Выкуп

                ВЛАДИМИР ВЛАДЫКИН
               
                ВЫКУП
                рассказ

Давно произошла эта история, а мне всё кажется, что она случилась совсем недавно…
Стояло лето одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года жаркое, засушливое. Работал на заводе, где встретился с Васькой Лободиным. Он был старше меня лет на десять с посеребрёнными висками, носил всегда короткие волосы, коренастый. Ходил он,  слегка косолапя, и руку держал на вытяжку с вывернутой назад ладонью, точно что-то кому-то показывал, что там было у него написано.
Несмотря на раннюю седину, ему тогда ещё не стукнуло и сорока лет. Его лицо постоянно было розовое, полноватое с правильными чертами. Обладал звучным высоким тенором, его жена преподавала музыку в музыкальном училище. И Васька сам играл на аккордеоне, баяне, гитаре. У него было двое сыновей, родом он был из Элисты. Мать его была адыгейкой, отец русским. Ваське бы петь в опереттах, как он великолепно исполнял куплеты из «Сильвы», и запоями читал книги. На почве увлечением искусством и литературой мы и сошлись.
Я не сразу узнал, что главный его порок – это вино, второй – женщины, из-за этого он и расстался с женой, уехал из своей родной Элисты в наш город N, где учился в электромеханическом техникуме. И потом стал работать электриком на заводе, как и я.  Он снимал квартиру у пожилой женщины, из дому регулярно получал посылки с продуктами, которые отдавал на хранение хозяйке.
В то время я готовился к поступлению в университет. С женой Риной снимали квартиру на проспекте Московский. Она работала в ателье мод мастером смены. Наши отношения были прохладные, но мы ладили. Все эти подробности нужны для дальнейшей нити повествования.
К женщинам я так же, как и Васька был неравнодушен. Если он считался неисправимым пьяницей, то у меня до этого ещё было далеко. После работы обыкновенно заходили в кафе и пропускали по стакану. Затравка была сделана, а денег не всегда в достатке на весь вечер. Я пытался уйти домой, но друг мой не отпускал, начинал ублажать меня куплетами из «Сильвы», чем, признаться покорял и у меня появлялось бесшабашное настроение. Да и вечер тёплый, улица чистая, зелень каштанов, освещённая яркими фонарями. У ресторана «Южного» повстречали знакомого, вернее, Васька его знал, но я того видел впервые. Он был в белой сорочке, лет сорока. Наверное имелась и семья. Но поскольку вид у него был пьющего человека, то вряд ли в такое время почтенный семьянин будет околачиваться на пустынной улице с беспечным скучающим видом. Впрочем, ему хотелось, как Ваське, так и мне, выпить, а в кармане – одна вошь на аркане.
Мы стояли возле «Детского мира», прямо на входе в магазин. Но сейчас в виду позднего часа двери были закрыты. Через дорогу в проходе во двор между спорттоварами и гастрономом стояла компания из молодых мужчин от двадцати пяти до тридцати пяти лет. А один с толстым животом, с видом забулдыги. Я его часто видел у гастронома. Да и других тоже. Все они одного приблатнённого покроя, некоторые длинноволосые, другие с короткими стрижками. Васькин приятель знал кое-кого лично. Эта публика явного восторга не вызывала. Среди них выделялась молодая женщина с чёрными, как смоль, волосами, распущенными по плечам. Даже через дорогу было видно, что она ещё очень молода, и одета прилично. И всё в ней говорило, что эти мужчины явно не её круга. Так я думал тогда. Мне казалось, она попала к ним не по своей воле, а потому её надо бы вызволить из беды. Об этом я заговорил с Васькой и его приятелем. Но к моей затее они отнеслись скептически, обозвав меня наивным малым. Однако я настаивал, а чтобы они зашевелились, сказал, что поставлю тем субъектам за девицу ящик водки.
– А где у тебя деньги? – спросил приятель Васькин.
– Сейчас нет, а завтра будут, – уведомил я, готовый занять стольник.
– Ты знаешь, кто они? – не успел я ответить, что нет, как он продолжал: – Я не советую тебе даже заикаться о ней.
– Чепуха, за ящик водки они и маму продадут! – бросил я – Иди, и объясни им мои условия.
Мужчина с кротким видом посмотрел на меня и вдруг пошёл, а потом вернулся и спросил:
– Честно гарантируешь ящик водки? – переспросил он, я твёрдо кивнул так, будто в кармане у меня гарантия. И он пересёк дорогу, подошёл к мужчинам и заговорил.
О чём он там вёл переговоры, мне как будто было ясно. А Васька молча сосредоточенно наблюдал за своим корешком, который через минут семь вернулся.
– Они говорят, проводишь её в хутор Мутный. Она там живёт и твоя водка им не нужна…
– Провожу! – с вызовом сказал я.
Васька стал меня отговаривать. Но я отмахнулся, хмель и романтика играли в моей голове,и вдобавок я ещё считал себя благородным рыцарем. И в этот момент мы увидели, как девушка, подняв вверх руку, приглашала меня совершить вечерний моцион.
– Ну что, назвался груздем, беги, – сказал мужчина, а Васька сомкнул скорбно губы и смотрел в мою сторону, как на потерявшего разум. Я быстро пожал им руки и побежал к отделившейся от мужчин девушке.
– Это ты меня хочешь проводить? – спросила она, оглядев всего, а потом повернулась к мужчинам, возгласив: – Гуд бай, мальчики! – эта фраза прозвучала развязным тоном, да ещё и прибавила: – А он-то ничего! – и звонко рассмеялась. И мы пошли. В моей голове роились одни вопросы: почему она одна сразу с несколькими мужчинами, почему решила принять моё предложение, почему не нашла себе более приличное общество, почему… Ну, в общем ни один вопрос не слетел с моих уст.
– Давай, рассказывай, кого я из себя представляю?! – сказала она, криво усмехаясь.
У меня от её предложения разговорный аппарат заклинило, язык, словно к нёбу прилип. Вблизи, при свете ночных ртутных фонарей, на фоне чернявого обрамления из волос, её до одурения красивое лицо повергло меня в оторопь. Я не верил, что иду с ней, и даже не заметил, как прошли мой двор. Это был какой-то шок, временный провал памяти, словно во сне, вот только был с друзьями, и вдруг они исчезли, а вместо них объявилась красавица, каких в жизни почти не бывает или с некоторыми изъянами, а тут тебе в совершенстве Афродита. Лицо белое от света фонарей.
– Зачем ты с ними была? – спросил я. – Почему они тебя отказались проводить?
– А я и не собиралась домой. Ну, гони скорей, кто ты и чего так дёшево оценил меня, и думаешь, они покупаются за ящик водки, ха-ха! – нервно с презрением и обидой быстро проговорила она. – Фраера так не дешевятся.
– Да какие они фраера, одна шушера и ты сама действительно так дёшево отдалась им?
– Что ты знаешь обо мне и про них? Ведь ничего, так? Влюбился?
– Просто стало жалко, что такая бесподобная девушка спуталась с ханыгами, которые, думал, за водку всё отдадут. У них святость одна – это ты?
– Умный, что ли? – усмехнулась она злобно. – Нашёлся жалельщик! А я не хочу, чтобы вроде тебя, интеллигентика, жалели. Ну, выкладывай своё нутро, не то…
– Что ты пугаешь, твой тон похабный! На тебя это не похоже, жалко, что сама низводишься до уличной девки. Я бы рассказал, а толку, когда ты завтра опять к ним побежишь. У тебя квартиры тут нет, или живёшь у какой-нибудь бабки?
– Хочешь ты свою хибару предложить? Ну, пошлёпали, пропишешь!
– Я сам квартирант… работаю на заводе, сын и жена: книгами увлекаюсь. Видишь, мне нечего говорить про себя…
– Как же, на заводе пашешь такой чистенький, наверно, из богатой семейки? Пытала она.
– У тебя очень неверное представление, я обыкновенный работяга.
Так мы вышагивали, что-то выясняли друг о друге, хмель выветривался из головы и становилось тоскливо до оторопи. Шли через весь город, автобус подошёл к остановке, мы могли сесть и поехать, но она не захотела. Я даже не знал, как её звали и не спрашивал. И уже бесцельной показалась эта прогулка. Она удивила тем, что не верила о моём рабочем происхождении, чем невольно мне даже льстила. За кого она принимала меня я не спрашивал. Её так же, как и меня, не интересовало и моё имя.
– А где жена твоя работает? Спросила девушка.
– Да в ателье мастером, – беспечно сказал я. – На твоём месте, я бы…
– Чего ты бы сделал? – перебила грубо она и как не вязалась её выходка с внешностью красавицы, и не замечала, что так легко испохабилась, и вообще, вела себя совершенно неестественно, с какой-то обусловленной заданностью. Настороженность, нацеленность во взгляде, какое-то торопливое целенаправленное общение. Хотя это осознание происходило с запоздалостью, не тотчас же вовсе, а спустя время, когда произошли эти события. Интуиция, которая часто выручала в сложных ситуациях в тот раз, словно пробуксовала. Сознание работало в вялотекущем, так сказать, режиме. Моя воля, мужское влечение, что удивительно, точно выключилось, некто, будто вырубил рубильник высокого напряжения. И вообще действительность шла мимо меня, как в прострации. Я не замечал окружающую городскую среду, погруженную в ночь, словно в утробу вселенской пещеры. Сознание настолько сузилось на расстоянии от меня до неё. И она вела меня, как Иван Сусанин, подчинив своей воле.
– Жила бы по любви, а не по инстинкту! – ответил я, находясь в состоянии прострации. И она казалась не реальным, а фантастическим существом, в глазах вся она мерцала как серебристое сияние или лунное наваждение.
Она оглядывалась назад, хотя ни пешеходов, ни машин уже в этот час, но вот словно по её желанию засветились вдали два огонька, приблизившиеся к нам. И в них проявился урчащий звук двигающейся легковушки.
– Ну, вот надоело топать, поедем сейчас, я проголосую! – вырвалось у неё с капризным оттенком, и она резко повернулась спиной ко мне и вскинула руку, став ею махать. Машина «Жигули» неопределённого цвета, в сиянии фонарей, затормозила.
– Куда? – открылась дверца, и оттуда прорычал хриплый голос с насмешливым тоном. Я не придал этому значения, она теперь повелевала и открыла заднюю дверцу, пропуская вперёд меня. В глубине салона темнела фигура человека.
– Шныряй в наш шалаш! – другой голос басом приглашал вальяжно с добротой убаюкивающей мягкостью. И я последовал, протискиваясь в дверь, а девушка резво прыгнула на переднее сиденье. В салоне оказалось на заднем сидении двое мужчин респектабельного вида.
На миг воцарилось молчание, и автомобиль плавно тронулся, разгоняясь по голой сквозной трассе мимо спящих домов. Но что я там видел, когда второй мужчина вдруг перелез через меня и я очутился между ними, почувствовав себя совершенно зажатым.
– Ну вот как славно и птица в силке! – бросил водитель Я не тут же сообразил что эта загадочная фраза относилась ко мне. Машина на первом же перекрёстке свернула на вторую проезжую часть. Проспект с двухсторонним движением, разделённый аллеей. И мы помчались в обратном направлении.
– Слушай, подруга, а где твой хутор Мутный? – спросил я.
– Дуру нашёл, а на дурака нарвалась! – засмеялась она. И далее повела мужикам такую речь, что у меня все внутренности опустились. Оказывается, они заподозрили во мне «легавого». Это их словечко.
Привезли меня в какой-то тайный двор, петляя по слабо освещённым улочкам. Мужчины схватили под руки и повели в полуподвальное помещение, где явно был спиртовой склад, ибо разило так, что от одного запаха ударяло в голову. И моя байка про ящик водки вылилась в такую вот реальность.
– Ну что захотел нашу бабу купить? – спросил один с чисто бандитской внешностью. Большой перстень на пальце, руки синие от татуировок и физиономия колоритная. И он прибавил: – А теперь выкупит тебя твоя жена.
– В смысле? – выдавил я, уставясь на него темнеющим от ужаса взором.
– Чего пас вечером, от какого начальника прислали в следуху? – пытал он, а мне казалось, что все они тут больные. С каким изъяном воспринимали меня. Потом моё плечо переломилось, и я упал под ударом со спины. Но что я мог им ответить, коли они уже всё решили по-своему, надумав истязаниями выбить из меня то, в чём они заблуждались. Не буду же напрасно признаваться в том, чего нет в действительности? Но им так хотелось, чтобы они оказались в догадке безошибочно точны. А я не мог ублажить их подозрительность. Они же вошли в раж и методично били, я падал и вновь подымали… И я уже больше какое-то время не существовал.
Очнулся. Утро. Велели нацарапать маляву жене, чтобы готовила выкуп, если хочет увидеть мужа в живых. По тем временам сумма равнялась стоимости ящика коньяка…
Рина выполнила их волю и меня отпустили, а дивную девушку в тот день я не увидел…
С завода я ушёл, а с Васькой встречался всё реже, поскольку учился на юридическом в университете, твёрдо веря, что организованная преступность мирно прижилась под крылом «развитого социализма». А дальше пошли другие истории и другие времена…
22.10.03г.