Тетя Тамара

Может ли потеря быть печальной, но светлой? Наверное, да. Когда недавно из Сургута мне позвонила Света и сказала: «Мама умерла», – в ее голосе тоже не было шока. Тетя Тамара, двоюродная сестра моей мамы, почти полгода пролежала в реанимации, она не могла дышать без аппарата и потихоньку угасала. Было невыносимо сознавать, что она страдает. Ей было трудно бороться, несмотря на то, что уж бороться-то она умела, как никто. Каждый год летом Тамара сама прилетала из Сургута в Киев и по два месяца жила в своей квартире. Сама, со своим весом почти в сто килограмм, со своими больными ногами-колоннами. И при этом всегда улыбалась, смеялась, шутила.
Тесно общаться мы стали лет пять назад, до этого как-то потеряли друг друга из виду. Она рассказывала мне о моей семье то, что я забыл или не мог знать, поскольку это было до моего рождения. Когда-нибудь расскажу.
Вот запись, сделанная в моем блоге в 2009 году:

«Меня покатали на машине времени.
Тетя Тамара этим летом рассказала.
– Мы с папой пошли на футбол, у него были билеты. Папа Наум уже тогда был в разводе с мамой, но мы с ним гуляли по выходным. Это было воскресенье, 22 июня 1941 года, мне еще десяти лет не исполнилось. Пришли на стадион, он тогда совсем другой был, не центральный и поменьше. А там объявление: «В связи с началом войны матч отменяется. Просьба сохранить билеты, матч состоится после войны». Он улыбнулся, сказал: «Сохраню, пойдем через месяц-другой».
– И что, пошли?
– Нет, он же пропал без вести. А нас с мамой эвакуировали. Отчим Николай был офицером, офицерских жен перевели куда-то под Севастополь, потому что думали – это все ненадолго. Но там начались такие бомбежки, много семей погибло. Тогда нас отправили в Киргизию.
– В какой город?
– В деревню, даже не помню названия, может его и не было. Местные жили в каких-то убогих, не знаю как называется, маленькие такие постройки. А мы в бараке. Мама постепенно все продавала, есть было нечего. Я страшно похудела, только селезенка выпирала шаром. Потому что я болела малярией.
– А офицерское пособие отчима?
– Местные власти его зажимали, ничего нам не давали, ни пособия, ни трудодней. Это уже был сорок второй. Мы все время работали, что-то тяжелое таскали, не помню. Меня колотили приступы. Когда я чувствовала, что приступ приближается, выходила на солнце, чтобы поскорей. Потом мерзла страшно, и к вечеру отпускало. Однажды вот так на солнце вышла, а детвора кричит: «Вон твой папа идет!» Я смотрю: какой же это папа, это отчим Коля. Я его так и называла. Его все офицерские жены обступили, плакали, и мама тоже, они обнялись. Слышу, он шепчет: «А где Тамара?» Испугался – вдруг я умерла. «Да вот же она». Не узнал меня... Схватил, заплакал, стал гладить. А у меня приступ от радости прекратился. С тех пор он у меня был папа Коля. Потом ездил в район, кричал там, размахивал пистолетом. Нам все выплатили. Но он все равно нас скоро увез на Украину. А с сорок пятого мы уже в Киеве жили».

Она была теплой машиной времени, переносила меня на 60, на 40 лет назад.
Она родилась в 1931 году. В октябре ей исполнилось 83.
Светлая ей память.

(на фото с тетей Тамарой две мои Ани, дочка и внучка)