это тему уже поднимал Виктор Иванович, а по части бурения у вас нет претензий к тяжелому машиностроению?
-Мне, Алексей Николаевич, за целое ведомство сложно говорить, но парк буровых медленно обновляется. Может, это обусловлено спецификой самого бурения, где что- то новое сложно сразу придумать. Но для работы в условиях болот нужны облегченные буровые установки. Это важно с точки зрения монтажа- демонтажа и транспортировки буровых.
 Подошел Муравленко с Григорьевым,- мы не помешаем вам, Алексей Николаевич?
 -Да, нет, почему же. Тут Александр Николаевич выразил пожелание насчет обновления парка буровых установок, делая акцент на их мобильность без снижения, как я понимаю, базовых технических характеристик.
 -Это, Алексей Николаевич, большая тема. И важная. Вообще, надо сказать, в этой области есть существенное отставание от требований нынешнего дня. Порой возникает ощущение, что технический прогресс обходит эту сферу деятельности где-то стороной.
 -Ну, вот вы специалисты и вносите свои предложения, и будем работать над этой проблемой.
 Пока, стоя на снегу, разговаривали, подошли остальные. Услышав, что разговор шел на темы, связанные с выражением различных пожеланий, Байбаков вмешался в него своим настойчивым советом:- а вы, ребята, не стесняйтесь, просите, в чем есть особая нужда, пока выпала такая приятная возможность.
 -Ну, в принципе, можно много всего попросить, но, уж если выпал, действительно, такой случай, то мне бы хотелось выразить общее пожелание Талинцев- у нас нет мебели. Люди из фанеры делают всякие шкафчики, чтоб можно было, где-то утварь домашнюю сложить. А то, что привозят, через год разваливается. Хотелось бы хорошую мебель, желательно- импортную,- Артамонов посмотрел, как высокое начальство отреагирует на его просьбу
 Косыгин задумался на минуту, потом посмотрел на Григорьева, потом на Артамонова,- конечно, мебель можно вам поставить. Но, как вы сами понимаете, импортная мебель идет только за валюту. Вот если бы вы добыли нефти сверх того, что  добываете, мы бы ее реализовали и закупили для вас мебель.
 -А, что, Виктор Иванович,- почему-то к Муравленко обратился Байбаков,- дельное предложение. Вы нам миллион тонн сверх плана, а мы вам- мебель.
 Григорьеву показалось, что реплика Байбакова насчет того, что смелее нужно выражать свои просьбы, была рассчитана на создание повода для делового, вроде бы партнерского обсуждения вопроса по высказываемому ранее в правительственных кругах предложения изучения возможностей увеличения нефтедобычи. И получается, что в ненавязчивой форме был создан повод  для постановки вопроса увеличения производственного задания нефтепромысловикам. И тут Григорьев вспомнил предупреждение Муравленко, чтоб ни с какими просьбами не обращались к высоким гостям. «А мы, как пацаны, захотели на дармовщину что- то выпросить. Вот и попались, как щенята несмышленые. Но к чему  эти торги? Сказали бы по простому- мужики, помогите с нефтью. Нужны деньги в казну». И Григорьев был застигнут врасплох предложением Байбакова увеличить добычу на один миллион тонн. Он понимал, что если вопрос поставлен, то независимо от формы его постановки и предлога, под которым он был выражен, ему уже никак не отказаться от предложения. Вопрос  только в том, какую цифру определить окончательной. Но он также понимал и то, что один миллион тонн дополнительной добычи ему просто не одолеть.
 -Ну, что молчишь, Виктор Иванович,- Байбаков начал проявлять настойчивость, снова обращаясь к Муравленко.
 -А что- я, Николай Константинович? Этот вопрос нужно адресовать Григорьеву с Артамоновым. Они знают лучше свои возможности. Но и к тому же это им нужна мебель, а не мне,- Муравленко уже с досадой в голосе выразил последнее предложение.
  Пока беседовал Байбаков с Муравленко, Артамонов тихонько толкнул Григорьева в бок и шепотом ему:-  «Соглашайся, Михаил Григорьевич. Я набурю тебе эти скважины». Григорьев посмотрел на него искоса и так же шепотом, но взъяренным тоном: «Тебе хорошо говорить- соглашайся. Сколотил еще две- три бригады под этот шумок и пошел «давать стране угля». А я сегодня не имею уверенности, что строители построят мне нефтесборы, напорные коллекторы, ДНСки, КНСки и все остальное по плановым, заметь, объемам. Ты знаешь, как нам приходилось их уговаривать взять наши объекты? Им под дополнительные объемы людей никто, ведь, не добавит. Вот так вот, Александр Николаевич». Артамонов понуро опустил голову, но, вспомнив, что он сейчас принимает гостей, прошел вперед, дожидаясь окончания завязавшейся беседы Байбакова с Муравленко, к которой  присоединился Косыгин с Шашиным. Но Шашин, чтоб не  затягивать  здесь, около буровой,  инициированный Байбаковым разговор,  предложил  перенести его на вечер, а сейчас продолжить знакомство с объектами. 
 Подошли к буровой. Буровой мастер Максимов, гладко выбритый, в новом полушубке, в каске, нахлобученной на меховую шапку, в унтах спустился с буровой и шел по приемным мосткам навстречу гостям. Артамонов представил гостям бурового мастера.
 Максимов, немножко растерялся при виде такого большого количества гостей высокого ранга. Он даже не сообразил сразу, где кто, хотя многих видел в жизни или знал по газетным фотографиям. Портрет Косыгина даже висит на стенке в кабинете Артамонова. Муравленко, увидев  растерянный вид, Максимова пришел ему  на помощь:- какой забой, Сергей Иванович?- Спросил он, здороваясь с Максимовым за руку,- много еще поднимать?
 -Забой тысяча девятьсот пятьдесят. Еще три долбления и закончим скважину. А подъем заканчиваем. Сменим долото и продолжим бурение. Дня через два скважину закончим,- Максимов обрадовался вопросу Муравленко. Отвечая на него, он немного успокоился, и старался говорить как можно дольше, словно рапортуя, но информацию он исчерпал несколькими предложениями и стоял теперь, не зная, что делать дальше. Снова выручил Артамонов,- Алексей Николаевич, это один из лучших наших буровых мастеров. Начинал здесь бурильщиком. Мы в одно время попали в сложное положение- не было подходящей кандидатуры на должность мастера. И мы не ошиблись в выборе, предложив Сергею Ивановичу возглавить бригаду. А вообще, к слову сказать, коллектив у нас на предприятии сформировался неплохой, подобрали грамотных специалистов. Много молодежи. Но без опыта кадровых работников нам не обойтись. И поначалу непросто нам далось преодоление северной специфике работ. Но ничего- справились. Правда, привыкнуть к холодам и комарам пока что не получается.
  Косыгин внимательно выслушал краткую информацию Артамонова и спросил:- А, сколько набуривает в среднем каждая бригада в год?
 -Мы, Алексей Николаевич, вышли на конец прошлого года на показатель двадцать одну тысячу метров горных пород на бригаду. Это средний показатель. Сергей Иванович вышел на цифру двадцать семь тысяч. У нас есть намерение подтянуть остальные бригады до этого рубежа. А то и превзойти его. И все это за счет наших внутренних резервов.
 Разговор еще какое- то время продолжался, меняя тематику. Предметом обсуждения стали нарекания на оборудование, включая средства малой механизации, на нехватку новых гидромониторных долот, запасных частей к оборудованию, трехсекционных тихоходных турбобуров.
 Уловив окончание буровой тематики в общей беседе, Григорьев высказал пожелание помочь строителям в создании мощной, технически оснащенной, производственной базы, увязав этот вопрос напрямую с увеличением производственных мощностей в добыче нефти.
 -Ну, что греха таить, при формировании титульных списков на этот год мы с трудом убедили наш строительный трест принять  заказы на строительство объектов обустройства месторождений. Если строители не обеспечат нам объемы строительных работ, мы можем оказаться в сложном положении с добычей нефти.
  Начальник Главтюменьнефтегазстроя Барсуков оживился, сделав озабоченное лицо, поглядывая то на Кортунова, то на Косыгина. Алексей Николаевич бегло глянул на часы и предложил посмотреть город, в первую очередь объекты соцкультбыта. Все расселись по машинам и, распрощавшись с буровым мастером, уехали в город.
 «Волга» выехала вперед, следом машина службы безопасности, а газончик Григорьева оказался в самом хвосте колонны.
 Около строящегося дворца культуры «Строитель» машины остановились. Барсуков вместе с Баталиным и Руденко решили похвастаться своей инициативой в строительстве собственного дворца культуры. Алексей Сергеевич подождал, когда высокое руководство сосредоточиться  на предложенном их вниманию  объекте, ожидая соответствующей его представлению похвалы за это сооружение, подобных которому еще нет нигде в Среднем Приобье.
 -А это что за хлев вы построили? Сколько вы сюда денег вбухали?- Пожимая плечами и разводя в недоумении руками, спросил Косыгин. Барсуков не ждал такой реакции Главы Правительства. Он посмотрел, как отреагировал его руководитель Кортунов на замечание Косыгина. Потом быстро перевел взгляд на стоявшего в молчаливом равнодушии Муравленко, и решил, что надо самому давать объяснение по существу заданного вопроса.
 -А мы, Алексей Николаевич, и этому рады. Мы же вынуждены этот объект и строящийся  недалеко отсюда кинотеатр строить из имеющихся в наличии материалов. Это же не дворец культуры, а ремонтно- механические мастерские. Мы даже проект вынуждены были сами делать. Да, ДК культуры мы строим из  конструкций РММ. Но других у нас просто нет,- выдавил из себя Барсуков.
 -Ну, хорошо. Давайте пройдем и  посмотрим, как живут люди в ваших домам. Чтоб далеко не ходить пройдем вот здесь рядом, за дорогой,- показал рукой в сторону шестого микрорайона Косыгин.
 Группа людей двинулась в направлении, указанном Косыгиным, и в шестом микрорайоне снова Алексей Николаевич указал на дом, который предполагалось посетить с ознакомительным визитом. Это оказалось общежитие строительного треста. Руденко, слегка побледневший, посмотрел на Барсукова, но тот сделал вид, что не заметил растерянности на лице управляющего трестом.
 Первым в подъезд дома вошел Кортунов, следом за ним два человека из службы безопасности и Косыгин. Большинство из группы решили, что там ничего для них интересного нет, и остались на улице курить. 
 В полутемном коридоре на вошедших в подъезд  двигалась задом в полусогнутом состоянии с мокрой тряпкой в руке уборщица, в обтянувшем ее плотное тело трико. Увидев с нижнего положения головы между широко расставленных ног вошедших, она резко поднялась и с раскрасневшимся от работы лицом повернулась в сторону людей:
 -Ети вашу мать, вы дадите сегодня работать?- На раскрасневшиеся вспотевшие круглые щеки упали космы волос, она их сдунула оттопыренными губами,- ходют тут и ходют. Работать не дают.
 К женщине быстро подбежали два человека из службы безопасности, подхватили ее под руки и увели быстро в конец коридора. Они, очевидно, ей объяснили, какие гости посетили общежитие, потому что она неожиданно заголосила,- Ой, Боже-Божечки! Что теперь будет, что будет?- и закрыла в испуге  рот ладошкой. Этот эпизод вызвал легкую улыбку на лице Косыгина, а Барсуков уже откровенно смеялся.
 Однако, смех сменился разочарованием, горечью, досадой, когда вошли в одну из комнат, открытой побледневшей комендантом общежития. Руки от волнения у нее тряслись, и она не смогла сразу попасть ключом в замочную скважину.
 Из открывшейся двери на людей пахнул душный запах пропотевшей одежды, какого- то дешевого одеколона, папиросного дыма и еще чего- то едкого и неприятного.
 -А, где люди сейчас?- морщась, спросил Косыгин,
 -На работе, они поздно, часов в восемь вечера приходят.
 -Понятно, а когда у вас ремонт был?- Снова спросил Алексей Николаевич.
 -Да, собственно, ремонта еще не было. Это общежитие совсем новое. Его заселили всего- то полгода назад.
 Косыгин посмотрел на кипевшее досадой и глубоко скрытыми порывами гнева лицо Кортунова, а потом перевел взгляд на поникшего  Барсукова,- вообще-то кто- нибудь из вас может объяснить, как тут можно нормально жить? Почему обои клеят на голые деревянные брусья, они, вон уже клочьями висят, пакля из- под них торчит. Это кто так у вас строит жилье для людей?- Потом Алексей Николаевич повернулся к коменданту,- а почему эти рабочие телогрейки висят прямо на гвоздях в комнате. У вас, разве, нет специальных помещений? Хотя, полагаю, вряд ли вы сможете ответить на этот вопрос.
 С удрученным видом Косыгин повернулся к выходу, распрощавшись с комендантом. На улице он жадно хватил свежего воздуха и поднял глаза на столпившихся в ожидании его горожан.  Они кольцом окружили гостей. Косыгин обвел внимательным глазом лица людей, всматриваясь в их застывшие в нетерпеливом ожидании глаза, и первым обратился к ним:-
 -Здравствуйте, товарищи. Хотя правильней будет сказать – добрый вечер. Как вам здесь живется?
 -Спасибо, хорошо. Мы уже немножко обвыклись. Вот только беда- жилья нет. Живем, кто где может- в балках, деревянных избушках, засыпушках. Даже некоторые- в землянках,- люди говорили наперебой, каждый хотел высказать наболевшее и каждый с надеждой и интересом всматривался в лицо одного из первых руководителей страны. Им казалось невероятным, что этот человек может стоять в окружении людей и с интересом и вниманием выслушивать их. К стоявшим женщин просунулись сквозь толпу людей ребятишки и с любопытством смотрели на происходящее.
 -Товарищи. Я обратил внимание на состояние вашего города. Вижу, с какими трудностями вы сталкиваетесь. Но хочу сказать вам, что эти трудности преодолимы и в ближайшее время в городе начнется интенсивное строительство добротных крупнопанельных домов. Так что с обеспечением людей нормальным жильем обстановка нормализуется. А как у вас со снабжением товарами- продовольственными, в первую очередь.
 -Спасибо, хорошо. Аккурат перед вашим приездом магазины затоварили.
 -Я так и предполагал, поэтому мы с товарищами не стали заходить в магазины, зная эти традиции при встрече высокого начальства. Я дам соответствующим ведомствам поручение, чтоб у вас всего было в достатке. Спасибо, товарищи, за ваш нелегкий труд в этих трудных условиях. Спасибо. До свидания. 
 Косыгин и его окружение направились к подъехавшим машинам и уехали в гостиницу. Там был организован ужин, и до позднего вечера за столом проходило обсуждение результатов поездки с участием местных руководителей города, НПУ, конторы бурения  в непринужденной деловой обстановке.
 Через неделю Григорьеву представили уточненный план добычи нефти на текущий год. Он был увеличен на пятьсот тысяч тонн с соответствующим обеспечением материально- техническими и финансовыми ресурсами.
 Визит высокого гостя не обошелся без соответствующих кадровых решений. Некоторые высокие руководители областного масштаба лишились своих портфелей, произведены некоторые кадровые перестановки. Образован новый главк по жилищному строительству. А Григорьев неожиданным образом стал обладателем служебной новенькой «Волги».   
               



   

                Глава вторая.

 Апрель, на удивление, был теплым. Весна началась рано и сопровождалась бурным таянием снега. А  восьмого мая, как никогда раньше, открылась навигация. Вслед за льдом пришла первая баржа, традиционно- с водкой. К выходным большинство, самых нетерпеливых, отоварились спиртными напитками, и на улицах уже шатались подвыпившие, некоторые- вообще изрядно пьяные. Перебравшие лежали тут же, под стеной магазина, около крыльца или на обочине  деревянных тротуаров. Кто- то пытался их поднять с холодной грязи, но это было бесполезное занятие,- да оставь ты его, немножко наберется сил от землицы и очухается,- советовали прохожие,- им это не впервой,- добавляли другие.
 А на субботу одиннадцатого мая Синица пригласил гостей для знакомства с женой. Он взял двухнедельный отпуск и привез ее со своего села, где они в течении двух дней в сельсовете расписались, и еще через три  дня Вася привез свою суженную  в Усть- Талинск.
 А приглашенные- друзья и близкие соседи- с нетерпением и несгораемым интересом ждали возможности познакомиться с новой женой Васи. Особенно сгорали от любопытства Семеняки- они не знали, кого из односельчан Вася выбрал в жены. Yакануне вечером лежали в кровати и перебирали всех знакомых, но так и ничего им в голову  и не пришло. И теперь с волнением ждали встречи, чтоб удовлетворить это жгучее любопытство.    
 А Вася накануне вечером через Полю, знакомую продавщицу в «Голубом Дунае» (так жители пятого микрорайона обозвали магазин, размещенный в вагончике, покрашенном в голубой цвет), купил ящик водки и в рюкзаке, довольный, принес домой. А со следующего утра он со своей молодой женой Олей готовили  на составленные в длинный ряд почти на всю комнату столы к встрече гостей. 
 Первыми, не выдержав, раньше времени пришли Семеняки. Открыл Вася. Перешагнув порог, Коля с  Ксюшей обняли его со всех сторон,- ну, чертяка, где спрятал жену, показывай,- взял Васю шутливо за грудки Коля.
 -Она там, в кухне. А где Андрюша?- в ответ спросил Вася.
 -Он у няньки. Вечером после шести заберем,- ответила Ксюша.
 -А что-  садик так и не дали?
 -Да,- махнул  с досадой Коля рукой,- Григорий Карпович только обещает. Как приду к нему, он с деловым видом хватает телефонную трубку и начинает получасовые беседы то Марьей Ивановной, то с Валентиной Андреевной, то еще с кем- то, изображая большую  свою занятость. Видя, что я терпелив и не собираюсь уходить, кладет трубку и скорбно разводит руками,-«Нету пока ничего. Ты приди недельки через две, может, подбросят что- нибудь».
 -Ну, как же так? Ты в числе первых приехал сюда и кому, как не тебе в первую очередь должны давать места в садике?
 -Может и так. Но мне говорят, что списки очередников формируются по дате подачи заявления с указанием возраста ребенка. Получилось так, что после рождения Андрюшки, я сразу подал заявление и был на очереди сто двадцать первым. Сейчас десятый. Вот так. А пока Андрюшку отдаем няньке. Тут недалеко, в пятьдесят третьем доме.
  Пока Коля с Васей обсуждали Колину проблему, Ксюша  в кухне уже помогала Оле готовить на стол. Вася подтолкнул слегка Колю в кухню, а сам шел следом. Коля вошел в открытую дверь и увидел перед собой худощавую светловолосую, с длинной до пояса косой молоденькую женщину. Она с любопытством и легкой, почти детской,  улыбкой смотрела на Колю, потом как-то нерешительно спросила:- не узнаете, Николай Федорович? А, хотя, как вы можете меня узнать? Когда вы уехали из села, мне было лет двенадцать, совсем еще маленькой. Дидук моя фамилия. Я приемная дочь Алексея Степановича, помните такого?
 -Вон оно что… А мы с Ксюшей вчера весь вечер гадали, кого мог взять в жены Вася. А про Дидука я совсем забыл. Вы же за селом жили. Ну, здравствуй, Оленька,- Коля подошел к ней обнял крепко и трижды поцеловал в щеки,- поздравляю тебя и должен сказать, что Вася сделал правильный выбор. Живите счастливо и, главное, дружно. И с приездом тебя Оленька. Спрашивать не буду- понравилось тебе в нашей тайге, потому как ты ничего тут еще и не видела. Ну, ничего. Пару раз сходим в лес, на рыбалку, познаешь комаров и мошек, вот тогда и судить уже будешь- нравится или нет. Да и зима добавит впечатлений.
 -Может и так, Николай Федорович. Но раз вышла замуж за Васю, то должна уже быть там, где и он. Тут, уж, и не до разборок- нравится или нет. Деваться теперь некуда.
 -Ну,  почему  такая обреченность? Ты только вступила во взрослую жизнь, а уже от твоих слов потянуло какой- то    холодной безысходностью. Ты же совсем еще девочка. А по молодости, Оленька, течения жизни совсем не замечаешь. Все летит со всеми своими сложностями куда- то, даже дня прожитого  будто и не было вовсе. Только окружающий мир, словно хранитель времени, не спешит никуда, пытаясь сберечь свой первозданный вид.  И ты вместе с ним, кажется, стоишь на месте,  как будто прислонился к  не срубленному еще дереву. Хорошо, если ты это вовремя заметил, осознал и стремишься вдогонку за уходящим временем. А ты-   деваться некуда.
 -А что- время, разве, можно догнать? Мне кажется, что это бесполезное занятие. Сказано, ведь, поэтому,- живи сегодняшним днем.
 -Ну, почему же. Это возможно и теоретически, и практически. У нас есть некоторые буровые мастера, способные даже обгонять время,- улыбнулся Коля, подмигнув Васе, а потом с грустью добавил,- сегодняшним днем скучно жить.  А в Библейских словах относительно жизни только сегодняшним днем выражена мысль о том, что людям не следует тратить свою душевную силу в погоне за завтрашним благополучием. Если ты его и достигнешь когда- нибудь, то у тебя неизбежно появится ощущение возникшей душевной пустоты. Это в лучшем случае. А неизбежный итог этой погони- погружение, как в болотную тину, в  жадность, зависть. Стяжательство становится тогда смыслом всей жизни. И какая она  при таком раскладе- жизнь?
 -Кстати, я привезла вам Библию, отец ваш передал. Мы перед отъездом проведали его. Велел кланяться вам с Ксенией Ивановной.
 Ксюша, слушавшая их разговор, стоя у плиты, расхохоталась.
 -Я что- то не то сказала?- Смущенно, залившись легким румянцем, спросила Оля, повернув голову в сторону Ксюши.
 -Меня, Оленька, мои семиклассники так называют- Ксенией Ивановной. Все наши меня зовут Ксенией, кое- кто, иногда- Ксюшей,- кивнула она глазами на Колю.
 -Хорошо, буду звать вас тетей Ксенией.
 Тут уже пришел черед расхохотаться Коле с Васей.
 -Оленька,- вмешался в разговор Вася,- зови этих пересмешников по- свойски, Колей и Ксюшей. И не смущай их. Им кажется, что они все еще семнадцатилетние. А ты их в старики своим обращением записываешь. И вообще тут, даже дети, к старшим обращаются только на «ты».
 -Коля, что вы вдвоем накинулись на Оленьку, смущаете человека? Вы бы лучше с Васей стол готовили. А то гости скоро придут, а вы тут хихоньки  да хаханьки развели,- распорядилась Ксюша.
 -Слушаюсь и повинуюсь. Что конкретно делать?- Спросил Коля.
 -Несите все на стол, расставляйте, а мы с Олей тут  доделаем еще кое- что и тоже придем. Все, работаем.
 -Слышал, Вася, как она сказала: «все, работаем». Это она из школы  принесла.
 Через полчаса подошли Прохоровы.
 -А где Ксюшенька маленькая?- Спросил Вася, встречая и обнимаясь с гостями.   
 -Она в садике пока. Потом после шести сходим и заберем.
 -А со мной уже не здороваются?- Спросил Коля, когда Прохоровы мимо него прошли в зал.
 -Ой, Коленька, извини. Мы засмотрелись на Васину молодайку  в дверном проеме комнаты. Сейчас познакомимся с ней и обязательно я с тобой поздороваюсь, по- свойски. Чтоб Ваня не видел,- улыбнулась Сонька.
 Коля подошел к двери комнаты и, улыбаясь, смотрел, как Прохоровы с восхищением и доброжелательно оглядывали Оленьку и расточали искренние комплименты и возгласы восхищения.
 -Ну, Вася, молодец! Такую чудную девчонку себе выбрал в жены. Что у вас там за земля такая? Что ни девица, то красавица. Оленька даже чем- то напоминает Ксюшу- светловолосая, голубоглазая.
 -Сонька, ты мне не перехвали жену, а то возгордится еще,- улыбается довольный Вася.
 -Не бойся, не перехвалю. А то от вас, мужиков, я уже точно знаю- никогда не дождешься теплых и красивых слов. Все время- дай, да подай,- Сонька игриво посмотрела в сторону Вани. А Ваня уже о чем- то беседовал с Олей. Она улыбнулась застенчиво, кивнув ему  утвердительно головой.  Потом все стоя стали перебрасываться между собой  не значимыми словами, не отрывая взглядов от Оли.
 -Ну, хватит разглядывать мою жену, а то еще сглазите. Присаживайтесь за стол,- Вася руками обнял за спины Ваню и Соньку и легонько подтолкнул их к столу.- А вас, Семеняки, особо приглашать надо?
 -Вася, мы сядем потом, когда гости соберутся. Надо Оленьке помочь еще в кухне. А Ваня сыграет нам что- нибудь, пока мы тут возимся? И послушаем заодно.
 - Если нальют- сыграю,- отшутился Ваня,- Вася, давай свою гитару.
 -А что- давайте по чуть- чуть до прихода гостей? Как вы- не против?- Вася пытливо посмотрел на своих друзей,- а то мы, после моего приезда так и не собирались еще,- предложил Вася.
 -Ну и что стоишь? Раз предложил, так наливай, я не откажусь,- Ксюша взяла Васю и Колю под руки повела в кухню,- Сонечка, Ваня, давайте быстренько, до прихода гостей пропустим по маленькой.   
 Пока Вася распечатывал бутылку, Ксюша, как у себя дома, достала из шкафчика рюмки, положила из большой миски салатику, достала из банки пару огурчиков, порезала их,- ну, все. Я приготовила тут немножко, а мясное  доставайте из большой тарелки. Давай, разливай.
 Все, стоя около небольшого кухонного стола, подняли налитые рюмки.
 -Вася, Оленька,- Коля с заметным волнением обратился к молодоженам,- как хорошо, когда люди, разделенные многими тысячами километров, находят друг друга и соединяются вместе, чтоб создать свое маленькое семейное гнездышко. Я предлагаю выпить за то, чтоб это гнездышко было согрето душевным теплом, чтоб в нем царили самые сердечные отношения и в недалеком будущем в этом уютном гнездышке защебетали маленькие «синички». За ваше большое семейное счастье!
 Коля слегка поморщился, закусил маринованным огурчиком,- да, Вася, чтоб не забыть. Тебе привет от Григория Федоровича Стеценко. Я ему сказал, где ты и почему уехал. Он приехал сюда устраиваться на работу. Сейчас работает бурильщиком в Тавдинской конторе бурения. Обещал при случае заехать в гости. Говорит, если все будет нормально, то к зиме привезет семью. Пока живет в балке недалеко от конторы. Вот такая новость.
 - Ой, как хотелось бы его увидеть. Приняли его на работу без проблем?
 -Да какие там могут быть проблемы- кадров не хватает, с планом у них- не ахти как. Так что они рады каждому новому человеку. А Григория Федоровича богатейший практический опыт в бурении. Он говорил, что ему предлагали работать буровым мастером. Но он, как Ваня, сказал, пока разрез не изучит- мастером не пойдет. Вот он изучает теперь, как это у вас называется-  геологический разрез.
 -А он давно приехал?- Спросил Вася.
 -На другой день после твоего отъезда. Переночевал у нас, а на следующий день я помог ему доехать до Душкино. Хорошо, что успел. Через два дня дорога рухнула. Сейчас туда только вертолетом можно добраться.   
 -А еще какие новости, пока меня не было?
 -Да вроде нет новостей больше.
 -Как это- нет,- отозвался Ваня,- помнишь в марте прибыла полным составом новая буровая бригада- Широкова? На днях погиб у них помбур на буровой. Раскрепляли «на удар» машинным ключом резьбу на УБТ, а страховой канат, как обычно-  в спешке, не поставили- надо было быстрей забуриться. При ударе рабочий канат, как струна, лопнул, и стоявшего недалеко бурового рабочего ударило концом машинного ключа по голове. Вот такая неприятная новость.
 -Ничего себе! Ну, а как разрешили забуриваться при неподготовленном оборудовании, где была пусковая комиссия?
 -А, ты будто не знаешь, что пусковую комиссию собирают, обычно, после спуска кондуктора во время ОЗЦ. А кто «разрешил»- сам знаешь.
 -А что инспектор РГТИ?
 -Этот алкоголик законченный? Ну, ты нашел, о чем спросить. Ты что забыл, как он незадолго до твоего отъезда пришел к тебе с дикими глазами и попросил спрятать его, а то его какие- то «зеленые» чудища преследуют. Он, как ошалелый, кидался из угла в угол с воплями, что его хотят убить. Это же надо допиться до таких чертиков! Да что об этом говорить… Правда, вместо него два дня назад прислали  нового инспектора. А этот- весельчак. Он все время ходит и напевает: «А я еду за туманом. За туманом и за запахом тайги». Мне кажется, что он тоже не работник.
 -Да,- подытожил Вася,- это новости. Смотри, за каких- то две недели…Да.
 -Ты представляешь, этот Широков после случившегося всегда при стечении народа, лицемерно пускал слезу по поводу того, что «такого человека потеряли». Я не выдержал и спросил, а где он был, когда буровую запустили без страхового каната? Так он на меня такого «полкана» спустил:- «Да кто ты такой, что бы мне задавать подобные вопросы?» Чуть не с кулаками на меня полез. Но это все мелочи. Плохо то, что все эти беды происходят из-за стремления одних хапнуть большое ускорение, другим только давай- давай метры. И неважно, какую цену за это платят люди. Вот так же и Костя погиб. И где теперь клятвенные заверения Артамонова, тогда, на похоронах Кости, когда он обещал, что не допустит подобных трагедий? А сколько их по городу произошло? Видел, как кладбище выросло? Баба Шура без работы не сидит. К тому же  из- за этого случая страдают другие. Месяц вся контора теперь будет сидеть «на бобах». Да и проверками всяким начали трясти. Одни проверяющие-  уезжают, их сменяют другие. Вчера только главковская комиссия  уехала. Вот такие дела, Вася.
 -Да, неважнецкие дела. Я чувствую, и мне теперь достанется. Это уж точно. Моя должность- это громоотвод для главного инженера и других высоких наших начальников.
 -Не могу тебе на этот счет никого сказать, но Баиров ходит темнее тучи. Он только ждет приказ по конторе бурения по результатам расследования. Полагаю, что это будет просто поводом для того, чтоб избавиться от неугодных ему людей. А от него можно всего ожидать. Во всяком случае, в благих делах он еще замечен не был. На меня у него точно «зуб» вырос. Вот только не пойму, где я ему дорогу перешел. Ну да шут с ним.
 В дверь позвонили. Пришел Назаревич Миша.
 -А почему один, Миша? Где Клава? Проходи в комнату.
 -Жена на работе сегодня. Придет поздно. А где твоя жена? Давай знакомь с ней.
 Вася только собрался пройти с Мишей в комнату, как снова позвонили в дверь- пришли Ширшовы- Леша с Капой. Они шумно с возгласами стали трясти Васю, хлопать по плечам и поздравлять по поводу окончания его холостяцкой жизни,- ну, давай знаком со своей суженой. Где ты ее спрятал?
  Вася показал рукой в комнату,- проходите.
  Началось знакомство, поздравления. И Вася стоял в смущении, ожидая, что скажут по поводу его новой жены. И неожиданно, в промелькнувшем в сознании словосочетании, «новой жены», ему показалось будто царапнули чем- то острым по стеклу. И Васе  пришла в голову мысль, даже не мысль, а тоскливое ощущение отсутствия той, самой большой  радости, которую испытывает человек, вступающий в семейные отношения; того великого таинства и ощущения приятной новизны, которые вносят эти отношения во внутренний мир  молодоженов, пробующих себя в новой, неизвестной доселе им роли. Хотя для него эта роль была не новой, скорее это была даже не роль, а своего рода испытание. И он почувствовал себя каким- то залежалым фруктом, который поставили в одну тарелку рядом с красивой сочной ягодой. У него неожиданно куда- то кануло чувство радости от обретения молодой симпатичной во всех отношениях жены.
 И он  понял, почему и  откуда у него родились такие неприятные ощущения- его друзья второй раз знакомятся с его, теперь уже другой, новой женой. И он был уверен в том, что при знакомстве с Оленькой обязательно начнут сравнивать ее с Валей, сопоставлять достоинства,  зримые и  существующие, по их мнению, потаенные недостатки той и этой. И он понимал, что и Оленька будет чувствовать эти сравнения, испытывая при этом определенную, как отвратительную неизбежность, душевную неловкость.
 «Ну, что ж. И через это надо пройти». И он решил, что сейчас его самое место- быть рядом с Оленькой, и пусть тогда сравнивают- каким он был с Валей, и каким он чувствует себя с Оленькой «А потом- посмотрим, в какую сторону повернутся ваши сравнения».
 И он стал рядом с Оленькой, плотно прижав ее к себе. И перед ним уже не было ни повышенно внимательных друзей и соседей, их пытливых взглядов и недосказанностей. А было большое чувство соприкосновения с тем трепетным, только-только расцветшим созданием, еще не знающим ни высоких порогов жизни, ни тяжких по своей нелепости и непредсказуемости падений с высоты несбывшихся человеческих вожделений с последующим ощущением невыносимой душевной боли и страданий. Созданием, которое теперь составляло вторую половинку единого целого, того целого, которое вносило высокий смысл и порядок в его жизнь.
 И он крепко обнимал ее рукой за талию, словно боялся упустить это, ставшей теперь бесценным для него, обретение. И он почувствовал, прошедшую по всему ее телу, будто какой- то неведомый энергетический импульс, легкую дрожь, и в его руку на талии вошло мягкое, приятное тепло.
 И она почувствовала тепло его руки, легкое ее дрожание от волнения, и  плотнее прижалась к Васе, словно внимательные и пытливые взгляды, вошедших в комнату людей, могут нарушить пришедшее к ней ни с чем не сравнимое чувство радости вхождения в новую для нее жизнь.
 Стоявший в середине группы людей Леша Ширшов сделал витиевато- восторженное движение рукой:
 -А вы хорошо смотритесь, черт возьми.

 Катер «Белый лебедь» шел вверх по течению Аганки в сиянии утреннего солнца, которое еще пребывало в северной стороне, и на востоке должно появиться не ранее семи часов. Утренний туман поднимался, тая в голубом, прогреваемом солнцем, небе. Чайки с криком провожали катер, носясь в небе и потом  резко падали в воду, подхватывая из воды рыбешку, и поднимались с добычей, унося ее в укромное место.
 -Слушай, Ваня, а почему вода пахнет рыбой?- Спросил с недоумением Миша Назаревич у Прохорова, потягивая ноздрями утренний, с остатками тумана, воздух,- это же сколько должно быть рыбы, чтоб так пропитать воду?
 -Я не могу ответить на этот вопрос, но мне кажется,- с усмешкой говорил Ваня,- что это рыба пахнет водой.
 -Ну, ты тоже скажешь- рыба водой,-  всерьез воспринял шутливый тон ответа Миша,- а в самом деле, смотри, как река поднялась, скоро из берегов выйдет, все проточки заполнены водой. Такой объем воды, а она рыбой пахнет.
 -Да не вода пахнет рыбой, а воздух,- уже всерьез ответил Ваня, потом с погрустневшим видом добавил,- но уже недалеко, Миша, то время, когда от реки будет тянуть не рыбой, а нефтью. На Сингайской протоке уже появились нефтяные радужные пятна. Правда, меня сейчас волнует больше всего, сколько нам еще идти до той экспедиционной буровой.
 -А что ты торопишься куда- то?- Спросил Миша,- день теперь длинный, так что успеем сделать все наши дела.
 -Успеть- то у спеем, но мне надо еще чертежи делать, по математике контрольную работу закончить.
 -А, ну, тогда понятно. Я и забыл, что у тебя сессия скоро. Как тяжело учиться и работать?
 -Тяжело, конечно. Не высыпаюсь. А тут еще с этой поездкой…
 Нефтеразведочная экспедиция продала конторе бурения буровую установку 5Д практически по бросовой цене в устье Дедушкиной протоки- это в ста километрах от Усть- Талинска по воде. Геолого- разведчики не смогли ее во время демонтировать и перевезти. Вот и осталась она в далеком таежном урмане. И теперь эта буровая установка вызывала у Артамонова большой интерес, поскольку в том районе предстояло бурить несколько разведочных скважин, и отрывать от эксплуатационного бурения так необходимый буровой станок и тащить его в эту даль  не очень хотелось. Тем более, что дополнительное задание по бурению скважин требовало поиска наиболее рациональных из возможных вариаций движения буровых станков, изменения графика бурения, позволяющих до минимума свести простои между циклами бурения. И этот экспедиционный буровой станок был теперь, как нельзя,  кстати.
  Предстояло проверить состояние бурового оборудования, в том числе состояние вышки. И в первую очередь ее. Самые дефицитные части оборудования решили демонтировать и вывезти на базу на склад. Баиров поручил эту работу Прохорову, дав в его распоряжение пять  человек из состава вспомогательных работников. От Ефимова он снял старшего дизелиста Ушакова для квалифицированной оценки состояния дизельных и энергетических установок.
 Сейчас эта бригада на Артамоновском катере направлялись на экспедиционную буровую. Артамонов на лоцманской карте объяснил Дежеву, капитану катера, место расположения буровой. Тот утвердительно кивнул головой и пообещал доставить людей к месту.
 -Как мне сказал Галоян, буровую сразу будет видно, она недалеко от берега протоки,- уточнил Артамонов.
 Катер шел уже около часа, и Прохорову казалось, что идут они утомительно долго, и его волновало, сколько по времени им придется еще идти. Тем более, что шли против течения. Прохоров не выдержал и зашел в рулевую рубку.
 -Ну, что, капитан,  долго нам еще по времени идти?
  Дежев улыбнулся,- что надоело уже водную гладь созерцать? Долго еще, Ваня, долго- часа три, а то и больше.
 -Ой, как до-о-лго.
 -Зато обратно пойдем быстрее, по течению все- таки,-  успокоил Прохорова Дежев.
 Прохоров вышел на палубу и присел на скамейку за небольшим столиком, склонив голову на руки,-  спать хочу невыносимо, Миша.
 -А что ты  мучаешься? Спустись вниз и там вытянись на лавке.
 -Да,- в безнадеге махнул он рукой,- там  ребята сидят. Разве с ними уснешь? Мне хотя бы с полчасика вздремнуть.
 И в это время на палубу поднялись ребята.
 -Наигрались в карты?- Спросил Миша такелажника Юнусова, молодого краснощекого паренька.
 -Да, надоело уже. Воздухом надо подышать.
 Юнусов неожиданно уставился в сторону носовой части катера,- ребята, смотрите, смотрите кто- то на лодке, странной такой, веслом машет.
 -Где? - Спросил Ваня.
 -Да вон, слева по борту.
 Ребята повставали со скамеек, и с интересом стали смотреть, как на узенькой, остроносой лодчонке человек ловко управляется  против течения.
 -Так это же хант плывет на обласке,- объяснил Леша Ушаков,- может, подобрать его, а то против течения замучается грести.
 Капитан, будто прочитав мысли Ушакова, убавил газ и катер замедлил ход.
 -Эй!- Закричали с катера,- давай к нам, подвезем!
 Хант замахал руками и поплыл дальше.
 -Давай к нам, не стесняйся. Сейчас затащим твой корабль на палубу, а потом высадим, где надо будет,- предложил Ваня, когда катер поравнялся с обласком.
 -Нет, репята. Мне пыстрее нато.
 -Что он сказал?- переспросил Ваня. Денис Шокуров покрутил пальцем у виска,- он говорит, что ему быстрее надо.
 На катере все взорвались хохотом,- ты подумай- ему надо быстрее,- и снова разнесся эхом по реке дружный смех. А хант на обласке остался уже за кормой катера в буруне волн,  и ребята, смеясь, помахали ему на прощанье руками. Капитан стоял за штурвалом и как- то загадочно улыбался.
 Смех немного утих, и Миша предложил,- а, может, чайку попьем? Давайте достанем тормозки, и почаюем. У меня пирожки есть с картошкой, капустой.   
 -А у меня тоже есть пирожки,- добавил Ваня.
 Ребята спустились в кают- компанию.
 -Может, на палубе почаевничаем,- предложил Ваня Прохоров,- а то здесь на сон тянет, да и глазам скучно- в иллюминатор только воду видно и кромку берега.
 Ребята согласились и все поднялись на палубу. На столик каждый выставили свои харчи, термоса.
 -Ну, что тут моя положила?- заглянул в сумку Миша, и начал перебирать сверточки руками, пробуя их на ощупь.
 -Ты никак собрался плотно- таки перекусить,- поинтересовался помбур Коля Ващенко,- мы ж собрались только чаю попить.
 -А какой чай без прикуски? Мне надо хорошо питаться, я же мужик,- Миша начал доставать из сумки котлеты с хлебом,- угощайтесь, мужики.
 -Это только ложка сухая рот дерет, а горяченький чай в самый раз попить  утречком,- отозвался Юнусов,- как говорят татары, чай не пьешь, откуда сила будет? 
-Да какое тебе «утречко», Радик,- посмотри, где солнце,- показал Миша на голубое безоблачное небо,- припекать уже начало. А татары к твоей поговорке насчет чаю добавляют: «чай попил- совсем ослаб». Так что вы как хотите, а я немножко подкреплюсь.
 Ребята развернули на столе свои припасы, и каждый прикусывал чай, доставая из общей кучи стола, кому, что больше нравилось.
 Пили горячий чай и ели  молча, сосредоточено. Нарушил молчание Денис:
 -Как поохотился, Леша?- Обратился он к Ушакову, запивая пирожок горячим чаем,- много уток, гусей настрелял?
 Леша поставил кружку с чаем на стол и его серо- зеленые глаза сразу загорелись живым огоньком- охота было его излюбленным занятием. Но рассказывать об этом, в отличие от большинства охотников, не любил. Поэтому он немногословно ответил:- нормально.
 -Но что это за ответ, Леша? А некоторые говорят, что ты скоро торговать будешь дичью- мясом, пухом,- улыбнулся Денис.
 -Нет, Леша, ты лучше расскажи, как ты прошлой осенью медведя завалил,- обратился к нему Коля Ващенко,- утку застрелить на озере всякий сможет. А вот медведя…
 -А что медведя? Это- запросто. Бывалые охотники рассказывают, что нет ничего проще, чем завалить медведя,- не согласился с Колей Радик.
 -Ну, да,- утвердительно кивнул головой Денис,- вон зимой в Душкино появился около поселка шатун. Это уже даже не медведь, а дичайший голодный зверь. Так Федя Коржаев мигом завалил его. Тот пришел полакомиться на свалку,  и тут Федя в одних кальсонах, валенках на босую ногу выскочил с ружьем и одним выстрелом шлепнул его.
 -С ружьем почему бы не завалить,- продолжать гнуть свое Коля Ващенко,- а ты попробуй без ружья.
 -Как это без ружья?- Удивился Радик,- разве это возможно-  справиться без ружья с таким зверем?
 -Запросто. Бывалые охотники делают это очень просто- берут дерьмо и ему по глазам, по глазам. Пока медведь вытирает глаза его простым перочинным ножиком чик по горлу- и нет медведя.
 -Ну, да,-  не поверил Радик,-  а где дерьмо взять?
 -Увидишь медведя- найдешь.
  За столом все захохотали, а Ваня уже и про сон забыл, вытирал от смеха слезы. Юнусов обиженно надул губы,- я серьезно говорю, а вы тут шуточки всякие.
 -Ладно, Леша, расскажи молодому человеку, как ты с медведем справился.
 -А что тут рассказывать. На Аганке за Березовым островом причалил лодку к берегу и поднялся наверх. Решил пострелять рябчика в бору. Только положил на землю рюкзак, смотрю-  метрах в десяти спина коричневая в траве. Я быстро с плеча ружье, руки дрожат. Смотрю, а он уже поднялся на лапы и смотрит в мою сторону. Я не стал дожидаться, когда он пойдет на меня. Я ружье вскинул и хорошо знаю, что у меня в правом стволе всегда патрон с пулей, я и бабахнул по нему с правого ствола. Медведь сделал резкий прыжок в мою сторону и упал. Я и не помню уже, как дрожащими руками перезарядил ружье и вторым выстрелом добил его. Вот и все.
 -И это- все? Ну, это даже не интересно. Неважный, Леша, из тебя охотник.
 -Это почему же?- Удивленно вскинул на Ваню свои пшеничные густые брови Леша
 -Ну, как же- настоящий охотник так преподнесет любое охотничье событие, что заслушаешься. А, ты- пришел, увидел, ба-бах- и весь твой рассказ. Неужели, Леша, даже  страшно не было?- спросил Ваня.
 -Ты знаешь- не успел я испугаться. Тут надо было действовать на опережение. А у меня даже собаки с собой не было. Как назло в этот день не взял с собой своего Соболька. Уже потом  я долго не мог придти в себя. Поначалу даже боялся подойти к медведю. Здоровый был зверь. За три раза я только смог его перевезти.
 -Ну, вот, это уже немножко интересней стало. Так что давай- учись рассказывать свои охотничьи байки.
 -А шкуру куда дел?- поинтересовался Денис.
 -Как где- дома, на стене висит. Вот сразу видно, что ты давно не был у меня в гостях. Я шкуру сразу отделал и повесил.
 На некоторое время за столом воцарилось молчание. Стали допивать остывающий чай. Перекусив немножко, ребята  распрямили спины за столиком, слегка вытянув ноги.
 -Эх, сейчас бы вздремнуть немножко,- Ваня потянулся за столом до неприличия, связав руки узлом на затылке.
 -А ты ложись прямо на палубу. Она нагрелась уже на солнце,-  предложил Миша.
 -А, можно я включу «Спидолу»? Послушаем, что в мире происходит,- предложил Юнусов.
 Ваня встал из- за стола и на носу палубы катера расстелил свою теплую  зимнюю куртку. Потом прилег на бок, подложив под голову шапку, натянул на голову капюшон энцефалитной курточки, устраиваясь удобней. Он лежал, вслушиваясь в звуки радиоприемника, блаженно закрыв глаза. Передавали  на «Маяке» концерт по заявкам радиослушателей. 
  И опять эта, изрядно надоевшая ему песня: «А я еду, а я еду за туманом…» Ваня плотнее натянул на голову капюшон, дожидаясь, когда закончится исполнение песни. И не заметил, как уснул и потом уже сквозь сон слышал лившиеся словно из- поднебесья голоса, мелодии. Они то сливались, то набирала силу музыка, лившаяся из приемничка. Его одолевал сон, и сквозь его безмятежную пелену  в исполнении Трошина Ваня услышал свою любимую «Морзянку». И через окутавшего его сна, повернувшись на спину, подпевал полюбившуюся песню. Он своего голоса не слышал, но он пел или это ему просто снилось, что он подпевает Трошину. Ему казалось, что эта песня про них, про Северян. И неважно, что там поется о Диксоне. Все равно- это была родная его душе песня. Это был тот редкий случай, когда слова и мелодия ложатся на душу и кажется, что песня становится неотъемлемой частью твоей повседневной жизни. И Ване казалось, будто он уплывал с лившейся в пространство мелодией…
 Но Ваня не смог дослушать до конца песню. Она оборвалась неожиданно, и вместо чарующей мелодии послышались возгласы:
 -Ребята! Этого не может быть, смотрите!
 Ваня проснулся, но он еще не соображал, что происходит, что это за возгласы. Он резко поднялся, скинул с головы капюшон и повернулся в сторону голоса.
 -Ну, вы поспать дадите? Только уснул так сладко.
 -Нет, ты, Ваня, посмотри вперед, посмотри!
 Это опять Юнусов показывал пальцем вперед по ходу катеру. Все повернули взгляды по направлению пальца и не могли оторвать своих заворожено-   удивленных взглядов.
 -Нет, этого не может быть… Это наваждение какое- то. Ты видишь, Ваня?
 -Ну, вижу, это, похоже, наш старый знакомый- хант, которому утром мы предлагали перейти на наш катер. Слушай, и в самом деле, это-  он. Но почему нам навстречу плывет? Откуда он здесь взялся?
 И Ваня забыл про сон и вспомнил утреннее объяснение ханта: «Нет, репята, мне пыстрее нато».  И теперь все стояли, оцепенело вглядываясь в шедшего навстречу им на обласке знакомого ханта, который что- то весело напевал.
 -Вот те- раз,- выдавил из себя Миша Назаревич.
 -Слушай, а, может, это другой, похожий на того ханта, что мы утром видели. И получилось у нас как в той сказке, где два зайца бегали наперегонки с волком,- не веря еще глазам своим, проговорил Денис Шокуров. А хант все приближался навстречу шедшему с натугой против течения катеру, легко работая веслом. Уже было видно его коричневое от загара не бритое лицо. Казалось, что он как-то хитро улыбался ребятам на палубе.
 -Ты смотри-  улыбка у него какая- то насмешливо-ехидная. Как будто насмехается над нами,- еле выдавил из себя крайне удивленный Денис. Ему стало уже неловко от того, что он крутил пальцем у виска на ответ рыбака: «Мне пыстрее нато…»
 Катер сбавил ход. Поравнявшись с катером, хант прокричал из обласка:- репята! Рыпа нато? А то есть язь, сырка немного. Щука крупная есть.
 Ребята переглянулись между собой и пожалели, что не домой они идут,- жалко, а то бы можно было взять у ханта свежей рыбы,- сокрушался Миша.
 -Нет, спасибо, не надо. Мы на работу идем. Вернемся не скоро. Пропадет, ведь, рыба,- ответил за всех Ваня, увидев, что рыбак с напряжением удерживает веслом обласок на течении.
 -Та, пропатет, отнако,- согласился хант,- ну счастливо порапотать, репята,- он помахал рукой  и поплыл дальше.
 Стоявшие на палубе, проводили ханта недоуменными взглядами. Денис с чувством неловкости почесал затылок.
 Когда хант скрылся за излучиной реки, ребята, выйдя из оцепенения, подошли к Дежеву. Ваня с Мишей стояли в рубке, а остальные- у открытой двери.
 -Федя, объясни, если можешь, как это хант так легко обошел нас. Мы оставили его позади, а он через часа два попался нам уже навстречу?- Спросил Ваня,- Что за чудеса такие?
 Федор улыбнулся,- что вы хотите- дитя природы. Взгляни, Ваня, на лоцию,- Федя развернул на столике альбом с лоцманскими картами,- вот здесь мы его оставили, а здесь Аганка закручивает вправо и делает петлю. А хант нырнул вот тут вот,- капитан ткнул пальцем в карту, поглядывая на форватер, и крутил рулевое колесо,- он вошел в одну из проток и таким образом спрямил дорогу. Пока мы делали круг, он проверил, я так полагаю, свои сети в проточке, снял рыбу и пошел дальше.
 Понимаешь, какая тут еще штука? Когда он вышел с Аганки в проточку, то она, вероятней всего, несла воду с Аганки в Обь, и он, таким образом, пошел по течению. Бывает здесь такое, что протоки, соединяющие Обь с Аганкой, могут сначала нести воды в одну сторону, а потом, когда вода начинает падать, текут в обратном направлении. Вот такая особенность здешних рек и речушек.
 Потом с протоки наш хант снова вышел в Аганку. Правда, тут метров двести надо было перетащить обласок по суше. Хот, по такой воде и не надо было тащить. Но  потом он пошел нам навстречу и тоже по течению. Здесь он выиграл  расстояние, время и облегчил себе передвижение, двигаясь почти все время по течению. Вот такое может быть этому объяснению.
 Все, как видите, просто. Но до этой простоты надо дойти. Бывает и жизни не хватит, чтоб постичь все таинства местной природы. И если не знаешь их, то лучше сиди себе и никуда не рыпайся. А хант ориентируется в тайге, как ты в своей квартире. Там, где ты днем будешь блуждать до изнеможения, он ночью, в облачном, без звезд, небе, выйдет в нужном ему направлении и никогда не заблудится. Тайга для него, что родной дом. Мы вот только считаем их полудиким племенем. А это люди большого, я бы сказал, таежного интеллекта. Он в городе быстрей заблудится, чем в тайге.
 Своеобразный народ. Верит во всяких таежных духов, в свои божества, поклоняется им, свято чтит древние языческие обряды, обычаи. И никогда не осквернит ничем тайгу. Даже  если сломает случайно веточку, то потом будет долго сокрушаться по этому поводу. Это не то, что наши- приехал в тайгу на АТСке и машиной бух со всего маху по стволу кедрача и собирает довольный посыпавшуюся шишку. Хорошо, если дерево останется целым после такого удара. А то и свалить может кедрач ради двух десятков шишек. А кедр плодоносить начинает только лет с семидесяти. Не раньше.
 Дежев нахмурился и озабоченно смотрел на реку. Теплоход сбавил ход и на малом ходу вошел в небольшую протоку,- вот тут уже недалеко. Метров двести и- ваша буровая должна быть,- как- то сердито сказал Дежев. И действительно, через несколько минут ходу из-за кедрачей показалась вышка буровой.
 Катер причалил к берегу. Дежев бросил трап на берег, попробовал его устойчивость ногой,- все, можете ступать на берег,- пригласил он рукой ребят к трапу. Ребята сошли на берег и, не отрывая взгляда от буровой, шли по тропинке, заросшей прошлогодней высохшей травой. И так, наверно, шли бы до конца, если бы не комары. Они тучами облепили людей, и те вынуждены были быстро достать бутылочки с «Тайгой» и энергично мазать на себе открытые места,- у, крокодилы,-  возмущался назойливостью комаров Прохоров,- откуда их столько здесь?
 Буровая была расчленена на узлы и стащена со скважины. На скважине установлена арматура, задвижка закрыта. Шламовый амбар был затянут илом и на нем уже по краям пробивался вездесущий хвощ. Чувствовалось, что на буровой давно не было человеческой ноги- металл начал покрываться ржавчиной. Сваленные сбоку приемных мостков полтора десятка обсадных труб, бурильные трубы покрылись красным налетом ржавчины. Между труб пробивалась зеленая травка.
 Прохоров поднялся на буровую, поручив Ващенко и Назаревичу проверить насосы и буровую лебедку, а Ушакову с остальными ребятами снять все дефицитное с дизелей, электростанции и компрессора,- если там еще что- то осталось,- уточнил он и поднялся на вышку.
 Он заметил отсутствие роликов и канатов подвески машинных ключей. Не было шестимимиллиметрового каната противозатаскивателя. «Для хозяйственных нужд кто- то снял»,- подумал Ваня и досадно поморщился. Вышка была в нормальном, рабочем состоянии. «Придется немного подправить маршевые лестницы, перила. Обшивка требует ремонта. Да, еще несколько фонарей освещения поставить»,- Прохоров обратил внимание, что фонари, установленные рядом с маршевой лестницей, были как-то по- варварски безжалостно сорваны. Торчали только оборванные концы электропроводки. 
 С полатей Прохоров поднялся на кронблок. «У, какая красота!» Он смотрел с сорокаметровой высоты на начавшую зеленеть тайгу. Синие дали тайги завораживали своей безмерной широтой, простором и величием. Проплешины поймы начали покрываться нежной зеленью, проточки стали выходить из берегов и разливаться по пойме, занимая низины.
 Ваня, стоя на площадке кронблока, осматривал окружающие окрестности, и ему вдруг пришла мысль о том, что человеку тут, в этих таежных далях  легко потеряться. Можно зайти в тайгу и никогда из нее не выйти. И он почувствовал свою беспомощность и человеческую слабость перед бескрайними, еще не обхоженными и нетронутыми человеческой рукой просторами. Он вспомнил, как нечаянно заблудился в лесу на Жигулях и неожиданно для себя вышел на поселок и из него на маршрутном автобусе уехал домой. «Как там все просто. А тут зайдешь- и поминай, как звали».
 Прохоров смотрел задумчиво, не отрываясь, на таежные просторы. «Неужели это возможно?.. Неужели все- таки примут решение о строительстве Нижнеобской ГЭС и вся эта красота уйдет навеки  под воду и останутся только лесные проплешины на возвышенностях? Нет. Этого не может быть». 
 Прохоров съежился и тряхнув головой, посмотрел вниз около буровой. И, чтоб избавиться от неожиданно пришедшей мысли о недавнем разговоре в кругу друзей о возможном затоплении обширных площадей Приобской низменности при строительстве ГЭС, решил  вернуться к порученному заданию. Еще раз внимательно осмотрел кронблок, состояние роликов, талевого каната и, оставшись довольный осмотром, спустился с вышки на землю и пошел в насосный блок, где слышны были голоса Ващенко и Назаревича. Они разобрали один насос.
 -Ну, что тут можно сказать? Зарубашечная- в нормальном состоянии, втулки так или иначе надо менять для забурки. Гнезда, клапана- промыты. А так в остальном- насосы рабочие. Приводные ремни даже целые,- отрапортовал Назаревич. Ваня кивнул головой и предложил пойти в силовой блок, может помощь будет нужна.
  Ушаков, увидев Прохорова, энергично замахал рукой, приглашая к себе. Когда Прохоров с ребятами втроем подошли, он возбужденно сказал:- надо сматываться отсюда быстрей. Тут медведица с медвежатами где- то ходит.
 Прохоров удивленно посмотрел на Ушакова,- с чего ты взял насчет медведицы?
 -По следам, Ваня, по следам. Я пошел до туалета, а около него свежие следы- взрослого медведя и двух медвежат. Мы все, что сняли, перетаскали на катер, остались топливные насосы. Забираем их и быстро уходим.
 Прохоров молча пожал плечами и пошел следом за остальными. Когда стали подходить к берегу, Дежев включил сирену на катере и замахал руками в сторону опушки. Ребята оглянулись и обомлели- метрах в двадцати на небольшом лесной прогалине на них смотрела медведица, а рядом резвились два медвежонка. Люди быстро с железками заскочили на катер, и Дежев поспешно убрал трап. Забежав в рубку, он  включил реверс и начал  отчаливать от берега. А взгляды людей неотрывно следили за медведицей.   
 -Ну, ничего себе встреча! Еще не хватало с медведицей пообщаться,- вздохнул облегченно Шокуров, стоя на палубе отчаливающего от берега катера,- с этой подругой лучше общаться в зверинце через толстую железную клетку.
 -Это потому, что ты, кажется, затеял утром разговор про охоту на медведя,- заметил Назаревич,- трепались, трепались и накликали.
 -Про медведя- это не я. Это- Коля Ващенко затеял эту беседу.
 -А при чем тут- я?- Отозвался Ващенко,- это наш Радик проявил большой интерес к охоте на медведя.
 -Та-ак. Оказывается  только в Лешу еще не тыкали пальцем. Это он рассказывал, как медведя застрелил. Короче, сами накликали эту встречу,- повторил свой вывод Назаревич.
- Хорошо, что пестуна тут рядом не было, а то я не знаю, куда бы мы бежали,- добавил Леша. А Федя Дежев тем временем крутил штурвал и откровенно посмеивался над возбужденным разговором ребят.
 -Радик, а что означает на татарском языке имя Рево?- Неожиданно спросил Прохоров, переводя разговор  в другое русло.
 -Это ты имел в виду Баимова?- С улыбкой переспросил его Юнусов,- оно, это имя, ничего не означает.
 -Как это- ничего?- удивился Прохоров.
 -А так- это составная часть слова- революция. У нашего Рево Хасановича есть младшая сестра. Ее зовут- Люция. Вот так брат и сестра из своих имен сложили это великое слово. Отец Рево Хасановича старейший член партии и ему захотелось, чтобы в именах детей сияло красное знамя революции. Ни больше- ни меньше.
 -Постой, постой. Так что же получается- он заранее планировал своим детям дать такие имена? Ну хорошо- родилась после сына дочь, а если бы снова мальчик? Он что, так и мастерил бы детей, пока не родиться дочь, чтоб назвать ее Люцией?- Прохоров и Назаревич удивленно уставились на Юнусова.
 -А что вы так смотрите удивленно на меня? Разве у русских нет имен, связанных с революционными и всяким иными  событиями. Октябрина, например, Майя. Это- обычное дело.
 -Да, конечно,- согласился Прохоров,- я читал у Бориса Полевого повесть про Клавдию Вилор. Так ее фамилия составлена из аббревиатур- Владимир Ильич Ленин- организатор революции.
 -Ну, что это вы затеяли какой- то странный разговор. Уж лучше бы про женщин. Давайте лучше перекусим, а то на голодный желудок такой разговор не склеится. Уже сосет изрядно под ложечкой.
 -Ну, да. Тебе же есть надо- мужик, одним словом. Раз такое дело, пошли вниз за тормозками.
 Ребята согласились с предложением Назаревича. Прохоров даже посчитал его весьма разумным и своевременным. Все спустились в кают- компанию и вскоре поднялись с узлами. Разложили все  на столе.
 -Вот сейчас бы не мешало и по маленькой пропустить для аппетиту.
 -Ты, Миша, по- моему, не страдаешь отсутствием аппетита. А вот насчет «по маленькой», то тут еще и разрешение  начальства требуется,- Ващенко кивнул в сторону Прохорова,- начальство, кажется, не возражает,- и достал из внутреннего кармана куртки поллитровку «Российской».
- Ну, ты, Коля, не можешь, чтоб не разыграть комедию. И всю дорогу молчал, что у тебя бутылка есть! Она, наверное, уже закипела у тебя на груди,- жестикулировал с напускным возмущением  Назаревич.
 -Ну да, вам скажи, так вы и до буровой не доедете. Сразу завернете корабль в какую- нибудь проточку или, еще чего доброго, вернетесь в город за добавкой. Вы разрешение у Прохорова спросите, а то, может, и эту не разрешит выпить.
 -А что тут пить- по восемьдесят два грамма на брата. Это так- слезы,- разочаровано махнул рукой Шокуров.
 -О, уже подсчитал. А может тебе и не достанется. А вы не жеманьтесь долго- подставляйте свои чайные кружечки и не тяните «резину». Наливай, Коля,- и Прохоров подставил первым свою крышечку от термоса. 
 Энергично закусывая, Юнусов неожиданно спросил,- А что это она так внимательно поглядывала?
 -Кто это- она?- Переспросил его Ващенко, оглядываясь вокруг себя,- тут, вроде, женщин нет.
 -Как кто?- медведица.
 -Она, наверное, влюбилась в тебя- такой молодой, розовощекий. Поэтому, полагаю, нас не тронула.
 -Ты, Коля, опять со своими медвежьими шутками,- чуть ли не с обидой в голосе ответил Радик на шутку Ващенко.
 -Я бы с большим удовольствием сейчас про женщин поговорил,- потянулся Ващенко,- а то про какую- то облезлую медведицу с детенышами. Тоже мне- тема для разговора.
 -Шутки- шутками, ребята, а, ведь, она могла пойти на нас, опасаясь за своих малышей. Обычно медведица старается быстро увести детей, а эта стояла и внимательно смотрела на нас. А у нас, как назло, ружья нет. Нельзя в такую неведомую даль ходить безоружным,-  с серьезным видом возразил Ушаков,- в экспедиции  в прошлом году медведица задрала насмерть помбура. Он от свободной вахты пошел в лес за ягодами и нарвался на нее.
 -Ну, Леша, ты тоже сказал- в тайгу с ружьем. Ты же сам говорил, что у тебя руки затряслись, когда увидел медведя. Но ты- охотник. А дай Радику ружье, так он забудет, что с ним делать при виде зверя. Еще сам себя по нечаянности или со страху застрелит.
 -Ты, Коля, на себя не примеряй других. Тоже мне- смельчак нашелся.
 -Да ты не обижайся, Радик. Я про тебя так, для примеру назвал.
 -А ты себя для подобных примеров вспоминай. А то чуть что- Радик…
 -Ну, мужики. Вам налей еще по сто грамм, так вы еще не так заговорите. Прекращайте этот дурацкий разговор,- вмешался в их беседу Прохоров.
 -Да мы- ничего. Так, немножко побалагурили,- пожал плечами Ушаков
 Прохорову было не по себе от этой неожиданной встречи с медведицей. Нет, он не испытывал страха перед видом большого лохматого зверя с детенышами. Его больше волновал вопрос, почему медведи приходят к местам обитания людей? Что их там привлекает?
 Он вспомнил рассказ о том, как в Душкино местный охотник федор Кожаев застрелил шатуна, повадившегося ходить в поселок на мусорную свалку. Что его туда привело- понятно. Но почему зимой поднимаются из берлоги медведи? Наверное, без человеческого вмешательства в их жизнь не обошлось. И эта уже старая, по виду, мамаша с детенышами пришла к выгребной яме около туалета. Почему? Простое звериное любопытство в отношении людей и мест их обитания? Если это так, то чем может кончиться это любопытство для зверя? А для человека? Ведь, люди пришли в тайгу не из любопытства. Их туда погнала жизнь. А проще- нужда. Но, ведь, они пришли не просто в тайгу. Они пришли на чью- то территорию, отмеченную зверьем особым способом и ревностно охраняемую. Значит, дело не в простом зверином любопытстве.
 Прохоров от охотников слышал, что медведицы стараются увести своих детей от опасности, которая может исходить от человека. Она, ведь, тоже понимает, что сильнее ее в тайге зверя нет. Но что это за создание такое- человек? Очевидно, этот вопрос и вызвал интерес у этой мамаши, разглядывавшей откровенно людей, которые не без доли страха поспешно поднимались по трапу на это странное чудище- теплоход. А, ведь, не исключено, что им еще придется встретиться с мамашей и ее повзрослевшим потомством. Какова будет эта встреча? Что она принесет обеим сторонам?
 Прохоров понимал, что с таким размахом работ, какие ведутся здесь, не обойтись без каких- то издержек по отношению к природе. Но одно дело неизбежное вмешательство в жизнь тайги, другое- вмешательство человека в ее жизнь из чувства  превосходства и вседозволенности.
 А как же ханты? Они же охотятся на медведей. И тут Прохоров вспомнил рассказ Коли Семеняки об отношении хантов к медведям. Откуда Коля черпал эту информацию, Прохоров не знал, но он знал про любительский, а теперь уже обретающий профессиональные черты, интерес Семеняки ко всему, что его окружает. Не обойден его вниманием и образ жизни местных аборигенов. Так вот, ханты, прежде, чем убить медведя, долго в форме молитвы, обретающей черты некоего ритуала, просят прощения у медведя и только потом его убивают. Причем, делают это одним выстрелом. Стараются, во всяком случае.
 Особое значение ханты придают употреблению в пищу мяса медведя. Они мясо не заготавливают впрок, и готовят его  своим особым способом и всей многочисленным семейством все съедают на празднике медведя. Тут тоже существуют свои незыблемые правила, отступление от которых просто недопустимо. Иначе, как они полагают, медведь их накажет. Даже кости выносят далеко в тайгу и там аккуратно их складывают, чтоб собаки не растаскали.
 Значит, ханты придерживаются вековых традиций отношения с природой, со зверьем всяким, в частности. А что привнесут в эти отношения пришлые сюда люди в массовом количестве, с мощной техникой и поставленными задачами по освоению природных богатств этого края? Иногда ему казалось, что эти люди, вооружившись ружьями, которые можно приобрести в магазине, предъявив только паспорт, чинят на природе обыкновенный разбой. Не успела утка прилететь, как тут же за городом на озерах раздается пальба. И палят с утра до вечера без разбору. А потом приходят домой, исполненные непомерной гордости за свое величие перед слабой  и беззащитной дичью, увешанные добытыми трофеями. Утка, ведь, не столь уж пугливая птица. Поэтому добыть ее не составляет особого труда, даже не державшему никогда в руках ружье, человеку.
 Но, ведь, ничем не отличаются от незадачливых любителей пострелять непуганую дичь ради удовлетворения своих амбиций,  те, которые с таким же азартом отстаивают до сегодняшнего свои проекты по строительству Нижнеобской ГЭС с неизбежным  затоплением всей Приобской низменности. А это уже не стрельба по уткам или медведям. Но это тот же азарт, только помасштабней. И палят не дробью или жаканом, а крупным государственным калибром. И что после их пальбы останется? Сплошное море воды и жалкие остатки величественных таежных просторов, которые от изобилия воды превратятся в болото, а могучие кедрачи просто сгниют, и будут торчать своими жалкими сухими остовами как память о человеческой силе и бездумной властью при этой силе над природой.
 А что будет с теми людьми, которые многие века обживали этот суровый край и сроднились с ним, образуя единое неделимое целое, врастая в эту природу и становясь ее неотъемлемой частицей? Вряд ли стратеги в высоких за толстыми каменными стенами московских кабинетов задумывались над этим. И вообще будут ли когда- нибудь об этом думать?
 Полемикой по этой теме пестрят центральные газеты. И не только. Казалось бы, что это настолько очевидное своим безумным размахом прожектерство, что даже на простой мужицкий ум оно зримо себя проявляет. И, ведь, достаточно кому- то во власти сказать- зась!- и все пойдет по нормальному человеческому пути. Так нет же… «А, может, я со своей нижней полки в плацкартном вагоне не все вижу и понимаю? Ведь, не зря же повсеместно твердят французскую поговорку- такова жизнь. И иначе быть не может?» 
 Прохоров вздохнул, резко поднялся из- за стола и пошел в рубку.
 -Федя, мы можем связаться с базой?
 -Вопросов нет. Только подойдем в радиус радиовидимости и созвонимся. Что- то передать нужно срочно?
 -Да, нет. Надо, чтоб прислали машину какую- нибудь людей привезти, заодно и железки доставить на базу.
 -Сделаем, Ваня. Где- то через полчаса ходу свяжемся. О, уже скоро шесть часов. А смотри, как солнце еще высоко. Кажется, оно только недавно миновало полуденную зону. А что ты такой грустный стал? Случилось что?
 -Все нормально, Федя. Иногда посещает меня какая- то хандра. Но проходит. Не обращай внимания.
 -Ну, ладно, коли так.   

 В диспетчерскую конторы бурения по рации ворвался взволнованный голос:- База! База! Как слышишь, прием?
 - Да слышим тебя, говори, что там у вас стряслось. Прием,- Никозырев  поднялся со стула и ждал дальнейшего сообщения. Подошел Баиров,- кто это на связь вышел так громко и молчит?
 -А, черт его знает…
 -База, база! Горит тайга около нашей буровой, прием…
 -Ты представься- какая буровая? Прием.
 -Восемьсот шестнадцатая, бурильщик Каннапов, как слышишь, прием?
 -Слышу хорошо. Объясни Роман толком, что горит.
 -Я не знаю, что горит. Рядом  с буровой тайга горит. Все в дыму, ничего не видно.
 -Хорошо, Роман, я тебя понял, это Баиров. Чем занимаетесь? Прием.
 - Меняем долото и пойдем на спуск. У меня все. До связи.
 В рации щелкнуло и затихло. Баиров чертыхнулся за быстрый уход Каннапова со связи, постоял в задумчивости, потом обратился к Никозыреву,- Сергей, машина есть какая- нибудь? Надо ехать, а то этот татарин вечно что- нибудь напутает и никогда ничего толком объяснить не может. Надо на месте разобраться. А ты пока сообщи Санину, Артамонову. На всякий случай придержи автобус, возможно, там действительно что- то серьезное. Не исключено, что придется людей мобилизовать. На Сингайском острове у нас сколько бульдозеров и где они?
 -Там всего три бульдозера- у Ефимова, Шевцова и Дисаева. 
 -Хорошо, если надо будет, я сниму эти бульдозеры на пожар. Ты, на всякий случай, сообщи пожарникам. Только без паники. Плохо то, что там недалеко два куста пробуренных скважин…Ладно, там разберусь. Ты будь все время на рации и никуда не отлучайся. Где машина?
 -Пойдем, она на площадке.
 Диспетчер посадил Баирова на Урал и пошел в диспетчерскую сообщать Санину и Артамонову.
 Через двадцать минут на связь вышел Баиров:- База, база, прием.
 -Я слушаю, Рево Хасанович.
 -Я на восемьсот шестнадцатой. Дело здесь очень серьезное- горит тайга. Площадь возгорания уже составляет примерно несколько гектаров. Нужны люди с пилами «Дружба», лопатами, топорами. Чем больше, тем лучше. Я сейчас посылаю бульдозеры вокруг зоны возгорания делать заградительную полосу. Ты сообщил Артамонову, Санину? Прием.
- Да, сообщил. Артамонов ждет от вас информацию. Прием.
 -Тогда передай ему все, что я сказал. Пока добавить больше ничего не могу. До связи.
 Никозырев доложил сообщение Баирова Артамонову и сказал, что для отправки людей зарезервирован автобус ЗИЛ и крытый Урал. Артамонов дал распоряжение руководителям всех служб снять с базы всех людей,  какие имеются в наличии, взять инструменты, бензопилы и через пятнадцать минут быть готовым к выезду у диспетчерской. В диспетчерской были составлены поименные списки всех людей, и через двадцать минут пятьдесят шесть человек были отправлены на двух машинах на Сингайский остров. Артамонов с Саниным выехали вперед на газончиках.
 Баиров уже ждал Артамонова и Санина на въезде к буровой. Артамонов вышел из машины и покачал головой: вся округа в радиусе около километра была объята дымом. Очаг пожара находился примерно в нескольких сот метров от буровой.
 -От чего могла загореться тайга? Ягод еще нет, грибов тоже, так что делать там пока нечего –середина июля только.
 -Да нет, Александр Николаевич,- возразил Баиров,- как раз появились первые красноголовики на радость неудержимых их поклонников. Да морошка поспела на болотах. Так что люди не дремлют. Вот только вести себя в лесу не умеют. Достаточно бросить непотушенный окурок и- все. Пойдет полыхать. Смотрите, какая жара стоит. И душно. А на небе- ни облачка. Хорошо хоть ветра нет.
 Но- ближе к делу. Я распорядился, чтоб около пробуренного куста бульдозеры расчистили все до самой земли в радиусе двухсот метров вокруг кустовой площадки. Повалили, по возможности деревья в сторону возгорания. Сейчас они работают со стороны движения огня. Полагаю, что надо в первую очередь преградить путь верховому огню. Для этого нужно спилить все деревья полосой шириной восемь- десять метров и бульдозерами это все сгребать навстречу огню. Пусть он это все пожирает. И бульдозерами будем расчищать до глины полосу в несколько метров, чтоб предотвратить распространение огня. А вот и люди подъехали.
-А где у нас АТСки? Надо бы пустить тягачи для проминки просек.
-У нас сегодня всего две АТСки. Одна за рекой работает, а другая час назад ушла на Тимонин остров к Афиногенову, геофизики уехали на замеры. Я позвонил Никозыреву, чтоб он перехватил этот тягач и направил сюда.
 -Ладно, я свяжусь с Нетребко, Григорьевым, чтоб снять все имеющиеся здесь бульдозеры и тягачи, а ты расставь людей с постановкой конкретной задачи. И еще раз пересчитай всех людей по списку. Разбей людей на звенья и во  главе каждого поставь начальников служб. Все, давай, дорога каждая минута.
 Пожар набирал силу, увеличивался в размерах, захватывая все большие площади своими огненными языками. Лес трещал, пламя играло на сухих ветках, лизало все новые деревья, уходя вширь по сплетенным верхушкам деревьев. Горящие деревья клубились ржаво- сизым дымом, обволакивая все вокруг, распространяя его по лесу, уносило в небо эти лохматые клочья, заслоняя солнце, отчего оно становилось бледно- желтым и будто плыло в дымных облаках.
 В пятидесяти метрах от горящего леса становилось невыносимо жарко. Люди топорами, бензопилами валили лес в сторону пожара, смахивая с лица текущий ручьями пот, тяжело дышали от едкого дыма. Лица становились черными от копоти, горели багровым приливом крови. Работали с удвоенной энергией, махая топорами, визжа пилами. Бульдозеры, рыча, с опущенными ножами шли полосой, сгребая и подминая под себя в болотную жижу пни, кустарник, мелколесье. Следом за ними возникала широкая полоса, и гусеничные колеи заполнялись болотной жижей, оставляя еле заметные следы от гусениц. Местами бульдозеры уходили в жижу почти до кабины.
 Артамонов с Баировым шли впереди бульдозеров, определяя, нет ли  трясин или болотных линз, в которые можно нырнуть и никогда оттуда уже не выбраться. Кабины бульдозеров были на всякий случай открытыми, и бульдозеристы ориентировались на сигналы впереди идущих. А на пути движения бульдозеров люди пилами валили толстый кругляк, оставляя низкие пни, и уходили дальше. А огонь все приближался, захватывая все новые лесные площади. Пламя трещало, прыгало, перебираясь из дерева на дерево.
 -Если дело пойдет и дальше подобным образом, то мы не одолеем пожар,- в сердцах сокрушался Артамонов,- без дополнительной помощи его не одолеть.- Артамонов с досадой мотал головой, втягивая губы в рот,- ты видишь, как он стремительно приближается. А мы, ведь, отступили метров на двести от границы огня. А ему все мало. Еще бы, хоть, несколько бульдозеров, АТСок, да и людей с пилами с полсотни. 
 -А откуда мы возьмем людей? Мы и так с базы взяли всех, кого можно было снять без ущерба,- пожимал плечами Баиров,- вы же знаете, мы сейчас всех людей поставили на погрузку барж на зимний завоз. Надо торопиться, а то вода вот-вот начнет падать. Мы зимой машинами не сможем завезти такой объем грузов.   
 Артамонов понимающе покачал головой, красный весь, в копоти в раскатанных болотниках и энцефалитном костюме. Вытирал лицо, шею уже закопченным носовым платком. Он неожиданно резко повернул голову на шум грохочущей АТСки. По проложенной полосе, подминая под себя жижу, раскатывая ее брызгами в стороны, приближалась АТСка. Около Артамонова и Баирова она остановилась, и из кабины вышел, обутый в болотники,  Григорьев. Молча поздоровался за руку с Артамоновым и Баировым,- я послал две АТСки с другой стороны. Мне сказали, что вы здесь, вот я и поехал. Мои люди с пилами уже валят лес с той стороны. Надо отрезать дорогу огню. Главное- не допустить его к кустовым площадкам. Как назло, там травы много, может по ней добраться и до скважин. На кустах работают бульдозеры, расчищают, делают грунтовые полосы за кустами. Мои люди тоже работают по расчистке просек,- Григорьев посмотрел с грустью на полыхающий лес, покачивая головой,- леса жалко. Я видел, как зайцы ошалело бежали от огня в лес. Я еще не видел столько зайцев.
 -Что зайцы- змеи и те бегут. Их столько переползло через полосу. Я не знал, что тут змеи есть. Ну, да ладно. Спасем остров, будут живы и зверюшки. Что будем делать дальше? 
 Григорьев удивленно посмотрел на Артамонова:- это в каком смысле- дальше? Насколько я понимаю, у нас сейчас одна задача- потушить пожар. А потом посмотрим.
 -Я в том смысле, что выгорело много леса. Еще один такой пожар и от Сингайского острова останется одно пепелище. Может, установить вообще запрет на посещение людьми леса, если не умеют себя вести?
 -А как ты себе это представляешь? И  что тогда людям останется- собираться компаниями и «глушить» водку? Мы и так не в состоянии запастись ею на всю зиму. И вообще мне кажется, сколько ее не завези- выпьют всю. А в лесу люди отдыхают и приходят домой совсем другими, с просветленными лицами, словно после причастия.
 -Ну, да! Только причащаться они начинают еще там, в лесу. Сядут под кедрачом, достанут из рюкзака беленькую и начинают причащаться. Вот поэтому и полыхает сейчас,- возразил Григорьеву Артамонов,- я еще не встречал таких, которые бы шли в лес за грибами, ягодами и не брали с собой хотя бы бутылку. К тому же сильно любят после рюмки посидеть у костра.
 -Может и так, не буду спорить. Но запрещать ходить в лес- просто бессмысленно. Ладно, время дорого. Я полагаю, что надо бульдозеры послать на расчистку полос там, где много торфа. Если загорится торф- тогда уже ничем не поможешь. А прокладывать просеки можно АТСками. Это будет быстрей и эффективней. Ну, я проеду по кругу, изучу обстановку. А там посмотрим, что делать дальше. Пожарников я поставил на двух кустах, где есть опасность подхода к ним огня. Они сейчас разворачивают свои средства. Там недалеко есть небольшие озерка, вот они и будут из них качать воду. Ну, пока,- Григорьев махнул рукой Артамонову и сел в АТСку.
 А лес горел. Огонь приближался к полосам обнаженной земли, затянутой болотной жижей. Люди, задыхаясь от дыма, валили деревья, убирали мелкий кустарник. Жара стояла невыносимая- обдавало жаром от горящего леса, да еще солнце нещадно палило. К тому же болотные испарения, едкий дым, горячий воздух нещадно давили на людей:
 -Ну, все, это уже невмоготу!- задыхаясь от дыма, вытирая грязными рукавами пот, люди тут же садились на обочину расчищенных просек и распластывались на мокрой от болота земле, чтоб хоть немного  подышать воздухом, который был чище у земли и не такой горячий.
 А огонь подходил все ближе и ближе. Местами он был уже у просек, с жадностью охватывал брошенные ему навстречу деревья. Он  глотал свою добычу, неистово обдавая горячим пламенем ветки сваленных деревьев, кустарник, отплясывая дикий танец огненными языками, выбрасывая из своей горячей пасти такой же горячий клубящийся дым.
 Следом, сплошной полосой шло низинное пламя, пожирая остатки кустов, травы, мелколесья, проникая во внутрь болотного торфяника. Огонь  медленно, упорно  проникал в недра, веками превшей травы, нагроможденной толстым слоем на глинистой подстилке. И там блаженно пожирал свою добычу, выбрасывая из жадной пасти тонко струившийся едкий дым. Дым стоял густым туманом над тлеющим торфяником, расстилался над тлеющей землей, поднимался медленно в небо, застилая своей грязной пеленой его голубую безмерную даль.
 Люди, несмотря на усталость, работали допоздна. И только, когда огонь остановился у проложенных просек, облегченно вздохнули. Они, несмотря на усталость, энергично садились на АТСки и выезжали к буровой, чтоб хоть надышаться чистым воздухом и уйти от изнуряющей, еще стоявшей в тлеющем лесу, жары и дыма.
 Артамонов распорядился приготовить на котлопункте буровой бесплатный  ужин, и только сейчас почувствовав голод, люди, помыв закопченные руки и лица, с непомерным аппетитом ели борщ, гуляш, просили добавки, и пили стакан за стаканом компот, чай, утоляя жажду. И только после ужина почувствовали усталость и страстное желание- спать.
 Уже в сумерках людей отвезли домой.
 Артамонов сидел с Григорьевым в культбудке в половине бурового мастера и молча ужинали.
 -Михаил Григорьевич, а давай по рюмашке. Водитель привез мне. А то как- то неудобно после таких волнительных событий хоть чем- то не утешить душу.
 -Если нальешь, не откажусь. Откровенно говоря, и у меня душа не на месте. Я тут подсчитал, и оказалось, что выгорело свыше двухсот гектаров хорошего таежного леса. Вот так, мой дорогой!
 -Откуда ты взял такую цифру- двести гектаров?- Изумился Артамонов.
 -Оттуда. Умножь полтора километра  примерно на столько же. Считать в уме можешь? Или дать логарифмическую линейку?
 -Елки зеленые…
 -Были зеленые. Там же столько кедрача и лиственницы было! Если бы знал-  лучше вырубил бы. Хорошие доски получились бы. А так…Что сидишь, давай наливай.
 Артамонов разлил водку в стаканы, и они вдвоем, не чокаясь, молча выпили. Григорьев крякнув, схватил маринованный огурчик,- о, горькая, зараза.
 -Это, Михаил Григорьевич, от усталости. Водка- отменная.
 -Да, я не про то. Просто давно не пил, все заботы с этим дополнительным заданием. Завтра совещание в Сургуте. Щербина с визитом прилетит, Муравленко, разумеется. Возможно, Шашин тоже будет. Сегодня утром звонил Кореляков. Просил выступить. А с чем я выступлю, что мне сказать? Говорить о том, что я не знаю, как справиться с допзаданием? Или о том, как мы тут тайгу сожгли? Не нравятся мне эти визиты на Север высокопоставленных руководителей. Тебя не приглашали?
 -Ну, как это не приглашали? Рехвиашвили просил пораньше приехать, есть, мол, разговор. Наверняка, предложит взять повышенные обязательства. У них же ничего иного на ум не приходит. Он даже не спросил, как у меня дела, в чем нуждаюсь. Странно это все как- то. Ну, давай, еще немножко и надо ехать домой. Уже десятый час.
 -Ты пей, Александр Николаевич, мне уже что- то не хочется.

 Рехвиашвили, невысокого роста человек в синем в полоску костюме рядом с рослым Артамоновым казался маленьким человечком. Он мерно ходил по кабинету тихими неспешными шажками, выслушивая директора конторы бурения. Иногда поддакивал кивком головы с гладко причесанными назад черными с легкой проседью волосами.
 -А как ты думаешь, Александр Николаевич, возможно ли бурить миллион метров проходки эксплуатационных скважин в год, скажем, таким предприятием, как у тебя?- Спросил и пристально уставил свой пытливый взгляд на Артамонове, пытаясь прочесть в его глазах скрытую, как ему казалось, информацию. Ту информацию, которая, таила что- то неведомое стороннему глазу, хранящееся в недрах предприятия, включая богатейшие и неиспользуемые возможности, которые держали обычно у себя руководители, как заначку. Так, на всякий непредвиденный случай. Он знал, что такие заначки есть у каждого мало- мальски думающего руководителя.
 Смотрел и ждал. А Артамонов не торопился с ответом, делая вид, что глубоко задумался над поставленным управляющим вопросом. Он думал, но не о том, чего от него ждали. Его больше всего волновала реакция на возможный ответ, который Артамонов знал и давно вынашивал. И он у него зрел и вылился в определенный замысел, который он постоянно прорабатывал в голове, обдумывая детали. Но теперь, когда неожиданно для него Рехо, как  звали за глаза управляющего трестом, задал волнующий его вопрос, Артамонов не знал, что ответить. Уж неожиданно он прозвучал. «Он что- читает мысли? Я же никому не болтал о своем замысле».
 -Понимаете, Василий Виссарионович, в жизни все возможно. Невозможно только штаны через голову надеть. Вопрос только в том- как, каким силами. Ведь, мы теперь живем в такой ситуации, когда от одного предприятия бурения уже ничего не зависит. Руководитель предприятия сам уже ничего не может решать.
 -Ты никак в мой огород решил камушек бросить? Трест уже мешает тебе?
 -Да избави Бог. Я имею в виду, что предприятие бурения теперь находится, как заложник, у смежников- ССУшников, вышкарей, геофизиков, снабженцев. Да их уже и не счесть всех. Теперь еще тампонажников у нас отбирают. Я как раз хотел бы от вас слышать возможные перспективы развития  бурения. Здесь, в тресте теперь главный штаб, где разрабатывается стратегия и тактика дальнейших работ. А мы так-  исполнители. Единственное чего мы реально ждем теперь от треста, так это сбалансированной работы всех звеньев, работающих на конечный результат-  пробуренную скважину. В руках руководителя конторы бурения остается только один вопрос- отлаживание организации работы своего предприятия. Теперь даже технологию нам готовенькую на блюдечке дают. Даже думать не надо- бери и пользуйся.
 Рехвиашвили опалил Артамонова пронзительным взглядом, прошел за свой стол и присел в кресло. «Значит, доверительный разговор кончился»- решил про себя Артамонов.
 -Ты присаживайся, Александр Николаевич, а то разговор у нас как- то не клеится. Откровенно говоря, я рассчитывал услышать от тебя, как самого опытного здесь в бурении человека, свои соображения относительно миллиона метров проходки, а ты начал  что- то хитрить, уходить от прямого ответа.
 -Василий Виссарионович, я не хитрю. Я только в общих чертах обозначил существующие сложности в самостоятельном решении таких вопросов, как миллион метров в год. Для решения подобной задачи нужно собраться всем, кто в той или иной степени задействован на конечный результат нашей работы, и определить каждому тот вклад, который он должен внести в общее дело. Вот тогда и станет ясно, кто что может, кто, чем располагает. Вот тогда  и можно будет  конкретно поговорить обо всех проблемах по каждому звену и определиться с мерами по их решению. А то, что я вам тут скажу, мало что значит. Так, частное мнение. Кстати, я вам его высказал. Правда, не в той форме, за что прошу меня извинить.
 Артамонов сидел и спокойно смотрел на управляющего. Тот кинул на него беглый взгляд и неожиданно спросил:- ты собираешься выступать на совещании? Я в том смысле- выступление у тебя подготовлено?   
 -Я еще не определился, Василий Виссарионович. По ходу будет видно.
 -Ладно. Там на совещании увидимся.
 Артамонов поднялся, кивнул головой управляющему и вышел из кабинета. На выходе он затылком  почувствовал на себе взгляд Рехвиашвили, но оглядываться не стал и плотно закрыл за собой дверь.
 На улице, несмотря на утренний час, было тепло и душно. Артамонов снял пиджак, посмотрел, жмурясь, на небо. «Ну, хоть бы дождь пошел. А то еще чего доброго опять вспыхнет еще тлеющий в тайге огонь». Но на небе ни облачка. Он подошел к предоставленному ему в тресте газончику и сел в кабину.
 -Давай, Валера, в НПУ.
 В красном уголке Сургутского НПУ начал собираться народ, хотя до начала совещания был еще час. Григорьева еще не было и Артамонов сел в третьем ряду скраю, достал из портфеля вчерашние газеты, развернул «Правду», но что- то не читалось.
 Из головы не выходил вопрос управляющего относительно миллиона метров. Ему стало не по себе от этой цифры, озвученной Рехвиашвили. «Ишь, куда хватил! Если бы сказал тысяч шестьсот- семьсот еще куда бы ни шло. А то сразу- миллион?..» И не потому, что эта цифра почти в три раза превышала установленное ему на этот год, с учетом январских поправок, плановое задание. Он сам подумал об этой цифре еще в марте, когда бригада  Афиногенова и Максимова вышли на годовой показатель шестьдесят тысяч метров проходки. И это был для них не предел. Близка к этому показателю была бригада Дисаева. У него аж дух захватило от мысли о возможности бурения миллион метров в год. И если бы ему еще два года назад сказали о возможности даже проработки таких показателей, он не то что бы посмеялся над этим.  Это было в ту пору просто нереальным.
 А сейчас… Артамонов уже вынашивал идею, правда, не в миллион метров. Это ему показалось чрезмерным теперь, а семьсот тысяч, вполне возможным. Он еще раз просчитал все, и,  несмотря на, казалось бы, запредельную цифру  он считал такой показатель вполне достижимым. Правда,  об этом ни с кем из своих замов, специалистов  не делился, боялся утечки информации. Боялся потому, что эта идея могла стать достоянием кого то из его начальства и тут уж ему не хотелось иметь новые сложности. Ведь, только- только отладилось производство, началось подтягивание остальных бригад к уровню идущих в авангарде и в этих условиях браться за достижение новых, более высоких рубежей, он считал преждевременным. «Годика, эдак, через два, когда выровняются все бригады по проходке, вот тогда и можно замахнуться на более высокие и ощутимые показатели».
 А тут, вдруг, управляющий задал ему этот вопрос. Артамонов подумал о том, что это неспроста. Видимо, в тресте кого- то тоже посетила мысль о резком скачке в бурении. На уровне треста это было бы не плохо. За счет одного, двух предприятий можно компенсировать отставание других и таким образом сбалансировать средний показатель до приемлемого уровня. Да и дивиденды определенные из этого можно извлечь… Это обычная схема, она присуща всем производственным коллективам и не является зазорной, поскольку не все звенья производства наделены одинаковыми способностями. Это только на лучших предприятиях все работают стабильно на приблизительно одинаковом уровне. Но на то они и лучшие. И не все могут подняться до их уровня.
 Все это так. Но Артамонова обеспокоило то, что эта идея или мысль в уме  руководителей треста может найти поддержку в главке или еще выше, например, в обкоме партии. Они быстро уцепятся за такую идею, и вот тогда могут пойти прахом все его задумки, подтвержденные реальными расчетами, поскольку выполнение высоких плановых заданий поглотит имеющиеся наработки, на реализацию которых просто не хватит сил. «Нет, с этим надо что- то делать. Иначе тебя загнут в три погибели да так, что и не разогнуться  тогда. Везут на том, кто тащит».
 Артамонова кто-то тронул за плечо, он даже слегка встрепенулся от неожиданности.
 -Ты что так испугался, Александр Николаевич?- Жаворонков, улыбаясь, присел рядом.
 -А-а! Здорово, Евгений Никитич! Да нет, я уже перестал чего- либо бояться. Боюсь только план завалить. И то не начальства, а перед людьми неудобно- потеряют в заработке.- Артамонов доброжелательно с вниманием посмотрел на Жаворонкова,- рад тебя видеть, Евгений Никитич. Что- то редко ты к нам стал наведываться. И я, как приеду в трест, не могу тебя застать на месте.
 -А что у тебя делать? Работаешь стабильно, план выполняешь. Я сейчас в основном на Самотлоре, да на Тавдинке пропадаю. Сургутом занимаюсь. А на Тавдинке дела из рук вон плохо идут. Надо снимать Патракашвили, но, сам понимаешь, это сложный вопрос,- Жаворонков отвел глаза куда- то в сторону, скрывая появившееся раздражение. Артамонов был немного наслышан о возникших в последнее время трениях с управляющим. Но это не выходило далеко за рамки треста. Никто из главка в это не вмешивался, и все шло своим чередом. Артамонов увидел сменившееся настроение у Жаворонкова и переменил тему разговора:
 -Как думаешь, Евгений Никитич, чего нам ждать от этого совещания? Ты, наверно, немножко информирован о мотивах его проведения.
 -Да, я, знаешь ли, ничего не жду от визитов начальства такого уровня в наш регион. Еще ни разу никто из них не приехал, чтоб  сказать: молодцы! Продолжайте и так и далее, как говорит ваш Явдат Рахимович, в том же духе,- засмеялся Жаворонков,- сам понимаешь. Мне бы дотянуть до пенсии, и заняться рыбалкой, или пчел завести. На старость медком полакомиться.
 -Не боишься, что искусают?- засмеялся Артамонов.
 -Больнее, чем сейчас, уже никто не укусит.
 -Что- то случилось, Евгений Никитич? Я наслышан, тебе хотят поручить сформировать строительный трест на базе всех ССУ. Как- никак это- самостоятельность, тем более работа интересная.
 -О, уже и до тебя докатилось. Так это предвестник того, что после меня тихонечко так отправят на заслуженный отдых. Как сформирую, тут же попросят. А мне, откровенно говоря, хотелось бы еще бурением позаниматься. Столько интересного намечается. Ну, да Бог с ним,- Жаворонков тихонько про себя вздохнул, и не стал с Артамоновым откровенничать о своих проблемах, и так же перевел разговор в другом направлении,-  как семья, сын?
 -Сын растет, в этом году пойдет в школу. Рая работает на старом месте. Откровенно говоря, не хочется, чтоб мы вместе на одном предприятии работали, а она-  наоборот, никуда не хочет уходить. Я предлагал ей перейти в НПУ, Григорьев обещал помочь, так она и слушать не хочет.
 Артамонов взглянул на Жаворонкова пытливым взглядом, слегка задумался, а потом решительно спросил:- Евгений Никитич, хочу спросить тебя: что это за идея родилась в тресте пробурить одним предприятием миллион метров в год? Меня об этом, в порядке то ли совета, то ли хотел прощупать мою реакцию, спросил Рехо.
 Жаваронков как- то хитро улыбнулся, посмотрел на Артамонова,- выбрось это, Александр Николаевич, из головы. Идея занятная, но,
полагаю, преждевременная. Нам надо другим заниматься-  подтянуть, по возможности, все буровые бригады в тресте хотя бы до среднего уровня. А то одни гонят вперед, а другие еле ноги волочат. Да из аварий не вылезают. Вот над этим и надо сейчас работать, а не прожектами заниматься.
 -Мы с тобой, Евгений Никитич, оказывается, одинаково думаем.
 -А тут думай, не думай- иного пути просто сейчас нет. Ты же видишь- план увеличивают, но выполнять его придется прежними силами. Одной технологии для достижения каких- то значимых результатов сегодня мало. Да и хорошая технология только в хороших руках работает.
 Народ постепенно начал заполнять зал. Рядом с Жаворонковым присели работники Сургутской конторы бурения, с Нижневартовска. У них завязался оживленный разговор, и Артамонов углубился в газету, которую он уже долго мял в руках. Подошедший Григорьев хотел пригласить Артамонова пересесть к нему, но его неожиданно подозвал к себе Кореляков. Григорьев развел руками,- шеф зовет.
 -К тебе можно, Александр Николаевич?
 -О, Павел Петрович, здорово!- Артамонов поднялся,  поздоровался за руку с Колодиным и подвинулся, уступая ему свое место,- как жизнь, успехи? Что- то мы в последнее время даже по телефону не общались.
 -Да, пойдет. Вот сейчас нам еще добавят- вообще весело станет. Тогда уже и по телефону некогда будет разговаривать. Как у тебя дела?- хотя о чем я спрашиваю. Твоя контора уже у всех на слуху. Только и слышно: а вот у Артамонова…Да вот Артамонов…
 Зал притих, направляя свои взоры к столу президиума, с нетерпением ожидая предстоящих выступлений высокопоставленных лиц. Интерес к этим выступлениям проявлялся по-разному. Некоторые хотели, чтоб это мероприятие как можно быстрее закончилось- все равно нового ничего не скажут, а дома много было неотложных дел. Да и добираться домой далековато. Другие радовались тому, что можно пообщаться с коллегами по работе из других регионов, поделиться своими проблемами, успехами, получить мудрый и полезный совет.
  Одно  было общим: в речах высоких руководителей содержалась, ставшей привычной, схема наполнения присутствующих новыми заботами. Заботами, рожденными  в высоких инстанциях потребностями текущей, а более всего- будущей жизни, наиболее отчетливо ими видимой, как это им казалось именно с высоты их позиций. И эта позиция была хорошо выверена, согласована с принятыми цифрами или расчетами. Правда, она плохо сочеталась с инакомыслием тех, кому предстояло ее реализовать на деле. Правда, это случалось редко, но содержало неприятный осадок.
   Естественно, эти заботы, распространявшиеся на тех, кто присутствовал в зале,  не в меньшей степени и в первую очередь относились  к тем, кто их непосредственно будет исполнять на своих местах. А как это будет происходить на деле, во что оно выльется, сидящие в зале руководители предприятий знали и представляли себе очень отчетливо. И это было именно то, что объединяло всех приглашенных и сидящих напротив длинного стола президиума. Оно и было для них тем общим, что наполняло и содержало смысл их дальнейшего бытия. «О-хо-хо»,- часто тихо вырывалось откуда из потаенных глубин души, так чтоб не было слышно другим.
 Ждали также  оргвыводов, а точнее- нахлобучки с оргвыводами. Их результаты, как ни странно, чаще всего воспринимались с облегчением-  ноша была не по плечу. А то и просто-  неподъемной. И люди сидели по уже устоявшейся привычке в ожидании  новых поправок в их жизнь, в жизнь их предприятий.  Сидели в ожидании и тихо переговаривались. Кое- где слышался легкий, зажатый в себе смех- как обычно, знатоки рассказывали веселые анекдоты из тематики «Армянского радио».
 По залу прокатился легкий шепот, и к столу президиума подошел Щербина с Муравленко, сопровождаемые до полусотни пар глаз. Следом- Филановский, Сафиуллин. Они расселись за столом по  рангу. Щербина посмотрел на часы и что- то шепнул на ухо Муравленко. Тот повернул голову и  тихо начал наговаривать на ухо Щербине, слегка жестикулируя руками с растопыренными пальцами. Потом развел руками и поднялся за столом, утвердительно кивая седой головой. Окинул изучающим взглядом  зал, определяя, кто присутствует на совещании:
 - Товарищи! Разрешите начать работу нашего совещания. В нем принимает участие первый секретарь Тюменского обкома КПСС  товарищ Щербина Борис Евдокимович.
 Зал аплодисментами поприветствовал высоких гостей и притих.
 -Задача нашего совещания-  определить приоритеты в нашей работе по наращиванию объемов добычи нефти и наметить пути их реализации. Мы рассчитываем на ваше активное и  заинтересованное участие в его работе. Со своей стороны хочу заверить, что все ваши деловые предложения, замечания найдут свое место в решении  нашего совещания. Итак, краткое вступительное слово имеет Борис Евдокимович.
 Щербина неспешно поднялся из- за стола и подошел к задрапированной красной тканью трибуне.
 -Товарищи! До того, как собрать вас на сегодняшнее наше совещание, мы тут долго обсуждали тему нашего разговора. Не скрою, мы не во всем  и сразу достигли согласия по выбору направлений решений  стоящих перед нами задач, и пути достижения согласия также были не простыми. Скажу откровенно: мне не хотелось бы  ставит  перед собой цель вот так сразу и снова призывать вас к достижению новых и невиданных ранее рубежей в  производственной деятельности. Хотя, если совсем откровенно, такой соблазн есть. И возникает он не сам по себе по устоявшейся традиции, и родился он не в головах кабинетных мечтателей, а  на основе требований жизни и с учетом трезвых и взвешенных расчетов.
 Мы находились, да и сейчас еще находимся в плену двух крайних точек зрения на проблему освоения Тюменской нефти. Первая- сдержанно- пессимистическая с тихой поступью и постоянной  оглядкой по сторонам; другая- напористо- оптимистическая с кавалерийским наскоком. Нам, коммунистам, негоже кидаться из одной крайности в другую, хотя оптимизма нам не прибавлять. И поэтому было бы непростительным расточительством не взять быстро то, чем нас природа так щедро одарила и лежит под нашими ногами. Причем, и обращаю на этом особое внимание, в рамках выделяемых нам государством финансовых ресурсов. И, полагаю, вы достаточно много делаете в этом направлении, что и не предполагает особую надобность нацеливать вас на достижение новых рубежей. Тем более, что результаты вашего поступательного движения вперед говорят лучше всяких высоких  и красивых слов. Достаточно сказать, что ежегодные темпы прироста объемов добычи нефти составляют  без малого два раза  против предыдущего уровня, ранее  считавшиеся немыслимыми и поражающие воображение даже у неисправимых скептиков. И это еще раз подтверждают правильность выбранного нами курса в освоении несметных богатств Тюменского Севера.
 Все это так. Но начальный этап разработки Тюменской нефти базировавшийся на энтузиазме одержимых романтиков, что, безусловно, не может нас не радовать, сегодня себя исчерпал. И те задачи, которые ставит перед нами время, решать прежними средствами уже становится невозможным. Нужны совершенно иные, а правильней сказать, новые, базирующиеся на мощной материальной базе, подходы. И они лежат, прежде всего, в плоскости коренного улучшения, я бы даже сказал- изменения  социальной базы, осуществляемого на наших глазах и при вашем непосредственным участии, строительства мощного нефтегазового комплекса.
 Вовлечение в разработку нефтяных богатств Среднего Приобья   широкого притока рабочих и инженерных кадров из других регионов страны, в невиданном доселе в этом крае количестве, ставит нас перед необходимость создания мощной современной социальной инфраструктуры. В первую очередь- это добротное, комфортабельное жилье. В этом направлении уже многое делается. Это наглядно видно на примере строительства жилья в Сургуте,  где возводится  именно такое- просторное и светлое жилье повышенной комфортности, достойное наших тружеников. Растут новые города и поселки. Но это мизер в сравнении с тем, что нам еще  предстоит сделать, и даже то, что делается в этом направлении не вызывает большого восторга- хотелось бы большего и лучшего.
 Но, товарищи, социальная сфера- это не только жилищные условия. Мы должны обеспечить всех работающих на Севере доступной и высококвалифицированной медицинской помощью, школами, детскими дошкольными учреждениями, объектами культурного досуга, спортивными объектами с массовым привлечением людей к спорту. Об этом уже не раз говорилось на разных уровнях, но  не лишнее будет сегодня сказать об этом еще раз. Словом, мы должны коренным образом улучшить качество жизни по всем ее направлениям для всех наших тружеников и  членов их семей. И у меня нет никаких сомнений, что все это   будет непременно сделано.
 Но вы должны понимать, что для динамичного развития экономики нашей страны, нужно много нефти, которая, как вы знаете, является одним из основных источников пополнения государственной казны. Исходя из этого тезиса, мы должны не только удержать  набранные темпы объемов добычи нефти, но и, разумеется,  поднять их на более высокий уровень. А для этого у нас имеется необходимый производственный и человеческий потенциал.
 Как вы понимаете, обеспечение поступательного движения к новым рубежам может быть достигнуто вводом новых производственных мощностей в нефтедобыче. Однако, было бы неправильным полагать, что это единственный источник роста объемов производства. Мы пока еще слабо используем уже наработанный производственный потенциал, созидательную энергию, заложенную в самих людях. Это прежде всего- повышение производительности их труда с использованием, кроме материальных, моральных стимулов. Руководители предприятий слабо пользуются этим мощным рычагом подъема производства. Причем, как показывает даже поверхностный анализ работы ведущих предприятий, представленных у нас   отраслей экономики, это имеет место быть повсеместно. Комсомольско- молодежные бригады в огромной армии трудовых коллективов можно по пальцам сосчитать. Мы наблюдаем значительные перекосы в результатах труда низших и средних звеньев ваших предприятий. Вот, товарищи, где большие резервы роста производства. Причем, что наиболее важно для нашей экономики, без вложения дополнительных материальных и финансовых средств.  И эти резервы надо непременно использовать. Но для этого требуется целенаправленная, не скрою- большая и трудная работа хозяйственных руководителей. И не только.
  Предстоит повышать роль партийных комитетов в улучшении производственной деятельности предприятий. Причем, на всех ее  уровнях. Мы должны избавляться от отстающих производственных звеньев. Не в прямом, конечно, смысле этого слова, как вы понимаете, а путем повышения их мастерства и качества работ. Вот где лежат наши неиспользованные резервы подъема производства.  И наша задача привести в действие эти мощные рычаги.
 Не следует пренебрегать инициативой масс. Необходимо шире развивать социалистическое соревнование среди трудовых коллективов повсеместно и на разных уровнях. Вводить новые формы и методы организации труда  с использованием неисчерпаемой энергии инициатив трудящихся. И тут не обойтись без наших профсоюзов, которые, и это следует честно признать, еще крайне слабо используют свои права и возможности в налаживании    работы трудовых коллективов на принципах здоровой состязательности с использованием широкого разнообразия форм и методов этой работы. А тут-  широкое поле деятельности для профсоюзных комитетов.
 Со своей стороны хочу вас заверить, товарищи, что Тюменский обком КПСС будет оказывать широкую поддержку инициативе трудящихся масс, оказывать трудовым коллективам всемерную помощь в ритмичной и поступательной работе на благо нашей Родины. Желаю всем вам успеха в вашей напряженной и нелегкой работе.
 Выступление первого секретаря обкома партии воспринималось участниками совещания как очередное дежурное выступление партийного лидера областного масштаба. Ничего иного от него и не ждали, так как это было обычное производственное совещание, и, даже, не собрание партийно- хозяйственного актива. Однако, одно  присутствие первого секретаря обкома партии на этом производственном форуме, да еще с выездом в Сургут, придавало  ему высокую значимость. Многие руководители предприятий уже успели почувствовать на себе роль первого секретаря обкома  в производственной сфере. И сказанные им на этом совещании две- три фразы по своей сути и своему содержанию были программными, хотя он ни одной цифры не назвал. И все полагали, что основные, значимые выступления еще впереди.
 А тем временем Кореляков по ходу выступления Щербины энергично делал карандашом какие- то пометки в своем блокнотике, иногда останавливал свое внимание на отдельный фразах выступающего и снова делал пометки в уже изрядно потрепанной книжице. Потом он загнул листок в блокноте и откинулся на спинку стула.
 Муравленко взял слово.
  Начальник главка в начале выступления поблагодарил первого секретаря обкома партии за справедливые замечания, которые непременно будут учтены в дальнейшей работе хозяйственных руководителей. Он также отметил совпадение подходов обкома партии, а также руководства главка в освоении нефтяных месторождений Тюмени. Далее он обозначил в цифровых показателях результаты работы  «Главтюменьнефтегаза» в истекшем году, а также за половину текущего года.
 -Эти результаты, безусловно, нас радуют, но было бы неправильным почивать на лаврах, когда имеются реальные возможности значительно приумножит наши достижения. Мы начали интенсивно осваивать  Самотлор- это богатейшее месторождение. И тут у нас имеются ощутимые достижения. Мы расширяем географию  освоения несметных богатств подземных кладовых Тюменского Севера. Начали разработку свыше десяти крупнейших месторождений. И по предварительным подсчетам мы имеем реальную возможность уже к концу следующего года, на год раньше намеченного срока, добыть в Тюменской области двадцать миллионов тонн нефти. А к концу семидесятого года выйти на уровень добычи двадцати пяти миллионов тонн нефти. И это нет предел. Расчеты показывают, что мы уже к середине семидесятых годов имеем реальную возможность выйти на рубеж ста тридцати пяти- ста сорока миллионов тонн в год. И мы уже работаем над составлением мер по достижению этих показателей. И это вопрос уже не далекого будущего. Но мы сегодня говорим о ближайшей перспективе. И для достижения намеченных показателей в добыче нам необходимо в следующем году выйти на рубеж бурения полутора миллионов метров проходки горных пород.
 Артамонов озвученную Муравленко цифру по бурению скважин стал переносить на работу своего предприятия и прикидывать в голове, сколько же достанется ему из этого «пирога». Он знал возможности других буровых предприятий и только покачал головой- львиная доля из обозначенной цифры  все же достанется Усть- Талинской конторе бурения. Он, конечно, не брал во внимание работу буровиков на Самотлоре, где скважины неглубокие и, как выразился недавно Кречетов, их можно «проткнуть пальцем». И уже у всех на слуху стали результаты работы бурового мастера Геннадия Левина.
 «Разумеется,- думал Артамонов,- скважины до глубины тысячи восьмисот метров, какие бурят на Самотлоре, мы проходим за неделю, иногда и за пять дней с учетом спуска кондуктора. Причем, это средние буровые бригады. Максимов проходит этот рубеж за трое суток. Так что еще неизвестно, кто из нас лучше работает».
 Артамонов ревностно относился к трудовым достижениям других предприятий. Одно его успокаивало: пока ему «на пятки» еще никто не наступает. «И ко мне, а не к кому- то другому, приезжают за изучением опыта работы, так как именно мое предприятие признано негласно школой передового опыта работы в области бурения скважин. Мое предприятие является зачинщиком внедрения всего нового и передового, в то время, когда другие не берут на себя смелость браться за сомнительные, с их точки зрения, и непроверенные на практике начинания».
 Эта мысль, пришедшая вследствие ревностного восприятия достижений в бурении на Самотлоре, несколько успокоила Артамонова. Одно его терзало: одинаковый подход ко всем предприятиям при установлении плановых заданий- от достигнутых результатов работы. А тут еще кое- кто в тресте строит прожекты на его счет.
 Кореляков с Григорьевым внимательно слушали выступление Муравленко, иногда незаметно перебрасываясь репликами на отдельные тезисы выступления начальника главка. Кореляков, склоняя свою буйную, белую от седины, голову, над записной книжкой, делал в ней  пометки. При этом лицо его мрачнело, глаза наполнялись грустью, перемешанной с неприкрытым негодованием. «Они что там- слепцы, что ли? Не отдают себе отчета о возможных последствиях таких перекосов в планировании?». И снова что- то быстро записывал карандашом.
 Муравленко развивал тезис Щербины о быстром освоении нефтяных богатств Тюменского Севера, оперируя не общими фразами, а конкретными цифрами по ускоренной разработке запланированных к освоению месторождений.
 -Причем, товарищи, эту работу предстоит выполнять без значительного наращивания людского потенциала. Проблема кадров это не просто их численный и квалификационный состав. Это, если хотите, богатейший внутренний ресурс. И есть большая необходимость рационально и с максимальной отдачей использовать этот внутренней ресурс, его квалификационные качества. Необходимо неустанно работать над повышением мастерства рабочих, специалистов. Это особенно важно в бурении, где еще не все так гладко, как мы себе иногда представляем. Достаточно обратить внимание на разрыв в достижениях скорости бурения между передовыми и, даже, средними буровыми бригадами и остальными, которые являют собой, к сожалению, большинство. Необходимо работать над сокращением этого разрыва. Другими словами, мы должны значительно поднять производительность труда.  Без этого мы просто не сможем даже приблизиться к намечаемым рубежам. Мы подходим к тому этапу работы, когда численность работников не может быть решающим фактором в нашей работе. Мы должны научиться брать богатства подземных кладовых не числом, а умением.
 И еще одно предложение, которое нам в ближайший год- два предстоит взвешенно проработать. Это касается организации работы. Министр нефтяной промышленности товарищ Шашин предлагает нам проработать у себя предложение о совершенствовании организации работы. Речь идет вот о чем.
 Вы, надеюсь, все информированы о вахтовом методе работы на Нефтяных Камнях в Азербайджане. Это месторождение находится на значительном удалении от береговой линии Каспийского моря. На металлических платформах непосредственно  на месторождении построен вахтовый поселок, где созданы все условия, максимально приближенные к городским, в части отдыха и здорового времяпрепровождения. Люди меняются каждые две недели и после отработанной вахты возвращаются домой. Примерно по такой же схеме работают и в Канаде. Имеется, как видите, мировой опыт работы вахтовым и вахтово- экспедиционным методом. Правда, сегодня мы еще не готовы в Тюменской области перейти к нему. Но, полагаю, за ним будущее. Но для этого мы должны создать основу для последующего перехода на вахтовый метод: базовые поселки и города, где люди будут постоянно проживать, построить сеть внутрипромысловых и магистральных  дорог. А этот вопрос еще  требует внимательного  изучения и тщательной проработки.   
 Выступление Муравленко, обставленное цифрами, фактами, аргументами  уже не оставило никаких оснований для вынашивания всякого рода предположений и недомолвок относительно дальнейших объемов работ. Цифры на ближайшую перспективу, озвученные начальником главка, хотя и носили предварительный характер, но все понимали, что они уже не будут изменены в сторону уменьшения при формировании предприятиям отрасли плановых заданий.Тем более, что они уже согласованы и одобрены обкомом партии. И это обстоятельство повергло большинство сидящих в зале руководителей в глубокие раздумья. 
  Кореляков поднял руку, потрясая ею в воздухе, привлекая внимание ведущего совещание.
 -У вас вопрос, Василий Васильевич?- Спросил Муравленко.
 -Нет, Виктор Иванович, я прошу предоставить мне слово.
 -Я обязательно предоставлю вам возможность выступить после вопросов из зала. У кого, товарищи, есть вопросы к выступающим?- Муравленко внимательно вглядывался в лица сидящих в зале. Он с минуту подождал:
 -Неужели вам всем и все понятно? Странно. Ну, ладно. Пожалуйста, Василий Васильевич.
 Кореляков поднялся с места и неспешным шагом пошел  между рядами по залу. Его высокую белоголовую фигуру провожали взглядами и не отрывали их, когда он стоял на трибуне. Заглянул еще раз в свой блокнотик и положил его в наружный карман пиджака.
 -Товарищи. Все присутствующие на нашем совещании наверное согласятся со мной, что коротких и, главное, простых вопросов с таким же простыми ответами после обстоятельных выступлений товарищей Щербины и Муравленко вряд ли мы получим. Уж больно тяжелы пласты задач, предлагаемых нам на решение в ближайшем времени. Их одним умом постичь во всей глубине с первого разу вряд ли удастся. Но все же хотелось бы некоторые моменты из выступлений уточнить, или, если хотите, подвергнуть небольшому осмыслению, чтоб у нас в дальнейшем не было недомолвок. По крайней мере, по главным и самым волнующим, во всяком случае- меня, вопросам.
 Трудно не согласиться с тезисом о необходимости повышения производительности труда. Он не новый, я бы даже сказал, ведущий в экономике в любого хозяйствующего субъекта. Мы над ним постоянно работаем, есть даже статьи отчетности по нему. Но дело, как я понимаю, в другом- нужен решительный сдвиг в этом направлении. Оно и понятно. Непонятно только, каким образом,  и в каком направлении мы должны организовать эти существенные подвижки. Во всяком случае, в предыдущих выступлениях ответ на этот вопрос я  не нашел. Но для начала мне хотелось бы дать не большое пояснение по существу озвученного вопроса.
 В существующих рамках плановых заданий мы работаем, что называется, не покладая рук в этих суровых климатических и природных условиях, которые, к слову сказать, слабо учитываются при формировании норм обслуживания. Скажу сразу- они явно завышены. Поэтому и нормативы численности у нас ниже предполагаемых. А от нас при этом требует резкого повышения производительности труда- куда уж выше.
 Чтоб было понятна суть дела, остановлюсь на конкретном, но характерном примере в нефтедобыче. Для получения информации о состоянии скважины, режиме ее работы, без чего мы не можем обойтись в добыче нефти, мы посылаем оператора на скважины, где он вручную на замерной установке подключает поочередно каждую скважину для определения основных параметров ее работы, давление, дебит.  И так по каждой скважине. Как вы понимаете, этот мартышкин труд не может нас сегодня удовлетворять. А у каждого сменного оператора таких скважин двадцать пять. Их только объехать по нашим дорогам, вернее- бездорожью, чего стоит. Оператор на грузовом Урале зимой, а летом на АТСке делает объезд скважин и времени для текущего ее обслуживания, что является его первейшей обязанностью, у него не всегда есть. За рубежом, например, работу по определению режима работы скважин по всем ее параметрам, осуществляет электронно- вычислительная машина с выведением всех показателей на центральный пульт оператора. И не выходя из операторной можно получить информацию о работе каждой скважины переключением тумблера. И так по всем объектам добычи, транспорта и подготовки нефти. Как вы понимаете, численный персонал в этом случае в несколько раз ниже нашего. И так по всей цепочки нефтедобычи от скважины до магистральной трубы. Вот это и есть тот механизм, с помощью которого мы можем значительно повысить производительность труда и снять целый воз проблем, озвученных в докладах, и которые мы знаем не по наслышке. Они нам всем, как чири, въелись в кожу. Вот поэтому я и хочу спросить: почему бы не закупить по импорту необходимые средства автоматики и контроля за те деньги, которые мы здесь зарабатываем для государства? В этом случае мы бы решили сразу проблемы кадров, жилья и прочих социальных вопросов, с таким трудом решаемых на Севере Тюменской области, и которые пока что в большом дефиците. Полагаю, что было бы правильным установить некий коэффициент отчислений на средства  автоматизации систем контроля за технологическими параметрами и режимом работы объектов. Это бы в значительной степени стимулировало работу предприятий по повышению объема добычи. 
  Далее. Как вытекает из выступлений товарищей Щербины и Муравленко, стратегия нашей работы в разработке месторождений будет, как и прежде, базироваться на широкомасштабном вводе новых объектов добычи и транспортировки нефти. Нормальная схема предполагает наличие некоего баланса между объемом добычи и объемом подготовки товарной нефти. А из озвученных цифр следует, что мы заранее обречены на дисбаланс в этом вопросе. Каждый грамотный нефтяник понимает, что такой перекос  может иметь крайне тяжелые и непредсказуемые последствия. А мы, вместо расширения ППН и наполнения ее всеми технологическим линиями упор делаем на объекты добычи  и первичной подготовки нефти на ДНСках. И, как вы сами понимаете, в условиях ДНС мы не можем обеспечить всю полноту и требуемое качество подготовки нефти для передачи ее на переработку. Нам уже предъявляют большие претензии по качеству поставляемой товарной  нефти. И только по избытке в ней воды мы теряем значительные ее  объемы только на приемо- сдаточных узлах и перекачиваем по трубе излишний балласт. А находящиеся еще в стадии незавершенного строительства сегодня товарные парки практически на всех  месторождениях   работают с перегрузкой. Где в меньшей степени, где- в большей. Я об этом неоднократно говорил и не устану говорить, несмотря на то, что у меня уже мозоль на языке вырос. Если мы посмотрим на режимные карты товарных и технологических резервуаров, то увидим, что они работают на максимальном взливе и при постоянной откачке. А от меня, только я заикнусь об этих проблемах, стали отмахиваться, как от назойливой мухи.
 Я никого здесь не хочу пугать, но в ближайшее время нас ждут крайне неприятные последствия таких перекосов. Мы уже не можем гарантировать безопасную эксплуатацию существующих объектов подготовки нефти, работающие со значительной перегрузкой.  И, как я понимаю, при  намеченной стратегии обустройства месторождений эта перегрузка в перспективе будет возрастать. Поэтому предлагаю еще раз вернуться к этой проблеме, обсудить ее всесторонне на разных уровнях и принять взвешенное решение. Я готов принять в этой работе самое активное участие.
 Параллельно с вышеозначенной стоит проблема утилизации попутного газа, который мы, к нашему большому сожалению, и, даже, к стыду- сжигаем на факелах. И уже полыхают по тайге, коптя небо, мощные газовые факела. А, ведь, если посчитать, то мы сжигаем, по сути, громадные деньги на этих факелах. И этих денег хватило бы на решение многих наших проблем- технических, социальных. К сожалению, в программе выступления товарища Муравленко об этой важнейшей государственной, я не побоюсь этого слова, проблеме ни слова не сказано. Значит-  мы и дальше  будем продолжать коптить небо ассигнациями.
 И последнее. Нам тут говорили об уютных и красивых домах, в которых будут жить в будущем наши труженики.  Перспектива, конечно, красивая, и порадоваться бы ее вхождению в нашу жизнь. Но, к сожалению, эта перспектива от нас, в первую очередь от подавляющей массе людей, ожидающих благоустроенное жилье, очень далекая. В чем тут дело? Слов нет- Лензнииповские дома безусловно хорошие. Квартиры у них просторные и уютные, потолки высокие. И, к слову сказать, на большой земле таких квартир нет. По крайней мере, я не видел. Я, откровенно говоря, не без восторга смотрю на эти квартиры- душа радуется. Но трудозатраты на их строительство значительно превышают наши ожидания на вожделенное жилье. Я посчитал и получается, что для обеспечения всех нуждающихся таким жильем в ближайшей перспективе нам необходимо раза в три увеличивать производственные мощности строительных организаций. И это не только по Сургуту. При этом численность персонала строителей будет значительно превышать численность всех вместе взятых нефтяников. Кто сегодня согласится  с таким подходом решения острейшей проблемы строительства жилья? Поэтому, как ни тяжело, но придется смириться с тем, что нам сегодня нужно строить быстро доступное всем жилье. В противном случае нам просто не выбраться из долговой ямы перед нашими тружениками по жилью.
 Я, безусловно, знаю, сколько сил потратил Борис Евдокимович на то, чтобы добиться корректировки проекта на эти дома по его замечаниям, добиться включения изготовления их в план домостроительных комбинатов. А тут Кореляков предлагает пересмотреть эту позицию. Но это- мое видение этого вопроса. Спасибо за внимание.
 Зал на мгновение притих, и воцарилась непомерно напряженная тишина, взорвавшаяся затем сначала одиночными, нерешительными, а потом более громкими и продолжительными аплодисментами.
 -Товарищи, но вы прямо- таки, как артисту аплодируете,- не выдержал Муравленко.
 Щербина слушал выступление Корелякова, и его лицо стало покрываться розоватыми пятнами. Тонкие губы  сжаты в одну тонкую линию. Глаза, слегка прищуренные, смотрели куда- то вглубь.
 Сидевший рядом с Муравленко Филановский слушал Корелякова, слегка постукивая по столу пальцами левой ладони. Потом потянул к себе небольшой блокнотик и записал в нем три слова: «Надо его поддержать».
 Филановский, безусловно, понимал глубинную сущность поднятых Кореляковым вопросов. Понимал, как опытный нефтяник, как руководитель и даже, как человек. И он благодарил в душе Корелякова за его неуемный характер и неуступчивость в своих убеждениях ни перед какими авторитетами. По сути, Кореляков сейчас повторил то, что неоднократно Филановский доказывал в самых высоких кабинетах, в том числе и партийных. И только мягкость его характера, умение также мягко и в деликатной форме излагать свою позицию, находить компромиссы там, где они были возможны и допустимы, делали его позицию не то что неуязвимой, но в какой- то степени благоприемлемой. До поры. Но ни он, ни Муравленко еще не знали, что некоторые предостережения Корелякова станут пророческими и выльются в страшную человеческую трагедию, которую долго будут помнить на Севере Тюменской области. Но это будет потом, но  уже в недалеком будущем. И отзовется тяжкой болью в душах многих людей. А сейчас совещание продолжалось, и Муравленко предоставил слово Артамонову. Он с интересом ждал его выступления.
 -Товарищи! Откровенно говоря, я не собирался сегодня выступать. Но остаться безучастным к принимаемым на этом совещании вопросам, которые, по сути, определяют нашу дальнейшую судьбу, было выше моих сил.
 Сегодня складывается  мнение, что наше предприятие- это уже старый, сложившийся коллектив со своими традициями, со своей, если хотите, школой мастерства. Это в какой- то степени так, если судить о нашем предприятии с момента его создания. Да, мы существуем с начала разработки месторождения без малого четыре года. Но это только наш костяк имеет такой трудовой стаж. Остальные бригады трудятся не более года, некоторые- немногим больше, а иные и того меньше. А теперь давайте сделаем небольшое сопоставление: четыре года- путь по которому шли наши передовые бригады к достижению нынешних трудовых успехов, и один с небольшим год- это время, которое было отпущено исключительно на формирование буровых бригад, их становление как профессионалов и нарабатывание определенного опыта работы. Конечно, за этот год они достигли определенных результатов, им уже не требуется большая опека наших технических, технологических служб. Но это еще не тот срок, за который можно добиться весомых успехов. Повторяю: лучшие бригада шли к своим результатам четыре года.
 Я понимаю, что время сегодня диктует свои режимные, так сказать, карты и не всем под силу сразу в них вписаться. Тем более, что бурение- это, да простят меня строители, не кирпичная кладка, где за неделю можно при наших темпах работ подняться от третьего до пятого разряда и гнать кубы на уровне мастеров. Мастерство бурильщика лежит на кончике долота, которое находится на незримой глубине. И тут надо обладать высочайшим мастерством, чтоб не оставить шарошки долота на забое или поднять его не полностью отработанным. И то и другое являются затратными элементами нашей работы. Я не говорю о том, что это «чутье» иногда подводит уже опытных бурильщиков до такой степени, что они могут забурить другой ствол, не подозревая об этом. И бывает даже так, что каждый бурильщик в бригаде бурит свой ствол на одной и той же скважине. Вы, конечно, смеетесь, и вправе смеяться над такой работой. Но, к сожалению, и такое  бывает. Да и другие подобные аварийные ситуации имеют место. Бурение- есть бурение.
 К чему я это все говорю? Предложенная в прозвучавших докладах линия на резкое повышения производительности труда имеет право на жизнь, но к этой работе следует подходить избирательно с учетом особенностей и специфики работы не только  отрасли, но и  отдельно взятого предприятия. Как это сделать без ущерба делу, нужно тщательно продумать и обсудить на уровне экономических служб главка, треста, предприятия. Но при всем при этом  для бурения озвученного метража скважин, с учетом ближайшей перспективы, нам все же не обойтись без увеличения численности буровых бригад. Мастерство буровых кадров, к сожалению, не подвластно никаким административным мерам. На его усовершенствование требуется время. Оно тоже везде разное. А у нас, как вы видите сами, его просто нет. 
 Нельзя обойти вниманием такой вопрос, как работа смежных организаций, обеспечивающих буровиков фронтом работ. Это, в первую очередь, те организации, которые строят нам кустовые площадки, лежневые дороги. К сожалению, их работа  под предстоящие объемы бурения требует значительных мер по увеличению их производственных мощностей, усиление кадрами. Они сегодня уже не справляются с теми объемами, которые требуются под спущенный нам план по бурению. Необходимо также изучить возможность, а целесообразность в этом есть несомненная, оперативно подчинить эти структуры  буровикам. Экономическую составляющую их работы увязать с результатами работы буровиков. Это касается также вышкомонтажников и в будущем тампонажников, которые выходят из состава конторы бурения.
 И еще один из важных вопросов, требующий непременного решения. В прошлом году службами Миннефтепрома и главка нам подняли нормативы по бурению скважин. Считаю это решение необоснованным, более того- вредным, так как значительно снизилась заработная плата буровиков. Какие уж тут могут быть моральные стимулы, когда карман буровиков существенно «отощал». Сложно в такой ситуации убеждать буровиков повышать скорости бурения. Есть уже отток кадров, неплохих, я бы сказал, кадров на другие предприятия в нашем регионе. Многие уезжают еще дальше на Север.
 Я бы еще понял, если бы в решении об изменении норм выработки комиссия опиралась на большинство буровых бригад. А то они из подсчетов исключили, как это положено, одну передовую с самыми высокими показателями и самую отстающую и упор сделали на две оставшиеся ведущие буровые бригады. Они объяснили такой подход стремлением подтянуть до уровня передовых середнячков. Благое пожелание, но делать это нужно иными, не ущемляющими трудовой коллектив методами. Я подготовил на ваше имя, Виктор Иванович, докладную записку по этому вопросу, и прошу вашего безотлагательного вмешательства в это дело.
 Бурение в предполагаемых объемах должно предусматривать обновление парка бурового оборудования. У нас, например, треть  оборудования требует замены. За исключением вышек. К сожалению, в этом направлении пока мало что делается. И бурение в предстоящих объемах на существующем оборудовании становится просто проблематичным. Прошу также изучить и это наше предложение. На имя товарищей Сафиуллина и Фрайштетера также подготовлена соответствующая докладная записка. Кроме того, пока мы не получили ни одного из обещанных буровых станков типа БУ-80. Тяжело, все- таки, станки 5Д  перетаскивать по нашим болотам. Необходимо также обновить комплекты бурильного инструмента. Особая у нас есть нужда в легкосплавных бурильных трубах- ЛБТ.
 И- последнее, о стимулах. Возможно то, что я сейчас скажу, кому- то не очень понравиться. Но извиняться заранее я не стану. Я говорю о существующей системе планирования от достигнутых результатов. Набурили мы пятьдесят тысяч, нате вам на следующий год еще столько же. И так из года в год. Скажу откровенно, иной раз так и хочется завалить план, чтоб не тянуть эту непомерно тяжелую лямку наращивания плана, опираясь на достигнутые результаты. Не в обиду будет сказано другим предприятиям, им также планируют объемы работ по этой же схеме. Но их уровень достигнутого значительно ниже нашего, хотя работаем в одинаковых условиях. И возникает крамольная мысль- опуститься до их уровня и не думать ночами, как справиться с установленным планом. Конечно, если представить гипотетически такой вариант развития событий, то интересно было бы узнать, а какие в этом случае будут подходы в планировании- от вновь «достигнутых», в кавычках, результатов, или по- другому? Полагаю, боле того- убежден, что такая система планирования не способствует стимулированию результатов труда. Тем более на фоне повышения норм выработки.
 И если продолжить разговор о стимулах, то нельзя обойти вопрос о премиальных надбавках для тех, кто находится на окладах. Без их труда не было бы достигнутых результатов. Но насколько бы мы не перевыполняли план, эти категории работников больше шестидесяти процентов премиальных не получат. Но это еще не все. Для того, что бы получить эти заработанные честным и таким напряженным трудом шестьдесят процентов премиальных, необходимо пройти крайне унизительную процедуру подписания придуманных кем- то бегунков в горнотехническиой инспекции, в пожарном надзоре, санэпидемстанции, в лесничестве, рыбной инспекции. Я еще не весь список этих служб огласил. Полагаю, что если у этих органов надзора есть какие- то претензии по какому- то предприятию, то пусть их предъявляют к конкретным персоналиям согласно их должностным полномочиям и не ставят в зависимость весь трудовой коллектив от своей прихоти. А они уже научились пользоваться этой, с позволения сказать, схемой.
 Что касается моральных стимулов, то сегодня уже сложно их использовать как самостоятельный элемент мотивации к высокопроизводительному труду. Их можно использовать только в сочетании с материальными стимулами. Вот тогда они будут действенными рычагами в повышении производства.
 После Артамонова было еще несколько выступающих, в том числе Рехвиашвили. Их выступления сводились к проявлению озабоченности по достижению намеченных показателей, но обещали приложить все силы, умение и талант трудового человека в выполнении начертанных планов. Слово взял Филановский.
 -Как видно из выступлений, никто не сказал, что мы не сможем выполнить намечаемые контрольные цифры и это, товарищи, укрепляет нашу уверенность в правильности выбранного нами курса. Вместе с тем нельзя не признать справедливость критических замечаний в адрес наших предложений и способов их реализации. В частности, уместными и справедливым были замечания товарища Корелякова, хотя они в чем- то являются и не бесспорными. Но беспристрастность и глубокая убежденность в своей правоте не может не вызывать уважения и поддержки. Мы постараемся, по мере возможности, учесть, Василий Васильевич, ваши предложения, выраженные с такой озабоченностью.
 Заслуживают внимание предложения товарища Артамонова, хотя также не во всем и не полностью. Мы со своей стороны постараемся максимально учесть  прозвучавшие все ваши предложения и должен сказать, что уже есть конкретные шаги в этом направлении.
 В частности, мы предусматриваем в проектах на обустройство месторождений систему телемеханики контроля  работы скважин. Конечно, эта еще не та модель, которую предлагал Василий Васильевич, но это уже, как мне кажется, серьезная подвижка в направлении автоматизации и контроля технологических процессов  нефтедобычи. Мы будем обновлять систему контроля и автоматики на объектах подготовки нефти, в том числе на ДНС. Ведутся переговоры с зарубежными фирмами стран СЭВ о поставке готовых комплексов на ЦПС Тартинского месторождения с полным комплектом систем КИП и автоматики. Ведется договорная работа по поставке из- за рубежа технологического оборудования по системе газлифта на Тавдинском месторождении с полной системой автоматизации технологических процессов. Товарный парк на этом месторождении в своем основном составе предполагается  построить на основе импортного оборудования.
 У нас в разработке системы блочно- комплектного оборудования систем поддержания пластового давления, дожимных насосных станций. Эти системы предусматривают блоки полной производственной готовности. Их останется только смонтировать на подготовленной площадке и обвязать инженерными сетями и источниками электроэнергии. Блоки будут поставляться по рекам непосредственно на объекты. Сейчас ведется строительство завода по изготовлению блочных комплектов. Надеюсь, что с пуском завода в эксплуатацию будет подготовлена вся проектная документация по этим системам. Это позволит в короткие сроки монтировать технологическое оборудование на месторождениях.
 Два слова о факелах. К сожалении, от них пока никуда не деться и это не наша вина, а беда. И с этим трудно не согласиться. Но мы сейчас уже ведем работу по обсуждения вариантов и возможности строительства продуктопровода с Севера Тюменской области на юг нашей страны. В будущем мы намечаем строительство и газоперерабатывающих заводов. Один из них намечен на Тартинском месторождении. Правда, эта работа находится, как я уже сказал, пока на стадии проработки вариантов. Но уже разрабатывается проект по сбору с месторождений попутного газа на строящуюся Сургутскую ГРЭС, которая и будет работать на попутном газе. И к пуску первого энергоагрегата  газ должен быть уже там. К слову сказать, вопрос о строительстве Нижнеобской ГЭС закрыт. Теперь мы уже смело можем решать без оглядки энергообеспечения от Сургутской ГРЭС.
 Мы будем расширять систему газоснабжения наших внутренних потребностей, в том числе по направлению попутного газа для нужд коммунального хозяйства. Так что определенная работа в этом направлении уже начата.         
 Филановский говорил о научной деятельности в рамках созданных проектных и научных учреждений, которые призваны заниматься разработкой новых направлений в сфере добычи нефти, бурении и в других сферах производственной деятельности. Можно было считать его выступление удачным завершением совещания, развеявшем всякие сомнения относительности перспектив дальнейшей работы, намеченных в докладах. Но неожиданно, не поднимаясь из- за стола Щербина в привычном спокойном тоне пронизывал своим цепким взглядом зал:
 -Товарищи. Полагаю уместным высказать свое отношение к некоторым выступлениям присутствующих здесь руководителей. Полагаю, что эти выступления были хорошо продуманы и не могут быть восприняты как эмоциональные экспромты по случаю неадекватного восприятия услышанной информации. По крайней мере, такое первое впечатление складывается от их выступлений. Но суть, как мне кажется, в ином.
 Некоторые наши нефтяные руководитель живут устаревшим мышлением и не могут или не хотят увидеть суть проблем нефтяного района. Это мышление не позволяет им понять простую вещь- стране нужна нефть. Но она ограничена в ресурсах и это надо понимать, а не делать вид, что государственная казна бездонная бочка- сколько оттуда не черпни- не убывает. К тому же они возомнили себя непревзойденными  и незаменимыми профессионалами, которых нужно на руках носить и лелеять постоянно, чтоб не зачахли, как неухоженное дерево. И не нужно нас тут пугать какими- то непредсказуемыми трагическими последствиями. Вы поставлены для того, что бы обеспечить безопасность на всех уровнях и во всех отношениях. И прошу не забывать, что вы несете по нашим законам персональную ответственность за все происходящее на ваших предприятиях. И будете отвечать за все случившееся по этим законам. И по партийной линии, разумеется. Прошу это хорошенько себе запомнить.
  Кореляков побагровел, руки задрожали. Казалось, он готов сейчас полезть чуть ли не в драку. Он даже силился подняться. Но его Григорьев тихонько потянул вниз за борт пиджака. Кореляков оглянулся.
 -Успокойтесь, прошу вас, Василий Васильевич. Это бесполезно все. В ком власть- в том и сила,- прошептал Григорьев. Кореляков улыбнулся  в ответ смущенно и сжал его руку выше локтя.
 Зал на мгновение оцепенел после реплики Щербины и потом украдкой люди стали оглядываться по сторонам, в сторону тех, кому могла быть адресована эта реплика. Но в этих взглядах не было ни сочувствия, ни поддержки. Было простое человеческое любопытство и облегчение, что их обошли таким «вниманием». Артамонов уловил на себе эти взгляды, только с досадой покачал головой. Он не нуждался в сочувствии, но ему хотелось найти среди этих любопытствующих взглядов хоть один, который бы нес в себе одобрение и поддержку. Но не нашел.
 Он уже не слушал заключительное выступление Муравленко, находясь в подавленном состоянии. «Что же я такое сказал, что вызвало такое неодобрение первого секретаря обкома партии? Что теперь вообще надо молчать и безропотно выполнять все, что там вверху скажут? И не надо меня носить на руках и лелеять. Но почему надо поносить обязательно? Только потому, что- власть дает любые права?»
 Артамонов был подавлен и пришел в себя, когда люди стали подниматься с мест. В коридоре при выходе из здания НПУ его взял кто- то  за локоть. Оглянулся- Кречетов:
 -Ты что так переживаешь, мил человек? Плюнь на все и смотри   на жизнь по- простому: у него своя работа, у тебя-  своя. Он и не мог по другому, иначе не сидел бы на этом посту. Вот если бы твое начальство  тебе так сказало, можно бы и огрызнуться. А так…               
 -Пожалуй ты прав, Николай Петрович. Вот только куда деться от ощущения, будто тебе в душу плюнули.
 -А ты дома выпей кефирчику, полегчает. Нет, нет, я не смеюсь. Я во всяком случае с его помощью ухожу от всяких стрессовых ситуаций.  У тебя хоть дела идут, а у меня- сам видишь. Поехали со мной до вертолетки. Вон на этом газончике. Мне его дал на сегодня в свое распоряжение Жаворонков.
 -Ладно, пошли.
 
 
                Глава третья.

  Николай Семеняка вместе с Кешей Огневым в столярной мастерской, оборудованной в помещении бывшей диспетчерской, работали над стендом передовиков производства. К Октябрским праздникам на этой новой Доске Почета должны разместиться фотографии передовиков производства и снимки из жизни предприятия.  Работа не сложная, но не терпела спешки. Коля отшлифовывал отдельные заготовки, подгонял узлы сочленения, добиваясь максимальной их подгонки.
 -Что ты так возишься, Коля. Я полагаю, что у тебя и так  хорошо получилось. Куда, уж, лучше.
 -Нет, Кеша. Детали должны быть так подогнаны, чтоб не было даже видно мест сочленения. Сырость попадет во внутрь и все снимки пожелтеют.
 -Ну, как хочешь. Я бы, дак, и не стал больше ничего делать. Коля, а что это за пацан какой-то, странно одетый, смотрит в окно?
 Николай взглянул в  окно и обомлел. Он смотрел, не отрывая глаз. Потом взмахнул руками,- о, Господи!- и выскочил на улицу. Под окном стоял его Андрюшка. Коля посмотрел на его ноги, обутые в ботинки на разные ноги. Шнурки продеты в ушки неумело и только вверху собраны в один узел. Не завязаны, а просто скручены в одну прядь и засунуты сверху за обшлаг ботинка. На другом ботинке они болтались по земле. Одет он был в спортивное трико, а сверху шорты задом наперед. Свитерок также надет молнией назад. На голове- спортивная шапочка. Губы посинели, щечки розовые- на улице около ноля градусов. Стоит и трясется от холода.
 -А, видись, я тебя насел, папа,- и смотрит на Колю каким- то вопрошающе-виноватым взглядом. Коля смотрел на него, на его странное убранство, придающем ему жалкий вид обездоленного ребенка. Смотрел и к горлу подкатывался тяжелый ком. Еще миг и по щеке покатилась слеза. Он подхватил ребенка на руки и крепко прижал его  к себе.
-Андрюшенька, миленький ты мой. Как ты здесь оказался, Андрюшенька? Ты не замерз?
 -А мне стласно было и я посел к тебе. Я замерз немнозко.
 -О, Боже мой! Что мне с тобой делать?- Он крепко прижал ребенка к себе, целовал в щечки.
  Коля неожиданно резко повернул голову в сторону конторы,- я знаю, что делать, я сейчас…- и, не выпуская ребенка из рук, широким шагами направился в контору.
 -Лариса, Артамонов у себя?
 -Да, Коля. А что случилось? Что это за ребенок?
 Коля не стал ничего объяснять секретарше, резко толкнул дверь и вошел в кабинет Артамонова. Подошел к столу и поставил ребенка на пол.
 -Александр Николаевич!- Коля раскраснелся, от волнения задрожали губы,- Александр Николаевич, скажите честно: я заслужил на этом предприятии право на получение места в детском садике для своего ребенка?
 Артамонов посмотрел на странно одетого ребенка, потом перевел его на взволнованное лицо Семеняки.
 - Коля, погоди… Присядь сначала. Объясни, что случилось. Только спокойно. На выпей немножко водички,- он посмотрел на побледневшее  лицо Коли, на разъяренные глаза, которые, казалось, готовы были прошить насквозь, к кому они обращены. Он  налил из графина в стакан воды и подал Николаю, – я внимательно слушаю тебя.
 Коля сделал несколько глотков, поставил стакан на край стола,- спасибо. Это мой сын Андрюшка. Вот он в таком виде пришел ко мне из дому- ему дома страшно стало одному. Жена ушла на работу и вынуждена была его оставить дома без присмотра. А сейчас я посмотрел в окно из нашей столярки, а он,- Коля показал рукой на Андрюшу,- смотрит как- то виновато на меня. На улице холодно сегодня, а он, сами видите, как оделся. Но я ума не приложу, как он добрался до меня. Ведь путь от пятого микрорайона сюда для ребенка не близкий. Как его никто из взрослых не остановил? А по пути столько ям всяких, рытвин, машин- ужас! Говорит, дома страшно одному стало.
 Артамонов с нахлынувшей на него злостью покачал головой, вобрал губы в рот и резким движением снял телефонную  трубку, набрал номер.
 -Марья Алексеевна, здравствуйте. Артамонов беспокоит. Шеф у себя? Хорошо, спасибо. Михаил Григорьевич, здорово. Не замерз, середина октября, ведь, на дворе? Ну ладно. Михаил Григорьевич, выручи,  слезно тебя прошу- найди мне прямо срочно место в детском садике. Ну, конечно для своего работника. Может, помнишь я тебе когда то рассказывал- Семеняка? Ну, да, конечно,- Артамонов сунул Николаю бумажку с ручкой, и шепотом,- пиши быстренько данные ребенка. Да, конечно, я понимаю твои сложности. Но положение у мужика просто безвыходное. Раньше? Ну, если бы я знал, а теперь что тут поделаешь, так получилось. Ну, записывай: Семеняка Андрей Николаевич. Ну, конечно данные ребенка. Дальше: возраст два года и два месяца.  Больше ничего не надо? Хорошо, я поручу нашему председателю буркома, чтоб забрал путевку. Безмерно тебе благодарен, Михаил Григорьевич.
 Артамонов положил трубку на аппарат и нажал кнопку звонка.
 -Лариса, срочно мне сюда Гвоздева,- за секретаршей закрылась дверь. Артамонов побарабанил пальцами по столу,- Николай, а ты заявление подавал на садик?
 -Сразу, как только Андрюша родился. Я заходил к Григорию Карповичу, но он говорит, еще очередь не подошла.
 Артамонов покачал головой,- как это не подошла? Ну, ладно, разберемся. Но, Коля, так тоже нельзя- оставлять ребенка одного дома. А если, не дай Бог, пожар. Ты же слышал, наверно, у нас недавно в шестом микрорайоне сгорел дом. Двое человек в доме погибли и один ребенок. А, ведь, зима еще не наступила. За пятнадцать минут сгорел дом. Вот так…Хоть бы няньку какую- нибудь нашел.
 -Да был он у няньки. Недавно пришлось забрать его оттуда. Прихожу с работы за Андрюшкой, а у нее входная дверь нараспашку, сама пьяная на полу валяется, языком не ворочает. А дети обоссанные, ползают рядом по полу. Сопли у них уже ниже подбородка таким зеленым кишками висят, по щекам размазаны. Я на жену сгоряча накинулся. Сказал, чтоб бросала эту свою работу и сидела с ребенком дома. Она, естественно, в слезы. Я немножко отошел. Деваться некуда- ей нужно отрабатывать диплом, иначе потеряет квалификацию. Вот такая картинка получается.
 Вошел Гвоздев. Он посмотрел на Семеняку, кинул взгляд на ребенка. Лицо залилось легким румянцем, обрело виновато- озабоченный  оттенок, голову вобрал в плечи.
 -Присаживайся, Григорий Карпович. Значит так, я договорился с Григорьевым, и он выделяет для ребенка Семеняки путевку в детский садик.
 Гвоздев как- то суетливо заерзал на стуле, глубоко посаженные маленькие глаза выражали какое- то внутреннее несогласие.
 -Ты погоди, Григорий Карпович, возражать. С той очередностью, что у тебя там нарисовалась, нужно будет в ближайшее время внимательно разобраться. Я Николая сам пригласил сюда на работу. Он приехал вместе со мной в числе первых. И это не дело, когда человек, работавший с первого, что называется, колышка, обустраивал нас с тобой и по непонятным причинам отодвигается куда- то на задворки. Это не дело, повторяю… Значит так, прямо сейчас и без проволочек пошли свою казначейшу в НПУ забрать путевку, а еще лучше- сам сходи, и до обеда, чтоб путевка была уже на руках у Семеняки. Все, Григорий Карпович, иди. А вечером мы с тобой будем разбираться по этим спискам очередности на садики.
 Гвоздев вышел, покрасневший до самых ушей. Артамонов взял клочок бумаги и начеркал на ней записку.
 - Сейчас езжай домой, наверняка у тебя дома дверь не заперта. А после обеда придешь за путевкой. На лист бумаги, и пиши на три дня заявление на отгулы. Полагаю, за это время управишься с оформлением садика. Я Баирову  объясню ситуацию. Далее. Возьми вот эту записку, Вася отвезет тебя с сынишкой домой. Молодец он у тебя-  нашел, все- таки,  дорогу к папе.
 - А вы знаете, он действительно смышленый мальчик. Жена в прошедшее воскресенье приходила с ним ко мне на работу, вот он и запомнил дорогу. А дома знает все грампластинки. Их набралось больше сотни. И, представляете, из этой кучи сам выберет, какую его попросят, и ставит проигрывать. Это просто поразительно. Особенно любит слушать «Гитару» в исполнении Виктора Беседина. Как услышат, так и начинает подпевать. Ну, ладно, я пойду. Я уж не знаю, как благодарить вас, Александр Николаевич. Вот жена обрадуется. Спасибо еще раз.
 -Ну, меня благодарить незачем- ты заработал это место в садике. И поздравь тогда от меня жену свою и пусть работает себе на радость. Как ее, Ксенией зовут?
 -Да.
 -Красивое имя. А почему раньше ко мне не зашел насчет садика?
 - Ну, как я пойду к вам? Заявление мое на садик в буркоме лежит. Вот я и приходил все время к Григорию Карповичу. Он же ведает у нас этими вопросами.
 - Тяжело, смотрю я, тебе в жизни придется, Коля. Другие, которые гораздо позже тебя приехали, причем, в отличие от тебя-  я их не звал, так они готовы из глотки выдрать все, что, как они полагают, им положено. А ты сидел чего- то ждал. Что, не мог зайти? Ну, ладно, иди. До свидания.
 Николай вышел от Артамонова, словно пьяный,- от радости. В мастерской он снял с Андрюши шорты, свитерок, одел их как положено. Ботинки снял, зашнуровал и обул Андрюшку. Тот молча наблюдал, как папа его переодевает.
 -Вот так нужно правильно одеваться. А ты пришел ко мне, как бомж какой-то. Стыдно мне за тебя.
  Ребенок слушал молча, опустив голову. Николай вспомнил про записку Артамонова.
 -Андрюшка, ты посиди с дядей Кешей, а я приду сейчас. Я быстренько сбегаю.
 Николай нашел Васю около конторы и подал ему записку.
 -Куда поедем?- Спросил он.
 -Домой, в пятый микрорайон. Только по пути я заберу ребенка. Он в столярке, около клуба.
 -Понятно. Садись.
  Сидя в машине, воодушевленный нечаянно пришедшей к нему радостью, Николай ничего перед собой не видел, только крепко прижимал к себе, сидящего у него на коленях Андрюшку. Тот сидел молча, оглядывая окрестности, радуясь, что сидит у папы на коленях и, главное, едет в машине. И только в квартире Николай пришел в себя. «Не рано ли я радуюсь? В нашей жизни всякое бывает». Он вспомнил, как отец  часто говорил, что радоваться  можно только тогда, когда источник радости держишь в руках. «Только дурак мыслями богатеет»,- любил  он повторять. « Ну что ж. Посмотрим. После обеда сбегаю в контору, а там- увидим».
 Николай разогрел борщ, котлеты с картошкой, поставил чайник на плиту. А Андрюшка пока возился с машинами. Странное дело, заметил Николай в поведении Андрюши, он немного позабавиться игрушкой, а потом начинает ее разбирать. И сейчас он пытался открыть отверткой донную крышку машины. Николай сначала ругал его за то, что тот ломал игрушки, а потом махнул рукой, как на бесполезное занятие. Тому интересно было, что там внутри. Вот так он ради интереса распорол недавно ножницами куклу маленькой Ксюши Прохоровой. Ксюшка в слезы, а Андрюшка удивляется из- за чего та ревет. «Подумаес, какой-то ластлепы ей стало залко. Что тебе, разве, не интелесно, сто там в ней?» Пришлось извиняться и покупать новую куклу. Прохоровы брать не хотели:- «Да перестаньте, ей- Богу. Ну, распорол куклу, ну и – что?»
 Николай улыбнулся этим воспоминаниям, вздохнул, глядя на сопевшего над машиной Андрюшку.
 -Ну, что, орел, пошли кушать будем.
 -Не хоцу, я потом.
 -Ты кончай мне тут свои порядки устанавливать. Время пришло- давай кушать.
 Пообедав, Николай уложил Андрюшку спать. Когда тот уснул, он закрыл дверь, ключ забрал с собой и ушел в контору.
 Гвоздев, увидев Николая, заулыбался:- с тебя причитается. Вот она твоя путевка,- и достал из ящика стола бумажку. Николай осторожно взял бумажку в руки и первое, что ему кинулось в глаза- это печать. Круглая, фиолетовая. И рядом с ней подписи- начальника НПУ и председателя профкома. Николай держал в руках эту бумажку в пол- листа печатной белой бумаги и не мог оторваться от нее.  Там была напечатана  его фамилия, имя его сына и отчество. Указан садик- «Колокольчик». «Это же в пятом микрорайоне- ой как здорово! Это же по пути на работу»,- подумал Коля. Николай смотрел на бумажку и только потом увидел вверху заглавными буквами надпись: «ПУТЕВКА». А в правом верхнем углу штамп, дата-16.10.1968г. «Вот простая бумажка из нескольких  строчек печатного текста, печать и подписи. И-  все. А какая сила в ней-  решает твою судьбу, судьбу твоего ребенка, да и всей семьи».
 Николай оторвался от бумажки и посмотрел на улыбающегося Гвоздева, лицо которого выражало удовлетворение оттого, что это он вручил этому молодому человеку такой бесценный документ.
 -Ну, что ж, Григорий Карпович, если причитается, то за мной дело не станет. А, пока спасибо.
 -Да, я так просто сказал. А тебе повезло, Семеняка. Вот так быстро и без проволочек вопрос решился.
 -Вот именно- без проволочек. Спасибо, Григорий Карпович. До свидания.
 -Ну, будь здоров. Заходи, если-  что.
 По пути домой Николай зашел в садик. Заведующая посмотрела на путевку и вздохнула,- ну что мне с вами делать, право не знаю.
 -А что случилось? Как это- не знаете?- Испугался Николай.
 -Да понимаете, молодой человек, группы все переполнены. Ну что с вами делать- не знаю. Мне начальник НПУ позвонил и сказал: найди место, и- все. А я как хочешь, так разбирайся тут с вами,- заведующая озабоченно смотрела на путевку, взяла ее в руки, потом снова положила на стол. Подняла на Николая озабоченные глаза,- вы что умеете делать, товарищ Семеняка?
 -Это, в каком смысле?
 - В прямом. Все папаши, которые приводят своих малышей, что- то должны сделать для нашего с вами садика. Вот я и спрашиваю- что умеете делать?
 -Ну, вообще- то я плотник. А по специальности- художник. Моя специализация- резьба по дереву.
 Заведующая, Клавдия Петровна, всплеснула руками,- вот это как раз то, что нам надо! Я все время мечтала обустроить территорию садика сказочными героями- берендеями, гномами, избушками на куриных ножках. Одним словом- сделать сказочный городок.
 Николай, услышав перечень пожеланий заведующей, как- то сник.
 -Я понимаю вас, Клавдия Петровна. Замысел у вас просто гениальный. Но вы знаете, сколько я должен сидеть над этой работой?
 -Что- испугались? Ладно. Я понимаю, что это объемная работа. Но так хотелось бы. А вы сделайте для нас пока какого- нибудь сказочного старичка с бородой. И на том спасибо.
 -Ну, старичка, пожалуй, сделаю. Но только не сразу. А потихоньку, после работы или по выходным.
 -Ну, вот и славненько. А пока вот вам направление, пройдите медосмотр, сдайте все анализы, прививки все сделайте и приводите вашего Андрюшку. Только хочу предупредить, анализы действительны только в течение трех суток.
 Клавдия Петровна достала из ящика стола направление на медосмотр и отдала Николаю,-  ну, с Богом.
 -Спасибо вам, Клавдия Петровна. До свидания. А  я вам старичка с бородой обязательно смастерю.
 «Ну, слава, тебе Господи!»- Николай облегченно вздохнул, и, не веря, что это не сон, встряхнул головой.
 По пути зашел в поликлинику- народу там было- не пробиться. «Ничего себе!»- Николай стал искать окошко регистратуры. Нашел его и, протиснувшись к окошку сквозь толпу, спросил у медсестры:
 -У меня путевка в садик. Когда и как можно пройти медосмотр?
 -Приходите завтра с утра. С семи мы принимаем. Возьмете направления к врачам, на анализы и все. Извините, у меня вон людей сколько.
  Николай открыл дверь и тихонько вошел в квартиру. Андрюшка в одних трусиках сидел на полу и доламывал машину. Взглянул на вошедшего отца:
 -Ты посему меня оставил одного дома? А если позал?
 -Типун тебе на язык. Давно встал?
 -А сто такое- типун?
 -А это, Андрюша, такой пузырь большой на языке вырастает, чтоб люди не болтали, что попало.
 -А тебе не залко будет меня, сто у меня типун на языке? Тебе и поговолить не с кем будет.
 Николай расхохотался.
 -Иногда бывает лучше, когда человек молчит, а не говорит ерунду. А поговорить можно и с мамой, если типун у тебя будет на языке.
 -Вы с мамой не лазговаливаете. Вы только лугаетесь.
 -Нет, Андрюша, мы не ругаемся, мы спорим.
 -А сто такое сполим? Эта, как я куклу ласполол?- Испугался Андрюшка
-Нет, Андрюша, это такой же разговор, только каждый говорит по своему. Ну, например я откусил яблоко и дал маме откусить. Я говорю- яблоко сладкое, а мама откусила и говорит- кислое. Вот это и есть спор.
 -Но вы зе не всегда яблоки кусаете.
 -Ладно, тебе это сложно пока понять. Скоро, Андрюшка, кончится твоя вольная жизнь. Пойдешь на работу, в садик.
 -А сто такое- садик?
 -Это дом такой большой, в котором днем находятся ребятишки. Их папа с мамой туда приводят, когда идут на работу. Вот и ты пойдешь, будешь играться с другими, таким же маленькими ребятишками.
 -Я не маленький, я-  больсой.
 -Ну, конечно большой. Вон с машиной как управился, горе ты мое.
 -А посему- голе? Мамка мне говолит-  ладость ты моя.
 -Ну, с тобой  не соскучишься, радость моя. О, кажется, наша мамка пришла.
 Андрюшка кинулся в коридор. Николай пошел следом встречать.
  Ксения вошла в коридор, закрыла за собой дверь.
 -Ой, сынуля. Ты отойди от меня, я холодная с улицы, а ты раздетый. Коль, ты бы хоть одел ребенка, не лето, ведь. Ты что- выпил?
 -С чего ты взяла?
  -А почему ты дома уже, навеселе, ведь, только шестой час? Что- то случилось?
 -Случилось.
 Ксения напряглась вся, большие светлокарие глаза округлились, заискрились каким- то зеленым огоньком. В них застыло тревожное ожидание,- да говори уже, не мотай душу!
 -Да успокойся ты. Все- нормально. Посмотрим, как ты сейчас будешь себя вести, если скажу. Андрюшка в садик скоро пойдет.
 Ксения нахмурила брови,- ты так не шути со мной.
 -А я и не шучу. Я уже взял направление в поликлинику на медосмотр. Вот оно,- и принес из комнаты листок. Ксения выхватила из рук листок и уставилась в него всем своим существом.
 -Не может быть, слушай. Как это все случилось?
 -Ты проходи, раздевайся. Дай помогу сапожки снять.
Ксения сняла сапожки, Коля помог, на ходу в комнату сняла пальто и кинула на спинку стула и снова уставилась в бумажку. А лицо уже сияло радостью.
 -Ну, спасибо тебе, миленький. Радость- то какая! Наконец- то. Ты Прохоровым говорил? А, хотя, они еще на работе.
 -Что, поделиться радостью охота?
 -Ну, как тут удержаться? Мне уже этот садик сниться начал по ночам. Я просыпаюсь с такой радостью, а это всего лишь сон. Ты представляешь, какая досада мучает после этого. Ну, слава Богу, дождались, все- таки.
 Вечером зашли Прохоровы поздравить. Ксюша не удержалась и сообщила им. Сонька с шумом вошла первой в квартиру,- ну, где этот Джек- Потрошитель?- Сонька подняла Андрюшку высоко над головой,- О, какой ты тяжелый стал. Поздравляю тебя, Андрюшка. И, главное- мамку твою. Теперь она спокойно будет ходить на работу. А ты слушайся ее, не бузи в садике.
 -А сто такое- не бузи?
 -Ну, веди себя подобающе, спокойно, не шали. Ребятишек не обижай, девочек чтоб не дергал за косички.
 -Ты, тетя Соня, много наговолила мне, я все слазу не запомню.
  Сонька засмеялась,- ничего запомнишь.
 А Ваня с Колей обсуждали сегодняшний поход Андрюшки на работу. Андрюшка взял Ксюшу маленькую за руку и потащил  показывать свои новые игрушки.
 -А я тебе что говорил- иди к Артамонову. А ты все к Гвоздеву наведывался. А к нему, знаешь, сколько людей каждый день приходит со всяким делами: то квартиру, то садик, кто материальную помощь просит. И все хотят вне очереди, и  все  желают безотлагательно получить.  Некоторые добиваются своего. Я не знаю, уж, как, но  добиваются. Вот один недавно бурильщик  хвастался: пришел, мол, надавил на Гвоздева и получил квартиру. А ты-   все очередь проверял, как она продвигается.
 -Ну, так тоже нельзя. Это я сегодня из отчаяния ворвался к Артамонову. Даже вспоминать стыдно сейчас мой визит к нему. Но на меня нахлынуло что- то невообразимое, когда Андрюшку в окно увидел. Какая- то жалость перехватила горло за Андрюшку, за себя. И вообще черт знает за кого. Вот я сгоряча и ворвался к нему.
 Ксюша с Сонькой в кухне готовили на стол.
 -Скажи, как хорошо с газом. Обещают сетевой газ провести. Тогда вообще все будет- просто замечательно. Да и за водой не надо бегать.
 Они обсуждали прошедшую жизнь с неудобствами, хотя прошел год, как провели воду, тепло, канализацию, установили газовые плитки с баллонами. А все равно не забываются стояния в стуже за водой, утренние походы в общий деревянный туалет на улице в сорокаградусный мороз, дровяная печка.
 -Вот бы еще квартиру в капитальном доме получить. Знаешь, я уже стала бояться этих деревяшек. Не дай Бог пожар! Да еще ночью, как в шестом микрорайоне. Но не будем о грустном,- Ксения постучала по трубе,- Васю надо позвать.
 Через несколько минут поднялся Синица.
 - А что это у вас за сабантуй среди недели?- он посмотрел на уставленный стол, бутылки на столе- водка, вино.
 -А почему ты один? А ну дуй за Оленькой,- командным тоном распорядился Николай. Скоро квартира наполнилась шумными голосами и Ксюша без проволочек усаживала всех за стол,- давайте потом поделимся впечатлениями, новостями, а сейчас- за стол, время дорого.
 Детей Ксюша усадила за маленький столик, приставленный в углу к стенке. Ксюшенька без проволочек взяла инициативу в свои руки, как старшая, помогала Андрюшке управляться ложечкой,- ты не спеши, делжи лозечку ловно, не лазливай,- она также, как Андрюшка, не выговаривала некоторые буквы. Но, на удивление, эти маленькие хорошо понимали друг друга. 
 У Оленьки, жены Васи уже хорошо вырисовывался округленный живот. Все пытались делать вид, что не замечают ее положения, но Вася сам разрушил эту застольную деликатность,- а, в связи с чем застолье? Вроде повода нет, ну а нам с Оленькой еще месяца три с лишним ждать. Она, вот, только никак не может привыкнуть к своему положению-  стесняется.
 -А что тут стесняться. Наоборот надо больше бывать на людях, общаться с людьми. Это очень благотворно сказывается на ребенке,- пытаясь успокоить Оленьку, дала ей совет Сонька,- я, например, наоборот радовалась, что у меня живот растет. Значит, там все в порядке. Так что не вешай нос, Оленька.
 Коля разливал в бокалы, наполнял рюмки водкой.
 
                Глава четвертая.

   Весь март Артамонов не сидел на месте, а разъезжал по летним кустовым площадкам на берегу Оби- торопил вышкомонтажников, свои службы по завозу материалов, оборудования, инструмента, труб. Определял, сколько завезли, и сколько еще осталось, и сокрушенно мотал головой. Частенько отчитывал, как ему казалось, за медлительность в  работе. Хотя, вряд ли кого можно было упрекнуть в нерадивости. Имело место банальное несовпадение желаемого и возможного. Но все же сбои были, большей частью из- за недостатка транспорта или несвоевременного его выхода на линию. Это видимое проявление нарушения сложившегося рабочего ритма выводило Артамонова из себя,- если, Иван Макарович, сорвешь мне завоз на осеннее- летние кусты, то не краснеть тебе придется- бледным будешь,- и кинул на аппарат телефонную трубку.
 Для выполнения всего объема намеченных работ по вышкостроению и обеспечению буровых всем необходимым оставалось немногим больше месяца, а работы было непочатый край. Могли «рухнуть» с оттепелью зимние дороги- погода была непредсказуема. И тогда… «Лучше об этом не думать», отмахнулся Артамонов от тревожной мысли. Ведь, в середине мая по графику должны забурить второй куст- Максимов выходил к этому времени из бурения. Следом за ним-Афиногенов.
 Летом предстояло бурить на берегу Оби одиннадцать кустов скважин. Кустовые площадки растянулись от устья Сингайской протоки  по всему берегу на десять километров.
  Заканчивались работы по подготовке еще десяти кустовых площадок на осеннее- зимний период. На эти площадки также осуществлялся завоз всего необходимого для бурения. Пришлось сформировать целый участок по централизованному завозу.
 -Завозить в первую очередь трубы, цемент и топливо. Остальную «мелочь», если не успеем- завезем вертолетами, а там и зимники появятся- распорядился на очередной планерке Артамонов.
 Люди работали в невообразимо плотном ритме с утра до позднего вечера. Усталость чувствовалась, когда с работы отправлялись домой. Но с новым днем все повторялось, лишь, работы будто бы не убавлялось. И, казалось, конца и края этому не будет.
 Но больше всего Артамонова  беспокоил вопрос строительства лежневых дорог- не успевали дорожники. Дороги нужны были для перетаскивания буровых с Оби на зимние кустовые площадки и на строящиеся летние, куда должны были переехать не задействованные на Оби буровые бригады. Именно здесь Артамонов видел таившуюся опасность срыва графика движения бурового оборудования и, соответственно, бурения. Этот график при малейшем срыве в каком- либо звене производственной цепочки мог обрушить надежды на выполнение годового плана, а, значит, и добычи нефти. За этим зорко следили на всех уровнях: от НПУ до промышленного отдела ЦК КПСС.  Муравленко по прямой связи ежедневно передавал информацию о добыче нефти Косыгину. И всякие срывы рассматривались как ЧП.
 Артамонов уже знал этот график наизусть, тем не менее, в этой сумятице он порой путал, что и куда должно передвигаться. Знал он также, что график- это примерный планируемый режим работы буровых бригад. Могли же быть и поправки, продиктованные изменением хода работ на действующих в настоящее время буровых. Но об этом ему и не хотелось думать: как задержка с окончанием бурения по каким- то непредвиденным причинам, так и окончание раньше графика буровых работ все равно вносили изменения в настроенный режим работы. А менять ничего уже не хотелось, да и сложной была эта процедура.
 А время поджимало со всех сторон. Еще месяц, максимум полтора и трассы для перетаскивания должны быть готовы. А работы в этом направлении явно отставали.
  Что касалось лежневых трасс для перетаскивания бурового оборудования, то в этом случае «подгонять» дорожников было сложно, да и бесполезно- Артамонов видел, что технические возможности у них на пределе. На помощь треста рассчитывать было бессмысленным- сейчас интенсивно велись работы на Сургутских месторождениях, Нижневартовском- Самотлор теперь наравне с БАМом гремел на всю страну. Туда сейчас направлялись все усилия треста.
 Артамонов возвращался с очередной поездки на Обь и обратил внимание на усиление интенсивности работ строителей по сооружению объектов сбора и транспортировки нефти- монтировали нефтесборные сети, напорный нефтепровод. «Промысловики тоже торопятся»,- определил для себя Артамонов. Навстречу двигался газончик Григорьева,- Вася, а ну-ка моргни, чтоб остановился,- распорядился Артамонов водителю. Из остановившегося встречного газончика вышел Григорьев, из задней части салона- Бэтке, и Артамонов пошел им навстречу.
 -Здравствуй, Александр Николаевич, ты готов бурить?- Засмеялся Григорьев. Артамонов поздоровался за руку с Григорьевым, Бэтке.
 -А как же. Жду только твоей команды и- вперед. Я то смотрю, что ты торопишься взять быстро нефтишку,- отшучивался Артамонов.
 -Тороплюсь, Александр Николаевич. По долгосрочным прогнозам вот это все, где мы с тобой сейчас стоим- будет затоплено месяца на два. Так что ты тоже не зевай. Вода большая будет.
 -Нам не страшно, Михаил Григорьевич, мы на высоком берегу расположились.
 -Ну, ну. Тебе, как говорят, сверху видней. А я, как видишь, тоже не сижу на месте. Мы с Эрнстом Александрович решили еще раз посмотреть внимательно, что и как еще надо сделать, чтоб успеть до оттепели проложить трубы. Житнев у меня теперь безвылазно на Тартинке- там тоже «жаркие» денечки. Здесь,  в районе четвертого куста ДНСку будем монтировать. От нее и прокладываем сейчас напорный коллектор. План, сам знаешь, напряженный и придется брать у тебя «горяченькие» еще скважины. Так что имей  в виду это обстоятельство.
 -Первый раз что ли? Я, Михаил Григорьевич, к тебе с предложением, поэтому и попросил остановиться. Обстоятельства меня, что называется, осенили. Понимаешь, какая штука,- Артамонов задумался, как бы это лучше преподнести Григорьеву,- а, что если мы с одной площадки будем бурить не пять, а десять скважин?
 Григорьев на миг задумался, поднял глаза на Артамонова,- а, как ты себе это представляешь? Это же не так просто. Надо бы еще и с геологами посоветоваться. А в техническом плане как  это будет выглядеть?
 Артамонов загорелся, замахал руками,- да тут ничего сложного: расширяем кустовую площадку в два раза и бурим с двух позиций. В каждой по пять скважин. После бурения последней скважины передвигаем буровую на десять- пятнадцать метров и бурим еще пять. Представляешь, какой выигрыш во времени на перетаскивание буровых с одной площадки на другую? Я уже не говорю о других экономических составляющих этого выигрыша- это и вдвое меньше строительных работ по прокладке нефтесборных сетей, напорных нефтепроводов. Вместо двух ДНСок- одну строишь. Главное- сколько времени экономиться.
 Григорьев удивленно покачал головой, потом посмотрел на Артамонова,- ты никак меня уже уговаривать начал? Хотя, знаешь, в этом что- то есть. Давай я свяжусь со своим шефом Кореляковым. Он быстро все схватывает- жадный на новые идеи. Давай, послезавтра встретимся у меня. Я с геологами посоветуюсь. Извини, Александр Николаевич, мне еще с Эрнестом Александровичем на Тимонин остров надо проехать. Пока.
 Артамонов смотрел на яркое мартовское солнце, голубое, без единой тучки небо и радовался. «Еще бы- пережить такую зиму. Только неделю назад было минус тридцать пять. А сейчас- пятнадцать- хорошо!»
 Через день у Григорьева сидел Артамонов, Санин, главный инженере НПУ Житнев и главный геолог Москалев.
 -Ну, что скажешь, Олег Иванович, по этому поводу?- Григорьев кивнул головой Москалеву на лежавшую на столе схему двухпозиционного  размещения скважин на предлагаемой Артамоновым кустовой площадке.
 Худощавый, слегка сутулый Москалев пожал плечами,- а что сказать- можно бурить не только с двух позиций, но и с трех, четырех… Вопрос, ведь, в том, что в этом случае увеличится глубина скважин в связи с большими отходами. По моим предварительным подсчетам она возрастет до двух тысяч  восемьсот метров. Как это будет сказываться на проводке таких скважин- не знаю. Набор кривизны придется начинать сразу из- под кондуктора. А как с прохождением геофизических приборов- я тоже не берусь предсказывать. Буровики пусть думают.
 Санин вытянул спину на стуле,- а, как мы сейчас работаем? Подумаешь, на каких- то триста метров увеличится глубина скважины  и, соответственно, интервал наклонной части ее ствола. Правда,- Санин почесал за ухом,- нам придется корректировать некоторые нормативные показатели на бурение, план по проходке, наконец. Это в тресте займет много времени. Возможно, не только в тресте. Ведь, придется отстаивать каждую позицию и в более высоких инстанциях. Это только на первый взгляд может показаться, что существенного ничего не произойдет. Фактически, время на бурение таких скважин возрастет. Дня, на два, может даже- три. А это уже существенно. А так- больше проблем не должно быть.
 -Это тебе так кажется, Леонид Григорьевич. Тут многое придется менять. Начать хотя бы с вопроса согласования этой схемы-  ее надо пропустить через округ госгортехнадзора. А там, сам знаешь, как решаются подобные вопросы. Месяца два уйдет только на согласование и утверждение. Ведь, это не только лежащие  на поверхности технические вопросы. Тут еще и охрана недр,- кивнул озабоченно головой Житнев.
 Артамонов сидел и слушал замечания и соображения главных специалистов. Потом решил вмешаться в разговор,- так я так и не понял, мы будем внедрять эту схему, или нет? Или просто поговорим и на этом разойдемся?
 - Конечно, будем, Александр Николаевич. Но мы же должны иметь хотя бы примерное представление, во что все это выльется и в каких направлениях придется действовать, чтоб эта схема стала жизненной, а не пылилась где- то в ящике стола. К тому же, не мы одни тут с пером в одном месте летаем. Если знает Кореляков, а он одобрил схему, то с нами или без нас он внедрит ее в работу. Он, наверняка, дал поручение проработать схему и в других регионах. Смешно даже будет, если начинание родилось у нас, а внедрять его будут другие. Знаете, я  не могу согласиться  так легко кому- то дарить то, что родилось здесь, у нас. Стало быть- нам и начинать надо,- подвел итог дискуссии Григорьев.
 -Так что- готовим бумаги?- Спросил Артамонов.
 -Конечно, тянуть с этим не надо. Правда, здесь не плохо бы подключить к этому делу Муравленко. Он поможет ускорить прохождение документов, согласования. Только надо подготовить обстоятельное письмо и с ним поехать к Виктору Ивановичу. Желательно, Александр Николаевич, нам вдвоем смотаться на денек- два к нему. Возможно, и с твоим Сафиуллиным не лишнее встретиться.
 -Я не возражаю, Михаил Григорьевич.
 -Ну, тогда закончим на этом. Я дам поручение своим службам  подготовить все необходимые бумаги, а ты, Александр Николаевич, готовь свои соображения по изменению плановых и других ваших показателей, или еще что там у тебя.
 По дороге в контору, а шли они с Саниным пешком эти триста метров от одной конторы к другой, Артамонов неожиданно переключился на другую тему,- Леонид Григорьевич, чем объяснить задержку с заменой оборудования на двух обских кустах? Или ты собираешься бурить на изношенных дизелях, лебедке? Там, наверняка, и кронблок надо менять. Или вы будете его менять, когда вышку поднимут?- Артамонов засыпал Санина вопросами. Этот разговор у него назревал несколько дней назад, когда Афиногенов сказал, что если  не заменят оборудование на той установке, где ему придется работать на Оби, он бурить не будет. Разумеется, звезда Героя Труда давала ему право вести разговор в подобном тоне. Артамонову оставалось только молча проглотить жесткое условие Афиногенова. Оказывается, еще зимой Афиногенов еле дотянул на оборудовании последнюю скважину.
-Служба главного механика разобралась с состоянием оборудования?- продолжал Артамонов,- Или вы хотите в процессе бурения всю эту работу выполнять?- Это похоже на то, что Артамонов по- серьезному отчитывал Санина за медлительность в приведении бурового оборудования в рабочее состоянии. Давно он не вел подобных разговоров с главным инженером. «Разумеется, можно поговорить на эту тему непосредственно  с главным механиком, но, зачем, спрашивается, я держу главного инженера?»
 Санин опешил от такого оборота дела. Он даже начал заикаться,- Александр Николаевич, д-давайте, понимашь, я разберусь с главным механиком, выясню все, а п-потом доложу результаты. Да и не на улице же обсуждать эту тему.
 -А, что мы с тобой располагаем временем, чтоб отказаться от обсуждения больных вопросов в любом месте и в любой обстановке?- Артамонов явно заводился, но сдержаться уже не смог. Благо, они были уже у конторы, и тут к нему подошли Баиров, Дьяков.
 -У вас что- вопросы ко мне?- Спросил, не останавливаясь, Артамонов.
 -Мы, собственно, с одним вопросом, Александр Николаевич,- Дьяков остановил у входной двери Артамонова,- надо бы решить вопрос с дополнительным транспортом- не успеем мы до оттепели все завести.
 -К тому же мы  оставили почти без транспорта действующие буровые,- дополнил Баиров.
 Санин тем временем не стал дожидаться, пока Артамонов закончит беседу с Дьяковым и Баировым, быстрым шагом поднялся наверх в контору.
 -Быстро ко мне Дежева,- бросил он на ходу Бородиной. Секретарша вобрала голову в плечи, прикусив нижнюю губу с глазами на выкате, и стала быстро набирать номер телефона,- Александр Михайлович? Вас срочно к себе требует Леонид Григорьевич.
 Грузный, запыхавшись, главный механик Дежев вошел в приемную,- один?- Спросил он показывая на дверь с табличкой «главный инженер».
 -Да, Александр Михайлович. Заходите, Леонид Григорьевич ждет вас.
  Дежев не успел еще подойти к столу, как Санин тут же, багровея, спросил,- ты когда, понимашь, последний раз был на баравой?
 -На какой буровой, Леонид Григорьевич? И вообще, я не понимаю, что это за вопрос? Я часто езжу по буровым, у нас их теперь много- только успевай,- выпалил на одном дыхании Дежев, присаживаясь на стул.
 -Я повторяю вопрос, когда ты был на девятьсот двадцать восьмой баравой?
 - А что мне там делать? Это же давно отбуренная буровая. Я не успеваю с ходовыми разбираться, а вы меня про эту «старушку» спрашиваете.
 Санин почувствовал, что разговор заходит в тупик. Он откинулся на спинку стула и задал главному механику более конкретный вопрос:- А ты в курсе дела, что эта, как ты выразился- «старушка» сейчас на втором кусту Оби, и туда скоро переедет Афиногенов? Ты проверял состояние оборудования на этом станке?
  Дежев замялся на мгновенье. Он вспомнил, как еще зимой Баиров на планерке у директора пожаловался на техническое состояние оборудования на станке Афиногенова. И предложил поменять станок на новый.   
 -А где я тебе возьму новый станок,- ответил Артамонов,- надо этот приводить в порядок.
 Прошло два с лишним месяца после этого разговора, и только теперь о нем вспомнил Дежев. Он вспомнил, что участковый механик Идрисов передавал ему дефектные ведомости по трем буровым, требующие серьезной работы. В том числе и по Афиногеновской. И почувствовал на спине испарину, почувствовал, как она увеличивается, собралась на позвоночнике в тоненькую струйку и эта струйка щекотно потекла по желобку, скатываясь все ниже и ниже. Дежев заерзал на стуле, пухлое лицо покраснело.
 -А когда бы я успел проверить? Я сколько раз просил увеличить мне службу участковых механиков. Вы  думаете, что я в состоянии с одним Идрисовым все охватить- и действующие, и находящиеся в ожидании станки? Да у меня из выездных слесарей всего две бригады и на них выделена только одна машина с холодной, к тому же, будкой.
 -Я что ли буду печку в будке твоей машины ставить?  Бригады слесарей у тебя выездные и могут на одной машине выезжать на буровые.
 -А вы, хоть, понимаете, что говорите? Буровые иногда разбросаны в противоположных местах, и когда люди работать будут, если я их буду развозить на одной машине? А я на чем езжу? Мне выделяют, и то не всегда, бортовой ЗИЛок. Я даже механика не могу с собой взять, так как там, в кабине одно место всего. Не на коленях же механика возить.-  Дежев считал, что надо не дать опомниться Санину и завалить его претензиями по не выполненным давним просьбам. В том числе, по выделению дополнительного транспорта, людей, еще двух участковых механиков, по запасным частям, инструментарию, станочному оборудованию и всему тому, без чего не может нормально работать РММ и вся служба главного механика.
 -И вообще, если дело так пойдет дальше, то не только на отбуренных станках, но и на ходовых скоро оборудование добьем «до ручки» и тогда  будем бурить пальцем в ж…!- Подытожил Дежев.
 Дверь открылась, и вошел Артамонов,- не помешал?
 -Да, нет. Заходите, Александр Николаевич. Я тут с главным механиком разбираюсь по состоянию буровых…
 -Да, вижу. От вас обоих хоть прикуривай. Разобрались?
 -Вот Александр Михайлович, понимашь, все сваливает на нехватку людей, транспорта. И вообще…
 -Так он все правильно говорит- не хватает ни того, ни другого. Но это вовсе не значит, что нельзя работать. Другое дело, что тяжеловато, но- можно. Нам никогда еще легко не было, но мы справлялись. Так, Александр Михайлович?
 -Да, в общем- так.
 -Ну, вот видишь. Так что иди, работай. И имей в виду- на Обских кустах буровые должны быть приведены в надлежащее рабочее состояние. И до начала забурки. Приступай уже к этой работе.
  Артамонов никогда не надеялся на «авось», как и не откладывал  что- то на потом, так как точно знал эту изрядно избитую истину, что только своевременно выполненная работа могла гарантировать исключение всяких сбоев в любом деле.
 В навигацию должны подойти несколько комплектов бурового оборудования: дизелей, компрессоров, электростанций, насосов, роторов, буровых лебедок, крюкоблоков и всего остального, что необходимо для замены изношенного оборудования согласно поданной годовой заявке. Можно было в процессе передвижки буровых на Обских кустах поменять изношенное оборудование из этих комплектов, но такой расклад не устраивал Артамонова- оборудование могло не придти своевременно, могли задержать где- то на заводе с отгрузкой. Да мало ли что могло с ним случиться на длинном пути. Поэтому он вспомнил о давнишнем разговоре на планерке о необходимости ремонта оборудования, да и буровые мастера интересовались у него этим вопросом. А времени оставалось все меньше. Поэтому он, обремененный множеством забот, и напомнил Санину о не решенной проблеме. А тот, оказывается, не любил, когда руководитель предприятия ему внушение делает. Доставалось тогда подчиненным. Артамонов как раз и попал на такую «разборку».
 -Леонид Григорьевич, я что зашел: ты сейчас вместе со Штернбергом займись  вопросом по подготовке бумаг относительно расширения кустовых площадок. Если нужно, подключите плановый, ОТиЗ и других, кого нужно. И не тяните с этим вопросом.
 Артамонов рассчитывал, что, возможно, получиться уже на Оби опробовать эту схему работ на тот случай, если дорожники не справятся с заданием. Тогда достаточно будет намыть полученным в прошлом году земснарядом десятка полтора тысяч кубов песка и закрыть больной вопрос. Это был для него своего рода запасной вариант. Поэтому он и торопил Санина. «И когда же можно будет нормально, без этих изматывающих нервотрепок, работать?»,- задавался всякий раз этим вопросом в подобных ситуациях Артамонов. Его подчиненные- тоже. 

 Прохоровы последние дни жили в приятных хлопотах: Ивану дали двухкомнатную квартиру в порядке улучшения жилищных условий, как первопроходцу, в новом панельном доме в первом микрорайоне. Квартира была на четвертом этаже с окнами на дорогу.
 -Солнечная сторона,- радовалась Соня, оглядывая квартиру.
 -А, Андрюшка тоже с нами поедет?- Спрашивала маленькая Ксюша, когда заходил дома разговор о переезде  на днях в новую квартиру. Соня грустно опускала голову,- нет, Ксюшенька, им почему- то еще не дали новую квартиру. Он остается с мамой, папой в этом доме.
 Больше всех был озабочен Иван: скоро экзаменационная сессия, много работы по подготовке к экзаменам, а тут надо складывать вещи, грузить, переезжать, таскать все на четвертый этаж. А потом все раскладывать по своим местам. Но, главное: в бетонных стенах надо насверлить кучу дырок, чтоб развешать в кухне посудные шкафчики, занавески, шторы… Он даже не хотелось думать об этом. Хорошо, хоть, в теплое время переезд, а не в те трескучие морозы, о которых вспоминать даже не хочется- стояла середина мая. 
 Друзья помогли с переездом. И, в забитой еще не разложенными домашними вещами квартире, Сонька хлопотала на кухне с приготовлением обеда.
 -Ваня, давай немножко сдвинем эти шмотки, и надо стол куда- то поставить. Откуда всего  столько набралось?
 А ребята: Коля, Вася, Тихоня, Миша сидели на диване и отдыхали: минут пять назад затащили последние узлы, и теперь, со вздохом облегчения, сели на приготовленный диван.
 -Как куда ставить? Сюда, к дивану,- определился Ваня и стал переносить в угол за дверь вещи. Ребята поднялись с дивана, помогли Ване освободить пространство под стол, установили стол.
 -Ну, все готово. Как у тебя?- Обратился он к Соньке.
 -У меня тоже все готово. Ты постели вот эту скатерть на стол и помогай мне носить. Ксюшенька, иди в маленькую комнату, найди там, в большом ящике игрушки и играйся. А то, смотрю, еще чего доброго, ошпарю тебя- путаешься тут под ногами.
 -Я не путаюсь, я помогаю.
 -Ладно, ладно, спасибо за помощь, но лучше иди отсюда,- и подтолкнула Ксюшеньку к двери.- Ой, ребята, а я совсем забыла- вы пройдите в ванную, помойте руки. Полотенца найдете на краю ванной. Пока вешать не на что.
 Сонька принесла на стол сковороду с жареным мясом,- ребята, вы извините-  картошка у нас уже кончилась.  Я к мясу подогрела  капусту консервированную- хорошая капуста, болгарская. Суп я не успела сварить, так что первого не будет.
 -Соня, что ты так переживаешь? Главное- на столе есть то, что мужику надо после физической работы,- Миша показал пальцем на четырехгранную семисотграммовую бутылку водки, прозванную в народе «напильником»,- и мясо, ты говоришь, есть на закуску. Что еще надо? А картошки сейчас уже ни у кого нет. Вся погнила еще в
 феврале на складах ОРСа.
 -Ванечка, открой огурчики, я  колбаски и хлеба принесу.
 Скоро все расселись за стол. Миша без церемоний открыл бутылку с водкой и разлил в граненные стаканы,- тебе, Сонька, тоже водку?
 Сонька подвинула свой маленький стаканчик,- мне половинку, Миша, еще работы у меня много. Сам видишь.
 Миша не стал дожидаться, и поздравил Прохоровых с новой квартирой,- чтоб в этой квартире вам жилось лучше, чем в старой, чтоб дом был- чаша полная, чтоб семейство прибавлялось, а как иначе? Правда, скучновато будет без вас, но что поделаешь- жизнь есть жизнь. Я искренне рад за вас. Ну, поехали.
 Все стукнулись звонко стаканами, выпили и стали с аппетитом и чувством усталости закусывать. Стояла непривычная для стола тишина. Слышно было только, как постукивали вилки и только, когда чувство голода было утолено, Ваня молча открыл еще одну бутылку. Остатки из недопитой бутылки разлил  по стаканам, потом дополнял их из открытой бутылки. Миша наблюдал, как Ваня разливает, и на половине стакана замахал руками,- все, все. Мне хватит.
 -Ну, хватит, так хватит,- и поднял свой стакан,- спасибо, ребята за помощь в переезде. Откровенно говоря, меня оторопь брала, как думал, что придется все эти вещи таскать, грузить, выгружать, снова таскать. Да еще на четвертый этаж. Спасибо вам за помощь.
 -Да, ладно, тебе, Ваня. Все это мелочи. Я как узнал от ребят, что ты переезжаешь, так и вспомнил твой  переезд из домика на берегу в деревяшку. Помнишь? Все- таки славное было время. Что ни говори, а скоро пять лет будет с тех пор, как мы сюда приехали. Пять лет- подумать только,- Тихоня от выпитого разговорился, ударился в воспоминания.
 -А, ты знаешь, Тихон, я с тобой согласна. Жизнь для меня в том домике останется чем- то теплым, радостным и незабываемым. Не знаю почему, но как вспомню, на душе так хорошо и в то же время как- то грустно становится. А домик наш стоит еще. Там кто- то живет. Правда, какой- то он неухоженный стал, запущенный. Забор перекосился. Ну, да ладно, пусть в нем люди будут также счастливы.
 Ваня слушал, из- подтишка  поглядывая на Соньку с легкой укоризной. Она в последнее время демонстративно вспоминала об уходящем и таком, как ей казалось, красивом прошлом. А иногда об этом говорила  Ивану откровенно с упреком в подтексте. И снова, теперь уже при людях, она возвратилась к этой ностальгической нотке. Иван, лишь,  со вздохом, как- то про себя сказал:- А мне, откровенно говоря, не до воспоминаний- времени нет. А оно, к тому же, летит куда- то, словно в прорву- ничего не успеваю. Вот и сейчас- через две недели на сессию в Тюмень. Надо бы полистать учебники, подготовиться хоть как- то. А тут- стены сверлить, к порядку какому- то все приводить. Да, и на работе Баиров все время озадачивает- надо запускать два Обских куста. И так каждый день с утра до вечера, да еще и ночь прихватываю. Когда появиться свободное время пожить для себя, для семьи, наконец, – не знаю. Еще с этой учебой связался.   
 Коля заметил какие- то изменения в настроении Вани. Поглядывал на Соньку, сидевшую уже с равнодушием за столом. И не видел на лицах Вани и Сони особой радости по поводу переселения из деревянного «клоповника» в новую капитальную квартиру. Он поднялся из- за стола,- спасибо, Сонечка, за угощение. Все было очень вкусно. А мне пора. Я, ведь, тоже студент, да и Ксюша там одна.
 -Так она же не одна- с Андрюшкой,- возразила Сонька.
 -Так с ним хлопот, знаешь сколько? Он еще ко всему научился гвозди совать в розетку. Прямо не знаю, что с ним делать. Как только отвернешься- он сразу в руки гвоздь или шпильку мамину- и уже там, у розетки. Ну, ладно, пойду.
 Следом за Колей поднялись остальные ребята,- да что вы так все быстро поднялись? Это Коля вам пример подал?
 -У Коли своим заботы, у нас- свои. Пойдем потихоньку,- ответил Миша.
 -А, у меня, Сонечка, сама знаешь- Оленька с малышом. Помочь ей тоже надо,- объяснял свой уход  Вася. Тихоня тоже развел руками. Все один за другим вышли из квартиры, и за порогом Ваня с Соней еще раз поблагодарили за помощь,- приходите на новоселье. В конце мая в субботу. Я даже не знаю еще, какое это число. Как раз перед отъездом Вани. К этому времени приберемся, надеюсь.
 -Обязательно придем,- чуть ли не хором ответили ребята. Покачали ладошками на прощанье, и Сонька закрыла входную дверь.
  Она с Ваней вернулась в комнату, озабоченно посмотрела на не разобранные вещи и принялась убирать со стола.
 -Что тебе помочь?- спросил Иван, хотя без вопросов было ясно, чем заниматься. Но у Сони были свои виды на расстановку мебели, которую Ваня пренебрежительно называл «дровами». А вместе с ней и раскладку вещей. Поэтому его самостоятельность в подобных вопросах была неуместной, даже в каком- то смысле и вредной. Поэтому он на всякий случай переспросил Соньку.
 -Не надо, я сама. Занимайся, вон, учебниками- тебе же на сессию скоро,- сердито отреагировала на вопрос Вани.
 -Ты что, Сонечка, решила завестись? Что случилось?
 -Что случилось, что случилось?- будто сам не понимашь. И вообще- для чего я тебе? Обеды, завтраки готовить? Ты мог бы и в столовке покушать. Тем более, что на буровых поварихи не плохо готовят.  Поел, а там, глядишь, и ублажил бы какую- нибудь из них, не отходя, так сказать, от рабочего места. И хоть какая- то польза была бы,- сказала и,  взвеяв подолом платья, резко пошла на кухню.
 Иван оторопел. Открыл рот и не знал, что сказать в ответ. Кровь обожгла его виски, гудела в голове, разливалась багровым заревом по щекам. Он не чувствовал, как сжатые кулаки отяжелели. Губы тряслись, глаза забеленили.
 -Папочка, папочка! Не надо, папочка!- Ксюшенька кинулась к Ване, обняла его ручками за ноги, а глаза ее рвались вверх и молили: папочка, не надо!
 Иван опомнился от крика дочери, опустил голову вниз и встретился с ее испуганными глазами. Поднял на руки, обнял,- родненькая ты моя, радость моя,- почти шепотом проговорил он и пошел с ней в другую комнату, машинально прикрыв за собой дверь. Он не мог оторваться от ребенка, прижимал к себе ее трепещущее тельце. Они так и стояли: он у окна, а она у него на руках, прижавшись щекой к плечу. Он стоял, смотрел в окно и ничего не видел перед собой. Только сердцем чувствовал дыхание дочурки и возвращающееся к нему успокоение. Он погладил своей большой шершавой ладонью ее по головке.
 От сердца потихоньку отлегло. Но Иван уже не думал ни о Соньке, ни о беспорядке в квартире. Он стоял с ребенком на руках и впервые в жизни не знал, что делать. Это было для него странным и непривычным.
 Он не мог осмыслить происходящее, как не поддающееся осмыслению в силу его алогизма и абсурдности, как не вмещающееся в нормальное человеческое сознание. «Как у нее язык повернулся такое сказать? Что она себе позволяет? Откуда это у нее?»- Эти вопросы вихрем пролетели у него в голове, не останавливаясь на возможности появления осмысленных и понятных простому человеку ответов на них. Но они так и оставались за гранью простого человеческого понимания.
 Иван не мог решиться сдвинуться с места- он боялся встретиться с глазами Сони, не зная, что в них- добро или зло, и как на них реагировать. И ему казалось, что он уже не сможет подойти к ней, даже рядом стоять. Он боялся теперь хоть о чем-  то говорить с Соней. И не потому, что боялся ее. Он не знал, с какими словами можно подойти к ней. Ему казалось, что каждое его слово может нести все что угодно: обиду, горечь, раздражение, униженность, возмущение, наконец. Но только не тепло сердца или проявление любви- у него на это теперь просто не было сил, словно из колодца ушла неожиданно родниковая вода. Остался один только мутный осадок. И- черная колодезная пустота. «Надо что- то делать…Надо что- то делать…»,- несформированная еще до конца в четкий осмысленный образ мысль стучала в голове Вани, повторяясь своим однообразием и незаконченностью.
 Ксюшенька оторвала головку от Ваниного плеча и посмотрела на него. Улыбнулась. Ваня будто очнулся и тоже в ответ сначала глазами и потом уже слегка дрожащими губами тоже улыбнулся, снова прижав к себе такое родное и дорогое для него существо- дочурку.
 -Ксюшенька, а ты поможешь мне?- спросил вдруг Ваня, осматривая комнату, где мог находиться ящик с инструментами. Он увидел его в углу за прикрытой дверью.
 -Помогу, только скажи, что надо делать.
 -Начнем, Ксюшенька, мебель собирать. Первым делом- твою кроватку,- Иван опустил ребенка на пол и пошел к ящику с инструментом. Он обрадовался неожиданно появившейся потребности хоть в каком- то приложении своих рук. Они у него сейчас висели плетьми и искали выхода из, несвойственной его кипучей натуре, положения. Эта потребность родилась где- то в подсознании и повелевала Иваном, направляя его омраченное сознание в сторону от неожиданно возникшей размолвки с женой. Хотя размолвки не было- он не мог, да  и не знал, что ей ответить, словно речевые инстинкты были парализованы. Только его сильные, со взбухшими венами, руки искали какого- то выхода. Иван теперь только осознал, что первым его желанием было ударить Соньку в ответ на ее слова. Крепко ударить. Он невольно одернул руку, и внутри все похолодело. «О, Господи!» Что могло произойти за этим- боялся даже предположить. И он энергично искал в ящике, переворачивая в нем все, не понимая, что ему нужно найти в нем. Он перебирал снова отвертки, плоскогубцы, молотки, ключи гаечные и еще какие- то железки. И только потом выбрал отвертку с широким лезвием, плоскогубцы, молоток.
 -Ксюшенька, я сейчас подготовлю, а ты подержи мне спинку кроватки, пока я буду прилаживать боковушку,- Иван развязал бечевку, которой была связана детская кровать, разобрал узел и поставил спинку кроватки к стене для упора, и Ксюша только держалась за нее, воображая, что помогает папе. Иван вставил в гнездо боковушку, и на втором ее конце устанавливал вторую спинку,- ты держишь там, Ксюшенька?
 -Держу, папочка, держу.
 Иван установил вторую спинку, потом еще одну боковушку, и теперь осталось вставить в гнезда болтики и  завинтить их. Нашел в ящике гаечные ключи и принялся закручивать гайки на болтах. Потом установил фанерное днище кроватки,- ну, Ксюшенька, теперь только кинуть сверху матрац и кроватка готова, можно спать,- Иван потрогал кроватку на прочность и остался довольным работой.
 -Быстро ты ее сделал, папочка, спасибо,-  с восхищением обходила Ксюша кроватку, тоже трогая ее ручками.
 -А, знаешь, Ксюшенька, я бы не справился один без твоей помощи. Так что это я тебе спасибо должен сказать.
 -Спасибо в карман не положишь,- задиристо заявила Ксюша, приставив ручки в бока.
 Иван расхохотался,- ну, молодец! Это тебя в садике, наверное, научили? А что тебе в карман положить? А давай положу конфетку. Я и забыл, у меня в кармане куртки в кульке конфетки. Сейчас найду.
 Ваня в куче одежды нашел свою куртку, вынул из  кармана кулек с конфетами и позвал Ксюшу,- а ну давай свой карман. Где он у тебя?
 Ксюша оттопырила ручкой кармашек платьица,- вот сюда ложи. Да не бойся, туда много влезет.
 -А я и не боюсь. Они все твои. Так что кушай на здоровье.
  Иван наполнил  кармашек Ксюшиного платьица, а остальные конфеты не знал куда девать. Покрутил головой, но удобного места не нашел и положил кулек на Ксюшину кроватку.
 Иван стал освобождать от веревок и газет пакет со шкафом. Раскладывал вдоль стены его отдельные элементы. Работу выполнял машинально- руки делали, а мысли были в другом месте- роились и витали в пространстве, нагромождаясь одна на другую, в каком- то беспорядочном разбросе и все около нее, около Сони. Он не мог допустить мысли, что Сонька могла так изменить свое отношение к Ивану и выразить его  таким, вульгарным, как показалось Ивану, способом.
 Повода для таких слов, которые Сонька беспощадно вылила, как помои, на его голову, Иван, по его мнению, не давал. Да и не мог дать. Он любил Соньку по-прежнему беззаветно. Правда, проявлялись эти чувства в сдержанных тонах, без лишних эмоциональных всплесков. Он полагал, даже был в этом уверен, что чрезмерное проявление любви сродни сухим дровам в костре: сгорели- и  все. А ему хотелось, чтоб это было на всю жизнь. По немножко, но, чтоб хватило навсегда. Он читал, кажется у Грина, о такой большой и красивой любви, которую дарили друг другу два любимых человека, и наградой им  была долгая жизнь и смерть в один день. И ему хотелось именно так прожить свою с Сонькой жизнь.
 Иван знал многие семейные пары, у которых совместная жизнь за короткий миг сжигала соединявшую их любовь и превращала ее  в привычку совместного проживания. Обе семейные половинки имели свои определенные обязанности. Плохо ли, хорошо ли, но каждый их выполнял. И это нередко было предметом взаимных упреков в нерадивости или не желании правильно вести совместную жизнь, а нередко в угасании внимания друг к другу. А по сути это были семейные тяжбы по пустякам, перераставшие иногда в драму. Иван боялся этого, и полагал, что уж лучше оставить друг друга, чем коротать жизнь по устоявшимся за прожитое время правилам, ставшими утомительной привычкой. Это в его представлении было хуже каторги.
 Но все же Сонька упрекнула его: «А вообще для чего я тебе? Обеды завтраки готовить?». Ивана будто полосонули чем- то острым по душе. «При чем тут завтраки, обеды? Я же домой прихожу не ради вкусных обедов. У меня же семья есть, я люблю своих девочек одинаково и все делаю, чтоб им жилось хорошо и беззаботно. Ради этого и вкалываю  на работе. И дома не лежу на диване с газетой, несмотря на то, что порой поздно прихожу измотанный с работы. Чего же ей не хватает?» Этот вопрос неожиданно застрял у Вани в голове, как гвоздь, загнутый в доске: и забить его до конца невозможно и вытащить не легко. И такая ситуация порождает новые вопросы.
  У Ивана с Соней, как у любой другой семье, не обходилось без разногласий и словесных перепалок по этому поводу. Но это было все по мелочам и не воспринималось как повод для серьезных размолвок и ссор. Иван в этом случае брал гитару и уходил всем своим пристрастием к музыке в ее высокие поднебесные дали. И для него в этот миг ничего больше не существовало, кроме чарующих душу звуков. И звуки музыки наполняли все его существо и уводили далеко- далеко от унылой серости семейных передряг.
 Не оставалась и Соня безучастной к Ивановой импровизации на звонких струнах гитары. Она уже забывала, что было между ними некоторое время тому назад, и  садилась рядом с Ваней, склоняя тихонько голову к его плечу, и  с умилением вслушивалась в мелодичные звуки.  И все быстро забывалось.
  Один только раз, это было почти три года назад, у них произошел разлад в отношениях, который мог вылиться и в разрыв семьи, но Сонька, к ее чести, проявила женскую мудрость, правда, не без помощи и доброго совета Зинаиды Николаевны, и все наладилось. А теперь Соня высказалась не без претензий к Ивану, сопровождая их какими- то двусмысленными и несуразными намеками. «Что она еще хочет от меня?» Казалось бы, чего проще- подойди и спроси. Но Иван не мог перешагнуть через себя. Ему казалось это просто невозможным. Его будто что- сковало, внутри одолевало тягостное оцепенение. Но надо было что- то делать.
 «А, с какой стати  я должен идти к ней-  не я же делал эти оскорбительные выпады?»
  Иван присел на пол, покачал с тяжелым вздохом головой. Оглянулся по сторонам: шкаф- то надо собирать. Все его элементы разложены вдоль стенки, основание лежало на полу на своем штатном, как Иван полагал, месте. Иван только немного отодвинул его от стены, чтоб можно было крепить заднюю стенку шкафа. «Одному- то мне его не собрать. Нужно, чтоб кто- то придерживал боковые панели. Ксюша мне здесь не помощница». Иван озадаченно прищелкнул языком, покачал головой. Потом  резко поднялся с пола и решительно пошел в кухню. Соня перемывала всю привезенную посуду и складывала ее в стопки по размерам и принадлежности.
 -Пойдемьте, Софья Андреевна, поможете мне шкаф собрать,- со сдержанным спокойствием и  твердостью в голосе попросил Иван. Соня повернулась к Ивану и безропотно пошла следом в комнату.
   Иван взял боковую часть шкафа, вставил ее штифтами в гнезда:-
 -Держи. Только ровно и не расшатывай, иначе штифточки сломаются.
 Соня послушно взяла обеими руками панель и держала ее дрожащими от напряжения руками. Иван вставил среднюю панель, взял руками обе панели и позвал Соньку,- отпусти панель, что в нее вцепилась- видишь я держу. Теперь становись спереди шкафа и держи обе панели, пока я закреплю заднюю стенку.
 Сонька держала панели. Они слегка пошатывались, и Сонька уже раскраснелась от натуги,- ты скоро там, а то у меня уже сил никаких нет держать. Они же тяжелые.
 
 -Еще немножко, пока я ввинчу несколько шурупов.
 Иван торопился, от этого шурупы выскальзывали, несколько штук он держал наготове во рту губами. Наконец он ввинтил с обеих сторон по два шурупа,- а, ну-ка отпускай потихоньку.
 Сонька отняла зацепенелые руки от панелей и вздохнула с облегчением- панели шкафа стояли ровно, а Иван продолжать шурупами крепить заднюю стенку.
 -Я тебе нужна еще?- Спросила Сонька, памятуя, что у нее еще много работы на кухне.
 -Ты мне всегда нужна. Не замечала этого?
 -У меня еще много работы, а я стою тут без дела.
 Иван моча взял третью, боковую панель и установил ее на штатное место. Посмотрел- все штифты вошли в гнезда,- подержи еще эту панель.
 Сонька молча подошла и взялась руками за панель, расставив ноги для устойчивости. Иван наживлял шурупами вторую аргалитовую заднюю стенку. Попробовал- держится панель,- ну, все пока. Спасибо за помощь.
 Соня молча удалилась в кухню. Иван посмотрел ей вслед и с раздражением покачал головой. «Хоть бы слово человеческое проронила- дел у нее много, видите-ли. От-  баба… Ладно…»
 -А что тебе еще помочь, папочка?- Неожиданно спросила Ксюша, сидевшая молча в своей кроватке. Иван посмотрел на нее и рассмеялся- все лицо у Ксюшеньки было измазано конфетами.
 -А что такого смешного ты увидел?- обижено надула губки дочка.
 -А ты посмотри на себя в зеркало. А где же оно?- Иван осматривал комнату и увидел на полу, прислоненной к стенке зеркало,- пошли, Ксюшенька, посмотришь на себя.
-Не хочу.
-Тогда пошли, я умою тебя.
-А там вода сильно холодная.
-Ничего, ничего. Зато станешь розовощекой, красивой. Пошли,- Иван взял Ксюшеньку за ручку и та с недовольным видом, но безропотно пошла рядом.   
 Из ванной Ксюшенька вышла с порозовевшим лицом и сразу направилась в кухню к маме, а Иван пошел к своему шкафу. Он взял крышку, посмотрел, где находятся штифты. Один оказался сломан, но Ваня не стал возиться с ним и установил крышку штифтами в отверствия вертикальных панелей. Пришлось повозиться с панелями, чтоб штифты стали на место. Под конец Иван несколько раз стукнул кулаком по крышке шкафа, и она стала на свое место. Осталось затянуть винтовые соединения, но Иван не стал их разыскивать и взялся за дверцу. «Надо сначала правую установить- самая неудобная, так как шурупы рояльных петель придется завинчивать левой рукой». Иван взял несколько шурупов в рот, отвертку сунул в карман и стал прилаживать дверь. Носком ноги он удерживал ее в вертикальном положении, а левей рукой пытался вставить шуруп в старое гнездо. Потом отверткой ввернул его и стал прилаживать второй шуруп, чувствуя, что надо торопиться, так как нога уже начала ныть от напряжения. Ему упорно не хотелось звать Соню на помощь. «Обойдусь как- нибудь без ее помощи»,- уже с некоторой злостью решил он.
 Второй шуруп он с трудом, но ввернул, и дверь уже свободно висела. Иван не стал ее трогать и стал вворачивать остальные шурупы.
 Две левые двери удалось установить с меньшими усилиями и быстрее. Вскоре шкаф был собран и Иван сел на пол отдохнуть, прислонившись  к боковушке шкафа. Руки дрожали от напряжения, в душе было муторно, и голову не покидали всякие несуразные мысли.
 Иван отгонял их, пытаясь упорядочить этот гудящий рой в голове, отсеивая ненужные, как ему казалось, и теперь он думал только о предстоящей экзаменационной сессии.
 С вхождением мыслями в учебу в институте Иван чувствовал свою неготовность, скорее,  неуверенность по большинству предметов, хотя контрольные были зачтены все и весь, или почти весь программный материал был проработан, чертежи- начерчены. Даже была выставлена «пятерка» по немецкому языку.
 Иван чувствовал, что тяжеловато придется ему на экзаменах, тем более «хвост» по физике не давал ему все время покоя, угнетал. Но Иван, несмотря на сложности с учебой, знал, и это ему сейчас приносило некоторое удовлетворение оттого, что здесь, в учебе со всеми ее трудностями и душевным напряжением, все зависло от него самого и ни от кого более. Это была та сфера, та часть его нынешней жизни, где только преподаватели властвовали над ним и только в своей области, не вторгаясь в его сокровенные уголочки души и сердца. Здесь все просто- знаешь- иди, отвечай. Не знаешь- готовься дальше и упорней. И никто не ставил перед ним непонятные и не решаемые задачи. Наоборот, преподаватели доброжелательно относились к заочникам, всячески помогали, не жалея своего личного времени. И Иван был им благодарен за это и с почтением относился к их труду. А тут родной, самый близкий ему человек мотает душу на какой- то надуманный грязный чурбак. «Где она его раздобыла? А, может, кто- то подбросил по глупой бабьей нечаянности или того хуже- с умыслом? Ну, да Бог с ним».
 Иван поднялся с пола, нашел в ящике винтовые соединения крышки шкафа, установил их, крепко затянув резьбу. Потом укрепил нижние части панелей винтами и попробовал шкаф на прочность- он стоял крепко, не шатаясь. Довольный Иван погладил его верхний угол, за который расшатывал шкаф, и принялся собирать кровать. Эта работа была немного легче и не требовала больших физических усилий. Через какое- то время он собрал ее, установил фанерное рамочное днище и кинул на него широкий матрас.
 Посмотрел на часы- шел десятый час. «Ого! Время летит как». Иван раскрыл чемодан, достал из фанерного ящика плечики и стал развешивать одежду из чемодана в шкаф. «Надо бы все это погладить сначала. Ну да ладно- потом с вешалки можно будет брать и гладить»- решил он, продолжая заполнять пространство шкафа одеждой.
 Вошла Соня, посмотрела удовлетворенно на собранный шкаф, кровати и неожиданно спросила Ивана,-  где тебе постелить?
 Иван оторопел от этого, как ему показалось, неуместного вопроса. Пожал плечами:- а, где хочешь. Можно в ванной, в коридоре или, наконец, здесь на полу,- и сердито сунул руки в карманы. Желваки только играли на челюстях.
 -А почему ты так со мной разговариваешь? Чем я тебе не угодила?
 -А мне не надо угождать. Просто полагаю, что нормальная жена не будет у мужа спрашивать, где ему стелить. Во всяком случае, если ты меня еще считаешь своим мужем. Думаю, что с этим тебе надо четко и окончательно определиться и не мотать мне душу своими грязными и, я не нахожу других слов,  идиотскими намеками! Мне перед тобой скрывать нечего и я не из тех, кто семейное ложе может разменивать на неизвестно какую грязную постель! Могла бы и сама это понять. А посему полагаю, что тебе бы не мешало и извиниться за свои «откровения». Или ты так не считаешь?- Иван побагровел и не отрывал своих с искрами глаз от Сони.
 -А ты себя хоть раз ставил на мое место?..
 -Каждый должен быть на своем месте. Вот тогда и порядка во всем будет больше, и вопросы лишние и ненужные возникать  не будут. А на твое место я не собираюсь становиться. Мне на моем хватает забот- дай Бог с ними справиться. Другое дело- понять… Понять тебя можно, и я стараюсь, во всяком случае это делать. Но не во всем. Во всяком случае, твоя сегодняшняя…я даже не знаю, как это назвать, не поддается никакому осмыслению. Может, поможешь мне в этом разобраться?
 Иван горячился, из багрового цвета лица переходил в бледное. Глаза лишь оставались неизменными- горящими со злыми отблесками. Соня даже растерялась от напора, с каким Иван выражал свое негодование. Иван будто выдохся и присел на кровать.  Соня с облегчением вздохнула и повернулась к Ивану:
-Ну, хорошо,- Соня на миг задумалась, глаза забегали, словно что- то искали, а потом решительно посмотрела на Ивана,- ты,  наверно, знаешь, что согласно закону сохранению энергии…,- Иван неожиданно с удивлением посмотрел на Соню,- так вот, согласно этому закону, заложенная в человеке энергия распределяется соразмерно, как бы это сказать, каждому из ее потребителей. Что ты так смотришь на меня?
 -Да я ничего, я внимательно слушаю тебя,- скрывал Иван улыбку в душе и поднялся с кровати, став напротив Сони, заложив руки за спину, чтоб не мешали ему спокойно слушать. 
 -Так вот, твоя внутренняя энергия всегда распределялась между семьей и работой…
 -У меня, Сонечка, еще и друзья есть. Я и для них выделяю какие- то крохи своей души,- Иван качнулся на носках, опустился снова на пятки, держа руки за спиной.
 -Ты, если хочешь меня выслушать, то, пожалуйста, не перебивай. Я и так сбиваюсь.   
-Извини. Я слушаю внимательно.
-Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?
-Предполагаю, что- да.
 Соня на какой- то миг задумалась, а потом продолжила:
-А в последнее время я стала чувствовать отсутствие того внимания, того душевного, что ли, тепла, той энергии, которой ты всегда раньше меня одаривал. И волей-неволей, я прихожу к мысли, что ту, принадлежащую целиком мне, часть твоей энергии я стала недополучать. Вроде все в жизни, будто, есть, а чего- то не хватает. Такое ощущение, что кто- то меня обкрадывает. Ты не можешь мне это объяснить?
 Иван вздохнул тихо, только грудь поднялась.  На миг задумался, почесывая указательным пальцем за ухом. Потом посмотрел внимательно на Соню, словно выискивал в ней какую- то точку, на которую можно бы опереться в дальнейшем разговоре или ниточку, которая повела бы его разговор в правильном направлении и не дала уйти безоглядно в какие- то  замысловатые дебри семейных разборок.
 Он все смотрел на Соньку теперь уже с каким- то напряженным вниманием, на ее приятное женское лицо, обрамленное короткой стрижкой темно-каштановых волос, красивые черные глаза в густых зарослях ресниц под крутой дугой таких же темно- каштановых шелковистых бровей, точеный вздернутый носик и слегка припухшие малиновые губы. «На такую и засмотреться не грех»,- не без приятного удовлетворения подумал Иван. Но неожиданное для себя отметил, что в ней почему- то нет того, что было в той Сонечке, которую он увидел первый раз в столовой и поселил с той поры навсегда в свой потаенный уголок души. Ему показалось даже странным, что он не заметил раньше той подмены в Соньке, которую он неожиданно усмотрел в ее глазах, выражении лица. «Все красиво, приятно, но все это не то, что было раньше в Соньке». Иван все смотрел и не мог понять, что же ушло от той прежней Соньки, то самое пока неуловимое для Ивана, которое сделало ее несколько другой, какой- то слегка отдаленной. И ему стало даже как- то удивительно, что он раньше в ней не замечал происшедшей подмены. Смотрел и не мог понять сути этой подмены- та же Сонька и в то же время несколько другая.
 Неожиданно Ивана будто что- то толкнуло в грудь: «О, Боже! Она же из той красивой с девичьей непосредственностью девчонки превратилась в статную женщину с появившимися легкими чертами заматерелости. Как это я раньше не заметил этого в ней? Но, откуда? Почему?»
 В душе Ивана, казалось, что- то потяжелело, стало каменеть. Он всмотрелся внимательно в Сонькины глаза, в лицо, таившие в себе ожидание ответа и неожиданно для себя выронил из души тяжеловатый вздох.   
 -Ну, что я могу тебе сказать? Полагаю, что можно было и попроще, без этой витиеватости подойти и сказать по- простому, по- человечески, что тебя во мне не устраивает. Я бы и ответил тебе без этой всей нервотрепки. Ну да ладно. Я тебе просто, без всяких экивоков скажу, что никто тебя никогда не обкрадывал и не обкрадывает, не посягает на твою собственность. Во всяком случае, без моего на то позволения. Мне кажется, что у тебя просто возросли потребности насчет  меня. Только и всего. А ты начала создавать на этой почве  всякие и без того излишние сложности, проникать в глубокие материи. Даже призвала на помощь Великого Ломоносова с его законом сохранения энергии. Я вот подумал, может, ты вместо меня поедешь мой «хвост» по физике сдавать? Шучу, конечно. Прости. Но, откровенно, мне сейчас не до шуток. И если всерьез, то согласно твоему представлению упомянутого закона физики моя энергия никуда не исчезает. Она воплощается, прежде всего, в заботу о семье. Ты этого не заметила?
 Ну и потом львиная ее доля поглощается работой. А без этого, как ты сама понимаешь, не может быть и речи о семейном благополучии. Тем более, что работа у меня, как у любого другого нефтяника- далеко не простая и требует значительных усилий, знаний. К тому же, если хочешь достичь каких- то результатов в своей работе, то и относиться к ней нужно соответственно.
 Потом  какая- то часть этой самой энергии уходит на учебу, на восстановление собственных сил. А остальное-  без остатка отдаю тебе и никому более. Полагаю, я исчерпывающе ответил на твой вопрос?
 Соня опустила голову, хотела что- то сказать, но промолчала, только как- то двусмысленно пожала плечами.
 -Ну, что ж- ладно. В таком случае слушай дальше. Не знаю кто, но однажды кто- то высказал мысль о том, что до замужества все девушки такие приятные, столько в них неисчерпаемой душевной красоты и щедрости. И спросил он тогда сам себя:- но откуда же стервы берутся?
Конечно, это избитая банальность и даже, возможно, несколько пошловатая. Но отмахнуться от нее не просто в силу того, что она имеет под собой реальную жизненную основу. И полагаю, что в этих женских метаморфозах виноваты все- таки мужчины. Во всяком случае- в первую очередь. Но пополнять ряды  виноватых я не собираюсь, поэтому и не позволю тебе превратиться из любимой жены в стервозную фурию. Не позволю- поняла?- Лицо Ивана побагровело, глаза налились стальным блеском.
 -А теперь стели кровать, и пойдем спать. Я что- то устал сегодня.
 -Чай будем пить?- спросила Соня каким- то виноватым, но с теплой интонацией  голосом.
 -Я бы лучше рюмочку водочки выпил.
 -Тогда пошли на кухню я быстренько все приготовлю. А где же Ксюшенька?- Вспомнила о ребенке Соня и покрутила головой по комнате,- О, Божечки. Уснула бедненькая.
 Ксюша спала в своей кроватке, свернувшись калачиком, одетая, подложив под щечку ручку.
 -Не трогай ее, пусть пока спит. Потом постелешь ей кроватку  и уложишь. Пошли на кухню,- У Ивана отлегло от сердца, и, немного успокоенный, пошел следом за Сонькой.

   Артамонов все поглядывал на водомерную рейку у причала и с досадой мотал головой,- ты смотри- каждый день по пять- семь сантиметров поднимается уровень воды. А сегодня на целых десять. Если так пойдет дело дальше, то скоро все буровые действительно окажутся в воде. Как тогда работать будем? А? Что молчишь?-Артамонов поднялся от земли, посмотрел вопросительно на Баирова. Тот с важно- озабоченным видом глубокомысленно молчал, только брови важно приподнял вверх, утвердительно слегка кивая головой. Артамонов каким- то вопросительным жестом развел растопыренные ладони,- понимаешь, у нас вертолетная площадка только одна  на столько кустов,- он почему-то вспомнил о вертолетной площадке, как о досадной недоработке по подготовке береговых кустов к работе. Теперь,как выясняется, их явно не хватает, хотя заранее планировалось вахту с этой единственной вертолетной везти по буровым на катере. Для этого постоянно на Оби дежурили два теплохода,- а цементировать скважины как? Агрегаты  к буровой не пройдут- КрАЗы все же. Ефимов вот- вот закончит бурить, и через пару дней надо будет заливать скважину. Хорошо, что геофизики пошли нам навстречу и укомплектовали кусты своей техникой.
 Баиров пожимал плечами, не менее раздосадованный,- надо, Александр Николаевич, на Обские буровые, пока еще возможно, завезти тампонажную технику, чтоб потом спокойно заливать скважины. Надеюсь, выше отсыпки кустовых площадок вода не поднимется.
 -Надейся, надейся. Только надувной матрац на всякий случай носи с собой в рюкзаке.
 Баиров обиженно сжал порозовевшие губы,- ничего. Полагаю- бригады надо  обеспечить лодками с веслами, сколотить деревянные мостки от буровой к берегу, пока еще не весь берег залит водой.
 -Да. Ты интересный человек-  бригады лодками обеспечить, на все кусты тампонажную технику! Надеюсь, ты понимаешь, что по самым грубым прикидкам, нам потребуется на Оби около полсотни цементировочных агрегатов и примерно тридцать смесителей. Где мы возьмем столько комплектов тампонажной техники в один раз? Ну, завезти, конечно, можно, но это значит- остановить остальные бригады бурения, освоения. Нет, Рево Хасанович, это- не вариант.
 -Ну, почему не вариант? У нас только четыре куста могут оказаться затопленными. Остальные- на более высоком месте отсыпаны.
 Но Артамонов неожиданно, будто обрезав, переменил тему разговора,- ты не связывался с Алтуфьевым насчет досок?
 -Пока нет. Надо сначала посчитать, сколько и каких досок потребуется на сооружение мостков.
 -Ну, вот и займись этим делом, а я пока переговорю с Анатолием Сергеевичем. Пусть срочно отложит кубов двадцать тридцатки, пятидесятки. Я тебе перезвоню от него. А пока свяжись с нашим «маршалом авиации»,- так за глаза иногда называли диспетчера по вертолетам Рудакову Машу. Хотя народ именовал ее за грубый и неуемный характер иначе- «гром- баба», - чтоб она часам к трем зарезервировала один МИ-8 для работы с подвеской. Надо сегодня же на первые четыре куста забросить вертолетом доски, тонкомерный кругляк на опоры. Там самый низкий уровень берега.
 Артамонов кончиками двух  пальцев вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер мокрые руки.
 -Все, Рево Хасанович, не теряй время. Да, еще одно- завтра снимай всех строителей, и направь на Обь сооружать мостки и причальные площадки. Ну, все, я поехал к Алтуфьеву,- и  пошел в сторону газончика. По дороге он неожиданно остановился и повернулся к Баирову,- а насчет заливки скважин,- он говорил, помахивая указательным пальцем в сторону Баирова,- я мыслю так: погрузим тампонажные агрегаты, смесители со всеми причандалами на двухсотку баржу и с баржи будем делать заливку скважин.
 Баиров энергично широкими шагами подошел к Артамонову с вытаращенными глазами,- Александр Николаевич, вы представляете насколько это опасно?- лицо Баирова покраснело до ушей, глаза навыкате,- все- таки напорная линия будет под давлением- это же около трехсот атмосфер. Малейшая качка баржи и линию порвет- беды не оберемся и скважину зальем цементом- весь труд буровиков пойдет насмарку. Нет, Александр Николаевич, так не годится. Надо искать другие варианты. К тому же, мы не можем угадать заливку скважин под самый штиль. Да и штиля на Оби, как вы знаете, никогда не бывает. Там все время проходящие суда гонят волну. Вы же знаете какое движение судов по реке- весь день снуют туда- сюда.
 Артамонов неожиданно улыбнулся, глядя в растерянное лицо Баирова,- а ты что такой напуганный? Мы, Рево Хасанович, заякорим баржу, а на линии со стороны баржи установим гибкий манифольд на быстросьемном соединении. Вот и все дела.  Сегодня же надо РММ поручить подготовить парочку таких рукавов. Вот так, Рево Хасанович,- повернулся и пошел к машине. Сел в газончик и уехал, оставив Баирова в раздумье.   
 Артамонов решил  на вертолете полететь на Обь, чтоб еще раз проверить обстановку с подъемом воды и продумать план дальнейших работ в этой не простой ситуации, неуклонно приближающейся к своему неизбежному итогу.
 Он ехал в машине и неожиданно поймал себя на мысли, что за эти не полных пять лет его работы на Тюменской земле ни один год не был похож на другой. Каждый раз жизнь непредсказуемыми обстоятельствами диктовала свои условия не просто обитания, а, порой, элементарного выживания. К тому же еще и надо было работать, выполняя поставленные задания. И ни разу за это время не было срывов в выполнении плана. Единственно, что было стабильным- это длинная зима и короткое лето, занимавшее вместе с весной и осенью три с небольшим месяца.
 А сейчас предстояло снова, в который раз, думать над выработкой каких- то разумных решений, которые бы позволили выполнить производственные задания в надвигающейся природной аномалии без ущерба для предприятия. Во всяком случае- с минимальными потерями. Хотя, вряд ли предстоящую большую воду можно назвать аномальным явлением. Такова природа этой земли, а для ее обитателей превращается в очередное стечение обстоятельств, к которому сложно привыкнуть. Но их надо как- то преодолевать. «Надо… Надо. Ты смотри, как это короткое и такое простое слово стало нашей повседневностью, символом, что ли, нашей жизни. С этим словом ложишься спать, оно стучится к тебе утром, когда ты глаза еще толком не продрал. Шагаешь на работу, а оно все стучит и стучит в висках в такт твоим шагам: надо… надо…надо. Все надо, надо!» Артамонов с досадой ударил ладонью по ручке, укрепленной на панели газончика. Вася повернул удивленно голову в сторону Артамонова.
 -Что- то случилось, Александр Николаевич?- Обеспокоено спросил водитель. 
 -Ну, еще не хватало, чтоб что- то случилось. Без этого хватает забот.
 Уже в вертолете, подлетая к Оби, он подумал, что  выдать каждой бригаде лодки тоже не простая задача. И где их взять сейчас  столько- предприятие имело в наличии только пять моторок. К тому же в неумелых руках лодка может принести беду, если учесть, что рядом с буровой одна из самых больших рек в СССР. Поэтому лодки можно выдать только в исключительных случаях. Так что надо строить деревянные тротуары. К ним пристраивать примитивные причальные площадки, чтоб можно было на них высадить вахтовых рабочих, всякие мелкие грузы. Те же продукты для столовой.
 А заливка скважин? Легко сказать- с баржи выполнять тампонажные работы. Одно дело, когда цементировочные агрегаты стоят на площадке буровой и до устья скважины каких- то двадцать, с небольшим, метров. А тут- около полста. А на кусту у Ефимова и того более. Нагрузка на напорную линию в этом случае значительно возрастает и любой срыв в работе может действительно погубить труд буровиков. К тому же, совсем не просто на таком расстоянии в процессе прокачки цементного раствора и последующей его подачи в зону цементажа продавочной жидкостью скоорденировать действия всех участников процесса.
 «А, что, собственно, я переживаю так? У меня теперь большой штат специалистов- пусть думают сами. Моя задача- дать направление работы. А как ее выполнить- пусть теперь у них голова болит».
 Артамонов пришел к этой, не свойственной его натуре, мысли в силу продиктованных жизнью обстоятельств и той степенью доверия к инженерным кадрам, которые выросли вместе с ним на этом предприятии в этих не простых условиях. И к тем молодым специалистам, которые недавно влились в коллектив и стали с рвением проявлять свои знания, обретать умения, которые нельзя получить ни в одном высшем учебном заведении и дающиеся только обретенным опытом с набитыми  «шишками» и «синяками».
 Артамонов радовался тому, что все- таки удалось переломить сложившиеся стереотипы в главке, миннефтепроме и  добиться включения в штаты предприятия помощников буровых мастеров, реорганизовать производственно- диспетчерскую службу создав на ее основе круглосуточный оперативный инженерный штаб по решению всех производственных задач.
 Теперь не нужно было поднимать среди ночи бурового мастера для решения каких- то неожиданно возникших сложностей в проводке скважин. Достаточно будет бурильщику выйти  по рации на связь,   сформулировать возникшую ситуацию, и тут же получить необходимую квалифицированную помощь. Иногда с выездом инженера- диспетчера на место.
 Правда, Артамонову пришлось пожертвовать четырьмя буровыми мастерами- Петровым, Маниным, Швецовым, Тимохиным и перевести их инженерами- диспетчерами. Вместо них  мастерами буровых бригад стали из недавно принятых Портнов, Селивестров, Быков и Тимофеев. Так что теперь есть кому работать, и есть уже и с кого спрашивать.
 Прилив новых инженерных кадров радовал Артамонова, придавал ему уверенность в расширении возможностей предприятия, выросшего численно до восьмисот с не большим человек. Не все, правда, готовы к самостоятельной работе, многому им придется учиться у старших товарищей. Главное давать им возможность шире проявлять себя, свои возможности. Вместе с тем возросшее численно предприятие требовало от Артамонова сосредоточиться на основных вопросах организации работ, экономики предприятия. Но он никак не мог избавиться от сложившейся с самого начала организации конторы бурения глубоко укоренившейся привычки во все вникать самому, полагая, что в любом производстве не бывает мелочей. И поэтому он нередко брал на себя функции руководителя  среднего звена производства. Правда, он видел при этом, что его чрезмерно глубокое вмешательство в производственный процесс не давало возможности низшего по рангу руководителю проявить в полную силу свои способности.
 Понимал, но ничего не мог поделать с собой- привычка. Вот и сейчас- зачем ему лететь на Обь смотреть, до какой степени поднялась вода, и что еще нужно предпринять в  неотложном порядке, чтоб упредить возможные негативные последствия медленно, но упорно подступающей к буровым стихии? Это, в конце- концов забота Баирова и Дьякова, других руководителей и специалистов.
 Все это так. Но он также понимал, что если воочию не будет проникать в складывающуюся ситуацию и давать ей на основе увиденного объективную оценку, то ему сложно будет ориентироваться в многочисленных докладах и предложениях подчиненных, требованиях, наконец. Поэтому он и полетел сам на Обь, без суетливых помощников, чтоб без чужих оценок во всем самому разобраться. Принимать окончательное решение и ответственность придется все же ему самому. А исполнители пусть работают над его решением.
 Артамонов распорядился бортмеханику передать командиру вертолета указание лететь вдоль кромки Оби, начиная с первого куста и до последнего, а потом зайти на вертолетную площадку.
 Вертолет МИ-4 дал крен влево с разворотом и пошел дальше вдоль кромки берега реки. Артамонов внимательно вглядывался в иллюминатор на землю. Обь начала подниматься до берегового уровня, местами заливая берег. Пойма реки пестрела множеством залитых водой впадин в виде озерков. Но сплошного разлива пока не было. «Сейчас Обь пойдет в разлив по пойме и подъем воды замедлиться. Значит, у нас в запасе есть, как минимум, неделя, чтоб подготовиться к затоплению всей поймы. Вопрос только- до какого уровня поднимется вода». Увиденное принесло некоторое успокоение Артамонову, поскольку природа давала ему возможность более обстоятельно подготовиться к паводку.
 У него сразу созрело решение первый куст  бригады Широкова укомплектовать тампонажной техникой полностью до ухода воды. «А у Ефимова на третьем кусту, возможно, мы успеем заливку скважину сделать на кусту и быстро уберем технику аппарелькой. Но она должна стоять наготове»- определился Артамонов. Пятый и последующие кусты у него уже не вызывали опасения. Они стояли на возвышенном берегу вдоль кедрового бора, и из вертолета было отчетливо видно, что вода даже и близко не подошла к пятому кусту. Даже четвертый не вызывал серьезного опасения. Единственно, что смущало Артамонова- медлительность в работе бригады мастера Гулиева. Он первую скважину на кусту пробурил с ускорением всего в полтора дня. Да и вторую забурил неспешно. «Не успеет он закончить вторую скважину до разлива реки»- грустно подытожил Артамонов.
 Вертолет на одиннадцатом кусту развернулся и взял направление на третий куст- на вертолетную площадку. Вскоре вертолет приземлился. Пока остановились винты и бортмеханик открывал дверь, устанавливал трап, на краю площадку уже стоял в нетерпеливом ожидании буровой мастер Ефимов.
 -Здравствуйте, Александр Николаевич. Хорошо, что вы прилетели- тут вопросы появились,- объяснял свое появление на вертолетной буровой мастер.
 -Слушай, дай, хоть, спуститься на землю сначала. Что у тебя стряслось? Здорово, Николай Семенович,- протянул руку Артамонов.
 -Да, ничего не стряслось. Просто вопросы появились.
 -Ну, вы все мастера вопросы задавать. Ты скажи для начала, когда закончишь бурением скважину?
 Ефимов на миг задумался, потом, словно, выдавил из себя,- полагаю вечером надо вызывать геофизиков и ночью делать окончательный каротаж. Утром, если все нормально будет, начнем спуск колонны. Кто на спуск колонны приедет?
-Этот вопрос не ко мне- у нас, как ты знаешь, есть еще главный инженер, который решает эти вопросы. А ты почему так неуверенно отвечаешь, есть сомнения какие- то? Или что- то уже натворил?
 -Да, нет. У нас все нормально. Просто у нас же все- таки бурение, всякое может быть.
 -Вот- вот. А я думал, вы валенки тачаете. Вот, друг ты мой, поэтому у тебя и аварийность самая высокая по причине твоей неуверенности. Уже бы за три года, как ты начал мастерить, можно бы и обрести ее, эту самую уверенность. Так что за вопрос у тебя неотложный?
 -Понимаете, вода поднимается, скоро все затопит вокруг. Вот я и подумал, что сюда бы  на лето поставить тампонажную технику, пока вода не уйдет.
 Артамонов улыбнулся,- это ты хорошо придумал. Главное, вовремя. Это очень важно- вовремя. Но, к сожалению- ничего из этого не получится. Что же- тебе одному технику на куст? А остальные? И где я на всех возьму столько техники, чтоб обеспечить все Обские кусты? Так что, Николай Семенович, поторопись с окончанием бурения этой скважины, чтоб мы успели до затопления ее зацементировать и убрать технику с куста. А потом, если что, будем заливку скважины делать с баржи. Вот над этим вопросом ты и поразмысли хорошо, чтоб не напортачить. Пока вот таким образом, Николай Семенович. Ничем, к сожалению, больше помочь не смогу. И вот еще что. Сегодня к вечеру вертолетом тебе забросят доски. Поразмысли, с учетом рельефа местности, где надо будет прокладывать мостки на случай затопления берега. Завтра к тебе приедут строители и начнут строить тебе причал, мостки. Поэтому и продумай все до их прибытия, чтоб время не терять. Договорились?
 -Да, Александр Николаевич.
 -Ну, бывай тогда,- и подал руку на прощанье Ефимову и энергично вошел в вертолет.
 Артамонов попросил бортмеханика пролететь вдоль строящейся лежневки от Оби к Тимонину острову с развилкой на Сингайскую пойму. Экипаж знал маршрут, поэтому Артамонову не надо было подниматься по лесенке наверх к пилотам. И он сидел, всматриваясь в пойму- вот она трасса лежневой дороги.
 Артамонов всматривался в увеличивающиеся в размерах заводи в пойменной части, и повторял про себя, как заклинание: «Хоть бы недельку еще…Еще недельку». Он видел с высоты птичьего полета трассу строительства, передвижение по ней тракторов с вязками хлыстов осинника и березняка, КрАЗов с песком и подступающуюся к трассе воду. Люди и  техника казались маленькими и двигались они, по определению Артамонова, почему-то в замедленном темпе. «Ну, что ты будешь делать. Неужели быстрее нельзя?» Но потом понял, что эта медлительность взглядом с высоты только кажущаяся и немного успокоился.
 Работы по укладке бревенчатого настила велись двумя бригадами  навстречу друг другу. Он про себя отметил правильность решения прошлой осенью завезти на берег Оби плотами хлысты, и теперь это помогало ускорить строительство лежневой трассы.  Артамонов видел, что разрыв в трассе, про который вчера ему докладывал Нестеров, составлял около километра отсыпки. Укладка бревен приближалась к завершению. Но Артамонов подумал, если до затопления поймы ССУ не успеет сделать отсыпку, то бревна вода поднимет и растащит по всей пойме. Надо будет сегодня же с Нестеровым поговорить на эту тему. Возможно, придется обратиться к Жаворонкову за помощью, хотя бы людьми. Однако, вряд ли он чем- то поможет»,- засомневался Артамонов, понимая сложность положения, в котором оказался буровой трест с его строительными подразделениями.
  Трасса летних кустов близилась к завершению, и Артамонов подумал, что на завтра надо заказывать вышкарей на перетаскивание Максимовской буровой. Это обстоятельство придало настроения Артамонову: «Хоть здесь обойдемся без возможных срывов»,- и с облегчением отпрянул от иллюминатора.
 Бортмеханик спросил на ухо Артамонова, нужно ли делать еще круг, но тот махнул рукой и ответил отрывисто: «На базу».

  Руденко сидел за своим рабочим столом багровый и не знал, куда себя деть: его только что отчитал по телефону начальник главка Барсуков за срывы в работе по строительству первой очереди Тартинского ЦПС, хотя имевшее место незначительное отставание от долгосрочных прогнозов строительства объекта нельзя назвать срывом. Работы велись, в основном, по графику. Другое дело, что были сложности с работой субподрядных организаций. Но это по большей части было обусловлено несвоевременной поставкой и, соответственно, завозом оборудования на объект. Но это мало кого из высокого руководства  интересовало.
 А работ на этом объекте было, что называется-  начать и кончить. А  Главтюменнефтегаз- в претензиях: медленно строят, нет на выходе ни одного еще объекта. Позарез нужны отстойники, газосепараторы, технологическая насосная, технологические и сырьевые резервуары, насосная внешней перекачки, пождепо. Да мало ли еще чего надо для пуска первой очереди. А строители почти везде застряли на нулевом цикле. Житнев распорядился, чтоб в первую очередь строили отстойники, газосепараторы, резервуары, разумеется, со всеми инженерными коммуникациями. Строители прислушивались к просьбам главного инженера НПУ, но это мало что меняло- объем работы- большой, а сил строителей не хватало под этот объем.
 Руденко, вздыхая,  объяснял в телефонную трубку, что сегодня пока готовы, и то не в полном объеме, отстойники. Идет монтаж газосепараторов- подрядчики тоже распылены по всем объектам- и все срочные. «И это все?»- удивленно спросил начальник главка. «А, почему вы так удивлены?- я же в главк каждый день отправляю сводку по всем объектам»- отпарировал Руденко, накаляя и без того не простой разговор.
 Все понимали, что предлагаемые сроки ввода- середина семьдесят второго года- хотя бы основных объектов первой очереди,  абсолютно нереальны. Однако, потребность в этих объектах у руководства нефтяного главка вызывала глубокую озабоченность медлительностью строительных работ- планы по добыче нефти устанавливались с учетом потребностей и без учета возможностей. Все нервничали: и нефтяники, и строители. Выход из создавшейся ситуации видели в единственном- в наращивании строительных мощностей. И в первую очередь нужен был приток рабочих рук.
 -Алексей Сергеевич, вы же прекрасно знаете, что пополнение строителей произошло только неделю назад. Да и что это за строители?- демобилизованные пограничники. Они совсем недавно сняли с плеч автоматы, а лопаты в руках вообще никогда не держали, а тут- вы сами понимаете, чем им предстоит заниматься. Я только через месяц, не раньше, смогу с этих людей спросить о какой- то работе. К тому же, мне сварщики нужны, монтажники технологических трубопроводов, плотники- бетонщики, стропальщики, наконец. Их же всех готовить надо, потому как попросту взять негде. А вы мне не разрешаете даже учкомбинат свой открыть, чтоб готовить из этих солдат строительные кадры. Да я все понимаю, что в процессе работы можно всему научиться, но нам уже работать надо. Но вы и меня поймите. Алекс.., Алексей Сергеевич, зачем вы так? Ну, если я уже стар- так замените. Да, я не  ерепенюсь. Вот, смотрите сами: мне в качестве штукатуров- маляров в срочном порядке, чтоб залатать кадровую «дыру»,  присылают целую баржу- двести человек женщин- из досрочно освобожденных. Да, я просил. Но я просил помочь готовыми специалистами. А теперь, вот, я для них вынужден был в срочном порядке освободить два дома в четвертом микрорайоне. А вы же знаете какая у нас ситуация с жильем. Вместо того, что бы дать людям квартиры в этих домах, я отдаю их под общежитие «химикам». Я же не могу их поселить где- нибудь в тайге в вагончиках. Они же под надзором должны быть, ежедневно отмечаться в милиции. Да, я не оправдываюсь. Я объясняю ситуацию. К тому же, штукатурами, я имею ввиду- настоящими штукатурами, они станут не раньше… Да я не учу вас, я просто объясняю создавшееся положение. Если вы все понимаете, тогда зачем меня наизнанку выворачиваете?.. Хорошо, я все понял. Если скажете- напишу заявление,- и бросил со злостью телефонную трубку на аппарат.
 Руденко знал, что подобный разговор состоится, но не думал, что в таком тоне и уже так скоро. Только вчера около часа ему объяснял ситуацию с объектами подготовки нефти главный инженер НПУ  Житнев:
 -Понимаешь, Николай Алексеевич, какая тут штука. Конечно, мы могли бы, как ты говоришь, качать спокойно из скважин нефть по трубе заказчикам и не нервничать. Могли бы, но нельзя. Нельзя долго эксплуатировать месторождение в таком режиме. Мы же его посадим при нынешнем интенсивном отборе нефти без поддержания пластового давления. А обеспечить это самое ППД мы можем в наших условиях только за счет закачки воды в пласт. И эту работу необходимо уже начинать. Мы бы, конечно, ее начали без промедления, но есть одно- но. Вслед за закачкой воды в пласт  поднимется содержание воды в нефти и других примесей. У нас такую нефть никто не примет. Да и не гоже по магистральной трубе качать этот балласт. К тому же трубопроводчики установят нам грабительский процент содержания примесей в нефти, и мы потеряем значительные объемы добычи. Вот поэтому и нужна нам система подготовки нефти. Я понятно тебе объяснил?
 -Да куда, уж, понятней. Только мне что делать?- Руденко сделал ударение на слове «мне», тыча себя в запале указательными пальцами обоих рук в грудь.
 - Как что- строить нам этот самый ЦПС,- засмеялся Житнев и похлопал Руденко по плечу.
 Житнев  понимал, что строительство хотя бы в урезанном варианте первой  очереди ЦПС даже к концу семидесятого года, как этого требовала складывающаяся ситуация с добычей нефти, физически не осуществимо. Видение этой ситуации лежало, что называется, на поверхности.  Он обсудил ее с Григорьевым, и было принято решение силами треста «Талинскнефтестрой» расширять ДНС-2, дополняя ее объектами первичной подготовки нефти. С учетом этого обстоятельства пришлось пойти на дополнительные затраты, чтоб откорректировать схему сбора нефти. Обоснование изменения схемы с докладной запиской утвердил Кореляков, и документы были направлены в «Главтюменьнефтегаз». Там не стали возражать, и Григорьев активно подключил к работе трест Краснова.
 Руденко все никак не мог отойти от неприятного разговора с начальником главка. В душе росла обида на вопиющую несправедливость. Он, действительно, был готов написать заявление на увольнение. Но, по мере удаления, пусть небольшого, времени от этого разговора Руденко понимал, что Барсуков сгоряча на него накинулся с нареканиями, обвиняя чуть ли не в нерадивости. Ему, ведь, тоже покоя не дают. К тому же обком рядом. Там же не спрашивают о твоих возможностях, а тем паче- о невозможностях. Там просто- требуют. Вот- вынь, да полож. И весь разговор на этом.
 Руденко также знал, что «масла в огонь» вокруг вопроса строительства объектов всей инфраструктуры по добыче нефти по всем месторождениям Тюменского Севера подлил начальник объединения Кореляков на недавнем совещании в обкоме партии. Он в свойственной ему манере настаивал на своей позиции и пообещал сделать все, чтоб его требования были рассмотрены на более высоком уровне, если в Тюмени он ни до кого не может достучаться. А он может и до ЦК дойти. Это в обкоме знали и немного побаивались, потому что Кореляков был, по сути, прав. Тем более, поднимаемый им вопрос был не рядовым в общей текучке. Ох, уж, очень неудобным человеком  оказался этот Кореляков. А теперь это все отголоском, как дальнее грозовое эхо, зацепило  Руденко, пройдясь сначала по верхнему эшелону строительной структуры.
 «Ладно, переживем и это как- нибудь»,- швырнул Руденко в досаде на стол карандаш, который все время почему- то крутил в пальцах. Руденко сейчас уже думал, куда пристроить этих двести женщин, которые завтра должны прибыть во второй половине дня. Проблема была не в том, что их было некуда девать. Их просто- не хватало.  «Человек пятьдесят- на КПП. Там как раз не хватает людей. Поработают бетонщицами. А там- посмотрим. Верещага и этим людям будет рад- цех ЖБИ работает далеко не в полную мощь из- за нехватки людей. А остальных- штукатурами- малярами. На строительстве крупноблочных домов в первом микрорайоне они ох как нужны- через месяца полтора сдавать нужно дом, а отделочные работы тормозят эту работу. Придется в срочном порядке их подучить, сложного там ничего нет, и- вперед!».
 Руденко пригласил секретаршу. Она вошла и сразу:- тебе чайку, Коленька, или чего покрепче?
 -Ириша, ты, хоть при посторонних не обращайся ко мне таким образом. А то злые языки уже такое плетут.
 -А, шо? Тут же никого нэма. Да и нэхай соби плэтуть. На каждый роток не накинешь платок. Та байка, я всэ поняла. Ты шось хотив?- игриво спросила Ирина, повернув плечом.
 -Найди мне срочно моего зама Бодылева, пусть зайдет.
 -А шо його шукать, он сидит у себя какие- то бумаги листает. Весь стол завален. И- всэ?- переспросила секретарша.
 -Пока- все, кареока- черноброва. Иди.
 Ирина, секретарша, была еще одной заботой Руденко. Он не опомнился, как после двух праздничных вечеринок она оказалась у него на коленях. Кровь тогда заиграла бешеный танец, затянув густой пеленой сознание. Только сердце в груди клокотало. И он после того вечера не осознавал: то ли она к нему прилипла, то ли он не может от нее оторваться. И он, как в бурном водовороте поплыл по течению и не знал, куда этот хохочущий поток кипучих страстей его вынесет, и вынесет ли вообще. Единственно, что охлаждало его разгоряченный пыл- жена.
 Ему было жалко ее- этого заботливого сердечного человека. Она все время, словно видение, стояла перед ним. И он видел только ее добрые серо-голубые глаза,  невесть откуда появившиеся складки в уголках ее, ставшими слегка поблекшими, губ и морщины на лбу. Седая прядь в гладко зачесанных назад волосах придавала ее облику потаенную грусть о чем- то рано и неотвратимо уходящем. Она в последнее время, как ему казалось, чем- то напоминала его рано умершую маму. И от этого на душе становилось тоскливо, будто потерял что- то очень драгоценное и не знает, где его искать. А жена неотвязно в его сознании следовала за ним. И он разрывался между семьей и новой своей любовью.
  «Ну, какая же это любовь, если вместо радости она приносит одни душевные страдания?»- вопрошал себя частенько Руденко. Но ответа на этот вопрос он не находил, да вряд ли кто мог дать ему вразумительно ответ. У него здесь в Талинске нет такого человека, с которым бы мог поделиться своей то ли радостью, то ли печалью.  Да и кто мог дать ему, разменявшему шестой десяток лет, мудрый совет по такому щекотливому вопросу. Он понимал, что так всегда не может продолжаться, но сделать с собой что- то уже был не в силах. Хорошо, что дети- взрослые, сын и дочь- остались дома, в Ивано- Франковске. «Может, бросить все к чертям и уехать домой?»
 Вошел Бодылев, молча присел на стул,- я внимательно слушаю вас, Николай Алексеевич.
 -А, садись.
 -Да я уже сижу. У вас неприятность, какая- то?
 -Э. Сколько бы ни делал, всем все мало, мало. Строить, понимаешь, могу, а рожать, да еще досрочно, ЦПСы- пока не сподобился. Вот так, как видишь. Ну, Бог с ним, с начальством. Я тебя что пригласил. Вот- вот должна придти радиограмма о времени прибытия теплохода с рабочими. Сейчас они уже в Ханты- Мансийске, завтра будут у нас. Надо встретить, разместить. Сразу же взять заявления на работу, оформить прием, как полагается. Выдать спецодежду. А в понедельник- на работу. Организуй отдел кадров, другие службы, чтоб все было без заминки. Люди будут работать на КПП- пятьдесят человек, а остальные- в СУ- 51.
 -Николай, Алексеевич, так завтра же воскресенье- выходной день.
 -Вот поэтому я и заранее тебе даю поручение, чтоб не разбежались все. Хотя и бежать- то еще некуда. Ну, все понял?
 -Понял, Николай Алексеевич. Можно идти?
 -Да, иди.
 А в воскресенье около трех часов пополудни пришла ожидаемая баржа с людьми. К капитану по трапу поднялся милиционер в капитанском чине. У своего коллеги, сопровождавшем людей из Тобольска, он принял всех прибывших по списку, расписался в бумаге и попрощался, приставив руку к козырьку форменной фуражки.
 Женщины, в большинстве совсем еще молодые, до тридцати лет стали подниматься на палубу, слегка потягиваясь после длительного сидения и всматриваясь в окрестности, в прогуливающихся на берегу прохожих.
 - Ну, что, бабоньки, пошли знакомиться- вон мужиков сколько зря шатаются по берегу,- предложила женщина лет тридцати, возможно старшая, и первой пошла к спуску на землю.
 Женщины с визгом стали сходить на землю по узкому шаткому трапу, держа в руках свои скромные пожитки в простеньких багажных сумках. Некоторые держали в руках изрядно потрепанные небольшие чемоданы.
 На берегу их встречали представители СМУ-51, КПП- руководители предприятий с кадровыми службами, комендант общежития. Женщины обступили их со всех сторон, засыпали вопросами.
 -Давайте не все сразу, а то как в опере- все кричат и ничего не понять,- начала успокаивать твердым голосом комендант общежития- женщина лет сорока с мужскими чертами лица.- Пройдемте сначала в общежитие, а там уже и определимся что к чему,- и пошла первой вверх. Большая толпа женщин пошла следом. Замыкал шествие милиционер.
 Гулявшие на берегу с интересом рассматривали прибывших женщин, одетых в слегка поношенные черные телогрейки и такого же цвета брюки. Волосы спрятаны под голубыми косынками. Некоторые откровенно их рассматривали, давая друг другу какие- то пояснения.
 -Бабоньки! Смотрите, мужики на нас пялятся. А ну-ка давай их в оборот, проверим на стойкость духа!
 Женщины с хохотом, визгом стали хватать мужчин за руки, притягивая к себе, обхватывали руками, обнимали. Мужчины не ждали такого поворота событий, пытались высвободиться от неожиданных объятий.
 -Ты что дергаешься? От меня уже не отвертишься,- с хохотом кружила вокруг себя молодого мужчину прыткая молодка,- Ты что- баб не трогал еще?
 Другие женщины тоже с визгом хватали мужчин. Некоторые не смущались стоявших рядом жен,- тебе жалко мужика, что ли? Ты пользовалась, теперь дай мне тоже немножко,- смеялась женщина.
 Женщины уже не обращали внимания ни на представителей предприятий, ни на удивленных от происходящего прохожих, и продолжали с весельем и смехом откровенно тискать мужчин. Это уже стало напоминать какой- то шабаш обезумевших от свободы женщин. И неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вмешался в это событие милиционер, который тоже не сразу понял, что происходит.
 Милицейский свисток вмиг привел женщин в чувство. Только одна из них еще в пылу страстей крикнула в толпу:- ладно, мужики! Приходите вечером к общежитию.
 -Успокоились, я сказал!- Окриком приводил в порядок осмелевших женщин. Они быстро приняли благообразный вид, скучились и молча стали ждать дальнейшей команды.
 -Пошли,- уже спокойным тоном скомандовал капитан. Женщины подобрали оставленные на земле свои пожитки, и пошли молча следом за комендантом.
 И еще недели две ясными вечерами и белыми ночами под комариный зуд  вокруг женского общежития, где поселились вновь прибывшие, кружили мужчины, посвистом сообщая о своем прибытии. Среди них встречались и женатые. Некоторые из жен звонкими оплеухами приводили их в чувство и отправляли домой. И еще недели две город обсуждал на событийном уровне толпившихся вокруг общежития мужчин и этих бесшабашных, как им казалось, молодок.
 И вряд ли кто- нибудь тогда понимал, что за развесело- непристойным поведением женщин таилось не столько проявление обретенной,  наконец- таки свободы. И свободы не символической, а настоящей, несмотря на некоторые ограничения, сколько неизбывную грусть по рано  утраченной молодости по причине бесшабашности или недомыслия. А с ней и ту, настоящую, не наигранную радость первого поцелуя и ощущения в самых дальних уголках сердца бескрайне глубокого чувства любви, той радости и великого счастья, которое она приносит людям. Ничего этого всего у них еще по настоящему не было, и теперь, как им казалось, навсегда утраченного.
 И они тогда еще сами не понимали, что радость обретенной свободы вернет их в тот, еще не навсегда утраченный для них мир, где есть еще место и для настоящей радости жизни, обретения истинного счастья в настоящей, а не наигранной любви. И сегодняшний их откровенный, с элементами непристойности, укор своей судьбе, вызывающий у посторонних удивление и, даже, отвращение, станет для них предметом неприятного воспоминания в минуты спокойного благодушия в своем семейном кругу. И это у них теперь уже непременно будет. 
-Так что же за празднество сегодня?- Не унимался Вася.
 -А, что только по праздникам можно накрывать стол, а в будни- нельзя? Мы когда вместе последний раз сидели вместе- на День нефтяника. Вот и с тех пор даже не виделись, хотя в одном доме живем. Это, разве, не повод, чтоб вместе поужинать, да пропустить по маленькой?- Объяснила Васе Ксюша.
 -Я не возражаю, но как- то непривычно.
 -А ты привыкай. У нас вообще все смешалось теперь- где праздники, где просто выходные- все стало буднями. Коля, вот, со дня нефтяника- ни выходного, ни проходного. А из вас никто даже не зашел все это время хоть бы проведать. За солью, например, можно придти?
-Да, у нас, Ксюша, тоже такая же ситуация. Ваня все дни пропадает на буровых. На выходные пойдет на работу на часок, а возвращается поздно вечером. У них всегда на буровых напряженка- план вытягивают.
 -Ну, все девочки, давайте потом обсудим наше житье, а то градусы выдыхаются в рюмках,- поднял свою рюмку Коля,- сегодня выпьем за Андрюшку, чтоб ему в садике было хорошо и приятно. Поехали,- и опрокинул содержимое рюмки в рот. Слегка вздрогнул, и потянулся за грибочком.
 -Так я не поняла, Андрюшке садик дали?- Спросила Оленька, положив пригубленный бокал на стол.
-Да, я сама, Оленька, толком не знаю. Я пришла с работы, а Коля меня обрадовал. Говорит путевка уже в заведующей. Ему дал Артамонов отгулы на три дня, чтоб он оформил все дела с садиком.
 -Ну, наконец-то,- отозвался  Вася,- вы же с Ваней первыми сюда приехали, а садик только сейчас дали. Странно как- то.
 -Да, ничего странного нет. Просто Гвоздев, как я понял, запутался с оформлением списков очередности. Многие, ведь, приехали уже с детьми, хоть и позже нас. Вот они и получили места в садиках раньше. Давайте еще по одной, да поужинаем. А то я, откровенно говоря, проголодался сегодня. Наверное, оттого, что перенервничал.
 -Нервы, Коля, надо беречь и не водкой их лечить,- заметил Вася.
 -Ты меньше рассуждай, спец по нервам, а бери рюмку в руку, и поехали,- настоятельно предложил Коля.
 -Ребята, а у меня сегодня знаменательный день. Вот я за него хочу выпить,- неожиданно загадочным тоном и с удивительным блеском в глазах предложила наподобие тоста Сонька.
 -Ты погоди, Сонька, если это тост, то он должен быть понятен всем. Так что выкладывай, что это за день у тебя сегодня особенный, а то у меня, видишь, уже пар идет с рюмки, греется,-  Коля показал на запотевшую в его руке рюмку.
 -Ладно, так и быть, скажу. Четыре года назад я познакомилась с Ванечкой.
 Ваня удивленно посмотрел на Сонечку,- ты ничего, Сонечка, не путаешь? Мне кажется, это было несколько позже.
 -Это по твоему, позже. А у меня этот день памятный тем, что я первый раз увидела в нашей столовке Ванечку. Он пришел с ребятами, в куртке, забрызганной не то грязью, не то цементом. Казалось, что в нем такого особенного? Таких, в грязной спецовке, не бритых полно в столовке было.  А я через эту грязную робу разглядела в нем что- то такое, что перевернуло всю мою жизнь. Я после этого все время поглядывала в зал, не пришел ли. Он снова приходил. Ребята балагурили, а он такой серьезный, только изредка так поглядывал в мою сторону, будто чувствовал меня на расстоянии. А я от этого взгляда какой- то чумоватой становилась. Девчонки хихикают надо мной, а я делала вид, что это не обо мне. Вот такой это был этот мой  незабываемый день. Вот я и хочу за него выпить. И думаю, важно, чтоб мы всегда помнили в своей жизни тот день, может, даже, час, который даровал нам неповторимое, сладко щемящее чувство. За любовь, ребята!
 Ваня с изумлением и сердечной теплотой в глазах  посмотрел на Сонечку. Вася не выдержал и с восхищением покачал головой,- вот это Сонька! Ну, Сонька!  Вот я и предлагаю выпить за наших любимых женщин, без которых наш мир был бы скучным, серым, несуразным и в чем- то, может, и никчемным. За вас, любимых!
 Ребята поужинали, но из- за стола не хотелось никому выходить. Коля, посмотрел на Ваню, Сонечку и спросил, погружаясь взором куда- то в далекое прошлое, словно хотел достать оттуда что- то самое дорогое и незабываемое,- Ваня, а ты помнишь, как четыре года назад октябрьским утром мы сошли с «калоши» на берег Аганки? Все вокруг было серым, неуютным, над рекой мерзкий туман.  На берегу- неказистые избушки, похожие больше на сараи, чем на жилье. Из дымоходов струился дым. И черное, тяжело нависающее над землей, небо, как будто давит на нее. Верите, у меня было такое ощущение, что мы попали в заброшенное кем- то от невыносимой тоски место, где человек не может ужиться даже с самим собой. И на меня такая грусть нашла, казалось еще миг и заплачу.  Артамонов скомандовал выгружаться таким тоном, как будто он здесь уже не первый раз. А у самого в глазах  под тенью от шляпы пряталась такая же тоска и безысходность. Но он виду не подал.
 Потом мы пошли в общежитие устраиваться. Стены такие же под стать всему окружающему пейзажу- какие- то неуютные, с торчащей паклей. И- холод. Помнишь, Ваня, как мы спали на кроватях в спальных мешках, чтоб не замерзнуть? Костя Серебряков, шутник же, предложил для романтического настроя поставить в комнате палатку. А теперь, вот, нет больше  с нами Кости… А где сейчас наши остальные? Так иногда встретимся в конторе в дни получки или аванса: привет- привет, и на том расходимся. Некоторые совсем уехали. Митя Подшибякин с Женечкой уехали насовсем. Женечка не могла здесь оставаться больше. Ну, ее понять можно. Тихоня перешел в вышкомонтажную контору и не помню, когда последний раз его видел.
 Все по квартирам разбежались. У каждого свой уголок, свои заботы и будто не было ни горячей мужской дружбы, ни длинных душевных разговоров после работы в кроватях в еле теплых комнатах. А, ты знаешь, несмотря на эту бытовую неустроенность, я бы хотел, чтоб вернулось, ну, хоть не надолго, то время, когда нам казалось, что мы вечны и вечны наши дружеские отношения, наполненные какой- то невероятной теплотой и сердечностью. А сейчас все это куда—то уходит, как уходят и люди, с которыми мы вместе начинали обустройство нашего предприятия. Строили первые домики, базу, контору. Валили лес. А время неумолимо быстро куда- то тает. Все прошлое будто сглаживается, исчезают его резкие  очертания. Такое ощущение, будто всего того, чем мы жили тогда, никогда и не было.
 -Нет, Коленька, ты не прав,- возразила внимательно слушавшая Николая Сонечка,- если есть мы, значит, ничто никуда не кануло. Оно живет в нас. Пусть нас становится меньше, пусть мы не так часто встречаемся, но прошлое живет в нас. Оно греет нас, не дает нам ожесточиться в этой суетливой и не всегда устроенной жизни. И, думаю, что все самое лучшее, чем мы жили, что заставляло биться напряженней наши сердца, отсеивается, очищается от всякой шелухи. Остаются только здоровые зерна. Вот они, думаю, и прорастут в наших детях. И даст Бог, мы все- таки дождемся  продолжения нас в наших внуках.
 -А ты, Сонечка, уже начала излагать как Зинаида Николаевна, умудренная богатым жизненным опытом женщина, что- то в тебе начало проявляться от нее,- заметил Коля.
 -Ну, тут нет ничего удивительного. По сути, она воспитала меня. Кстати, надо бы навестить ее. Думаю, что тетя Зина в каждом из нас оставила частичку своего доброго сердца, житейской мудрости. А мы забыли ее. Кажется, уже год, как мы не были у нее. Вот такие мы большие свинтусы. А давайте в выходной сходим к ней. Я спеку пирог рыбный, возьмем конфет, вина хорошего и пойдем. А?
 Ребята переглянулись между собой,- а что, Сонечка права. Как думаешь, Ваня?
 -Я, Коля, не возражаю. Только вряд ли у нас скоро появится выходной. Тебе дали отгулы на три дня, но твою работу за тебя никто, ведь, не сделает. Так что придется наверстывать и в выходные. А в принципе, я не возражаю. Хотя, как тут можно возражать? Только давайте отложим этот визит на более подходящее время. Чтоб это было не спехом и не скомкано. Сонечка заранее предупредит Зинаиду Николаевну, чтоб она на этот день ничего не планировала и мы придем со всеми нашими ребятами, кто с ней работал. И посидим все вместе. Я возьму гитару, Вася баян. Не возражаешь, Вася?
 -А как тут можно возразить. Я, конечно, Зинаиду Николаевну знаю не так давно, но с вами я пойду куда угодно. И с баяном.
 -А про меня забыл?- Подняла высоко свои густые пшеничные брови Оленька, и обратилась уже ко всем, словно ища в них поддержки,- вы же сами сказали, что мне надо на людях чаще бывать. Тем более вы так о ней тепло отзываетесь, что мне не терпится познакомиться с этой женщиной.
  Ваня поднялся из- за стола.
 -Ты что, уходить собрался, Ваня? Давайте еще чайку попьем,- предложила Ксения.
 -Нет, нет. Спасибо. Завтра рано вставать. Да и  в учебники на ночь, хоть, заглянуть надо.
 -А ты, «Капитал» Маркса возьми на ночь. Я с ним, например, быстро засыпаю.
 -Я засыпаю и без всяких вспомогательных средств. Как голову приложил к подушке- все, меня уже нет. Пошли, Сонечка?
 -Ну да, вам далеко идти. Ладно, спасибо, что пришли. Спокойной ночи.
 Коля с Ксюшей проводили Прохоровых. Поднялись и Синицы.
 -А вы куда? Давайте чайку попьем с черничным вареньем.
 Вася посмотрел на Оленьку.
 -А что ты на меня смотришь, как ты, так и я.
 Они еще долго сидели за столом. Пили чай, вспоминали своих родных, знакомых, свои Карпаты.
 -Давайте не будем тоску нагонять, а то чего доброго я сейчас еще расплачусь,- у Оленьки действительно глаза заблестели. Она спрятала свое состояние за улыбку и повернула голову в сторону Андрюшки. А тот пристроился в углу на полу и уснул, подставив кулачок под голову.

 С двадцатого октября температура воздуха опустилась до двадцати градусов мороза. Все лужи, наезженные колеи промерзли и превратились в каменные глыбы. Машины по ним прыгали, как по кочкам, в кузове- не усидеть- кидало из стороны в сторону.
 -Ну, хоть бы автобусы дали под вахту, сколько можно в холода под брезентовыми тентами ездить,. К тому же не удержаться на этих ухабах на деревянных лаках,- возмущались вахтовые рабочие. Артамонов только разводил руками:
 - Обещали по зимнику прислать ЗИЛы. Так что потерпите еще с месяц.
 Терпели. А мороз все крепчал, не отпускал. В начале ноября столбики термометров опустились до минус тридцати градусов. А накануне Октябрских праздников открыли ледовую переправу на Аганке. Переправу наморозили и пустили по переправе грузовые автомобили, установив грузоподъемность двадцать пять тонн.
  Шестого ноября Григорьев собрал у себя всех строителей. До нового года оставалось немногим более полтора месяца, а плановое задание было под угрозой срыва. Григорьев объяснил ситуацию:
 - Товарищи. Положение с выполнением планового задания, включая дополнительное по просьбе Председателя Совмина, может быть выполнено при условии окончания работ по строительству ДНС-68,   расширения ДНС-3 в районе устья Талинки на левом берегу Аганки, а также напорного нефтепровода от этой насосной станции до ППН. От ДНС-68 необходимо сделать врезку в напорный коллектор, которого еще пока нет. Там всего-то  два километра. Кроме этого необходимо смонтировать нефтесборные сети от последних трех кустов в районе левого берега.
 Что касается нефтепровода, то, как вы знаете, подводный переход выполнен, необходимо сделать  линейную часть от правого берега Аганки до ППН. Это самый большой объект, если не считать ДНС-1 на Тартинке. Но там нужно ускорить окончание работ по урезанному перечню объектов, которые нам будут нужны в первую очередь. Я назвал тот объем строительных работ, который нам предстоит сделать на Талинском месторождении.
 Что касается Тартинского месторождения, то необходимо, как я уже сказал, закончить строительство двух резервуаров пятитысячников на ДНС-1, закончить работы по технологической обвязке оборудования. Ну,  и, разумеется, закончить работы по напорному коллектору от ДНС-2 до магистрального трубопровода. Резервуары- само собой. Эти работы велись пока ни шатко, ни валко, поэтому темп нужно резко увеличить.  Эти все работы по Талинке и Тартинке необходимо выполнить не позже пятнадцатого ноября и ни  днем позже. Причем, не просто закончить, а запустить объекты в работу: по трубам должна пойти живая нефть, насосные- ее перекачивать.
 Мы с Федором Григорьевичем и Олегом Константиновичем до встречи с вами посчитали, и получается, что если мы перечисленные объекты введем в эксплуатацию в указанный срок, то есть реальная возможность к 31 декабря справиться с плановыми показателями. Я не буду объяснять, что значит для нас, да и для вас срыв намеченных плановых заданий. Скажу только, что нам в первую очередь урежут ассигнования. И не просто урежут. Это будут значительные недополучения финансовых ресурсов на следующий год. А вы все прекрасно понимаете,я вынужден повторитьься, что это значит для нас с вами. Я уже не говорю о потерях в заработке и возможные их последствия. Люди и так подаются дальше на Север на освоение газовых месторождений в поисках более высоких заработков. Не все, конечно… Поэтому, я предлагаю отложить все дела, мобилизовать имеющиеся у нас ресурсы и в предложенные нами сроки завершить  работы на перечисленных объектах.
 Хочу заметить, что работать придется по двенадцать часов, а то и в две смены. Только в этом случае можно рассчитывать на определенные результаты.
 Руденко заерзал на стуле с недовольным лицом,- ты, Михаил Григорьевич, оказывается, все за нас уже решил, посчитал, даже режим работы определил. А где я людей возьму под эту штурмовщину?
 Григорьев улыбнулся,- ты, Николай Алексеевич, отказываешься от своей проверенной тактики брать строительные высоты штурмом?
 -Я ни от чего не отказываюсь. Просто я не знаю, не знаю, где брать людей! И вообще, когда мы начнем нормально работать? Как только конец года, так и начинается ажиотаж вокруг этого завораживающего слова- план.
 -А кто, Николай Алексеевич, тебе не дает возможности строить в нормальном ритме. Объекты, которые я перечислил- плановые, есть график строительства.  Вот и строил бы их согласно плану и графику. К тому же не я придумал здесь на Севере летнее бездорожье.
 -У меня, Михаил Григорьевич, до конца года без малого два месяца. Вот я и уложусь в это время.
 Григорьев ударил ладонями по столу, качнувшись вперед, словно хотел подняться, еле сдерживая порыв гнева,- я же тебе, Николай Алексеевич, по- русски объяснял, что речь идет о выполнении Правительственного задания, а не моих, как ты иногда выражаешься, хотелок. Кстати, ты сказал, что у тебя не хватает людей. А, скажи мне, дорогой товарищ, где ты был, когда вот тогда, в гостинице, за большим столом во главе с Председателем Правительства обсуждали это самое допзадание? Почему вы тогда с Барсуковым не сказали ни слова о том, что при существующих мощностях вам не под силу выполнить строительные объемы под это задание? Сидели, как в рот воды набрали. Говорили о том, как замечательно работаете в трудных условиях, хвастались своими достижениями. Попросили только усилить техническую мощность вашей строительной индустрии, да вагончиков подбросить. И если помнишь, нас просили дать дополнительно миллион тонн. Мы, кстати сказать, согласились только с половиной этой цифры. Что бы ты делал сейчас, если бы мы тогда не отстояли свою позицию!- Григорьев побагровел, пальцы сжаты в кулаки,- и вообще, Николай Алексеевич, как только к тебе обращаешься за помощью, ты вместо того, что бы войти в положение, причем- не в мое положение, а в наше общее, ты всегда ищешь всякие отговорки. Вы только перед высоким начальством герои. Так что давай теперь, показывай свои способности.
 Руденко покраснел, хотел что- то возразить, но потом как- то сник и уже более мягким тоном ответил Григорьеву,- да я, собственно, не возражаю против того, что надо делать эту работу. Вопрос только в том- как?  Мне же придется в этом случае снимать людей с других, тоже плановых объектов. А с каких- надо обсудить.
 -Ну, вот это уже другой разговор. А то как школьник- я не буду, я не могу. Ты заметь, на улице стоит как раз строительная погода. Дедушка мороз пошел нам навстречу и построил нам замечательные  дороги- везде теперь можно проехать. Даже снегу насыпало всего чуть- чуть. Ну, а что касается плановых объектов, сроки передвигать я не намерен. Сделаешь раньше- спасибо скажу. Так что, Николай Алексеевич, к пятнадцатому ноября ДНС-68 и  ДНС-1 должны качать нефть. Что касается ДНС-3, то здесь нужно смонтировать два буллита- один под отстойник, другой газосепаратор и выполнить их обвязку.  Наши специалисты будут в твоем распоряжении. Они вместе с твоими хлопцами определят где, что и как нужно сделать. Они будут постоянно на этих объектах. Да и Геннадий Иванович, наш начальник ПТО будут на этих объектах часто. А что касается Тартинского ЦПС- оттуда не сметь снимать ни одного человека. Этот объект будет под самым пристальным вниманием Федора Григорьевича. С этим все.
 Теперь Су-17. Какие, Валентин Сергеевич, будут вопросы по существу дела?
 Прудников поднялся над столом.
 -Да ты сиди, Валентин Сергеевич, у нас тут не собрание.
 -Да, собственно, здесь все понятно. Только у меня просьба будет. Я принимаю на работу тридцать человек из Башкирии. Это как раз комплексная бригада по строительству магистральных трубопроводов. Ребята проверенные, они могли бы уже завтра приступить к работе, но у меня пока нет жилья. Мы строим на Тартинке на своей базе на бугре общежитие, но его заселять можно будет не раньше, чем через дней десять. Сейчас прибывшие люди живут пока в конторе. Я их намерен использовать пока здесь, на Талинке на подхвате, пока общежитие не закончу.
 Григорьев с интересом слушал сообщение Прудникова о бригаде из Башкирии и не удержался, чтоб не спросить:- Валентин Сергеевич, а эта бригада не из треста «Нефтепроводмонтаж» Воробьева?
 -Да, Михаил Григорьевич, это Воробъевские ребята.
 -Ну, тогда все нормально. Николай Алексеевич плохих не держит. Продолжим,- Григорьев повернулся к Житневу,- Федор Григорьевич, из тех вагончиков со второго микрорайона, которые мы перетащили еще по воде на ДНС- 2 на Тартинке, мы можем выбрать пяток пригодных под жилье?
 -Михаил Григорьевич, я сейчас не готов ответить. Дело в том, что мы пока во втором микрорайоне их демонтировали, освобождая территорию под застройку жилья, были большие сомнения, что мы их вообще довезем- там же все прогнило. Мы все лето их варили, латали, ремонтировали. Кое- что собрали. Там что- то на ДНС- 2 оставалось, но это были развалюхи.
 Григорьев на миг задумался, потом снова обратился к Житневу,- придется нам потесниться немножко, Федор Григорьевич. Завтра, а еще лучше сегодня к вечеру освободи три- четыре вагончика. А еще лучше- пять- людям же после длительной тяжелой работы нужно нормально высыпаться. Сделай, чтоб мы завтра утром вертолетом забросили туда людей Прудникова. Ты пройди сейчас к себе и займись этим вопросом прямо сейчас. Да, и насчет питания не забудь- если что, пусть подбросят продуктов и увеличат выход порций на тридцать пять человек. Потом скажешь, получилось что, или нет. Объясни начальнику промысла, что это временно, на десять дней.
 Житнев поднялся и пошел к себе.
 -Ну, а что у тебя, Эрнст Александрович- есть вопросы?
 - Вопросы, Михаил Григорьевич, это прерогатива управляющего,- Бэтке кивнул головой в сторону сидевшего рядом управляющего трестом Краснова и улыбнулся,- мое дело- варить «макароны». Вы, уж, извините за этот каламбур, нефтесборные мы, конечно, смонтируем. Возможно, даже заизолируем. Но опустить в траншеи и выполнить обратную засыпку вряд ли в обозначенный срок успеем. И то, если морозы не ударят под пятьдесят. Мы, в принципе, по всем трассам трубу почти завезли. Осталось немного, но и трубы-  нет.
 -Как это- нет?- Григорьев переглянулся с Бэтке, потом перевел взгляд на Горишного.
 -В техснабе затеяли то ли ревизию, то ли еще что. Я обратился к Березину, он обещал выдать нам на днях трубу,- ответил Горишный.
 -Что значит- на днях?- Вскипел Григорьев,- Олег Константинович, ты разберись с этим вопросом. Завтра с утра чтоб трубу начали возить. Много нужно трубы еще завозить, Эрнст Александрович?
-Да не так уж много, километров десять- двенадцать.
 -О, это не мало, если учесть, что время поджимает.
 Вошел Житнев, присел на стул,- ну, что, Михаил Григорьевич, четыре вагончика завтра освободят. С питанием тоже вопросов не будет. Нужно только уточнить- кровати нужны будут, или нет. На всякий случай я поручил укомплектовать эти вагончики двухъярусными кроватями. Вагончики теплые, подключены к котельной, так что с теплом проблем не будет.
 -Спасибо, Федор Григорьевич. Значит, Олег Константинович, на завтра заказывай МИ-8 на утро два рейса. Посторонних не сажать, пока бригаду СУ- 17 не доставим к месту и первыми двумя утренними рейсами. Накажи диспетчеру, чтоб сама проследила за отправкой.
 Григорьев еще раз прошелся по записям в коричневой общей тетради, убедился, что ничего не упущено- закрыл тетрадь и отодвинул ее к середине стола.
 -Ну, что, если вопросов нет- спасибо за участие. Подождите расходиться. Есть одно небольшое сообщение- в субботу состоится заседание бюро горкома партии с одним вопросом: выполнение Правительственного задания по добыче нефти. Полагаю, что на бюро будут приглашены все ныне присутствующие товарищи. Может и еще кто- то будет. Так что готовьтесь.
 -Михаил Григорьевич, а почему сегодняшний разговор не состоялся месяц назад? Обязательно нужно подобные вопросы отложить чуть ли на последние дни, а потом начинаем авралить,- снова не удержался от замечания Руденко.
 -Ну, что я могу тебе сказать по этому поводу? Ты был в состоянии, Николай Алексеевич, забросить все необходимое для работы в осеннее- летний период?- нет. Но суть не в этом-  ты даже не подготовил в полном объеме площадку под строящиеся объекты еще в начале зимы, когда были проезды, не все материалы завез. А сейчас придется наверстывать и выполнять благоустройство мерзлыми глыбами. Ты же не первый год здесь работаешь, пора бы изучить обстановку и приноровиться к ней.
 Руденко побарабанил пальцами по столу,- ну да. Строители всегда виноваты. Потому что приходят на объект первыми. И как первые- они за все в ответе. А как им управиться с возложенным  объемом работ- никого не интересует. Ты что думаешь, Михаил Григорьевич, один ты здесь такой умный и расторопный?
 -Да нет, Николай Алексеевич, я так не думаю. Иначе мы здесь не рассматривали бы эту больную тему. Да и на твоем месте, возможно, был бы другой генеральный подрядчик.
 Страсти, похоже, накалялись и могли получить непредсказуемое направление, поэтому Григорьев смягчил тон,- я понимаю, что мы тут не святые, поэтому надо научиться исправлять допущенные нами ошибки, просчеты. Но у нас, как я вижу, даже с этим не все так гладко получается, как хотелось бы. Ладно. На этом закончим наш разговор, а то дел, как видите, невпроворот. Все свободны.
 -Погоди, Михаил Григорьевич,- Руденко  неожиданно переменился в лице и придал ему благостное выражение. Он поднял руку, потрясая ею в воздухе, как школьник, знающий решение сложной задачки- погодите, товарищи. Это Михаил Григорьевич  собирает нас, чтоб только озадачить, да посильней. А у меня для вас приятное сообщение. В воскресенье состоится торжественное открытие дворца культуры строителей. После торжественной части даст два концерта Иосиф Кобзон. Начало открытия- в пятнадцать часов. Мы подготовили пригласительные билеты, и получить их можно в приемной треста, у секретаря. Билеты мы распределили по-Божески, каждому предприятию пропорционально численности. Вот, собственно, вся моя информация.
 -Нет, не вся, Николай Алексеевич. Ты когда закончишь наш дворец культуры? Или так и будешь кормить обещаниями?- спросил Григорьев с явно выраженной ноткой зависти, досады, претензией на неисполнительность Руденко. Он вспомнил, как тот просил выделить средства на строительство своего дворца культуры. Деньги были выделены при условии, что заодно будет построен дворец нефтяников. А теперь Руденко самодовольно выражал свою преуспеваемость в сооружении этого очага культуры. Правда, сильно раскритикованного не так давно Косыгиным. И будто не было взаимной договоренности об условиях финансирования стройки. «Ну, что ж, сам виноват. Надо было жестче контролировать соблюдение условий этой устной договоренности». Но в то же время Григорьев помнил, сколько раз строителям приходилось отрываться на срочно возникшие потребности в сооружении каких- то важных внеочередных объектов в добыче нефти. И Руденко вникал в непростую складывающуюся для Григорьева ситуацию. И помогал. Но Григорьев  видел, что Руденко не за счет невидимых на первый взгляд внутренних сил отвлекался на просьбы Григорьева. В этом случае строительство ДК, как и некоторых других объектов, приостанавливалось. «Ну, что поделать. Обходились без ДК до сих пор, потерпим еще немного»- решил тогда Григорьев от безысходности. А сейчас его мучила досада на свою терпимость в отношении переносов сроков окончания строительства. И не столько досада, сколько  показная заносчивость Руденко. Вот этого он не мог терпеть в людях.
 -Да ты не переживай так, Михаил Григорьевич. Закончим в срок, как договаривались. Зато твой ДК будет- просто загляденье. Ты, наверняка, на торжественное открытие дворца пригласишь каких- нибудь звезд первой величины. В этот дворец не стыдно будет пригласить, например, ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова. Как думаешь?
 -Может быть и ансамбль. Во всяком случае, лицом в грязь не ударим. Ну, что ж на этом, пожалуй, и закончим. Спасибо всем.
 Когда приглашенные начали подниматься из- за стола, Руденко неожиданно их остановил,- погодите товарищи. Мы за нашими бренными делами забыли о главном- а, как с завтрашним праздником, он что- отменяется?
  Григорьев улыбнулся и неожиданно спросил Руденко,- Николай Алексеевич, а ты знаешь, почему развалилась Великая Римская Иперия? От празднества, Николай Алексеевич, от празднества. Так что нам не впору уподобляться им. Вот когда закончим- наши, как ты выразился- бренные дела, вот тогда и отпразднуем все вместе. Главное, чтоб повод был для этого. А что касается праздничной демонстрации, то у каждого предприятия найдется из кого сформировать колонны. Для остальных завтрашний день нужно объявить рабочим. Вот так, Николай Алексеевич.
 Строители разошлись, и Григорьев придержал своих подчиненных:
-Конечно, наши подрядчики прибавят немного в работе. Но, чувствую, сильно надеяться на их расторопность не следует. Наша задача из сегодняшней беседы, даже не одна, а, пожалуй, две- в следующем. Первое- установить постоянный контроль, даже не контроль, а надзор за ходом строительства. Это обусловлено тем, что строители в спешке могут много напортачить. В нашей ситуации этого никак нельзя допустить. Поэтому распределим обязанности следующим образом: Федор Григорьевич берет под свою опеку объекты Тартинки. Они, практически недалеко разбросаны. Так что на машине за день на всех объектах можно несколько раз побывать. Геннадий Иванович берет под свой контроль ДНС-68, ДНС-3.  Олег Константинович отвечает за напорные трубопроводы. Я же беру на себя общую координацию работ.
 Второе- необходимо себя немножко подстраховать. На это счет у меня вот какая мысль появилась. Необходимо собрать всех наших сварщиков, слесарей и взять на себя строительство части нефтесборных сетей, «макарон», как говорит Бэтке. Без них, как вы сами понимаете, все остальные работы теряют всякий смысл. Вот эту работу я беру под свою опеку. И на сегодняшней планерке определимся конкретно, какие нефтесборы и какими силами мы будем строить сами.
 И, так сказать, общее замечание. Я чувствую, что мы должны ориентироваться на то, что мы не сможем выполнить весь объем работ по трубопроводному строительству. Но линейную часть мы, кровь из носу, должны сделать всю. Я имею в виду, что опуск трубы в траншею и  обратную засыпку мы сделаем потом, после нового года. Остановим на день два для профилактических работ  ДНС и опустим трубы в траншеи. Не сразу, конечно, а поочередно. Вот такие будут мои соображения. У кого будут возражения? Поправки, может, будут.
 Житнев вздохнул тяжело и развел руки в стороны:- а что тут другое можно придумать? Дополнительных сил и средств нам все равно взять неоткуда, так что придется использовать в полную силу то, что имеем. Только сомнительно, что Руденко  закончит насосные в назначенное время. Он производит впечатление нерешительного человека. Правда, я с ним не так часто встречался за эти два года, что я здесь.
 -Ну, во- первых, мы не говорим, что насосные мы закончим в полном объеме. Мы ограничимся теми сооружениями, которые нам позволят перекачку нефти. В первую очередь- сами насосные,  параллельно отстойники и сепаратор нужно подготовить. Технологическую обвязку выполнить. Ну, и, хотя бы, один резервуар, который максимально готов. Вот над этими сооружениями и будем работать в эти девять дней. Все остальное мы будем доделывать в процессе эксплуатации станций. А что касается Руденко, он, конечно, не подарок, но меня еще ни разу не подводил.  Но, его тоже понять можно. Строителей, ведь, загружают больше того, что они могут сделать. Вот он и мечется, иногда и изворачиваться приходится. Оно, наверное, в его положении по иному и нельзя. Если все воспринимать под козырек- можно либо сгореть раньше отпущенного природой времени, либо просто оказаться болтуном и завалить дело. Он ни того, ни другого не может себе позволить. Так что тут у меня нет оснований для больших сомнений. К тому же он великолепный организатор. Сродни дирижеру в оркестре. Это у него не отнимешь. Правда, оркестранты у не все соответствуют. Но не переживай, Федор Григорьевич.
 Должен еще заметить, что нам ко всему этому  придется сразу подключать эксплуатационный персонала для подготовки оборудования к работе. Единственно, что их работу необходимо организовать так, чтоб они не путались  под ногами строителей и не ходили друг за другом. Но об этом мы на планерке поговорим с начальниками промыслов.

 Мороз крепчал. Как в конце второй декады октября температура воздуха опустилась ниже двадцати градусов, так и не поднималась. Несколько раз выпадал снежок без повышения температуры, но его ветром сдувало в овраги, ложбины, и земля на открытой местности была, лишь, слегка припорошена. А сегодня термометр показывал минус тридцать градусов. Он слегка пощипывал за щеки, делал багряными нос и щеки. Уши люди прятали в распущенные шапки- ушанки.
 В обход города по пойме в сторону товарного парка шла монтажная колонна- прокладывали напорный нефтепровод. По всей трассе были разложены трехсотмиллиметровые трубы и пять монтажных звеньев сваривали их в одну общую нитку. Протяженность трассы- восемнадцать километров.
 -Таким образом, Олег Константинович, на каждое звено выпадает по чуть больше трех с половиной километра. По нашим подсчетам, если брать за отправную точку пятьсот метров в смену на одно звено, то мы должны монтажом закончить работы, если грубо, за восемь дней,- Прудников посмотрел на озабоченное лицо Горишного. Тот некоторое время прикидывал в уме расчеты Прудникова. Но его интересовало не только выполнение монтажных работ,- монтаж, пожалуй, ты выполнишь. Но это еще не нефтепровод. Когда, Валентин Сергеевич, думаешь делать изоляцию трубы, опуск в траншею? К тому же у тебя ни одного метра траншеи нет.
 -Мы, Олег Константинович, с завтрашнего дня пускаем звено изолировщиков и по ходу начнем делать изоляцию. Необходимо обеспечить хотя бы с километровый разрыв между монтажниками и изолировщиками, а то так и до беды недалеко. А еще через день я начну рыть траншею. И вот в таком цикле и будем идти, чтоб никто никому не мешал.
  Прудников с Горишным еще какое- то время понаблюдали, как рабочие, одетые в грубые брезентовые робы поверх теплой одежды в валенках стыковали сваркой трубу к общей нитке трубопровода. Трубоукладчик держал трубу на весу.
 -Как видишь, Олег Константинович, мы вынуждены несколько менять организацию строительства трубопровода, пришлось увеличить численность персонала, чтоб создать дополнительно еще два звена- по сути, приняли новых людей под перспективу. Приехали квалифицированные сварщики устраиваться на работу, и мне не хотелось терять возможность заполучить ценные кадры. Такие специалисты здесь в городе просто нарасхват. Вот и принял. Конечно, лучше держать меньшей численности мобильные звенья, но мы рассчитываем на новые, увеличенные объемы работ,- Прудников  посмотрел на Горишного, и понял, что тот почти его не слушал, витал мысленно где- то в другом месте. В его глазах читалась большая  озабоченность. Прудников своим объяснением намеревался подвести Горишного к мысли, что приняв на работу людей сверх установленной нормативами численности допустил перерасход фонда заработной платы. И он теперь понимал, что единственный способ восполнить образовавшуюся прореху- это увеличить объем работ. Именно это давало ему возможность безбедно просуществовать до нового года, а там под новые объемы расширят штатное расписание, да и фонд зарплаты соответственно увеличат. А сейчас нужно было продержаться, и он уповал на появившийся дополнительный объем работ. И на помощь заказчика финансами.
 Он ухватился за предложенный объем работ и старался убедить заказчика, что ему, Прудникову, можно доверять и поручать ответственные работы. Но Горишный его почти не слышал. Он тоже понимал, что без этих новых объектов перспектива с выполнением плана и получением дополнительных материальных благ довольно призрачна. И чуда тоже не будет. Поэтому  сейчас можно  уповать лишь на расторопность подрядчиков. И он наблюдал, как монтажники варят стыки, передвигают на новое место будку со сварочным агрегатом, в которой заодно и обедали, грелись в смрадном от мазута, дыма закутке; бульдозер нагребал земляные валики под трубу. На приставленную очередную трубу монтажники надели центратор, и сварщик начал выполнять прихватку стыка, а второй накладывал второй шов на приваренной трубе. В такой последовательности звено все время передвигались вперед и дальше. И Горишный видел, что в работе есть определенный ритм и необходимый темп работы. А это- самое важное.
-Да ты не переживай, Олег Константинович. Главное- трубу сварить. А там навалимся всеми силами, заизолируем. Опустить в траншею- это пара пустяков. А засыпать можно будет в любое время.
 -Оно все так, только не забывай- трубу еще испытать нужно.
 -Да все будет нормально, Олег Константинович. Сварщики у меня классные. Мы же еще  просветим стыки, завтра же и начнем, и я уверен, что труба не потечет. А, хочешь на спор? Я ставлю ящик водки, если хоть один стык даст течь. И испытывать предлагаю сразу нефтью.
 -Это как, за каждый стык- ящик?- Засмеялся Горишный,- а,а- струсил, вижу по глазам, что струсил.
 -Да, нет, не струсил. Мне просто тебя жалко стало, потому как уверен-  проиграешь пари.
 Горишный расплылся в улыбке,- ради такого дела я готов проиграть.
 -Ладно, Олег Константинович, я с тебя ящиками брать не буду. Ты мне лучше помоги в другом.
 Горишный насторожено посмотрел на Прудникова- что еще за просьбу выскажет Прудников?
 -Понимаешь, Олег Константинович, я, когда объяснял людям задачу по этой трубе, да и по Тартинской тоже, пообещал хорошие премиальные. Обещать то обещал, а денег- нет. Подбрось, Олег Константинович, авансом. Я уверен, мы сдадим трубу досрочно, и этот аванс войдет в оплату тех пяти процентов за досрочное строительство. А, Олег Константинович?
 Горишный понимал, что авральные работы за «так» не делаются, и не каждый рабочий согласится работать без выходных по двенадцать часов в трескучий мороз. Но если учесть, что  цена вопроса по ускоренному строительству и вводу объектов несравнимо высокая, то и торговаться тут особо не следует. Значить, и плата должна быть соразмерной. И подумав немного, Горишный согласился на просьбу начальника управления. Правда, он понимал, что для выполнения этого обещания потребуется долго убеждать, уговаривать главного бухгалтера. Для него документом для перечисления денег является акт рабочей комиссии о приемке в эксплуатацию законченного строительством объекта. Акта, конечно, к тому времени еще не будет, но в качестве аргумента можно будет подписать формы два об объеме выполненных работ. К тому же не он будет решать вопрос с главным бухгалтером, а начальник управления. В том, что Григорьев поддержит его решение, Горишный не сомневался.
- Ну, что ж, Валентин Сергеевич, пиши письмо на имя Григорьева, я подпишу. Давай только проскочим в сторону ППН по трассе- я хочу посмотреть всю ее протяженность. А потом поедем в контору.
 Горишный и Прудников втиснулись в кабину АТСки и поехали по пойме вдоль трассы.
 Труба, убедился Горишный, действительно была разложена по всей протяженности трассы строительства, все пять монтажных звеньев энергично вели работы по сварке трубопровода. «Ну, не может быть, что бы в такой спешке не было брака в работе. Какая- нибудь труба, да и рванет под давлением»,- Горишного не  покидала озабоченность по надежности выполнения сварных соединений труб. Ведь, на каждый сварной стык требуется время, нужный температурный режим. А тут такая спешка да еще в тридцатиградусный мороз. «Нет, надо будет все- таки создавать цех сварки труб. Сваривать плети по три трубы в помещении цеха, в нормальных условиях. И, главное- круглогодично и даже круглосуточно. И возить на трассу уже не однотрубки, а целые плети, просвеченные, испытанные, когда землю достаточно скует мороз и везде можно будет проехать. К тому же в условиях трассы количестве сварных стыков будет в три раза меньше. Значит, надежность трубы в три раза выше. Да и время на монтаж трубопровода сократиться втрое. К тому же, гарантия надежности будет выше. А если еще в условиях цеха изолировать трубу! Это же какой объем трассовых работ сократиться! Нет, надо настаивать на создание таких цеховых комплексов». Горишный, аж, согрелся от этих благостных мыслей, лицо его блаженно сияло. Он ехал, не отрываясь от окна, вглядываясь в работу людей. Но ему уже виделось, что монтажники стыкуют не одиночные трубы, а плети и через два дня труба будет полностью готова.
 Очнулся от своих размышлений, когда АТСка остановилась около узла подключения напорного нефтепровода на ППН. Он нехотя вылез из кабины. Следом за ним вылез Прудников. Он прогнул затекшую спину, связал руки на пояснице и прошел несколько шагов.
 -Давай, Валентин Сергеевич, пройдем в нашу диспетчерскую и я по рации вызову свою машину. Неохота трястись на тягаче десять километров.
 Через полчаса Горишный с Прудниковым ехали на газончике в контору.

 - Товарищи, давайте  немножко энергичней рассаживайтесь и начнем работать,- первый секретарь горкома партии Седых посмотрел на часы.  Члены бюро садились за длинный стол, приставленный к столу первого секретаря, приглашенные- вдоль стены у окон, выходящих во двор. Седых окинул взглядом свой небольшой кабинет.
 -Ну, что, начнем товарищи. На повестке дня заседания бюро первым стоит вопрос «О ходе выполнения планового задания по добыче нефти в 1968 году». Я предлагаю рассмотреть сначала этот вопрос, приглашенных отпустим и потом спокойно рассмотрим другие вопросы повестки дня. Есть возражения против такого порядка нашей работы? Возражений нет. Кто будет докладывать по первому вопросу?
 -Давайте я доложу, поскольку на мне лежит выполнение всех производственных показателей и не только плана по добыче,-Григорьев поднялся над столом,- тем более, что я готовился к сегодняшнему вопросу на бюро.
 -Ну, что ж, полагаю, возражений у остальных членов бюро не будет. Пожалуйста, Михаил Григорьевич.
 Григорьев вышел из- за  стола и подошел ближе к столу первого секретаря.
 -Товарищи! В январе текущего года в связи с известным вам событием план по добыче нефти нашему предприятию был откорректирован в сторону его увеличения на пятьсот тысяч тонн. Как вы сами понимаете, это обстоятельство наложило на коллектив нашего предприятия определенные сложности, потребовало мобилизации дополнительных сил и возможностей, поисков резервов производства. К этому добавилось еще одно непредвиденное обстоятельство- началось, правда не значительное, но все же падение дебита первых скважин нашего месторождения. В результате принимаемых нами мер, мы сумели стабилизировать ситуацию. Однако, вместо необходимых примерно двадцать пять тысяч тонн нефти в сутки мы сумели  выйти только на цифру двадцать четыре и одну десятых тысячи тонн. И к сегодняшнему дню объем добычи нефти составил семь миллионов пятьсот девяносто одну тысячу пятьсот тонн нефти. Отставание от плана составило один миллион четыреста восемь с половиной тысяч тонн. Этот объем необходимо добыть за оставшееся время. Задача сложная, но, как показали наши расчеты, вполне решаема. Для выполнения годового плана с пятнадцатого числа этого месяца, то есть, через шесть дней, мы должны выйти на объем ежесуточной добычи двадцать восемь тысяч двести тонн. Сегодня, повторяю, ежесуточный объем добычи в среднем составляет двадцать четыре с лишним тысячи тонн. Как видите, через пять дней мы должны нарастить суточный объем добычи немногим более четырех тысяч тонн. Откуда мы возьмем эти дополнительные четыре с лишним тысячи? Естественно с новых производственных мощностей, которые мы должны ввести к назначенному дню.
 Что мы намерены для этого сделать? Немного- закончить строительство и ввести в эксплуатацию три дожимных насосных станции, тридцать километров напорных нефтепроводов, пятнадцать километров нефтесборных сетей. Работа, как видите, предстоит большая. Но мы должны, мы просто обязаны ее сделать. И уже многое делается в этом направлении.
 Я не стану, чтоб не отнимать у вас время,  вдаваться в подробности как мы собираемся справиться с этим объемом. Скажу только, что если какие- нибудь чрезвычайные обстоятельства не помешают нам, то мы с пятнадцатого числа выйдем на требуемый объем добычи нефти и к тридцать первому декабря сможем отрапортовать о выполнении плана текущего года, включая дополнительное задание. У меня все, товарищи.
 На какое- то время в кабинете воцарилась тишина, а потом неожиданно один из членов бюро- секретарь парткома экспедиции Кудинов спросил?- а вы не блефуете, товарищ Григорьев? Простроить три дожимных насосных станции, это, извините, не три навеса для хранения всякого хозяйственного скарба. Это же какой объем строительных работ!
 -Да,- согласился Григорьев,- это не навесы. Но на насосных станциях даже навесов не предусмотрено- все технологическое оборудование будет находиться под открытым небом. Конечно, лучше было бы, если бы вся насосная, или,  хотя бы, насосы установить в помещении. Но мы выбрали, как выход из положения, открытый вариант насосных. Затрат, к тому же, меньше. Правда, условия работы ухудшаются в этом случае. Но что делать- выбирать, как говорят, не из чего. Мы рассчитываем, что через годик нам поставят блочно- комплектные ДНСки. Во всяком случае- обещали. Там все технологическое оборудование будет размещено в блочных помещениях. Вот тогда мы выполним реконструкцию дожимных насосных станций. А пока придется работать в таком варианте. Так что блефовать, Сергей Денисович, мне как- то не с руки. К тому же мы не в карты играем, а занимаемся живым, конкретным делом.
 -Еще вопросы к докладчику будут?
 Второй секретарь Аникеев посмотрел внимательно на Григорьева и как- то нерешительно спросил,- а, скажите, Михаил Григорьевич, чем объяснить падение дебита на первых скважинах?
 Аникеев, до перехода в прошлом году на должность второго секретаря горкома партии, работал начальником промысла в НПУ и прекрасно знал подоплеку заданного вопроса. Самому  не раз приходилось, когда под угрозой было выполнение месячного плана по добыче, отдавать распоряжение о замене штуцеров на фонтанной арматуре для увеличения отбора нефти. Знал об этом и Григорьев. И теперь они оба какое- то время смотрели в глаза друг друга. Потом Григорьев отвел взгляд и пожал плечами,- то, что происходит на первых наших скважинах- это естественный процесс, и рано или поздно мы вынуждены будем перейти от фонтанного на механический способ добычи нефти. Другое дело, что нам хочется, чтоб это произошло как можно в более отдаленной перспективе.
 Неожиданно подняла руку мастер управления отделочных работ Гайдук.
 -Вы хотели задать вопрос, Анна Кузьминична? Пожалуйста.
 Анна Кузьминична слегка покраснела, хотя она не первый раз на заседании в качестве члена бюро горкома- человек перед ней не рядовой,- Михаил Григорьевич,- с волнением начала она излагать вопрос,- а как вы оцениваете возможности строителей в решении поставленной перед ними задачи? Смогут ли они в установленный срок завершить все работы по всем строительным объектам?
 Вопрос для Григорьева оказался не таким уж и простым, как он мог показаться на первый взгляд,- понимаете, Анна Кузьминична, по всем признакам оснований для сомнений в том, что строители не подведут, пока у меня нет. Но это внешний, к тому же субъективный фактор. Мое, если хотите, видение этого вопроса. Внутренних возможностей строителей я, разумеется, не знаю. Думаю, что присутствующие здесь руководители строительных предприятий дадут более обстоятельный ответ на ваш вопрос.
 -А, как вы, Михаил Григорьевич, оцениваете вклад конторы бурения в выполнение плана текущего года? Вы что- то об этом в своем докладе ничего не сказали, хотя успешное бурение является непременным условием выполнения плана,- поинтересовался Седых.
 Григорьев улыбнулся, посмотрел на Артамонова, сидевшего недалеко от него,- в своей информации, товарищи, я коснулся только тех вопросов, которые являются определяющими в части выполнения или не выполнения плана. Со стороны конторы бурения явных угроз нашей стабильной работе пока не вижу. Я не скажу, что с конторой бурения у нас все так безоблачно, но, еще раз повторяю, угроз с этой стороны я не усматриваю. Но лучше по этому поводу может сказать сам товарищ Артамонов.
 - Вы что- то, Михаил Григорьевич, уже второй раз нас отсылаете к другим лицам: то к строителям, теперь- к буровикам. Следует ли это воспринимать как вашу неуверенность в выполнении поставленной задачи, и хотите таким образом снять с себя ответственность за возможный срыв плана и переложить на других, в случай чего?
 Григорьев покраснел на реплику Седых,- я, Юрий Анисимович,  никогда не уходил от ответственности за результаты производственной деятельности вверенного мне предприятия. И отвечать за возможный срыв плана в любом случае придется мне одному. И никому больше. Повторяю- никому более! И я отсылаюсь в ответах на поставленные мне вопросы на подрядные организации в силу их более высокой компетентности по роду их деятельности. Вы же хотите получить по всем направлениям нашей деятельности  исчерпывающие, профессиональные ответы. Поэтому я просто не хочу своим непрофессионализмом в вопросах строительства и бурения ввести вас в заблуждение своим возможно неверным ответом.
 Седых почувствовал, что это по его адресу Григорьев кинул свою реплику относительно того, что никто, кроме него за срыв плана отвечать не будет. Юрию Анисимовичу хотелось сказать, что его тоже спрашивают по партийной иерархии за все дела в городе. И масштабы у него несравнимы с Григорьевскими. Но тут же подумал, что если город растет и развивается, то в этом заслуга прежде всего его, Григорьева. И если в городе не все сделано так, как хотелось бы, что не все еще сделано из задуманного, то опять- таки это- Григорьев и кроме него в городе никто не в состоянии улучшить ситуацию. Поэтому Седых решил за благо промолчать и, как ни в чем не бывало, обратился к Артамонову:
 -Ну, что ж, Александр Николаевич, проясните немножко ситуацию в  вопросе бурения и сдачи заказчику скважин,- настоял первый секретарь,- во всяком случае, у нас должна быть полная уверенность, что ничто не омрачит такую призрачную, как мне видится, перспективу выполнения плана по добыче нефти. Тем более, что мы имеем конкретные обязательства перед Председателем Правительства и нам нельзя ставить под угрозу срыва выполнение этих обязательств. Прошу, Александр Николаевич.
 Артамонов поднял свое грузное большое тело над столом, вобрал в рот губы и вышел из- за стола, не зная куда стать. Потом вернулся на свое место. Но отвечал стоя,- во- первых, я не могу согласиться, с трактовкой, как призрачной, перспективу выполнения плана по добыче нефти. Я четыре года здесь работаю, как говорится, рука об руку с товарищем Григорьевым и ни разу у меня не было оснований сомневаться в его искренности, надежности, если хотите. Если бы у него не было уверенности в решении поставленной перед ним задачи, он так бы и сказал. А теперь сразу хочу развеять всякие ваши сомнения относительно того, не подведет ли контора бурения. Довожу до вашего сведения, что за четыре года существования нашего предприятия мы ни разу не срывали выполнение плана. Хотя, скажу откровенно, никогда не было легко. Но мы всегда справлялись, справимся и сейчас. У меня все. Если этого недостаточно, могу на цифрах подтвердить мою уверенность. У меня они все с собой,- и постучал пальцем по голове,- даже снятся в последнее время.
 Неожиданно редактор недавно созданной городской газеты «Северные дали», член бюро, Кузьмин с места произнес небольшую реплику,- у меня, товарищи, складывается ощущение какого- то недоверия к докладчику. Я бы даже сказал- подозрения, царящего на сегодняшнем заседании бюро. Полагаю, что оснований  для такого восприятия самой сути доклада у нас попросту нет. Возможно, доклад не содержит всех необходимых аргументов, убеждающих в изложенных выводах. Но, еще раз повторяю, это не повод с недоверием относится к товарищу Григорьеву.
 -Вы, Юрий Борисович, не под тем углом смотрите на ход обсуждение на бюро такого важного вопроса, как выполнение Правительственного задания. Не в той тональности излагаете свое видение дискуссии по сути доклада товарища Григорьева. И, вообще вам, товарищ, Кузьмин, как члену бюро, не следует вольно интерпретировать происходящее,- с явным раздражением в голосе Седых отреагировал на краткое выступление Кузьмина.
 -У нас, товарищ Седых, свободное обсуждение, и каждый вправе излагать свою точку зрения по любому вопросу дискуссии.
 -Вот именно. Однако, продолжим нашу работу. Полагаю возможным предложить товарищу Григорьеву занять свое место, и предлагаю заслушать товарища Руденко, нашего главного подрядчика по всем строительным делам. Пожалуйста, Николай Васильевич.
 Руденко поднялся со стула, на котором сидел у самого окна, и вышел на середину кабинета. Проверил узел галстука,  поправил его и немного ослабил.
 -Товарищи. В небольшом докладе начальника НПУ товарища Григорьева, на мой взгляд, достаточно полно обрисована ситуация с выполнением плана. И с глубокой убежденностью в  эффективности разработанных решений определены  меры, которые позволят исправить возникшее напряжение в выполнении плана. Они также указаны в докладе. Мы над ними сейчас усиленно работаем. Но, на мой взгляд, сегодня чрезмерно заострено внимание на понятии «правительственное задание», озвученное в разных вариациях. И с этим понятием возникают всякого рода сомнения, даются подчас надуманные установки. Возникает в связи с этим резонный вопрос: а что мы пять лет здесь, разве, не Правительственные задания выполняем? Планы работ предприятий разве не в Правительственных директивах определены?
 Что касается высказанных здесь сомнений в возможностях строителей реализовать поставленные руководством НПУ задачи, то скажу, что нам не первый раз корректируют наши планы и графики работ. Случалось, даже, подобное происходило и в середине года. Так что нам не привыкать. И мы ни разу не подвели заказчика. На том и стоим. Хотя, лучше, если бы можно было обойтись без этих корректировок нашей работы.  А теперь о том, как мы на деле выполняем порученную нам работу.
  На ДНС- 68 из общего объема работ в один и шесть десятых миллиона рублей мы освоили почти миллион. На сегодня забиты сваи под буллиты, выполнены основания под технологическое оборудование, почти закончены работы по факельной системе. Сейчас мы ведем работы по сварке оснований под буллиты, монтируем технологические трубопроводы. Но, скажу откровенно, мы не сможем выполнить все работы в полном объеме.
 После этих слов Григорьев резко вскинул голову, сжал кулаки в   ярости на столе. Члены бюро начали недоуменно переглядываться. А Руденко продолжал выступление:- в число таких работ относится покраска оборудования, трубопроводов, благоустройство территории. Посудите сами, сейчас в мороз красить, это- потерять время и деньги. Примерно такая же ситуация и с благоустройством производственных площадок. Поэтому данные виды работ мы перенесем на теплое время года. А в остальном- к пятнадцатому ноября на ДНСке можно будет зажечь факел, если на это будет воля товарища Григорьева.
 По ДНС- 3 в устье Талинки из четырех миллионов рублей мы освоили три с половиной. К пятнадцатому ноября мы должны закончить работы по обвязке двух буллитов, технологическую обвязку насосной станции. Как только мы закончим эти работы, нам останется подключить технологию к буллитам и сделать площадки обслуживания. К означенному сроку мы должны закончить основные работы и, в первую очередь, связанные с применением электросварки. Причем, такой подход к работе у нас намечен по всем без исключения объектам, где существует взрывопожароопасность. Это нам позволит уложиться в назначенный срок.
 Несколько напряженней ситуация на ДНСках Тартинского месторождения. Я имею в виду объем работ. Там все работы связаны с резервуарами. Нам субподрядчик передал их только вчера и мы сейчас работам над их обвязкой, установкой запорной арматуры, устройством каре, переходных площадок. Объем работы будто бы небольшой, но возни много. Но все резервуары под прием нефти будут готовы к пятнадцатому. Остальные работы, если не успеем, доделаем несколько позже.
 На этом, пожалуй, я мог бы и закончить свое выступление. Но не могу остановиться на двух моментах. У многих может сложиться мнение, да оно уже укоренилось в умах некоторых руководителей, что строители работают по принципу: «от сих- до сих» , но стоит на них «нажать» и они тут же находят и возможности, и силы на выполнение поставленных перед ними задач. Я просто обязан развеять это досадное недоразумение. У нас нет ни скрытых резервов, ни неиспользованных возможностей. Скажу прямо и откровенно, что на выполнение поставленных перед нами заказчиком задач мы вынуждены были приказом по тресту в нарушение Кодекса Законов о труде отменить до конца ноября все выходные и праздничные дни для всех линейных работников и некоторого управленческого персонала, установить двенадцатичасовой рабочий день.
 Но это еще не все. Мы вынуждены были снять с некоторых объектов людей, чтоб увеличить их численность на авральных объектах до полутора, а в некоторых случаях и в два раза. Вот теперь, пожалуй, все.
 Руденко докладывал на бюро без принятых в таких случаях выверенного письменного сопровождения. Он пользовался только иногда небольшим блокнотиком. Сейчас он спрятал этот блокнотик в карман пиджака, а оттуда достал  платок, вытер слегка вспотевший  лоб.
 -У кого из членов бюро вопросы будут к товарищу Руденко?- спросил Седых
 Подняла руку Гайдук.
 -Пожалуйста, Анна Кузьминична.
 -Николай Алексеевич, из вашего выступления следует, что вы намеренно, в нередких случаях, снимаете людей с одного объекта, чтоб в экстренном порядке выполнить работы на другом. Не напоминает ли вам эта ситуация шитье «тришкина кафтана», когда в одном месте отрезали, чтоб пришить в другом?
 Руденко улыбнулся,- вы знаете, Анна Кузьминична, самое интересное то, что вы абсолютно правы. Так оно и есть. Скажу откровенно, иногда мне хочется треснуть кулаком по столу и сказать: «Хватит! Надоело». Но посудите сами, трест располагает потенциальными возможностями на данный момент выполнять объемы строительных работ на тридцать два миллиона рублей. А нас сегодня нагрузили на тридцать восемь миллионов. Правда, мы, пока, справляемся с этой задачей. Но кто меня научит, как в этой ситуации работать? Многие могут сказать: «Так это же хорошо, что вы  справляетесь». Хорошо- то хорошо, но, как говорится,- ничего хорошего. Я не буду здесь вам открывать полностью занавес театра наших трудовых сражений, скажу только, что мы еще работаем на некоторых старых, уже сданных, объектах над устранением недоделок. Работы копеечны, а времени отбирают много. Вот так.
 Седых как- то загадочно улыбнулся, потом подвел неожиданным образом итог выступления управляющего трестом,- ну, что ж. Мы внимательно выслушали монолог товарища Руденко. Он даже несколько занавес приоткрыл на некоторые вопросы, которые, надеюсь, не остались без внимания присутствующих. Они на многие вещи в работе треста могут открыть нам глаза. И коль скоро Николай Алексеевич прибег в своем выступлении к некоторой театральной аллегории, то я тоже себе позволю нечто подобное- репертуар надо менять, товарищ Руденко. Да и над режиссурой неплохо бы поработать. Тогда и зрители будут с интересом следить за вашим трудовым действом.
 Среди присутствующих в кабинете наметилось некоторое оживление, но Седых слегка приподнял ладонь,- успокоились, товарищи. Продолжим.
 Выступления Прудникова и Краснова не добавили ничего нового к уже сказанному, как и не развеяли сомнения и не добавили большой уверенности в деле выполнения годового плана по добыче нефти. Поэтому Седых решил закончить обсуждение вопроса.
 -Товарищи. Полагаю, что можно подвести некоторые итоги и сделать определенные выводы из прозвучавших на бюро выступлений. Итог, на мой взгляд, таков: заверения о том, что план по добыче нефти будет выполнен  тридцать первого декабря, не являются вполне убедительными, поскольку они сопровождаются некоторыми условиями. И даже, если эти условия будут выполнены к пятнадцатому ноября, то это еще не может служить полной гарантией безусловного выполнения годового плана. Такой гарантией всегда была и будет стабильная работа предприятия в течение всего года с некоторым опережением графика работ. А сегодня предприятие попало, выражаясь шахматной терминологией, в цейтнот. Таков итог. Каковы же выводы?
 А вывод, товарищи, таков. Руководство НПУ не предусмотрело в своей работе в полной мере возможность отклонения от режима работы месторождения и отдельных его элементов, а, значит, и не приняло своевременно мер по стабилизации уровня добычи нефти.
 К этому следует присовокупить отсутствие стабильной, ритмичной работы по увеличению производственных мощностей. Строители, как мы слышали, работают в авральном режиме, шьют «тришкины кафтаны». И в целом строительный комплекс постоянно лихорадит. Из уст товарища Руденко прозвучала любопытная фраза:- они,  строители, оказывается, помимо текущей работы выполняют еще работы по старым долгам- устраняют недоделки по принятым в эксплуатацию объектам. В этой связи позвольте выразить сомнение, что долги будут возвращены заказчику в полной мере. Тем более, что деньги за объекты получены, как я понимаю, сполна. Отсюда вытекает вывод о том, что  строители сдают службам эксплуатации объекты низкого качества- с недоделками. Отсюда, как мне кажется, и те потери в добыче нефти, которые привели к обострению ситуации с выполнением плана.
 И последнее. Руководство нефтепромыслового управления, на мой взгляд, со значительным опозданием реагирует на сбои в работе предприятия. Как могло произойти такое, что только за полтора месяца до конца года были приняты шаги в исправлении критической ситуации, что, безусловно, повлияло на характер принимаемых мер по ее устранению? Я не исключаю, что авральный режим работы может иметь и другие непредвиденные в таком случае негативные последствия. Поэтому в нашем постановлении этот момент  следует в обязательном порядке отметить.
 В постановлении следует указать руководству нефтепромыслового управления и управляющему трестом «Талинскнефтегазстрой» на отсутствие необходимых координирующих действий строительных формирований на обеспечение стабильной и ритмичной работы по наращиванию производственных мощностей в нефтедобыче. У кого еще будут предложения по включению в постановление бюро горкома?
 -Мне кажется, Юрий Анисимович, что формулировка «отсутствие координирующих действий…» слишком жесткая, я бы даже сказал, жестокая. С такой формулировкой надо бы и к партийной ответственности привлечь обоих руководителей. Поэтому предлагаю слово «отсутствие» заменить на «недостаточные»,- предложил второй секретарь Аникеев.
  -Как, товарищи, принимаем замечание Анатолия Михайловича?- Обратился к членам бюро Седых.
 -Да, конечно. Из первой формулировки следовало, что товарищи Григорьев и Руденко у нас вообще из рук вон плохо работают. Это- несправедливо,- заметил секретарь парткома экспедиции Кудинов.
 -Еще предложения будут  по проекту постановления?- Обратился к членам бюро Седых.
 -Ограничится этими двумя пунктами,- предложил Артамонов.
 -Ну, что ж, прошу голосовать.
  Постановление было принято единогласно.
 -Нужно будет только отредактировать постановление. Все, товарищи, приглашенные могут быть свободны. До свидания.

 Четырнадцатого ноября на окраине города за седьмым микрорайоном недалеко от кладбища был зажжен факел новой дожимной насосной станции. К нему сразу потянулись люди, и он невольно стал  одной из достопримечательностей города. Около факела собирались вечером горожане, влюбленные молодые пары назначали там свидания. Он стал пристанищем для обездоленных- «бичей». Так  называли на местном наречии опустившихся до крайности людей.
 К сбору людей около факела еще подталкивали усиливающиеся морозы. Нормальной рабочей температурой воздуха считалась температура тридцать пять градусов ниже нуля. Такая температура стабильно держалась до середины марта следующего года. А нередко она держалась на уровне сорока пяти- пятидесяти градусов. В середине января метеостанцией аэропорта была зафиксирована температура минус шестьдесят два градуса ниже нуля. Правда, она держалась всего пол- часа и поднялась к обеду до пятидесяти.
 В такие морозы люди в нетерпеливом ожидании замирали,- «что же будет дальше?» А дальше ничего не было- работали в обычном ритме.  Благо, в морозы ниже тридцати градусов воздух даже не шевелился- стояло заиндевевшее затишье. Только на буровых прибавилось работы по отдалбливанию оснований и привышечных блоков ото льда. Иногда основание буровой от земли до низа пола превращалось в сплошной лед. Особенно масштабы образовавшихся наледей ощущалось ко времени передвижки буровой  после окончания бурения очередной скважины.
 К долблению льда была привлечена пуско- наладочная бригада, созданная для подготовки буровых к бурению. И февральский план бурения находился в прямой зависимости от того, как быстро будет освобождена ото льда буровая и осуществлена последующая ее передвижка на новую скважину. Отставание от месячного плана составляло полторы тысячи метров, и забурка этой буровой на новой точке могла устранить это отставание.
 Артамонов приехал в бригаду. Люди как раз обедали в нагретой железной печкой кунге.
 -Приятного аппетита, мужики.
 -Присаживайтесь с нами, Александр Николаевич,- пригласил Артамонова к столу мастер Бессонов.
 -Спасибо, я только что из- за стола. Я осмотрел буровую- работы еще непочатый край. Что нужно для ускорения работы?
 -Да, вроде, у нас все есть- отбойные молотки, ломики, лопаты. Что тут еще придумаешь- маши да маши.
 -Да,- как- то многозначительно проронил Артамонов. Потом поднял брови под лохматую шапку- ушанку,- ребята. Я не буду вас агитировать на ускорение работ, вижу, вы и так неплохо трудитесь. Тем более, что мороз такой стоит- минус сорок восемь сегодня. Но ситуация складывается таким образом, что если мы не забурим буровую через неделю, мы не вытянем месячный план и лишимся премиальных. Поэтому, если вы к двадцать второму не отдолбите буровую- все наши потуги пойдут коту под хвост. Я не буду скрывать мой визит в вашу бригаду: хочу вас просто попросить сделать эту работу к двадцать второму числу. Как вы отнесетесь к моей просьбе?- Артамонов вопрошающим взглядом обвел всех сидевших в будке.
 -А, что мы с этого будем име-еть?- протяжным тоном на последнем слове, подмигнув мастеру, спросил бурильщик Мазуркевич. Артамонов как- то растеряно посмотрел на него, потом на мастера и, взмахнув поднятым указательным пальцем, с задорной веселостью в глоссе заявил,- а я всей бригаде ящик водки поставлю. Что такое премия- так, тьфу- и нет ее. А ящик водки- согреет в мороз.
 Ребята переглянулись с некоторым удивлением между собой. Потом удивление переросло в любопытство с нескрываемым интересом, читаемым на лицах людей: «неужели поставит?»
 -Ну, как- согласны?- Артамонов тоже с любопытством поглядывал на людей. Они снова переглянулись между собой, и Назаревич взял на себя смелость ответить:
 -А, что? Можно попробовать.
 -Постараемся, Александр Николаевич,- подтвердил его слова мастер Бессонов.
 -Хорошо, Семен Тимофеевич. Если будут какие- то просьбы по ходу работы, ну, там, людей добавить или еще чего- обращайтесь. Так что- договорились?
 -Да, конечно, Александр Николаевич.
 Артамонов уехал с бригады. И как только за ним закрылась дверь, рабочие с интересом начали обсуждение предложения директора:
 -Неужели поставить ящик водки?
 -Да, не может этого быть. Это он в шутку сказал.
 -Но мы же не в шутку дали ему обещание постараться отдолбить буровую.
 Буровая к двадцать второму была передана вышкомонтажной конторе к передвижке. Вышкари перед тем придирчиво ходили вокруг буровой, под буровой, но придраться было не к чему.
 -А где же ящик водки, Семен Тимофеевич? Зажилил, признавайся,- с насмешкой обратился к Бессонову Назаревич.
 -Да, отстаньте вы от меня со своей водкой. У меня, вон, кожу украли, да я молчу,- с серьезным лицом ответил мастер.
 -Какую еще кожу?- Недоумевал Назаревич.
  Вся бригада взорвалась смехом, зная «жаренные» прибаутки Бессонова.
 Бригаде теперь предстояло после передвижки буровой, подготовить ее к бурению, забуриться на новой точке. Если получится- спустить кондуктор и передать буровую бригаде Максимова, которая заканчивала бурение последней скважины на окраине в пойме около Сингайского острова.

 Утром двадцать пятого февраля к Семенякам зашел Синица.
 -Коля, ты зайди, пожалуйста, в контору и скажи, что я задержусь сегодня часика на два.
 -Что- то случилось, Вася?- Спросил Николай, посмотрев на уставший вид Васи,- глаза у тебя, смотрю, красные.
 -Отвез я сегодня ночью Олю в роддом. Хочу с утра проведать. Так не забудь, Коля.
 Ксюша уже стояла рядом и слушала с вниманием их разговор,- ты не переживай, Вася. Оленька молодая, крепкая женщина, так что все нормально будет. Я тоже по пути на работу зайду. Не переживай, Вася. 
 Днем Вася, сияющий от радости, зашел к Николаю в столярную мастерскую. Коля посмотрел на Васю и по его лицу понял: Оленька родила,- да, не тяни ты, чертяка. Признавайся, с чем тебя поздравить?
 -С сыном,- выдохнул Вася.
 Коля обнял Васю, похлопал ладонями по спине,- от души поздравляю. Как Оленька, как малыш? Да, говори же, не тяни.
 -Все нормально у них. Просто я всю ночь не спал. Устал- сил нет.
 -Вечером все вместе сходим к Оленьке.
 -А давай, Коля, сейчас немножко пропустим. Я принес винца бутылку.
 -Нет, Вася. Давай подождем до вечера. К тому же у меня срочная работа. Так что- извини. Ну, до вечера. Кстати, как назовете малыша?
 -Да, пока еще не знаю. Думаю, в честь деда Михаилом назвать.
 Вечером после работы к Синице сразу гурьбой подошли Прохоровы и Семеняки.
 -А дети ваши где?-  спросил Вася.
 -Так дети же водку пить не будут, мы, поэтому, их оставили дома,- шутливым тоном ответил Коля,- давай, Вася, по- быстрому на дорожку по рюмочке выпьем, а то мороз, видишь, какой, и сразу пойдем. А потом уже посидим немножко. Да и детей как- то страшно в такой мороз оставлять одних-  мало ли что.
 -Типун тебе на язык,- ответил  Вася,- пошли к столу.
 Все выпили по рюмке водки за здоровье матери и новорожденного сына и пошли одеваться.
 На дворе стоял седой туман, сквозь который, как в молоке, светились огни окон домов, уличных фонарей. Стояла тишина, только под торопливыми шагами редких прохожих громко поскрипывал снег. Стоял крепкий мороз.
 -Минус сорок восемь,- подсказал Синица, интересовавшийся по долгу службы состоянием погоды,- пошли энергичней, а то даже под шубой чувствуется прохлада.
 Они пересекли пустырь в пятом микрорайоне, миновали четвертый и вскоре были около родильного отделения.
 -А, странно, даже окна в отделении не замерзли,- удивилась Сонька.
 -Так, Оленька писала в записке, что они изнывают от жары в палатах. Им форточки даже не разрешают открывать, чтоб новорожденных не простудить. У Оленьки третье окно,- Вася уверенно повел друзей к окну, где лежала Оленька. Он подошел к окну и тихонько постучал. В окне сразу появились три лица молоденьких мам. Они напряженно вглядывались, кто пришел. Потом одна из них кого- то позвала к окну. Подошла Оленька. Она посмотрела сквозь стекло и сразу заулыбалась, подняв вверх большой палец правой руки, сжатой в кулачек.
 Коля помахал ей рукой, иди, мол, домой. Оленька развела руками- как? А Вася пальцами показал- ножками, ножками. Оленька заулыбалась.
 -Жалко, что ничего не слышно через окно, даже поговорить нельзя,- сокрушался Вася.
 -А зачем слова? Главное, все хорошо, Оленька улыбается.
 Подошли еще посетители к другим роженицам, и около окна образовалась уже подтанцовывающая от мороза толпа. Оленька показала жестами, чтоб они шли домой, а то на улице очень холодно. Все тепло распрощались с Оленькой, пожелали ей и малышу скорейшего возвращения домой.
  Над городом стоял густой туман. А мороз крепчал. 

                Глава четвертая.

   Весь март Артамонов не сидел на месте, а разъезжал по летним кустовым площадкам на берегу Оби- торопил вышкомонтажников, свои службы по завозу материалов, оборудования, инструмента, труб. Определял, сколько завезли, и сколько еще осталось, и сокрушенно мотал головой. Частенько отчитывал, как ему казалось, за медлительность в  работе. Хотя, вряд ли кого можно было упрекнуть в нерадивости. Имело место банальное несовпадение желаемого и возможного. Но все же сбои были, большей частью из- за недостатка транспорта или несвоевременного его выхода на линию. Это видимое проявление нарушения сложившегося рабочего ритма выводило Артамонова из себя,- если, Иван Макарович, сорвешь мне завоз на осеннее- летние кусты, то не краснеть тебе придется- бледным будешь,- и кинул на аппарат телефонную трубку.
 Для выполнения всего объема намеченных работ по вышкостроению и обеспечению буровых всем необходимым оставалось немногим больше месяца, а работы было непочатый край. Могли «рухнуть» с оттепелью зимние дороги- погода была непредсказуема. И тогда… «Лучше об этом не думать», отмахнулся Артамонов от тревожной мысли. Ведь, в середине мая по графику должны забурить второй куст- Максимов выходил к этому времени из бурения. Следом за ним-Афиногенов.
 Летом предстояло бурить на берегу Оби одиннадцать кустов скважин. Кустовые площадки растянулись от устья Сингайской протоки  по всему берегу на десять километров.
  Заканчивались работы по подготовке еще десяти кустовых площадок на осеннее- зимний период. На эти площадки также осуществлялся завоз всего необходимого для бурения. Пришлось сформировать целый участок по централизованному завозу.
 -Завозить в первую очередь трубы, цемент и топливо. Остальную «мелочь», если не успеем- завезем вертолетами, а там и зимники появятся- распорядился на очередной планерке Артамонов.
 Люди работали в невообразимо плотном ритме с утра до позднего вечера. Усталость чувствовалась, когда с работы отправлялись домой. Но с новым днем все повторялось, лишь, работы будто бы не убавлялось. И, казалось, конца и края этому не будет.
 Но больше всего Артамонова  беспокоил вопрос строительства лежневых дорог- не успевали дорожники. Дороги нужны были для перетаскивания буровых с Оби на зимние кустовые площадки и на строящиеся летние, куда должны были переехать не задействованные на Оби буровые бригады. Именно здесь Артамонов видел таившуюся опасность срыва графика движения бурового оборудования и, соответственно, бурения. Этот график при малейшем срыве в каком- либо звене производственной цепочки мог обрушить надежды на выполнение годового плана, а, значит, и добычи нефти. За этим зорко следили на всех уровнях: от НПУ до промышленного отдела ЦК КПСС.  Муравленко по прямой связи ежедневно передавал информацию о добыче нефти Косыгину. И всякие срывы рассматривались как ЧП.
 Артамонов уже знал этот график наизусть, тем не менее, в этой сумятице он порой путал, что и куда должно передвигаться. Знал он также, что график- это примерный планируемый режим работы буровых бригад. Могли же быть и поправки, продиктованные изменением хода работ на действующих в настоящее время буровых. Но об этом ему и не хотелось думать: как задержка с окончанием бурения по каким- то непредвиденным причинам, так и окончание раньше графика буровых работ все равно вносили изменения в настроенный режим работы. А менять ничего уже не хотелось, да и сложной была эта процедура.
 А время поджимало со всех сторон. Еще месяц, максимум полтора и трассы для перетаскивания должны быть готовы. А работы в этом направлении явно отставали.
  Что касалось лежневых трасс для перетаскивания бурового оборудования, то в этом случае «подгонять» дорожников было сложно, да и бесполезно- Артамонов видел, что технические возможности у них на пределе. На помощь треста рассчитывать было бессмысленным- сейчас интенсивно велись работы на Сургутских месторождениях, Нижневартовском- Самотлор теперь наравне с БАМом гремел на всю страну. Туда сейчас направлялись все усилия треста.
 Артамонов возвращался с очередной поездки на Обь и обратил внимание на усиление интенсивности работ строителей по сооружению объектов сбора и транспортировки нефти- монтировали нефтесборные сети, напорный нефтепровод. «Промысловики тоже торопятся»,- определил для себя Артамонов. Навстречу двигался газончик Григорьева,- Вася, а ну-ка моргни, чтоб остановился,- распорядился Артамонов водителю. Из остановившегося встречного газончика вышел Григорьев, из задней части салона- Бэтке, и Артамонов пошел им навстречу.
 -Здравствуй, Александр Николаевич, ты готов бурить?- Засмеялся Григорьев. Артамонов поздоровался за руку с Григорьевым, Бэтке.
 -А как же. Жду только твоей команды и- вперед. Я то смотрю, что ты торопишься взять быстро нефтишку,- отшучивался Артамонов.
 -Тороплюсь, Александр Николаевич. По долгосрочным прогнозам вот это все, где мы с тобой сейчас стоим- будет затоплено месяца на два. Так что ты тоже не зевай. Вода большая будет.
 -Нам не страшно, Михаил Григорьевич, мы на высоком берегу расположились.
 -Ну, ну. Тебе, как говорят, сверху видней. А я, как видишь, тоже не сижу на месте. Мы с Эрнстом Александрович решили еще раз посмотреть внимательно, что и как еще надо сделать, чтоб успеть до оттепели проложить трубы. Житнев у меня теперь безвылазно на Тартинке- там тоже «жаркие» денечки. Здесь,  в районе четвертого куста ДНСку будем монтировать. От нее и прокладываем сейчас напорный коллектор. План, сам знаешь, напряженный и придется брать у тебя «горяченькие» еще скважины. Так что имей  в виду это обстоятельство.
 -Первый раз что ли? Я, Михаил Григорьевич, к тебе с предложением, поэтому и попросил остановиться. Обстоятельства меня, что называется, осенили. Понимаешь, какая штука,- Артамонов задумался, как бы это лучше преподнести Григорьеву,- а, что если мы с одной площадки будем бурить не пять, а десять скважин?
 Григорьев на миг задумался, поднял глаза на Артамонова,- а, как ты себе это представляешь? Это же не так просто. Надо бы еще и с геологами посоветоваться. А в техническом плане как  это будет выглядеть?
 Артамонов загорелся, замахал руками,- да тут ничего сложного: расширяем кустовую площадку в два раза и бурим с двух позиций. В каждой по пять скважин. После бурения последней скважины передвигаем буровую на десять- пятнадцать метров и бурим еще пять. Представляешь, какой выигрыш во времени на перетаскивание буровых с одной площадки на другую? Я уже не говорю о других экономических составляющих этого выигрыша- это и вдвое меньше строительных работ по прокладке нефтесборных сетей, напорных нефтепроводов. Вместо двух ДНСок- одну строишь. Главное- сколько времени экономиться.
 Григорьев удивленно покачал головой, потом посмотрел на Артамонова,- ты никак меня уже уговаривать начал? Хотя, знаешь, в этом что- то есть. Давай я свяжусь со своим шефом Кореляковым. Он быстро все схватывает- жадный на новые идеи. Давай, послезавтра встретимся у меня. Я с геологами посоветуюсь. Извини, Александр Николаевич, мне еще с Эрнестом Александровичем на Тимонин остров надо проехать. Пока.
 Артамонов смотрел на яркое мартовское солнце, голубое, без единой тучки небо и радовался. «Еще бы- пережить такую зиму. Только неделю назад было минус тридцать пять. А сейчас- пятнадцать- хорошо!»
 Через день у Григорьева сидел Артамонов, Санин, главный инженере НПУ Житнев и главный геолог Москалев.
 -Ну, что скажешь, Олег Иванович, по этому поводу?- Григорьев кивнул головой Москалеву на лежавшую на столе схему двухпозиционного  размещения скважин на предлагаемой Артамоновым кустовой площадке.
 Худощавый, слегка сутулый Москалев пожал плечами,- а что сказать- можно бурить не только с двух позиций, но и с трех, четырех… Вопрос, ведь, в том, что в этом случае увеличится глубина скважин в связи с большими отходами. По моим предварительным подсчетам она возрастет до двух тысяч  восемьсот метров. Как это будет сказываться на проводке таких скважин- не знаю. Набор кривизны придется начинать сразу из- под кондуктора. А как с прохождением геофизических приборов- я тоже не берусь предсказывать. Буровики пусть думают.
 Санин вытянул спину на стуле,- а, как мы сейчас работаем? Подумаешь, на каких- то триста метров увеличится глубина скважины  и, соответственно, интервал наклонной части ее ствола. Правда,- Санин почесал за ухом,- нам придется корректировать некоторые нормативные показатели на бурение, план по проходке, наконец. Это в тресте займет много времени. Возможно, не только в тресте. Ведь, придется отстаивать каждую позицию и в более высоких инстанциях. Это только на первый взгляд может показаться, что существенного ничего не произойдет. Фактически, время на бурение таких скважин возрастет. Дня, на два, может даже- три. А это уже существенно. А так- больше проблем не должно быть.
 -Это тебе так кажется, Леонид Григорьевич. Тут многое придется менять. Начать хотя бы с вопроса согласования этой схемы-  ее надо пропустить через округ госгортехнадзора. А там, сам знаешь, как решаются подобные вопросы. Месяца два уйдет только на согласование и утверждение. Ведь, это не только лежащие  на поверхности технические вопросы. Тут еще и охрана недр,- кивнул озабоченно головой Житнев.
 Артамонов сидел и слушал замечания и соображения главных специалистов. Потом решил вмешаться в разговор,- так я так и не понял, мы будем внедрять эту схему, или нет? Или просто поговорим и на этом разойдемся?
 - Конечно, будем, Александр Николаевич. Но мы же должны иметь хотя бы примерное представление, во что все это выльется и в каких направлениях придется действовать, чтоб эта схема стала жизненной, а не пылилась где- то в ящике стола. К тому же, не мы одни тут с пером в одном месте летаем. Если знает Кореляков, а он одобрил схему, то с нами или без нас он внедрит ее в работу. Он, наверняка, дал поручение проработать схему и в других регионах. Смешно даже будет, если начинание родилось у нас, а внедрять его будут другие. Знаете, я  не могу согласиться  так легко кому- то дарить то, что родилось здесь, у нас. Стало быть- нам и начинать надо,- подвел итог дискуссии Григорьев.
 -Так что- готовим бумаги?- Спросил Артамонов.
 -Конечно, тянуть с этим не надо. Правда, здесь не плохо бы подключить к этому делу Муравленко. Он поможет ускорить прохождение документов, согласования. Только надо подготовить обстоятельное письмо и с ним поехать к Виктору Ивановичу. Желательно, Александр Николаевич, нам вдвоем смотаться на денек- два к нему. Возможно, и с твоим Сафиуллиным не лишнее встретиться.
 -Я не возражаю, Михаил Григорьевич.
 -Ну, тогда закончим на этом. Я дам поручение своим службам  подготовить все необходимые бумаги, а ты, Александр Николаевич, готовь свои соображения по изменению плановых и других ваших показателей, или еще что там у тебя.
 По дороге в контору, а шли они с Саниным пешком эти триста метров от одной конторы к другой, Артамонов неожиданно переключился на другую тему,- Леонид Григорьевич, чем объяснить задержку с заменой оборудования на двух обских кустах? Или ты собираешься бурить на изношенных дизелях, лебедке? Там, наверняка, и кронблок надо менять. Или вы будете его менять, когда вышку поднимут?- Артамонов засыпал Санина вопросами. Этот разговор у него назревал несколько дней назад, когда Афиногенов сказал, что если  не заменят оборудование на той установке, где ему придется работать на Оби, он бурить не будет. Разумеется, звезда Героя Труда давала ему право вести разговор в подобном тоне. Артамонову оставалось только молча проглотить жесткое условие Афиногенова. Оказывается, еще зимой Афиногенов еле дотянул на оборудовании последнюю скважину.
-Служба главного механика разобралась с состоянием оборудования?- продолжал Артамонов,- Или вы хотите в процессе бурения всю эту работу выполнять?- Это похоже на то, что Артамонов по- серьезному отчитывал Санина за медлительность в приведении бурового оборудования в рабочее состоянии. Давно он не вел подобных разговоров с главным инженером. «Разумеется, можно поговорить на эту тему непосредственно  с главным механиком, но, зачем, спрашивается, я держу главного инженера?»
 Санин опешил от такого оборота дела. Он даже начал заикаться,- Александр Николаевич, д-давайте, понимашь, я разберусь с главным механиком, выясню все, а п-потом доложу результаты. Да и не на улице же обсуждать эту тему.
 -А, что мы с тобой располагаем временем, чтоб отказаться от обсуждения больных вопросов в любом месте и в любой обстановке?- Артамонов явно заводился, но сдержаться уже не смог. Благо, они были уже у конторы, и тут к нему подошли Баиров, Дьяков.
 -У вас что- вопросы ко мне?- Спросил, не останавливаясь, Артамонов.
 -Мы, собственно, с одним вопросом, Александр Николаевич,- Дьяков остановил у входной двери Артамонова,- надо бы решить вопрос с дополнительным транспортом- не успеем мы до оттепели все завести.
 -К тому же мы  оставили почти без транспорта действующие буровые,- дополнил Баиров.
 Санин тем временем не стал дожидаться, пока Артамонов закончит беседу с Дьяковым и Баировым, быстрым шагом поднялся наверх в контору.
 -Быстро ко мне Дежева,- бросил он на ходу Бородиной. Секретарша вобрала голову в плечи, прикусив нижнюю губу с глазами на выкате, и стала быстро набирать номер телефона,- Александр Михайлович? Вас срочно к себе требует Леонид Григорьевич.
 Грузный, запыхавшись, главный механик Дежев вошел в приемную,- один?- Спросил он показывая на дверь с табличкой «главный инженер».
 -Да, Александр Михайлович. Заходите, Леонид Григорьевич ждет вас.
  Дежев не успел еще подойти к столу, как Санин тут же, багровея, спросил,- ты когда, понимашь, последний раз был на баравой?
 -На какой буровой, Леонид Григорьевич? И вообще, я не понимаю, что это за вопрос? Я часто езжу по буровым, у нас их теперь много- только успевай,- выпалил на одном дыхании Дежев, присаживаясь на стул.
 -Я повторяю вопрос, когда ты был на девятьсот двадцать восьмой баравой?
 - А что мне там делать? Это же давно отбуренная буровая. Я не успеваю с ходовыми разбираться, а вы меня про эту «старушку» спрашиваете.
 Санин почувствовал, что разговор заходит в тупик. Он откинулся на спинку стула и задал главному механику более конкретный вопрос:- А ты в курсе дела, что эта, как ты выразился- «старушка» сейчас на втором кусту Оби, и туда скоро переедет Афиногенов? Ты проверял состояние оборудования на этом станке?
  Дежев замялся на мгновенье. Он вспомнил, как еще зимой Баиров на планерке у директора пожаловался на техническое состояние оборудования на станке Афиногенова. И предложил поменять станок на новый.   
 -А где я тебе возьму новый станок,- ответил Артамонов,- надо этот приводить в порядок.
 Прошло два с лишним месяца после этого разговора, и только теперь о нем вспомнил Дежев. Он вспомнил, что участковый механик Идрисов передавал ему дефектные ведомости по трем буровым, требующие серьезной работы. В том числе и по Афиногеновской. И почувствовал на спине испарину, почувствовал, как она увеличивается, собралась на позвоночнике в тоненькую струйку и эта струйка щекотно потекла по желобку, скатываясь все ниже и ниже. Дежев заерзал на стуле, пухлое лицо покраснело.
 -А когда бы я успел проверить? Я сколько раз просил увеличить мне службу участковых механиков. Вы  думаете, что я в состоянии с одним Идрисовым все охватить- и действующие, и находящиеся в ожидании станки? Да у меня из выездных слесарей всего две бригады и на них выделена только одна машина с холодной, к тому же, будкой.
 -Я что ли буду печку в будке твоей машины ставить?  Бригады слесарей у тебя выездные и могут на одной машине выезжать на буровые.
 -А вы, хоть, понимаете, что говорите? Буровые иногда разбросаны в противоположных местах, и когда люди работать будут, если я их буду развозить на одной машине? А я на чем езжу? Мне выделяют, и то не всегда, бортовой ЗИЛок. Я даже механика не могу с собой взять, так как там, в кабине одно место всего. Не на коленях же механика возить.-  Дежев считал, что надо не дать опомниться Санину и завалить его претензиями по не выполненным давним просьбам. В том числе, по выделению дополнительного транспорта, людей, еще двух участковых механиков, по запасным частям, инструментарию, станочному оборудованию и всему тому, без чего не может нормально работать РММ и вся служба главного механика.
 -И вообще, если дело так пойдет дальше, то не только на отбуренных станках, но и на ходовых скоро оборудование добьем «до ручки» и тогда  будем бурить пальцем в ж…!- Подытожил Дежев.
 Дверь открылась, и вошел Артамонов,- не помешал?
 -Да, нет. Заходите, Александр Николаевич. Я тут с главным механиком разбираюсь по состоянию буровых…
 -Да, вижу. От вас обоих хоть прикуривай. Разобрались?
 -Вот Александр Михайлович, понимашь, все сваливает на нехватку людей, транспорта. И вообще…
 -Так он все правильно говорит- не хватает ни того, ни другого. Но это вовсе не значит, что нельзя работать. Другое дело, что тяжеловато, но- можно. Нам никогда еще легко не было, но мы справлялись. Так, Александр Михайлович?
 -Да, в общем- так.
 -Ну, вот видишь. Так что иди, работай. И имей в виду- на Обских кустах буровые должны быть приведены в надлежащее рабочее состояние. И до начала забурки. Приступай уже к этой работе.
  Артамонов никогда не надеялся на «авось», как и не откладывал  что- то на потом, так как точно знал эту изрядно избитую истину, что только своевременно выполненная работа могла гарантировать исключение всяких сбоев в любом деле.
 В навигацию должны подойти несколько комплектов бурового оборудования: дизелей, компрессоров, электростанций, насосов, роторов, буровых лебедок, крюкоблоков и всего остального, что необходимо для замены изношенного оборудования согласно поданной годовой заявке. Можно было в процессе передвижки буровых на Обских кустах поменять изношенное оборудование из этих комплектов, но такой расклад не устраивал Артамонова- оборудование могло не придти своевременно, могли задержать где- то на заводе с отгрузкой. Да мало ли что могло с ним случиться на длинном пути. Поэтому он вспомнил о давнишнем разговоре на планерке о необходимости ремонта оборудования, да и буровые мастера интересовались у него этим вопросом. А времени оставалось все меньше. Поэтому он, обремененный множеством забот, и напомнил Санину о не решенной проблеме. А тот, оказывается, не любил, когда руководитель предприятия ему внушение делает. Доставалось тогда подчиненным. Артамонов как раз и попал на такую «разборку».
 -Леонид Григорьевич, я что зашел: ты сейчас вместе со Штернбергом займись  вопросом по подготовке бумаг относительно расширения кустовых площадок. Если нужно, подключите плановый, ОТиЗ и других, кого нужно. И не тяните с этим вопросом.
 Артамонов рассчитывал, что, возможно, получиться уже на Оби опробовать эту схему работ на тот случай, если дорожники не справятся с заданием. Тогда достаточно будет намыть полученным в прошлом году земснарядом десятка полтора тысяч кубов песка и закрыть больной вопрос. Это был для него своего рода запасной вариант. Поэтому он и торопил Санина. «И когда же можно будет нормально, без этих изматывающих нервотрепок, работать?»,- задавался всякий раз этим вопросом в подобных ситуациях Артамонов. Его подчиненные- тоже. 

 Прохоровы последние дни жили в приятных хлопотах: Ивану дали двухкомнатную квартиру в порядке улучшения жилищных условий, как первопроходцу, в новом панельном доме в первом микрорайоне. Квартира была на четвертом этаже с окнами на дорогу.
 -Солнечная сторона,- радовалась Соня, оглядывая квартиру.
 -А, Андрюшка тоже с нами поедет?- Спрашивала маленькая Ксюша, когда заходил дома разговор о переезде  на днях в новую квартиру. Соня грустно опускала голову,- нет, Ксюшенька, им почему- то еще не дали новую квартиру. Он остается с мамой, папой в этом доме.
 Больше всех был озабочен Иван: скоро экзаменационная сессия, много работы по подготовке к экзаменам, а тут надо складывать вещи, грузить, переезжать, таскать все на четвертый этаж. А потом все раскладывать по своим местам. Но, главное: в бетонных стенах надо насверлить кучу дырок, чтоб развешать в кухне посудные шкафчики, занавески, шторы… Он даже не хотелось думать об этом. Хорошо, хоть, в теплое время переезд, а не в те трескучие морозы, о которых вспоминать даже не хочется- стояла середина мая. 
 Друзья помогли с переездом. И, в забитой еще не разложенными домашними вещами квартире, Сонька хлопотала на кухне с приготовлением обеда.
 -Ваня, давай немножко сдвинем эти шмотки, и надо стол куда- то поставить. Откуда всего  столько набралось?
 А ребята: Коля, Вася, Тихоня, Миша сидели на диване и отдыхали: минут пять назад затащили последние узлы, и теперь, со вздохом облегчения, сели на приготовленный диван.
 -Как куда ставить? Сюда, к дивану,- определился Ваня и стал переносить в угол за дверь вещи. Ребята поднялись с дивана, помогли Ване освободить пространство под стол, установили стол.
 -Ну, все готово. Как у тебя?- Обратился он к Соньке.
 -У меня тоже все готово. Ты постели вот эту скатерть на стол и помогай мне носить. Ксюшенька, иди в маленькую комнату, найди там, в большом ящике игрушки и играйся. А то, смотрю, еще чего доброго, ошпарю тебя- путаешься тут под ногами.
 -Я не путаюсь, я помогаю.
 -Ладно, ладно, спасибо за помощь, но лучше иди отсюда,- и подтолкнула Ксюшеньку к двери.- Ой, ребята, а я совсем забыла- вы пройдите в ванную, помойте руки. Полотенца найдете на краю ванной. Пока вешать не на что.
 Сонька принесла на стол сковороду с жареным мясом,- ребята, вы извините-  картошка у нас уже кончилась.  Я к мясу подогрела  капусту консервированную- хорошая капуста, болгарская. Суп я не успела сварить, так что первого не будет.
 -Соня, что ты так переживаешь? Главное- на столе есть то, что мужику надо после физической работы,- Миша показал пальцем на четырехгранную семисотграммовую бутылку водки, прозванную в народе «напильником»,- и мясо, ты говоришь, есть на закуску. Что еще надо? А картошки сейчас уже ни у кого нет. Вся погнила еще в
 феврале на складах ОРСа.
 -Ванечка, открой огурчики, я  колбаски и хлеба принесу.
 Скоро все расселись за стол. Миша без церемоний открыл бутылку с водкой и разлил в граненные стаканы,- тебе, Сонька, тоже водку?
 Сонька подвинула свой маленький стаканчик,- мне половинку, Миша, еще работы у меня много. Сам видишь.
 Миша не стал дожидаться, и поздравил Прохоровых с новой квартирой,- чтоб в этой квартире вам жилось лучше, чем в старой, чтоб дом был- чаша полная, чтоб семейство прибавлялось, а как иначе? Правда, скучновато будет без вас, но что поделаешь- жизнь есть жизнь. Я искренне рад за вас. Ну, поехали.
 Все стукнулись звонко стаканами, выпили и стали с аппетитом и чувством усталости закусывать. Стояла непривычная для стола тишина. Слышно было только, как постукивали вилки и только, когда чувство голода было утолено, Ваня молча открыл еще одну бутылку. Остатки из недопитой бутылки разлил  по стаканам, потом дополнял их из открытой бутылки. Миша наблюдал, как Ваня разливает, и на половине стакана замахал руками,- все, все. Мне хватит.
 -Ну, хватит, так хватит,- и поднял свой стакан,- спасибо, ребята за помощь в переезде. Откровенно говоря, меня оторопь брала, как думал, что придется все эти вещи таскать, грузить, выгружать, снова таскать. Да еще на четвертый этаж. Спасибо вам за помощь.
 -Да, ладно, тебе, Ваня. Все это мелочи. Я как узнал от ребят, что ты переезжаешь, так и вспомнил твой  переезд из домика на берегу в деревяшку. Помнишь? Все- таки славное было время. Что ни говори, а скоро пять лет будет с тех пор, как мы сюда приехали. Пять лет- подумать только,- Тихоня от выпитого разговорился, ударился в воспоминания.
 -А, ты знаешь, Тихон, я с тобой согласна. Жизнь для меня в том домике останется чем- то теплым, радостным и незабываемым. Не знаю почему, но как вспомню, на душе так хорошо и в то же время как- то грустно становится. А домик наш стоит еще. Там кто- то живет. Правда, какой- то он неухоженный стал, запущенный. Забор перекосился. Ну, да ладно, пусть в нем люди будут также счастливы.
 Ваня слушал, из- подтишка  поглядывая на Соньку с легкой укоризной. Она в последнее время демонстративно вспоминала об уходящем и таком, как ей казалось, красивом прошлом. А иногда об этом говорила  Ивану откровенно с упреком в подтексте. И снова, теперь уже при людях, она возвратилась к этой ностальгической нотке. Иван, лишь,  со вздохом, как- то про себя сказал:- А мне, откровенно говоря, не до воспоминаний- времени нет. А оно, к тому же, летит куда- то, словно в прорву- ничего не успеваю. Вот и сейчас- через две недели на сессию в Тюмень. Надо бы полистать учебники, подготовиться хоть как- то. А тут- стены сверлить, к порядку какому- то все приводить. Да, и на работе Баиров все время озадачивает- надо запускать два Обских куста. И так каждый день с утра до вечера, да еще и ночь прихватываю. Когда появиться свободное время пожить для себя, для семьи, наконец, – не знаю. Еще с этой учебой связался.   
 Коля заметил какие- то изменения в настроении Вани. Поглядывал на Соньку, сидевшую уже с равнодушием за столом. И не видел на лицах Вани и Сони особой радости по поводу переселения из деревянного «клоповника» в новую капитальную квартиру. Он поднялся из- за стола,- спасибо, Сонечка, за угощение. Все было очень вкусно. А мне пора. Я, ведь, тоже студент, да и Ксюша там одна.
 -Так она же не одна- с Андрюшкой,- возразила Сонька.
 -Так с ним хлопот, знаешь сколько? Он еще ко всему научился гвозди совать в розетку. Прямо не знаю, что с ним делать. Как только отвернешься- он сразу в руки гвоздь или шпильку мамину- и уже там, у розетки. Ну, ладно, пойду.
 Следом за Колей поднялись остальные ребята,- да что вы так все быстро поднялись? Это Коля вам пример подал?
 -У Коли своим заботы, у нас- свои. Пойдем потихоньку,- ответил Миша.
 -А, у меня, Сонечка, сама знаешь- Оленька с малышом. Помочь ей тоже надо,- объяснял свой уход  Вася. Тихоня тоже развел руками. Все один за другим вышли из квартиры, и за порогом Ваня с Соней еще раз поблагодарили за помощь,- приходите на новоселье. В конце мая в субботу. Я даже не знаю еще, какое это число. Как раз перед отъездом Вани. К этому времени приберемся, надеюсь.
 -Обязательно придем,- чуть ли не хором ответили ребята. Покачали ладошками на прощанье, и Сонька закрыла входную дверь.
  Она с Ваней вернулась в комнату, озабоченно посмотрела на не разобранные вещи и принялась убирать со стола.
 -Что тебе помочь?- спросил Иван, хотя без вопросов было ясно, чем заниматься. Но у Сони были свои виды на расстановку мебели, которую Ваня пренебрежительно называл «дровами». А вместе с ней и раскладку вещей. Поэтому его самостоятельность в подобных вопросах была неуместной, даже в каком- то смысле и вредной. Поэтому он на всякий случай переспросил Соньку.
 -Не надо, я сама. Занимайся, вон, учебниками- тебе же на сессию скоро,- сердито отреагировала на вопрос Вани.
 -Ты что, Сонечка, решила завестись? Что случилось?
 -Что случилось, что случилось?- будто сам не понимашь. И вообще- для чего я тебе? Обеды, завтраки готовить? Ты мог бы и в столовке покушать. Тем более, что на буровых поварихи не плохо готовят.  Поел, а там, глядишь, и ублажил бы какую- нибудь из них, не отходя, так сказать, от рабочего места. И хоть какая- то польза была бы,- сказала и,  взвеяв подолом платья, резко пошла на кухню.
 Иван оторопел. Открыл рот и не знал, что сказать в ответ. Кровь обожгла его виски, гудела в голове, разливалась багровым заревом по щекам. Он не чувствовал, как сжатые кулаки отяжелели. Губы тряслись, глаза забеленили.
 -Папочка, папочка! Не надо, папочка!- Ксюшенька кинулась к Ване, обняла его ручками за ноги, а глаза ее рвались вверх и молили: папочка, не надо!
 Иван опомнился от крика дочери, опустил голову вниз и встретился с ее испуганными глазами. Поднял на руки, обнял,- родненькая ты моя, радость моя,- почти шепотом проговорил он и пошел с ней в другую комнату, машинально прикрыв за собой дверь. Он не мог оторваться от ребенка, прижимал к себе ее трепещущее тельце. Они так и стояли: он у окна, а она у него на руках, прижавшись щекой к плечу. Он стоял, смотрел в окно и ничего не видел перед собой. Только сердцем чувствовал дыхание дочурки и возвращающееся к нему успокоение. Он погладил своей большой шершавой ладонью ее по головке.
 От сердца потихоньку отлегло. Но Иван уже не думал ни о Соньке, ни о беспорядке в квартире. Он стоял с ребенком на руках и впервые в жизни не знал, что делать. Это было для него странным и непривычным.
 Он не мог осмыслить происходящее, как не поддающееся осмыслению в силу его алогизма и абсурдности, как не вмещающееся в нормальное человеческое сознание. «Как у нее язык повернулся такое сказать? Что она себе позволяет? Откуда это у нее?»- Эти вопросы вихрем пролетели у него в голове, не останавливаясь на возможности появления осмысленных и понятных простому человеку ответов на них. Но они так и оставались за гранью простого человеческого понимания.
 Иван не мог решиться сдвинуться с места- он боялся встретиться с глазами Сони, не зная, что в них- добро или зло, и как на них реагировать. И ему казалось, что он уже не сможет подойти к ней, даже рядом стоять. Он боялся теперь хоть о чем-  то говорить с Соней. И не потому, что боялся ее. Он не знал, с какими словами можно подойти к ней. Ему казалось, что каждое его слово может нести все что угодно: обиду, горечь, раздражение, униженность, возмущение, наконец. Но только не тепло сердца или проявление любви- у него на это теперь просто не было сил, словно из колодца ушла неожиданно родниковая вода. Остался один только мутный осадок. И- черная колодезная пустота. «Надо что- то делать…Надо что- то делать…»,- несформированная еще до конца в четкий осмысленный образ мысль стучала в голове Вани, повторяясь своим однообразием и незаконченностью.
 Ксюшенька оторвала головку от Ваниного плеча и посмотрела на него. Улыбнулась. Ваня будто очнулся и тоже в ответ сначала глазами и потом уже слегка дрожащими губами тоже улыбнулся, снова прижав к себе такое родное и дорогое для него существо- дочурку.
 -Ксюшенька, а ты поможешь мне?- спросил вдруг Ваня, осматривая комнату, где мог находиться ящик с инструментами. Он увидел его в углу за прикрытой дверью.
 -Помогу, только скажи, что надо делать.
 -Начнем, Ксюшенька, мебель собирать. Первым делом- твою кроватку,- Иван опустил ребенка на пол и пошел к ящику с инструментом. Он обрадовался неожиданно появившейся потребности хоть в каком- то приложении своих рук. Они у него сейчас висели плетьми и искали выхода из, несвойственной его кипучей натуре, положения. Эта потребность родилась где- то в подсознании и повелевала Иваном, направляя его омраченное сознание в сторону от неожиданно возникшей размолвки с женой. Хотя размолвки не было- он не мог, да  и не знал, что ей ответить, словно речевые инстинкты были парализованы. Только его сильные, со взбухшими венами, руки искали какого- то выхода. Иван теперь только осознал, что первым его желанием было ударить Соньку в ответ на ее слова. Крепко ударить. Он невольно одернул руку, и внутри все похолодело. «О, Господи!» Что могло произойти за этим- боялся даже предположить. И он энергично искал в ящике, переворачивая в нем все, не понимая, что ему нужно найти в нем. Он перебирал снова отвертки, плоскогубцы, молотки, ключи гаечные и еще какие- то железки. И только потом выбрал отвертку с широким лезвием, плоскогубцы, молоток.
 -Ксюшенька, я сейчас подготовлю, а ты подержи мне спинку кроватки, пока я буду прилаживать боковушку,- Иван развязал бечевку, которой была связана детская кровать, разобрал узел и поставил спинку кроватки к стене для упора, и Ксюша только держалась за нее, воображая, что помогает папе. Иван вставил в гнездо боковушку, и на втором ее конце устанавливал вторую спинку,- ты держишь там, Ксюшенька?
 -Держу, папочка, держу.
 Иван установил вторую спинку, потом еще одну боковушку, и теперь осталось вставить в гнезда болтики и  завинтить их. Нашел в ящике гаечные ключи и принялся закручивать гайки на болтах. Потом установил фанерное днище кроватки,- ну, Ксюшенька, теперь только кинуть сверху матрац и кроватка готова, можно спать,- Иван потрогал кроватку на прочность и остался довольным работой.
 -Быстро ты ее сделал, папочка, спасибо,-  с восхищением обходила Ксюша кроватку, тоже трогая ее ручками.
 -А, знаешь, Ксюшенька, я бы не справился один без твоей помощи. Так что это я тебе спасибо должен сказать.
 -Спасибо в карман не положишь,- задиристо заявила Ксюша, приставив ручки в бока.
 Иван расхохотался,- ну, молодец! Это тебя в садике, наверное, научили? А что тебе в карман положить? А давай положу конфетку. Я и забыл, у меня в кармане куртки в кульке конфетки. Сейчас найду.
 Ваня в куче одежды нашел свою куртку, вынул из  кармана кулек с конфетами и позвал Ксюшу,- а ну давай свой карман. Где он у тебя?
 Ксюша оттопырила ручкой кармашек платьица,- вот сюда ложи. Да не бойся, туда много влезет.
 -А я и не боюсь. Они все твои. Так что кушай на здоровье.
  Иван наполнил  кармашек Ксюшиного платьица, а остальные конфеты не знал куда девать. Покрутил головой, но удобного места не нашел и положил кулек на Ксюшину кроватку.
 Иван стал освобождать от веревок и газет пакет со шкафом. Раскладывал вдоль стены его отдельные элементы. Работу выполнял машинально- руки делали, а мысли были в другом месте- роились и витали в пространстве, нагромождаясь одна на другую, в каком- то беспорядочном разбросе и все около нее, около Сони. Он не мог допустить мысли, что Сонька могла так изменить свое отношение к Ивану и выразить его  таким, вульгарным, как показалось Ивану, способом.
 Повода для таких слов, которые Сонька беспощадно вылила, как помои, на его голову, Иван, по его мнению, не давал. Да и не мог дать. Он любил Соньку по-прежнему беззаветно. Правда, проявлялись эти чувства в сдержанных тонах, без лишних эмоциональных всплесков. Он полагал, даже был в этом уверен, что чрезмерное проявление любви сродни сухим дровам в костре: сгорели- и  все. А ему хотелось, чтоб это было на всю жизнь. По немножко, но, чтоб хватило навсегда. Он читал, кажется у Грина, о такой большой и красивой любви, которую дарили друг другу два любимых человека, и наградой им  была долгая жизнь и смерть в один день. И ему хотелось именно так прожить свою с Сонькой жизнь.
 Иван знал многие семейные пары, у которых совместная жизнь за короткий миг сжигала соединявшую их любовь и превращала ее  в привычку совместного проживания. Обе семейные половинки имели свои определенные обязанности. Плохо ли, хорошо ли, но каждый их выполнял. И это нередко было предметом взаимных упреков в нерадивости или не желании правильно вести совместную жизнь, а нередко в угасании внимания друг к другу. А по сути это были семейные тяжбы по пустякам, перераставшие иногда в драму. Иван боялся этого, и полагал, что уж лучше оставить друг друга, чем коротать жизнь по устоявшимся за прожитое время правилам, ставшими утомительной привычкой. Это в его представлении было хуже каторги.
 Но все же Сонька упрекнула его: «А вообще для чего я тебе? Обеды завтраки готовить?». Ивана будто полосонули чем- то острым по душе. «При чем тут завтраки, обеды? Я же домой прихожу не ради вкусных обедов. У меня же семья есть, я люблю своих девочек одинаково и все делаю, чтоб им жилось хорошо и беззаботно. Ради этого и вкалываю  на работе. И дома не лежу на диване с газетой, несмотря на то, что порой поздно прихожу измотанный с работы. Чего же ей не хватает?» Этот вопрос неожиданно застрял у Вани в голове, как гвоздь, загнутый в доске: и забить его до конца невозможно и вытащить не легко. И такая ситуация порождает новые вопросы.
  У Ивана с Соней, как у любой другой семье, не обходилось без разногласий и словесных перепалок по этому поводу. Но это было все по мелочам и не воспринималось как повод для серьезных размолвок и ссор. Иван в этом случае брал гитару и уходил всем своим пристрастием к музыке в ее высокие поднебесные дали. И для него в этот миг ничего больше не существовало, кроме чарующих душу звуков. И звуки музыки наполняли все его существо и уводили далеко- далеко от унылой серости семейных передряг.
 Не оставалась и Соня безучастной к Ивановой импровизации на звонких струнах гитары. Она уже забывала, что было между ними некоторое время тому назад, и  садилась рядом с Ваней, склоняя тихонько голову к его плечу, и  с умилением вслушивалась в мелодичные звуки.  И все быстро забывалось.
  Один только раз, это было почти три года назад, у них произошел разлад в отношениях, который мог вылиться и в разрыв семьи, но Сонька, к ее чести, проявила женскую мудрость, правда, не без помощи и доброго совета Зинаиды Николаевны, и все наладилось. А теперь Соня высказалась не без претензий к Ивану, сопровождая их какими- то двусмысленными и несуразными намеками. «Что она еще хочет от меня?» Казалось бы, чего проще- подойди и спроси. Но Иван не мог перешагнуть через себя. Ему казалось это просто невозможным. Его будто что- сковало, внутри одолевало тягостное оцепенение. Но надо было что- то делать.
 «А, с какой стати  я должен идти к ней-  не я же делал эти оскорбительные выпады?»
  Иван присел на пол, покачал с тяжелым вздохом головой. Оглянулся по сторонам: шкаф- то надо собирать. Все его элементы разложены вдоль стенки, основание лежало на полу на своем штатном, как Иван полагал, месте. Иван только немного отодвинул его от стены, чтоб можно было крепить заднюю стенку шкафа. «Одному- то мне его не собрать. Нужно, чтоб кто- то придерживал боковые панели. Ксюша мне здесь не помощница». Иван озадаченно прищелкнул языком, покачал головой. Потом  резко поднялся с пола и решительно пошел в кухню. Соня перемывала всю привезенную посуду и складывала ее в стопки по размерам и принадлежности.
 -Пойдемьте, Софья Андреевна, поможете мне шкаф собрать,- со сдержанным спокойствием и  твердостью в голосе попросил Иван. Соня повернулась к Ивану и безропотно пошла следом в комнату.
   Иван взял боковую часть шкафа, вставил ее штифтами в гнезда:-
 -Держи. Только ровно и не расшатывай, иначе штифточки сломаются.
 Соня послушно взяла обеими руками панель и держала ее дрожащими от напряжения руками. Иван вставил среднюю панель, взял руками обе панели и позвал Соньку,- отпусти панель, что в нее вцепилась- видишь я держу. Теперь становись спереди шкафа и держи обе панели, пока я закреплю заднюю стенку.
 Сонька держала панели. Они слегка пошатывались, и Сонька уже раскраснелась от натуги,- ты скоро там, а то у меня уже сил никаких нет держать. Они же тяжелые.
 
 -Еще немножко, пока я ввинчу несколько шурупов.
 Иван торопился, от этого шурупы выскальзывали, несколько штук он держал наготове во рту губами. Наконец он ввинтил с обеих сторон по два шурупа,- а, ну-ка отпускай потихоньку.
 Сонька отняла зацепенелые руки от панелей и вздохнула с облегчением- панели шкафа стояли ровно, а Иван продолжать шурупами крепить заднюю стенку.
 -Я тебе нужна еще?- Спросила Сонька, памятуя, что у нее еще много работы на кухне.
 -Ты мне всегда нужна. Не замечала этого?
 -У меня еще много работы, а я стою тут без дела.
 Иван моча взял третью, боковую панель и установил ее на штатное место. Посмотрел- все штифты вошли в гнезда,- подержи еще эту панель.
 Сонька молча подошла и взялась руками за панель, расставив ноги для устойчивости. Иван наживлял шурупами вторую аргалитовую заднюю стенку. Попробовал- держится панель,- ну, все пока. Спасибо за помощь.
 Соня молча удалилась в кухню. Иван посмотрел ей вслед и с раздражением покачал головой. «Хоть бы слово человеческое проронила- дел у нее много, видите-ли. От-  баба… Ладно…»
 -А что тебе еще помочь, папочка?- Неожиданно спросила Ксюша, сидевшая молча в своей кроватке. Иван посмотрел на нее и рассмеялся- все лицо у Ксюшеньки было измазано конфетами.
 -А что такого смешного ты увидел?- обижено надула губки дочка.
 -А ты посмотри на себя в зеркало. А где же оно?- Иван осматривал комнату и увидел на полу, прислоненной к стенке зеркало,- пошли, Ксюшенька, посмотришь на себя.
-Не хочу.
-Тогда пошли, я умою тебя.
-А там вода сильно холодная.
-Ничего, ничего. Зато станешь розовощекой, красивой. Пошли,- Иван взял Ксюшеньку за ручку и та с недовольным видом, но безропотно пошла рядом.   
 Из ванной Ксюшенька вышла с порозовевшим лицом и сразу направилась в кухню к маме, а Иван пошел к своему шкафу. Он взял крышку, посмотрел, где находятся штифты. Один оказался сломан, но Ваня не стал возиться с ним и установил крышку штифтами в отверствия вертикальных панелей. Пришлось повозиться с панелями, чтоб штифты стали на место. Под конец Иван несколько раз стукнул кулаком по крышке шкафа, и она стала на свое место. Осталось затянуть винтовые соединения, но Иван не стал их разыскивать и взялся за дверцу. «Надо сначала правую установить- самая неудобная, так как шурупы рояльных петель придется завинчивать левой рукой». Иван взял несколько шурупов в рот, отвертку сунул в карман и стал прилаживать дверь. Носком ноги он удерживал ее в вертикальном положении, а левей рукой пытался вставить шуруп в старое гнездо. Потом отверткой ввернул его и стал прилаживать второй шуруп, чувствуя, что надо торопиться, так как нога уже начала ныть от напряжения. Ему упорно не хотелось звать Соню на помощь. «Обойдусь как- нибудь без ее помощи»,- уже с некоторой злостью решил он.
 Второй шуруп он с трудом, но ввернул, и дверь уже свободно висела. Иван не стал ее трогать и стал вворачивать остальные шурупы.
 Две левые двери удалось установить с меньшими усилиями и быстрее. Вскоре шкаф был собран и Иван сел на пол отдохнуть, прислонившись  к боковушке шкафа. Руки дрожали от напряжения, в душе было муторно, и голову не покидали всякие несуразные мысли.
 Иван отгонял их, пытаясь упорядочить этот гудящий рой в голове, отсеивая ненужные, как ему казалось, и теперь он думал только о предстоящей экзаменационной сессии.
 С вхождением мыслями в учебу в институте Иван чувствовал свою неготовность, скорее,  неуверенность по большинству предметов, хотя контрольные были зачтены все и весь, или почти весь программный материал был проработан, чертежи- начерчены. Даже была выставлена «пятерка» по немецкому языку.
 Иван чувствовал, что тяжеловато придется ему на экзаменах, тем более «хвост» по физике не давал ему все время покоя, угнетал. Но Иван, несмотря на сложности с учебой, знал, и это ему сейчас приносило некоторое удовлетворение оттого, что здесь, в учебе со всеми ее трудностями и душевным напряжением, все зависло от него самого и ни от кого более. Это была та сфера, та часть его нынешней жизни, где только преподаватели властвовали над ним и только в своей области, не вторгаясь в его сокровенные уголочки души и сердца. Здесь все просто- знаешь- иди, отвечай. Не знаешь- готовься дальше и упорней. И никто не ставил перед ним непонятные и не решаемые задачи. Наоборот, преподаватели доброжелательно относились к заочникам, всячески помогали, не жалея своего личного времени. И Иван был им благодарен за это и с почтением относился к их труду. А тут родной, самый близкий ему человек мотает душу на какой- то надуманный грязный чурбак. «Где она его раздобыла? А, может, кто- то подбросил по глупой бабьей нечаянности или того хуже- с умыслом? Ну, да Бог с ним».
 Иван поднялся с пола, нашел в ящике винтовые соединения крышки шкафа, установил их, крепко затянув резьбу. Потом укрепил нижние части панелей винтами и попробовал шкаф на прочность- он стоял крепко, не шатаясь. Довольный Иван погладил его верхний угол, за который расшатывал шкаф, и принялся собирать кровать. Эта работа была немного легче и не требовала больших физических усилий. Через какое- то время он собрал ее, установил фанерное рамочное днище и кинул на него широкий матрас.
 Посмотрел на часы- шел десятый час. «Ого! Время летит как». Иван раскрыл чемодан, достал из фанерного ящика плечики и стал развешивать одежду из чемодана в шкаф. «Надо бы все это погладить сначала. Ну да ладно- потом с вешалки можно будет брать и гладить»- решил он, продолжая заполнять пространство шкафа одеждой.
 Вошла Соня, посмотрела удовлетворенно на собранный шкаф, кровати и неожиданно спросила Ивана,-  где тебе постелить?
 Иван оторопел от этого, как ему показалось, неуместного вопроса. Пожал плечами:- а, где хочешь. Можно в ванной, в коридоре или, наконец, здесь на полу,- и сердито сунул руки в карманы. Желваки только играли на челюстях.
 -А почему ты так со мной разговариваешь? Чем я тебе не угодила?
 -А мне не надо угождать. Просто полагаю, что нормальная жена не будет у мужа спрашивать, где ему стелить. Во всяком случае, если ты меня еще считаешь своим мужем. Думаю, что с этим тебе надо четко и окончательно определиться и не мотать мне душу своими грязными и, я не нахожу других слов,  идиотскими намеками! Мне перед тобой скрывать нечего и я не из тех, кто семейное ложе может разменивать на неизвестно какую грязную постель! Могла бы и сама это понять. А посему полагаю, что тебе бы не мешало и извиниться за свои «откровения». Или ты так не считаешь?- Иван побагровел и не отрывал своих с искрами глаз от Сони.
 -А ты себя хоть раз ставил на мое место?..
 -Каждый должен быть на своем месте. Вот тогда и порядка во всем будет больше, и вопросы лишние и ненужные возникать  не будут. А на твое место я не собираюсь становиться. Мне на моем хватает забот- дай Бог с ними справиться. Другое дело- понять… Понять тебя можно, и я стараюсь, во всяком случае это делать. Но не во всем. Во всяком случае, твоя сегодняшняя…я даже не знаю, как это назвать, не поддается никакому осмыслению. Может, поможешь мне в этом разобраться?
 Иван горячился, из багрового цвета лица переходил в бледное. Глаза лишь оставались неизменными- горящими со злыми отблесками. Соня даже растерялась от напора, с каким Иван выражал свое негодование. Иван будто выдохся и присел на кровать.  Соня с облегчением вздохнула и повернулась к Ивану:
-Ну, хорошо,- Соня на миг задумалась, глаза забегали, словно что- то искали, а потом решительно посмотрела на Ивана,- ты,  наверно, знаешь, что согласно закону сохранению энергии…,- Иван неожиданно с удивлением посмотрел на Соню,- так вот, согласно этому закону, заложенная в человеке энергия распределяется соразмерно, как бы это сказать, каждому из ее потребителей. Что ты так смотришь на меня?
 -Да я ничего, я внимательно слушаю тебя,- скрывал Иван улыбку в душе и поднялся с кровати, став напротив Сони, заложив руки за спину, чтоб не мешали ему спокойно слушать. 
 -Так вот, твоя внутренняя энергия всегда распределялась между семьей и работой…
 -У меня, Сонечка, еще и друзья есть. Я и для них выделяю какие- то крохи своей души,- Иван качнулся на носках, опустился снова на пятки, держа руки за спиной.
 -Ты, если хочешь меня выслушать, то, пожалуйста, не перебивай. Я и так сбиваюсь.   
-Извини. Я слушаю внимательно.
-Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?
-Предполагаю, что- да.
 Соня на какой- то миг задумалась, а потом продолжила:
-А в последнее время я стала чувствовать отсутствие того внимания, того душевного, что ли, тепла, той энергии, которой ты всегда раньше меня одаривал. И волей-неволей, я прихожу к мысли, что ту, принадлежащую целиком мне, часть твоей энергии я стала недополучать. Вроде все в жизни, будто, есть, а чего- то не хватает. Такое ощущение, что кто- то меня обкрадывает. Ты не можешь мне это объяснить?
 Иван вздохнул тихо, только грудь поднялась.  На миг задумался, почесывая указательным пальцем за ухом. Потом посмотрел внимательно на Соню, словно выискивал в ней какую- то точку, на которую можно бы опереться в дальнейшем разговоре или ниточку, которая повела бы его разговор в правильном направлении и не дала уйти безоглядно в какие- то  замысловатые дебри семейных разборок.
 Он все смотрел на Соньку теперь уже с каким- то напряженным вниманием, на ее приятное женское лицо, обрамленное короткой стрижкой темно-каштановых волос, красивые черные глаза в густых зарослях ресниц под крутой дугой таких же темно- каштановых шелковистых бровей, точеный вздернутый носик и слегка припухшие малиновые губы. «На такую и засмотреться не грех»,- не без приятного удовлетворения подумал Иван. Но неожиданное для себя отметил, что в ней почему- то нет того, что было в той Сонечке, которую он увидел первый раз в столовой и поселил с той поры навсегда в свой потаенный уголок души. Ему показалось даже странным, что он не заметил раньше той подмены в Соньке, которую он неожиданно усмотрел в ее глазах, выражении лица. «Все красиво, приятно, но все это не то, что было раньше в Соньке». Иван все смотрел и не мог понять, что же ушло от той прежней Соньки, то самое пока неуловимое для Ивана, которое сделало ее несколько другой, какой- то слегка отдаленной. И ему стало даже как- то удивительно, что он раньше в ней не замечал происшедшей подмены. Смотрел и не мог понять сути этой подмены- та же Сонька и в то же время несколько другая.
 Неожиданно Ивана будто что- то толкнуло в грудь: «О, Боже! Она же из той красивой с девичьей непосредственностью девчонки превратилась в статную женщину с появившимися легкими чертами заматерелости. Как это я раньше не заметил этого в ней? Но, откуда? Почему?»
 В душе Ивана, казалось, что- то потяжелело, стало каменеть. Он всмотрелся внимательно в Сонькины глаза, в лицо, таившие в себе ожидание ответа и неожиданно для себя выронил из души тяжеловатый вздох.   
 -Ну, что я могу тебе сказать? Полагаю, что можно было и попроще, без этой витиеватости подойти и сказать по- простому, по- человечески, что тебя во мне не устраивает. Я бы и ответил тебе без этой всей нервотрепки. Ну да ладно. Я тебе просто, без всяких экивоков скажу, что никто тебя никогда не обкрадывал и не обкрадывает, не посягает на твою собственность. Во всяком случае, без моего на то позволения. Мне кажется, что у тебя просто возросли потребности насчет  меня. Только и всего. А ты начала создавать на этой почве  всякие и без того излишние сложности, проникать в глубокие материи. Даже призвала на помощь Великого Ломоносова с его законом сохранения энергии. Я вот подумал, может, ты вместо меня поедешь мой «хвост» по физике сдавать? Шучу, конечно. Прости. Но, откровенно, мне сейчас не до шуток. И если всерьез, то согласно твоему представлению упомянутого закона физики моя энергия никуда не исчезает. Она воплощается, прежде всего, в заботу о семье. Ты этого не заметила?
 Ну и потом львиная ее доля поглощается работой. А без этого, как ты сама понимаешь, не может быть и речи о семейном благополучии. Тем более, что работа у меня, как у любого другого нефтяника- далеко не простая и требует значительных усилий, знаний. К тому же, если хочешь достичь каких- то результатов в своей работе, то и относиться к ней нужно соответственно.
 Потом  какая- то часть этой самой энергии уходит на учебу, на восстановление собственных сил. А остальное-  без остатка отдаю тебе и никому более. Полагаю, я исчерпывающе ответил на твой вопрос?
 Соня опустила голову, хотела что- то сказать, но промолчала, только как- то двусмысленно пожала плечами.
 -Ну, что ж- ладно. В таком случае слушай дальше. Не знаю кто, но однажды кто- то высказал мысль о том, что до замужества все девушки такие приятные, столько в них неисчерпаемой душевной красоты и щедрости. И спросил он тогда сам себя:- но откуда же стервы берутся?
Конечно, это избитая банальность и даже, возможно, несколько пошловатая. Но отмахнуться от нее не просто в силу того, что она имеет под собой реальную жизненную основу. И полагаю, что в этих женских метаморфозах виноваты все- таки мужчины. Во всяком случае- в первую очередь. Но пополнять ряды  виноватых я не собираюсь, поэтому и не позволю тебе превратиться из любимой жены в стервозную фурию. Не позволю- поняла?- Лицо Ивана побагровело, глаза налились стальным блеском.
 -А теперь стели кровать, и пойдем спать. Я что- то устал сегодня.
 -Чай будем пить?- спросила Соня каким- то виноватым, но с теплой интонацией  голосом.
 -Я бы лучше рюмочку водочки выпил.
 -Тогда пошли на кухню я быстренько все приготовлю. А где же Ксюшенька?- Вспомнила о ребенке Соня и покрутила головой по комнате,- О, Божечки. Уснула бедненькая.
 Ксюша спала в своей кроватке, свернувшись калачиком, одетая, подложив под щечку ручку.
 -Не трогай ее, пусть пока спит. Потом постелешь ей кроватку  и уложишь. Пошли на кухню,- У Ивана отлегло от сердца, и, немного успокоенный, пошел следом за Сонькой.

   Артамонов все поглядывал на водомерную рейку у причала и с досадой мотал головой,- ты смотри- каждый день по пять- семь сантиметров поднимается уровень воды. А сегодня на целых десять. Если так пойдет дело дальше, то скоро все буровые действительно окажутся в воде. Как тогда работать будем? А? Что молчишь?-Артамонов поднялся от земли, посмотрел вопросительно на Баирова. Тот с важно- озабоченным видом глубокомысленно молчал, только брови важно приподнял вверх, утвердительно слегка кивая головой. Артамонов каким- то вопросительным жестом развел растопыренные ладони,- понимаешь, у нас вертолетная площадка только одна  на столько кустов,- он почему-то вспомнил о вертолетной площадке, как о досадной недоработке по подготовке береговых кустов к работе. Теперь,как выясняется, их явно не хватает, хотя заранее планировалось вахту с этой единственной вертолетной везти по буровым на катере. Для этого постоянно на Оби дежурили два теплохода,- а цементировать скважины как? Агрегаты  к буровой не пройдут- КрАЗы все же. Ефимов вот- вот закончит бурить, и через пару дней надо будет заливать скважину. Хорошо, что геофизики пошли нам навстречу и укомплектовали кусты своей техникой.
 Баиров пожимал плечами, не менее раздосадованный,- надо, Александр Николаевич, на Обские буровые, пока еще возможно, завезти тампонажную технику, чтоб потом спокойно заливать скважины. Надеюсь, выше отсыпки кустовых площадок вода не поднимется.
 -Надейся, надейся. Только надувной матрац на всякий случай носи с собой в рюкзаке.
 Баиров обиженно сжал порозовевшие губы,- ничего. Полагаю- бригады надо  обеспечить лодками с веслами, сколотить деревянные мостки от буровой к берегу, пока еще не весь берег залит водой.
 -Да. Ты интересный человек-  бригады лодками обеспечить, на все кусты тампонажную технику! Надеюсь, ты понимаешь, что по самым грубым прикидкам, нам потребуется на Оби около полсотни цементировочных агрегатов и примерно тридцать смесителей. Где мы возьмем столько комплектов тампонажной техники в один раз? Ну, завезти, конечно, можно, но это значит- остановить остальные бригады бурения, освоения. Нет, Рево Хасанович, это- не вариант.
 -Ну, почему не вариант? У нас только четыре куста могут оказаться затопленными. Остальные- на более высоком месте отсыпаны.
 Но Артамонов неожиданно, будто обрезав, переменил тему разговора,- ты не связывался с Алтуфьевым насчет досок?
 -Пока нет. Надо сначала посчитать, сколько и каких досок потребуется на сооружение мостков.
 -Ну, вот и займись этим делом, а я пока переговорю с Анатолием Сергеевичем. Пусть срочно отложит кубов двадцать тридцатки, пятидесятки. Я тебе перезвоню от него. А пока свяжись с нашим «маршалом авиации»,- так за глаза иногда называли диспетчера по вертолетам Рудакову Машу. Хотя народ именовал ее за грубый и неуемный характер иначе- «гром- баба», - чтоб она часам к трем зарезервировала один МИ-8 для работы с подвеской. Надо сегодня же на первые четыре куста забросить вертолетом доски, тонкомерный кругляк на опоры. Там самый низкий уровень берега.
 Артамонов кончиками двух  пальцев вытащил из кармана брюк носовой платок и вытер мокрые руки.
 -Все, Рево Хасанович, не теряй время. Да, еще одно- завтра снимай всех строителей, и направь на Обь сооружать мостки и причальные площадки. Ну, все, я поехал к Алтуфьеву,- и  пошел в сторону газончика. По дороге он неожиданно остановился и повернулся к Баирову,- а насчет заливки скважин,- он говорил, помахивая указательным пальцем в сторону Баирова,- я мыслю так: погрузим тампонажные агрегаты, смесители со всеми причандалами на двухсотку баржу и с баржи будем делать заливку скважин.
 Баиров энергично широкими шагами подошел к Артамонову с вытаращенными глазами,- Александр Николаевич, вы представляете насколько это опасно?- лицо Баирова покраснело до ушей, глаза навыкате,- все- таки напорная линия будет под давлением- это же около трехсот атмосфер. Малейшая качка баржи и линию порвет- беды не оберемся и скважину зальем цементом- весь труд буровиков пойдет насмарку. Нет, Александр Николаевич, так не годится. Надо искать другие варианты. К тому же, мы не можем угадать заливку скважин под самый штиль. Да и штиля на Оби, как вы знаете, никогда не бывает. Там все время проходящие суда гонят волну. Вы же знаете какое движение судов по реке- весь день снуют туда- сюда.
 Артамонов неожиданно улыбнулся, глядя в растерянное лицо Баирова,- а ты что такой напуганный? Мы, Рево Хасанович, заякорим баржу, а на линии со стороны баржи установим гибкий манифольд на быстросьемном соединении. Вот и все дела.  Сегодня же надо РММ поручить подготовить парочку таких рукавов. Вот так, Рево Хасанович,- повернулся и пошел к машине. Сел в газончик и уехал, оставив Баирова в раздумье.   
 Артамонов решил  на вертолете полететь на Обь, чтоб еще раз проверить обстановку с подъемом воды и продумать план дальнейших работ в этой не простой ситуации, неуклонно приближающейся к своему неизбежному итогу.
 Он ехал в машине и неожиданно поймал себя на мысли, что за эти не полных пять лет его работы на Тюменской земле ни один год не был похож на другой. Каждый раз жизнь непредсказуемыми обстоятельствами диктовала свои условия не просто обитания, а, порой, элементарного выживания. К тому же еще и надо было работать, выполняя поставленные задания. И ни разу за это время не было срывов в выполнении плана. Единственно, что было стабильным- это длинная зима и короткое лето, занимавшее вместе с весной и осенью три с небольшим месяца.
 А сейчас предстояло снова, в который раз, думать над выработкой каких- то разумных решений, которые бы позволили выполнить производственные задания в надвигающейся природной аномалии без ущерба для предприятия. Во всяком случае- с минимальными потерями. Хотя, вряд ли предстоящую большую воду можно назвать аномальным явлением. Такова природа этой земли, а для ее обитателей превращается в очередное стечение обстоятельств, к которому сложно привыкнуть. Но их надо как- то преодолевать. «Надо… Надо. Ты смотри, как это короткое и такое простое слово стало нашей повседневностью, символом, что ли, нашей жизни. С этим словом ложишься спать, оно стучится к тебе утром, когда ты глаза еще толком не продрал. Шагаешь на работу, а оно все стучит и стучит в висках в такт твоим шагам: надо… надо…надо. Все надо, надо!» Артамонов с досадой ударил ладонью по ручке, укрепленной на панели газончика. Вася повернул удивленно голову в сторону Артамонова.
 -Что- то случилось, Александр Николаевич?- Обеспокоено спросил водитель. 
 -Ну, еще не хватало, чтоб что- то случилось. Без этого хватает забот.
 Уже в вертолете, подлетая к Оби, он подумал, что  выдать каждой бригаде лодки тоже не простая задача. И где их взять сейчас  столько- предприятие имело в наличии только пять моторок. К тому же в неумелых руках лодка может принести беду, если учесть, что рядом с буровой одна из самых больших рек в СССР. Поэтому лодки можно выдать только в исключительных случаях. Так что надо строить деревянные тротуары. К ним пристраивать примитивные причальные площадки, чтоб можно было на них высадить вахтовых рабочих, всякие мелкие грузы. Те же продукты для столовой.
 А заливка скважин? Легко сказать- с баржи выполнять тампонажные работы. Одно дело, когда цементировочные агрегаты стоят на площадке буровой и до устья скважины каких- то двадцать, с небольшим, метров. А тут- около полста. А на кусту у Ефимова и того более. Нагрузка на напорную линию в этом случае значительно возрастает и любой срыв в работе может действительно погубить труд буровиков. К тому же, совсем не просто на таком расстоянии в процессе прокачки цементного раствора и последующей его подачи в зону цементажа продавочной жидкостью скоорденировать действия всех участников процесса.
 «А, что, собственно, я переживаю так? У меня теперь большой штат специалистов- пусть думают сами. Моя задача- дать направление работы. А как ее выполнить- пусть теперь у них голова болит».
 Артамонов пришел к этой, не свойственной его натуре, мысли в силу продиктованных жизнью обстоятельств и той степенью доверия к инженерным кадрам, которые выросли вместе с ним на этом предприятии в этих не простых условиях. И к тем молодым специалистам, которые недавно влились в коллектив и стали с рвением проявлять свои знания, обретать умения, которые нельзя получить ни в одном высшем учебном заведении и дающиеся только обретенным опытом с набитыми  «шишками» и «синяками».
 Артамонов радовался тому, что все- таки удалось переломить сложившиеся стереотипы в главке, миннефтепроме и  добиться включения в штаты предприятия помощников буровых мастеров, реорганизовать производственно- диспетчерскую службу создав на ее основе круглосуточный оперативный инженерный штаб по решению всех производственных задач.
 Теперь не нужно было поднимать среди ночи бурового мастера для решения каких- то неожиданно возникших сложностей в проводке скважин. Достаточно будет бурильщику выйти  по рации на связь,   сформулировать возникшую ситуацию, и тут же получить необходимую квалифицированную помощь. Иногда с выездом инженера- диспетчера на место.
 Правда, Артамонову пришлось пожертвовать четырьмя буровыми мастерами- Петровым, Маниным, Швецовым, Тимохиным и перевести их инженерами- диспетчерами. Вместо них  мастерами буровых бригад стали из недавно принятых Портнов, Селивестров, Быков и Тимофеев. Так что теперь есть кому работать, и есть уже и с кого спрашивать.
 Прилив новых инженерных кадров радовал Артамонова, придавал ему уверенность в расширении возможностей предприятия, выросшего численно до восьмисот с не большим человек. Не все, правда, готовы к самостоятельной работе, многому им придется учиться у старших товарищей. Главное давать им возможность шире проявлять себя, свои возможности. Вместе с тем возросшее численно предприятие требовало от Артамонова сосредоточиться на основных вопросах организации работ, экономики предприятия. Но он никак не мог избавиться от сложившейся с самого начала организации конторы бурения глубоко укоренившейся привычки во все вникать самому, полагая, что в любом производстве не бывает мелочей. И поэтому он нередко брал на себя функции руководителя  среднего звена производства. Правда, он видел при этом, что его чрезмерно глубокое вмешательство в производственный процесс не давало возможности низшего по рангу руководителю проявить в полную силу свои способности.
 Понимал, но ничего не мог поделать с собой- привычка. Вот и сейчас- зачем ему лететь на Обь смотреть, до какой степени поднялась вода, и что еще нужно предпринять в  неотложном порядке, чтоб упредить возможные негативные последствия медленно, но упорно подступающей к буровым стихии? Это, в конце- концов забота Баирова и Дьякова, других руководителей и специалистов.
 Все это так. Но он также понимал, что если воочию не будет проникать в складывающуюся ситуацию и давать ей на основе увиденного объективную оценку, то ему сложно будет ориентироваться в многочисленных докладах и предложениях подчиненных, требованиях, наконец. Поэтому он и полетел сам на Обь, без суетливых помощников, чтоб без чужих оценок во всем самому разобраться. Принимать окончательное решение и ответственность придется все же ему самому. А исполнители пусть работают над его решением.
 Артамонов распорядился бортмеханику передать командиру вертолета указание лететь вдоль кромки Оби, начиная с первого куста и до последнего, а потом зайти на вертолетную площадку.
 Вертолет МИ-4 дал крен влево с разворотом и пошел дальше вдоль кромки берега реки. Артамонов внимательно вглядывался в иллюминатор на землю. Обь начала подниматься до берегового уровня, местами заливая берег. Пойма реки пестрела множеством залитых водой впадин в виде озерков. Но сплошного разлива пока не было. «Сейчас Обь пойдет в разлив по пойме и подъем воды замедлиться. Значит, у нас в запасе есть, как минимум, неделя, чтоб подготовиться к затоплению всей поймы. Вопрос только- до какого уровня поднимется вода». Увиденное принесло некоторое успокоение Артамонову, поскольку природа давала ему возможность более обстоятельно подготовиться к паводку.
 У него сразу созрело решение первый куст  бригады Широкова укомплектовать тампонажной техникой полностью до ухода воды. «А у Ефимова на третьем кусту, возможно, мы успеем заливку скважину сделать на кусту и быстро уберем технику аппарелькой. Но она должна стоять наготове»- определился Артамонов. Пятый и последующие кусты у него уже не вызывали опасения. Они стояли на возвышенном берегу вдоль кедрового бора, и из вертолета было отчетливо видно, что вода даже и близко не подошла к пятому кусту. Даже четвертый не вызывал серьезного опасения. Единственно, что смущало Артамонова- медлительность в работе бригады мастера Гулиева. Он первую скважину на кусту пробурил с ускорением всего в полтора дня. Да и вторую забурил неспешно. «Не успеет он закончить вторую скважину до разлива реки»- грустно подытожил Артамонов.
 Вертолет на одиннадцатом кусту развернулся и взял направление на третий куст- на вертолетную площадку. Вскоре вертолет приземлился. Пока остановились винты и бортмеханик открывал дверь, устанавливал трап, на краю площадку уже стоял в нетерпеливом ожидании буровой мастер Ефимов.
 -Здравствуйте, Александр Николаевич. Хорошо, что вы прилетели- тут вопросы появились,- объяснял свое появление на вертолетной буровой мастер.
 -Слушай, дай, хоть, спуститься на землю сначала. Что у тебя стряслось? Здорово, Николай Семенович,- протянул руку Артамонов.
 -Да, ничего не стряслось. Просто вопросы появились.
 -Ну, вы все мастера вопросы задавать. Ты скажи для начала, когда закончишь бурением скважину?
 Ефимов на миг задумался, потом, словно, выдавил из себя,- полагаю вечером надо вызывать геофизиков и ночью делать окончательный каротаж. Утром, если все нормально будет, начнем спуск колонны. Кто на спуск колонны приедет?
-Этот вопрос не ко мне- у нас, как ты знаешь, есть еще главный инженер, который решает эти вопросы. А ты почему так неуверенно отвечаешь, есть сомнения какие- то? Или что- то уже натворил?
 -Да, нет. У нас все нормально. Просто у нас же все- таки бурение, всякое может быть.
 -Вот- вот. А я думал, вы валенки тачаете. Вот, друг ты мой, поэтому у тебя и аварийность самая высокая по причине твоей неуверенности. Уже бы за три года, как ты начал мастерить, можно бы и обрести ее, эту самую уверенность. Так что за вопрос у тебя неотложный?
 -Понимаете, вода поднимается, скоро все затопит вокруг. Вот я и подумал, что сюда бы  на лето поставить тампонажную технику, пока вода не уйдет.
 Артамонов улыбнулся,- это ты хорошо придумал. Главное, вовремя. Это очень важно- вовремя. Но, к сожалению- ничего из этого не получится. Что же- тебе одному технику на куст? А остальные? И где я на всех возьму столько техники, чтоб обеспечить все Обские кусты? Так что, Николай Семенович, поторопись с окончанием бурения этой скважины, чтоб мы успели до затопления ее зацементировать и убрать технику с куста. А потом, если что, будем заливку скважины делать с баржи. Вот над этим вопросом ты и поразмысли хорошо, чтоб не напортачить. Пока вот таким образом, Николай Семенович. Ничем, к сожалению, больше помочь не смогу. И вот еще что. Сегодня к вечеру вертолетом тебе забросят доски. Поразмысли, с учетом рельефа местности, где надо будет прокладывать мостки на случай затопления берега. Завтра к тебе приедут строители и начнут строить тебе причал, мостки. Поэтому и продумай все до их прибытия, чтоб время не терять. Договорились?
 -Да, Александр Николаевич.
 -Ну, бывай тогда,- и подал руку на прощанье Ефимову и энергично вошел в вертолет.
 Артамонов попросил бортмеханика пролететь вдоль строящейся лежневки от Оби к Тимонину острову с развилкой на Сингайскую пойму. Экипаж знал маршрут, поэтому Артамонову не надо было подниматься по лесенке наверх к пилотам. И он сидел, всматриваясь в пойму- вот она трасса лежневой дороги.
 Артамонов всматривался в увеличивающиеся в размерах заводи в пойменной части, и повторял про себя, как заклинание: «Хоть бы недельку еще…Еще недельку». Он видел с высоты птичьего полета трассу строительства, передвижение по ней тракторов с вязками хлыстов осинника и березняка, КрАЗов с песком и подступающуюся к трассе воду. Люди и  техника казались маленькими и двигались они, по определению Артамонова, почему-то в замедленном темпе. «Ну, что ты будешь делать. Неужели быстрее нельзя?» Но потом понял, что эта медлительность взглядом с высоты только кажущаяся и немного успокоился.
 Работы по укладке бревенчатого настила велись двумя бригадами  навстречу друг другу. Он про себя отметил правильность решения прошлой осенью завезти на берег Оби плотами хлысты, и теперь это помогало ускорить строительство лежневой трассы.  Артамонов видел, что разрыв в трассе, про который вчера ему докладывал Нестеров, составлял около километра отсыпки. Укладка бревен приближалась к завершению. Но Артамонов подумал, если до затопления поймы ССУ не успеет сделать отсыпку, то бревна вода поднимет и растащит по всей пойме. Надо будет сегодня же с Нестеровым поговорить на эту тему. Возможно, придется обратиться к Жаворонкову за помощью, хотя бы людьми. Однако, вряд ли он чем- то поможет»,- засомневался Артамонов, понимая сложность положения, в котором оказался буровой трест с его строительными подразделениями.
  Трасса летних кустов близилась к завершению, и Артамонов подумал, что на завтра надо заказывать вышкарей на перетаскивание Максимовской буровой. Это обстоятельство придало настроения Артамонову: «Хоть здесь обойдемся без возможных срывов»,- и с облегчением отпрянул от иллюминатора.
 Бортмеханик спросил на ухо Артамонова, нужно ли делать еще круг, но тот махнул рукой и ответил отрывисто: «На базу».

  Руденко сидел за своим рабочим столом багровый и не знал, куда себя деть: его только что отчитал по телефону начальник главка Барсуков за срывы в работе по строительству первой очереди Тартинского ЦПС, хотя имевшее место незначительное отставание от долгосрочных прогнозов строительства объекта нельзя назвать срывом. Работы велись, в основном, по графику. Другое дело, что были сложности с работой субподрядных организаций. Но это по большей части было обусловлено несвоевременной поставкой и, соответственно, завозом оборудования на объект. Но это мало кого из высокого руководства  интересовало.
 А работ на этом объекте было, что называется-  начать и кончить. А  Главтюменнефтегаз- в претензиях: медленно строят, нет на выходе ни одного еще объекта. Позарез нужны отстойники, газосепараторы, технологическая насосная, технологические и сырьевые резервуары, насосная внешней перекачки, пождепо. Да мало ли еще чего надо для пуска первой очереди. А строители почти везде застряли на нулевом цикле. Житнев распорядился, чтоб в первую очередь строили отстойники, газосепараторы, резервуары, разумеется, со всеми инженерными коммуникациями. Строители прислушивались к просьбам главного инженера НПУ, но это мало что меняло- объем работы- большой, а сил строителей не хватало под этот объем.
 Руденко, вздыхая,  объяснял в телефонную трубку, что сегодня пока готовы, и то не в полном объеме, отстойники. Идет монтаж газосепараторов- подрядчики тоже распылены по всем объектам- и все срочные. «И это все?»- удивленно спросил начальник главка. «А, почему вы так удивлены?- я же в главк каждый день отправляю сводку по всем объектам»- отпарировал Руденко, накаляя и без того не простой разговор.
 Все понимали, что предлагаемые сроки ввода- середина семьдесят второго года- хотя бы основных объектов первой очереди,  абсолютно нереальны. Однако, потребность в этих объектах у руководства нефтяного главка вызывала глубокую озабоченность медлительностью строительных работ- планы по добыче нефти устанавливались с учетом потребностей и без учета возможностей. Все нервничали: и нефтяники, и строители. Выход из создавшейся ситуации видели в единственном- в наращивании строительных мощностей. И в первую очередь нужен был приток рабочих рук.
 -Алексей Сергеевич, вы же прекрасно знаете, что пополнение строителей произошло только неделю назад. Да и что это за строители?- демобилизованные пограничники. Они совсем недавно сняли с плеч автоматы, а лопаты в руках вообще никогда не держали, а тут- вы сами понимаете, чем им предстоит заниматься. Я только через месяц, не раньше, смогу с этих людей спросить о какой- то работе. К тому же, мне сварщики нужны, монтажники технологических трубопроводов, плотники- бетонщики, стропальщики, наконец. Их же всех готовить надо, потому как попросту взять негде. А вы мне не разрешаете даже учкомбинат свой открыть, чтоб готовить из этих солдат строительные кадры. Да я все понимаю, что в процессе работы можно всему научиться, но нам уже работать надо. Но вы и меня поймите. Алекс.., Алексей Сергеевич, зачем вы так? Ну, если я уже стар- так замените. Да, я не  ерепенюсь. Вот, смотрите сами: мне в качестве штукатуров- маляров в срочном порядке, чтоб залатать кадровую «дыру»,  присылают целую баржу- двести человек женщин- из досрочно освобожденных. Да, я просил. Но я просил помочь готовыми специалистами. А теперь, вот, я для них вынужден был в срочном порядке освободить два дома в четвертом микрорайоне. А вы же знаете какая у нас ситуация с жильем. Вместо того, что бы дать людям квартиры в этих домах, я отдаю их под общежитие «химикам». Я же не могу их поселить где- нибудь в тайге в вагончиках. Они же под надзором должны быть, ежедневно отмечаться в милиции. Да, я не оправдываюсь. Я объясняю ситуацию. К тому же, штукатурами, я имею ввиду- настоящими штукатурами, они станут не раньше… Да я не учу вас, я просто объясняю создавшееся положение. Если вы все понимаете, тогда зачем меня наизнанку выворачиваете?.. Хорошо, я все понял. Если скажете- напишу заявление,- и бросил со злостью телефонную трубку на аппарат.
 Руденко знал, что подобный разговор состоится, но не думал, что в таком тоне и уже так скоро. Только вчера около часа ему объяснял ситуацию с объектами подготовки нефти главный инженер НПУ  Житнев:
 -Понимаешь, Николай Алексеевич, какая тут штука. Конечно, мы могли бы, как ты говоришь, качать спокойно из скважин нефть по трубе заказчикам и не нервничать. Могли бы, но нельзя. Нельзя долго эксплуатировать месторождение в таком режиме. Мы же его посадим при нынешнем интенсивном отборе нефти без поддержания пластового давления. А обеспечить это самое ППД мы можем в наших условиях только за счет закачки воды в пласт. И эту работу необходимо уже начинать. Мы бы, конечно, ее начали без промедления, но есть одно- но. Вслед за закачкой воды в пласт  поднимется содержание воды в нефти и других примесей. У нас такую нефть никто не примет. Да и не гоже по магистральной трубе качать этот балласт. К тому же трубопроводчики установят нам грабительский процент содержания примесей в нефти, и мы потеряем значительные объемы добычи. Вот поэтому и нужна нам система подготовки нефти. Я понятно тебе объяснил?
 -Да куда, уж, понятней. Только мне что делать?- Руденко сделал ударение на слове «мне», тыча себя в запале указательными пальцами обоих рук в грудь.
 - Как что- строить нам этот самый ЦПС,- засмеялся Житнев и похлопал Руденко по плечу.
 Житнев  понимал, что строительство хотя бы в урезанном варианте первой  очереди ЦПС даже к концу семидесятого года, как этого требовала складывающаяся ситуация с добычей нефти, физически не осуществимо. Видение этой ситуации лежало, что называется, на поверхности.  Он обсудил ее с Григорьевым, и было принято решение силами треста «Талинскнефтестрой» расширять ДНС-2, дополняя ее объектами первичной подготовки нефти. С учетом этого обстоятельства пришлось пойти на дополнительные затраты, чтоб откорректировать схему сбора нефти. Обоснование изменения схемы с докладной запиской утвердил Кореляков, и документы были направлены в «Главтюменьнефтегаз». Там не стали возражать, и Григорьев активно подключил к работе трест Краснова.
 Руденко все никак не мог отойти от неприятного разговора с начальником главка. В душе росла обида на вопиющую несправедливость. Он, действительно, был готов написать заявление на увольнение. Но, по мере удаления, пусть небольшого, времени от этого разговора Руденко понимал, что Барсуков сгоряча на него накинулся с нареканиями, обвиняя чуть ли не в нерадивости. Ему, ведь, тоже покоя не дают. К тому же обком рядом. Там же не спрашивают о твоих возможностях, а тем паче- о невозможностях. Там просто- требуют. Вот- вынь, да полож. И весь разговор на этом.
 Руденко также знал, что «масла в огонь» вокруг вопроса строительства объектов всей инфраструктуры по добыче нефти по всем месторождениям Тюменского Севера подлил начальник объединения Кореляков на недавнем совещании в обкоме партии. Он в свойственной ему манере настаивал на своей позиции и пообещал сделать все, чтоб его требования были рассмотрены на более высоком уровне, если в Тюмени он ни до кого не может достучаться. А он может и до ЦК дойти. Это в обкоме знали и немного побаивались, потому что Кореляков был, по сути, прав. Тем более, поднимаемый им вопрос был не рядовым в общей текучке. Ох, уж, очень неудобным человеком  оказался этот Кореляков. А теперь это все отголоском, как дальнее грозовое эхо, зацепило  Руденко, пройдясь сначала по верхнему эшелону строительной структуры.
 «Ладно, переживем и это как- нибудь»,- швырнул Руденко в досаде на стол карандаш, который все время почему- то крутил в пальцах. Руденко сейчас уже думал, куда пристроить этих двести женщин, которые завтра должны прибыть во второй половине дня. Проблема была не в том, что их было некуда девать. Их просто- не хватало.  «Человек пятьдесят- на КПП. Там как раз не хватает людей. Поработают бетонщицами. А там- посмотрим. Верещага и этим людям будет рад- цех ЖБИ работает далеко не в полную мощь из- за нехватки людей. А остальных- штукатурами- малярами. На строительстве крупноблочных домов в первом микрорайоне они ох как нужны- через месяца полтора сдавать нужно дом, а отделочные работы тормозят эту работу. Придется в срочном порядке их подучить, сложного там ничего нет, и- вперед!».
 Руденко пригласил секретаршу. Она вошла и сразу:- тебе чайку, Коленька, или чего покрепче?
 -Ириша, ты, хоть при посторонних не обращайся ко мне таким образом. А то злые языки уже такое плетут.
 -А, шо? Тут же никого нэма. Да и нэхай соби плэтуть. На каждый роток не накинешь платок. Та байка, я всэ поняла. Ты шось хотив?- игриво спросила Ирина, повернув плечом.
 -Найди мне срочно моего зама Бодылева, пусть зайдет.
 -А шо його шукать, он сидит у себя какие- то бумаги листает. Весь стол завален. И- всэ?- переспросила секретарша.
 -Пока- все, кареока- черноброва. Иди.
 Ирина, секретарша, была еще одной заботой Руденко. Он не опомнился, как после двух праздничных вечеринок она оказалась у него на коленях. Кровь тогда заиграла бешеный танец, затянув густой пеленой сознание. Только сердце в груди клокотало. И он после того вечера не осознавал: то ли она к нему прилипла, то ли он не может от нее оторваться. И он, как в бурном водовороте поплыл по течению и не знал, куда этот хохочущий поток кипучих страстей его вынесет, и вынесет ли вообще. Единственно, что охлаждало его разгоряченный пыл- жена.
 Ему было жалко ее- этого заботливого сердечного человека. Она все время, словно видение, стояла перед ним. И он видел только ее добрые серо-голубые глаза,  невесть откуда появившиеся складки в уголках ее, ставшими слегка поблекшими, губ и морщины на лбу. Седая прядь в гладко зачесанных назад волосах придавала ее облику потаенную грусть о чем- то рано и неотвратимо уходящем. Она в последнее время, как ему казалось, чем- то напоминала его рано умершую маму. И от этого на душе становилось тоскливо, будто потерял что- то очень драгоценное и не знает, где его искать. А жена неотвязно в его сознании следовала за ним. И он разрывался между семьей и новой своей любовью.
  «Ну, какая же это любовь, если вместо радости она приносит одни душевные страдания?»- вопрошал себя частенько Руденко. Но ответа на этот вопрос он не находил, да вряд ли кто мог дать ему вразумительно ответ. У него здесь в Талинске нет такого человека, с которым бы мог поделиться своей то ли радостью, то ли печалью.  Да и кто мог дать ему, разменявшему шестой десяток лет, мудрый совет по такому щекотливому вопросу. Он понимал, что так всегда не может продолжаться, но сделать с собой что- то уже был не в силах. Хорошо, что дети- взрослые, сын и дочь- остались дома, в Ивано- Франковске. «Может, бросить все к чертям и уехать домой?»
 Вошел Бодылев, молча присел на стул,- я внимательно слушаю вас, Николай Алексеевич.
 -А, садись.
 -Да я уже сижу. У вас неприятность, какая- то?
 -Э. Сколько бы ни делал, всем все мало, мало. Строить, понимаешь, могу, а рожать, да еще досрочно, ЦПСы- пока не сподобился. Вот так, как видишь. Ну, Бог с ним, с начальством. Я тебя что пригласил. Вот- вот должна придти радиограмма о времени прибытия теплохода с рабочими. Сейчас они уже в Ханты- Мансийске, завтра будут у нас. Надо встретить, разместить. Сразу же взять заявления на работу, оформить прием, как полагается. Выдать спецодежду. А в понедельник- на работу. Организуй отдел кадров, другие службы, чтоб все было без заминки. Люди будут работать на КПП- пятьдесят человек, а остальные- в СУ- 51.
 -Николай, Алексеевич, так завтра же воскресенье- выходной день.
 -Вот поэтому я и заранее тебе даю поручение, чтоб не разбежались все. Хотя и бежать- то еще некуда. Ну, все понял?
 -Понял, Николай Алексеевич. Можно идти?
 -Да, иди.
 А в воскресенье около трех часов пополудни пришла ожидаемая баржа с людьми. К капитану по трапу поднялся милиционер в капитанском чине. У своего коллеги, сопровождавшем людей из Тобольска, он принял всех прибывших по списку, расписался в бумаге и попрощался, приставив руку к козырьку форменной фуражки.
 Женщины, в большинстве совсем еще молодые, до тридцати лет стали подниматься на палубу, слегка потягиваясь после длительного сидения и всматриваясь в окрестности, в прогуливающихся на берегу прохожих.
 - Ну, что, бабоньки, пошли знакомиться- вон мужиков сколько зря шатаются по берегу,- предложила женщина лет тридцати, возможно старшая, и первой пошла к спуску на землю.
 Женщины с визгом стали сходить на землю по узкому шаткому трапу, держа в руках свои скромные пожитки в простеньких багажных сумках. Некоторые держали в руках изрядно потрепанные небольшие чемоданы.
 На берегу их встречали представители СМУ-51, КПП- руководители предприятий с кадровыми службами, комендант общежития. Женщины обступили их со всех сторон, засыпали вопросами.
 -Давайте не все сразу, а то как в опере- все кричат и ничего не понять,- начала успокаивать твердым голосом комендант общежития- женщина лет сорока с мужскими чертами лица.- Пройдемте сначала в общежитие, а там уже и определимся что к чему,- и пошла первой вверх. Большая толпа женщин пошла следом. Замыкал шествие милиционер.
 Гулявшие на берегу с интересом рассматривали прибывших женщин, одетых в слегка поношенные черные телогрейки и такого же цвета брюки. Волосы спрятаны под голубыми косынками. Некоторые откровенно их рассматривали, давая друг другу какие- то пояснения.
 -Бабоньки! Смотрите, мужики на нас пялятся. А ну-ка давай их в оборот, проверим на стойкость духа!
 Женщины с хохотом, визгом стали хватать мужчин за руки, притягивая к себе, обхватывали руками, обнимали. Мужчины не ждали такого поворота событий, пытались высвободиться от неожиданных объятий.
 -Ты что дергаешься? От меня уже не отвертишься,- с хохотом кружила вокруг себя молодого мужчину прыткая молодка,- Ты что- баб не трогал еще?
 Другие женщины тоже с визгом хватали мужчин. Некоторые не смущались стоявших рядом жен,- тебе жалко мужика, что ли? Ты пользовалась, теперь дай мне тоже немножко,- смеялась женщина.
 Женщины уже не обращали внимания ни на представителей предприятий, ни на удивленных от происходящего прохожих, и продолжали с весельем и смехом откровенно тискать мужчин. Это уже стало напоминать какой- то шабаш обезумевших от свободы женщин. И неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы не вмешался в это событие милиционер, который тоже не сразу понял, что происходит.
 Милицейский свисток вмиг привел женщин в чувство. Только одна из них еще в пылу страстей крикнула в толпу:- ладно, мужики! Приходите вечером к общежитию.
 -Успокоились, я сказал!- Окриком приводил в порядок осмелевших женщин. Они быстро приняли благообразный вид, скучились и молча стали ждать дальнейшей команды.
 -Пошли,- уже спокойным тоном скомандовал капитан. Женщины подобрали оставленные на земле свои пожитки, и пошли молча следом за комендантом.
 И еще недели две ясными вечерами и белыми ночами под комариный зуд  вокруг женского общежития, где поселились вновь прибывшие, кружили мужчины, посвистом сообщая о своем прибытии. Среди них встречались и женатые. Некоторые из жен звонкими оплеухами приводили их в чувство и отправляли домой. И еще недели две город обсуждал на событийном уровне толпившихся вокруг общежития мужчин и этих бесшабашных, как им казалось, молодок.
 И вряд ли кто- нибудь тогда понимал, что за развесело- непристойным поведением женщин таилось не столько проявление обретенной,  наконец- таки свободы. И свободы не символической, а настоящей, несмотря на некоторые ограничения, сколько неизбывную грусть по рано  утраченной молодости по причине бесшабашности или недомыслия. А с ней и ту, настоящую, не наигранную радость первого поцелуя и ощущения в самых дальних уголках сердца бескрайне глубокого чувства любви, той радости и великого счастья, которое она приносит людям. Ничего этого всего у них еще по настоящему не было, и теперь, как им казалось, навсегда утраченного.
 И они тогда еще сами не понимали, что радость обретенной свободы вернет их в тот, еще не навсегда утраченный для них мир, где есть еще место и для настоящей радости жизни, обретения истинного счастья в настоящей, а не наигранной любви. И сегодняшний их откровенный, с элементами непристойности, укор своей судьбе, вызывающий у посторонних удивление и, даже, отвращение, станет для них предметом неприятного воспоминания в минуты спокойного благодушия в своем семейном кругу. И это у них теперь уже непременно будет. 
             Глава пятая.

  В Усть- Талинск прилетела группа руководителей ведущих отделов  «Главтюменьнефтегаза» во главе с главным инженером Филановским. Григорьев послал за ними вертолет в Сургут и через час вертолет приземлился в Усть- Талинске. Прибывших встречали Григорьев, главный инженер НПУ Житнев и Артамонов. МИ- 8 не стал останавливать винты, и Филановский выглянул из открытой двери, рукой пригласив их в вертолет. Только они зашли в салон, как бортмеханик дверь закрыл, и вертолет стал подниматься над землей, вздымая вокруг клубы песка.
 Филановский поздоровался с вошедшими за руку и, пригнув  голову Григорьева, крикнул ему на ухо:- дай команду вертолетчикам, чтоб пролетели над месторождением, а потом полетим по трассе на Тартинку. Садись рядом, будешь показывать свое хозяйство.
  Григорьев подошел  к бортмеханику, сидевшему на проходе в кабине пилотов, объяснял маршрут. Тот молча кивал головой в знак того, что задание понял, и Григорьев сел рядом с Филановским,- вы, Владимир Юрьевич, сказали, что высокие гости будут: Щербина, Муравленко.
 -Что, соскучился по высокому начальству?- улыбнулся Филановский, похлопав его по плечу,- не переживай, еще успеешь насладиться встречей с ними- после обеда пошлешь за ними вертолет в Сургут,- кричал на ухо Григорьеву Филановский.
 Вертолет, опустил голову вниз, поднял хвост вверх и полетел над землей, набирая высоту в сторону Сингайского острова вдоль бетонной дороги. Пролетели мост над Чесновской протокой, и Григорьев показал рукой на залитую водой пойму. И только, как островок, посреди водной глади стояла буровая. А вокруг- одна вода. Филановский повернулся к Артамонову:-кто бурит?
 Артамонов прильнул к его уху,- Максимов, Владимир Юрьевич. Вторую скважину заканчивает.
 Филановский кивнул головой и стал дальше осматривать землю под вертолетом. Вертолет пролетал над Сингайским островом и Филановский пристально вглядывался в строящийся ППН,- ну, вот, а ты плакался- смотри как ППН растет у тебя,- на ухо не то похвалил, не то с укором сказал Филановским.
 -Да оно так. Но много еще работы на площадке.
 -А ты как хотел. У нас ничего легко, без напряжения сил не дается. Вон у Нижневартовцев объемы добычи растут, а товарный парк, система ППД здорово отстают. А сверху все- давай, давай. Правда, благодаря Корелякову на Самотлоре немного сдвинулось с места строительство этих объектов. Правда, это не совсем еще то, что необходимо, но все же подвижка в строительстве есть.  Газопровод тянут на Сургутскую ГРЭС. Кстати, через два с половиной года она должна дать первую электроэнергию. Без нее у нас все встанет. Вот Щербина с Муравленко остались по этому вопросу в Сургуте. И тебе надо с наступлением морозов начинать строительство газопровода на ГРЭС.
 Вертолет пролетел Сингайский остров и повернул круто вправо вдоль протоки. Впереди открылась пойма с широкой водной гладью. Казалось, вокруг сплошное море воды. Только слева Тимонин остров зеленел тайгой, простирая свои голубые лесные дали на несколько десятков километров. А впереди- море воды и среди прибрежных кустарников возвышались буровые, как маленькие непотопляемые островки.
 -Хорошо, что мы успели бросить нефтесборные сети от кустов, а то сейчас не знаю, как бы мы вышли из положения. Вода не хочет убывать. По сантиметру в сутки. Завозить ЗэУшки будем, как только вода спадет, чтоб можно тракторами с берега затащить на кусты оборудование,- объяснял на ухо Филановскому  ситуацию Григорьев.  Сидевшие рядом Артамонов и Житнев отмалчивались. Говорить было тяжело от гула турбин вертолета.
 Вертолет пролетел до последнего куста на Оби, русло которой угадывалось по прибрежному тальнику, и, сделав полный разворот,направился в обратную сторону.
 -А это что за селение на берегу реки?- Спросил Филановский, показывая рукой на сгрудившиеся в кучку десятка три деревянных домика с сарайчиками, убогая ферма, около нее из кругляка сооружали еще что- то подобие фермы. На берегу привязаны лодки. А дальше зеленел густой кедровый бор.
 -Это хантыйский национальный поселок Чесновский. Там и русские проживают вместе с ними. В основном рыбачат, охотятся. Пока есть на что. Мы собираемся, чтоб местное население как- то занять, расширить ферму, завезти с Ялуторовска коров. Видите, вон там, чуть поодаль  уже сооружается ферма. До осени собираемся закончить. Но, если откровенно, это наше сельское хозяйство здесь, как заноза в одном месте. Столько сил приходится отвлекать на эти теплицы, фермы. Даже капусту выращиваем.
 -Нет, Михаил Григорьевич, ты тут не прав. Свежее коровье молоко, сметана, зелень всякая ребятишкам в садиках- знаешь какое подспорье. Детишек  нельзя же все время консервами кормить.
 -Да только что… Иначе этим не стоит заниматься. К тому же сельское хозяйство здесь- планово- убыточное. Вы же сами знаете.
 Вертолет пересек Аганку и взял курс на Тартинское месторождение. Тут уже Артамонов начал Филановскому давать пояснения,- вот здесь слева за Талинской протокой южная часть нашего месторождения. Вот мы подберем остатки, разбурим южную часть и придется куда- то перебираться. Хотелось бы знать наши перcпективы.
 -Вот о перспективах у нас сегодня и состоится разговор.
 -А вот здесь, Владимир Юрьевич,- уже с другой стороны Григорьев начал показывать свои владения. Филановский теперь только поворачивал голову то влево, то вправо,- начинается Тартинское месторождение, его северная часть. А до Тартинского поселка немногим более сорока километров. Я это к тому, что без дороги мы его не сможем по нормальному обустроить. Вся надежда только на зимник. Вот, кстати, мы вдоль него идем сейчас,- Григорьев показал рукой куда-то в сторону. Филановский вглядывался, но ничего похожего на зимнюю дорогу не заметил- тайга и тайга. Только плечами пожал в недоумении. Григорьев улыбнулся, но промолчал. Через десять минут вертолет приземлился. Перед этим Григорьев показал рукой на площадку с резервуарами, емкостями, какими- то строениями,- это, Владимир Юрьевич, наша ДНС-2.
 Пилоты заглушили двигатели, винты остановились и бортмеханик, открыв дверь, установил трап,- пожалуйста,- пригласил он пассажиров к выходу.
 Артамонов, сидевший ближе к выходу, первым вылез из вертолета. За ним- Филановский, который рядом с Артамоновым, ввиду своего небольшого роста и худощавого телосложения, казался подростком.
 -Ишь, вымахал как,- выпалил Филановский, глядя снизу вверх на высокого и погрузневшего Артамонова,- ну ладно. Где ты там застрял?- повернулся он к открытой двери вертолета, где в его чреве остался Григорьев с Житневым. Он давал какие- то пояснения своему главному инженеру, а потом поручил экипажу к четырнадцати полететь в Сургут.
 -С тобой до Сургута полетит Федор Григорьевич, он встретит гостей и посадит их в вертолет,- взяв за локоть Житнева, объяснил командиру вертолета Григорьев,- ну, все, Федор Григорьевич, а то мы до неприличия задержались тут, неудобно,- и пошел к выходу. Следом за ними вышли два представителя главка, которых Филановский взял с собой, и они все время сидели в хвостовом закутке и молча смотрели в иллюминатор.
 -Значит так, Владимир Юрьевич, надежд, что строители нам скоро построят ЦПС, никаких нет, и мы решили здесь на этой ДНСке построить своими силами минимум необходимого для подготовки нефти, помните, я вам докладывал,- начал свои объяснения по поводу объекта посещения.
 -Ты мне не объясняй, я сам разберусь. Давай пройдемся по твоему хозяйству. 
 К вертолету подбежал запыхавшийся начальник цеха Куделин. Григорьев представил его Филановскому. Владимир Юрьевич протянул ему руку.
 -Денис Сергеевич, ты принеси нам всем болотные сапоги,- Григорьев посмотрел на ноги гостей, прикидывая размеры сапог.
 -Михаил Григорьевич, а давайте мы по деревянному тротуарчику пройдем до культбудки, там рядом кладовка и каждый себе выберет обувь по ноге.
 -Ладно, веди нас к своему гнезду.
 Филановскому не нашлось подходящего маленького размера болотников и ему предложили простые резиновые сапоги, припасенные под женскую ногу- для лаборантов, операторов, машинистов.
 -Я в этой обувке не наберу выше голенищ?- Забеспокоился Филановский.
 -Нет, Владимир Юрьевич, сейчас уже подсохло. Это в мае в них небезопасно ходить.
 -Ну, тогда пошли.
 Обход, весьма поверхностный, всего хозяйства ДНС- 2 занял немногим более часа. Уже в культбудке Филановский первым делом нашел свои полуботинки на толстой подошве и переобулся. Только после этого пересел к столу у окна, побарабанил пальцами по закрытой клеенкой столешнице, и произнес многозначительное,- Да… Я говорю, что без создания здесь хорошего  базового поселка и строительства капитальных дорог эту группу месторождений не освоить,- с какой- то ноткой безысходности промолвил Филановский.- И осваивать их надо основательно, комплексно. Мы запланировали последующие четыре очереди Тартинского ЦПС строить на базе импортного, немецкого оборудования, с применением новейших технологий и высокого уровня средств автоматизации технологических процессов. На Тавдинке мы предполагаем применить газлифтный способ эксплуатации на базе канадского и английского оборудования. Уже ведутся переговоры. Они приближаются к стадии подписания договоров.
 Филановский говорил о перспективах обустройства месторождений с чувством глубокого удовлетворения, а в глазах радости не было. Внимательно слушавший его рассказ Житнев, уловил это странное состояние главного инженера главка,- так это же просто здорово, Владимир Юрьевич. Только вы говорите обо всем этом как- то без особой радости.
 Филановский оживился на это замечание Житнева, взял руки в боки и назидательным тоном с улыбкой глядя на серьезное лицо Григорьева выдал,- а ты, когда будешь на моем месте, поймешь, как это все дается.
 -А я, Владимир Юрьевич, не собираюсь на ваше место. Мне и здесь не плохо. Столько интересного всего. По крайней мере, я чувствую, что я здесь не кто- нибудь, а главный инженер предприятия. И я не нарадуюсь возможности проводить свою, в рамках возможного, линию.
 -Ну, это уже хорошо, Федор Григорьевич. Во всяком случае, я имел возможность в этом убедиться. И я искренне рад за тебя, и немножко где- то даже завидую.
 Филановский действительно остался удовлетворен увиденным. И в его душе проснулась хорошая зависть к возможности Житнева работать в свое удовольствие. И ему неожиданно захотелось хоть кому- нибудь пожаловаться на свои, никому не ведомые трудности в работе. И не потому, что это было трудности объема работ, характера принимаемых решений, бессонных ночей и минуты горестных сомнений и разочарований, постигавших его на пути к исполнению своих профессиональных обязанностей в области проведения технической политики в нефтедобыче. Той политики, которая работает на перспективу, а не на сиюминутную выгоду не без чьих- то, порой, меркантильных интересов.
 Той политики, которая обеспечивала бы стабильность в работе, неуязвимость перед  всякими непредвиденными обстоятельствами различного характера, а чаще- неуемности человеческой натуры, особенно, если эта натура наделена властными, и нередко на его уровне- большими властными полномочиями. И тут уже недостаточно твоих профессиональных знаний и практического опыта. Тут  нужны другие силы, называемые на техническом языке- противовесами, не всем присущими от рождения и характера воспитания. Но кому об этом скажешь, кому пожалуешься?
 Житнев заметил мимолетную тень на лице Филановского, но спрашивать о чем-то его больше не стал. Он повернулся к вошедшему в вагончик Куделину, которого он ранее послал с каким- то поручением и кивком головы на им только понятном языке жестов спросил о чем- то. Тот утвердительно кивнул головой, мол, все в порядке. Тогда Житнев повернулся к Филановскому,- Владимир Юрьевич, есть предложение пообедать в нашей столовой. Тем более время- уже двенадцать скоро.
 Филановский повернулся к своим главковским работникам, которые за все время пребывания не проронили ни слова, только между собой о чем- то тихонько переговаривались, и делали какие- то записи в своих блокнотах по ходу осмотра объектов,- ну, как ребята, перекусим малость, чем Куделин послал?
 -Да мы, собственно, не возражаем. Тем более, что утром даже чаю не успели попить.
 -Ты смотри- они не возражают,- засмеялся Филановский.
 -Ну, тогда пойдем, там уже все готово,- предложил Житнев и жестом пригласил к выходу. Первым вышел Куделин и все за ним гуськом по деревянному тротуару пошли к большому синему вагончику, от которого шли аппетитные запахи. Дверь была открыта и в ее проеме висела марлевая занавеска от комаров.
 Все энергично вошли. Куделин указал, где можно помыть руки и потом все  расселись за столы, вдыхая ароматы из кухни.
 -Слушай, Михаил Григорьевич, да тут одними запахами сыт будешь.
 -Здесь повариха мастеровая. Вот только в ОРСе им мало платят. Они просятся к нам кочегарами. Может, Владимир Юрьевич, получится решить в главке этот вопрос?
 -Какой вопрос- перевести поваров кочегарами?- тут уже все за столом залились смехом.
 -Да, я уже, Владимир Юрьевич, заговариваться начал. Я имел в виду, что надо бы главке продумать, как решить вопрос по зарплате поварам.
 Филановский покрутил ложкой в супе, на миг задумался,- конечно, я мог бы сказать, что этот вопрос не в моей компетенции, но ты же понимаешь, Михаил Григорьевич, что все не так просто. Мы не можем поднять тарифы транспортникам, строителям, дорожникам. Ты же знаешь прекрасно, что транспортники вынуждены жить приписками в путевках, и мы ничего не можем с этим поделать. Сделать, конечно, можно, но, сам понимаешь, останемся без водителей. Мы же им ничего предложить не можем, даже квартиры не можем предоставить, чтоб хоть как- то привязать людей к работе. Поэтому до поры терпеть приходится это безобразие с приписками в путевках. А ты говоришь- поварам поднять тарифы. А приготовлено все, действительно, вкусно,- похвалил Финаловский, принимаясь за второе блюдо.
 Все пообедали, поблагодарили поваров за вкусный обед, и Филановский посмотрел на часы,- Михаил Григорьевич, давай покружим на вертолете над ЦПС, чтоб я мог иметь хоть какое- то представление об объеме строительства. А потом полетим в Усть- Талинск.
 Полет над поселком Тартинский и площадкой строительства ЦПС, размещенной в восьми километрах от поселка, занял около получаса и вертолет взял курс на Талинск. Филановский сидел в задумчивости, покачивая головой, и, наконец, не выдержал,- удручающее впечатление, Михаил Григорьевич, производит этот ваш  поселок. Такой ощущение, что здесь разместились временно люди, которым не жалко будет завтра все это бросить и уехать.
 Григорьев развел руками,- а что поделать. Сначала нефть нужна, как вы сами понимаете.
 Филановский в ответ только покачивал головой: то ли с пониманием, то ли с укором. Но вертолет уже делал посадку в аэропорту. Бортмеханик после приземления открыл дверцу, выставил  трап, и все вылезли. Вертолет сразу поднялся и взял курс на Сургут вместе с Житневым. 
 Первый секретарь горкома партии Седых попросил у Григорьева разрешения на проведение намеченного совещания  в красном уголке НПУ. В этой просьбе Григорьев почувствовал укор насчет отсутствия перспективы в ближайшем будущем окончания строительства городского административного здания. Об окончании строительства  говорить сейчас было просто неуместно, поскольку оно замерло всего лишь на фундаменте.
 -Какой разговор, Юрий Анисимович. Конечно, проведем у меня.
  На совещание приглашены руководители крупных предприятий города, строительных организаций. Приглашенные шумно здоровались друг с другом, словно давно не виделись, занимали удобные для себя места. Прибывший из Сургута вместе со Щербиной Муравленко, глядя на тесноту в красном уголке, спросил Григорьева,- Михал Григорьевич, тебе не стыдно:  горком партии вынужден для проведения крупных своих мероприятий занимать вот такое тесноватое помещение в НПУ? Когда построишь административное здание?
 -Так, Виктор Иванович, нельзя же за счет обустройства месторождений строить административные здания. НПУ, как видите, размещается в общежитии,- спрятал улыбку в кулак Григорьев.
 Муравленко, также улыбаясь, замахал на него указательным пальцем,- ты мне брось тут заливать. Чтоб на следующий год, а то и раньше, было построено здание  для размещения органов власти с просторным конференц- залом, малым залом заседаний.
 -Так мы в проекте так и предусматриваем два зала.
 -Ну, вот, а ты говоришь- нельзя строить. Ну, ладно, как успехи?
 -А что- успехи? Многое теперь определяется милостью к нам природы.
 Муравленко подумал, что Григорьев умышленно увязывает свои производственные дела с каким- то непредвиденным обстоятельством, независящим от его воли, чтоб не было у начальника главка соблазна затеять разговор о дополнительных, сверх плана, тоннах нефти, что стало уже традицией. Спросил и пожалел, вынуждая своего собеседника прибегать к неприятным  отговоркам.
 -Я уже вас информировал, Виктор Иванович, о большой воде, но не предполагал, что стихия нас снова будет испытывать на прочность. Уровень воды немного ниже, чем в шестьдесят шестом году. Но очень высокий. Таким образом, все, ну, почти все буровые на Оби затоплены. Вода на большинстве кустов поднялась почти до уровня верхних отметок насыпи кустовых площадок. А на первом кусту пришлось делать обвалование от затопления буровой. Сейчас подъем воды прекратился, но Обская Губа, как мне известно, еще в ледяных заторах. И неизвестно,  как поведет себя река. Поэтому наши успехи напрямую связаны с буровиками. Правда, Артамонов не теряет присутствие духа. Надеемся, одним словом, на благоприятный исход.
 -Артамонов меня постоянно информирует о подъеме воды. Я помог ему тремя подъемниками для освоения скважин. Он сказал, что еле успел их загнать на кусты. А вот и он,- Муравленко ладонью позвал стоящего в отдалении Артамонова,- ты почему не подходишь? Здравствуй, Александр Николаевич.
 -Здравствуйте, Виктор Иванович,- пожал  он  протянутую руку Муравленко,- не решался подойти. Вы так увлеченно о чем- то с Михаилом Григорьевичем беседовали- не хотелось мешать. О чем разговор пойдет на совещании, Виктор Иванович?
 Неожиданно лицо Муравленко поникло, черные глаза  подернулись пеленой. Он после некоторой паузы ответил, посмотрев на часы,- знаешь, Александр Николаевич, мне бы не хотелось говорить на эту тему. До начала совещания осталось семь минут и скоро все сам узнаешь. Борис Евдокимович сейчас в кабинете Григорьева беседует с первым секретарем горкома- выдалась такая возможность пошептаться с глазу на глаз. А, вот они уже идут. Есть еще пять минут времени, и я тебя хочу спросить вот о чем. Вчера мы все- таки сняли Патракашвили, несмотря на возражения Василия Виссарионовича. Ну, просто терпеть уже нельзя было дальше этот завал. Предприятие пришло в тупик. Вместо него мы поставили Кречетова. Но ему сразу трудно сдвинуть с места  этот «паровоз». У него большой дефицит толковых специалистов. Вот я и хотел попросить тебя, чтоб ты не препятствовал, если от тебя люди изъявят желание перейти в Тавдинку помочь наладить работу. Они же туда, сам понимаешь, не за медом поедут.
 Артамонов был несколько обескуражен этой просьбой, но перечить Муравленко не осмелился,- я, собственно, не возражаю, если у кого появится желание перейти к Кречетову. Но насильно я никому не буду предлагать переход.
 -Ну, и на том спасибо. Давайте рассаживаться по местам,- и направился к столу президиума.
 Муравленко намеренно заторопился на свое место. Ему не хотелось возбуждать своим присутствием любопытствующих затрагивать вопрос на больную для него тему: переход на вахтовую систему организации труда, на чем упорно настаивает Щербина. Муравленко понимал, что эта система работ потребует громадных усилий по изменению традиционной схемы освоения нефтяных месторождений с рабочих поселков, базовых городов. Он также понимал, что в этой схеме есть рациональное зерно. И в то же время видел, что затевать переход на вахтовую систему работ преждевременно- кроме осложнений и так в непростой работе ничего не получится. Знал, но надеялся, что здравый смысл все- таки возобладает над сиюминутным рвением переиначить схему организации работ в пользу  перспективного, на первый взгляд, мероприятия. И решил- пусть Щербина выслушает сначала мнение тех, кому придется внедрять в жизнь обкомовскую затею.
 Но  Щербина все- таки сумел убедить Шашина в целесообразности перехода на вахтовую систему работ, оставив,таким образом, Муравленко без существенной поддержки в лице Министра. И сейчас Щербина не столько хотел посоветоваться с руководителями города, предприятий о способах решения этой задачи, сколько испробовать эту тему, что называется «на зуб», посмотреть реакцию участников совещания.
 А в зале с нетерпением ждали начала предстоящего разговора, хотя знали наверняка, что визит руководителя такого ранга в город не случайный. И, как не раз уже бывало, не сулил облегчения жизни. Скорее наоборот- проблем прибавлялось. Хотя некоторые из руководителей догадывались, о чем пойдет речь- шила, как говорят, в мешке не утаишь.
 Все расселись на свои места, Муравленко уже привычно постучал карандашом по столу, призывая присутствующих к тишине, и предоставил слово Щербине.
 Первый секретарь обкома  начал выступление с озвучивания успехов, которых добились нефтяники Тюмени, того вклада, который они внесли в укрепление экономического могущества государства. Он, как тонкий политик, понимал, что обсуждение предстоящей не простой темы должно проходить при определенном положительном настрое. И  не скупился на «подмасливание» аудитории.
 -Результаты вашего, без преувеличения, героического труда невозможно переоценить. Все это так. Однако, товарищи, мы стоим перед необходимостью, как вы знаете, решения более масштабных, ранее не виданных задач. Благодаря самоотверженному труду геологоразведчиков, сегодня почти весь Север Тюменской области в границах Ханты- Мансийского и  Ямало-Ненецкого автономных округов представляет собой обширнейшие территории  с высокопродуктивными залежами нефти, газа. Сегодня на карте этих округов легче указать на места, где их нет или еще не разведаны запасы углеводородного сырья. И было бы не по- хозяйски, я бы сказал- просто не разумно, чтоб эти богатства лежали под землей без движения. Они должны приносить пользу государству и, в первую очередь людям, нам с вами.
 Но это не просто нефтегазовые недра. Это- обширнейшие  болотистые территории при отсутствии дорог и  людских поселений. Факт общеизвестный. И с этих, недоступных на первый взгляд, мест мы должны взять, лежащие в недрах земли богатства. У нас теперь, а правильней сказать, у вас уже имеется наработанный опыт, знания по разработке месторождений на здешних территориях.
 Но тот объем работ, товарищи, который нам предстоит выполнить в сжатые, как вы понимаете, сроки потребует от нас переосмыслить некоторые уже наработанные схемы, подходы к освоению недр. Судите сами- даже весьма приблизительные расчеты показывают, что численность персонала  в течении ближайших пяти лет для освоения разведанных месторождений должна увеличится до полутора тире двух миллионов человек. Это более, чем в три раза выше уже имеющейся численности. И это только работающего контингента. И получается, что только жилья под эту численность мы должны построить тридцать с лишним миллионов квадратных метров. С учетом нынешних темпов строительства, даже если мы их удвоим за счет увеличения строительных мощностей, то нам потребуется, грубо говоря, тридцать лет. Но у нас просто нет этого времени. Это надо понимать.
 А вы все знаете, что уже через десять, с небольшим, лет мы объем добычи нефти здесь, в Тюменской области, должны довести до трехсот миллионов тонн. Как видите, при существующем раскладе сил и возможностей эта цифра, как бы это поделикатней выразиться, находится за пределами человеческой восприятия. Но мы, товарищи, реалисты и говорим- это вполне достижимая цифра и мы решим поставленную перед нами задачу.
 Есть два пути ее решения. Первый- это общепринятая схема обустройства, когда на группе нефтяных месторождений строится базовый поселок со всей инфраструктурой для проживания персонала, их семей и производственная база. Эта классическая схема себя во многом оправдала и абсолютно приемлема на Большой Земле, где есть все необходимые условия при незначительных затратах решить все проблемы по созданию баз, учитывая, что персонал обеспечен, или почти обеспечен жильем. Так мы осваивали нефтяные месторождения Татарии, Башкирии и параллельно строили жилье.
 Что касается наших условий, я не буду повторяться. Вы здесь сами видите, каким напряжением сил дается строительство каждого квадратного метра жилья и производственных баз. И если мы пойдем этим проторенным путем, мы обречены на полный провал. Это полагаю, понятно всем.    
 Но есть и другой путь. Он в той или иной мере применялся и применяется в нашей стране, правда, в незначительных масштабах. Но все- таки какой- то опыт есть. Я имею в виду так называемый вахтово- экспедиционный метод организации работ. Он нашел широкое применение за рубежом. В частности в Канаде, США при освоении северных территорий. Суть его в том, что на осваимаемых территориях города, жилые поселки, в нашем понимании, не строятся. Сооружаются исключительно временные, быстровозводимые модульные  городки для проживания персонала и небольшие ремонтные мастерские. И- все. А постоянно  живут люди на материке, там же имеются производственные базы. А на объекты людей доставляют самолетами. Месяц отработает вахта, им на смену прилетают другие. Нечто подобное применяется у нас на Каспии, на, так называемых, Нефтяных Камнях.
 Разумеется, у нас имеются свои сложности и препятствия для сиюминутного перехода на этот метод освоения нефтяных  и газовых месторождений. Но когда подобные задачи решались легко и просто? Главное препятствие- отсутствие базовых жилых центров, откуда можно было бы осваивать удаленные месторождения. Их нужно построить. А существующие здесь, на Севере города и поселки превратить в эти базовые центры, и усиленно, энергично достраивать их жилыми комплексами со всей инфраструктурой.
 На месторождениях вместо рабочих поселков строить вахтовые времянки на основе применения быстровозводимых комплектно- щитовых домиков  с необходимыми социально- бытовыми объектами: столовыми, магазинчиками, клубами, библиотечками, объектами для занятия спортом. Короче, всем необходимым для нормального проживания и досуга вахтового персонала.
 В этом случае, как вы понимаете, в жилищном строительстве можно сосредоточить свое основное внимание на базовых центрах и таким образом значительно сократить сроки строительства жилья, а, значит, увеличить объемы его возведения за счет централизации технических, финансовых средств и рабочей силы. И, что не менее важно, получить при этом значительную экономию финансовых средств, которые можно рационально и на благо людей использовать.
 Я смотрю, товарищи на вас,  и читаю в ваших глазах неподдельный интерес к обсуждаемой теме. С одной стороны это радует, а с другой- в ваших взглядах читается большая озабоченность, даже, я бы сказал, не приятие моих предложений. Ну, что ж, это естественно. Главное- нет равнодушия.
 Щербина говорил, и все время пробегал взглядом лица присутствующих, изучая  реакцию на предложенную их вниманию информацию. Лица сидящих в зале руководителей предприятий не были бесстрастны. Но и не выражали, принятые в таких случаях,  сосредоточенность и внимание. Внимание, естественно, было, но оно в большей мере содержало озабоченность и ожидание выводов докладчика, за которыми неизбежно последуют конкретные предложения. Они уже схематично вычерчиваются в обзорном содержании выступления Щербины. И не очень легкие, как полагали слушатели, предстоящие хлопоты, требующие дополнительного отвлечения сил и средств на реализацию затеи с вахтовым методом.
 Они внимали звучащим с уст докладчика словам и периодически молча переглядывались между собой, определяя отношение каждого, из рядом  сидящих товарищей, на предложенную их вниманию информацию. И в глазах каждого из них- равнодушных, действительно, не было- содержались вопросы, на которые каждый хотел незамедлительно получить от рядом сидящего оценку произнесенным из- за стола президиума словам. Но одни слегка, почти незаметно, пожимали плечами, а иные глубже вбирали головы в плечи.
 Щербина с не меньшей озабоченностью смотрел на читающиеся в лицах людей вопросы, сомнения, тревогу, даже недоумение преждевременностью, а то и неуместностью сейчас браться за решение предложенной задачи. Люди научены горькими уроками поспешности, с которой требовалось реализовывать какие- то идеи, предложения. И не всегда их можно было оспорить. А выполнять необходимо было всегда, как говорят, в любую погоду.
 -Я понимаю, товарищи, вашу озабоченность, вытекающую из предстоящей реализации конкретных мер, предложенной мною на ваше рассмотрение. Задача действительно не простая и не из легких. Но нам, коммунистам, не привыкать к трудностям. И, как говорится, лиха беда- начало.
 Разумеется, работу необходимо начинать уже сейчас, не откладывая. И начинать, как мне кажется, необходимо с создания нормативно- правовой базы по вахтово- экспедиционному методу работы. Предусмотреть соответствующие льготы и компенсации, стимулируя заинтересованность персонала в переходе на новый режим труда и отдыха. «Главтюменьнефтегаз», полагаю, в ближайшее время подготовит соответствующие мероприятия, если хотите, программу по реализации перехода на новый режим организации работ.
 Ну, а пока будет формироваться соответствующая программа, обком партии полагает необходимым уже начать эту работу. Я имею в виду перевести поселок Тавдинку в режим вахтового поселка, а для работающих на Тавдинском месторождении строить капитальные в крупноблочном исполнении жилые дома в Сургуте. Обком партии даст соответствующее поручение «Главсибжилстрою», чтоб уже в этом году начать строительство квартир для вахтового персонала Тавдинки. Тавдинка должна стать, таким образом, полигоном для отработки всего комплекса вопросов по вахтовому методу работы. Дальше очередь за Тартинским поселком.
 Вот, собственно, я лишь тезисно  очертил те меры, которые необходимо реализовать для ускоренного развития нефтегазового комплекса Западной Сибири. И, полагаю, Виктор Иванович, присутствующие руководители предприятий с интересом выслушают ваше мнение и видение путей реализации необходимых мер по существу  данного вопроса,- Щербина с улыбкой предложил Муравленко вот таким образом, не мешкая, определить свое отношение к озвученной проблеме, именно проблеме, в силу множества сложностей на путях  реализации предложенного обкомом партии новшества. И именно таким образом секретарь обкома решил поставить Муравленко перед неизбежностью безоговорочного принятия линии обкома партии.
 Муравленко откинулся на спинку стула, поправил пышную седую копну волос на лысеющую макушку крупной головы и, хитровато сощурив глаза, ответил на предложение Щербины:- Борис Евдокимович, вам известна моя позиция по озвученному сейчас  вопросу, но я не хочу, что бы мое выступление товарищи в зале восприняли как давление на них вышестоящего руководителя. Пусть каждый из них осмыслит ваше предложение, выскажет свое мнение, отношение, если хотите, к рассматриваемой теме. Полагаю, так будет правильно. А главное- по- деловому. Давайте, товарищи, энергичней высказывайтесь,- уже к залу обратился Муравленко. Щербина на миг  с удивлением посмотрел на Муравленко, не ожидая от него такого ответа, и с затаенной горечью повернул голову к залу.
 Какое- то время в тесноватом небольшом зале стояла тишина. Люди стали поглядывать друг на друга, изучая реакцию на выступление Щербины и определяя, кто самый смелый и первым выступит. Пауза затянулась, и ее нарушил директор Тавдинской конторы бурения Кречетов. Он молча поднялся, прошел к столу своей странной на несгибаемых, казалось, ногах  походкой. Он стал несколько поодаль от стола, повернулся к залу, пятерней поправив назад пшеничные волосы, выпрямил свою высокую стать.
 Муравленко, повернувшись к Щербине пояснил:- это, Борис Евдокимович, новый директор Тавдинской конторы бурения Кречетов Николай Петрович. А, вообще, товарищи, желательно представляться, когда подходите сюда с выступлением. Пожалуйста, Николай Петрович.
 -Я, товарищи, не отношу себя к ортодоксам, но в то же время не могу вот так сходу сказать, что я готов всецело, сломя голову, ринуться к исполнению намеченного обкомом партии пути.  Я не могу также сказать, что  целиком и полностью согласен с предложением товарища Щербины. Озвученное сейчас предложение породило несколько непростых, на мой взгляд, вопросов, ответы на которые я бы хотел получить, прежде чем определиться с принятием предложения Бориса Евдокимовича. Хотя, я отдаю себе отчет в том, что от меня ничего не зависит- решат и меня не спросят. Но  свою позицию в этом вопросе я все- таки по любому должен изложить.
  От того, каково будет содержание ответов на мои вопросы, будет зависеть, по моему разумению, возможность безболезненно перехода на новую систему работы. Вот в этом я твердо убежден. Ведь, как я понял из выступления, нам первыми придется начинать реализацию озвученной программы, сначала по нам она пройдет своими граблями.
 Начну, пожалуй, с того, что у меня нет никакой гарантии, что наш, ставший вахтовым, персонал, получив в Сургуте квартиры, через какой- нибудь год- два,  сказав  спасибо, не останется работать в Сургутской конторе бурения. Там тоже кадров не хватает. И мы снова, как в той поговорке: «Эта песня хороша- начинай сначала» примемся латать кадровые прорехи.
 Непростым будет для нас решение вопроса перевозки вахтового персонала в Сургут и обратно. Где мы столько возьмем вертолетов? Ведь, как бы то ни было, на Тавдинке работает вместе с буровиками около семи тысяч человек. Их же надо как- то возить домой и обратно. Мы к тому же вынуждены сейчас возить часть людей из Талинска, и количество этого персонала возрастет. Больше брать людей пока нам неоткуда и нет возможности осуществлять набор специалистов из- за отсутствия жилья. Значит, нам придется раздваиваться, чтоб возить людей по двум адресам. Мы  уже сейчас имеем сложности  в перевозке Талинских людей то по причине нелетной погоды, то из- недостатка вертолетов. Мы, ведь, их используем еще и  для производственных нужд. До ближайшей буровой все- таки четырнадцать километров, а дороги только зимой будут.
  Далее. Исходя из того, что наш поселок обретет статус вахтового, неизбежно возникнет еще одна проблема. Мы сначала людей из Сургута и Талинска должны привезти в поселок. Им же нужно где то переодеться, отдохнуть до начала смены. Значит, нужны какие- то общежития для временного проживания. Где их взять? Вы скажете- квартиры в поселке освободятся. Но этих квартир- кот наплакал. Основная масса людей живет в балках. Часть- в общежитиях. Значит, нужно, не откладывая, строить общежития.
 Следующий вопрос- это неизбежное удвоение численности ИТР и служащих предприятия. Их же тоже надо переводить на вахтовый режим работы. За счет чего мы увеличим численность этой категории, где мы наберем столько людей? И как это скажется на экономике предприятия?
 И, пожалуй, последнее. Наш поселок располагает помимо объектов жилья детским садиком, школой, фельдшерским пунктом. Я полагаю так, что с приданием поселку статуса вахтового все эти объекты должны быть ликвидированы. В связи с этим возникает вполне резонный вопрос: куда девать школьников, детей дошкольного возраста? Квартиры и садики, я так полагаю, не все получат сразу. Как видите, легко сказать- перейдем на вахтовый метод организации работы. А как сделать так, чтобы это не ударило больно по людям, что б не сказалось на, худо- бедно, но все- таки отлаженном ритме работы, не опустошило казну предприятия. Тут, ведь, дров можно таких наломать, что мало не покажется.
 А в целом идея вахтового метода организации работ сама по себе интересна, заслуживает пристального внимания  и с учетом перспективы освоения месторождений по всему Северу Тюменской области даже неизбежна в применении. Но нельзя же, товарищи, решать такую непростую задачу поспешно. Ведь, мы должны понимать, что она затрагивает жизнь работающих здесь людей. И мы не можем себе позволить в угоду, пусть даже самой замечательной идеи, ломать их судьбы. А оно так и произойдет, если мы с бухты- барахты возьмемся внедрять вахтовый метод.
 Недавно я в Омске встречался с родственниками моих друзей, которые живут в Канаде и приехали в гости. Они как раз и работают в северных провинциях Американского континента этим самым вахтовым методом. Их перевозят на самолетах, а затем автобусом на  месторождение. Живут в благоустроенных общежитиях. Комната на два человека, все удобства в помещении. В каждой комнате телевизор, холодильник. Работает столовая, коктейль- бар, биллиардная. Есть свой кинозал, библиотека и все остальное для нормального межсменного отдыха.
 Но главное- везде асфальтированные дороги, на объектах чистота и порядок, даже травка посеяна. И прежде, чем разрабатывать месторождение, были построены сначала именно дороги, а уже затем все объекты для проживания и  отдыха людей.
 Я понимаю, что нам сложно сейчас говорить о таком подходе к разработке наших месторождений. Но хотелось бы, чтоб дорожное строительство не плелось у нас в хвосте, а интенсивно наращивались темпы строительства дорог. А то у нас, в Тавдинке за два года построили ровно два километра дорог с бетонным покрытием. Наши ССУшники в строительстве лежневых дорог одолели рубеж аж в семь километров. А до строящегося товарного парка- двадцать километров. Мы при существующей системе организации работ из- за отсутствия хоть каких- то дорог не можем нормально работать. Отсюда делайте выводы.
 Я прошу меня извинить за несколько сумбурное выступление. В этой спешке я, может, что- то и упустил, может, что- то и не так сказал, так что прошу меня извинить. И желательно, чтоб тематика совещания была заранее обусловлена, чтоб можно было подготовиться к разговору. Спасибо за внимание.
 -Спасибо, Николай Петрович, присаживайтесь. Может, Борис Евдокимович, мы сначала послушаем руководителей предприятий, а потом уже будем отвечать на поставленные вопросы, предложения?- Обратился Муравленко  к Щербине.
 -Я не возражаю, Виктор Иванович. Меня любой порядок работы устраивает. А на последний вопрос товарища Кречетова я отвечу так: мы намеренно не сообщали о предмете намечаемого разговора, чтоб не порождать всякие кривотолки и не будоражить преждевременно людей. Вот сейчас все обсудим, а потом можно и поделиться информацией с людьми. Прошу, товарищи, смелее высказывайтесь.
 Поднялся Артамонов. Он привычными для него широкими размашистыми шагами быстро одолел дистанцию до стола, несколько постоял в раздумье, словно не решался высказать свою мысль по намеченной теме. Даже Муравленко в удивленье поднял брови,- пожалуйста, Александр Николаевич.
 -Хочу поддержать, товарищи, своего коллегу Николая Петровича Кречетова. Действительно, нас никто не будет спрашивать по поводу введения вахтовой системы организации работ. Раз нужно- значит эта система будет внедрена. Но мы должны сегодня поговорить о другом. Мы должны говорить о том, что нужно сделать для безболезненного внедрения новшества в нашу работу. И тут я хочу всецело поддержать товарища Кречетова. Поддержать его вот в каком плане.
  Мы через год- два закончим, в основном, разбуривание Усть- Талинского месторождения. И придется нам осваивать удаленные месторождения. Что это значит с точки зрения организации производства работ? Это значит, что без круглогодичных грузовых перевозок мы не сможем решить вопрос материально- технического обеспечения буровых работ. И без дорог нам уже просто не обойтись. И  тот совершенно смешной объем дорожного строительства, который у нас сейчас осуществляется, не может устраивать уже никого- ни нас, буровиков, ни промысловиков и строителей. Мы за четыре года в Талинске построили дорогу длиной восемь километров на Сингайский остров. Это- совершеннейшая мизер. Я не могу в этом винить СУ-905, наших дорожников. Они стараются, но тем не менее- ситуация со строительством у нас дороги вот такова. Следовательно, необходимо резко наращивать мощности дорожных строителей, создавать еще, как минимум, два дорожно- строительных управления. А если учесть, что трассы дорог будут пересекать многочисленные протоки, речки, речушки, то параллельно надобно увеличивать мощности мостостроительных предприятий. Ну, и коль скоро мы говорим о строительстве магистральных дорог, то неизбежно встает вопрос о строительстве моста через Аганку. Да, да. Через Аганку. А ширина ее в самом удобном месте для сооружения моста- восемьсот метров. Так что мост через нее- это  не очень простое сооружения как по техническому решению, так и по капиталовложениям в него. Но строить мост- надо. Без него мы сейчас испытываем громадные неудобства- в начале зимы мучимся в ожидании ледовой переправы, весной- когда лед уйдет. А в промежутке вынуждены громадный объем перевозок осуществлять вертолетом. А это, как вы понимаете, вылетает нам в копеечку.
 Вместе с этим требует  пересмотра вопрос качества дорожного строительства. Я не специалист в этой области, поэтому не могу судить о причинах такого положения- то ли технология не доработана, то ли вообще ее менять надо полностью. Но то, что за время строительства дороги на Сингайский остров дорожники дважды перекладывали плиты, дорога просто «играет, то по  такой дороге мы замаемся возить грузы, людей. 
 Исходя из необходимости, я бы даже сказал- неизбежности, строительства дорог до соседних поселков, предлагаю поставить на Большую Аганскую протоку пять земснарядов и за сезон они намоют песок почти до самого Душкино. В этом случае останется отсыпать сущий пустяк-  каких- то двенадцать километров и дорога в течении года будет отсыпана. Останется выложить плиты. В этом случае по песчаной насыпи можно будет ездить параллельно со строительством дороги. Заодно машины уплотнят песок. Тут есть еще одно неоспоримое преимущество: дорога пойдет по высокому берегу при отсутствии, практически, болот. Аналогичным образом вдоль Талинки можно соорудить дорогу на Тартинский. Вот, собственно, и все, что хотелось мне сказать.
 -Спасибо, Александр Николаевич.
 Не успел Артамонов уйти к своему месту, как тут же рядом оказался Ремезов. Муравленко с улыбкой удивления его прыткости  представил начальника НПУ «Тавдинскнефть»,- пожалуйста, Зиннур Гаязович. 
 -Я, товарищи, буду только о самом, на мой взгляд, главном. Конечно, вахтовый метод- это хорошо. И если посмотреть на этот вопрос с точки зрения географии, то получается, что существующие поселки размещены так, что от каждого из них по направлениям сторон света самые удаленные точки разведанных месторождений, которые нам предстоит обустраивать не один десяток лет, удалены примерно на двести километров. И вот с учетом этого обстоятельства наши поселки, я имею в виду Душкино и Тартинский, совместно с городом Талинском как раз и могут стать теми базовыми центрами, откуда очень удобно будет осуществлять перевахтовку наших работников. И не нужно будет удваивать численность инженерно- технических работников, строить какие- то временные общежития и еще что- то. Я посчитал, и получается, что для строительства благоустроенного рабочего поселка численностью десять- двенадцать тысяч человек нужно всего-то один миллион тонн нефти. Разумеется, стоимостью по мировым ценам. И за счет экспорта нефти строить наши поселки. Вот за это наши рабочие скажут спасибо родной Партии и Правительству.
 И по мере удаления месторождений от поселков и города необходимо удлинять дороги. А дороги непременно нужны. Без них, как уже тут говорили до меня мои коллеги, не то, что вахтовым, а с применением  классической схемы мы обречены на провал. Но это так, к уже сказанному слову. 
  Но кроме этого, я предлагаю земснарядами провести дноуглубительные работы по нашим судоходным протокам и обеспечить, таким образом, их функционирование весь навигационный период, а не месяц, от силы два, как в этом году. Это было бы хорошим подспорьем в нашей работе. Да и грунт в результате дноуглубительных работ мы могли бы по- хозяйски использовать. А потребность в нем- велика. Мы бы летом намывали этот грунт, а по зимниками его можно возить, где в нем есть нужда. Вот таково, товарищи, мое краткое предложение.
- Спасибо, Зиннур Гаязович, за очень дельные и правильные предложения,- Муравленко, с огромным вниманием выслушал выступление Ремезова, глаза заблестели живыми огоньками, и в лице он даже оживился. А, сидевший рядом с ним, Щербина с неподдельным удивлением померил глазами Муравленко. Щеки налились румянцем, а глаза загорелись еле скрываемым негодованием. Потом он несколько успокоился, лицо приняло деловитый, вид и таким же деловым вопросительным тоном, содержащим в подтексте упрек, обратился к Муравленко.
 -Вы, Виктор Иванович, никак собрались поддержать своих подчиненных в рвении разбазаривать государственные средства на строительство поселков? Да эти ваши поселки без сожаления можно снести бульдозером. Там даже смотреть не на что- сплошные развалюхи. Ваша позиция, товарищ Муравленко, мягко говоря, не вписывается…- Щербина неожиданно осекся, посмотрев на Муравленко, в глазах мелькнул испуг и какая- то растерянность,- что с Вами, Виктор Иванович? Воды, быстро! Ну, кто- нибудь!
 -Ему надо быстренько таблетки. Где у вас астмопент, Виктор Иванович?- Филановский мгновенно сорвался с места и в доли секунды оказался рядом с Муравленко.
 Муравленко, задыхаясь от сердечно- бронхиальной астмы, широко открытым ртом глотал воздух и показал побелевшими пальцами Филановскому на внутренний карман. Владимир Юрьевич судорожно рылся во внутреннем кармане пиджака Виктора Ивановича, достал оттуда упаковку с таблетками, и дрожащими пальцами разорвал ее и стал запихивать таблетку в рот Муравленко. Потом повернулся к залу и требовательным голосом произнес:- ну, что уставились? Давайте прервемся на насколько минут, проветрим помещение.
 Муравленко под руки увели в кабинет Григорьева и уложили на диван. Около него столпились люди. Филановский деликатно их спровадил за дверь, и, когда она закрылась, он еще во взволнованном состоянии повернулся к Щербине:- между прочим, Борис Евдокимович, в этих, как вы выразились, «развалюхах» живут наши люди, которые добывают для нашей страны вот эту самую нефть, ради которой мы с вами тут все собрались.
 -Мы с вами, Владимир Юрьевич, продолжим разговор на тему кто, где и зачем собрался. Только не здесь, а в Тюмени. Там будет удобней и времени, надеюсь, много не займет.
 -Я не возражаю, там более, что сам не люблю длинные и занудные разговоры.
 Щербина кинул сердитый взгляд на Филановского, восприняв выражение «занудные разговоры» на свой счет, и вышел в приемную. Филановский подсел на диван к Муравленко,- ну, как самочувствие, Виктор Иванович?
- Да уже легче стало. Отпускает понемногу,- Муравленко посмотрел с грустью на Филановского и как- то по- отечески назидательным тоном спросил,- ну, что ты задираешься, Володя? Ты же должен понять, что если у высокого начальства вызрела в сознании какая- то мысль- правильная, неправильная- ты уже ничего с этим не поделаешь. Тебе остается только подумать над тем, как с наименьшими потерями и безболезненно ее, эту мысль, реализовать. А жизнь потом сама выведет, куда надо.
 -Да, я все понимаю, Виктор Иванович. Конечно, жизнь выведет. Только во что это обойдется и покаются ли принимавшие решения в своих ошибках? При жизни вряд ли. Но даже если случится невероятное, то эти покаяния вряд ли уменьшат размер последствий их прегрешений. Это не та ситуация, когда покаяния снимают грехи. Ну, Бог с ним. Обидно, что железнодорожник учит меня, как добывать нефть.
 -Ты не прав, Володя. Иосиф Виссарионович, имея за плечами не законченную духовную семинарию, вон какое государство создал. А ты говоришь- железнодорожник… Тут дело не в профессии.
 -Может, вы правы, Виктор Иванович.  Только я знаю, пока работал вторым секретарем Протазанов, к нему можно было прийти и по- человечески обо всем переговорить. Он всегда помогал то советом, то поддержкой. И не было в его речах даже намека на его руководящую партийную роль. А когда вместо Александра Константиновича стал Богомяков, на меня давят уже двойной тягой. Да что говорить об этом…
 Филановский посмотрел на усталое лицо Муравленко,- может, Виктор Иванович, прервем нынешнее совещание?
 -Нет, нет. Мне уже лучше, я себя нормально чувствую. Давай пойди и пригласи всех в красный уголок и продолжим нашу работу.
 Филановский посмотрел на бледное лицо Муравленко, покачал головой, но вышел из кабинета приглашать людей.
 Когда все расселись, Муравленко с Филановским вошли в красный уголок и сели на свои места.
 -Я приношу свои извинения за перерыв в нашей работе. Надеюсь, у курящих уши пришли в норму, и мы сможем продолжить нашу работу. Подводя предварительные итоги нашего разговора, мы остановились на том, что нам необходимо развивать транспортные коммуникации, и давайте сейчас и обсудим эту тему. Ну, кто готов внести свои предложения?
 Поднялся Руденко. Он энергично прошел к столу и, развернувшись к аудитории, тоном человека, ставшим обладателем крупного выигрыша в лотерейный билет, начал:
 -Товарищи! Я всегда говорил, что без разветвленных дорожных сетей нам очень трудно рассчитывать на возможность реализации предстоящих громадных планов обустройства месторождений. Это всем понятно. Сложнее  с вопросом разработки методы, которая помогла бы нам быстрыми темпами   и, главное, с высоким качеством строить дороги.
 Тут до меня товарищ Артамонов предлагал левый берег Большой Аганской протоки на Душкино, и вдоль Талинской протоки пройти с отсыпкой на поселок Тартинский. На первый взгляд- это очень привлекательный проект. Но, это- на первый взгляд. Очевидно, Александр Николаевич невнимательно смотрел карту нашей местности. Если бы он взглянул на карту, то мог бы увидеть, какие петли закручивают эти протоки. В итоге длина дороги возрастет вдвое, не меньше, в сторону этих поселков. А это- лишние сотни тысяч кубометров намытого песка, и увеличение вдвое затрат на строительство дорог. К тому же, голова закружится у водителей от этих зигзагов и крутых поворотов дороги. Если учесть, что километр бетонной дороги в нашем регионе стоит один миллион рублей, то нетрудно посчитать во что выльется в этом случае строительство дорог.
 Что я предлагаю? Мой вариант с точки зрения эффективности капитальных вложений в строительство дорог, качества, быстроты возведения по моей оценке в наших условиях наиболее приемлемый. Это- дорога на сваях. Да, да. Именно на сваях. За рубежом эта практика находит широкое применение, особенно там, где требуется выполнить транспортные развязки для перераспределения транспортных потоков. В нашей труднопроходимой местности этот вариант наиболее подошел бы. Для реализации этого проекта нужны всего две вещи- сваи и сваебойные агрегаты. Полагаю, что ни с тем, ни с другим у нас проблем не будет.
 Неожиданно поднялся с места Артамонов,- предложение товарища Руденко несомненно очень интересное. От него отдает новизной, но если Николай Алексеевич будет забивать сваи под дорогу так, как он это делает под фундаменты наших домов, то по этим дорогам мы будем ездить где- то в начале третьего тысячелетия. Никак не раньше,- и под разразившийся смех в зале Артамонов присел на место.
 -Ну, напрасно ты так, Александр Николаевич,- Муравленко с укором за произнесенную реплику посмотрел на Артамонова,- предложение товарища Руденко весьма интересное. Дорога на сваях- это вообще замечательно. Вы готовы, Николай Алексеевич, взяться за эту работу?
 -Хоть сейчас, Виктор Иванович.
 -Ну что ж. Не так давно наш Министр Шашин обмолвился, что он может завалить Тюменскую область железобетонными сваями из Азербайджана. Я сегодня же свяжусь с Валентином Дмитриевичем и, надеюсь, через неделю первые вагоны со сваями прибудут в Тюмень. Мы их без проволочек перегрузим на баржи и по воде доставим сюда, в Усть- Талинск. Заодно и пяток сваебоев на первый случай подбросим. Останется за малым- определиться к этому времени со схемами прокладки трасс дорог. Думаю, что здесь вообще сложности не будет. Есть еще желающие высказаться по данному вопросу?- Обратился Муравленко в зал. Поднялся начальник СУ 905 Трофимов.
 -Представьтесь, пожалуйста.
 Трофимов пошел к столу, слегка покраснел, на лице чувствовалось волнение. Он слегка кашлянул в кулак, и тихо произнес,- начальник дорожного управления Трофимов Геннадий Петрович. Вы знаете, какой- то странный разговор тут у нас получается- обсуждается вопрос строительства дорог в нашем регионе, а нас, дорожный строителей, будто это дело не касается. Может, мы вообще здесь не нужны? Вроде, какой с нас толк- строим мало, строим дорого.
  Муравленко открыл в изумлении глаза, всплеснул руками:
 - Вот это- да! Вы извините, Геннадий Петрович, мы тут так увлеклись, что и действительно упустили из виду, что в таком важном деле, как строительство дорог, надо бы, действительно, выслушать точку зрения тех, кто по своему долгу занимается этой работой. Извините еще раза. Пожалуйста, Геннадий Петрович,- Муравленко виновато развел руками, и повернулся в сторону зала.
 Трофимов еще больше раскраснелся и тихим голосом продолжил:
-Я первый раз на таком представительном совещании и то,  о чем говорили здесь выступавшие  товарищи, повергло меня в крайне неловкое состояние. Я первый раз в жизни почувствовал себя виноватым. Ведь, как же: нефтяники в тяжелейших условиях делают такую большую и такую важную работу, а мы дорожники плетемся действительно в хвосте происходящих здесь событий. У меня такое ощущение, будто они поворачиваются назад и смотрят, где я там плетусь,  покачивая недовольно головами. Но я не с покаянием вышел сюда, хотя  это было бы к месту.
 Я с большим вниманием выслушал все выступления и в них столько много интересных предложений! Вот, к примеру, мысль товарища Артамонова весьма оригинальна. И- главное- его предложение намывать грунт вдоль русла проток очень рационально. И напрасно товарищ Руденко проигнорировал его. Ведь, не обязательно повторять русло реки. Можно и спрямить там, где это необходимо. Но самое главное- высокий берег, рядом грунт и не надо делать перевозки грунта на большом плече. А это- скорость прокладки дорожной насыпи. А если еще и выполнить дноуглубительные работы- это вообще здорово. Тут появляется еще одно преимущество- мы по протоке на барже можем завозить плиты и раскладывать их вдоль трассы до самой поздней осени.  Я так прикинул, что в этих условиях мы бы за три года сделали отсыпку и выложили бы половину дорожных плит. Так, по крайней мере, мне кажется. Так что предложение товарища Артамонова очень дельное.
 Нельзя обойти вниманием инициативу Николая Алексеевича. Его предложение важно тем, что смонтированное дорожное покрытие на сваях не придется перекладывать, как это мы делаем по нашей технологии. Сваи, ведь, усадку не дают. И еще одно: скорость строительства такой дороги возрастает. Без учета, разумеется, забивки свай. Я не берусь прогнозировать, в какой мере она возрастет, но, думаю, значительно. Так что мы, дорожники, с удовольствием строили бы такую дорогу. 
 Но, к сожалению, вариант Николая Алексеевича имеет один существенный изъян- ощутимо возрастет стоимость дорожного строительства. Ведь, помимо всех операций при существующей  технологии строительства, которую мы применяем здесь, что само по себе не дешево обходится, нужно прибавить стоимость свай, их транспортировку и, разумеется- забивку. Так что судите сами- стоит или не стоит брать на вооружение предложение по забивке свай в основание дорожного полотна.
  Но, какой бы мы вариант строительства дорог не выбрали, как я понял из выступлений, без широких и разветвленных дорожных сетей теперь уже не обойтись. Но выполнить такую программу работ имеющимися силами и в сжатые сроки- просто нереально. Здесь, как минимум, необходимо формировать дорожно- строительный трест. И, полагаю, без помощи обкома партии в этом деле не обойтись. Это уж поверьте.
 И в заключение буквально пару слов о цене дорожного строительства. Как вы понимаете, если объемы строительства  возрастут на единицу времени, то здесь можно будет и уменьшить затраты на строительство километра дороги за счет интенсификации работ. Это- простая формула. Вот, собственно, я изложил вкратце свои некоторые соображения по рассматриваемому вопросу. Спасибо за внимание.
 -Спасибо и вам, Геннадий Петрович, за внесенную некоторую ясность в суть вопроса. Ну, что ж товарищи, я полагаю, что вряд ли кто- то сможет существенно дополнить прозвучавшие предложения,  и мы можем на этом закончить наш разговор. Борис Евдокимович, вы не возражаете?- Обратился к Щербине Муравленко.
 -Нет, Виктор Иванович, не возражаю. Полагаю, что здесь была предоставлена возможность всем желающим выступить и многие воспользовались этой возможностью. Так что можно подвести черту под нынешним разговором. Но я, с вашего позволения, вкратце подведу итоги и отвечу на вопросы, которые прозвучали в некоторых выступлениях.
 Щербина поблагодарил выступавших за конкретные и дельные предложения, пообещал их обобщить и уже в Тюмени с руководством главка определить приоритеты в дальнейшей работе. Он при этом заметил, что заданные в ходе выступления вопросы требуют некоторого осмысления и спешка в ответах здесь неуместна. Сказал пару дежурных фраз относительно необходимости энергичного поступательного движения вперед, взвешенного подхода к новым идеям и начинаниям. Но при этом добавил:- что касается вахтового метода, то этот вопрос в принципе не дискутируется, решение по нему принято и уже начата конкретная работа. Возможно, потребуется некоторая шлифовка и уточнение некоторых вопросов. И полагаю, что к концу текущего года или в начале следующего будут предоставлены первые квартиры для вахтовых рабочих на Тавдинском месторождении в г.Сургуте. Сразу оговорюсь- квартиры будут в пятиэтажных панельных домах в районе поселка Нефтяников. Подробную информацию получите в Главтюменнефтегазе. Еще раз спасибо и- до свидания.
 Щербина поспешно сложил свои записи в папку, поднялся и вышел из-за стола. Следом за ним поднялся Муравленко. Григорьев улучил момент, когда Виктор Иванович несколько задержался, и спросил:- Виктор Иванович, А почему на такое важное совещание не прилетел Кореляков? Все же объединение существует.
 По выражению лица Муравленко Григорьев с горечью осознал  неуместность и даже бестактность своего вопроса,- извините, Виктор Иванович,-выдавил  он из себя .
 -Ничего. Да, Михал Григорьевич, объединение пока существует. А что касается Василия Васильевича, то он не изъявил желания лететь сюда, ссылаясь на недомогание. Извини, неудобно оставлять Бориса Евдокимовича одного. Да и лететь надо- дел много в Сургуте. До свиданья, Михал Григорьевич.
 «Похоже, сгущаются тучи над Кореляковым»,- подумал про себя Григорьев, когда за Муравленко закрылась дверь красного уголка.

 Семеняка задержался с возвращением из сессии на десять дней и прибыл домой в субботу около полудня, измотанный дорожными передрязгами. Открыл своим ключом дверь квартиры и  первые шаги повергли его в изумление, растерянность- квартира была пуста, пол чисто подметен, помыт. Он не знал, что делать. Положил чемоданы, рюкзак на пол и прислонился к стенке, упав в глубокие размышления. Потом прошелся по квартире, заглядывая почему- то в углы, словно там можно было найти разгадку неожиданной для него ситуации. Затем стал посреди комнаты, поглощенный вереницей пролетающими в голове мыслей, одна невероятней другой. Стоял и качал головой.
 Звонок в дверь вывел Николая из оцепенения. Открыл дверь- в проеме стоял с улыбкой до ушей Синица,- все. Уехала от тебя Ксения. Забрала вещи, Андрюшу и уехала,- говорил он, улыбаясь, входя мимо, стоявшего остолбенело, Николая,- закрывай дверь и спускайся пока к нам. Чайку попьешь. А то, может, чего покрепче.
 -Ты не лыбься тут, рассказывай, где мои, что случилось!
 -Придем ко мне, я все и расскажу.
 Вася открыл дверь. Из комнаты выглянула Оля,- с приездом, Коля. Ну что, Ксюша- тю-тю. Будешь теперь знать, как жену оставлять одну,- еле сдерживая смех, подшучивала Оля.
 -Вы кончайте меня разыгрывать. Говорите, что случилось.
 -А что могло случиться- как видишь, пожара не было, потопа тоже.
 -Ты сейчас по шее получишь,- начал заводиться Коля.
 -Ладно, не кипятись. Переехала Ксюша. Тебе дали квартиру, вот мы с ребятами и помогли ей переехать.
 - И что- нельзя было сразу так и сказать, а то шуточки- Ксюша уехала, Ксюша оставила тебя. А что за спешка такая, нельзя было меня подождать?
 -Ну, Коля, другой на твоем месте уже гопака бы отплясывал, а ты- с упреками. Нельзя, Коля. Тут такое творилось… Артамонов уехал в отпуск, Санин- в командировку в Тюмень, а тут на буркоме стали распределять квартиры в новом доме. Когда очередь дошла до тебя, тут Баиров, оставшийся у руля  конторы, выдвинул кандидатуру одного бурильщика. Говорят- какой-то его родственник. Уперся- выделяйте ему квартиру  вместо Семеняки и ни в какую. Буровики, мол, стержень предприятия. Тут старые члены буркома настояли на своем и выделили квартиру тебе согласно списка очередности. Хорошо, что на следующий день  приехал Санин и подписал решение буркома. Баиров грозился, что это дело так не оставит. Мол, у Семеняки есть квартира, а этот бурильщик в балке живет. Вот Гвоздев и посоветовал сразу заселять квартиру.  Выдал на руки Ксюше выписку, и мы в тот же день перевезли вещи. Вот такая история с квартирой. Ты в понедельник прямо с утра беги в горисполком и получай ордер, а то этот друг действительно может что- то выкинуть, пока Артамонова нет. Ну, давай, мой руки и садись к столу. Перекусишь с дороги, а потом я тебя провожу, заодно помогу чемоданы перетащить.
 -Да нет, Вася, я передам тебе гостинец от родителей и пойду. Сам понимаешь- не терпится мне посмотреть, что за квартира, да и устал я, как черт, в дороге.
 Коля  посмотрел на чемоданы, раздумывая в который он положил гостинец для Васи. Потом остановил взгляд на большом, распаковал его и достал оттуда увесистый сверток, от которого шел приятный запах домашнего копчения. Вася с блаженством понюхал,- буженина! А ты как оказался у моих?
 -Как, как?- ногами. Заехал с Москвы на недельку после сессии, а оттуда уже сюда. Подожди, это еще не все,- и Коля достал большую грелку,- это для того, что б ты грелся, когда озябнешь.
 -О, так это же домашний самогон. Нет, ты так просто отсюда не уйдешь, пока не испробуешь.
 -Нет, нет, Вася, в другой раз. Серьезно не буду.
 -Ну, тогда, подожди, я обуюсь и пойдем вместе.
 Вася, уже подходя к дому, пожаловался на чемодан,- что он такой тяжелый, кирпичей туда наложил, что ли?
 -Ну, да, привез с Украины. Здесь нет таких,- спрятал Коля улыбку в усах. Потом уже серьезно объяснил,- там краски, картон грунтованный.
 Коля с волнением вслед за Васей поднимался на четвертый этаж. Вася нажал звонок у двери напротив. Послышалось шарканье ног в тапочках по голому полу, и дверь открылась,- И-и!-повисла Ксюша на шее у Коли
 -Представляешь, всю ночь в Тюмени выстоял в очереди за билетами, еле купил и то только потому, что кто- то сдал буквально, когда моя очередь подошла. Представляешь, я тогда впервые в жизни подумал, что я, наверное, все- таки везучий человек,- Коля правой рукой держал в объятиях Ксюшу, а левой прижал к себе Андрюшку, который тоже выбежал в коридор. А Николай все рассказывал о своих дорожных тяготах,- это кошмар какой-то. Как люди в отпуска ездят- не представляю. Это не дорога, а муки Господни какие- то.
 -Ладно, Коленька, давай войдем в дом, умойся с дороги, покушай, да отдохни.
 Уже в коридоре Коля снова обнял Ксюшу.
 -Картина называется «Возвращение блудного мужа»,- подшучивал Вася, поставив чемодан на пол,- ну, вы тут обнимайтесь, а я пойду. Оле надо помочь дома по хозяйству. Пока,- махнул рукой…
 -Ты погоди, Вася,- остановила его Ксюша,- вы завтра приходите все вместе часам к двенадцати. А то мы так давно не собирались. Ваня с Сонькой придут. А тут как раз повод есть. Приходите.
 Коля зашел в комнату, оглядывая стены, вещи, разложенные стопками на полу по принадлежности. Зашел на кухню, осматривая все внимательно. Заглянул в ванную. Затем зашел в спальню, вернулся в зал и- на балкон. Постоял немного и вернулся в комнату, снова оглядывая стены.  Комнаты были не большие, «но все же квартира лучше, чем в деревянном доме. Тем более- две комнаты. По крайней мере- не сгорит»,- про себя определил Коля.
 -Коля, садись кушать, потом будешь оглядывать квартиру, а то я тоже проголодалась.
 -Сейчас, сполосну руки. Только сначала гостинцы вам с Андрюшкой отдам,- и пришел открывать чемодан. Достал две больших коробки конфет,- это, между прочим, Львовские, очень вкусные,- потом вытащил большой сверток и отдал Ксюше,- померяй, Очень хочется посмотреть, как он по размеру подойдет? Мне в ЦУМе всем отделом девушки помогали в выборе покупки.
 В пакете был итальянский брючный костюм. Ксюша развернула его, лицо засияло. Она на вытянутых руках покрутила пиджак, прижала к груди, оглядывая его, потом брюки и подбежала к Николаю,- спасибо тебе. Уж, очень он дорогой, наверное.
 -Ты померяй сначала, я хочу посмотреть.
 Через несколько минут Ксюша вышла из другой комнаты в обнове.
 -Слушай, как ты сумел подобрать по размеру. Он как вылитый на мне сидит,- Ксюша покрутилась перед Николаем, демонстрируя подарок со всех сторон,- Спасибо, Колюнчик,- она уже обнимала его за шею, не отпуская.
  -Не задуши меня только,- Ксюша довольная подарком, пошла к зеркалу, прислоненному к стене  на полу.
 -Андрюшка, а ну-ка подойди, чего я тебе покажу,- и достал из чемодана красивую машину на батарейках. Андрюшка схватил ее и сразу начал переворачивать ее, оглядывая сначала снизу, где были узлы крепления частей машины.
- Ты только не сразу ее разбирай, а поиграй сначала,- рассмеялся Николай.
 За обедом Николай почувствовал усталость, сон неумолимо его одолевал. Поел и сразу пошел в сторону кровати,- Ксюша, ты меня часа через два разбуди. Если я буду крепко спать- все равно буди. Сегодня надо в квартире все разложить по местам. Тем более, что завтра друзья придут.
 Уснул Коля мгновенно. Через два часа Ксения его еле разбудила. Коля полусонный шатающейся походкой пошел в ванную. Вылил на себя два ведра холодной воды и с раскрасневшимися глазами, мокрой головой вышел из ванной,- Ксюша, сделай мне крепкого чаю.
 -Я только что заварила, можешь пить. Тебе сделать бутерброд?
 -Нет, я только чаю попью.
 Ксения помогала Николаю собирать шкаф и все выпытывала его о поездке домой,- ну, расскажи, как там наши. А то ты молчишь все.
 -А что рассказывать? Приехал, была радость встречи, а при отъезде у стариков наших навернулись слезы на глазах, да и у меня на душе кошки заскребли. Все спрашивали, когда мы вернемся домой. А что я мог им ответить? Сказал, как соберем денег на дом с садом, так и вернемся. Отец только промолвил, вытирая пальцем глаза: «Ну, дай Бог». С тем я и уехал. А так, в общем,- ничего. На здоровье не жаловались. Хотя отец считает себя нездоровым, когда уже ходить не может. Правда, при мне никаких рецидивов не было, так что можно считать, что в этом плане у них все пока в порядке. Твой отец еще подрабатывает в школе, ведет уроки труда.
 Коля выпрямился, завинтив последний шуруп на дверце шкафа, взялся рукой за угол шкафа и глядя куда- то в сторону, как в безвесть, начал какие- то рассуждения,- я вот сказал насчет дома с садом, а теперь думаю- соврал я или нет. Внутреннее чутье мне подсказывает, что здесь мы с тобой окопались надолго,- Коля с грустной улыбкой повернулся к Ксюше,- а, может, и навсегда.
 -Типун тебе на язык. Я не хочу, чтоб меня здесь хоронили в этом болоте. Я от тоски по родным местам помру здесь. Я после приезда сюда ни разу так и не съездила домой. Ты все время летом на сессию, а я остаюсь здесь с Андрюшкой на каникулах. А в сентябре кто меня отпустит в отпуск? Да и дожди там в это время льют.
 В голосе Ксюши смешались обида, тоска и еще какие- то щемящие  душу чувства. Коля обнял ее за плечо и прижал к себе,- ладно тебе нагонять тоску на сердце. Еще расплачешься сейчас. Ты потерпи немножко. Мне еще два года осталось учиться, а там сразу после диплома поедем в Карпаты на все лето. Это я тебе обещаю. До Москвы с Андрюшкой доберешься. Там денек- два погостим и поедем к родителям. Они на внука хотят посмотреть.
 -Любишь ты «заливать», Коля. Ну, как я одна поеду с Андрюшкой? Да и дожить надо до следующего раза.
 -Ну, вот началось- дожить…Я умирать не собираюсь и тебе не позволю. И вообще, у нас с тобой не тот разговор пошел.
 Коля похлопал рукой по шкафу,- вот эту штуку уже не мешало бы поменять. Он скоро совсем развалиться. Это же не цельное дерево, а ДСП. Второй раз на одно и то же место шуруп не завернешь. Женщины любят перестановки мебели делать. Вот другой сборки- разборки этот шкаф уже не выдержит. Целиком его тоже не перетащишь- развалится.
 -Я не возражаю, только надо бы сначала нормальные, деревянные кровати купить. У этих железных уже никакого вида нет. Эмаль  облупилась вся, ржавчина появилась. Вот в понедельник с утра сходим в магазин и посмотрим, что там у них есть из мебели. 
 Ксения несколько успокоилась и начала складывать в шкаф одежду, белье. Коля навешивал дверцы на буфет. В работе не заметили, как пришел вечер, и только около одиннадцати Ксения оглядела квартиру,- ну, будто бы все сложили, расставили. Полы вымою, и пойдем спать.
 -Давай до утра это дело отложим.
 -Нет, нет. Завтра с утречка надо браться за обед. Тебе тоже работа найдется, так что готовься браться за дело. А то больше месяца гулял, «понимашь», где- то по столицам. Пора и на семью поработать немножко. Ну, все, иди спать и не мешай мне. Да, с Андрюшкой надо что- то делать. Никакие увещевания не помогают- все сует  гвозди в розетку. Я и по рукам его шлепала- не помогает. Боюсь, добром не кончатся эти его игры с гвоздем и розеткой. Уже здесь он где- то нашел мою шпильку и стал примеряться к розетке. Ну, все- иди спать.
 Ксюша и Николай с утра занимались пельменями. Коля крутил мясорубку, а Ксюша месила тесто, посматривая на часы на столе,- не успеем, наверное,- сокрушалась она.
 -Ну, если ты будешь каждые пять минут смотреть на свой будильник, то можем и не успеть.
 Потом дело пошло споро. Лепили молча, увлеченно, не проронив за столом ни слова и к половине двенадцатого Ксюша облегченно вздохнула, вытирая руки в фартук,-ну, наконец- то. Осталось нарезать колбасу, сало домашнее, огурчики, то,се. Это уже твоя забота. Я пойду стол готовить и посмотрю, что там Андрюшка делает. Что- то притих он подозрительно.
 Андрюша игрался с машиной и Ксюша облегченно вздохнула- все розетки были заклеены.
 -Мама, а где у нас отвертка?- с озабоченным видом спросил Андрюшка.
 -Я тебе дам сейчас такую отвертку, что долго на попу не сядешь- привык только ломать игрушки.
 -Ну, интересно же посмотреть, что там внутри. Да и папа говорил, что вечного ничего не бывает.
 -Вы с папой умники большие, как я посмотрю. Не смей ломать игрушку, иначе я ее спрячу или отдам хорошим мальчикам, которые бережно относятся ко всякому добру. Смотри, все игрушки в хлам превратил.
 -Я отремонтирую.
 -Ага, в который раз ты обещаешь отремонтировать, а слова не держишь.
 -А как я отремонтирую без отвертки?- озадачил он Ксюшу.
 -Играйся пока, мне сейчас некогда тобой заниматься.
 Около часа дня раздался звонок в дверь- пришел Ваня с Сонькой и маленькой Ксюшей, а сзади  в нерешительно переминалась с ноги на ногу Горбатова.
 -Зинаида Николаевна! Ну, что вы там стоите, заходите,- Николай выскочил в коридор, обнял Горбатову,- вот это гость! Сколько мы с вами не виделись, Зинаида Николаевна?
 -Ну, как сколько? Мы иногда случайно встречаемся в коридоре в конторе. Вот и сейчас я Соньку с Ванечкой встретила у подъезда. Я только вылезла из машины и они здесь.
 -Нет, Зинаида Николаевна, это все не то, как- то на бегу: здравствуйте, до свидания. Да вы проходите, а то я тоже- держу вас в коридоре.
 Сонька с Ксюшей уже щебетали на своем женском языке, оглядывая квартиру,- она, оказывается, такая же как у нас, только в зеркальном отображении. Молодцы, обустраиваетесь потихоньку. А Ваня дома до сих пор все сверлит дырки в стене- то одно надо повесить, то другое…
 -Ну да, тебе то одно надо перевесить, то другое,- с улыбкой отозвался Ваня,- а я знай себе- сверлю дырки в стене. Оно бы ничего, да сверла не берут этот бетон.
 Зинаида Николаевна обняла Ксюшу,- все хорошеешь! А еще, казалось, недавно- совсем девчушкой была. Вот что значит обрести женщине радость материнства. Несмотря на возникшие трудности с рождением ребенка, женщина становиться женщиной, какой ей надлежит быть- красивой, статной, мудрой и доброй. Около такой женщины и мужчине хочется жить. И ерунда это все, что мужики непутевые бросают семьи. На женщине все держится, она стержень семейной жизни и хранительница семейного покоя и благополучия. И ни один мужик еще не убежал от такой жены. Я рада, Ксюшенька, за тебя с Колей.
 Ксюша зарделась от добрых слов Зинаиды Николаевны, и ей стало тепло так на душе, приятно.
 -Спасибо, Зинаида Николаевна. А почему Александр Константинович не пришел?
-Да что- то нездоровится ему, с ногой опять проблемы. Мы решили еще годик поработать и вообще уедем домой. Хватит месить болото здесь. Уже и возраст не тот, да и здоровье надо поберечь. Охота еще и на пенсии немного пожить. Костю женить пора. Он после окончания института поехал в Нижневартовск, не захотел, чтоб наши отношения с Артамоновым влияли на его профессиональный рост. Ему, видите ли, нужно самому всего добиваться. Вот такой он у нас эгоист. Он не думает, что родителям в нашем возрасте хочется быть рядом с сыном.
 -Зинаида Николаевна, ну что вы, право, заговорили о возрасте. Вы еще так молодо выглядите, и такая красивая, как всегда,- вмешался в разговор Коля.
 -Спасибо, Коленька, за комплимент. Ты никогда для меня не скупился добрым словом. И знаешь, за что я тебя люблю, Коленька?- за искренность, что не умеешь кривить душой. Ну, а где ваш Андрейка?
 -Он в спальне  показывает маленькой Ксюше свои игрушки. Андрюшка, иди-ка сюда,- позвала его Ксюша,- покажись бабушке Зине.
 Андрюшу с неохотой оторвался от общения с маленькой Ксюшей и подошел к Горбатовой,- вот он я, бабушка Зина.
 Зинаида Николаевна рассмеялась,- ну, молодец, Андрюшка. А я тебе гостинец принесла,- и достала из сумки большую коробку конфет,- угощайся.
 Андрюша посмотрел сначала внимательно на коробку, а потом поднял глаза на Зинаиду Николаевну,- спасибо, бабушка Зина.
 -На здоровье. Ну, иди, а то тебя подружка уже заждалась.
 -Зинаида Николаевна, а почему Андрюшка вас бабушкой зовет? Вы еще никак не тянете на статус бабушки,- спросил неожиданно Ваня.
 -Что это вы с Колей меня комплиментами одариваете? И много ты понимаешь в статусе бабушки. Я сейчас бы с превеликим удовольствием понянчилась с внуком. Уже снится мне. А мой оболтус пока не думает жениться. Не дождусь, когда его какая- нибудь окрутит. У меня уже складывается такое ощущение, что он избегает девушек. Говорит, сначала на ноги надо стать.
 Зинаида Николаевна пошла в кухню к женщинам и достала из сумки бутылку шампанского и коробку конфет,- это тебе, Ксюшенька, гостинец. И еще. Там внизу в машине для вас подарок на новоселье- холодильник «Саратов». Небольшой, правда, но на первый случай, думаю, сойдет. Артамонов в пятницу приехал из отпуска, и я у него выпросила по случаю. Надо мужикам спуститься вниз и затащить его сюда.
 Ксения смотрела с открытым ртом на Зинаиду Николаевну и не знала, что сказать. Щеки порозовели, а в глазах смешались  радость, удивление, благодарность.
-Я, даже, не знаю, Зинаида Николаевна, как и благодарить вас. Это так неожиданно и излишне…
 -Ты еще, Ксюша, скажи пару таких слов и я обижусь. Я от всей души, а ты- излишне.  Ты знаешь, сколько для меня в жизни Коля сделал? А ты- говоришь… И вообще для меня пришло время платить по долгам. Вот так. А, что, мужики еще здесь? Там, ведь, машина ждет. Я и так заболталась.
 Коля с Ваней молча повернулись и вышли, а Ксюша с удивлением и и нежданно нахлынувшей печалью смотрела на Зинаиду Николаевну.
 -Вы, Зинаида Николаевна, не пугайте меня. Какое время, какие долги? Мне кажется, наоборот, перед вами многие в долгу. Да и не пришло еще время говорить об этом.
Зинаида Николаевна грустно улыбнулась,- знаешь, Ксюшенька, человек с рождения становится должником: сначала перед родителями, давшим ребенку радость жизни и положившим на этот алтарь свое благополучие, перед учителями, давшими знания в школе, перед друзьями, делившими с тобой твои печали, перед своими детьми, наконец, которые не всегда получали все то, что должны дать им родители. Так что куда ни посмотри, везде тебя по жизни сопровождает чувство неисполненного долга. А сколько вольного и невольного зла человек причиняет окружающим, да и близким, случается, за всю свою жизнь? Праведников, ведь, среди нас нет. А что касается времени, Ксюшенька, то никогда не поздно принести свои покаяния перед окружающим тебя миром и живущими в нем людьми. И чем раньше ты это сделаешь, тем душе спокойнее. И умирать тогда не так страшно.
 -Не знаю, что и сказать, Зинаида Николаевна. У человека жизнь такая короткая, что он не успевает даже осмыслить свое назначение в этой жизни. И только под старость приходит понимание места и роли человека на этой земле. Я это знаю по своим родителям, покойной маме. А уж осознание своих прегрешений приходит вообще на смертном одре. И даже тогда не все осознают необходимость покаяния за свою не всегда праведно прожитую жизнь.
 -Вот- вот. А большинство попросту и не успевают это сделать. Так что надо всегда заботиться о своей душе. Н, хватит об этом. Я действительно завела этот разговор не к месту. А, вот и мужчины пришли,- Зинаида Николаевна кинулась открывать дверь.
 Ваня с Колей несли холодильник, запакованный в деревянный ящик. Следом шел Вася с ребенком на руках. Оленька замыкала это шествие.
 -Давай, Ваня, поставим его в спальне. Потом я на досуге разберу упаковку, и с Ксюшей определимся, где будет его место.
 Мужчины унесли холодильник, а женщины кинулись обниматься. Зинаида Николаевна схватила маленького Мишутку на руки,- ладно тебе переживать, Оленька, я так давно не держала вот таких маленьких на руках. Как хочется своего внучонка подержать. Смотри, видишь, он даже не возражает. Только смотрит внимательно, что это за тетя такая его держит. Смотри, улыбнулся мне!- Глаза Зинаиды Николаевны заблестели,- ух ты, чудо такое крошечное!
 -Ну, давайте к столу,- пригласила Ксюша,- никого уже больше не будет. Ширшов Леша на Оби на заливке, Назаревич на работе. Сегодня они срочно какую-то водяную скважину бурят. Так что можем садиться.
 Зинаида Николаевна отдала малыша Оле и пошла к столу. Расселись все организовано. Николай разлил в рюмки водку. Оля запротестовала и попросила налить немного вина.
 -А вам что налить, Зинаида Николаевна?
 -Водку, конечно.
 Зинаида Николаевна как почетный гость и по старшинству  поздравила Николая с Ксюшей с вселением в новую квартиру и  пожелала им благополучия,- и, разумеется, пополнения вашего молодого семейства. Иначе счастье будет не полным. Я все время жалею, что мы с Саней ограничились одним Костенькой. А как было бы хорошо, если бы у него был еще братик или сестренка. В однодетной семье ребенок вырастает эгоистом при всех его положительных душевных качествах. Это, уж, вы мне поверьте на слово. Ну, за ваше семейное благополучие,- и маленькими глотками, не дыша, выпила до конца водку. Поморщившись, она кинулась вилкой за маринованным огурчиком и только потом облегченно выдохнула,-у-у! Как это ее партийные пьют?- шутливо отреагировала на выпитое Зинаида Николаевна,- а если по- серьезному, то водка даже полезный напиток для организма. Это мне один профессор из медицинского института очень популярно объяснил. Он говорит, что раз в неделю необходимо грамм по сто выпить водки, если, конечно, нет к этому медицинских противопоказаний.
 -Ну, да, Зинаида Николаевна. Осталось только оповестить об этом мужиков Талинска. Они с восторгом воспримут такую информацию,- отреагировала Сонька с неприятием сообщения Зинаиды Николаевны,- тут же все пьют по- черному. Между собой люди наш город теперь стали именовать Усть- Пьянском.
 Зинаида Николаевна с улыбкой посмотрела на Соньку.
 -Ну, Сонечка, я же не призываю пить ежедневно водку, я говорю только о том, что она полезна в умеренных дозах и то не всем. А что касается нашего города, то- да, пьют некоторые не в меру. Но не все же. Как и везде на той же Большой Земле. Здесь только дозы немного больше. Поэтому и видно это ярче и  частенько в неприглядных красках. Поэтому и спиваются здесь чаще. Даже умирают от водки. Здесь финансовые возможности позволяют пить без оглядки. А в Москве-  так же пьют, Коля?
 -Вы знаете, Зинаида Николаевна, я как- то не обращал на это внимание- некогда было. С утра до вечера лекции, семинарские занятия, экзамены с нервной подготовкой к ним. Но встречал иногда выпивших людей на улице.
 -А вообще, Коля, как там в Москве? А то мы в этой глуши живем и не ведаем, чем живут в столице.
 Коля задумался на миг, не зная о чем говорить и как ответить на заданный вопрос.
 -Ну, как вам сказать- живут, наверное, как и везде. Условия только значительно лучше и возможностей для удовлетворения своих потребностей гораздо больше.  Интересы у москвичей немножко другие с учетом их возможностей. Например, в их обиходе систематическое  обсуждение спектаклей в Современнике или в Ленкоме, пьес Виктора Розова, Вампилова. Обсуждается каждый номер «Юности», где печатаются молодые поэты, прозаики. Да и другие толстые журналы перечитываются, и подвергаются широкому обсуждению большинство публикаций в них. Одним словом, читающая публика.
 Не обходят вниманием москвичи выставки молодых художников, интересуются авангардом. Да и в Третьяковку и Пушкинский музей постоянные очереди. Хотя москвичи смеются и говорят, что им некогда посещать музеи, а толпятся, в основном, приезжие. Но я точно знаю, что приезжие толкаются преимущественно в магазинах.
 Но, особое у горожан пристрастие к политической тематике.  Может это только мое,  несколько поверхностное наблюдение, но меня поразило: в метро,  в автобусах человек только сел или устроился поудобней стоять в тесной толпе, и сразу же с соседом находится животрепещущая тема для разговора. Начинается разговор обычно словами: «А вы слышали?..» или «Как вам кажется?..» И чаще всего дискутируется Хрущевская тематика. Удивительно даже- со времени снятия Хрущева прошло почти пять лет, а разговоров о нем среди москвичей, похоже, не убавляется. Памятное, наверное, было время. Да и личность неординарная. Одни хвалят его за демократические перемены, за так называемую «оттепель», сожалея, что он не довел эти реформы до конца. Другие наоборот- костерят его на чем свет стоит. Слушаешь эти разговоры с неподдельным интересом и, кажется, что те и другие по- своему правы. Сложно в этом разобраться так сразу, несмотря на то, что было это все не так давно, на нашей зрелой уже памяти.  Есть расхождения между официальной исторической наукой и тем, что слышишь где- нибудь в частном разговоре. Да и жив еще Никита Сергеевич. Обычно об умерших любят широко поговорить. Но мне все- таки кажется, что в разборе «портфелей» после смерти Сталина Хрущев был более активным в этом деле. Хотя, тут много неясного. В частности, почему его поддержали в свое время Молотов, Маленков, Каганович, Булганин, а спустя каких- то три года выступили против него, сформировав так называемую антипартийную группу? И случилось это после известного закрытого доклада по культу личности Сталина. Интересное совпадение, не правда ли? 
 Но больше всего сейчас среди москвичей дискутируется вопрос относительно того, будет или нет каким- то образом отмечено девяностолетие со дня рождения Сталина. Такое ощущение, что все замерли в ожидании: отметят  этот юбилей или нет. Тут есть свои приверженцы и противники этого мероприятия. Да и сама личность Сталина постоянно находится в центре внимания. И что важно, если раньше как- то из- подтишка говорили о бывшем нашем вожде, то сейчас полемика вокруг этой личности открыто разгорается. Дискутируют, размахивают руками. У нас на факультете гудят. И подчеркивается при этом, что возможности широкого обсуждения роли Сталина в нашей жизни появились благодаря Хрущеву. Хотя, полагаю, не будь этого закрытого доклада Хрущева на двадцатом съезде, не было бы вообще этих разговоров.
 Солженицын с академиком Сахаровым вошли в круг обсуждаемых вопросов. Но, полагаю, что это какие- то закулисные разговоры, поскольку из Солженцынских произведений я читал только «Один день Ивана Денисовича». Говорят о его каких- то закрытых книгах. Откровенно говоря, не люблю беспредметных разговоров.
 Вокруг прошлогодних чехословацких событий разговоры и споры также не утихают. Это тоже весьма обсуждаемая тема. За этим бурным водоворотом мнений и суждений сложно и понять, где истина, а где обычные домыслы. Тем более, что официальная  информация порядком искажена, да и дается она очень в скупом виде, что, по моему разумению одно и то же.
  -А вы что думаете, Зинаида Николаевна, по этим всем вопросам? Они, ведь, постоянно сейчас витают в воздухе не только в столичных городах.
 Зинаида Николаевна откинулась на спинку стула, посмотрела на Николая открытым взглядом и сразу уверенным тоном ответила:- а я, Коля, не думаю, а абсолютно уверена, что не будь Сталина неизвестно еще в какой стране мы бы жили: то ли под немцами, то ли еще кто- то нами бы помыкал. Ты, наверное, внимательно изучал материалы пленумов по истории КПСС. На одном из пленумов в конце двадцатых годов, я уже не помню на каком, Сталин сказал такую фразу, что мы отстали от промышленно развитых стран, как минимум, лет на пятьдесят. И если мы за десять лет не одолеем это отставание, то нас просто съедят с потрохами. Я, конечно, не дословно цитирую, но смысл таков. А он знал, что говорил. Стоит напомнить, что вследствие прошедших воен- первой мировой, гражданской уровень промышленного производства в сравнении с довоенным периодом у нас упал почти в семь раз. Это, фактически, полная разруха. Вот теперь и рассуждайте с позиции прошедшего времени с его страшной, разрушительной войной с фашистской Германией: прав он был или не прав, осуществляя с таким тяжелейшим напряжением сил программу созданию мощной индустриальной базы страны. И тут следует иметь в виду еще одну вещь- надо было построить тысячи заводов и фабрик, а потом эксплуатировать эти объекты. И это при том, что семьдесят процентов населения были безграмотными людьми. Надо было и эту задачу решать. Началась так называемая культурная революция… Что, Ваня, улыбаешься? Это не нынешняя китайская культурная революция с ее движущей силой- хунвэйбинами. Это совершенно другое. Были открыты рабфаки, где люди умеющие читать и писать были подготовлены для поступления в высшие учебные заведения. И не просто поступить, а и успешно закончить их. А неграмотные, включая стариков, были посажены за парты. И в ходе нашей культурной революции безграмотность была ликвидирована, страна ценой больших усилий в образовательном процессе получила квалифицированные кадры. И Сталинский программный лозунг «Кадры, овладевшие знаниями, решают все» обрел большую жизненную силу.
 А строительство индустрии велось невероятными усилиями. Люди рвали жилы, голодали, недосыпали, мерзли. Естественно, что в этом случае было много недовольных, и они не лишали себя возможности вступить в противоборство с властями. Тем более, что страна в это время была наводнена иностранными кадрами, которые занимались монтажом и наладкой, закупленного за рубежом оборудованиями. И, к сожалению, они занимались не только шефмонтажными работами. Беда в том, что своего оборудования, ведь, практическим не было и без помощи иностранных специалистов мы не смогли бы в отпущенные сроки смонтировать и запустить в работу новые производственные мощности. И задача, поставленная на пленуме, была решена- мы к началу сороковых уже имели мощную индустриальную страну. Правда, не все еще было в ней доведено до конца. Но- она была. И войну, такую тяжелейшую, мы выиграли только благодаря нашей новой индустриальной мощи. И кто бы что ни говорил, это- факт.
 Но, повторяю- этот отпущенный историей десятилетний срок неизбежно должен бы быть насыщен как сторонниками, так и противниками принятого решения пленума по индустриализации. И еще неизвестно, кого было больше. Тем более, что условия тогдашней жизни способствовали появлению если не противников, проводимой политики, то и не ярых ее приверженцев. Вот отсюда, полагаю, и та неизбежность столкновения позиций и последующих за ними репрессий, те перекосы  в исполнении принятых решений, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Жизнь тогда была похожа на разъяренный улей. К тому же учиться всему, извлекать уроки из допущенных ошибок нужно было на ходу. И в этом случае я всегда опираюсь на слова поэта: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые».
 Сталин был прав еще и потому, что, сколько существует наше государство в разных его рамках, столько и было желающих полакомиться им если не целиком, то хотя бы какой- то его частью. И так на протяжении полторы тысячи лет. А особенно после первой мировой и ее мотиваций надо было делать серьезные выводы. И дальнейший ход событий подтвердил эту настоятельную необходимость.
 Ну, а что касается Хрущева, то в нашей истории всегда был правитель,  которому она отводила роль некоего балансира, уравновешивающего резкое поступательное реформистское движение, словно проверяя его на прочность. Знаете, ребята, я ему с самого начала ни на йоту не верила.  Уж слишком он был многословным. И он проявил себя: на всех углах стал говорить о культе личности Сталина, а сам вокруг своей персоны сотворил такой  ослепительный ореол-  чуть ли не божества, что Сталину ой как далеко было до него. А своей болтовней вместо конкретной и грамотной работы довел народ до  состояния голода. Вам, наверное, памятен шестьдесят третий, шестьдесят четвертые года, когда в стране назревал натуральный голод. И это- через неполных два десятка лет после окончания войны! Это- после освоения целинных и залежных земель, где тоже было вложено немало труда. Уму не постижимо. И на этом фоне все его разговоры о культе личности, о процветании государства выглядят, мягко выражаясь, демагогией, чтоб отвлечь людей от истинного положения дел в стране. Ведь, по сути, страна двигалась в экономике по инерции, благодаря заделам, оставленным еще Сталиным. Последующее развитие событий в экономике подтверждает это.
  И, возвращаясь к  вопросу репрессий в конце тридцатых годов, озвученных в известном Хрущевском закрытом докладе на двадцатом съезде, мне кажется, было бы правильным Хрущеву тогда заявить от своего имени и от имени всех стоящих у руля государоством, что  коль мы все  были в этот период у власти на различных уровнях, то мы и  несем свою долю ответственности за содеянное и поэтому слагаем с себя все властные полномочия, и считаем  необходимым  избрать на освободившиеся посты во всех властных структурах людей, не запятнавших себя кровавыми злодеяниями. Причем, на всех уровнях- от небольшого села, города, района до самого верха иерархической лестницы. Вот так было бы правильно и по- честному.
 Конечно, наивно предполагать даже гипотетически такой ход развития событий на съезде. А раз так, то и не нужно было даже заикаться на подобные темы. Вероятней всего, что это просто был  политический ход Хрущева. Ведь его фигура на высоком государственном посту на фоне Сталина выглядела весьма серовато. Вот он и решил поднять свой престиж, разогрев ажиотаж вокруг репрессий, обвинив Сталина во всех смертных грехах, раздул этот пузырь до немыслимых размеров.  Ведь нет ничего проще, чем  на умершего руководителя все свалить, лишь бы самому подняться. Тут, как говорится, большого ума не нужно.
 И что самое удивительное- у нас тишина, а в это время дня два  весь мир обсуждает закрытый доклад Хрущева на съезде. Мы узнали об этом сквозь помехи по би- би- си. А нам, в партийную организацию было направлено для обсуждения закрытое письмо ЦК КПСС по данному докладу и то недели через две с условием вернуть его обратно после обсуждения.
 Ведь, казалось бы, чего проще- выйди к народу и обо всем расскажи. Но, легко сказать- выйди. Для этого нужна еще и смелость. Проще, ведь, в узком, ограниченном кругу обсудить этот вопрос. Вот и обсудили, но волна, как круги на воде, разошлась по всей стране, давая простор разнообразным домыслам. И люди по всей стране уже шушукались, каждый вкладывая в дошедший до него слух свое, не всегда, может, верное  представление о существе вопроса. Вот так это все происходило. А, значит, не все правдой было в этом Хрущевском докладе. На мой взгляд, он, дорогой наш Никита Сергеевич, не совсем порядочный, как человек. Ну да Бог ему судья.
 Но не в этом еще вся беда. Ведь то, что произошло тогда на съезде, создает ощущение, будто мы сами сняли с себя, извините, штаны и предстали перед всем миром во всей своей неприглядной наготе. Лучшего подарка для наших недругов трудно даже придумать. Стыдоба- то какая! Мировая история еще не знала подобного политического стриптиза и на таком высоком государственном уровне.
 Зинаида Николаевна умолкла, положила вилку на стол, которую крутила все время в руках, и как- то тяжело вздохнула. В комнате воцарилась тишина. Все находились в каком- то подавленном  состоянии, пытаясь осмыслить услышанное от человека, который прошел не простыми жизненными дорогами и поэтому знал  цену жизни, знал, что говорил. Только не все с позиций молодого возраста было понятно в словах Зинаиды Николаевны, не со всеми ее доводами можно и хотелось согласиться. И не в силу возрастного состояния, не ведавшего всего того, что пережила эта не совсем молодая женщина. Уж больно много было наслоений в сознании молодых людей, обильно сдобренном иделогизированным историческим материалом, разговорами, так называемых, бывалых людей. Да и в художественной литературе с изобилием было материала о Сталинском периоде управления государственном. И никто не мог дать полного и внятного объяснения, где есть истина, а где печать временных политических инсинуаций.
 Николай неожиданно подумал о роли истории в жизни людей. Истории, как ушедшего в, покрытые серой пылью, заперти, отрезка времени, в котором кипела жизнь, вершились чьи- то судьбы, рождалась новая жизнь. И попирала ее потом без спросу и предупреждения костлявая смерть. Канул этот временной отрезок, казалось, в небытие, давая простор новому и еще неведомому, и не стоит, мол, трудов ворошить старое, поднимая кучу пыли.
  Ан, нет. Это прошлое цепляется памятью живущих ныне людей, будоражит ее и скребет своими корявыми пальцами по душе. Мол, не спи, буди всех, кто рядом с тобой. Вороши это прошлое и не давай ему заплесневеть где- то в сырых закутках истории. А зачем, спрашивается? Не такой уж и надежный этот источник, называемый памятью, из которого черпается, порой взмутненная, пузырящаяся  дурным запахом влага исторической правды.  А она, эта правда, у каждого своя, с разной толщиной мутного осадка, но всегда такая, какой кому- то хочется ее видеть.
 И тогда уже неважно, осмысливал ли человек, управляющий государством, да еще таким, как наше, каждый свой шаг на историческим временном отрезке. И Николаем уже не воспринималось, как нормальным, положение, когда каждый последующий руководитель поливал грязью своего предшественника, малевал его одними черными красками, не задумываясь о том, что только время вправе давать оценку деяниям людей. И никто больше. Может в этом и лежит та причина, по которой мы сегодня себе задаем трудные для сегодняшнего восприятия вопросы об уровне и качестве нашей жизни, не пытаясь правильно осмыслить корни исторических  процессов, из которых прорастали ее побеги. Может, в прошлом и лежит наше настоящее, а мы, не задумываясь, топчем, охаиваем его, как будто в нем не жили наши ближайшие и очень далекие и родные нам люди.
 Ну, если бы только охаивали, было бы еще пол- беды. Но, ведь, его часто так переиначивают, что мы себя в этом, не таком далеком прошлом, как в кривом зеркале, уже и не узнаем. Там уже  нет места твоим былым устремлениям и чаяниям, как будто их и не было вовсе. Мы сегодня вчерашний день перестали узнавать.
 «Связь времен». Николай думал о том, как часто мы употребляем, ставшей избитой, эту фразу, не задумываясь над ее подлинным содержанием. Исторические парадигмы для того и существуют, что бы мы учились на них, заботясь о выборе, сохранении и приумножении всего лучшего, чем богато наше прошлое. И воспринимать его таким, каким оно было, а не таким, каким оно всплывает в воображении конъюнктурщиков от истории. А ими богато наше прошлое, а настоящее вообще кишит  разнообразием точек зрения и взглядов на наше, как далекое, так и недавнее время…
 Раздумья Николая неожиданно прервал Иван:- Вы уж простите, но из ваших слов, Зинаида Николаевна, я понял так, что те репрессии, которые имели место в недалеком прошлом, не такие уж значимы на фоне важности и необходимости решения, стоящих перед государством задач. Более того- они были неизбежны, а значит- оправданы. Многие ныне здравствующие люди из старшего поколения рассказывали, как приезжали ночью «воронки» и забирали ни в чем не повинных людей. А как тогда соотнести их рассказы о  происходивших тогда событиях с вашей оценкой?
 Зинаида Николаевна, посмотрела внимательно на Ивана и без особых раздумий ответила:- знаешь, Ваня, твой вопрос всегда лежит на поверхности и его очень легко задавать. Даже кажется уместным его озвучивание, не утруждая себя при этом осмыслением его глубинного содержания. Но он не такой простой, как это кажется на первый взгляд.
 Да, приезжали ночью «воронки» и забирали людей на долгие времена, а то навсегда, вызывая у людей недоумение и вопросы. И не таких, уж, и безвинных, как это кажется простому обывателю из- за занавески в окне. Люди это видели, об этом знали, удивлялись, недоумевали. Возможно, и выводы какие- то делали для себя. Но- странное дело, от этого не страдала вера в правильность принимаемых государством решений, не иссякала истинная, всенародная любовь к своему вождю. Повторяю- истинная, не такая, как теперь, навязанная газетным славословием. Вы бы, молодые люди, видели, как люди искренне плакали, когда в марте пятьдесят  третьего Сталина не стало.
 Вы бы видели негодования народа в отношении тех, которых именовали его врагами. А я жила в это время и помню, как люди требовали самого строгого суда над ними. Конечно, все это можно отнести и к разряду эмоциональных всплесков, поднятых газетными публикациями. Но давайте посмотрим на все эти процессы беспристрастным взглядом уже с позиций зрелого восприятия жизни и исторических процессов.
 Начнем сверху. Бухарин- любимец партии. В свое время он кинул в массы клич: обогащайтесь. Казалось бы, что в этом крамольного? Но, ведь, в те времена подобные лозунги были своего рода программой  жизненного устройства. Да и ныне подобное можно наблюдать. Наши партийные решения все, по сути, построены на лозунгах.
 И обогащались. В первую очередь в верхних эшелонах республиканских и губернских властей. Вслед за ними пошли и остальные. Опять- таки, что здесь крамольного? – ничего. Если бы не одно- но. Это уже из области издержек человеческой натуры. Обогащались, и  не в поте своего лица, набивая на руках кровавые мозоли, а за счет государственной казны.  И в больших масштабах. И чем ниже чин, тем нахрапистей он был. Вот и пошли аресты. А теперь вдумайтесь- какое  тут может быть преследование по политическим мотивам? Это же чистейшая уголовщина. Но что удивительно- большинство  из этих после пятьдесят шестого года были реабилитированы.      
 А теперь посмотрим на так называемый левый уклон- троцкизм. Чему учил тогда Лейба Давыдович? Он утверждал, что невозможно в отдельно взятой стране в сплошном капиталистическом окружении построить социализм. Это, кстати, вопреки Ленину. Значит надо разжигать пожар мировой революции. Но надежды на мировую революцию не оправдались, хотя идея так и осталась витать в форме так называемой перманентной революции. По Троцкому получалось, что вся наша жизнь должна быть постоянным революционным подъемом. Вы только вдумайтесь в эту теоретическую формулу с точки зрения практического воплощения ее в нашей жизни, ее наполнения! Хочу заметить, что ярким образом вот такого троцкиста является Макар Нагульнов в Шолоховской «Поднятой целине». Я отношу это произведение к величайшим литературным произведением века. Странно, что читатели как- то поверхностно о нем судят.
 Так вот: Троцкий даже в одно время предлагал такую авантюру: послать первую конную армию в Индию и поднять народ против английского порабощения. Представляете?  Но, мы же знаем, когда в бытность руководства Троцким реввоенсоветом, он послал Тухачевского присоединить Польшу к стране советов. И вот эта авантюра, помноженная на бездарность Тухачевского, кончилась тем, что канули в безвесть двадцать тысяч наших красноармейцев. И по сей день никто не знает даже, где их могилы. А, может, и могил- то нет. Зарыли их  где- нибудь в яру.
 Но вернемся к нашему разговору. Если мировой революции нет, то остается единственное- вернуться к капиталистическому способу хозяйствования. И в этом Троцкий смыкался с Бухариным. И возникает вопрос: а для чего тогда была Октябрьская революция? Тяжелейшая гражданская война, стоившая столько крови нашему народу?  Ради того, чтоб сказать: ничего из наших помыслов, уважаемые господа- товарищи, построить социализм не вышло, поэтому надо вернуться к испытанному временем общественному строю- капитализму. И просто так отдать после этого власть Лейбе Давыдовичу? Ну, нет уж, дудки!
 Но, как вы помните из истории, Троцкий был выслан из СССР. Выслан, то выслан, но троцкизм, его идеи жили и владели, как тогда выражались, массами. Он, ведь, из- за границы умудрялся руководить. Но, это были не просто идеи, а воплощенные замыслы в скрытые и явные антиправительственные выступления. И это в пору напряженного строительства индустриальной базы страны. А по сути- борьбы за выживание на фоне Гитлеровского реваншизма. Естественно, правительство, Сталин вынуждены были на это реагировать, поскольку пропагандистская направленность стала обретать ярко выраженные и более конкретные проявления протестных настроений в форме саботажа, явного и скрытого, вредительства. Да и диверсий хватало. Причем, в больших масштабах. Конечно, при реагировании на эти проявления несогласия с проводимой государственной политикой  имели место и перегибы. Но и вести тщательные разборки по каждому случаю не было ни времени, ни возможностей. К тому же надо иметь в виду то обстоятельство, что в органах НКВД хорошо обосновались приверженцы Троцкого. Причем их там было подавляющее большинство. Они – то и внесли большую лепту в то, что мы сегодня называем неоправданными репрессиями. Вот поэтому Сталин и делал дважды чистку этих органов. Сначала избавился от Ягоды и его компании. А потом и Ежова убрал. Причем,- сверху до низу. Вот вам и еще повод для разговора о репрессиях. Но, как показала история, этого было недостаточно.
 Конечно, полемика вокруг репрессий в период руководства страной Сталиным с подачи Хрущева будет еще долго будоражить умы людей. Но вы должны не забывать и другое- каждое государство имеет право и должно уметь защищать себя. И так было всегда, и так будет. Иначе государство исторически перестанет существовать.
 Вот мы критикуем правление российского царя Николая первого за удушение демократии, вспоминая Бенкендорфа. И высоко чтим революционеров- демократов, поэтов, публицистов. Но, ведь, царь  защищал интересы государства, того политического устройства, при котором жила Россия в то время. И в этом был по- своему прав.  А вспомните уже в наше время- США, кичащиеся своей демократией. А что они сотворили с выступающими за свои права неграми в штате Алабама? Это уже в нынешнее время, на вашей памяти. Это что- разве не репрессии, если подойти к оценке этих событий с точки зрения нашей сегодняшней беседы?  Но правительство защищало, как оно выражалось, основы своей демократии.
  Мы сегодня почему- то не вспоминаем кровавые деяния по отношению к  гражданам своего государства Петра первого, а они были не менее масштабными. Ивана Грозного. Мы их чтим, по крайней мере, в учебниках по истории, за присоединение к России Сибири, Казанского ханства, за выход к Балтийскому морю и реформаторскую деятельность. Петру первому даже памятники стоят. И совершенно не задаемся вопросом,  а на каком фоне это все осуществлялось и  какой ценой это все давалось? Надо бы объективно оценивать деятельность всех наших первых исторических персон. И, самое важное, не охаивать прошлое, а брать из него все лучшее, чем оно богато. А выбирать, дорогие мои, есть из чего. В том числе из Сталинской эпохи.
    Возвращаясь к разговору о репрессиях, мы должны усвоить себе еще одно обстоятельство- каждый случай осуждения людей в своей основе имел информацию частных лиц. Иными словами- доносительство. А оно- процветало. Правда, были случаи и обратного свойства. Я помню, как нашего соседа по дому судили за необоснованные доносы, по которым действительно судили ни в чем не повинных людей. Расстреляли его, кажется.
 Но вот что примечательно. Казалось бы, что в процессе таких масштабных репрессивных действий, направленных на борьбу с левым и правым уклоном и его антигосударственной направленностью должно быть покончено. Тем более, что базу троцкизма- Коминтерн Сталин упразднил. Да, да. Вы не удивляйтесь. В учебниках истории вы этого не найдете.
 Но это только казалось, что троцкизм разгромлен, а его вдохновитель в сороковом году был ликвидирован.  Но он живуч оказался. Пражские события в прошлом году явились этому подтверждением. Ведь, подавление протестов в Чехословкакии есть не что иное, как проявление этого самого троцкизма. Казалось бы,  дай людям возможность определиться со своей дальнейшей жизнью. Так нет же- нельзя. Потому, что нужен вокруг СССР частокол из лояльных и преданных нашему делу государств. А на их свободы- наплевать. Сначала была Венгрия, потом Чехословакия. Это и есть троцкизм в чистейшем виде с его идеей мировой революции. Кстати, ярким проявлением троцкизма в наши дни есть поход Че Геваре в Боливию поднимать народ на революцию. К слову сказать, влияние Троцкого на политический климат в Латинской Америке по сей день очень велико.
 Иван посмотрел, как реагируют на слова Зинаиды Николаевны остальные слушатели, сделал глоток и повернулся к Горбатовой,- Зинаида Николаевна, но, ведь, с троцкизмом действительно покончено еще в тридцать седьмом году. Во всяком случае, так в учебниках написано. Я даже контрольную по истории КПСС на эту тему писал. А вы говорите, что троцкизм жив.
 Зинаида Николаевна откровенно засмеялась,- он не только жив, Ваня, он даже процветает. А, посмотрите на африканский континент, на Латинскую Америку, Азию. И мы откровенно поддерживаем молодые государства, освободившиеся от колониализма, всеми доступными нам способами, включая безвозмездную экономическую, военную помощь. А помощь немалую, причем. И с одной целью- создания защитного пояса, сокращая, таким образом, капиталистическое окружение вокруг нашей страны. Это же совершеннейший троцкизм. И дорого, очень дорого, к сожалению, это все нам обходится. Почему бы, например, на маленькую только часть этих средств не обустроить наш город, построить красивые рабочие поселки, а не мучить людей вахтовыми методами, которые предстоит апробировать на наших работниках. И процветает троцкизм под лозунгом интернациональной солидарности, выдвинутом откровенными космополитами, каковыми являются троцкисты. Удивительно, не правда ли? 
 Горбатова посерела, в глазах блеснули холодные искорки, но она вздохнула, посмотрела почему- то на Николая, будто только с ним вела беседу и, как ни в чем не бывало, продолжила,- а, ребята вы вспомните тезис Ленина о том, что социализм может победить в отдельно взятой стране. И Сталин неукоснительно следовал этому тезису, иначе идея Троцкого перманентной революции поставила бы крест на наших устремлениях построения социализма в СССР. И еще неизвестно по какому развитию пошло бы наше государстве. И каков был бы сейчас и весь остальной мир. А, ведь, нам понадобилось каких- то тридцать лет, чтоб выйти на передовые рубежи в подъеме индустриальной мощи. Мы первыми вышли в космос, наш человек первым полетел туда. Мы создали мощный термоядерный щит для защиты своего государства. А это многое значит.  И этот технический прорыв сделан за каких- то двадцать с небольшим лет. При этом не надо забывать, что на этот отрезок времени приходится самая разрушительная за всю историю человечества война и восстановление всего разрушенного войной. И основа этого, мощная индустриальная база, базирующаяся на новейших достижениях науки и техники. И эти достижения заложены именно в период правления Сталина. Вот так, дорогие мои.
 Неожиданно к разговору подключилась Ксюша,- вы знаете, Зинаида Николаевна, я слушала вас очень внимательно и ваши слова для меня звучали, как откровение. Почему нигде об этом в учебниках истории я не встречала?
 Зинаида Николаевна улыбнулась,- а вы что хотите, чтоб наши нынешние высокие руководители признали, что они в пятьдесят шестом и в шестьдесят первом, когда выносили тело Сталина из мавзолея, признали, что Хрущев, которого они, пусть нерешительно, но,  но все- таки  поддерживали в свое время, был троцкист? Если не по форме, то по своей сути. И что они за основу  международной политики взяли Хрущевскую, а фактически- троцкистскую  политику и неуклонно ей следуют? Вот поэтому они и не будут отмечать юбилей Сталина. Это тебе мой ответ, Коля, на твой вопрос.
-Удивительно,- призналась Ксюша,- Я не так давно закончила институт, и училась неплохо, но, скажу откровенно, многое из того, что вы нам поведали, для меня, профессионального историка, просто в диковинку. Конечно, мы изучали историю КПСС довольно- таки подробно, но теперь чувствую, что мои знания мизерные. А, я, ведь, Зинаида Николаевна, преподаю в школе историю в восьмом классе. Каковы же тогда будут знания у моих учеников?
 -Я тоже хорошо училась,- улыбнулась Горбатова,- а если серьезно, Ксюша, все дело в том, что учились мы с тобой в разное время, хотя программа курса истории не сильно отличалась. Но ты училась глубоко, профессионально. И не надо на себя наговаривать. Я же знаю, в каком объеме на историческом факультете изучают историю. Так что твои ученики могут быть спокойны. А что касается меня, я посещала только факультативные занятия- очень люблю историю. Я же до войны год отучилась на историческом факультете. А после войны поступила на строительный. Очень нужной была тогда эта  профессия. Да и сейчас и во все времена. И нисколько не жалею об этом. К тому же на факультете у нас тоже был курс истории. И вел его очень интересный  человек. Я даже бегала на его лекции на истфаке. Да и в свободное время вели беседы на исторические темы. Замечательный был человек. 
  А что касается направленности изучения в наше время истории, да и прошлые времена не исключение, то все здесь предельно просто. При каждом правителе историческая литература всегда корректировалась. Вы знаете, в прошлом году во время отпуска в букинистическом магазине купила шеститомник истории Великой Отечественной войны. Меня эта тема всегда волнует. Но, купила без одного тома. Его, оказывается, изъяли, поскольку он был посвящен роли Хрущева в победе над Германией. Странно, не правда ли? 
 Ксюша покачала головой,- да, уж, действительно,-  и поднялась  из- за стола,- пойду, пельмени поставлю варить. А то за разговорами забыли, что мы за обеденным столом сидим.
 Николай, словно очнувшись, спешно  начал разливать по рюмкам,- мне совсем немножечко, Коля,- попросила Горбатова.
 Оля поднялась посмотреть за Мишуткой. Он ползал в спальне, играясь вместе со старшими- Ксюшей и Андрюшкой.
 -Ой, да ты весь мокрый,- сокрушалась Оленька и кинулась переодевать ползунки Мишутке.
 Через несколько минут подошла Ксения,- а, куда это вы все  из- за стола поднялись? Скоро пельмени будут готовы.
 -Ребята пошли курить, а я решила немножко поясницу размять. Засиделась за столом,- объяснила Горбатова.
 Через несколько минут Ксения подала горячие пельмени. За столом почувствовалось оживление.
 -А вы знаете, ребята, я давно не стряпала пельмени. Домой прихожу поздно, уставшей. А мой Саня не очень охоч лепить. Ну, под пельмени давайте поднимем наши бокалы за счастье в этом доме и чтоб в вашей жизни все было ясно и дорога по ней не вызывала ненужных вопросов.
 -Спасибо, Зинаида Николаевна, пусть станут пророческим ваши слова- поднял свою рюмку Коля и энергично выпил.
 -А вы знаете, ребята,- закусывая, не удержалась Зинаида Николаевна,- в этой всей истории с Никиткой меня настораживает одно обстоятельство.
 Ребята за столом притихли в ожидании продолжения начатого Горбатовой разговора.
 -Меня настораживает то, что вся его политика, насквозь лживая и никчемная, посеяла в умах людей громадное заблуждение  такое же никчемное и лживое, как и он сам. Обвинение Сталина в его неоправданных массовых репрессиях. Такое ощущение, что это обвинение, состоящее в  общей обойме его решений на посту главы государства, чуть не приведших к  экономической катастрофе, стало едва ли не главным аргументом в оценке спада экономики в начале шестидесятых. И не только экономики. Вот такое заблуждение получило свое развитие в сознании людей. Это очень опасное заблуждение.
 -А, мне кажется, Зинаида Николаевна, вы преувеличиваете. Ну, пошумели немного и все уляжется.
 -Нет, Коленька. Не уляжется. Я бы рада была, если бы это было так. Ведь, на его фоне уже сейчас начали зарождаться  в стране очаги диссидентства. Конечно, скажете вы, диссиденты были во все времена и везде. Но сегодня они попали в благодатную почву, взъерошенную Никитой Сергеевичем. И еще неизвестно, какие корни  пустили и какие дадут ростки. Я не знаю, что там еще написал Солженицын, весьма поверхностно наслышана о Сахарове. Но знаю одно, что ученый должен заниматься наукой, писатель литературным творчеством и не вторгаться в область политики. Ни к чему доброму  в истории- нашего государства не привело занятие интеллигенцией политических ниш.
 А что касается Солженицына, то он у меня всегда вызывал любопытство: как мог боевой офицер под конец войны с передовой линии фронта попасть в лагерь? За что?
  Мне приходит на ум одно обстоятельство. Где- то уже под конец войны был издан приказ или правительственное постановление о том, что бы заменить расстрел за дезертирство на заключение в лагеря. И надо сказать, многие этим воспользовались. Считалось за благо отработать десять- пятнадцать лет в лагерях, чем быть убитым в самом конце войны. Знакомый наш, с Саней в одном полку служил, кавалер двух орденов славы и множественных боевых наград в начале сорок пятого дезертировал и отсидел тринадцать лет в лагере. Кстати, он отбывал наказание где- то здесь на севере Тюменской области. Строили железную дорогу по Северу. Но я несколько отвлеклась. Так вот, за что же Солженицын попал в лагерь под конец войны? Хотел выжить за счет других? Тогда возникает вопрос: а по какому такому праву он после этого берется судить государство, а по сути- решать нашу с вами судьбу? А таких, как он, много появилось в последнее время. И, в первую очередь, среди литераторов.
 Возьмите того же Евтушенко. Признаться, я с нетерпением ждала появления в «Юности» его поэмы «Братская ГЭС». И какое меня постигло разочарование. В поэме нет Братской ГЭС. Она насквозь пронизана антисталинизмом. И, знаете, я сравниваю его поэму с поэмой Маяковского «О Кузнцкстрое и о людях Кузнецка». Евтушенковская поэма- даже рядом не стоит. Хотя, казалось бы, эти два поэтических произведения имеют общую, единую тематическую основу.
 Запомните мои слова, ребята, не кончится все это добром.
 -Зинаида Николаевна, мне кажется, вы сильно преувеличиваете. Такое мощное государство с его сильнейшим аппаратом не может ничто поколебать. А эта кучка каких- то диссидентов разве смогут подорвать государственные устои?
 -Э, Ваня! Еще как смогут. Вода по каплям камень точит. А ты говоришь- как.
 Еще долго длилась беседа за столом. Чаевничали, и только в начале сумерек Зинаида Николаевна ушла домой. Разошлись и гости.
 А в сознании Коли и Ксюши еще колобродили мысли, навеянные неожиданно возникшей беседой с Горбатовой. Они еще долго, уже лежа в кровати, обсуждали, спорили. В чем- то не соглашались с Зинаидой Николаевной. Но поднятая в беседе тема уже никогда не выходила из их памяти. Она обрастала новыми деталями, мыслями, сопоставлениями и изредка, исподволь посещала их в самые неожиданные моменты жизни, заставляя задумываться над многими, еще не до конца осмысленными наблюдениями их непростого бытия.

         

                Глава шестая

 Вода с поймы  Оби и ее проток сошла в русла, оголив вязкие глинистые берега с поросшей травой, мелким кустарником, сплетенными в густые непролазные тенета. Она натаскала  вдоль берега сваленные коряги, бревна и всякий хлам и- ушла. Ушла, оставив в низинах и вымоинах лужи, кишащие мальками рыб, которым была уготована незавидная участь. А на тальниках на высоте человеческого роста чернели метки, оставленные водой.
 Стояла жара за тридцать градусов. Воздух гудел комарами. Под тальником свободные от вахты буровики удочками таскали окуньков, чебаков.
 -Ну, как, ребята, ловиться?- Спросил Иван Прохоров, сойдя с катера у причала на первом кусту.
 -Успевай только таскать. Смотри, что мы наловили,- Иван Смирнов, бурильщик, наклонился и вытащил из воды увесистый садок, кишащий полосатыми окуньками,- хорошая должна быть уха.
- У вас на буровой инклинометрия сейчас?- Спросил Прохоров.
- Да, уже два часа что- то возятся геофизики.
  Иван пошел в сторону буровой и почуял что- то неладное в поведении геофизиков, стоявших на мостках и возбужденно жестикулировавших, показывая руками в сторону буровой. Иван обратил внимание, что геофизический кабель как- то странно свисал с подъемника- он не был натянут по обыкновению, когда прибор находится в скважине.
 В это время раздались крики у культбудки бурового мастера. Оттуда, отстраняя резким движением руки со своего пути стоявших людей, бежал с ружьем в руке в сторону буровой мастер Широков. Он орал в беспамятстве, угрожая перестрелять каких- то сволочей. Геофизики, увидев бурового мастера с ружьем, рассыпались с буровой, кто куда. 
  Прохоров, не понимал происходящего, но ружье в руке разъяренного в беспамятстве бурового мастера не оставляло времени для раздумий. Он кинулся наперерез Широкову, встал на его пути и двумя руками схватился за ружье.
 -Ты что, сволочь, заодно с ними?- Дико заорал Широков, дергая к себе ружье.
 Иван резким движением вырвал ружье у мастера. Тот замахнулся на Ивана. Но Иван уклонился от удара и без раздумий левой рукой врезал ему оплеуху. Широков упал бревном плашмя на землю.
 -Ах, ты, сволочь, я тебя сейчас…
 -Лежи, лежи. Встанешь-  добавлю,- Иван возбужденный стоял около мастера с ружьем,- Что здесь у вас произошло?- спросил он подошедшего вахтенного бурильщика Гильмутдинова.
 -Да, понимаете, Иван Денисович, мы, практически, заканчивали бурением скважину. Осталось два долбления и вызвали геофизиков, чтоб проверить набор кривизны. У нас такое большое ускорение. Мы посчитали, что эта скважина вообще должна быть рекордной по технической скорости. А у геофизиков затяжка получилась при подъеме прибора, и они оборвали кабель. Метров двести кабеля вместе с прибором теперь в скважине.
 -На какой глубине обрыв?- Спросил Прохоров.
 -А, черт их знает. Надо бы выяснять, а вы же видите, что происходит,- и показал он в сторону поднимавшегося с земли Широкова. Тот подошел к Прохорову,-  отдай ружье. Отдай, я сказал!
 Иван оттолкнул от себя Широкова,- еще чего. Иди лучше на рацию и сообщи о происшедшем на базу. Пусть посоветуют что делать. И найди мне картограммы за последних три дня. А вы, Зиннур Вахитович,- обратился Иван к бурильщику,- спускайте инструмент до места обрыва с промывкой. При малейшей остановке инструмента спуск прекращайте. Скважину хорошо промыть. Какой раствор у вас?
 Гильмутдинов почесал за ухом.
 -Ну, тогда все понятно. За большим ускорением гонитесь? При промывке займитесь обработкой раствора. Какой забой сейчас у вас?
 -Две сто,- ответил бурильщик.
 Буровой мастер с багровым пятном отпечатанной ладони на правой щеке молча пошел в культбудку. Прохоров заметил, что оттуда выходил руководитель геофизической партии Зорин, молча, посторонившись, пропуская бурового мастера.
 Прохоров разломал ружье, вытащил патроны из стволов и отнес его на катер,- Григорий Саввич, спрячьте это подальше. Потом разберемся.
 На буровой Прохоров набрал в ареометр раствор и посмотрел показания. Удельный вес был ниже необходимых показателей для этого интервала скважины. «Ну, понятно. Этого и следовало ожидать».
 Прохоров чувствовал омерзение, сконцентрированном не в душе, а,  как ему казалось, в его левой руке, которую ему все время хотелось спрятать куда- то за спину. «Зачем это я его? Можно было просто отобрать ружье без мордобоя»,- досадовал он на себя, качая непроизвольно головой. Досада сменялась раздражением за состояние промывочной жидкости, а, следовательно, и скважины.
 Иван проверил вахтовый журнал, журнал промывочной жидкости. В документации все параметры раствора соответствовали геолого- техническому наряду- ГТН. Самописцы на картограммах зафиксировали только технологические операции, связанные непосредственно с бурением и спуско- подъемными операциями. Остановки для промывки скважины и наработки раствора не зафиксированы. Даже перед подъемом для проведения геофизических работ промывка скважин также не проводилась- сразу после отработки долота пошли на подъем. «Очевидно, геофизики уже ждали. Торопились быстро провести работы»,- возмущался про себя Прохоров.
 Он вернул Широкову документацию, вышел из балка и обратился к геофизикам относительно параметров кривизны. Они, словно оправдываясь за случившееся, дали исчерпывающую информацию.
 В небе застрекотал вертолет. Сделав круг, сел на площадку, остановил винты. Из вертолета вышел с хмурым лицом Артамонов, следом Штернберг, замещавший ушедшего в отпуск Санина. Прилетел также Балтос Юрий Петрович, директор геофизической конторы.
 Навстречу прилетевшим нехотя подошел Широков, следом Прохоров. Балтос пошел сразу к своим работникам для выяснения обстоятельств происшедшего.
 Артамонов, словно не замечая Широкова, обратился к Прохорову,- что здесь произошло?
 -Если в двух словах, геофизики оборвали кабель вместе с инклинометром. Кабеля, по счетчику, в скважине метров двести. Я распорядился сделать спуск инструмента с промывкой. Нужно также раствор обработать, да и удельный вес поднять- он ниже требуемого. Просто мутная вода. Спуск я распорядился делать до первой остановки инструмента. Боюсь, что при таком растворе можно и прихват инструмента организовать. Прибор зацепило, полагаю, из- за обвала породы. Вот, вкратце, такая ситуация.
 -А ты что скажешь?- Обратился он к Широкову, с изумлением посмотрев на его пылающую щеку с отраженной на ней пятерней,- что за стрельбу ты открыл здесь?
 -Я не стрелял. Так попугать решил немного. Они же похерили все наше ускорение. Не сдержался я.
-Откуда и зачем ружье на буровой?- Уже допрашивал мастера Артамонов.
 -Принес, охотился  я тут немного на уток.
 -Какая, к черту, охота под конец июля? Тем более она запрещена сейчас. Ты бы лучше скважиной занимался. Что с раствором у тебя?
 -Раствор, вроде, нормальный. Посмотрите по журналу. При последнем долблении мы не замеряли. Сделали подъем и сразу же начали инклинометрию- геофизики нас ждали около трех часов. Вы же знаете, как они с нас дерут за все время нахождения на скважине. Вот мы и торопились.
 Артамонов вобрал губы в рот и посмотрел куда-то поверх головы Широкова.
 -Что предлагаешь делать, Иван Денисович,- Обратился к Прохорову Штернберг.
 -Полагаю, что ловильные работы- пустая трата времени. Нужно привести глинистый раствор в норму и ставить цементный мост. Тем более, что в процессе бурения  они потеряли угол. С азимутом все в пределах нормы, но в круг уже не попадают. При существующем забое резко поднимать угол крайне нежелательно. Так что, только цементный мост, и с него по новой начинать набор кривизны. Мы потеряем около трехсот метров проходки, но зато скважину сделаем по- человечески.
 Артамонов в некотором раздумье покачал головой, потом обратился к Штернбергу,- ну, что, Владимир Михайлович, давай срочно будем вызывать тампонажников и ставить мост, не теряя времени. Тут с Прохоровым надо согласиться. А ты Иван Денисович, бери катер и посмотри, что у Ефимова творится. Как бы нам под конец месяца еще чего- нибудь не натворить. Если мы эту скважину срочно не выправим- месячный план не вытянуть. Осталось пять дней. За это время скважину надо закончить, передвинуть буровую и снова набурить хотя бы тысячу метров. Задача не из легких, но вполне выполнима.
 Прохоров повернулся и пошел к катеру. За ним, было, кинулся Широков, но передумал. Он не решился оставить директора конторы бурения без его разрешения. И с ружьем ситуация не ясна-  еще пропадет в руках Прохорова. К тому же неизвестно, что он надумал сделать с ним.
 А Прохоров быстро поднялся на  катер, убрал с брега трап и вошел в рулевую рубку.
 -Давайте на третий куст.
 Он молча стал рядом с капитаном и всматривался в набегающую на катер реку. Она здесь была широкой- около двух километров. Ее мощное течение угадывалось в коловороте воды, двигающейся широкими валунами. Вода завораживала,  и Иван не мог оторвать взгляда от величавого течения этой могучей реки. Казалось, что вода стоит в реке, играя валунами. Однако, это видение было обманчивым -течение ее было мощным, напористым.
 Вода успокаивала и Иван, не отрывая от нее взгляда, чувствовал возвращение душевного равновесия, нарушенного на буровой. Он еще не отошел от напряженной экзаменационной сессии и первый после нее рабочий день не принес удовлетворения. Во всем чувствовалось напряжение.
  Баиров с утра, как заведенный. Артамонов тоже ходил с озабоченным видом. Чувствовалось, что не легко дается выполнение месячного плана. К тому же в летний период многие в отпусках и  работать стало заметно тяжелей, А тут еще Широков с геофизиками прибавили забот.
 Прохоров не был уверен, что за эти оставшиеся немногим более пяти дней можно исправить положение и наверстать упущенное аварией. Еще неизвестно, как сработают тампонажники, как пойдет исправление скважины, окончание работ, передвижка буровой. Да еще и забурка новой скважины. Иван прикидывал эту ситуацию по всякому, и выходило, что решение возникшей задачи возможно при условии ритмичной и последовательной работы всех звеньев без всяких сбоев. А это не всегда получалось. Уж, много всякого непредсказуемого случалось на пути буровика.
 Прохоров не мог отнести аварию на первом кусту в разряд непредвиденной стечением обстоятельств. Она была «спланирована» простым разгильдяйством, если не по вине геофизиков, то уж точно своими руками. И еще неизвестно, каковы могли быть ее последствия. Но Иван не любил заниматься прогнозами. Его удручал факт неизбежной потери времени по людской безалаберности. И буровая этого не прощала. Иван это твердо усвоил за небольшой свой путь работы в бурении.
 Не было, как полагал Прохоров, уверенности в возможности выполнения месячного плана  и у Артамонова. Суть в том, что пока авария на скважине не ликвидирована, то набуренные метры проходки по ней изымались из общих месячных показателей. А это уже серьезное отставание.
 Но он понимал, что директор не вправе ни при каких обстоятельствах выражать свои сомнения и неуверенность присутствующим. Иначе ему не место в директорском кресле. И он знал, что от Артамонова не следует ждать послаблений, пока ситуация не будет исправлена в указанные им сроки.
 Прохоров не заметил, как подошли к третьему кусту.
-Я не долго здесь буду, Григорий Савич, если, конечно, Николай Степанович не с ружьем,- засмеялся первый раз за сегодняшний день Иван.
 Капитан тоже с улыбкой проводил Прохорова из рубки.
 Ефимов, увидев пришвартовавшийся катер, пошел навстречу Прохорову,- долота привез, Иван Денисович?- Вместо приветствия спросил он.
 -А еще турбобур в придачу тебе не нужен, Николай Степанович?- Отшутился Прохоров,- какие еще долота?
 -Так я же ночью заказывал. У меня последнее долото на площадке.
 -А ты спал, что ли до этого? Вы, мастера, только привыкли работать в аварийном порядке. Или ты считать уже разучился- не знаешь сколько на скважину нужно долот? Открой лимитку- там все расписано. Пойдем посмотрим, что у тебя там на площадке.
 -Так мне Штернберг сказал, что у вас есть какие- то новые гидромониторные долота.
 -Так ты бы так и спросил, а то начал- последнее долото у меня на буровой. Привыкли, чтоб за вами все бегали. Когда вы научитесь по- нормальному работать? Возьми Афиногенова- приедет на базу с большим списком, отберет все, что ему надо и никому голову не морочит до окончания бурения скважины.
 Ефимов опешил от неожиданного напора Прохорова, но продолжал свое,- так что с новыми долотами?
-Николай Степанович, это экспериментальные долота. Мы получили, насколько мне известно, всего с десяток и сегодня их забрал Афиногенов с Максимовым. Два долота взял Дисаев.
 -Вот- вот, все лучшее новоиспеченным героям, остальным- шиш.
 Прохоров посмотрел удивленно на Ефимова, а потом показал на отработанные долота среди металлолома у козырька входа на мостки,- ну вот посмотри, Николай Степанович, три долота у тебя отработаны чуть более половины. Ими можно было еще бурить. А ты лишние концы гоняешь вверх- вниз. Сколько ты теряешь на спуско- подъемных операциях? Считай, лишних три долбления сделал.
 - Я полагаю, что лучше я не доработаю долото, чем оставлю шарошки.
 -А что ж ты тогда сетуешь, что тебя обходят стороной, все лучшее- «героям»? Учи бурильщиков отрабатывать долота. Ты же мастер. Ты вдумайся только в это слово- мастер. Звучит как, да? Слушай, а что это бурильщик у тебя так лихо спуск делает? Смотри, смотри! Аж, дым валит от тормозных колодок.
 -Так ты как хотел- греются же колодки.
 -Ну, ну,- посетовал Прохоров,- Один с раствором намудрил, другой гидроразрыв пласта делает при спуске, и считает это в порядке вещей.
 -А что?- у меня с раствором все в порядке. Лена,- позвал он возившуюся с приборами на площадке желобной системы лаборантку,- иди сюда скорей.
 Подошла молоденькая девушка в спецовке, в повязанной на голове косынке,- я слушаю вас внимательно, Николай Степанович.
 -Вот, Лена, Иван Денисович интересуется глинистым раствором. Как там с его параметрами?
 -Глинистый раствор – в порядке. Вязкость, правда, высоковатая. Но в процессе бурения, полагаю, приведем в норму.
 -Вот видишь, Иван Денисович- все в порядке.
 -Ты говоришь- все в порядке? Посмотри, турбобур у тебя в грязи валяется, даже без колпачка, а потом будешь жаловаться, что турбинный цех плохо ремонтирует турбобуры. Хотя, по внешнему виду, это же совсем новенький турбобур! А ты его- в грязь! Пожалуйся только хоть раз на качество ремонта турбобуров! Смотри, и отклонитель там же валяется. Ну, Николай Степанович, это ты называешь порядком?
 -Так у меня только сегодня утром электрик сделал тельфер. Не на горбу же я понесу турбобур.
 -Знаешь, Николай Степанович, если еще раз увижу беспорядок у тебя, чтоб не обижался потом. Имей в виду- завтра собирается инспектор РГТИ с проверкой, смотри, чтоб не остановил буровую. А то даже по поверхностному осмотру в буровую зайти страшно.
 -Ну, это ты, Иван Денисович, уже придираешься ко мне. Давай посмотрим буровую, тогда и поговорим.
 -Давай.
 Через час осмотра хозяйства на третьем кусту Прохоров в журнале замечаний уже написал за три десятка требований по устранению выявленных существенных недостатков.
 -Ну, что ты все пишешь и пишешь, Иван Денисович,- с жалостливой укоризной проговорил Ефимов.
 -Твою буровую, Николай Семенович, только за состояние талевого каната уже надо останавливать. Если перетяжку не сделаешь сегодня, завтра, уж, точно Кротов остановит буровую. А что в насосной у тебя творится? Какие диафрагмы стоят на выкиде манифольда? А кто тебе приводные ремни на насосах будет натягивать?  А тормозные колодки?  И вы еще лихачите на этих колодках. Помолчал бы уж. Имей в виду, Николай Степанович, месячный план по проходке под угрозой срыва- Широков постарался. Так что, если еще завтра остановит твою буровую инспектор- Артамонов живьем съест. Вопросы есть?
 Ефимов тяжело вздохнул,- я согласен, порядок должен быть на буровой, технология должна соблюдаться и все остальное. Но ты скажи мне, дорогой мой, Иван Денисович, как бурить две скважины в месяц, соблюдая все  требования, которые ты сейчас написал мне в журнале? Для того, что бы все это выполнить, я сейчас должен остановить бурение и поставить людей на устранение твоих замечаний. А кто метры будет давать? Кстати, вы все нашими метрами там, в конторе, кормитесь.
 Иван почувствовал, как краска с лица сходит, а внутри его начало уже трясти. «Спокойно, Ваня, спокойно».
 -Ну, во- первых, Николай Степанович, каждый ест свой хлеб и должен его честно отрабатывать, чтоб он не стал костью в горле. Что касается меня, то чужого никогда в жизни не брал. Во- вторых, это не мои замечания, а твои упущения. И никто кроме тебя не должен и не будет убирать за тобой. А чтоб на буровой был всегда порядок, то  и работать над этим надо постоянно в процессе работы. Нигде в нормативах на бурение скважин не предусмотрено время на остановку буровой для обеспечения нормальной работоспособности всего ее комплекса. Все эти вопросы ты должен решать в процессе подготовительно- заключительных работ. Вот и вкладывайся в это время. Для того тебя и поставили мастером, чтоб ты правильно организовала работу бригады. А твоя буровая сейчас похожа на избу хозяйки, которая неделю не подметала, не мыла посуду, не убирала постель. Того и гляди- вши заведутся.
 А что касается вопроса, как бурить две скважины в месяц без нарушений, то тут никакие, даже самые мудрые советы не помогут. Тем более, если у человека слабо развито представление о нормально поставленной работе. Ты лучше съезди на буровую к кому- нибудь из «героев», как ты их называешь. Когда посмотришь у них все своими глазами, тогда и восприниматься будет легче. И мудрый совет тогда будет к месту.
 -А что, на буровых  Афиногенова, Максимова, Дисаева работа ведется без всяких там нарушений? Что- то слабо верится,- с ехидцей в голосе заметил Ефимов.
 -Верить- не верить, дело, как говорят, десятое. Единственно я тебе скажу, если на буровой, да и не только на буровой, всегда порядок, то и работа идет споро. Это я, Николай Степанович, по себе знаю. Я, ведь, если помнишь, не с неба свалился к тебе.
 -Да, знаю я, как работают наши «маяки». Вон на Максимова подготовительная бригада работает, под кондуктор ему забуривает, всю буровую «вылизывает», а он приходит на готовенькое, и дает метры. Я при таких условиях не две, а три скважины в месяц бурил бы. 
 -Ну, Николай Степанович, скажу я  тебе, кто работает, тому и помогают. Все буровые мастера работают в одинаковых условиях. Но, странное дело, почему- то одни работают лучше, другие- хуже. Не скажешь- почему? Молчишь? Вот то- то. Ну, ладно, Николай Степанович, пойду я, а то получается, что я отвлекаю тебя от многих дел,- улыбнулся Прохоров,-да, чуть не забыл. Относительно новых экспериментальных долот: ты сначала научи своих бурильщиков хорошо отрабатывать серийные. Кстати, это один из резервов увеличения технической скорости бурения. Вот так. А то неудобно, переводить добро- ученые, специалисты и все остальные  трудились над новыми долотами. Ну, будь здоров.
 -Бывай,- сквозь зубы процедил Ефимов.
 Иван вышел из культбудки с ощущением, словно на жабу ненароком наступил. Грудь сдавливало, лицо обдало жаром. Хотелось вдохнуть глубже и избавиться от навязчивого желания выругаться крепким словцом. Да только махнул рукой.
 Он шел по тропинке тяжелой поступью, не видя ничего вокруг себя. Рев дизелей, приводящих в движение мощные насосы, воспринимался каким- то отдаленным и неестественным. Ивану казалось, что небо давит на него всей своей серо- голубоватой тяжестью, пригибая к земле. Осмотр буровой и беседа с Ефимовым оставили на душе неприятный осадок. У него было ощущение, что он пришел без спросу в чужой дом с претензиями к хозяину.
 На Прохорова свалились новые заботы- старший инженер Колодников и заместитель начальника ПДС Берднев ушли в отпуск, и теперь Прохоров поставлен замещать их двоих. Это было для него столь неожиданным, что он даже не успел возразить. Его ознакомили с приказом и- только. А теперь они остались вдвоем с Баировым тащить этот воз. Тому, правда, легче- он только что с отпуска. Единственно, что его утешало, так это непродолжительность замещения- каких- то два месяца. А он так хотел после экзаменационной сессии уехать к родителям- не получилось. Да и не все в жизни получается и дается легко. Хоть бы в лес за грибами удалось вырваться. Да и черника скоро поспеет, надо набрать ягод на зиму. Синица на рыбалку в воскресенье зовет. На одиннадцатом кусту, он рассказывал, таких язей ловят на закидушки! Нэльма, стерлядка идет. «Какая теперь рыбалка»,- сокрушался Прохоров.
 В первый же день на новом и непривычном для него месте столько навалилось на него. Мало того, что на буровых сложности возникли, а тут еще и мастера проявили себя- один с ружьем бегает за людьми, другой вечно недоволен недостаточным вниманием к своей персоне. «Да еще и с претензиями».
 -Иван Денисович!- услышал он откуда- то издалека женский голос. Прохоров, словно очнулся, оглядываясь откуда его зовут,- Иван Денисович, извините за беспокойство. Ой, я, кажется не во время,- смутилась Лена, лаборантка, увидев подавленное лицо Прохорова.
 -А, это вы, Лена. Я слушаю вас внимательно.
 -Вижу, Иван Денисович, что я не во время, извините.
 -Ну, что вы, Лена. Обращайтесь.
 -Не знаю, удобно ли? Понимаете, я тут уже больше месяца, а тайгу даже толком так и не увидела. Решила подняться на буровую вышку, посмотреть округу, но боюсь страшно высоты. А так хочется посмотреть на эту всю красоту. К мастеру как- то неудобно обращаться с такой просьбой. Вот я и решилась попросить вас помочь мне подняться на верх.
 Прохоров улыбнулся просьбе девушки,- нет ничего проще, Лена.  Я только побеседую с бурильщиком в буровой, и я в вашем распоряжении. Вы меня подождите на площадке у маршевой лестницы.
 Иван поднялся на буровую и подошел к бурильщику, стоявшем за тормозом. Грязевый шланг слегка покачивался под давлением промывочной жидкости, квадрат дрожал от турбобура,   постепенно опускаясь вниз. Иван беседовал с бурильщиком по поводу отработки долот. Бурильщик давал пояснения, Иван молча слушал и кивал головой. С чем- то не соглашался с бурильщиком и приводил свои доводы. Бурильщик в свою очередь тоже кивал утвердительно головой. Они кричали друг другу в уши, поскольку из- за работы дизелей мало что было слышно.   
  Бурильщик все говорил и говорил, опуская периодически тормозную рукоятку,  поглядывая на индикатор веса. А левой рукой показывал то на квадратную штангу, то куда- то в сторону культбудки. А потом досадливо махнул рукой. 
 Прохоров вслушивался в слова бурильщика, лицо его становилось сосредоточенно- задумчивым. Потом он как- то с подтекстом кивнул головой, выпячивая досадливо губы. Распрощался с бурильщиком и удалился с буровой.
 У площадки маршевой лестницы подъема на вышку, держась за перила, стояла Лена.
 -А что это вы так вцепились в перила, аж, пальцы посинели. Смелее вверх.
 -Нет, Иван Денисович, вы уж, пожалуйста, впереди и дайте мне руку. Я иначе не смогу.
  Иван поднялся по лестнице на несколько ступеней и протянул вниз руку.
 Лена вцепилась маленькими пальчиками левой руки в его ладонь, а правой, держась за перила, сделала несколько шагов вверх. Иван чувствовал, как она нервно сдавливает пальцы его ладони, легкую дрожь в ее пальчиках и мягкое тепло.
 Прохоров тоже поднимался, поглядывая на ее неуверенные шаги по ступеням. Она подняла глаза из- под косынки на Ивана. Они показались большими и выразительными, с легкой синевой, словно в них отразилось летнее таежное небо. «До чего она похожа сейчас на Зинаиду Николаевну. Что- то неуловимое есть от Горбатовой в ее взгляде»,- удивился Прохоров.
 Шаг за шагом поднялись до верхней площадки перед входом в полати верхового рабочего. Иван остановился,- ну, вот и пришли. До кронблока подниматься я не советую, хотя оттуда смотреть- одна прелесть. Но там вертикальная стремянка и я не уверен, что у вас хватит решимости одолеть ее. Да, и я, откровенно говоря, боюсь за вас. Если с этой лестницы сорветесь, то лететь придется до самого пола буровой.
 Лена, слегка раскрасневшаяся, виновато улыбнулась, словно извинялась за свою нерешительность,- нет, нет, что вы! Я сюда еле добралась. Отсюда тоже все хорошо видно. Правда, правда. Вы только посмотрите, какая тайга красивая! Знаете, Иван Денисович, я переживала, что так ничего и не увижу за период моего пребывания в вашем таежном городе. А тут- красота- то какая! Аж, дух захватывает. Теперь то смогу даже похвастаться нашим ребятам- видела настоящую тайгу.
 -Тайгу, Лена, лучше прочувствуешь, когда побродишь среди кедрачей, осинника, пихты. Надышишься лесными запахами, багульником. Повстречаешься с лесными зверюшками, а их здесь много всяких, птицами. А если еще и грибов наберешь громадную корзину- тогда действительно впечатления неизгладимы. А смотреть тайгу с вышки, конечно, интересно, но это все- не то.
 -Нет, Иван Денисович, не скажите. Изнутри смотреть тайгу- хорошо. Но видеть ее в целом, масштабно это тоже много значит. Тем более, вы видите ее не саму по себе, а весь окружающий ландшафт, реку, петляющую среди этих голубых таежных далей. Размах какой. Прелесть!
 Смотрите, а река широченная какая! Нет, Волга, что ни говори, все- таки меньше Оби. Я никогда бы и не подумала, что есть реки больше нашей Волги. Красиво как! Только странно Обь смотрится- такое впечатление, что она стоит на месте, не правда ли?- повернулась она лицом к Ивану, и он уловил в ее взгляде почти детский восторг. И еще стремление найти во взгляде Прохорова поддержку этого ее неуемного восторга от увиденного, а вместе с ним одобрение и поддержку в  ее, почти детском,  стремлении вобрать в себя частичку этой  суровой и величественной красоты. А Иван почувствовал какое- то неуловимое напряжение в груди от ее, задержавшегося в его глазах, взгляда. Он не выдержал и опустил глаза, почувствовав как его лицо  слегка покрылось непрошенным румянцем, от которого ему стало  неловко, как мальчишке.
 Пауза затянулась, и Иван спросил,- вы теперь постоянно у нас будете работать?
 -Нет, Иван Денисович. До октября. Я на практике. Перешла на третий курс Куйбышевского института. А летом решила немного подзаработать, совместив работу, так сказать, с практикой. Я еще подрабатываю в тампонажке- мою полы. Не могу же все время с родителей тянуть на всякие приобретения. Вы, ведь, знаете- парня легче одеть, чем девушку. Вот так. А зовут меня Лена Сарычева,- протянула она Ивану свою теплую ладошку,- это, чтоб у вас было представление о моей лаборантской сущности,- улыбнулась она. Потом, помолчав немного, добавила,- а о вас, Иван Денисович, я немного наслышана. Вот так.
 Иван уже второй раз услышал от нее эту фразу: «Вот так», словно она подводила какой- то итог определенному этапу знакомства с ней.
 «Странно как- то- откуда она могла что- то знать обо мне? Да и зачем это ей?»,- но не стал ее донимать лишними вопросами,- «Знает- ну, пусть себе знает. Что мне до этого?»- Успокоил себя Прохоров.
 -Ну, что, Лена Сарычева, будем спускаться вниз? Мне еще несколько буровых надо посмотреть
 -Ой! И то, правда. Здесь так хорошо, я и забыла, что вы на работе, да и я отвлеклась. Извините. А как будем спускаться?
 - Так же, как и поднимались. Только внимательно под ноги смотрите, чтоб не зацепиться каблуком за ступеньку, а то запросто можно перемахнуть через перила нижней переходной площадки. Давайте вашу  руку.
 Уже внизу около буровой Прохоров протянул Лене руку,- ну, что, Лена, до свидания. Рад знакомству с вами. Мне пора.
 -Ой, спасибо, Иван Денисович. Мне так приятно было с вами познакомиться, да и вообще…- вложила свою ручку в Ванину широкую ладонь,- до свидания,- и проводила его теплым взглядом.
  Прохоров объехал все буровые и по возвращении остановился на первом кусту. Тампонажники закончили установку цементного моста и теперь разбирали нагнетательную линию. «Быстро управились»,- удивился Прохоров. Установкой цементного моста руководил Баиров, а теперь он около мостков давал «наставления» Широкову. Иван не стал подходить к ним и дождался, когда мастер уйдет.
 -Ну, как там на остальных буровых?- Спросил Баиров.
 -С графика никто не выбился. Гулиев и Афиногенов даже идут с опережением. Много претензий у меня к Ефимову. В принципе, его надо было остановить. Но вы же видите какая у нас ситуация с проходкой. Да и Гулиев подзапустил буровую. Я им все расписал и дал  два дня сроку для наведения порядка.
 Потом спросил Баирова:- как думаете, Рево Хасанович, получится у нас  на этой скважине догнать план?
 -С какой этой? А, совсем уже зарапортовался. С ночной сменой пошлем Юру Крутилина, чтоб все подготовил к набору кривизны, и  утром после ОЗЦ начнем разбуривать мост. Если срывов не будет, то должны уложиться. Правда, у меня есть некоторые сомнения насчет вышкарей. Ты, наверное, поработаешь с ними по старой памяти, чтоб они сразу после заливки колонны начали передвижку. Максимум им на эту работу часов восемь- десять. Чтоб через три дня мы забурили новую скважину. Вот только в этом случае мы сможем рассчитывать на выполнение плана.
А  этих архаровцев,- показал Баиров в сторону буровой,- я поставил на глиномешалку раствор приводить в порядок под личным контролем этого «охотника». А завтра утром после ОЗЦ пройдем метров сто и начнем набор кривизны.
 -А почему у них угол упал, как вы думаете?
 -А что тут думать. Поставили не тот кривой переводник и все дела. Мы еще разбираться будем, по чьей вине это произошло. Но в любом случае мастер должен быть на буровой, а не за утками гоняться.
 Но меня сейчас волнует другое. Нам нужно подготовить запасной вариант на тот случай, если на этой буровой  не все получится, как планировали. Надо будет с завтрашнего дня срочно мобилизовать пуско- наладочную бригаду на девятнадцатый куст, с тем, чтоб они подготовили буровую параллельно с вышкарями, забурились и не далее, как  послезавтра спустили кондуктор. Максимов через день закончит работы, спустит колонну и сразу на девятнадцатый. А эту его скважину закончат освоенцы. Вот это, полагаю, самый надежный вариант. А ты что улыбаешься?
 -Да мне вспомнился сегодняшний разговор с Ефимовым. Он как раз говорил, что пуско- наладочная бригада работает на одного  Максимова.
 -Вот, гусь. А ты не мог ему сказать, что когда он научится работать так, как Максимов, то и он будет иметь поддержку.
 -Я примерно так и объяснил ему.
 -Ладно. Скоро вертолет должен прилететь, готовься к планерке. Ага, вот и он.
 Прохоров поднял голову на звук вертолета, который показался из- за деревьев и пошел на разворот. Прохоров опрометью побежал на катер. Он впопыхах схватил ружье, разобрал его на ходу, смотал ремнем и побежал на глиномешалку к Широкову,- на свою пушку. Патроны я выкинул. Все, некогда мне,- и побежал на вертолетную площадку.

 Установленные на озерах в пойме  протоки Талинки три земснаряда круглосуточно намывали песок на полотна строящихся дорог на Тартинку и Душкино. Земснаряды пришли через неделю после принятия решения о строительстве дорог и еще через неделю были запущены в работу.
 Работа кипела: из намываемых карьеров самосвалами, еще влажный песок завозили на трассу дороги, медленно, но зримо увеличивая ее протяженность. Работа складывалась не без трудностей- самосвалы разбивали наспех проложенную лежневку от карьера, но ее тут же выравнивали и работа двигалась; на Душкино, куда земснаряд подавал эмульсию сразу на дорогу, бульдозер выравнивал грунт.
 После долгих дебатов и экономических расчетов было принято решение отказаться от свайного основания, и намыва дороги вдоль проток. Составили схему трассы, предусматривающую прокладку дороги на Тартинку параллельно с зимником. А на двенадцатом километре от паромной переправы решено сделать развилку и от нее-  дорогу на Душкино. Эта схема на основании расчетов проектировщиков и легла в основу технико- экономического обоснования строительства дорог. Схема трассы автодороги на Душкино была максимально выпрямлена и составляла пятьдесят с небольшим километров и была более чем на десять километров короче зимника, петлявшего по бровке поймы.
 Строительство велось с опережением проектных работ, и сложно было определить: то ли строители, получив разбивку трассы, интенсивно вели работы, то ли проектировщики не успевали за строителями. Но, так или иначе, работы, по сути, велись без проекта. Была достигнута договоренность, что проектная организация в порядке осуществления авторского надзора будет вносить коррективы в работу строителей на месте и по ходу работы выдавать поэтапно рабочие чертежи, минуя стадию проекта.
 Из- за спешки и по ряду других объективных причин выдаваемые проектные решения содержали множество ошибок и упущений. Представитель проектировщика на месте по ходу работ вносил исправления в рабочие чертежи, и работа таким образом про- двигалась. Такой порядок взаимоотношений с заказчиком не являлся исключением из правил. Подобная практика применялась повсеместно и не прибавляла проектировщикам авторитета. Однако, свою значимость они не теряли, и жили монопольным приоритетом. Поэтому не особо и стремились, что- либо менять в своей работе. Может быть потому, что были попросту завалены заказами. И все проходили, как неотложные.
 Были сложности и со сметной документацией, поскольку ее   было невозможно готовить в полном объеме по причине  отставания в разработке  рабочих чертежей. Отсюда и возникали сложности с объемом финансирования, что вызывало нарекания подрядчиков на несвоевременность поступления денежных средств и создавало дополнительные трудности. 
 Но руководство главка и обкома партии  торопило со строительством дорог. На уровне обкома было принято решение о создании в Сургуте  дорожно- строительного треста, а по регионам сформировать новые строительные подразделения треста, расширить действующие.
 В Усть- Талинске вдвое была увеличена мощность  СУ-905. Трофимов не знал радоваться или впадать в отчаяние. Еще бы: это означало, что нужно создавать на почти пустом месте еще один участок, равный строительному управлению с объемом работ десять миллионов рублей. В пересчете на живые объемы- это десять километров дорог с твердым покрытием в год. Помимо основной производственной деятельности, нужно было еще и строить жилье на отведенной территории, к тому же, как выяснилось, сильно заболоченной. «Ну, что ж, как говорят, что просил, то и получил»,- вспомнил Трофимов свое выступление на последнем большом совещании.
 В Тартинском было создано новое дорожно- строительное управление СУ- 926. Ему отвели место в тайге на высоком холме, выдали два десятка вагончиков и сказали: через неделю начать строительство дороги. Было от чего чесать затылок начальнику управления Неврузову, но даже и на это у него  не хватало времени. 
-Что ты отчаиваешься, Сергей Степанович,- успокаивал его Житнев,- не ты первый начинаешь работу с «нуля» здесь, в тайге. Самое страшное- начать. А там дело  пойдет, и не заметишь, как оно начнет обретать реальные очертания. Правда, времени  тебе будет  постоянно не хватать,- Житнев улыбнулся Неврузову после фразы насчет нехватки времени и посчитал нужным его немного приободрить, уж, вид у него был поникшим,- но, что немаловажно, есть интересная и нужная всем работа. А остальное- мелочи. Тем более, что ты не один в тайге, и есть к кому обратиться за помощью в случае острой в том нужды.
 -Да, оно все так, конечно. Но мне трест дает всего неделю на обустройство. Что я за неделю успею сделать?
 -Как что- поставишь вагончики, подведешь электроэнергию, расселишь людей и можно начинать работать. А все остальное- по ходу дела, Сергей Степанович. Трансформатор мои ребята тебе поставят, подадут энергию, а остальное- сам, сам.
 Главное- у тебя есть люди и техника. И  земснаряд уже пришел. Через пару дней ССУ-2 поставит его на озеро, и начнем мыть песок. К этому времени ты  немного обустроишься.
 Твоя задача- соединить бетонной дорогой строящийся ЦПС с пирсом, где у нас скопились завезенные в навигацию грузы. За  год, это предельный срок, дорогу надо сделать. Это- более двенадцати километров бетонного полотна. Параллельно- пойдешь навстречу Трофимову из Талинска. Через четыре года, максимум, мы Усть- Талинск должны соединить с Тартинским круглогодичного действия дорогой. Без нее мы просто задыхаемся. Зимник, считай полгода надо ждать. А работать когда? Вот так вот.
 Замечу, что мостостроители уже начали работу. Им предстоит построить за это время восемь мостов. Это только на Тартинском напроавлении. Самый большой- через Талинскую протоку. Этот объект посложнее других. Но за четыре года должны построить и этот мост.
  Неврузов сидел и слушал главного инженера НПУ Житнева, каждое слово которого вырастало в образы строящейся дороги, правда, не окрашенные в те сложности и трудности, которые им в ходе работ придется преодолевать. Он их представлял пока слабо. Эти трудности   откладывались где- то на отдельной полочке его подсознания на основе рассказов других людей, испытавших на себе все «прелести» работы здесь, а иные просто рисовались. Поэтому Неврузов с этих позиций доверялся больше самому себе. Его этому к тридцати пяти годам научила жизнь. Да и у каждого человека есть свое восприятие окружающего мира, своя оценка его разнообразия и сложности.
 Но он не предполагал, что для раздумий над предстоящим делом у него не будет времени, что во все придется врастать сразу и в полную силу своих способностей и возможностей.
 -Главное, Сергей Степанович, не впадать в уныние. Гони его прочь и берись, засучив рукава, за дело. Ты знаешь, я всегда в таких ситуациях ставлю в пример геолого- разведчиков. Вот, уж, действительно на голом месте, в невыносимо трудных условиях они искали нефть. А потом еще находили силы и возможности другим помогать обустраиваться на новом месте. А их, к большому сожалению, теперь все реже и реже вспоминают, словно все вокруг выросло само по себе. И я должен откровенно признать, что только благодаря их мужеству поднимаются на Севере города, поселки, обустраиваются месторождения. Нам с тобой после них гораздо легче работать. Хотя бы потому, что нам не гоже рядом с этими людьми казаться слабаками.
 Житнев не любил давать кому бы то ни было наставления, учить жить. И не терпел, когда с ним обходились подобным образом. Правда, он к этому повода не давал. А здесь его из-подтишка начала снедать мысль, что с таким настроением, как у Неврузова, можно, чего доброго, завалить очень важное дело, большой и такой нужный участок работы. Он хотел, было, привести ему еще в пример Ванечкина, который, по сути, мальчишка еще, также посреди тайги создал в короткий срок, практически на ходу, транспортное предприятие. И с ним, с этим мальчишкой, уже считаются маститые руководители. Но он боялся, что этим примером может задеть самолюбие уже познавшего цену жизни человека. 
 -Вы, конечно, правы, Федор Григорьевич. Я с вашего позволения, пойду, а то, действительно, времени нет на раскачку. Значит, если что, я могу рассчитывать на вашу помощь?- еще раз уточнил, поднимаясь из- за стола, Неврузов.
 -Разумеется, Сергей Степанович. Ну, а насчет твоей  просьбы- как договорились: буровики завтра начнут бурить тебе водяную скважину. Я с ними об этом договорился. Только надо будет помочь им людьми. А сегодня получишь компрессор, и через два дня у тебя уже будет своя, колодезная вода. Приходи, если нужна будет помощь, не стесняйся. Ну, желаю успеха, Сергей Степанович,- и пожал руку Неврузову.
 Житнев увязывал сейчас строительство ЦПС- главного объекта на Тартинском месторождении- со строительство дороги к нему. Без дороги, в этом убедился Житнев, не может быть и речи о досрочном вводе первой очереди ЦПС. Тут и в срок не уложиться.
 В летний период работа на этом объекте сводится к сооружению нулевых циклов- завезти громоздкое и тяжеловесное оборудование для монтажа на подготовленные фундаменты становится трудновыполнимой задачей. Трейлеры под многотонными буллитами, резервуарами зарываются вместе с колесами в глиняное месиво. Трудно поверить: семидесятипятикубовый буллит с базы техснаба  везли на объект неделю, привлекая стопятидесятисильные трактора. Буллит завезли, а тягач поставили под забор. И трудно было определиться: подлежит он ремонту или это уже металлолом. Поэтому все монтажные работы ведутся, в основном, с ноября по середину мая. А сама строительная площадка- это сплошное глиняное месиво. Простой баллон с кислородом для газовой резки приходится возить на фаркопе трактора. Это- уже повсеместная практика.
 Без болотных сапог ходить по территории стройки невозможно. Иной раз приходится голенища болотников поддерживать руками за петельки, чтоб не зачерпнуть грязь в сапоги. А к вечеру у людей  ноги гудят, и дойти бы только до кровати, поужинав после часовой очереди в столовой.
  Правда, после месячной солнечной погоды работать стало легче. Уже можно было по стройплощадке проехать на газончике. И люди все время поглядывали на небо: будет дождь или нет. И с облегчением вздыхали, когда набежавшие тучи к вечеру развеивались. За это время удалось на площадку завезти буллиты для отстойников, газоосепараторов,  насосы нефтеперекачки, трубы.
 Сложность была еще в том, что инженерные сети, технологические трубопроводы, как вариант обеспечения полной занятости строителей, можно было варить только после монтажа технологического оборудования. А с этим была большая задержка. «Словом, загруженность строителей - ни к черту, процентов на шестьдесят, а то и того меньше.»,- грустно подытожил Житнев.
 Он побарабанил пальцами по столу, потом сорвался с места и выскочил на улицу. Оглянулся по сторонам и пошел в диспетчерскую,- где у нас АТСка?- Спросил в резкой форме диспетчера. 
 -Сейчас посмотрю.
 -Что значит- посмотрю? Ты должен знать про каждую единицу техники, где находится, чем занимается. Ну, иди, выясняй, чего уставился на меня?
 Через пару минут вошел, словно помятый, диспетчер,- АТСка за вагончиком, Федор Григорьевич.
 -Эх…,- хотел выругаться Житнев и вышел из вагончика. Он размашистым шагом подошел к АТСке и сел в кабину,- на ЦПС,- отрывисто скомандовал механику- водителю.
  На стройплощадке Житнев спрыгнул на землю и сразу пошел туда, где, как ему казалось, особо кипела работа. И тут заметил, как  из прорабского вагончика вышел главный инженер СУ-36 Мицак и начальник участка Радзиховский и пошел им навстречу. «Что это они друг за другом ходят?»- недоуменно посмотрел на энергично шагающих к нему людей.
 -Здравствуйте, Михаил Григорьевич, что- то давненько вы к нам не заглядывали,- поздоровался Мицак с иронической ноткой в голосе. Радзиховский молча протянул руку Житневу.
 -Что, соскучился? А ты что такой невеселый, Николай Владимирович? Аль случилось что?- с улыбкой посмотрел Житнев на мрачноватого Радзиховского,- что, «на орехи» досталось?- и кивнул в сторону Мицака.- А насчет того, что я долго не появлялся у вас, так у меня, Павел Михайлович, помимо вашего объекта есть еще и в Талинске не менее важные дела. Вот как раз неделю там и занимался. А на вас что смотреть? Кроме кислых лиц более ничего интересного и нет.
 -Ну, почему вы так, Федор Григорьевич, мы за неделю кое- что  сделали.
 -Твое «кое- что», Павел Михайлович, меня вряд ли устроит. Строительство отстает от графика более чем на полгода. Ну, коль так, показывайте свое «кое- что»,- повернулся Житнев  к Радзиховскому. 
 Житнев шел от одного строящегося объекта к другому в сопровождении Мицака и Радзиховского и молча слушал их пояснения.
 -Вы не беспокойтесь, Федор Григорьевич,- глядя на расстроенное лицо Житнева, поспешил его успокоить Мицак,- вчера ваш куратор дал свои замечания, да и мы сами знаем свои недоработки, и мы скоро приступим к работе над ними. Нам сейчас важно, пока сухо, выполнить самые крупные работы. А потом потихоньку, когда нельзя будет монтажными делами заниматься, начнем устранять замечания.
 - У тебя, Павел Михайлович, как по писаному получается- все вы видите, все вы знаете, только вот к концу строительства у вас почему- то много разных огрехов набирается. Имей в виду, мы будем строго оценивать вашу работу.
 Но не это, Павел Михайлович, сейчас меня больше всего волнует. Вы как- то «размазали» работы по всей стройке, за все хватаетесь и ничего близко к готовому состоянию не подводите. Такое ощущение, что дела не двигаются, а если и есть какие- то подвижки, то они настолько мизерные, то их в этой «размазне»  и не видно. Не так ли? Похоже, извини за откровенность, что вы такой схемой строительства создаете видимость широкого охвата фронтом работ? Давай так с тобой определимся: ты по технологической линии сосредоточься на первоочередных объектах и доведи их до максимальной готовности, а потом иди дальше по цепочке.
 -Я полагаю, Федор Григорьевич, надо, пока позволяют условия, сделать максимум возможного, а потом будем доводить начатое до кондиции. У нас же тоже есть своя выработанная тактика работы, которая нам позволяет максимально выполнить объемы работ.
 -Твоя тактика, Павел Михайлович не очень вписывается в мою стратегию. Мне нужна целостность и последовательность. И порядка тогда будет больше в подготовке объектов. Еще не было случая, что бы не пришлось ломать голову над проблемой пуска построенных объектов. Ну, не можем мы, Павел Михайлович, ставить за каждым твоим мастером технологов и кураторов. Пойми меня правильно, я не в обиду тебе говорю, но, еще раз повторяю, мне нужны живые объекты, а не объемы строительных работ. Вот над этим и давай мы будем с тобой работать. И  наверстывай отставание.
 Мицак понуро выслушивал претензии главного инженера НПУ, но его волновало другое- как в существующих условиях организовать работу так, чтоб свести до минимума нарекания заказчика  по объему работ, их последовательности и, разумеется, по качеству. Хотя он понимал: сколько бы ты не построил, заказчику всегда будет мало. Такова логика тутошней жизни.
   Люди измотаны и им трудно предъявлять высокие требования. Но  больше всего угнетала постоянно сопутствующая строителям неразбериха, начиная с проектной документации и по всей цепочке работ. Вчера не смогли вовремя завезти цемент- баржа села на мель- протока на глазах мелеет; трубы привезли не в той последовательности, которые нужны по «технологической линии» из- за того, что к нужным трубам пока не добраться. Торопились выгружать стройматериалы быстрей на берег, чтоб успеть все завезти. Вот и заставили всю территорию в хаотичном порядке. А теперь сложно до чего- то нужного добраться. Поэтому сейчас в авральном порядке приходится все вывозить на стройплощадку и раскладывать по сортаменту, пока погода позволяет. А это опять- люди, которых нужно на время выводить из стройки. И много всего собиралось по «мелочам». А родимый трест не хуже заказчика с претензиями: давай объемы! «Вот и крутись, как хочешь».
 Житнев посмотрел на часы,- Павел Михайлович, мы сможем отсюда созвонится с нашей базой в Усть- Талинске?
 -Конечно. По раци мы свяжемся с нашим трестом, а там передадут куда надо информацию.
 -Ой, как сложно. А телефона нет? Мне нужно связаться с нашим диспетчером, чтоб вертолет направили не на ДНС-2, а сюда, на ЦПС.
 -Сделаем, Федор Григорьевич, вопросов нет. Николай Владимирович,- обратился Мицак к Радзиховскому,- сбегай на рацию и передай сообщение. Проследи только, чтоб оно прошло до адресата, а то наши службы сам  знаешь, как работают.
 -Будет сделано, Павел Михайлович,- Радзиховский повернулся и быстрым шагом пошел в прорабскую.
 Житнев  потер ладони, вздохнул тихо и повернулся к Мицаку,- Павел Михайлович, я посмотрел на весь этот твой «ералаш» и полагаю, что надо немного изменить направление работы.
 Мицак озадаченно взглянул на Житнева, ожидая, что же он такое хочет ему предложит. Мицак знал по своему опыту, что заказчик порой не совсем с привычной стороны вмешивается в работу подрядчика,  и может навязать ему какое- то дополнительное задание или  в его уже как- то отлаженную работу внести свое видение решения наболевших вопросов. Как же- сейчас все мнят себя строителями и полагают, что те не совсем так, как требуется, работают. Строительная практика в этих болотах, конечно, далека от идеала, но ее ритм стал привычным и что- то менять здесь ему не очень-то хотелось.
 -Что ты так напрягся весь?- Засмеялся Житнев.
 -Да…,- махнул рукой Мицак,- я- весь внимание, Федор Григорьевич.
-Так вот. Я хочу предложить тебе приостановить все эти твои деловые потуги и заняться благоустройством территории.
 Мицак ушам не поверил, взъерошился и переспросил,- как- бросить все? Обычно мы благоустройство выполняем на завершающем этапе, а вы что-то не совсем понятное предлагаете.
 -А что тут понимать. Я предлагаю заняться устройством капитальных проездов, бетонированием площадок под технологическое оборудование. Зачем грязь зря месить? Скоро, ведь, дожди польют- не все время тебе будет солнышко светить. На берегу у меня лежат дорожные плиты- дорожники завезли по навигации. Пока до плит им еще ого как далеко, а здесь они будут к месту. Так что сейчас же начинай планировку, устраивай песчаную подушку и монтируй плиты. Их должно как раз хватить.
 Параллельно, пока не начались дожди, делай промканализацию. А потом уже по нормальным проездам можно все остальное подвезти к месту и спокойно работать. Иначе, я смотрю, ты так и будешь в грязи до бесконечности ковыряться. И сейчас же, пока проехать можно, завози все, что можно завезти на стройплощадку.  Мне объект нужен как можно быстрее, сам понимаешь. Да и тебе легче будет работать.
 Мицак недоуменно пожал плечами,- как скажете, Федор Григорьевич. Мне все равно, что делать, лишь бы платили. Но что скажут в тресте, в главке, наконец? Они же каждый день берут у меня сводки не только по объемам работ в денежном выражении, но и пообъектно требуют информацию. К тому же, Федор Григорьевич, вы же прекрасно понимаете, что благоустройство имеет низкие расценки. А мне ко всему прочему надо думать и о своих людях. Что они заработают?
 -Ну, ты меня удивляешь, Павел Михайлович. Мы профинансировали по просьбе Лаврентьева больше половины объема работ. Он на полученные деньги решил сделать максимальный завоз материалов. Так что тебе насчет денег грешно жаловаться. А как платить- сам думай.  А что касается спроса, то ответственность за объект я несу не меньше, чем ваш весь трест. И с меня в первую очередь спросят за готовность каждого объекта. Все, Павел Михайлович, обсуждать эту тему больше не будем, и берись сразу за дело. Насчет плит я сегодня же договорюсь.
 Житнев понимал, что своим решением, равнозначным остановке строительства  объектов подготовки нефти, накличет на себя, если не гнев, то, по крайней мере, недовольство начальства. И вряд ли его объяснения, чем бы они не обосновывались, смогут убедить высокие инстанции.
 За пять лет освоения нефтяных месторождений в Тюменской области сложилась практика опережающего строительства объектов, позволяющих получать живую, содержащую в себе реальные  материальные блага, нефть. И перед их зримым и весомым содержанием меркло все, что напрямую или косвенно сопровождало процесс получения и претворения нефти в денежное содержание. И любую работу, связанную с этим процессом, оценивали по конечному результату- сколько получено в общую государственную копилку нефти. И за конечным результатом следили на всех уровнях строго и также строго спрашивали. При этом прежние заслуги могли и не браться во внимание.
 Житнев это понимал, но не мера взыскания его сейчас волновала. В сложившейся ситуации его решение, как он считал, было единственно разумным.  Мицак верно подметил, что работы второстепенного характера, к каким относилось благоустройство территории нефтяного объекта, выполнялись в последнюю очередь. И нередко этот процесс занимал длительное время- строители уже работали на другой стройке. И тут неважно было, как этот, необлагороженный хотя бы минимальными строительными решениями, объект обслуживается персоналом. Важно было, сколько и какую этот объект дает нефть. И в процессе строительства контроль за  его ходом осуществлялся такими оценочными показателями, как сумма освоенных денежных средств и материальные объемы в виде конкретных сооружений, составляющих технологическую линию. И сам  факт переориентировки строительства основных сооружений на второстепенные скрыть практически невозможно. Поэтому он в лучшем случае может вызвать недоумение у начальства. И Житнев готовился к серьезному разговору. Сначала с Григорьевым, а потом уже и с Кореляковым. В главке, полагал он, с ним и разговаривать не станут.
 Поэтому Житнев требовал от Мицака немедленно взяться за предложенные ему работы и закончить их в кратчайший срок. Он прикинул в уме, что затраченное время на устройство проездов ко всем площадкам с лихвой окупиться повышенными темпами строительных работ в более благоприятных и независящих от капризов природы условиях.
 И в ожидании вертолета Житнев обдумывал предстоящий разговор не столько с позиций защиты своего решения, сколько для того, чтобы  его не отменили. В этом он видел залог приближения срока завершения строительства объекта, в основном. О престиже своего положения- главного инженера предприятия- он теперь даже и не думал.
 « А все- таки, многое мне удалось за три с лишним года сделать»,- подумал Житнев. И действительно было чему радоваться-  производственная база обрела два корпуса ремонтных мастерских, начиненных необходимым оборудованием, станками. Кузницу. А старые деревянные строения, из- за которых были постоянные раздоры с пожарниками, можно теперь снести и забыть.
 Особое удовлетворение он получал от базы капитального ремонта скважин, которую ему практически удалось завершить. Территория базы забетонирована и по ней можно ходить в ботинках в любую погоду. На базе работает столовая, которую ему удалось, что называется, «пробить». Правда, пока в вагончиках. Ведется строительство административного здания цеховых служб. Такое большое, по местным меркам, четырехэтажное с капитальной столовой. Этот объект доставлял ему особое удовлетворение. Как же- не так далеко то время, когда люди перейдут из ветхих развалюх- вагончиков в хорошее просторное здание. Правда, строить его приходится под титулом лабораторного корпуса. Но это уже не играло никакой роли. Главное- здание вырастало.
  Приобретены больше десятка подъемников и теперь гарантированно можно выполнять ремонт скважин, который уже назревает и набралось порядочное количество скважин, требующих ремонта. И предприятие теперь готово к этой работе.
 А вот ЦПС- какое- то проклятое место. Строительство продвигается медленно. На его пути постоянно стояли какие- то препоны. Конечно, большая удаленность от основной базы и, в первую очередь, базы снабжения, отсутствие транспортных коммуникаций и ограниченность существующих во времени их действия сказывается на темпах строительствах. Но сроки поджимают, объем добычи нефти на Тартинском месторождении приближается к двум миллионам тонн. А объекта подготовки нефти- нет. И даже пока не вырисовывается. И Житневу в этой ситуации приходилось заботиться о расширении ДНС-2, наполняя его элементами подготовки нефти. Недавно пришлось смонтировать еще два резервуара двухтысячника, смонтировать печь нагрева. Но это только подобие подготовки нефти и, работал объект  в режиме перегрузки. Вот и приходилось его периодически дополнять новыми сооружениями. Но это все- примитивщина, на первое, так сказать, время.
 Житнев, практически, в последние полгода на ЦПС находился постоянно. И его последняя более, чем недельная отлучка со стройки даже удивила главного инженера СУ- 36 Кицака: «Что- то  давненько вы к нам не заглядывали…». Хотелось ему ответить дерзко и по- мужски на это замечание, но сдержался.
 Прилетел вертолет и через полчаса Житнев объяснял Григорьеву ситуацию по ЦПС.
 -Надо менять подходы к строительству нефтяных объектов. Схема должна быть проста, как у  нормальных людей: выполнить отсыпку территории стройплощадки, проложить все подземные коммуникации, построить проезды и только после этого начинать возведение основных технологических сооружений. А у нас все шиворот- навыворот. Вот и барахтаемся по уши в грязи и никак вылезти не можем.
 Григорьев слушал Житнева, кивал в такт головой, а внутренне улыбался  излияниям Житнева.
 -Ты сколько, Федор Григорьевич, работаешь здесь, на севере?- три с лишним года? Пора бы уже и привыкнуть к тому, как здесь обустраиваются месторождения. Мне, правда, повезло несколько больше. Я начинал с того, что здесь было только семь разведочных скважин. И пока шла подготовка, а потом и само бурение, я успел кое- что сделать, и мне не приходится теперь догонять подготовку нефти ее добычей. Начальство видело, что я немного не туда деньги трачу, но меня не трогали- не себе же в карман я их клал. А когда эта вся карусель с резким наращиванием добычи раскрутилась на всю  полную мощь, уже трудно было что- либо менять- пустили вагоны впереди паровоза, а состав идет. А ППН- вот он, готов. Теперь только одна забота- его расширение. Да ты и сам видишь. Так что не бери все это в голову- здоровее будешь. А что касается твоего решения по ЦПС, то, полагаю, оно верное. И давай на этом кончим этот разговор- впереди еще столько всяких дел.
 -Наверно, ты прав, Михаил Григорьевич. Но, полагаю, Василия Васильевича надо поставить в известность.
 -Можно,- согласился Григорьев.
 Кореляков слушал внимательно Житнева, его сбивчивые объяснения ситуации по ЦПС, а когда тот изложил все, пожал плечами,- Федор Григорьевич, ну ты, ей- Богу, меня удивляешь. Ты же главный инженер, тебе виднее как строить работу своих подрядчиков. И, вообще, стоит ли по таким пустякам звонить?

 Николай Семеняка выстоял два часа в очереди, но телевизор все- же купил- «Темп-6». Антенна стоит, Эдик Гардт сделал ее и помог установить. Осталось только подключить к ней телевизор. Правда,  стабилизатор напряжения требует ремонта- он купил его с рук неисправным в надежде отремонтировать в электроцехе- Даньков, начальник цеха, обещал помочь.
 Николай прошел в электроцех, и только хотел постучать, но неожиданно остановился у двери кабинета начальника цеха- за дверью шла перепалка. Николай догадался по голосам, что это Даньков отчитывал свою жену: « Ты кто такая?- уборщица, а я- начальник цеха», потом последовали еще какие- то невразумительные выкрики, а в ответ женский голос:-«Ладно- ладно. Придешь домой, я тебе покажу, где-  фаза, а где-  ноль».
 Николай закрыл рот от смеха, но почувствовал неловкость от разговора за дверью и постучал в нее. Голоса затихли и только через какое- то время послышалось: «Да. Войдите».   
 Жена Данькова схватила корзину с мусором и опрометью мимо Николая выскочила из кабинета.
 -Здравствуйте, Николай Григорьевич, если помните, вы обещали помочь с ремонтом стабилизатора. Так я принес его,- и приподнял сумку с аппаратом.
 -Здравствуй, Коля. Да, конечно, оставь стабилизатор, ребята посмотрят. Думаю, дня через три можешь придти. Там сложного ничего нет.
 Даньков с открытой улыбкой и раскрасневшимся лицом взял сумку у Николая и положил ее в угол рядом с какими- то электоромоторчиками,- как жизнь, Коля?
 Семеняка пожал плечами,- да как вам сказать?- по всякому. Но грех жаловаться,- помолчав немного, не решаясь обратиться еще с одной просьбой- как бы не было обременительным для Данькова. А то подумает, что Семеняка наглеть начал. Но все же обратился,-  понимаете, Николай Григорьевич, у меня тут  возникла еще одна проблема. Не знаю, поможете ли?
 -Ну, почему не помочь? Говори.
  И Николай стал излагать скверную привычку ребенка совать гвозди в розетку.
 -О! Это серьезная штука.
 -Да в том- то и дело. Беда, что никакие уговоры, увещевания не помогают. Он не понимает, что это такое: «ударит током». Вот я и решил, чтоб он понял, что это такое. Но для этого мне нужен понижающий трансформатор на двенадцать вольт. Не найдется ли у вас такой  аппарат? Я только продемонстрирую своему «короеду» действие электротока и тут же верну.
 Даньков улыбнулся,- решение, возможно, и верное, но тут есть большой риск. Дело в том, что не всякий человеческий организм, а особенно детский, одинаково реагирует на воздействие электротока. Но, попробовать можно. Правда, у меня только двадцатичетырехвольтовые  трансформаторы.
 -Я все понимаю, Николай Григорьевич, но у меня иного пути нет. Ведь, когда- то его может поразить сетевым током. А это уже, сами понимаете…
 -Ну, что ж. Возьми тогда трансформатор, попробуй. Но, ради Бога- будь осторожен.
 Даньков вышел и через несколько минут принес трансформатор,-Возьми, Коля. Придешь за стабилизатором и принесешь его, что будешь по несколько раз ходить.
 -Спасибо, Николай Григорьевич. Что с меня?
 -Да, ладно тебе. Ты мне столько помогал, так что я- твой должник.
 -Ну, еще раз спасибо. До свидания, Николай Григорьевич.
 После работы Николай быстро зашагал домой с трансформатором. Ксения тоже только что пришла и Николай, поцеловав жену в щечку, спросил:- ну, где наш «герой» с гвоздем? Сейчас я ему продемонстрирую, что такое электроток,- и включил трансформатор в розетку. Стрелка вольтметра забегала и остановилась на цифре двадцать два вольта. Николай не стал его регулировать,- ну, давай зови Андрюшку сюда.
 -А что его звать. Вот он за твоей спиной- весь сосредоточен.
 Николай повернулся: Андрюшка улыбался в ожидании чего- то нового, неведомого ему, как сам телевизор, от которого его  теперь не оторвать.
 -Андрюша, а где твой гвоздик?
 Андрейка сделала задумчивое лицо, потом полез в карман,- вот он, папа.
 -Ну, Андрюшка, помнишь, я тебе говорил, что током может ударить? Хочешь попробовать?
 -Хочу.
 Ксюша стояла с вытаращенными глазами,- Коля, опомнись! Это же ребенок!
 - Ничего. Нас с тобой, Ксюша, жизнь учила? Вот и его пусть поучит. Суй, Андрюшка, гвоздик сюда, в розетку.
 Андрюшка сунул гвоздь в розетку трансформатора и сразу попал на фазу. Он резко с воплем отпрянул, выронил гвоздь  и спрятал руки за спину. Личико побледнело, на глазах даже не испуг, а ужас.
 -Ну, Андрюшка, ты живой?- Николай слегка потряс ребенка,- ты понял теперь, что значит «ударит током»?
 Андрюшка быстро закивал утвердительно головой. Николай поднял гвоздь с пола и протянул его сынишке,- на, Андрюшка, пойди,  сунь в розетку вон там на стене.
 Андрюшка спрятал ручонки за спину и завопил:- не надо, папочка! Не надо!
 Ксения облегченно вздохнула,- ну, слава тебе, Господи. А то я вся извелась. Давай пошли поужинаем, там уже все разогрелось, а то у меня работы много. Да и концерт охота посмотреть.
 После ужина Николай посмотрел учебные программы, а у Ксении скоро начнутся «веселые деньки»- занятия в школе и она готовит конспекты. Сегодня в школе был первый сбор учителей. Все расслабились за период каникул, и каждый делился впечатлениями о проведенном отпуске. Ксения с грустью и легкой завистью слушала своих коллег- все были на Большой Земле семьями, многие отдыхали на море. А она так ни разу и не съездила домой. Она все еще называла «домом» родное село и в сознании никак не умещалось представление, что дом у нее теперь здесь, в Талинске. Коля предлагал ей съездить с Андрюшкой, но она как вспомнила свою дорогу сюда, то сразу замахала руками,- «нет- нет! Ты что- я одна отсюда- ни шагу». 
  А вечером смотрели концерт Владимира Шубарина. Смотрели с замиранием сердца, не отрываясь от экрана.
 -Я, Ксюша, хотел в Москве сходить на его концерт, но билета так и не смог достать. Очень хотелось посмотреть. Разговоров много о нем, а что толку. Они только подогревали интерес. Зато у меня была очень интересная встреча. Передача закончится-  расскажу.
 После телевизионной передачи Ксюша помыла Андрюшку и уложила спать.
 -Ну, теперь рассказывай, что за встреча у тебя была.
 Николай присел и хлопнул ладонью по дивану,- садись рядом,- Ксюша присела и с нескрываемым интересом ждала рассказа,- если помнишь, я какое- то время работал почтальоном  у нас в селе. Однажды у входа в санаторий железнодорожников меня встречают двое мужчин приятной такой наружности и обратились с просьбой, чтоб я для них письма носил не  на пост дежурной сестры, а прямо в палату. Они меня провели к себе коридорными закоулками, вошли в палату. Палата двухместная, две железные кровати с тумбочками, два стула, шкаф. На стене висит гитара.
 Я посмотрел на их лица, им было где-то под сорок. Один брюнет, симпатичный такой, назвал свою фамилию- Биктогиров из Читы, а второй- светлорусый, густые пшеничные брови и серо- голубые выразительные глаза. Он пятерней поправил назад светлорусые волосы и представился- Никитский.
 Биктогиров мне предложил стул и обратился к своему коллеге по палате,- Давай, Коля, спой что- нибудь для своего тезки,- и показал на меня. Никитский улыбнулся, снял с гвоздя вбитого в стенку, гитару, прошелся по струнам и я сразу почувствовал в нем настоящего музыканта. Вася только может так играть. Он запел. Пел «Арабское танго». Песня впервые прозвучала на фестивале молодежи и студентов в Москве и завоевала популярность. Ты знаешь, я, слушая его, словно, оцепенел. Красивый голос. Что- то среднее между тенором и баритоном. Пел без напряжения в голосе, легко и песня лилась свободно, казалось откуда- то изнутри, из души. Я был просто очарован пением. А потом он спел «Бесаме мучо». Эта песня часто звучала у нас в селе в клубе с грампластинки перед сеансами кино. Да ты не раз, наверное, слышала. Пластинка заезжена, шипела, скрипела. А здесь- чистейший голос с интонацией и под красивое сопровождение гитары.
 Я был очарован. А потом он играл вальс, как он сказал, собственного сочинения. Мелодия вальса очень красивая. Правда, я, скорее, по своей невнимательности, а, может, от волнения, не запомнил ее. Мы разговорились. Так, ни о чем. Спрашивали меня о жизни, чем занимаюсь, какие планы на будущее у меня. Биктогиров вернулся  к начальному разговору и  объяснил свою просьбу тем, что их письма кто- то вскрывал. Я согласился, тем более, что это меня нисколько не обременяло. И  почему бы не пойти навстречу приятным во всех отношениях людям?
 В следующий раз я принес им почту уже в палату. Снова разговорились, и я позволил себе выразить недоумение: почему это человек с таким музыкальным талантом, обладая чудесным голосом, связался с паровозами. В моем представлении, а оно так и было, все отдыхающие в этом санатории тем или иным образом связаны с железной дорогой. Это могли быть и родственники железнодорожников. На мой вопрос они с улыбкой переглянулись и только.
 Потом я уехал, и все со временем как- то  забылось. А вот недавно в Москве, почти перед моим отъездом, смотрю,  с афишной тумбы на меня смотрит лицо с красивыми выразительными глазами. Лицо мне показалось настолько знакомым, что я не выдержал и подошел ближе к афише. На меня смотрел Николай Никитский. Я тут же вспомнил того стройного красивого мужчину в санатории. Ты знаешь, меня, словно, жаром окатило. Я стоял и не мог оторваться от афиши. Тут же побежал в кассу и купил, правда, только с рук билет на концерт. Взял, как полагается, букет цветов и вечером пошел.
 Я его сразу узнал, как только он вышел на сцену.  Зал встретил его появление теплыми аплодисментами. Он пел романсы, пел великолепно, с душой. Я не выдержал, написал ему небольшую записку от бывшего почтальона, поблагодарив  за очаровательное исполнение. Вручил букет с запиской, и мне казалось, что  у меня лицо все горит от волнения. Я повернулся и пошел к своему месту в зале. Ноги, будто, чужие. А мне вдогонку: «Николай, Николай!». Я оглянулся, а Никитский меня подзывает рукой. Я подошел, и он вполголоса говорит: «Зайди ко мне после концерта» и показал рукой направление, куда следует пройти. Вот такая встреча у меня была.
 Знаешь, мне трудно было поверить, что тот  простой отдыхающий в санатории и певец Никитский одно и то же лицо. А я тогда ему про паровозы сказал. Аж, неудобно как- то. Оказывается, ему путевку в санаторий дали от дворца культуры железнодорожников, где он в то время пел в ансамбле. Мог бы, конечно, и сам догадаться. Тем более, что два года до этого в санатории отдыхала Вероника Круглова, не имеющая ничего общего с железной дорогой-семнадцатилетняя девчушка. Она тогда была с подружкой, Мариной Суетовой. Та как раз окончила детскую художественную школу при институте имени Сурикова. С Суетовой мы общались вместе с моим приятелем по поводу нашего с ним  увлечения рисованием и живописью. А к Кругловой с пацанами бегали на концерты. Ну, какие это были концерты? Просто пела для отдыхающих под баян культмассовика. Правда, хорошо пела. А сейчас, поди же,- известная эстрадная певица. И то сказать- более десяти лет прошло с того времени.
 Но, думаю, Ксюша, не эти  встречи сами по себе так важны. Мне кажется, что это, пусть малозначащие, но какие- то знаковые моменты в судьбе человека, и я уверен, что в жизни просто так ничего не происходит. На нашей маленькой земле все так переплелось в жизни людей, что неизвестно, кто на что влияет. Но то, что это влияние, пусть и незримо, но все же существует, есть мое глубокое убеждение. Иначе человек застыл бы в своем развитии. И никто сам по себе, без внешнего воздействия- среды, людей- существовать не сможет. Иначе он просто одичает и превратится в простой биологический вид с низменными животными страстями. Ведь, каждый нормальный человек- это целый мир, в котором собрано все лучшее, чем может одарить его природа.
 Ксения вздохнула слегка, покачав с ироничной усмешкой головой,   - ну, да. Вот такой вот человек входит в природу «пообщаться» с топориком и тюкает по дереву, зарубки делает, чтоб не заблудиться, сбивает шишки, а то и машиной шарахнет по стволу, чтоб шишек побольше осыпалось. Ты помнишь, прошлым летом, во что превратили красивую брусничную поляну?- полузеленые ягоды обобрали, а посредине развели кострище, истоптали все вокруг гусеницами АТСки. Мы с тобой нашли это место, восторгались увиденной красотой, богатством, и решили придти, когда брусника поспеет. Помнишь?  Они…, те..,- Ксюша хотела что- то выразить, показывала куда- то в пространство растопыренной ладонью,- они,_ ведь, тоже общались с природой, обогащались ее дарами! Чепуху ты, Коля, говоришь. Если от рождения в человеке заложены черты сатанизма, то таким он останется до самой смерти. Поэтому с пеленок человек должен формироваться с людскими задатками. И, как ни странно, и не тяжело этот процесс обретает характер принудительного влияния. Причем, кропотливого, повседневного. Что- не так разве? Мы нашему Андрюшке, сколько объясняли, чтоб он не совал гвозди в розетку?- не помогало. Пока не шарахнуло током. А ты говоришь- взаимное обогащение.
 Да, существует влияние, только в среде нормальных людей. Мне до сих пор не выходит из головы, как прошлогодней весной у вашего слесаря, или кто он вас там, украли лодку. Украл его сосед и в отместку за его разоблачение, поджег среди бела дня балок вместе с живыми детьми. Мать не успела с работы вернуться, а пришла- балок уже догорал. А под кроватью нашли обгоревших два  детских тельца. Соседка потом рассказывала, что видела, как тот мерзавец с канистрой убегал от горящего балка. Кинулась тушить, звала на помощь, но где там. Балок сгорел в считанные минуты. Вот такие уроды, Коля, живут среди нас. Они почему- то не хотят обогащаться от других, нормальных людей, от красивого окружающего мира. Да ты и сам лучше меня все знаешь.
 И права Зинаида Николаевна, когда говорила, что Сталин очищал страну от подобных уродов.
 -Да, но под это колесо попадали и вполне нормальные люди.
 -Попадали, но не надо было болтать языком, что попало и где попало. Я помню,  в детстве, еще долго у нас в клубе висел плакат: на ней изображена женщина в красной косынке, прижала указательный палец к губам и надпись: «Не болтай!» Это, как мне кажется, касалось не только шпионских страстей. Вот язык и приводил их в лагеря. По доносам, конечно.
 В Дверь постучали. Ксюша открыла,- Ванечка! Заходи.
 -А что это за шум у вас такой? Кулаков что ли нет?- Посмеивался над шумной дискуссией Ваня Прохоров.
 - Да мы тут с Ксюшей о природе беседовали. О человеческой- тоже.
 -А я пришел пригласить вас на природу в воскресенье.  Я у Васьки был и сразу к вам. Гена Кетов обещал свозить на ГТТ на Тимонин Остров. Говорит, там грибов- море. И черники тоже. Брусника начала поспевать. Правда, она еще не бордовая, но- красная. Единственное неудобство- выезжать надо в пять часов. Генке вахту в восемь везти. Ну, что- едем?
 Иван, видимо, торопился и выложил предложение без запинки,- ну, что вы так долго думаете?
 -А, Сонька поедет?- поинтересовалась Ксюша.
 -Нет, Ксюша. Сейчас у них «горячие» деньки- начался завоз товаров на зиму и всех ОРСовских работников мобилизовали на эту работу. Соньку определили каким- то представителем общественности при приемке товаров. Так что поедем на этот раз без нее. Ксюшу мы оставим с Олей. Вы Андрюшку тоже приводите. Оля с Васей сказали, что можно приводить.
 -О, так ты и этот вопрос уже решил-  ну, молодец, как я посмотрю.
 -А что тут такого?- не чужие, ведь.
 -Я не про это. Оле же накладно будет оставаться одной с тремя «короедами».
 -Коля, ну, что ты такой зануда? Лень ехать, да ты так и скажи.
  Коля помотал головой и повернулся к жене,- ну, что, Ксюша, поедем?
 -Коля, до воскресенья еще дожить надо.
 -Вот, заладила. Я, например, умирать не собираюсь.
 Ваня расхохотался,- ну, горе мне с вами. Предлагаю дело, а они тут диспут устроили.
 -Ладно, поедем. Только ты мне вот что скажи, Ваня. Это правда, что у нас болтают, будто ты собрался в Душкино переходить на работу к Кречетову?
 -0-о! Уже и до вас докатилось. У кого- то языки чешутся. Но, коль ты спросил, скажу- есть такое намерение. Предлагают мне работать заместителем начальника ПДС. Начальником туда поехал Швецов. Вот он и набирает кадры. Мне тоже предложил. Но я попросил у него неделю на раздумье.
 -Ваня, я что- то тебя не пойму: тебе здесь надоело работать? Захотелось романтики?
 -Ну, причем тут романтика? Нет у меня здесь перспективы никакой. Поначалу Баиров мне «плел» относительно того, что намерен  поставить меня своим заместителем по бурению. Берднев уже не тянет один этот объем. Но, оказалось, что дальше разговоров дело не пошло. На это место он ставит своего протеже Колодникова. Он придет скоро из отпуска и сразу переходит на эту должность.
 Но не это самое главное. Через год заканчивается разбуривание Талинской площади и контору собираются перебросить в Нижневартовск. Есть такие разговоры. Там теперь передний край. Откровенно говоря, я здесь натаскался бетона, помнишь первый год нашего приезда? Не хочу все начинать сначала. Тем более, мне надо получить сначала диплом о высшем образовании, а потом уже можно и определяться. Так что решил я, друзья мои, перейти в Тавдинскую контору бурения, пока берут. По правде говоря, я до сих пор жалею, что в свое время не перешел буровым мастером, когда мне предлагали. Теперь я такую оплошность не допущу.
 -Да-а,- проронил протяжно Семеняка,- а где ты жить там будешь, как семья?
 -Ну, что семья? Она остается в Талинске, а там, глядишь, дадут мне квартиру в Сургуте, и будем работать Канадским методом: две недели в Душкино, две недели отдыхать на выходные в Сургуте. Жить пока буду в общежитии. На выходные буду приезжать домой. Кстати, там уже многим выделили квартиры. Ждут только окончания строительства домов и поедут люди заселяться. Вот такая перспектива.
 -Да-а,- снова затянул Николай. Они с Ксюшей присели на диван,- и что это ты, другом еще называется, все молчком, молчком. Если бы я не спросил, так и уехал бы молча в свое Душкино или еще куда? Так?
 -Ну, не заводись, Коля.
 -Да, я не завожусь. Мы люди взрослые, семейные и каждый волен решать, как ему жить дальше. Мне только жаль того безвозвратно уходящего времени, когда мы жили все душа в душу, и, казалось, ничего не сможет порушить нашу дружбу. А жизнь, оказывается, по своему определяет, кому и где быть, какое место  отвести каждому из нас в своих нишах. Хорошо, хоть, что нам еще есть там место. Ну, да ладно.
 -Коля, ну что ты панихиду запел по нашим отношениям. Ничего не изменится, только реже видеться будем. Вот и все.
 -Ну, да. В Сургут будем ездить друг к другу. Тут в Душкино так сложно добираются на перекладных, а летом вообще, как поется, «только  вертолетом можно долететь», а ты говоришь- в Сургут.
 -Ладно, Коля, поживем- увидим. Значит, в воскресенье я к пяти утра приду за вами, чтоб вы были наготове. Кстати, ГТТ будет стоять у сорок девятого дома, рядом с нашим старым домом. Генка живет в этом доме. Детей оставим и поедем. Ну, все, пока.
  Семеняки после ухода Прохорова сидели в раздумье, Коля сокрушенно покачивал головой,- скучно будет без Вани-  столько лет мы с ним вместе, а тут- на тебе. Но что поделаешь, жизнь, есть жизнь. Наверное, Ваня прав. Ведь, никому неизвестно, что будет завтра. Если предлагают хорошую работу,  надо идти. А то так можно и  остаться при своих интересах,- заключил Коля. Ксюша только с грустью покачала головой.
Ваня ушел, а Семеняки и не догадывались, что не всю правду Прохоров сказал о мотивах своего решения перейти на работу в Тавдинку. Да он и сам еще не осознал всю меру испытания, которую он нечаянно, без особого осмысливания происходящего взвалил на себя, позволив ему войти в его сердце исподволь, незаметно, зацепиться там и терзать его душу изнутри.  И он не раз возвращался к истокам непрошенных, но происшедших не без его на то согласия, перемен в его душевном состоянии. И каждый раз ощущал при этом невольном взгляде назад легкое прикосновение к его щеке выбившихся из- под голубой косынки светлорусых завитушек, мимолетный взгляд больших сероголубых глаз, брошенный, вроде бы, случайно, но пронзительно и глубоко. Свежий, ласкающий ветерок на площадке полатей буровой, легкое прикосновение плеча или маленьких пальчиков к его ладони. Все это калейдоскопом вращалось в его цепкой памяти, кружило и влекло за собой, сопровождаясь сладостным и щемящем сердце ощущением какого-то легкого и неизбывного счастья, сопровождавшегося  неизъяснимой тревогой. Именовались эти ощущения простым и коротким словом: «Лена».
 Он мысленно повторял это слово, боясь произнести его вслух. И оно сопровождало его повсюду, с ним даже ложился спать и при этом, к своему удивлению, не ощущал прикосновения близкого ему человека- жены, Сонечки, и уже машинально реагировал на ее ласковые призывы, как на досадливую необходимость, долг. И даже тогда в нем сидело, грелось в его душе это слово, обретая конкретные очертания и до того явные, что он только закроет глаза и тут же возникает этот притягательный и неотвязно следующим за ним образ. Он даже озадаченно удивился: «Что за наваждение такое? И никуда не спрятаться от него».
 Он постоянно ловил себя на желании ее видеть, и всегда находил повод приехать на буровую к Ефимову. Обычно, словно ненароком, он встречал ее, здоровался с легким волнением и они заводили непринужденный разговор. Он не заметил, как они перешли в разговоре на «ты» и она его стала называть не иначе, как Ванечка. Все это произошло быстро и непринужденно. Оттого желание видеться у обоих становилось какой- то неистребимой потребностью.
 И они встречались. Встречались чаще тайком, придавая каждой встрече видимость случайности исключительно для посторонних глаз. При этом за непринужденной и не имеющей конкретной содержательности беседой улавливалась та значимость каждого слова, каждого звука, интонации, с которой произносились эти простые повседневные слова, и которая определялась не самим разговором, а потребность просто слышать друг друга. И только потом, наедине каждое произнесенное слово становилось предметом детального анализа, поиском той едва уловимой интонации, за которой скрывалось главное для их обоих, то, ради чего они искали повода для встречи.
 Ивана приводило в изумление то обстоятельство, что вся суматоха на предприятии вокруг этого короткого и так значимого слова «план», не являлась для него отвлекающим препятствием для насыщения душевных потребностей пусть мимолетными, но так значимыми для него встреч и разговоров. Все шло своим порядком и не мешало одно другому. Свою работу он выполнял  с полной отдачей сил и знаний, и конечный результат приносил ему удовлетворение.
 Одно мучило Ивана и не давало ему покоя- его семейное положение. Жена его Соня жила прежней жизнью и не подозревала о вторгшихся в душевную жизнь ее Ванечки посторонних для их семьи отношений. Соня с прежней заботой относилась к Ивану, о дочери и речи не было. Она души в ней не чаяла.
 И Ивану неожиданно захотелось найти в жене какие- то существенные изъяны, уличить в неблаговидных поступках, шагах. Он даже не прочь был найти повод заподозрить ее в измене. Но ничего подобного не находил, одни какие- то мелочи, которые иначе, как придирками не назовешь. И он даже злился, что не стало, как иногда случалось, поводов для серьезных размолвок. Иногда в пору таких раздумий к нему приходило прозрение по поводу взглядов на семейные отношения, и он давал самому себе безоговорочную оценку: «Не дурак ли, ты, Ваня?»   
 Но это вскоре затмевалось тем, пришедшим к нему таким нежным и трепетным чувством, что все остальное казалось мелочами жизни и меркло перед ним. Но с каждым разом в его мыслях о Лене неотвязно следовало ощущение неловкости, даже душевной тяжести от понимания того, что в  этих отношениях не все чисто и правильно. И  Ваню все чаще угнетало это обстоятельство, понуждая к необходимости в их отношения внести определенную ясность.
 Они бродили по берегу Оби среди ветвистых верб и осин, мимо зарослей черной смородины и черемухи, вдыхая тягучий аромат прибрежных трав, и вели обычный непринужденный разговор. И Иван все откладывал и откладывал необходимость произнесения тех важных, но тяжелых для восприятия слов, которые, по его мнению, должны расчистить существующие в их взаимных привязанностях завалы. Он, наконец, преодолевая волнение, произнес, крепче сжимая ее ладонь, те первые и такие важные слова, предваряющие этот крайне необходимый разговор,- Леночка, я должен тебе кое- что сказать, чтоб у нас не было никаких недомолвок и неясностей…
  Но Лена неожиданно и с улыбкой прервала его волнительный монолог,- Ванечка. Ну, какую ты мне еще новость можешь сказать? То, что ты женатый, что у тебя растет красивая и во всех отношениях  чудесная дочурка Ксюшенька- я знаю. Я знаю твою жену- Сонечку, просто красавицу. Ты что так удивлен? Не бойся, я ни у кого ничего не выясняла про тебя. У меня такое ощущение, что у тебя будет больше повода, чем у меня, удивиться. Дело в том, что Зинаида Николаевна Горбатова- моя родная тетя. Она, как ты, наверное, теперь понял, родная сестра моего папочки. И поэтому про Сонечку и ваши отношения, как ты понимаешь, мне  все известно еще до встречи с тобой. Но ты, уж, прости Ванечка, что так у нас все получилось. Я не ставила своей целью морочить тебе голову или, еще хуже, позабавиться тобой. Я и сама не знаю, как это все получилось, а, главное, как мне быть с этим. Днем хожу с тобой, радуюсь каждому мгновению нашей встречи, а ночью зарываюсь в подушку и реву. И всякий раз мне кажется, что твоя семья- это вопиющая несправедливость в жизни по отношению ко мне. Умом понимаю, что я, словно, воровка, краду чужое счастье,  а поделать ничего  с собой, отказаться от него, этого нечаянного счастья,- не могу. Иногда у меня возникает авантюрное желание уединиться с тобой и-  пропади все пропадом. Но-  нельзя. Как я потом буду смотреть в глаза Зинаиды Николаевны? Я не говорю уже про Соньку. Да меня тогда все родные проклянут. Мне и сейчас кажется, что вослед мне вездесущие и остроглазые с ехидством тычут пальцами. Вот такая ситуация, а что делать- не знаю. Душой только чувствую, что если дано мне любить, то издеваться над этим чувством нельзя. Может, ты что- нибудь подскажешь? Пойми, Ванечка, независимо от того, какое будет твое слово-  я восприму его  как должное и с пониманием. Ведь, во всем, что с нами произошло, виновата я одна. Мне надо было держать по отношению к тебе  необходимую дистанцию и не позволять себе недопустимые вольности, пусть даже шедшие от чистых и высоких чувств. Но произошло так, как произошло. О чем молчишь, Ванечка?
 -Я?- Встрепенулся Ваня,- да я сейчас думаю о том, как все- таки нелегко быть мужчиной, поскольку это обязывает его принимать решения. Принимать решения там, где нельзя вообще ничего решать потому, что любое решение будет всегда неверным. Вот такая, Леночка, незадача.
  Решение пришло самым неожиданным образом. На щите объявлений конторы бурения Швецов, перешедший в Тавдинскую контору бурения начальником ПДС, крепил кнопками какое- то объявление. Прохоров подошел к нему,- здорово, Юрий Михайлович. Сейчас, между прочим, принято на заборе мелом писать, а ты возишься на этом щите с этой бумажкой. К  тому же еще кнопки не лезут в фанеру,- шутил Прохоров. Швецов улыбнулся,- Здорово, Денисович, вот хорошо, что ты здесь. Я тебя искал. Хочу предложить перейти на работу в Тавдинку.
 -И что ты мне предложишь?
 -Своим заместителем по бурению. Оклад приличный, премии и все остальное.
 - Ну, насчет остального- понятно. А откуда премии возьмутся, если вы постоянно не выполняете план?
 -Так, милый мой, чтоб план был надо работать. Вот для этого и набираю толковых работников.
 -Ну, спасибо за комплимент,- Прохоров уже читал кое- как закрепленное объявление. Требовались бурильщики, помбуры, дизелисты, слесаря. В объявлении обозначен порядок работы, оплаты труда и в качестве поощрения, звучавшее весьма интригующе- получение в течении года благоустроенной квартиры в Сургуте в панельных домах. Работа- вахтовым методом.
 -Ну, так как, Иван Денисович, пойдешь?
 -Предложение заманчивое, но мне подумать надо, с женой посоветоваться, кой- какие дела уладить. Недельку дай подумать.
 -Неделю- это много. Работы- выше головы, так что думать некогда. Но, тебе пойду навстречу, надумаешь- я в понедельник буду здесь.
  Иван теперь думал о предложенной ему работе. Это даже как- то одушевило его. Ему не очень прельстила перспектива переезда в Нижневартовск, куда, по разговорам, через год предприятие должно перебазироваться. А здесь все рядом, за каких- то пятьдесят километров. Тем более, что началось строительство дороги и через несколько лет туда можно добираться на машине круглый год.
 Предложение прельстило еще тем, что Баиров, по сути, обманул его ожидания перспектив повышения по службе. «Да, там клановость какая- то образовалась, через которую теперь невозможно пробиться. И Артамонов этому, если не содействует, то, по крайней мере, не мешает. Главное для него-  метры проходки, план». Так показалось Прохорову.
 Иван решил, что при переходе на работу в Тавдинку со временем можно избавиться от одолевающего наваждения. Приятного, конечно, но вошедшего в него совсем не кстати и ставшего какой- то неизлечимой болезнью.
 Новая обстановка, другие люди, иные трудности должны были помочь Ивану, как он полагал, очнуться от этого приятного, как красивый сон, но не в меньшей мере тяжелого своей навязчивостью и безысходностью  наваждения. Да и перед Сонькой исчезнет двойственность его положения. И дело даже не в Соньке, хотя, не столько в Соньке, сколько в этой маленькой, похожей на отца, крохе. Без нее невыносимо тяжело жить. А в последнее время он все дальше и дальше отдалялся от нее, и от Сони тоже.
 В понедельник, уставший после воскресного брожения по лесу за грибами и ягодами, Прохоров после утренней планерки у Баирова не поехал по буровым и стал дожидаться Швецова. Тот вошел в кабинет Баирова, где он со своими заместителями, специалистами  обсуждал график бурения на предстоящий месяц. Швецов поздоровался, присел на предложенный ему стул и сразу внес  оживление в серьезный разговор на производственную тему:- Рево Хасанович, ты не станешь возражать, если я заберу Прохорова к себе на работу?
 Все сидевшие в кабинете с интересом стали переглядываться между собой, Прохоров, почувствовал неловкость ситуации, покраснел.
 -Что значит- заберу? Прохоров что- вот эта табуретка? А он, хоть знает об этом?- Баиров перевел взгляд на Прохорова,- знает, знает, если покраснел. Что молчишь, Прохоров?- Обратился к нему Баиров.
 - Если до меня дошла очередь подключиться к разговору, то- да, знаю. Более того, вот мое заявление о переводе. Возьми, Юрий Михайлович,- и протянул Швецову сложенный пополам лист бумаги, который тут же достал из своей папки. Иван почувствовал неловкость своего положения и посчитал за лучшее тут же открыто заявить о своем намерении.
 Баиров обвел осуждающим взглядом, словно у него что- то вытащили из кошелька, сначала Швецова, потом Прохорова и, переменив тональность во взгляде с ехидством промолвил,- а пусть Прохоров сначала отработает две недели, как положено по КЗОТу, и катится, куда хочет. А перевода я ему не дам.
 -Ты забываешься, Рево Хасанович, есть указание главка не препятствовать переходу людей в Тавдинскую контору бурения. И отпустишь всех, как миленький, кто изъявит желание перейти,- побагровел Швецов.
 -Пусть идут! Все, все, кто захочет. Но пусть знают- назад никого не возьму. Можешь уже идти, Прохоров. Я не держу.
 -Оформлю перевод и уйду, задерживаться не стану ни минуты.
 Через два дня Швецов привез подписанное Кречетовым отношение на перевод и отдал его Прохорову. Он тут же сел за стол, написал заявление и ушел к Артамонову. В приемной ему пришлось ждать около получаса, пока последний человек не вышел из кабинета директора.
 -А, Прохоров. Заходи, заходи. Присаживайся. Я слушаю тебя.
 Прохоров достал из папки свои бумаги и положил перед Артамоновым. Тот раздвинул бумаги в разные стороны и стал читать поочередно, потом вобрал губы в рот и посмотрел на Прохорова,- а чем тебе, Иван, не понравилось у нас? Закончишь институт, и тут широко откроется перед тобой дорога. Знаешь, мне даже как- то обидно, я ведь, не плохо к тебе отношусь, знаю как толкового работника. Да и, вообще, что ты там нашел в Тавдинке?
 -Александр Николаевич, конечно, я благодарен вам за добрые слова, за отношение к мне, а что касается моего решения то здесь имеет место хорошо осмысленный шаг. Скажу откровенно,  я чувствую, что перерос профессионально себя в нынешнем «кресле», могу и способен на большее. А мне в Тавдинке предлагают должность заместителя начальника ПДС. Ждать здесь еще три года ради синей картонки с гербом, на красную я не тяну,-  лишняя трата времени. И три года, которые вы мне предлагаете ждать, для меня невыносимая потеря. Так что спасибо, Александр Николаевич за все.
 -Ты что, обиделся?
 -Да нет, Александр Николаевич. Что мне обижаться. Вы и так для меня много сделали- квартиру дали, садик для ребенка. Я добро всегда помню.
 Артамонов развел  с искренним, как показалось Прохорову, чувством сожаления ладони в сторону и размашисто написал резолюцию на заявлении, поставив так же размашисто свою подпись,- желаю успеха, Иван Денисович.
  Иван вышел с отдела кадров с трудовой книжкой и только сейчас почувствовал, словно, потерял что- то важное и значимое в жизни.  С этим чувством сожаления он стоял у двери отдела кадров, и ему вдруг стало жаль самого себя, тех пяти лет, трудных и  радостных, счастливых и содержащих в себе горечь потерь и разочарований. К горлу подкатила неизъяснимая тоска, словно он потерял что- то большое и значимое. У него возникла шальная мысль вернуть все обратно, извиниться за поспешность и оставить все так, как было до этого. Он знал, что Артамонов поймет его и вернет все обратно. Но он также знал, что решение, которое он принял, это решение осмысленное и не стоит над этим теперь «лить слезы».
 Он поднял голову и энергично пошел по полутемному коридору, мимо проходивших навстречу людей.
 -Ванечка!- Кто- то тронул его за рукав,- Ванечка, а я ищу тебя повсюду.
 Он поднял глаза. На него смотрела Лена, одетая в новый элегантный плащ, с сумочкой в руке. На голове голубой беретик.
 -Я, Ванечка, хочу проститься с тобой. Через два часа улетает мой самолет.
 -Как проститься? Тебе еще месяц работать.
 -Я, Ванечка, решила, что это месяц ничего уже не значит и кроме боли и тоски ничего не принесет. Вот так, Ванечка. Так будет лучше для тебя и для меня. А мне сказали, что ты увольняешься и переезжаешь куда- то? Это- правда? Решил убежать от самого себя? Или-  от меня? Нет, Ванечка, это я здесь- временная, это мне надо уезжать отсюда. Ты проводишь меня немножко? Хотя, это, пожалуй, излишнее. Я тут решила подарить на память тебе книжечку небольшую. Это заметки одной журналистки,- и Лена достала из сумочки небольшую тоненькую книжечку. На ее серой обложке наискось написано: «Спорю…»
 - Все, Ванечка, мне пора. Спасибо тебе за все… Я побежала,-  резко повернулась и быстрым шагом ушла. Ивану хотелось догнать ее, сказать что- то, как ему казалось, важное, так сейчас необходимое. Но, более всего ему сейчас хотелось посмотреть еще раз в эти большие серо- голубые, наполненные теплотой и искренней любовью, глаза. Но сейчас в них были только слезы. Хотя, Иван этого уже не видел.