Размытые грани

Было холодно.
-  На островке суши, где чаще встречается реже, чем вовремя, засветло только вчерась, но затемно присно, иначе и быть не может, - умное лицо под балаклавой скорчило умную гримасу.
-  Устал. Устал бродить по жизни, словно по дорогой, но пустой квартире, не имея возможности платить по счетам, - выцветший козырек ткнулся и затих.

Прошлое горбило. Фотографии вытеснили живых, привычки- чувства. Недосказанность, словно оброненный платок, пребывала где-то позади и уже ни к чему негодной.
Зло красноречиво. Добро  немо, чурается света и шума, но, выйдя из тени, перестает быть добром. Добро – вершина эгоцентризма, пик одиночества, там, где знобит в самую жаркую погоду.

-  … о ней дурного слова не сказал. А недостатки бывают у всех. Даже у меня. Впрочем, я мог их и придумать…
Сто лет знакомству, сто лет вранья. На том общение и держится. Правда интересна лишь  однажды, ложь интригует всегда. Заблудившись, сердце бьется в истерике. На знакомой дороге его не слышно - будто и нет. Ложь скрывает недостатки фигуры и темперамента.  Искренность вызывающа и требовательна - попрошайка в подземном переходе. Неправда рядится в фантазию, воображение. У правды родственников нет -  она одна. От того скучна и одномерна, подпирает пьедестал лжи, философствует в наготе, стыдясь зеркала, опасаясь глаз сторонних. 
Завораживающий танец петухов на токовище сменяется ленивой перебранкой и дележкой семян. И только тот, кому посчастливится быть застреленным в момент безудержного бахвальства, останется в памяти окружающих символом привлекательной глупости, кою поэты нарекут самопожертвованием во имя любви.
Нависшая над столиком тишина требовала очередной порции лжи, ибо становилась тягостной для обоих.
-  Мне пора. Подруга напросилась в гости.
И хотя нелепость фразы столь очевидна, она казалась единственно верным решением. Пряжа слов со времен первого, случайного? знакомства истончалась от встречи к встрече.
-  Досадно. Уж было размечтался…
Театрально опадает плащ на разочарованные плечи, и прикосновение губ к протянутой руке осторожно,  словно к алюминиевой кружке на морозе: «Пока».

Вглядитесь в лицо дальнобойщика. Напарник уснул, им обоим никто не мешает побыть самими собой.
Глаза прикованы к трассе, за спиной фура нереализованных возможностей. Она тормозит на подъемах и подталкивает при спусках. Себя обмануть легко, дорогу – невозможно. Объездная рано или поздно выведет на главную, и новые ухабы и выбоины сведут на нет грошовое лукавство. Тем не менее, редкий водила не поддастся на искушение. Истинный дальнобойщик – не профессия, скорее образ жизни. Немаловажную роль играют азарт и стремление к одиночеству – качества столь необходимые для принятия самостоятельных решений. Наверняка среди них много поклонников рулетки и приверженцев индивидуальных спортивных достижений.
Но вот напарник слез с лежанки, закурил, и ложь вновь стучится в кабину рябенькой заплечной. Ее косметика настолько вульгарна и бесхитростна, будто она самая жизнь, то бишь – Правда.

30.12.14