Попадает коса на камень

                Солнце светит и безнравственным.
                Сенека





Одуванчиков Виктор Васильевич, - прощелыга и плут, - приобщился к рулетке. 

Страсть к азартным играм проявилась ещё в ранней молодости, начинал, как все нормальные люди, - с карт: играл в буру, потом в очко, но проблемный бизнес не сложился, партнёры оказались с сомнительным прошлым, да ещё несдержанными…

Первые шаги  на этом поприще запомнились надолго, даже в зрелые годы часто повторял: «Я вырос в тако-о-о-м…  районе…»

Что в переводе с эзоповского языка означало: «Тем не менее, как видите, вышел в люди и дослужился до должности директора здания».

Слово «завхоз» ему не нравилось, поэтому он заменил его на «директор здания».

В самом здании размещалось некое училище, недавно открытое с помпой каким-то крупным чиновником, но эксперимент оказался настолько нелепым, что спустя некоторое время кормушку тихо закрыли.

Виктор Васильевич всегда страстно мечтал пробраться в элитное общество, и его заветная мечта сбылась, - он стал желанным гостем казино.

Как-то после особо крупного проигрыша, хотел было покончить с дорогостоящим салонным удовольствием.

Легко сказать! Не найдёт свинья грязи! 

Игроку в азартные игры мучительно тяжело перенести проигрыш, но мысль, перестать играть вообще, категорически неприемлема, даже кощунственна.

«Что значит не играть! Ну, уж дудки! А отыграться?..  Сегодня проиграл,  -  с кем не бывает,  -  в следующий раз повезёт больше, отыграюсь по полной…  Да ещё такой куш загребу!..»

Однажды, с соседом по сукну, по имени Серёжа, ловцы удачи потерпели полное фиаско и с горечью вынуждены были  покинуть злачное место.

Уму непостижимо! Ещё каких-то полчаса назад они были в состоянии самозабвенного подъёма и упоения, и вот - развязка!.. С трудом наскребли на скудную выпивку, немного успокоившись, - разговорились…

Опытный пакостник давно собирался подыскать себе подельника, какого-нибудь молодого  несмышлёныша. Решил воспользоваться случаем, прощупать единоверца по порочному занятию. Общий язык родственные души нашли сразу.

Сергей  Вислоухов  был отчислен с третьего курса медицинского факультета университета за «хвосты». Но падать духом или там кручиниться не собирался:  «Подумаешь, ну, не получилось нейрохирургом, пойду в печники, буду, как сыр в масле, кататься, всем на зависть».

-  Мы, - быстро захмелев, поведал о трудовых  успехах  экс-студент,  -  с  дядей Петей,  -  о-го-го… кладём  на совесть!.. Везде, где придётся, особенно на дачах…

Курс молодого бойца новобранец прошёл по ускоренной программе. Не затягивая учебный процесс, заботливый наставник организовал визит на квартиру господина Хрюнова без его ведома, разумеется.

Дело в том, что этот горе-предприниматель, когда-то в прошлом опрометчиво кинул коллегу по профессии, Одуванчиков терпеливо ждал случая вернуть должок.

Работали по примитивной схеме. Подъехали к дому, остановились у детской площадки. Паренёк позвонил крохобору с телефона-автомата на углу, и своим звонким голоском предложил встречу. Он, якобы, проездом, ужасно торопится, звонит из главпочтамта, номер телефона коллекционера нашёл в газете объявлений. Есть у него две горбатые, закопчённые иконы, хотел бы их оценить, а ещё лучше сразу и продать, так как ему немного не хватает на мопед. Если встреча состоится, тогда другим коллекционерам, - «у меня тут их длинный список», - пока звонить не будет…

Антиквар среагировал моментально.

-  Вам, молодой человек, исключительно повезло, я как раз собрался на главпочтамт отправить бандероль, заодно могу посмотреть, что там у вас… Узнать меня будет просто, - по жёлтому портфелю.

Только Серёжа сел в машину, как из подъезда выбежал господин Хрюнов.

-  Я же говорил, этот удавится… Скор на ногу, хват, а торопится-то как, на ходу застёгивается… - Кашне не потеряй, придурок!

Как только жадный подельник скрылся за углом, акционеры подъехали к подъезду. Неторопливо  вышли из машины, неспешно поднялись на второй этаж. Юноша шёл за руководителем с большой  спортивной  сумкой, в которой был объёмный рюкзак туриста.

Подошли к нужной двери, завхоз достал большую связку ключей и крючочков, -  рабочий инструмент всегда был при нём. 

Первый замок открыл легко, со вторым возникли проблемы, через какое-то время поддался и тот, но когда вышла заминка со второй дверью, принял традиционное, в таких случаях, решение:  вышибить её… 

Сделал он это профессионально, и даже, по-своему, красиво: короткий разбег, резкий наклон туловища, согнутая  в колене нога, глухой удар и незваные гости в прихожей. 

Привычно прошёл в маленькую комнату, где находился сейф. Однажды  он здесь был легально, по приглашению партнёра, как показала практика, ненадёжного.

-  Ну, не подлец ли есть, и тут-то он свинью подложил!..

-  А что такое?..

-  Сейф, паскудник, поменял! Крупповский хрен возьмёшь, ну, мерзавец, вот, ублюдок, попробую, конечно, но, скорее всего, дохлый номер. Придётся, пожалуй,  обойтись только барахлом, -  с паршивой овцы, хоть шерсти клок…

То, что  сейф был крупповский, проныра  знал, «брать» его не собирался, это специализация медвежатников, - особо уважаемая каста криминального мира.  Визит вежливости носил сугубо тренировочный характер, проверить новичка в реальных условиях квартирной кражи. Своего рода зачёт, как допуск к экзамену.

Акционеры упаковали плазменный телевизор и спутниковый приёмник, два ноутбука, принтер, электронные напольные весы, видеокамеру, диктофон, фотоаппарат, коллекционный телефонный аппарат, ещё сталинских времён… 

-  Ладно, будет с нас, уходим!..

На ходу схватили с комода часы старинной работы, подсвечник с витиеватыми  украшениями, хрустальную вазу и картину со стены. Наружную дверь  мастер-наставник закрыл на замок, тот, который открыл ключом. Молча, неслышной походкой спустились, погрузились и уехали.

Ни в коридоре, ни в подъезде домушники никого не встретили  - дьявольская удача!

Отрок боевое крещение выдержал достойно, на премьере проявил себя с самой лучшей стороны, страха не чувствовал, только глаза блестели от азарта, как в казино.

Добычу, не мешкая, развезли по ломбардам.

Ломбарды - замечательные  кредитные  учреждения! Они словно придуманы для подобных операций, предпочтение отдают антиквариату, ворованный товар принимают круглосуточно, без каких-либо документов, тут же выдают наличные.  Конечно, стоимость товара занижают, иногда значительно, но это неизбежные издержки купли-продажи, приходится соглашаться, как пришло, так и ушло…

Природа бизнеса - это воровство и мошенничество, одни воруют, другие мошенничают, чёткой грани между этими противоправными  видами  обогащения  нет.

По завершению операции,  да и не операции, скорее комбинации, -  приструнили наглого  старьёвщика, пусть подлец скажет спасибо, что легко отделался, - выручку поделили и расстались.  Шеф пообещал через недельку дать сигнал.

«Ученик-то, оказался, способным, удар держит. Ломбарды публику знают, мы для них главные  доноры, так что гарантия полная. Хлопчик себя проявил, будем  думать, как жить дальше… Необходимо развиваться, настала пора переходить  на  более высокий уровень, как известно, предела для совершенствования  не существует».

Как не существует предела жажды наживы  лёгким, преступным путём.


Неугомонному комбинатору  с  некоторых пор не давала покоя одна окаянная картина, была бы хоть картина, а то смех, стыдно даже картиной назвать:  восемнадцать на двадцать сантиметров. Название: «Танцовщицы на сцене Старой Оперы», художник Эдгар Дега.

Скандал! Просто возмутительно! Сиротливо висит в Областном музее. Зря пропадает добро.

«Шедеее – вррр  должен приносить прибыль, точнее, принести, даже если это копия, её всё равно надо стырить. Но в том-то и дело, что это не копия!»

А узнал проходимец об этом при следующих обстоятельствах.

Зашёл он как-то в кафе «Акварели» поправить голову свежим  разливным пивком.

Сидят в углу два захмелевших бездельника, горячо и громко, в профессиональных терминах, ведут полемику по этой самой картине. Потом  неожиданно склонились друг к другу, и перешли на шёпот, - Одуванчиков прислушался, - один другому предлагает картину похитить.

«Гопники, размазывали бы лучше краски по холстам, шушера. Тут нужны: мозги, характер, опыт работы, а этих «налётчиков» соплёй перешибёшь».

В тот же день "директор здания" сходил в музей, ещё раз посмотреть творение. «Взять можно, кому сбыть, не в ломбард же! Дело серьёзное, куш солидный, нужен купец соответствующий, лучше - иностранец».


В одну из суббот, прорабатывая  детали  будущей операции, авантюрист всё внимание сосредоточил на путях отхода.

«Так, ну что, у лестницы сидит ветхое создание с литературой: книги, альбомы, проспекты и прочая макулатура. Слева ещё один наблюдатель, гардеробщица. Бедняга не у дел, скучает, в это время года редко, кто сдаёт одежду, бдительность нулевая. Несчастной до того одиноко, что она переместилась к окну и тоскливо смотрит на улицу, завидует отдыхающим  в такую прекрасную погоду.

В верхнем зале, у входа сидит бабуля на мягком красном стуле, буквально приросла, до того ей на нём  удобно, работа чистая, культурная, интеллигентная…  Значит, к концу смены, она будет пребывать  в полусонном состоянии, тем более, если это ещё и конец недели.

Здесь как в склепе: тихо, скучно, уныло. Забредёт случайный посетитель, пройдёт и выйдет вон, ни словечка, ни полсловечка. И так изо дня в день, месяцами, годами, десятилетиями, - сонное царство.

Бабульку, как крупного специалиста, посадили в двух шагах от ценной картины, чтобы глаз с неё не спускала. Но саму картину она не видит, ей мешает перегородка, на которой она закреплена.

Бестолковая  страна, всеобщая некомпетентность!

Двухстворчатая дверь в зал постоянно открыта, из зала до выхода на лестничный марш шесть средних шагов. Лестничный спуск, переход, ещё четыре шага, второй спуск и финишная прямая по вестибюлю на выход:  дверь, крыльцо и улица. Весь маршрут составляет сорок восемь шагов, всего лишь сорок восемь!»

Оторвавшись на секунду от своих радужных размышлений, разработчик проекта обратил внимание на высокого, пожилого, респектабельного  вида, господина, скорее всего, приезжего. Тот, в буквальном смысле, прирос к «танцовщицам»  и так, и сяк, чуть не лижет их языком, но, уж, принюхивался  к картине, точно.

«Это не дефекты зрения, тут совсем другое, нормальные люди пыль с картин не вылизывают».

Сердце прохвоста ёкнуло.

«Нашего поля деятель, навигатор по живописи, этот пойдёт на любое преступление, он уже погряз, такой глазом не моргнёт, - зарежет или всадит всю обойму, хотя с виду выглядит солидно, даже благородно». 

По возбуждённому состоянию знатока, было ясно: в провинции  неожиданно обнаружен  шедевр! За ним даже было любопытно наблюдать. Вот он, всё-таки оторвался, чтобы перевести дух, и, действительно, шумно выдохнул, вроде как собрался отойти. Не тут-то было! Вновь  вернулся, уточнить какую-то деталь. Ещё раз  отошёл, теперь подальше.

Нет! Ни в какую! Картина не отпускает, снова подошёл, он физически не хотел с ней расставаться, боялся оставить  её. Человек не владел собой, и не осознавал этого.

Наконец, нехотя,  медленно направился на выход. Проходя мимо проектанта, вопросительно, словно приглашая к беседе, посмотрел на него.

Пройдоха моментально свернул свои расчёты, пошёл за господином, на улице через десяток шагов догнал его.

-  Прошу прощения за назойливость, иду, а сам думаю, эти «Танцовщицы» подлинник или копия?

-  Простите, вы о чём? - прикинулся несведущим ценитель, хотя  было видно, что он ещё не оправился от шока, на лице были написаны: удивление, восторг, какая-то нелепая радость и животный страх.

-  Я о картине. Вот несколько раз смотрел, но до сих пор не верю, что она настоящая. В захолустных музеях шедевры не выставляют, не думаю, что местные искусствоведы полные олухи.

-  Вы, уважаемый, не по адресу, я не специалист, а такой же любитель, как вы,  -  отрезал господин, установить  подлинность произведения могут только эксперты…

-  Да, да, конечно, вы правы, - эксперты…

-  Вот к ним и обращайтесь…

-  А я что делаю? Вы разве не эксперт? Я соглашусь с вами в той части…  -  высоко  взял  завхоз-прощелыга, но сразу понял: ход слабый, с его кругозором - тупиковый, он просто не в состоянии будет закончить фразу. После паузы коротко изрёк: 

-   Мир свихнулся на антиквариате, лидер продаж - живопись…

Гражданин ускорил шаг, ускорил шаг и проходимец. 

-  Богачи, друг перед  другом, скупают всё подряд, вот почему появилось видимо-невидимо подделок, списков, так сказать, - вынужденный попутчик хранил молчание.

- Задам вам последний гипотетический вопрос, - если, допустим, выставлен подлинник, вы бы его, во сколько оценили? 

-  Не знаю, и знать не хочу, мне это ни к чему…

-  Ой, ли!.. На сто тысяч потянет?.. 

-  Я вас первый раз вижу… - начал  откровенно злиться господин, даже  постарался сделать соответствующее  лицо, -  и ясно сказал, - не зна-а-а-ю!..

-  Ну, не будем, не будем, так и быть с хорошим человеком поделюсь секретом, как с настоящим ценителем изобразительного искусства, истинным поклонником  живописи. Сосредоточьтесь, - это стопроцентный подлинник! У меня есть все доказательства, - немного помедлив, добавил, - и весьма  веские…

-  Если знаете, зачем спрашиваете? Ломаете комедию, к чему весь этот балаган? - попытался съехидничать знаток, - да ещё, «есть все доказательства». Оставьте меня, наконец, в покое, мне некогда, я спешу…

-  Поспешность нужна только при ловле блох, - невольно вспомнил про мириады скверных насекомых в подвале родного  училища горе-хозяйственник,  -   но никак не в такой ситуации. - И уже спокойно, доверительно, с раздумьем, - В прошлом году, к нам в музей приезжал какой-то толстый искусствовед из Москвы, кажется, из Третьяковки, точно не помню, - корифее-е-ей, свети-ла, солидный такой, важный, только вот фамилию запамятовал, помню, что заканчивалась она на «т»…

-  Юфит?.. -  не выдержав, с готовностью подсказал нервный тип, - теперь, он, похоже, попал в затруднительное положение…

Задний ум хорош, да к делу не гож.

-  Да-а, не-ет…  -  без эмоций  отреагировал  плут,  - какая-то немного странная, но русская фамилия, хорошо запомнил, что окончание на «т». Так вот, на чём я остановился,  -  а, да, он сказал, что это авторская работа, и даже знает невероятную  историю, как она попала сюда.

В тот же день в музее было проведено совещание, с целью принятия дополнительных мер по её сохранности. Меры приняли: накрыли  от света и пыли льняной тряпкой и посадили у картины Марию Адамовну, чтобы старуха глаз с неё не спускала. Меры называется, разгильдяи-и… -  и не давая знатоку опомниться, с жаром прошептал:

-  За сто тыщ зелени, возьмёте?..

-  !!!

-  Не волнуйтесь, не волнуйтесь,  я в адеквате, всё в порядке, но я вполне  серьёзно… Вы человек, умудрённый знаниями, опытом, отлично понимаете, не тот случай, такими вещами не шутят, такую «безделушку» за углом не купишь…

И прохвост запел песнь.

-  Дело в том, что я подрабатываю в музее электриком сигнализации, сегодня подменял напарника, тот уехал на похороны, работаем по сменам… - но, так как клоун не знал, как работают электрики в музее и есть ли они вообще, переключился  на другое. 

-  Вы не думайте, у меня высшее образование, даже диплом есть, а что касается картины, давно ищу достойного покупателя. На заказ могу стырить, что угодно, но там ценных изделий больше нет, хотя… - интригующе-заманчиво,  -  как сказать, как сказать…  За оговорённую сумму,  - словно он уже получил согласие на сделку, - готов пойти на любой риск, даже потерять работу, - хотел приплести «любимую», но удержался, решил, что это будет перебор, как когда-то в юные годы…

-  Вы это о чём? - наконец, пришёл в себя гражданин, - да, как вы смеете! Это наглый шантаж! Вы уголовник, сумасшедший, вас следует немедленно сдать в милицию, а ещё лучше, сразу в дурку! - и выговаривая каждый слог, - иди-те… своей доро-гой, сейча-с  - же… неме-дленно!..
 
-  Мы немного занервничали, - спокойно прервал мнимый электрик, эмоции возмущённого собеседника его не тронули, самое главное,  - интеллигент прокололся, теперь уже от роли клиента ему не уйти.  -  Мы не знакомы, видимся первый раз…

-  И последний!.. Повторяю, - последний!..

-  Не думаю. С вашего позволения, продолжу. У нас возник конфликт интересов, это естественно, рынок, коллега, рынок… Я продавец, вы покупатель, не будем надувать щёки, видал я таких…  А теперь, прикиньте, сколько вы поимеете через «Сотбис» или «Кристис?»

-  Скажу честно, у меня на то и расчёт, если хотите знать, я в теме. «Танцовщиц» уже сейчас оценивают минимум в четыреста пятьдесят тысяч, не рублей, конечно, замечу, это только стартовая цена! Ну, как впечатляет? Да я сразу вас  раскусил, вы такое не упустите, а если упустите, то до конца жизни потеряете покой, аппетит, сон и всю свою растительность…

На потенциального  покупателя эти аргументы, кажется, не подействовали, он не на шутку разъярился, осталось последнее, - сам пошёл в атаку.

-  Вы проходимец и провокатор!  Или сейчас же заткнётесь, или я…

-  Что «я»?.. Головка от …  Хватит кудахтать, слабак. Видишь, мусор идёт - сдай!  -  хам обнаглел окончательно, перешёл на грубое «ты». - Ну,  смелее, давай,  давай,  останови, сделай заявление, что я к тебе, благородному господину, пристал, и это  чистая, правда. Подбиваю совершить крупное преступление: украсть ценную картину и сбыть её за рубеж, и это так.

-  Нас задержат для выяснения обстоятельств. Как положено, проверят документы, у меня они всегда с собой и в полном порядке, я местный, ты сразу вызовёшь интерес. И начнё–ётся антиреее-сный спекта-акль: кто такой, откуда явился, где остановился, кто сообщники? Живо! Адреса, пароли, явки… - грёбаный резидент английской разведки, шушера несчастная.

В этот момент они действительно поровнялись с капитаном милиции, тот почувствовал  что-то неладное  и готов  был  вмешаться, но к нему не обратились, формального повода не было, так и разошлись.

Интеллигент окончательно потерял присутствие духа.

Садист на генетическом уровне обожал подобные  ситуации, жертва  в панике, загнана в угол, у неё нет выхода, над ней  можно безнаказанно издеваться, но потом немного ослабить давление, как бы пожалеть беднягу. Для полного куража, потехи ради, можно даже какое-то  время побыть в роли этакого великодушного  хозяина, способного проявить сочувствие к несчастному «зайчику».

-  Я, конечно, отдаю себе отчёт, - негодяй снисходительно посмотрел на удручённого господина, едва заметно улыбнулся, - какой это рискованный шаг и ни за что бы не пошёл на него. В самом деле, вы ведь сдуру могли остановить стража порядка, - изверг вновь перешёл на вежливое «вы», - началась бы чушь собачья, которая  закончилась бы ничем.

-  Состава преступления нет, свидетелей нет. Мало ли кто, что говорит, вам просто послышалось, - слуховые галлюцинации,  - решили злостно оговорить  добропорядочного  человека, то есть меня, - далее переход на трагический тон. 

 -  На самом деле всё сложнее, всё гораздо сложнее… Я попал в беду, мне позарез нужны большие деньги, - с отчаянием махнул рукой, -  да, вам этого не понять, этого никто не в состоянии понять, именно большие и немедленно! - Враль воодушевился:  - У меня помирает жена, - когда человек фальшивит, он неточен, вместо «умирает», может сказать «помирает», для него в данный  момент  это несущественно, -  ей нужна срочная операция, она стоит безумных денег, я в полном отчаянии…

-  Неужели  скоро я потеряю  любимого человека, она тает прямо на глазах…  Тяжело смотреть на муки, когда не знаешь, чем помочь, ради неё  я готов на всё, и как видите, даже на преступление. Эта злополучная картина, единственный реальный шанс спасти… - тут нахал  замолк, он ещё не придумал имя «любимой жены», в голову лезли неутончённые: Маша, Люся, Клава… 

Со стороны, возникшая пауза, только подчёркивала безысходность положения несчастного, - мхатовская пауза, - Дануту, - пришло в голову нелепое имя, - мою милую Данутушку.

Внезапной выдумке даже испугался, и чтобы окончательно не запутаться, надолго замолчал.

Где реформаторы русского театра, известные на весь просвещённый мир: Станиславский и Немирович-Данченко? Где требовательное: «Не верю!» - когда вот тут рядом, - здесь и сейчас, - автор, сценарист, режиссёр-постановщик  и  актёр-исполнитель  в одном флаконе: талантливейший, если не гениальный, Виктор  Васильевич Одуванчиков!

Такому не в провинции блох гонять, а блистать на ведущих подмостках  столицы, на гастролях за рубежом, в том числе и на Бродвее, возможно даже получить приглашение поставить какой-нибудь авторский мюзикл…

-  Чисто по-человечески могу вам посочувствовать, - не то поверил, не то из вежливости, или ещё потому, что решил сменить тактику, отреагировал  зритель  моноспектакля  и одновременно жертва в углу ринга, - но, извините…

-  Картину могу взять в любое время, хоть завтра! У меня доступ, на меня ни одна па…  единая душа не подумает. Будут подозревать кого угодно, всех будут подозревать, даже директора, но только не меня. Поверьте! 

-  Если вам угодно знать, милостивый государь, - у меня за многолетний  и  добросовестный труд  в трудовой книжке одни благодарности и поощрения. Одно время, я даже был на Доске Почёта, у меня есть Правительственная  награда,  -  хотел  уточнить, какая именно, но вовремя остановился, рисковать не стал. 

-  Поверьте, мы с вами не конкуренты, мы партнёры, нас свела сама судьба. Вам повезло иметь дело с порядочным человеком, не моя вина, что так сложились  обстоятельства, - нёс околесицу аферист. - Взять не проблема, - вы профессионал, но и я профессионал, - главная трудность, сбыть чертовку, чтоб глаза мои её больше не видели… Вы для этой цели, как никто другой, идеально подходите, потому что приезжий, - антиквар покосился на липкого прохиндея, - ну, просто, идеально.   Бац, бац! И в дамки, увезли, концы в воду, ищи - свищи. А там уж, поступайте с ней, как вам заблагорассудиться…

-  Вашу трудную жизненную ситуацию ещё как-то можно понять, но вот эти: «Бац, бац!» в голове никак не укладываются, легко сказать,  «бац!» - нет у меня таких денег.

-  Уже теплее, значительно теплее, я не ошибся, когда подумал, что вы умный человек, давно бы так, - нежно проворковал  шаромыжник. - А мы можем и не торопиться, - но комедиант сразу спохватился, что торопиться как раз надо, и  быстро поправился, - может быть ещё с недельку, но не больше, никак не больше…

-  Мне надо хорошо подумать, всё взвесить, - и отчётливо с расстановкой, -  посоветоваться  с коллегами, - ценитель испытывающее посмотрел на криминального типа. - Как с вами связаться?

-  Никак!

-  Так, как же?..

-  Молча! Скажите только: когда и куда, всё остальное - моя забота, - шельмец продолжил добивать колеблющегося бизнесмена новым способом:  рассуждениями вслух.

-  Итак, сегодня у нас суббота, заключили сделку, завтра воскресенье, но раз вы не готовы, получается только на следующей неделе. О контактах забудьте, выбросьте из головы! Я уже вам целый час твержу, что мы не знаем друг друга, понимаете, не зна-ко-омы, и никогда раньше не встречались. Ещё не хватало, дать объявления  в газеты  и на телевидение  по поводу организации  симпозиума на тему: «Влияние сюрреализма на развитие литературы и искусства в текущем столетии».

И это родил слабый ум Одуванчикова, даже слово «сюрреализм» не исковеркал! В то время как слово «инстинкт» произносил на свой манер - «инстинт».

-  Да, будет вам ёрничать! Надоело, я устал, то бандит, то ребёнок  с  плоским  юмором, да ещё пытаетесь умничать. Я думал…

-  Моё кредо - действовать!

-  Какой вы всё-таки зануда. Ну ладно! Чёрт с вами!  - не выдержал покупатель. -   Значит так, завтра, -  вы хорошо меня слышите?..

-  Ещё бы, у профессиональных преступников, -  уже не скрывая своего общественного  статуса откровенно признался комбинатор,  -  зрение и слух:  главные профессионально важные качества.

-  Завтра, к девятнадцати тридцати явитесь, с картиной  на железнодорожный вокзал. Ясно! Сумму вы назвали, менять её не будем, люди мы воспитанные…

-  Вот именно, это уже по-нашему!..

-  Буду стоять у телефонной будки с северной стороны, на мне будет  белый плащ.

-  Хорошо!

-  У меня есть одно жёсткое условие, но хочу подчеркнуть, оно главное.

-  Весь внимание.

-  Опоздаете на пять минут, - сделка сорвалась.

-  Да, жестковато, но принимается…

Пройдохе развитие событий и предложенные условия понравились, «Стоило ли так ломаться?» В голове вихрем пронеслось: «Завтра музей закрывается на час раньше, в семь; понедельник - выходной, если всё гладко, хватятся только во  вторник, времени уйма. Это фортуна!»

-  Ну, наконец-то, слышу глас мужа. Безоговорочно принимаю все ваши условия, буду точно в назначенное  время. Однако мимоходом  замечу, люди мы рисковые, шуток не понимаем, интерпретируем  (очередной словесный подвиг) их по-своему, профессия не позволяет расслабляться, если что-то не поймём или нам что-то не понравится, не обессудьте…

-  Напрасно угрожаете, я рискую больше, - для усиления эффекта добавил, - и мы не лыком шиты…

-  Да я так, к слову, в целях профилактики. Как сказал великий Маркс, если прибыль пятьсот процентов, буржуй теряет человеческий образ. А у вас тысяча процентов, если не две, даже завидки берут, но не беспокойтесь, зависть белая, белая… Я сам назвал сумму, для меня честь дороже денег.   

-  Вы такой огород  нагородили, вынужден поправить. Во-первых, Маркса, судя по всему, вы не читали или ничего не поняли: не пятьсот процентов, а - триста.  Второе, не образ, а - облик. «У этого типа, скорее всего, нет и среднего образования…»

-  Ну, теперь, кажется, всё, давайте  будем закругляться, до встречи завтра. Будьте вовремя на месте, всё будет окей!

-  Помните, моё главное условие.

Разошлись, как и подобает законченным негодяям, с трудно сдерживаемой злостью и жгучим подозрением друг к другу.

Возвращаясь к машине, босс негодовал: «Упрямый козёл, столько отмахали с пустой болтовнёй, раритет - даром, а ломается как целка. Завтра, небось, схватит и, сломя голову, рванёт  в Белокаменную.  Жлоб,  хапуга,  спекулянт, тугодум несчастный…»

По дороге основатель акционерного общества вновь и вновь возвращался к предстоящей операции. 

«Всё ли продумал, всё ли учёл, может, что не так, выпала из поля зрения какая-нибудь мелочь, а она как раз и подведёт. Главное, чётко выдержать время, посекундно. Несколько раз, сколько потребуется, не спеша, обстоятельно прогнать всё от начала до конца, такие бабки, это не банальный шмон в квартире  подслеповатого  барахольщика.

Итак, Серёжа идёт по залу, заканчивает «осмотр», направляется к выходу. По пути задерживается у крупных картин не десять-пятнадцать секунд, надо научить, правильно отсчитывать секунды, а то начнёт частить: раз, два, три, четыре, пять -  вышел зайчик погулять.

Я вхожу в зал и останавливаюсь у скульптуры Петра Великого, это сигнал готовности, теперь Серёжа ориентируется только на меня. Медленно приближаемся к объекту, заходим в пространство между перегородками с разных сторон.

Так, мы на месте, фу, невольно лезет в голову: «преступления». В пространстве находимся только десять секунд, меньше, чем молодой посетитель до этого тратил  время  на осмотр других картин. С одной стороны, десять секунд - ерунда, но за эти десять секунд люди пробегают стометровку, а нам только ластами пошевелить. «Не думай о секундах свысока…» - гнусаво запел поганец.

Далее. Студент вышел и ушёл, с концами. Почему ушёл? Да потому что он ротозей обыкновенный, забрёл случайно, повернуть назад, вроде стыдно, вот и отбывает номер. Ещё на большие картины пялился, но на такую дрянь,- там смотреть не на что, вот и выскочил, как пробка.

Теперь алиби. Компаньон с шестнадцати часов и до закрытия, с небольшим перерывом: в туалет ходил, покурить или чашку кофе выпить, «упорно занимается»  в читальном зале публичной библиотеки, она рядом, только дворик перейти. Я тоже в музее нахожусь до закрытия, ухожу со звонком».

Шеф позвонил напарнику, велел срочно прийти в гараж. Когда тот явился, подробно познакомил его с планом операции.

Пособник от плана пришёл в неописуемый восторг. Изобретатель показал сообщнику три тонких лучинки, скреплённые маленькими гвоздиками. Лучинки можно было сложить воедино, а развернув, сделать из них равносторонний треугольник под размеры картины.

Замысел прост. Партнёр подходит к картине, поднимает ткань, напарник  снимает картину, просовывает её соучастнику в брюки со стороны спины, под расстегнутую заранее куртку. Достаёт лучинки, складывает из них треугольник  и ставит его под нужным углом вершиной вниз, вершину закрепляет шмотком жвачки.

Примитивно, но надёжно. Подмастерье опускает материю  и уходит.

Всё, конец первой части.

Когда Серёжа, в буквальном смысле, громко хлопнет дверью, автор дерзкой идеи выходит из-за перегородки для «продолжения осмотра экспозиции».

Но это место в операции таило угрозу.

«А что если какой-нибудь чудик, отталкиваться надо всегда от худшего, вдруг прибежит перед закрытием, как настёганный. Он, видите ли, наслышан, давно мечтал посмотреть именно эту картину, все утверждают, что ей цены нет, а вместо неё, какое-то фуфло. Повесили лучинки, рядом посадили бдительного сторожа, и тот это изделие неусыпно охраняют, - ну, и лажа, срам, приехали…

Скверно, слабое место, очень скверно.  Не суетись, давай рассуждать логически.

До закрытия музея пять-десять минут, воскресенье. Нормальные люди отдыхают: на даче, в парке, у воды, наконец, в ресторане, в гостях, отдельные уже знатно откушали и храпят как гренадёры… 

Почему именно за пять минут до закрытия, кто-то прибежит, как угорелый и прямиком к этой самой картине? Бред сивой кобылы! Раньше было не надо, и вдруг, срочно потребовалось. Да, если человек знает, что есть по-настоящему редкая картина, он начнёт осмотр именно с неё, а всё остальное, в последнюю очередь,-  галопом по европам.

Это страх, в меня закрался обыкновенный страх, и ничего удивительного, в конце концов, я же не железный. Над такой суммой раньше не работал. Собраться! Мобилизовать весь потенциал: знания, умения, навыки, как всё время твердят  назойливые  педагоги.

Форма одежды. Сегодня я был одет респектабельно, как фраер, завтра надену джинсы и водолазку, нате, смотрите, весь я тут, как агнец перед вами. Изобретение  в левом рукаве, только рукой не махать. И всё спокойно, степенно, с достоинством. Подельник наденет просторную джинсовую куртку, возьмёт в машине, дам второй ключ. Дело сделал, куртку снял, накрыл картину и пошёл продолжать «грызть науку».

-  Запомни, дружище, тряпку надо поднять как можно выше, чтобы не создавала помех. Не волнуйся, не торопись, я рядом, а главное, никаких звуков, лишних движений, самодеятельности. Следи за дыханием, чтобы оно не было шумным, частым, прерывистым. Помни, бабка кимарит в двух шагах, ей только задницу от стула оторвать. Когда легонько ткну в бок пальцем, осторожно опускай  материю и уходи, но не быстро, обычным шагом, так, как ты ходил по залу. Понял?

-  Понял.

-  И ещё. Дверь на выходе распахни пошире, чтобы она сильнее хлопнула, для меня это сигнал, что ты уже в безопасности.

-  Как просто.

-  Чем естественнее, тем надёжнее.

-  Даже не столько просто, сколько, извините, примитивно: лучинки, жвачка, хлопанье дверью и шедевр в штанах.  Алиби железное: оба на виду и каждый, аж, до закрытия. Вот вам всем, такого ещё не было!

-  В библиотеку надень обычную рубашку, в машине возьмёшь куртку. Когда окажешься на улице, считай полдела сделано, машина рядом. Но риск, конечно, есть, не будем обольщаться…

-  Мы с вами словно в эстафете, только вместо эстафетной палочки, картина. Она что, на  самом деле, ценная?

-  Удачное сравнение, а картина, может быть, не столько ценная, - главарь покривил  душой, - сколько удобная, меня вдохновили её размеры, умещается в брюках.

-   Повторяю последовательность действий: заметить меня, войти в рабочую  зону, поднять материю, подержать, опустить по сигналу, выйти ленивой походкой,  не торопиться на лестнице и в вестибюле. У тебя роль приезжего олуха, который шёл мимо, прочитал вывеску: «музей», зашёл от безделья, убить время до поезда…

-  Виктор  Васильевич, может,  попробуем в действии, в движении?..

-  Ай, да, Серёжа! Ай, да, молодец! Не ошибся я в тебе, умничка, восхитил, на глазах растёшь, как я рад за тебя. Конечно, давай, - начнём…

Подельники несколько раз проделали все движения, словесно сопровождая их последовательность, наподобие, как это делают звёзды НБА, когда разучивают на тренировках новые комбинации. Потом так, как это будет реально завтра, без единого звука, эмоций, лишних движений и по секундомеру.

-  Кажется, получается, всё нормально. Ещё о деталях. Запомни: брюки простые, я имею в виду, шерстяные, свободные и без ремня. Ни в коем случае, ни джинсы! Когда буду просовывать картину, втяни живот, задержи дыхание…

В библиотеке постарайся разболтать какую-нибудь девушку, неважно какую, хорошо бы её проводить, хотя бы до остановки, чтобы зафиксировать факт присутствия в общественных местах.

Да, вот, чуть было сам не забыл, как правильно отсчитывать секунды. Когда человек волнуется, он всегда говорит быстрее, нервные даже дышат чаще. Считать надо так, мысленно повторяй: одна тысяча один, это одна секунда, одна тысяча два  - вторая  и так далее, но не шепчи, не шевели губами. Понял?

-  Понял.

-  Придёшь точно к восемнадцати  сорока, - то есть, в шесть часов сорок минут,   пройди в конец того самого зальчика на втором этаже, начинай движение к  выходу, я буду на месте.

-  Всё так подробно разжёвано…

-  Если всё ясно, нет вопросов, тогда разбежались, вот тебе ключ от машины, куртка будет на переднем сидении, ею накроешь картину.

-  Хорошо, ясно!  До свидания!

-  Пока!

На следующий день всё происходило так, как было спланировано. Правда, наставника обеспокоило бледное лицо Серёжи, напряжённая походка, угловатые движения…

«Он, что, кивнул мне, что ли? Или почудилось? Глюки пошли, ну, это уж совсем, ни в какие ворота. Ничего не скажешь, хорошенькое начало. Волнуется парень,  да и у меня очко не железное, за такие бабки и опытный начнёт трепыхаться, - кивки мерещатся…»

Парочка встретилась у «Танцовщиц», бабуля клевала носом, глаза полузакрыты, временами даже посапывала. Всё штатно.

Младший поднял материю и застыл, старший без труда снял картину, приподнял помощнику куртку, тот так глубоко втянул живот, что брюки опустились,  - « с таким рвением можно портки на работе потерять…», -  картина вошла легко,  -  «тут ещё такая влезет…»

Заботливый патрон подтянул отроку брюки, опустил куртку, для гарантии осторожно провёл рукой по спине, села надёжно, не мешкая, извлёк своё изделие, раздвинул, приставил рамку на место под нужным углом, выхватил  из пасти большой шмоток жвачки, прилепил к стенке. Кивнул юноше, но вспомнил, что надо подать сигнал рукой, легонько прикоснулся, только тогда подельник опустил материю, «молодец, действует по инструкции». 

Серёжа медленно вышел. Через несколько секунд фигляр сделал шаг влево и повернулся к картине на противоположной  перегородке, теперь он был на виду. После громкого хлопка входной двери, перешёл в соседнее пространство между перегородками и сразу занервничал, в коридоре послышались шаги…

В голову сильно ударило, заныло сердце, но, к счастью, тревога оказалась ложной. Бабуля из-под лестницы свернула свою жалкую торговлю и пришла к коллеге, - пора собираться.

«Фу, ты дура старая, чёрт тебя носит, так и инфаркт можно получить, а то и вовсе концы отдать, - «и опасна, и трудна…» - пришли некстати  в голову строчки, но тут-же их вытеснили другие, более адекватные, - «кое-кто у нас порой…» Чёрт знает, что, не ограбление, а концерт по заявкам…»

Неожиданно, пронзительно и резко зазвенел звонок, скоморох даже вздрогнул, потом облегчённо выдохнул: «Кажется, пронесло!»  И, как подобает законопослушному гражданину, покорно направился на выход.

Вышел на улицу, пересёк скверик, сел в машину, картина лежала, на пассажирском сидение, накрытая  курткой. Пустил двигатель, резко тронулся с места и устремился на вокзал.


Покупатель, как начинающая проститутка, суетился у телефона-автомата, нервно посматривая на часы. Искуситель приветливо помахал рукой, тот подбежал к машине, сел, отъехали в соседний двор, - с которого хорошо просматривались  железнодорожные пути, - остановились.

Антиквар с недоверчивостью стал крутить полотно, словно впервые его увидел, достал лупу, стал рассматривать подпись автора, идентифицируя  её с копией в небольшой записной книжечке.

Подобревший  шут терпеливо молчал, теперь ему торопиться некуда. Наконец, бизнесмен открыл дипломат, достал деньги, посмотрел на часы.

-  Получите, как договаривались, можете пересчитать.

-  А вы как думали? - Одуванчиков наугад выхватил из пачки банкноту, проверил на свет, помял, даже понюхал... 

Знаток древностей нервно барабанил пальцами по дипломату…

-  Спокойно, вас копирую. Доверительно вам сообщу, по стране гуляет много фальшивой валюты, причём, высокого качества. Я профессионал, тридцать лет, без малого, в этой сфере бизнеса…

-  Пожалуйста, ускорьте процесс, я ограничен во времени…

-  Терпите, - сделка!

Признав подлинность банкнот, бандит выпустил нервного  покупателя.

Интересная деталь, любопытная.

Бизнесмен от искусства вёл игру по своим правилам, вот почему он поставил условие не опаздывать, даже на пять минут, иначе контракт сорвётся.

Сидя в машине, он увидел как из-за поворота, появился поезд Москва  -  Мурманск, который  медленно прибывал на первый путь перрона. Стоянка -  двадцать минут. В это время на втором пути готовился к отправлению поезд  Мурманск - Адлер, здесь поезда встречались.

Господин в белом плаще поспешно подошёл к проводнице восьмого вагона, только что остановившегося поезда, попросил разрешения пройти через тамбур на второй путь, так как по подземному переходу он физически не успевает. Женщина   не возражала.

Покупатель  знал, что продавец будет за ним наблюдать, и не ошибся. Разговаривая с проводницей, он хорошо видел, как тот, не спуская с него глаз, механически трёт полотенцем ветровое стекло в одном и том же месте.

С мыслью: «Этот бездарь плохо кончит»,  - господин с дипломатом прошёл  в вагон.

Счастливый  грабитель  с чувством глубокого удовлетворения  сел в машину,  дождался объявления по радио: «Пассажирский поезд Мурманск – Адлер отправляется  со второго пути. Будьте осторожны!», развернулся и уехал с крупной суммой вожделенных американских долларов.

«Ну, хитрован, ещё и следы заметает, якобы в Мурманск отправляется, а сам сел на адлеровский и радуется, что всех на свете перехитрил.  Ох, уж мне эта вшивая  интеллигенция, сколько гонора, коззз-лы… Куда бы я годился, если бы не умел думать?»

От избытка эмоций победитель безмотивно и громко запел:

«Казино, казино, казино…
Это музыка, песни, вино,
Это слёзы растраченных лет,
И фортуны счастливый билет!»

Тем временем, так лихорадочно торопившийся пассажир, сойдя с восьмого вагона одного поезда, садиться в другой поезд, отходящий  на Юг, «передумал».

Неспешно снял свой роскошный плащ, картинно повесил его на левую руку, тщательно поправил  на нём складки и медленно спустился в подземный переход. 

Исполненный сдержанного достоинства, вышел на крыльцо вокзала, в числе последних пассажиров прибывшего с Юга поезда.

К нему тут же подъехала иномарка с тонированными  стёклами, мужчина сел на заднее сидение, легковой автомобиль  двинулся в путь…

Операция заезжих гастролёров по обмену шедевра живописи на крупную пачку фальшивых долларов была успешно завершена. 


«Благородный господин» уже в музее легко вычислил вульгарного Одуванчикова, который сосредоточенно ходил по залу, причмокивая толстыми губами при счёте, и умело «вёл» его до последнего момента, -  своей «посадки» в поезд Москва - Мурманск.


Рецензии