Одинокие ночи Фрэнсис

Black and white movie

Ночью на этой крыше очень спокойно, наконец-то прохладно и немного шумно из-за ветра. А ещё опасно, особенно если сидеть, свесив ноги с парапета, как я сейчас. Зато весь город как на ладони. Ночь ещё не наступила полностью, было около десяти с четвертью вечера, и этот факт меня крайне волновал. Сегодня я оббежал почти весь город в поисках одной потерянной девочки и вновь вернулся на контрольную точку, чтобы посмотреть, где меня ещё не было, и где могла бы сейчас находиться моя Фрэнсис. Если, конечно, она не психанула и не поменяла билеты. Хотя, думаю, упрямство ей не позволит.  Теперь у меня заряжен телефон, и голосовая почта забита её сообщениями. Приятно снова слышать её голос, не важно, что он озвучивал проклятия в мой адрес. И до моего дома она так и не дошла. По этим сообщениям я отслеживал её перемещение по городу, только вот позвонить не смог, потому что батарея в её телефоне умерла.  Она была практически везде, кроме моего дома и даже района.
Снова в сердце кольнуло. Это по моей вине она сейчас бродит по незнакомому городу с севшей батареей. Я проспал, безнадежно проспал её поезд, а когда прилетел на вокзал, там уже никого не было.  И правильно, незачем ждать идиота в моем лице целых полтора часа. Я был абсолютно уверен, что она направилась ко мне, поэтому вернулся в квартиру. Фрэнсис там не было, ни через час, ни через два. Потом я вспомнил о существовании  телефона, зарядку к которому оставил на работе. Отправился туда пешком с примерно такими мыслями :  «Чертов идиот! Это твой город, ты должен был показать ей его сегодня, а не отправить в экстремальное приключение. Скотт, ты дебил. Сонный и ленивый».
Выйдя с работы(при этом насторожив вахтёра визитом в выходной), я решил найти её самостоятельно, решив, по глупости, что отыскать одну Фрэнсис в городе будет просто, я же вроде как знаю его как свои пять пальцев. И к тому же, он совершенно маленький.
Прогадал. Человек в городе как иголка даже не в стоге сена, а в поле.
В итоге минус три часа, гудящие от боли ноги, и ни одного её следа. Клянусь, спрашивал у прохожих. Никто не видел даже похожей девушки. Встречал знакомых – им тоже никто не попадался.
Во второй раз её не оказалось возле моего дома, зато телефон зарядился. Тогда я и прослушал все сообщения.  Она осталась, а я следовал за ней практически по пятам. Она вспоминала мой адрес. Но Фрэнсис так и не нашлась. Я звонил – но её телефон к тому времени  разрядился. Что за…!
Тотальное невезение! В этот день все звезды на свете пошли против нас. Как долго мы мечтали встретиться, вот она приехала, и… БУМ! Может, это судьба? Наверное, нам не стоило вообще общаться. Фрэнсис уехала. Заслуженно оставила тебя одного с разбитой мечтой, идиота такого. А потом она тебя бросит, обязательно. Справедливо. Пора уже с крыши уходить… И вообще что за ужасная идея?! С крыши не весь город видно, да и если она не на улице?
Он ищет её здесь, она ищет его там, все бегут – неплохой фильм бы из этого получился году эдак в тридцатом. Все-таки мы страшные неудачники. Вернее я, раз умудрился потерять её.
Я уже хотел было слазить, как вдруг зазвонил телефон. От неожиданность я едва не упал. Нелепая была бы смерть. Мобильный буквально взрывался. Фрэн. Ну, слава богу.
Оставаясь на парапете, я поднял трубку. И едва не свалился вниз снова. Точнее, не спрыгнул. Такого потока отборной ругани от Фрэнсис я не слышал…Никогда. Все бывает в первый раз…
-  Где тебя черт носит?!!
- Я на крыше,- даже смешно от спокойствия в своем голосе.
- Что ты там забыл?
- Ветер ловлю. А вообще, тебя найти пытался. Почему ты не пошла ко мне домой?
- Если бы, блин, я ещё знала куда идти. Я потеряла бумажку с адресом, в переписке его вроде не было, память у меня, сам знаешь, как сито, а чтобы поймать в твоем городе вай-фай, нужно совершить ритуальное убийство. Пфффф, - она шумно выдохнула, - я возле магазина “Elly’s”, знаешь такой?
- Ещё бы, это же… Так, погоди, я кажется тебя вижу, ну, вернее, не тебя, а место, где ты. Тебя забрать? Могу быть через пять минут.
- Лучше расскажи, как до тебя добраться.
Я рассмеялся. Моя упорно-упрямая Фрэн. Не хватает лишь…
- Прости, Скотт. Просто я устала, напугана и…
Вот она, Фрэнсис во всей красе. Так и вижу её румяное сомневающееся лицо с хитрыми голубыми глазами, а губы то поджаты от обиды, то их уголки грустно опущены от нелюбви к себе, такой ненужной. Как же я её люблю. Такой. Любой…
- Да. Видишь высотку? Где-нибудь вокруг? Шестнадцать этажей.
- Вижу! – в её голосе улыбка.
- иди туда и поднимись на крышу. Сумку можешь оставить у консьержа.
- Я же только на одну ночь…
- Точно, - я хлопнул себя по лбу. Столько времени упустил, кретин. – Консьерж откроет, я предупрежу.
- Скоро буду. Отключаюсь!
Я нажал отбой и прижал телефон к губам. Со слабостью в ногах я слез с парапета и лёг прямо на асфальтовое покрытие.
Она рядом. Всем ветрам назло. Никогда не чувствовал себя лучше.

This city kills

Наконец-то!!! Я думала, чуда сегодня не случится. Я побежала из последних сил в сторону шестнадцатиэтажки, улыбаясь ветру в волосах. Это будет самое лучшее окончание для такого ужасно длинного и утомительного дня.
Поезд отправлялся в шесть пятьдесят одну утра. Встать пришлось, естественно, на целых полтора часа раньше. И, разумеется, уснуть я смогла лишь за час до времени подъема. Потому что волнение сводило с ума, а в голове прокручивались все новые и новые сценарии встречи в реальности. Что он скажет, что я отвечу…Как далеко мы сможем зайти….? Тревожность.
Будильник прозвонил как всегда раздражающе, боль в висках вопила о колоссальном недосыпе, а осознание надобности подъема злило. Впрочем, после чашки чая было принято решение поспать в поезде, что я честно попыталась сделать.
После целого альбома любимой группы, мне показалось, что я задремала. Взглянув на часы и осознав, что ещё два часа нужно что-то делать, я сходила за чаем. Скотт не звонил и не присыла сообщений. «Должно быть, ещё спит», - подумалось мне.
Два часа пролетели над книгой. Подхватив свой рюкзак, я вздохнула, ожидая остановки, которая все никак не хотела приближаться. В итоге я опоздала. Или нет. Сложно сказать, ведь на вокзале Скотта не оказалось.  Там же я моментально прокляла себя за доверчивость и глупость. Он наверняка и не собирался приходить. «Или просто проспал», - подсказала наиболее логически мыслящая часть моей головы. О чудовищной непунктуальности Скотта ходили легенды, если верить его словам. Это казалось мне милым. Гормоны советовали психануть и уехать домой на ближайшем поезде. Упрямство победило, приказав ждать, а терпения хватило на целых два часа. Потом все то же упрямство посоветовало пойти и поискать его дом. «Не такой уж и большой город». Да, конечно. Адрес, как назло, вылетел из головы. Был ли он в моем телефоне, оказалось загадкой на треть заряда батареи. Был ли он записан в профиле Скотта в соцсети, оказалось тайной, для разгадки которой нужен был вай-фай. Я отправилась на его поиски. На ужасно долгие безрезультатные поиски, которые скрашивала одна только музыка, нагло крадущая заряд в телефоне. Трубку этот…Скотт по-прежнему не поднимал. Я оставляла крайне гневные сообщения, я спрашивала у прохожих, в надежде найти его знакомых. Я. У прохожих. Та самая девочка, что считается почти дикаркой.
В середине вечера телефон, наконец сел, отмучавшись. А я не успела послать сообщение с детальным описанием того, что я сделаю со Скоттом, если найду его. И жутко хотелось есть. Остановившись в первом кафе, я нашла-таки вай-фай, но у них не оказалось ЧЕРТОВОЙ СВОБОДНОЙ РОЗЕТКИ, чтобы зарядить сотовый. День катился псу под хвост.  Если не найду его до одиннадцати, поеду ночным обратно.
Такие моральные труды и ради чего? Мы столько ждали этой встречи, планировали и расстраивались, если что-то не выходило. Оказалось, что ждала только я. А он, видимо, настолько не придавал этому значения, что забыл. В этом кафе кормили на редкость вкусно. Хотя бы с едой повезло. Позже прогулка продолжилась. Теперь я уже замечала красоту улиц и поняла, что двигалась чуть ли не по кругу, а вон тот магазинчик цветов Скотт показывал на фото, говоря, что живет в нескольких минутах от него.
Я направилась туда, чтобы спросить, не знают ли там Скотта. Его не знали, но там оказалась свободная розетка и добрые люди, предложившие чай.
Спустя полчаса я вышла, включив телефон.  «Ладно, паршивец, если сейчас не поднимешь…»
Но он поднял. Стерпел ругательства. За те злые сообщения внезапно стало так стыдно. От его голоса вся злость, что кипела во мне,  испарилась. Я ведь, его, идиота, люблю. Идиота, что живет чуть ли не в самом высоком доме в городе. И не сказал об этом!!!
И вот, я бегу туда. Консьерж улыбается. Благодарю его и бегу к лифту, сжимая телефон в руке. Сердце колотится как бешеное, а голове мысль «момент истины». Смеюсь глупой мысли. Последний этаж. Один пролёт, дверь, и …
За поворотом Скотт лежит на самой крыше, вытянув руки в стороны и закрыв глаза. Услышав шум, открывает их и поднимается. Я в ступоре и не могу перестать улыбаться. В его глазах радость и неверие. Он такой красивые, лучше, чем на фото, а я растрёпана и ужасна. Однако он, кажется, этого не видит.
- Фрэн…,- выдыхает он, прежде чем мы впервые касаемся друг друга, обнимаясь.
Мой Скотт наконец-то стал явью. Над нами сияли звезды, а под ногами ночной город, не желающий засыпать.

Juliet

Она такая теплая. Видимо, от бега. А я успел продрогнуть на этой крыше под ночными ветрами. Фрэнсис как всегда согревает. От нахлынувшей нежности я поцеловал её в макушку. Внезапно мне показалось, что футболка стала чуть-чуть сырой.
- Не плачь, - я погладил её по спине. – Все ведь хорошо.
Её кулачок в пол силы ударил меня в грудь.
- Придурок. Хорошо, что ты все-таки здесь. Хоть это и крыша.
Высота! Точно! Фрэнсис ведь боится высоты, а из-за меня поднялась сюда, не задумываясь. Чувство вины и приступ умиления сбила одна идея, рискованная настолько, что я вполне мог бы оказаться лужицей на асфальте внизу. Но попробовать стоило.
- Пошли, - я взял её за руку, размыкая объятия.
-Куда?
- Закрой глаза и доверься мне, ладно? – отсюда парапета не видно, так что можно попробовать её «обмануть», чтобы она хотя бы до него дошла.
- Что ты задумал? – кажется, Фрэн перестала плакать. Затея уже оправдала себя.
- Ты мне веришь? – Она задумалась. Посомневалась. Во мне(справедливо), в себе(зачем-то). Попробовала предугадать, чем это может кончиться. Затем послушно закрыла глаза. Спасибо.
- Только не подсматривай.
- Надеюсь, это не то, о чем я подумала. Иначе, милый, тебе же хуже. Прокляну даже в полете с крыши.
- Ты только что назвала меня….?
- Заткнись и веди, - на её лице при этом отразилась такая покорность, что тут же захотелось сделать подлянку. Но наши отношения давно вышли за рамки дружеских подколок. И за рамки дружеских вообще.
Шаг за шагом, я провел её к парапету. Затем я встал чуть позади, чтобы Фрэнсис не смогла сбежать.
- Можешь открывать, - сказал я, поворачивая её лицом к городу под нами.
- Хорошо…Ух ты!!!  Ты отсюда смог меня разглядеть? – странно, что она тут же не убежала. Но и замечательно.
- Залазь. С парапета вид ещё более захватывающий.
- Что? Нет! Не дождешься. Я же упаду, только взглянув вниз, - она попыталась обойти меня, но я её обнял. Её сердце бешено колотилось.
- Я буду тебя держать, пожалуйста. Тебе ведь интересно, чем я занимался тут полтора часа?
- Я что, никогда не писала тебе, что боюсь высоты? – подозрительность в её голосе мне чертовски нравилась. Я широко улыбнулся.
- Писала. Поэтому сегодня мы победим этот страх!
- Ооо, - пожалуй, Фрэнсис даже была тронута, даже упрямиться не стала, - Хорошо Только держи меня. Так крепко, как сможешь, - безысходность в её голосе, видимо, должна была меня переубедить.
- Я же обещал.
Она села на парапет к городу спиной, держа меня за руки. Теперь нужно было развернуться. Для этого пришлось отпустить руку.
- Не смотри вниз, пока я не скажу. Смотри на горизонт, или на телевышку, - она кивнула, тихонько ахая от волнения. Её ладони вспотели и стали совсем холодными. Я тут же обнял её за талию, удобно устроив голову на её плече, благо, рост позволял. Фрэн смотрела в одну точку.
- Теперь можно. Только взгляни, какое там всё маленькое.
Она посмотрела. Я почувствовал, как она напряглась. Как бы не выскользнула из рук. Она опустила свои ладони на мои. Я легко поцеловал её за ухом, успокаивая. – Ты не упадёшь. Я держу. Расслабься.
- Все такое крошечное. Как ты меня разглядел?
- Я же говорил, что вижу не тебя, место, откуда ты звонила. Я не настолько дальнозоркий, а вывеску магазина цветов увидит любой, даже отсюда. А теперь посмотри вправо, в самый дальний угол: вон то здание и есть вокзал, а те едва заметные ниточки это железная дорога. А теперь чуть вперёд, - без рук было неудобно показывать, но обещаний я нарушать больше не собирался, - Вот туда я отправился в первую очередь. В так называемый Старый Город. Думал что ты, как гость, захочешь в самое красивое место.
- Скотт… Ты идиот? Мне, думаешь, кто-нибудь сказал, где самые красивые места? Да и я пошла искать тебя, а не видами любоваться. Я отправилась туда, - она указала чуть левее вокзала, - и, скорее всего, на пару часов раньше тебя. Ты же у нас соня. В Старом Городе я была, только уже вечером часа в четыре.
- К четырем я снова вернулся домой. Нет, не доспать. Просто думал, что ты нашла мой адрес.
- Ну-ну. Ты обещал меня встретить. Я даже не пыталась запомнить адрес, и не особо хранила бумажку.
Мы показали друг другу маршруты наших поисков, которые почти до смешного не совпадали.
- Прости за этот день, - Фрэнсис вздрогнула, - ты замерзла?
- Не особо, но отсюда, думаю, уже можно слезть, пока меня инфаркт не взял. Признаюсь, мне не так боязно, но для одного дня стресса слишком много.
- Ладно. Идём пить чай, - я стянул её с парапета. – Или все-таки под звездами проведем эту ночь?
- Я бы предпочла провести её под одеялом с ноутбуком.
- Хочу тебя поцеловать.
Фрэнсис чуть смущенно улыбнулась.
- Все ещё не могу поверить, что ты настоящий.
Я взял её лицо в ладони и, наконец, коснулся своими губами её, легко и ненавязчиво. Она с радостью ответила на прикосновение.
Порыв ветра нас прервал, напоминая, что уже, черт возьми, темно, и нормальные люди дома сидят. Мы взялись за руки и направились к выходу. Странно, что никто не пришел сегодня, наша крыша довольно популярное место среди жителей дома и их товарищей. Хоть в чем-то повезло.
- На каком этаже ты живешь? – прервала Фрэн молчание.
- На «счастливом» тринадцатом.
- Должно быть, вид с балкона не сильно отличается.
- Напротив. Крыши более низких домов начинают привлекать внимание. Я видел там немало интересного.
- Например?
- Летучих мышей. Много. Целое собрание. Нескольких самоубийц, кстати всех уговорили спуститься. А ещё чаячьи гнёзда.
- Откуда у вас чайки?!
- Никто не знает. Однако каждое лето они «скрашивают» нам вечера своими криками. Есть теория о том, что это у них генетическая память сработала. Мол, когда-то давным-давным в незапамятные времена здесь было море, или река, или озеро, короче, вода. И вот, память поколений этих птичек обломала.
Теперь мы говорили шепотом, чтобы не мешать достопочтенным соседям заниматься их делами, хотя некоторым я бы с удовольствием постучал молотком по стенам. Мы предпочли лестницу, ведь спускаться проще, да и не так уж долго.
- Весело, - она вновь душераздирающе прекрасно улыбнулась.
- Не то слово. Мы на месте.
Честное слово, я страшно нервничал. Она увидим мой дом, место, где я могу быть собой. Место, которое скажет обо мне больше любого психолога.
Железная дверь открылась, приглашая Фрэнсис в небольшую прихожую двухкомнатной(спасибо господи и родители) квартиры. Планировка самая типичная, кухня налево, прямо две двери, ведущие в спальню и гостиную.
- Чувствуй себя как дома. Я заварю чай.
Получилось с третьей попытки, потому что ложка постоянно переворачивалась, и пришлось спросить, какой чай она предпочитает. Оказалось, любой зеленый без сахара. Как и я.
Когда я вернулся, то обнаружил Фрэнсис в спальне, вопреки ожиданиям. Она сидела с ногами на кровати, в руках гитара. Она что-то тихо наигрывала. Увидев меня, перестала.
- Не отвлекайся на меня.
- Чай остынет. Пойдем найдём какой-нибудь фильм. До смерти хочется полежать на знаменитом диване.
- Как прикажете, миледи. Извольте проследовать в скромную обитель вашего покорного слуги.
Открыв дверь, Фрэнсис принялась осматривать комнату, в частности, полку с книгами, пока я ставил чашки на журнальный столик перед  диваном.
-  Устраивайся, а я за печеньем.
- Ладно, - она чмокнула меня в губы, и проследовала босыми ногами к дивану. Только сейчас я заметил, что на ней легкие брюки темно-зеленого цвета. Кожаную куртку она сняла, открыв мне белую футболку. Я сглотнул. Печенье, чай.
Я поставил вазочку на столик, и Фрэнсис тут же потянула меня за бедра, чтобы я упал на диван. В её ладонях уже был пульт.
- Пусть фильм выберет сам телевизор.
И мы начали смотреть какой-то мутный женский сериал. Хотя мы, собственно сюжета не видели. Чай быстро выпили, а печенье осталось нетронутым.
Я повернулся лицом к Фрэнсис, и дыхание у меня перехватило. В свете моей лампы она была такой красивой…теплой и нежной. Я сразу же поцеловал её, по-настоящему.
Она охотно мне ответила, чуть трепеща от моих прикосновений.
День предвкушения стоил этого опьяняющего поцелуя, этой ошеломляющей реальности.
Я оторвался всего на несколько секунд, чтобы взглянуть ей в глаза и сказать:
- Я люблю тебя.

Forget about me

Я резко выдохнула и открыла глаза. Это все был сон, оказывается, просто сон. Где я? Потолок у меня в комнате другой. Плотные занавески почти не пропускают света, но видно, что уже наступило утро. Скотт!
Лежит сейчас рядом со мной, смешно посапывая. Я в его квартире, приехала вчера, он не пришел, а я, проклиная весь мир, думала найти его в городе. Сложный день, великолепный вечер. Он жив. В реальности. То был кошмар. Спокойно.
Я прильнула к нему, и на меня волной накатило облегчение. Он умер только во сне.
Мне часто снятся кошмары, и я привыкла переживать их в одиночестве. Страх и темнота, ужасное просто до невозможности одиночество – даже к этому можно привыкнуть. Однако как же хорошо, когда рядом есть кто-то тёплый!
Я уткнулась лбом в его плечо и жадно вдыхала его запах, запасаясь на будущие месяцы разлуки. Видимо, дышала слишком громко и часто, потому что через пару минут Скотт вздрогнул и проснулся. Он протер глаза свободной рукой и хриплым ото сна голосом (который я никогда не слышала), сказал:
- Привет. Что-то случилось? Ты снова плачешь?
- Правда? – я и не заметила слёз. – Это просто кошмар. Не переживай. Давай вставать.
Но он заставил меня лежать с ним в обнимку ещё около минуты. Не то, чтобы я была сильно против.
- Ты не против омлета? Я умею готовить десять его видов, а в доме кроме яиц, печенья , сыра и помидоров, скорее всего, ничего не осталось. Можно, конечно, попробовать найти рис или кашу…
- Сойдёт и омлет. Спасибо.
- Для гостя все что угодно.
Я кинула в его удаляющуюся в двери фигуру подушкой, смеясь.
Чай на журнальном столике успел из зеленого превратиться в черный и подернуться противной плёночкой.
Надо умыться. И сменить одежду, а то на складки на футболке смотреть больно. Хорошо, что я взяла с собой сарафан. Но сначала в ванную.
После всех водных процедур, которые, кстати, я так и не услышала, как проделывает Скотт, я вышла на пока незнакомую,  светлую маленькую кухню. Отодвинутый стул приглашал на него присесть. Тарелки пока были пустыми, но вот чай уже был разлит, видимо, Скотту нравится пить его совсем холодным.
- Сколько у тебя чашек?
- Много. Коллекция. Подарки от одноклассниц, а потом и просто забавные экземпляры.
- Можно не мыть неделями, наверное.
На моей кружке были изображены груши с мультяшными лицами, разных выражений. Заставляет улыбнуться. Особенно по утрам.
- Здорово, правда?
- Так и знала, что ты лентяй.
- Не будь ко мне так жестока. Я просто творческая личность.
Скотт стоял у плиты, лопаточкой мешая яичную массу, в которую, судя по запаху и остаткам продуктов на столе, были добавлены остатки помидоров и сыра. Спустя пару минут, омлет бы готов.
- Ну посмотрим, личность, не убьёт ли меня твоё блюдо.
- Спасибо на добром слове, - по голосу было слышно, что он все-таки не обиделся, но я извинилась. На всякий случай.
- Каков план на сегодня? – спросила я.
- Покажу тебе лучшие места для прогулок в нашем городе. Поедим очень вкусного(гарантирую)мороженого, покормим чаек прямо вот сейчас из окна, посмотришь на крыши девятиэтажек. Сводить тебя в галерею или в музей?
- Нет, спасибо, давай в другой раз. Все эти перемещения во времени меня утомляют.
- Что, прости?
- Я никогда тебе об этом не писала? В музеях время течет по-другому. Медленнее, спокойнее, так, что можно свободно вздохнуть, за это им спасибо и респект. Как будто возвращаешься в прошлое, чувствуешь атмосферу того времени. А на выходе реальность начинает давить. Ты видишь людей, которые несутся и спешат куда-то и ритм жизни просто-напросто долбит по голове кувалдой.
Такая у меня теория.
У Скотта сперва не нашлось слов.
- Слишком странно?
-Нет, вполне в твоем духе. И что-то в этом есть. Во сколько у тебя поезд?
- В пять.
- Сейчас половина одиннадцатого. Успеем погулять по набережной, по скверу, посетить книжный, поесть и снова погулять.
- Уже звучит как обдуманный план. Долго старался?
- Пока ел, - он улыбнулся.
Я потянулась, чтобы поцеловать его. Не могу устоять перед улыбкой.
- Спасибо. Омлет и правда получился вкусный.
 - В яйцах я мастер.
Мы рассмеялись. 
Вышли мы только через полчаса. Надо было покормить орущих как монстры чаек, хлебушком, который мы выбрасывали с балкона, стремясь попасть на соседние крыши, а попадая людям на головы. Стоять на балконе тринадцатого этажа было совсем не так страшно, как сидеть на парапете, на высоте шестнадцатого. К тому же, Скотт был рядом.
Затем он повел меня к фонтану, зная мои пристрастия к воде. Там я могла бы просидеть вечность, но перспектива посмотреть на реку с моста все же перевесила желание прирасти к граниту.
В моем городе нет реки, поэтому я не считаю его городом. Конечно, я видела моря и реки, но никогда не была на мосту одна, точнее говоря, без родителей. И тут я подумала, что бы стала показывать Скотту в своем городе. У нас есть только улицы, пара статуй каким-то рабочим, три кинотеатра, парк. Мой город безликий. Это знание удручает.
В разговорах возникали неловкие паузы, но их было немного и продолжались они недолго. Как будто бы мы всегда общались в реальности. Как будто бы поезд не через три часа…
На мосту было страшно, потому что было высоко и плюс ещё над водой. Но все-таки, Скотт не дал моему страху испортить мне настроение. За это и люблю. Он всегда солнечный. А когда мрачный, я умею согнать тучи с его мыслей.
Мороженое продавали рядом с футбольным стадионом, и да, оно было очень и очень вкусным.
А ели мы там, где  мне вчера подали вкуснейший обед, который я заметила, несмотря на то, что была очень зла. Сегодня еда показалась ещё более приятной на вкус. За столом Скотт поделился со мной наушником, включив моих любимых поэтов.
На вокзале я не собиралась подходить к проводнице, чтобы протянуть ей билет. Я не хотела, хоть у должна была. До последних пяти минут перед отправлением мы просто стояли, обнявшись. На сердце было очень тяжело. Казалось, если отпущу его, то уже никогда больше не увижу его, никогда даже не поговорю. Хотелось плакать, но слез не было. Мы молчали. Просто урывали последние кусочки реальности, чтобы было что вспомнить в следующее время. Он уезжает на учёбу в другой город, как и я, поэтому встретиться будет очень сложно.
Ладно. Жили как-то и до этого. Проживем и дальше.
На последних минутах Скотт просто поцеловал меня в лоб, сказал, что любит меня, что мы скоро увидимся, и попрощался. По глазам я поняла, что ему также тяжело, как и мне. Я чуть было не потянула его за руку назад. Он не обернулся. И правильно. Иначе я бы разрыдалась.
Проводница понимающе улыбнулась, ещё раз повторила место посадки, и протянула мне билет, который собиралась проверить позже.
В общем вагоне почти никого не было. И слава богу. Рядом со мной не оказалось попутчиков. Можно было спокойно вздохнуть и почитать.
Спустя три часа я снова была дома, но на этот раз смотрела на свой безликий город я уже немного  другими глазами, сравнивая свой город с его. Возможно, я такая же безликая, как и место, в котором живу.
Меня никто не встречал, поэтому до дома я шла пешком, приводя в порядок метущиеся мысли. Хотелось позвонить Скотту, но не хотелось ему мешать.
***
Вечером он не вышел на связь. В социальной сети его не было два дня, а телефон не отвечал.
На третий день утром от него пришла смс. «Забудь обо мне».
Что бы это, черт его возьми, значило?
Он решил порвать со мной?
Сейчас? После первой же встречи? Я что-то сделала или сказала не так?
На связь он больше не выходил совсем, занес меня в черные списки и потерял меня в сетевом пространстве, ничего так и не объяснив. За что?

Go tell her

Ощущение счастья снова охватило меня, правда, всего на секунду а затем исчезло в фиолетовой дымке реальности, как только Фрэнсис отпустила мою руку. Я знал, что нас ждёт. Бесконечные встречи и расставания, страхи, сменяющиеся короткими вспышками радости. Тоска, то отпускающая, то сжигающая изнутри.
Сможет ли она? Говорит, что сможет, действительно в это верит.
А я? Это ли любовь, что дает лишь короткие мгновения радости и покоя? Может быть, это и есть настоящая любовь… Не способная закончиться или изжиться. Или же мы не выстоим? Убьёт ли реальность наш маленький мир?
О да, убьёт и сожалеть не станет. Даже самое сильное и светлое чувство разбивается об айсберг реальности, а расстояние висит камнем на шее. Не мы первые, не мы последние.
Я не вынесу расстояния. Так почему бы не прекратить это всё?
Эта мысль ударила меня по голове, как раскат молнии, обрушилась, как кирпичный дом.
Стоило отпустить её руку, как на меня набросилась обыденность и мрачность бытия. Тогда я списал все на тяжесть момента, но эта мысль не отпускала меня ещё целых три дня и одну бессонную ночь, отвлекая от любых действий. Слова постоянно крутились в голове, как заученный стих, как прилипчивая песенка. «Мы не исключение и никогда им не были». А самое страшное – они обретали смысл с каждым новым кругом.
Мысль о том, чтобы все закончить пульсировала все ярче, обещая окончание моих метаний и избавление от самого себя. Где-то в животе поселился отвратительный ком смеси страха, вины и стыда.
«Так будет лучше. Для нас обоих. Переживём и двинемся дальше. Все равно наша связь истончится и порвется. Как долго мы бы протянули, если бы встретились здесь?»
Как расстаться с человеком на расстоянии? Проще простого и крайне тяжело одновременно. Есть два варианта, и оба так себе, потому что в идеале лучше поговорить лицом к лицу. Я избрал, по глупости, тот, что менее болезненный для меня, достаточно подлый способ.
В те дни, когда я мог только думать, я не выходил в сеть и выключил телефон, чтобы ничто не отвлекало, чтобы не сорваться и не позвонить Фрэнсис. Нужно было справиться без неё. Самому для себя все решить. Эгоистично и подло. Теперь понимаю.
И я решил. Я отправил ей смс с тремя словами, а затем удалил все наши переписки и историю звонков. Её номер я поставил в черный список, чтобы не поднять трубку, когда она позвонит. А она звонила. Но я, по малодушию, не решился объясниться. Я боялся, что все мои доводы будут выглядеть неубедительно для неё. Теперь я считал эти отношения болезненной ошибкой.
В сетевом пространстве я проделал тоже самое, начисто стерев Фрэнсис из моей жизни. Казалось, я поступаю правильно, освобождая нас обоих от этих призрачных отношений, которые легко стереть нажатием кнопки.
Я не осознавал ценности слов, а точнее того, какое значение мы в них вкладывали, и поэтому уговаривал себя, что все сделал правильно. Сердце болело за Фрэнсис, но это обещало скоро пройти. Очень хотелось узнать как она там с одной стороны, а с другой – чем меньше мне известно, тем лучше.
Наверное, она задавалась вопросом, почему. И как же тянуло объяснить. Просить, чтобы она поняла, что я хотел как лучше.
С момента отправки сообщения прошло две недели. От моего поступка начинало дурно пахнуть. Комок в душе только рос, мешая дышать нормально. Мысли то и дело возвращались то к дню встречи(лишний укол совести за то, что не встретил её), то к дню, когда я с ней расстался. Если это вообще можно так назвать.
По вечерам, сидя в Интернете, я ощущал смутное одиночество. Хоть и были друзья, с которыми можно было переписываться, не было её. Не с кем было обсудить фильм, который я посмотрел на днях, случай с работы, который кроме неё никому не понять. В переписках с друзьями я то и дело, забываясь, шутил, ссылаясь на наши общие с Фрэнсис воспоминания, а потом осознавал, что меня никто не понял. В сети было пусто.
Скажи ей, просто скажи. Позвони, напиши, выйди хоть на время. Объясни, что у вас не было шансов. Скажи, чтобы винила тебя и расстояние. Скажи, что время все равно бы вас разделило. Скажи, что все ещё её любишь. Попроси прощения. И попрощайся. Сделай это хоть немного правильно.
Новый стишок, который, впрочем, я проигнорировал. Благо было на что отвлечься: моя летняя подработка не давала свободно вздохнуть.
Однажды, где-то через месяц, я вывел её из всех черных списков. Тем же вечером я получил сообщение: «Иди  к чёрту». Не те три слова, что она говорила мне на вокзале.
Что ж, не пришлось ничего говорить   Она сама решила все между нами.
Только почему на душе не полегчало? Почему я так и не набрал ни строчки?
В первый раз за месяц я не оправдывал себя, и понял, какую глупость сделал. Ошибка, которую уже не исправить.
Ты действительно с ней порвал. Действительно разрушил планы на встречи и совместную жизнь после окончания университета. Перечеркнул столько «возможно» из-за нескольких препятствий и мрачных мыслей.
Учись жить без Фрэнсис, Скотт. Посмотрим, как у тебя это получится.

Francis’ lonely nights

Сперва было даже не отрицание, а скорее поиск оправданий. Я пыталась найти рациональную причину поступка Скотта, но вот ни одна не подходила для ухода из социальных сетей, из моей жизни. Тем более, что он посещал свою страницу и продолжал меня игнорировать.
Оправдать его для себя я так и не смогла.
Затем шло медленное осознание случившегося. Поездки и того, что последовало за этим, поиск каких-то связей между событиями. Что я могла такого сделать, чтобы заставить его от себя отвернуться?
Закончилось все вполне для мен типично – я утонула в самобичевании, обвинив себя во всех грехах перед ним и перед Родиной. Если он меня все-таки бросил, причиной тому естественно была я, мой характер, а в особенности, моя внешность. Наружу полезли все тщательно закопанные в глубине сознания комплексы – нос у меня оказался кривым, телосложение недостаточно стройным, глаза рыбьими, а кожа отвратительной.  Я замкнулась в себе и зациклилась на этом, вернее Скотт заставил меня зациклиться.
Снова вернулось ощущение одиночества, страшнее всего – по ночам. Я потеряла сон, одолеваемая тяжелыми мыслями и воспоминаниями, я не могла уснуть до рассвета, потом дремала пару часов, и день начинался заново.
Ужасно не хватало тепла. Мне и раньше не доставало всего этого, но один день со Скоттом, ночь в обнимку с ним, его поцелуи и прикосновения – все это пробудило практически неутолимую и сжигающую изнутри жажду нежности. За это пробуждение я его возненавидела. Как он посмел сделать меня настолько нуждающейся в чужом тепле, как он вообще додумался подарить мне тепло, а потом так нагло, жестоко, и главное – быстро его отнять?
Я замерзала. Да, уже стоял август, и по ночам становилось все холоднее, но у меня даже мерзли руки. Я укрывалась теплым пледом по ночам, я пила все больше горячего чая – я даже простудилась.
Мне страшно захотелось купить кота. Возможно, даже назвать его Скоттом. Мама не любила животных в доме, а пока я жила с ней, о возможности завести кота не могло быть и речи. Но при взгляде на маленьких бездомных котят становилось до слез больно, потому что коты дарят тепло, которое мне невозможно было получить.
Я по-прежнему несколько раз в день посещала страницы Скотта в интернете. Спустя пару недель Скотт стал появляться в мыслях чуть реже, но зато полностью оккупировал мои сны. Я запоминала не все, но сердцем ощущала, что и сегодня он мне снился. Иногда это были хорошие сны. Такие, что не хотелось возвращаться в реальность. Такие сны говорили, что мы с ним либо снова вместе, либо вообще не расставались. Иногда он извинялся, чуть ли не на коленях просил у меня прощения. Но никогда, ни-ког-да, он не объяснял причину своего поступка. Я просыпалась с ощущением чудовищной боли в животе, от которой хотелось плакать. Он словно оставил на мне шрам, который периодически напоминал о себе.
Кошмары были хуже. Они вернулись. Да, они были без его участия, но я там умирала, или убегала, задыхаясь, или же всю мою семью убивали на моих глазах. А однажды сам дьявол пообщался со мной, сказав, что уже заждался и готов прямо сейчас принять меня в свои объятия.
В день после того сна я думала о том, чтобы было, если бы я прямо тогда покончила с собой? Что бы обо мне помнили люди, родственники? Узнал бы об этом Скотт? И если да, то как скоро?  Сделала ли я хоть что-то стоящее в моей жизни, за что меня будут помнить дольше пяти-шести лет, пока не научатся жить дальше?
От печальных мыслей отвлекали друзья, которых было немного, но которые все ещё были, и готовы были в любой момент выслушать мое нытьё и дать совет. А ещё, они внушали мне ощущение нужности, которое мне было важнее воздуха. Они могли ни с того ни с сего обнять, что было ценно. Они осуждали Скотта, когда мною обуревала злость, они оправдывали его вместе со мной, когда мне это было необходимо.  И я безгранично им за это благодарна.
Посреди дня я могла, недели три спустя, поймать себя на мысли что ни разу за сегодня не думала о Скотте, ни одна мысль не цеплялась ассоциациями за него или за день, что мы провели вместе.
По сути, лишь этот день мы и были настоящей парой, не так ли? Эта мысль помогала мне прийти в себя.
Но ночью, ночью я не могла отделаться от мыслей о нем. И если раньше я думала о нем с трепетом, нежностью и радостью, то сейчас со смешением боли, обиды и злости. А ещё жалости к самой себе.
Однажды в пять утра или около того, я, снова лежа без сна, вдруг заплакала, неожиданно даже для себя. Я вдруг ощутила себя самым одиноким существом во вселенной. Я села, укуталась в одеяло, обняла подушку и  тихо выла так, пока не услышала, что мамин будильник сработал. Хотелось, как в детстве подойти к ней и сказать, что мне приснился кошмар, чтобы она обняла меня и успокоила. Но ведь я большая девочка, мне уже так нельзя.
Ужас одиночества в страхе. Именно в ту ночь я это ощутила острее всего. В страхе и холоде, когда осознаёшь, что пойти не к кому, что твоё тепло кончилось, а делиться с тобой никто не будет. Ты сбит с толку, ты не знаешь, что происходит с тобой и твоим миром, и разбираться с этим нужно самому, когда так этого не хочется. Иногда плакать лучше не в подушку, а на чьём-то плече, не друзей и не мамы, чтобы не расстраивать её, а именно кого-то близкого, кого-то кого ты пустил к себе куда-то глубже, чем даже в сердце. В душу. Иногда хочется иметь рядом человека, с которым делишь тараканов в своей голове и свой внутренний мир. А от осознания отсутствия такого человека становится  невыносимо больно, настолько, что начинаешь задыхаться.
В сердце поселилась хроническая осень. Меня мучили приступы головной боли из-за недосыпа и слёз, я заходила на страницу Скотта три раза в день, как обычно пытаясь проверить, вдруг я уже вне черного списка, и написать ему что-то. Сообщения всегда получались по три-четыре абзаца, длинные и эмоциональные – я в слезах, как пару лет назад в подростковом ещё возрасте, заканчивала писать ему гневно-влюбленное повествование о том, как без него плохо живется, и какая же он все-таки тварь, раз поступил так со мной, даже ничего не объяснив.
Месяц спустя, чуть больше  даже, зайдя на его страницу, я обнаружила, что могу отправить ему сообщение.
Тогда я задумалась: по идее, у меня всего один шанс. Нужно все спросить, вылить все свои эмоции, вознегодовать, решить все раз и навсегда между нами.
И вдруг на меня накатила усталость. Эмоциональное истощение от всего этого месяца, проведенного без него по его же вине. Каждая клеточка моего тела хотела спать. Спать и избавиться от него и от всего гнева, что меня обуял. Он слома меня, сделал из меня нытика и плаксу. Я припомнила все свои одинокие ночи, и неожиданное презрение овладело мной. Стало плевать, почему он со мной порвал.  Факт остаётся фактом. Он сделал это подло и жалко. Он не заслуживает всего моего гнева.
«Иди к черту».
И с чувством груза, падающего с плеч, я закрыла ноутбук.

Garbage Man/Neighbour boy

Получив дозу ослепляющей боли в виде её сообщения я сделал то, что наверное сделал бы на моем месте любой мужчина. Я напился. Я не любитель этого дела, но в тот день потянуло так сильно, что я не смог бороться с этим желанием.
В итоге я просидел целую ночь в баре, и, возвращаясь, все ещё нетрезвым, я встретил мусорщика. Именно по нему я понял, что наступила половина восьмого утра, ведь он всегда приходил вовремя. Серьезно, по приходу этого парня можно было сверять часы.
Обычно я просто ему кивал, но ведь тогда я был, мягко говоря, навеселе, поэтому я тепло его поприветствовал, пожал руку, даже узнал наконец, как его зовут. Его звали Фрэнк. Без одной буквы Фрэнсис. Этот факт меня страшно расстроил, поэтому я заплакал. Прямо у него на глазах. Сказав «ты сегодня явно не в состоянии заводить друзей», он взвалил меня на плечи и понёс в подъезд, не забыв спросить, пока я был ещё «жив», в какой квартире я живу.
Проснулся я часа через три с жуток головной болью, но, как ни странно, протрезвевший и абсолютно забывший, как оказался дома. Поэтому мусорщик Фрэнк  на кухне был крайне пугающим сюрпризом. Парень пил чай, сидя за столом, полностью освоившись. На вид ему было лет двадцать пять – не намного старше меня, видимо, пошел на работу сразу после школы. Он был крепким высоким брюнетом, вполне симпатичными с добрыми зелеными глазами. Пожалуй, мои глаза вылезли из орбит. Я вздрогнул, как его увидел.
Кухня была погружена в полумрак, так как парень предусмотрительно задернул шторы. Голове стало немного легче.
- Привет?! Ты что здесь делаешь? – «ты кто?» хотелось добавить, но я посчитал это грубостью.
- Я решил удостовериться, что ты проснешься человеком. К тому же ты там что-то про разбитое сердце Фрэнсис говорил. А ещё разревелся, когда услышал мое имя. Я подумал, тебе захочется поговорить, а мне спешить некуда, да и люблю я хорошие истории. И, отвечая на вопрос, что буквально кричит с твоего лица – я Фрэнк, мусорщик. Я думал, хоть лицо мое знаешь.
-Прости, - я смутился. Я ведь и правда помнил его лицо, но только не сегодня утром, мой недостаточно проснувшийся мозг вряд ли смог опознать даже маму. – И спасибо. Я подошел к шкафчику, где у меня был аспирин.
- Как мы с тобой встретились?
- Да во дворе. Я заканчивал смену, когда ты ввалился во двор и опрокинул бак. Пришлось ещё прибирать за тобой.
- Прости.
- Ладно уж. Я быстро понял, в каком ты состоянии, поэтому предложил помощь. Ты вскрикнул «А, привет тебе, мусорщик!» и протянул мне ладонь. Я представился, знаешь, не люблю название своей профессии, точнее то, с каким пренебрежением её произносят люди. Ты всхлипнул, а потом выдал мне: «Передай Фрэнсис, что я сожалею». С чего-то ты решил, что я ей чуть ли не брат.
- Я называю ей Фрэн. Так что…
Я закинул в себя сразу две таблетки, запивая водой из-под крана. В холодильнике было сиротливо и пусто, как и моем желудке. Придется тащиться в магазин, чтобы поесть. Я сел рядом с Фрэнком и кинул чайный пакетик в чашку, залив в неё перед этим кипяток.
- Аааа, - он посмеялся. – В общем, ты расплакался и начал было заваливаться, но я тебя поймал. С третьего раза ты смог выговорить, куда тебя нести. Спасибо консьержу, что пустил и сказал правильный адрес, не то отнес бы тебя на крышу. Я как-то раньше не задумывался о количестве этажей в этом доме. В общем, я уложил тебя спать, потом постоял рядом с тобой над унитазом, когда ты встал, потому что блевать потянуло, ну и сам лег тут, потому что невеста все равно в отъезде, так что дома делать нечего.
-Невеста? Поздравляю.
- Да, уже невеста. Спасибо. Полгода назад наконец согласилась переехать в этот город.
- Вы раньше жили в другом месте? – я помнил Фрэнка уже пару лет, как мне казалось.
- Не мы, она. У нас были так называемые отношения на расстоянии, в которые никто не верит. Впрочем, я тоже не верил, однако решился. Все, дальше не буду, а то получится, что изливаю душу малознакомому парню, да ещё и в его доме. Да и пора мне уже…- он встал со стула, намереваясь ретироваться. Я, все ещё немного шокированный совпадением, оцепенело проговорил:
- Нет, останься. Расскажи мне свою историю, пожалуйста. Вы же уникальный случай. Вы Те-Кто-Смог. Я ещё чая заварю.
- Я надеялся на твои причины напиваться, ну ладно. Если тебе так проще, сначала я, а потом ты. Идет? – видимо не так уж и сильно он хотел уходить.
- Ладно. Как вы познакомились?
- На форуме поклонников «Звездного пути» два года назад. Не смотри на меня так, нелогичный землянин. Мы ярко спорили, даже не вспомню уже о чем. Помню, всю ночь не спал из-за этого спора потом. На следующий день она написала мне личное сообщение, предложив мировую, на что я согласился. Подробностями утомлять не буду, но скажу, что влюбился я далеко не сразу. Сначала это была замечательная дружба, не обремененная никакими лишними эмоциями. А потом я даже не заметил, как это случилось. Может, в ту ночь, когда я словами спасал её от приступа ненависти к себе, может тогда, когда умер её дядя, но это было после какого-то события, которое открыло мне другую её сторону, когда она доверила мне свои настоящие чувства. Очень долго я держал это в себе, хотя признаться в любви по переписке гораздо проще, чем высказать это вслух. Я банально не хотел потерять друга, хотя по своей сути, другом ей я уже не был.
- Но ты все-таки пересилил себя?
- Да, хотя мне понадобилось два месяца на это. Когда я признался, мы говорили по телефону, первый раз мы решили «выйти на новый уровень». Я сказал самые банальные три слова, которые, тем не менее, незаменимы. Даже не сказал, а выпалил, борясь с собой, так как дышать я практически не мог. Эти слова как будто продирались через мою душу. Она не ответила. Она не отвечала ещё пару дней, я и не пытался поднимать эту тему. Затем была ночь, когда мы не спали до самого рассвета. Та ночь, когда все стало ясно. Когда она сказала, что тоже любит меня, но не знает, что нам делать, ведь в отношения на расстоянии она не верила, собственно как и в то, что можно влюбиться по переписке. Я её не уговаривал. Не просил. Но хотел попробовать. Хотел верить. В итоге мы имеем то, что имеем. Я навещал её наездами, она приезжала, когда могла. Полгода назад я смог уговорить её и её родителей переехать ко мне. Три месяца назад я сделал ей предложение. Теперь твоя очередь.
- Ничего себе. Вы и правда существуете.
- Кто?
- Те-У-Кого-Получилось.
- Так у тебя…?
- Да. Похожая история. Только вот она кончилась месяц назад, после первой нашей встречи в реальности. Я струси, – и тогда я выложил Фрэнку все. Тот, похоже, мог бы стать неплохим психологом. Он не перебивал, терпеливо ждал, пока я пересилю себя и проговорю все случившееся, все мои чувства по отношению к Фрэнсис, все, что так долго переваривалось внутри.
- Ох. Ну и глупость же ты совершил.
- Знаю. И самое главное, что даже прощения попросить не смогу, ведь она ясно дала понять, что не хочет ни слушать, ни читать моих оправданий.
- Глупости. – ещё раз сказал Фрэнк. – Сейчас она, может быть, и шлет тебя к черту, но поверь, ей бы хотелось знать, почему ты поступил как, прости конечно, чудак на букву «м».
- Да я сам  понимаю, как поступил. Что мне с этим делать?
Чай уже был выпит, печенья съедены.
- Откуда же мне знать, как будет правильно? Я не знаю ни Фрэнсис, ни тебя толком. Могу только сказать, что она тебя точно не простит, пока не узнает причину вашего внезапного расставания. А против, она тебя вряд ли примет. Ведь этот месяц дался ей крайне нелегко. А боль и обида проходят непросто, оставляя шрамы. Поверь, у меня есть опыт переживания разрыва не по моей инициативе.
- Пойдём на улицу, - сказал я. – А то стены уже давят.
- И в самом деле. Ещё и покурить хочется.
- Ты куришь?
- С такой работой и не только закуришь.
- Тебе она серьезно нравится?
- Пока устраивает, но я осознаю, что она временная, поэтому ищу альтернативы.
- Понятно.
Через десять минут мы покинули мою квартиру. Фрэнк направился, как он мне сказал, в сторону своего дома. К месту мы пришли через десять минут. От работы недалеко. Удобно.
- Лора, может быть, и в отъезде, а кота и рыбок кормить надо.
Я усмехнулся.
- Бросаешь меня одного? После всего, что между нами было?
Фрэнк картинно приложил руку к сердцу.
- Это навсегда останется со мной. Увидимся ещё. Я же теперь знаю, где ты живешь.
- Пока! – я улыбался, что было очень хорошим знаком.
Мусорщик скрылся в дверях подъезда. Ну вот я и один. А домой ведь не хочется.
Тогда я возомнил себя мазохистом и решил пройти по нашему с Фрэнсис маршруту, впервые за этот очень долгий месяц. Пора было стирать эти воспоминания из памяти, раз уж повторить их не удастся. Сам виноват, сам и справляйся.
Я включил в плеере музыку, достаточно веселую, чтобы не сброситься с моста. Шел я как можно медленнее, наслаждаясь прохладой дня. Как давно не было таких дней. Почти месяц. Все те места ни капли не изменились, только вот мои ощущения, связанные с ними, уже никогда не будут прежними, пока там не случатся новые, более лучшие воспоминания. Побродив там немного, я пошел обратно домой, в самое логово лучших воспоминаний. Я ни одной ночи больше не проспал на том диване после отъезда Фрэн. Может, мой новый знакомый сделал это за меня.
По дороге домой, уже возле самого подъезда, мне в голову прилетел мяч. Я развернулся в сторону предполагаемого отправителя, и уже хотел было разразиться гневной нецензурной тирадой, но это был маленький Тони, мальчик, что живет на пятнадцатом этаже.
- Эй, привет, чемпион! Я нашел твой мяч возле своего затылка. Что мне надо сказать по этому поводу?
- Извини, - его зеленые глаза излучали неподдельное сожаление. Не сдержавшись, я потрепал семилетнего крошку по волосам.
- Все в порядке. Ты уже домой? Давай я тебе открою.
- Спасибо, Скотт.
В лифте он долго собирался с силами, я не мог понять, для чего. Потом он набрался решимости и спросил:
- А ты теперь живешь с девочкой?
- Что?
- Ну... Я видел вас на крыше. Я тогда прятался от мамы и папы, они ругались. Я видел тебя, а потом вас обоих. Я спрятался, чтобы вы меня не увидели. Она красивая. Куда она делась? Я её больше не видел.
- Ах, вот оно что, - Тони, если бы ты знал, как все непросто в этом мире. Лучше тебе этого как можно дольше не понимать. – Нет, я с ней не живу. Мы даже больше не разговариваем друг с другом.
- Почему? Она тебя чем-то обидела?
Лифт подошел на мой этаж.
-Нет, малыш, наоборот. Я сильно её обидел.
- Так попроси прощения.
- Она не простит, - пришлось держать кнопку, чтобы двери не закрывались.
- Почему? Ты же хороший. Наверное, просто ты неправильно просил.
Действительно. Вдруг я просто неправильно просил? Вернее, неправильно пытался. Ещё вернее, не пытался вообще.
- Спасибо, Тони. Передавай привет маме с папой.

Tickets

Так как мои вечера больше не были заняты многочасовым просиживанием в скайпе и разговорами со Скоттом, свободного времени появилась масса. К тому же, очень хотелось отвлечься, заняться чем-то для души. Так я стала посещать курсы испанского, который в школе мне преподавала престарелая тетушка, которая по-английски то уже говорила с трудом, не то что испанский преподавала. По вторникам и пятницам я посещала занятия по бальным танцам, потому что мне надоело чувствовать себя бегемотом по части грациозности и плавности движений. Четыре из семи вечеров, таким образом, были заняты, так что мысли о парнях из других городов посещали меня все реже. Я чаще гуляла с друзьями и одна, открыла красоту родного города, наконец-то. У меня появились любимые места, где я могла просто сидеть часами и слушать музыку, буквально наслаждаясь одиночеством и обстановкой вокруг.
После отправки ему того сообщения, целую неделю я ощущала себя сильной и крутой, веря в то, что поступила правильно. А потом моя подруга паранойя решила постучать в двери моего сознания. Мне, как ни странно, не хотелось остаться в его памяти стервой, которая даже не захотела дать ему шанс объясниться. Вдруг эти три слова причинили ему боль? Я подумала о том, что это его кармическое наказание. И поделом. Потому что оставлять меня так было бездушно.
Однако от тоски по нему меня это не избавляло. К счастью, приступы скучания приходили все реже, хотя и не исчезали полностью, оставляя после себя неприятный осадок на настроении.
Я находила плюсы в том, что наши отношения в основном были в Интернете, из которого можно стереть все, что угодно, даже кого угодно. Мы не ходили вместе по моим улицам, значит, они остались  чистыми, не запятнанными воспоминаниями, от которых дыхание перехватывает, а где-то в животе все скручивается от боли. Он не жил здесь, а это избавляло от хоть и миллионного, но шанса случайно на него наткнуться.
Однажды он хотел мне позвонить. Ну то есть я видела пропущенный вызов и порадовалась, что забыла телефон дома. Небольшое оцепенение, охватившее меня поначалу, быстро прошло. Что ему было нужно?
В целом, я лечилась. И лечение проходило успешно. Даже моя любимая группа помогла мне не только своей музыкой, но и известием о скором приезде. Когда я прочла новость на их официальном сайте, я сидела на балконе в кресле с ноутбуком на коленях, просто просматривая обновления. И тут так внезапно! Я вскрикнула от радости, перепугав рыбок на кухне.
Первый раз в нашем регионе, первый раз там, где я смогу появиться. Город … город Скотта.
А вот это немного подпортило мне настроение. Там было что-то реальное. Там были воспоминания. Которые вполне могли быть переписаны на новые.
Там был он, в конце концов, и он тоже мог захотеть явиться на концерт. Он знает, как я их люблю.
Что ж, концерт только через месяц, за это время многое поменяется, кроме того факта, что я там буду, ведь билеты я заказала сразу же, на себя и подругу.
Звонок на вокзал – и проблем с поездом тоже не будет. К черту Скотта, в конце концов! Жизнь продолжается и без него. А вероятность того, что я встречу его в том городе, где потерялась, ничтожно мала. Даже если я его и встречу, я буду не одна, и подруга меня поддержит, как и любимые музыканты. Возможно, он меня и не узнает – пройдем мимо друг друга как два призрака. Я и прическу поменяла, но суть, конечно не в этом. Я изменилась, я это чувствую.
Казалось эта новость каким-то невероятным сном. Радостью, которая заполняла меня до краев. Именно то, что мне было нужно, чтобы отойти окончательно. Концерт. Тонны положительных эмоций.
На этот месяц жизнь моя превратилась в ожидание. Билеты на поезд и концерт были спрятаны в надежном месте, а записка, где они лежат(я никогда не верила в силу своей памяти) находилась на письменном столе в моей комнате. Я уже подумывала о том, в чем поеду.
Испанский шел довольно-таки легко, на шпильках я уже почти не спотыкалась, одиночество потихоньку отпускало из объятий. Я уже начала подумывать о поиске съемной квартиры, хватит уже стеснять маму, да и хотелось завести кота. В воздухе витал аромат перемен, по крайней мере, для меня.
Однажды мне приснился извиняющийся Скотт, приснилось, что мы помирились. Я проснулась в слезах, осознав, что загнала чувства к нему так глубоко в душу, что они остались в подсознании и теперь вырываются оттудасновидениями. В груди болело. Но сдаваться этому я не собиралась. Пусть не сегодня и не завтра, но когда-нибудь я забуду его окончательно.
***
Я долго думал, как мне достучаться до Фрэнсис. Я звонил и писал, но она поступила так, как я чуть больше месяца(всего месяца!) назад – стерла меня из своего пространства. Живи она здесь, все было бы гораздо проще – я просто подошел бы к ее дому, и просил прощения там.
Фрэнк познакомил меня с Лорой – потрясающе милой девушкой. Они оказались похожи даже внешне, что дало мне понять, что они идеальная пара. От них обоих шло тепло. Тяжело должно быть их одиноким друзьям в их обществе. Но тем не менее, они выглядят такими счастливыми, что не радоваться хотя бы частью души просто невозможно.
В один из вечеров, который я проводил в компании компьютера и сериала, я понял, что могу сделать. Я ведь могу приехать! Адрес её все ещё где-то лежит, записанный в телефонную, кажется, книгу, которая зачем-то лежит в коридоре. Только вот когда. Учеба путает планы внезапностью, работа тоже, то есть, то нет, и никогда не знаешь, когда окажешься нужным. Я определялся с выбором, пока не увидел в ленте обновлений заметку о концерте её любимой группы, приезжающей в мой город.
Нет, на концерт я идти не собирался(каким бы романтиком я ни был, студенческие средства и даже работа не позволяют мне взять билет на концерт группы, которая мне даже не нравится), и даже не хотел ждать её там, хотя знал, что она там будет. Я решил взять билеты на поезд, которым она поедет обратно. Шанс встречи на одном из вокзалов возрастает стократно. А если не на вокзале, то возле дома. Она обязательно там появится. И увидит меня. Это должно её тронуть.
Я не могу потерять её.
Wonderful show/Her Face
До дня Икс оставался день. За этот день нужно было собрать вещи в дорогу, определить, в чем я поеду, упаковать священный билетик в безопасное место, морально подготовиться и постараться не сойти с ума в ожидании.
Встреча на вокзале с подругой назначена за двадцать минут до отправления поезда. Еда в дорогу, шарф, тетрадка с билетом, лежащим внутри, где они могут расписаться, зарядка к телефону, фотоаппарат (потому что мое счастливое до тупости лицо должно быть в хорошем качестве), наушники, паспорт, свитер(?). Кажется, взяла все, что нужно.
Ночь, как я и ожидала, прошла почти без сна. Все мысли были заняты дорогой, прогулкой по городу, стоянием в очереди, и наконец, исполнением моей мечты. Удалось подремать пару часов, прежде чем мама зашла в комнату с возгласом «ПОЕЗД ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ!» Шутница, блин. Зато я моментально подорвалась с постели, не то от крика, не то от осознания, что я точно не успею.

- Расслабься, дочь, я шучу.
- Твои шутки, мам, сведут меня в могилу.
- Какая ты стала нежная, ой-ой. Есть что будешь?
- Сколько времени на самом деле?
- Чтоб успеть, нужно выйти через час.
- Спасибо, - от души отлегло, и там поселилось приятное волнение. А ещё виски сдавливало от недосыпа. Ничего, в поезде успею. И живительный кофе ведь никто не отменял.
- Мама! Свари, пожалуйста, кофе!
- А сама?
- У нас одна плита на всех, а она занята. Пожалуйста! Я пока в душ схожу.
Вдоволь наплескавшись, однако, экономя время, я вышла, уже почти полностью готовая к поездке. Осталось только три-четыре слоя верхней одежды, от которой я буду перед концертом избавляться, слой за слоем, как капусту чистить.
На столе стоял завтрак: трехглазая яичница с поджаренной ветчиной и помидорами. Рядом сидела мама со своей тарелкой, с заразительным аппетитом кушая первый глаз.
- Как вкусно пахнет, - я выключила газ под туркой, предотвращая извержение кофейного микровулкана.
- Все, перестала быть вредной? Вот и замечательно. Билеты не забудь.
- Пока ты не сказала, я была уверена, что все положила куда надо.
- Ладно, садись, потом проверишь.
Так быстро я ещё никогда не завтракала. И не одевалась. И вообще, в рекордно короткие сроки мы с мамой уже были на вокзале. Я прекрасно добралась и сама, но она просто невозможно заботливая.
Поезд отправлялся без девяти минут семь по утру. Так что можно представить, в какую невозможную рань я встала. К тому времени мы (Я и Мэри) уже комфортно расположились в общем вагоне, я попрощалась с мамой, пообещав позвонить, как доеду. Мы намеревались поспать хотя бы пару часов, потому что не у одной меня была почти бессонная ночь. Мэри тоже нервничала, потому что не каждый день ты едешь на концерт любимой группы, не каждый день исполняется твоя мечта. И думаете, нам удалось поспать? Как бы ни так!  В поезде, особенно в общем вагоне не так-то легко заснуть, даже если ты приучен спать где угодно. Постоянная тряска не дает расслабиться, а сидение как бы намекает: « Я не кровать, как меня не откидывай». Первый час мы разговаривали, потом решили попробовать уснуть. На эти мучения потратился ещё один час. А оставшееся время мы потратили на поздний завтрак.
***
Уже почти полуденный город встретил нас слабыми отблесками в окнах зданий, стоящих напротив вокзала.
Мэри была тут впервые, поэтому её не тяготил груз воспоминаний. Например, вон с той платформы,  где сейчас стоит старичок с сумкой, и его жена в роли провожающей, с неё отправлялся мой поезд домой.  Там Скотт поцеловал меня на прощание.
Благодаря его рассеянности я немного знала, и совсем чуть-чуть ненавидела этот город. Увидев выражение моего лица, Мэри сказала:
- Ничего, скоро это место будет напоминать нам только об одном событии.
- О, ну это точно, - на сердце потеплело при мысли о билете,  лежащем в кошельке, и о том, куда он нас пропускает.
Я предложила поесть, а потом прогуляться по городу, заполнить его новыми впечатлениями и воспоминаниями, но главное – показать подруге  всю его красоту. Мы могли бы дойти до клуба и пешком в принципе, если бы успевали. Не Скотт показал, а Интернет.
Маршрут наш пролегал через замечательную по вкусу и цене закусочную.  Там мы погрелись, выпили кофе, поели, и успели даже поговорить с барменом на предмет мест, где можно убить время (кинотеатры не в счет).
Город помнился мне более ярким, но то было лето. Сейчас же деревья махали нам голыми ветвями, а за несколькими поворотами таились воспоминания, от которых хотелось убежать. Я взяла Мэри за руку и плевать, что подумают. Мне нужна была её поддержка в борьбе с призраками.
Подруге очень понравился город. Атмосфера и архитектура тут и правда располагали к долгим ознакомительным прогулкам. Мэри ходила по улицам и восторженно восклицала всякий раз, как видела что-то, что казалось ей «таким потрясающе красивым, ну посмотри, правда ведь это потрясающе?».
Мы сходили и на мост, просто чтобы полюбоваться рекой. Раньше я не боялась, но тогда, стоя именно на том мосту и осознавая, что подо мной максимум метр твердой поверхности, а дальше пустота, что я стою, по сути, над воздухом и могу в любой момент упасть, я начала немного паниковать. Голова закружилась, и я вцепилась в поручни, надеясь, что не упаду.

***
Уже с утра у меня колотилось сердце. Поезд был только ночью, но мысленно я уже торопился на вокзал и протягивал билет проводнице. Собранный рюкзак на несколько часов в чужом городе стоял в углу тихим напоминанием о том, что сосредоточиться сегодня не удастся. Я думал о том, чтобы зайти в клуб после пар, но на второй смене я просто не успевал попасть туда до концерта, чтобы поискать Фрэн в очереди. Забивать же на учебу было опасно, хотя бы физически, но я должен был присутствовать. Собственно, я старался не вынимать наушников из ушей, которые помогали отвлечься и пробовал отвечать, когда от меня этого требовали, но без толку: сегодня от меня нельзя было и слова дождаться по теме. Так что на второй половине пары преподаватели просто благоразумно забывали о моем существовании, а я выводил рисунки в конспектах. В итоге выходили какие-то человечки, изображающие то меня, то Фрэнсис, то нас обоих, а то и вообще сцены убийств – всё, на что могла вдохновить музыка.
Сегодня я начал слушать её любимую группу. Сегодня мне понравилось много песен из их репертуара. Сегодня определенно очень странный день.
Я смотрел в окно, только сейчас замечая, как рано желтеют клёны. Конечно, не все из них желтели – листья некоторых смотрелись прямо вымазанными кровью сверху, и обласканными солнцем снизу. Зелень все ещё упрямо торжествовала, однако уже было ясно, что век её кончается. Первые листья уже застилали асфальт перед входом в университет. Люди, идущие непонятно куда, прячут руки в карманах, носы в шарфах, а эмоции где-то так глубоко, где только весна достанет. В небе было пасмурно, обычный серый день, когда ничего не хочешь чувствовать, когда хочется только домой, в тепло, спать, забывая обо всем. В такие дни из дома выходить грех, но в университете грешат и не так.
Концерт начинался в шесть, как раз на середине второй пары. Я учусь до семи тридцати, поезд в одиннадцать. Весь план складывался идеально.
Но, как всегда и бывает, моим планам не суждено было сбыться точно так, как я задумал. Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах. Вышло так, что меня задержали в университете ещё на сорок минут, потому что «срочно нужно что-то придумать на какой-то там праздник в честь каких-то важных особ, а ты, Скотт, генератор идей». Шутка о том, что села батарейка, не сработала, так что, показав в полной мере свою сегодняшнюю бездарность, я ушел домой уставший до смерти, с мыслью поспать хотя бы полчаса. В курилке я попросил у однокурсника сигарету, на что тот ответил удивленным  взглядом, ведь я бросил полгода назад, но все-таки протянул мне отраву вместе с зажигалкой. Даже это не помогло. Голова болела просто адски, не спасал ни джаз, ни хэви-метал, а от любимого синти-попа и вовсе хотелось проблеваться.
Я уже даже не думал о Фрэнсис. Дорога домой отняла ещё полчаса тряски в автобусе, дрожи на улице по дороге к остановке, и молчаливой злостью на весь окружающий меня мир. На несколько минут я даже забыл, что мне сегодня ехать, однако рюкзак напомнил обо всем. Я уж было хотел послать все к чертям и поехать утренним, но внутренний голос добавил, что другого шанса может и не быть. Завтра я отложу ещё  на день, на два, на неделю, на вечность.
Но поспать должен был. В запасе было полно времени, так что я поставил будильник на необходимый час, проверил все вещи, и лег, практически не раздеваясь, чтобы не терять время.
***
Когда на часах было четыре, было ясно, что общественного транспорта нам не избежать. Выяснив, чем можно добраться до клуба, мы сели в дряхлого вида автобус. Расчетное время прибытия к месту: спустя двадцать минут со времени посадки. В окне промелькнул дом Скотта, по крайней мере, как мне показалось. Интересно, где он был тогда? Наверное, на занятиях, но ведь он мог и на концерт собраться. Я боялась, что он там будет, потому что не знала, что делать, если вдруг его увижу.
К счастью, у меня была Мэри, которая всегда могла отвлечь меня от печальных мыслей. У неё была волшебная способность говорить обо всем и ни о чем одновременно. Беседовать с ней о любимой группе – сущее удовольствие.
До клуба мы добрались в подходящее время, когда очереди ещё почти не было. Буквально через десять минут начали прибывать люди, быстро собравшиеся в толпу под дверями. Кто-то обсуждал группу и альбом, с которым они к нам приехали( одному умнику он не понравился, на что хотелось заметить: «Зачем ты тогда вообще сюда пришел?»).  Кто-то говорил о предстоящем концерте, кто-то вспоминал свой предыдущий опыт. Мы встретили единомышленников из родного города и организовали своего рода компанию земляков.
За час до назначенного времени концерта открыли двери клуба. Давно не видела такой толпы. В дверь приходилось просачиваться, а чтобы не задавили, дышать через раз. Я почти потеряла своих, но они меня ждали, поэтому в зал мы буквально влетели вместе, заняв очень и очень хорошее место возле  сцены. Оттуда было видно гримерную, откуда периодически выходили ребята из группы, вызывая то у Мэри, то у меня маленькие сердечные приступы.
Это был самый длинный час в моей жизни. Минуты тянулись так медленно, что, казалось, жизнь можно целую за них прожить. У меня болели ноги от длинной прогулки, мне было холодно, однако я знала, что скоро будет совсем наоборот. Людей становилось все больше и больше, звукооператоры ходили по сцене, проверяя инструменты.
И вот настала Та Самая Минута, когда концерт начался. Когда вышли ребята. Когда началась первая песня. Когда весь мир был забыт. Мы кричали в знак одобрения, мы кричали слова песни, мы поднимали руки вверх, мы прыгали и бесились, тянули руки к солисту, когда он хотел поздороваться с толпой. Ноги уже не болели, не болело уже ровным счетом ничего.
После легкой дезориентации, каждый сосредоточил взгляд на любимом участнике группы. Мой любимый гитарист конечно появлялся нечасто в поле зрения, но я ловила каждый момент, когда могла на него смотреть. В жизни они все оказались такими милыми и замечательными, какими мы себе их и представляли.
Я думала, что не буду плакать, но как же я ошибалась. На одной из медленных песен я разрыдалась просто от осознания того, что ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС нахожусь на ИХ концерте. А потом начался второй медляк, который вокалист всегда пропускает через себя, заставляя нас всех чувствовать вместе с ним.
Воспоминания до сих пор взрываются в сознании яркими вспышками, вызывая улыбку в любом месте и в любое время. Иногда меня накрывает приступ беспричинного счастья. Я не помню всего от первой до последней песни, однако я помню эти потрясающие моменты единения музыкантов и толпы, их и наши улыбки, слёзы грусти и счастья.
Когда они ушли со сцены, чувство опустошения поглотило меня. Словно бы мне дали потрясающий антидепрессант, а потом резко вывели его из меня. И мне хотелось ещё, мне непередаваемо сильно хотелось ещё, как хочется и сейчас. Верните меня туда и заключите во временную петлю, чтобы каждый день я просыпалась и знала, что вечером буду там. Чтобы каждый день я была счастливой.
Скотт… Какой там, к черту, мог быть Скотт? Мысли о нём не тревожили меня и я даже не думала о том, что не думаю о нем и не вспоминаю. Словно никогда и не было у меня разбитого сердца. Словно мне ничего не стоило его отпустить.  Нет, мои любимые, только помогли мне его склеить. Да, первые несколько часов и даже дней мне было плохо, но этот побочный эффект стоил тех часов в моей жизни.
Как бы вы описали лучший день в вашей жизни? Вряд ли так, но мой был именно таким.
Возвращаясь на вокзал, мы не могли остановиться, мы говорили и говорили, цеплялись за каждый момент произошедшего, чтобы оставить его в памяти как можно дольше.
Мэри тоже плакала, она рассказала мне об этом после. Она пропустила через себя все, что было там и сохранила это в сердце навечно, также, как и я. Я знаю, что пережитое счастье сделало нас ещё более близкими подругами.
Целую ночь в поезде мы не спали. Целую ночь мы говорили, нас переполняла любовь и ею мы делились со всем вагоном, мешая им отдыхать. Ну и пусть. Зато они тоже могут стать чуточку счастливее.
Мама полезла с расспросами, но все, что я ей сказала это: «Я счастлива, что это было и расстроена, что все кончилось. Хочу плакать и спать».
А ещё, я ей не сказала, но у меня было четкое чувство, что в жизни начинается новый период, гораздо более радостный, чем предыдущий.
Никаких больше бессмысленных трагедий и драм.
***
Угадайте, что. Я проспал. На целый час. На. Целый. Час. Вспыхнувшая ненависть к себе пока сидела тихо, ожидая любой неудачи, чтобы вылиться на меня фонтаном. 
Будильник звонил двадцать пять раз.
До поезда оставалось полчаса. Добираться до вокзала пятнадцать минут. Впритык мне пять минут на сборы. Я потратил восемь.
Три минуты до остановки.
Я добрался за полторы.
Транспорта не было ещё половину песни.
Автобус ехал десять минут. Я проклинал все машины на дороге, что создали пусть и небольшую, но пробку. Откуда вас вообще столько в такой поздний час?!  Я проклинал водителя за излишнюю осторожность, я проклинал самого себя за рассеянность.
До отправления оставалось три минуты. Пусть я не попаду в свой вагон, я хотя бы попаду на поезд. Пока бежал, я оглядывался на людей, постоянно ища Фрэнсис. Несколько раз её лицо мелькало в толпе, по крайней мере, как мне казалось, оно было чуть ли не везде. Вот она с тяжелой сумкой ведет на поводке собачку. А нет, с чего бы. Вот она идет в компании трех человек, весело смеясь. А нет, другой цвет волос. И глаз. С чего бы я принял её за Фрэнсис?
Я задыхался, вспотел, ноги гудели, чувствовал себя более чем отвратительно, и, по незнанию собственного(!) же вокзала, перепутал путь, с которого отходит поезд.
Я потерял полторы минуты, чтобы найти нужный путь.
Когда я прибежал к пути, поезд уже тронулся. Вот бы хоть кто-то дернул стоп-кран.
Я оцепенело проводил взглядом каждый вагон, выискивая лицо девушки, которую любил. Я заметил её, но она смотрела в другую сторону и удалялась от меня на большой скорости. Я сделал в её сторону жест Спока «живи долго и процветай». Сказалось общение с Фрэнком.
Я наклонился, чтобы отдышаться и чтобы мышцы живота не так сводило от тупой боли. Автоматически я поднял кусочек бумаги, оброненный, видимо, кем-то из уезжающих. Развернув его, я увидел логотип любимой группы Фрэнсис, время и место проведения концерта и неровный край, где была часть «контроль».
В судьбу я верил периодически. И сегодня был как раз такой день, когда судьба не готовит для тебя ничего хорошего, чтобы ты не делал. Все признаки налицо.
Конечно, я мог взять другой билет, конечно, я мог бы поехать к ней, по её адресу, мог умолять о прощении. Но какой был в этом смысл теперь? Момент упущен, я снова её потерял в этом городе. Почти нашел, но она от меня ускользнула. Я сдаюсь.
Я вытащил наушники, открываясь для мира. Дошел до скамейки с билетом в руках. Посидел там, пока не пришел в порядок. Сложил билет в рюкзак. Прибывали поезда. Менялись вагоны. Спешили люди. Продолжалась жизнь.
Я все сидел и сидел, не имея возможности впустить в голову хоть одну мысль. На повторе в вертелось слово «прощай». Вокруг стояла блаженная тишина.
Я вдохнул ледяного воздуха, встал и пошел домой. Опустошенным.