Откуда произростает национализм?

1. 86. глава восьмидесятая
Владимир Семакин
   Книга первая. Первый день.
    
    ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ
    О том, что армия — сложная штука: рядовой приказывает полковнику, они вместе пьют тройной одеколон и обнимаются с белыми медведями. Кто тут главный? Салабоны на стариках в туалет ездят, но обходят начальство с подветренной стороны. Неуставные отношения на сопках Маньчжурии. Казанская сирота Гоняет в бухте при луне чаек строевым шагом, за что получает дисбат. Девушки из курортного профилактория подшивают бойцам подворотнички.
   
    — Так точно, понял Сашок!
    — А теперь иди и занимайся с салагами строевой, я за тебя с ними в роте долбаться не буду. Стой! Ты почему их до сих пор не научил, как нужно приветствовать дедушек, а? Сержант Кузьмин, как нужно приветствовать дедушку?!
    — Здравия желаю, гражданин дедушка! — вытянувшись в струнку и взяв под козырек, гаркнул сержант.
    — Вольно! Иди, занимайся!
    Кузя отошел два шага от толпы карантинщиков, привычно поправил ремень и гаркнул уже совсем другим голосом:
    — Рота, стройсь!
    Шпала с Бубой переглянулись, хотели было вскочить. Но Султан прижал их к лавке. Затем неторопливо встал сам, потянул обоих вверх и за собой в темноту. Сзади наяривала марш "Прощание Славянки" курская гармошка. Компаньон очевидно не торопился разделить участь шефа. Его влекли балы и парады.
    "Так! — усиленно соображал Витька, уходя в неизвестность под обнимку Султана. — Что же это получается? Рядовой приказывает сержанту, чтобы тот передал прапорщику, что он, рядовой желает взять с собой вот этих двоих.” Абракадабра какая-то. Непонятно, кто из них старший! Оказывается, армия — штука посложней, чем он ее себе представлял. К удивлению Шпалы, по походке и координации движений он подметил, что Султан не настолько пьян, как это только что разыгрывал. Из всего сейчас увиденного, в голову напрашивались успокаивающие выводы о том, что армия — театр, где каждый относится к отведенным ему обязанностям всего лишь как к роли и не более того!
    Еще вчера Гроздев выяснил, что рыжий сержант вовсе не настолько кровожаден, как об этом можно подумать с первого взгляда. Земляк специально поддерживает сей имидж для того, чтобы, по его словам, удержать молодежь от анархии. Иначе, дескать, крах. Салабоны на стариках будут в туалет ездить! Сержант Кузя — достойный продолжатель ратных дел, без всяких видимых неудобств совмещает в своем репертуаре две совершенно разные роли: командира и мальчика на побегушках. Но... вовсе не строит из неприятной части своих обязанностей трагедии: ведь, как известно, плохих ролей не бывает, бывают лишь плохие актеры. В этом смысле Кузьмин может даже гордиться своей игрой. Она у него значительно тоньше и совершеннее, чем у других.
    Незабвенный отныне Султан, тоже, выходит, исполнял сегодня вверенную ему роль. Значит зачем-то она ему нужна? Ах, мозги заплетешь! Единственное понятно: Шпала неправильно относится к действительности. Что он собрался: один переделать здешние "веками" устоявшиеся нравы? Или, может быть, Витька совершенно крайний в этой игре. И уж ему-то, сироте Казанской, всех в ней тяжче? Так нет же! Похоже и здесь фортуна на стороне Груздя. Тогда какого ж ему еще рожна надо? Или Шпала уже настолько изнежился от удач и измельчал душой, что и сравнительно небольшие тяготы ему не в жилу? В таком разе это хамство, пижонство! Над бухтой висела луна. Шумело где-то поблизости невидимое и ни разу в жизни не виденное море. Черное море!
    На Крым опустилась, взяв его в свои объятия, теплая, как лето средней полосы, осенняя ночь. Кое-где проглядывали из-за быстро несущихся со стороны моря облаков звезды. Прозвенел отбой. Но возле пятой роты — карантина, начальство его не "услышало": их призыв еще продолжал занятия строевой. Слышна была дробь шагов и четкие уставные команды проводящего занятия сержанта. "Крики чаек, шум прибоя..." Все наяву и вместе с тем как бы нереально. Вот сейчас гаркнет мент, стукнет пудовым ключом по решке зверинца или по бляхе собственного ремня и ты проснешься в девятке городского отдела милиции "среди воров убийц и уркачей".
    Так круто изменилась Витькина жизнь. Еще каких-то три дня назад Шпала сидел у следователя в кабинете и думал самое большее о том, как бы выкрутиться, выкарабкаться на этот, самый последний раз. Сколько их было таких "самых последних" разов! Ежели б ему тогда сказали, что через три дня все тревоги Витькины отлетят, как те сухие листья с деревьев, о которых пел рупор на вокзале в Севастополе. Что он будет в армии в Крыму, а не где-нибудь в тайге или на сопках Маньчжурии, не в заполярье на далеком острове, где все два года света белого не увидишь, обнимать белых медведей, а в Крыму, на курорте пить водку со страшными, легендарными армейскими дедами, Шпала бы вряд ли поверил.
    Да и кто из здравомыслящих, в армии служивших поверил бы? Все складывалось даже слишком хорошо, как нельзя лучше. Оттого щемило грудь непонятной тревогой: “Так в норме не может везти, надо ждать беды!" Хотя что ему может угрожать в ближайшем будущем? Сколько раз над Витькой нависали тучи реальные, гораздо более густые, свинцовые и что? Вот он в армии и все позади! Нужно только не теряться, не плутать, а смело идти своей дорогой, которую милостиво открыла перед тобой Фортуна.
   
    Бери от жизни все что можешь
    Бери хоть мало — все равно
    Ведь жизнь на жизнь не перемножишь
    А дважды жить не суждено!
   
    Они перелезли через бетонную решетку забора и очутились в лабиринте низких без окон строений из какого-то природного камня. Вернее зарешеченные, маленькие как амбразуры окошки кое-где встречались, но были либо забиты досками, либо заложены кирпичом, либо просто темны. Слева по курсу проплыла громада полукруглого ангара из металлического профилированного листа. Свернули за угол и здесь открылись казармы. Вошли в торцевую дверь первой. Это оказалась кухня.
    Солдат в переднике поверх форменного обмундирования и в белой "пасочкой" шапке вышел на шум из небольшой комнатки. Но увидя Султана отступил в сторону, давая дорогу. Они прошли в рабочую часть. Зал размерами примерно шесть на шесть метров имел посередине одну большую плиту и еще несколько различных приспособлений ближе к стенам. Витька опознал: мясорубку, картофелечистку, ванны, некое подобие сковороды на шарнирах и со штурвалом сбоку... Из зала выходила дверь еще в какую-то комнату и в дальней стене окно раздатки.
    — Вася, — обратился Султан к повару, — дай чего-нибудь пожрать и доставай пузырь.
    — Бухалова нету, Саня! — испуганно заговорил повар, — Тот пузырь, что вы вчера оставляли, полковник сегодня выпил.
    У Шпалы вообще поехала крыша: так они тут что, и пьют все вместе — полковники с рядовыми, а потом бьют друг другу морды? Он не просек еще, что это тот же самый "полковник" — рыжий сержант, ухвативший себе такую кликуху за неуемное желание командовать всем и вся.
    — Ну скот гребаный, на хер ты ему давал! — разорился Султан. — Ладно, раз он такая свинья, я ему тоже ... оставлю! Тогда сбегай, найди чего-нибудь.
    — Где ж я возьму?
    — На свинарник сходи к Стасу, скажи — Султан просит.
    — Был уже, полковник посылал.
    — Вот крыса, — опять обозлился поводырь, — как за воротник попадет — ради ста граммов в Берлин пешком сходит! Ну и что, было у Стаса?
    — Нет, сказал сам на голяках.
    — Ладно, сходи в роте поищи. Видишь, земляков привел, надо угостить.
    — Ничего нет, Саш, разве что одеколон.
    — Хорошо, тащи одеколон, — согласился Султан, — только быстрей, чтобы им к отбою успеть. И пожрать собери.
    Повар исчез. Через минуту Султан потянул "бойцов" из зала в коридор и оттуда в небольшую комнатку, из которой при их появлении выскочил повар. Комната была убрана по-домашнему: Цветастые занавески на окнах, покрытый белой с вышивкой скатертью стол, поверх которой тонкая целлофановая застилка — пленка. На столе уже стояла большая фарфоровая миска с холодным мясом. Рядом солдатская нержавеющая с картофельным пюре, тоже холодным. Еще в одной такой же соленые огурцы.
    —  Сегодня больше ничего не осталось, — сказал повар, нарезая ножом хлеб.
    — Ладно и так пойдет, — ответил Султан. Парень достал из настенного, завешенного той же, что и занавески, материей шкафа три вилки, положил на стол и вышел. Хлопнула входная дверь.
    — Вы ешьте, не стесняйтесь, — обратился к Витьке с Бубой Султан, — я уже отужинал.
    Оба неторопливо взяли по куску отваренного мяса, принялись жевать. Мерно тикали часы с гирьками на стене. Не более чем через минуту возвратился повар. Поставил на стол перед Султаном два круглых пузырька с надписью на этикетке "Тройной одеколон", достал и поставил алюминиевую полулитровую кружку.
    — Убери, давай стакан, — поморщился Султан.
    — Сань, ты же знаешь, как после одеколона плохо стакан отстирывается. — Завтра придет Жора Перидэрий, он сейчас дежурный по части, унюхает, будет мозги компостировать. И так сказал, чтобы никого сюда кроме офицеров не впускал.
    — Ладно, сунешь его в заначку, что у тебя стаканов, что ль, не хватит.
    — А откуда они? Как полгода назад Труш из дому принес пять штук, так и стоят...
    — Не жмись Вася.
    Султан отвинтил пробку, принялся трусить содержимое пузырька в стакан. Сейчас же вся комната наполнилась запахом.
    — Тут земляки не дом — армия, — говорил он при этом, словно извиняясь, — а потому здесь пьют все, что горит и гребут все, что шевелится.
    Натрусив, подал первый стакан Витьке. Одеколон был голубого цвета.
    — Погоди, — сказал Султан, — так ты не выпьешь!
    Взял алюминиевую кружку и встав набрал в нее из крана воды.
    — Вот, знаешь как спирт пьют?
    Честно говоря, Витька не знал. Ни разу не приходилось. Но он с готовностью кивнул и уже поднес стакан к губам, чтобы выпить, как Султан снова остановил:
    — Да не так же! Делаешь глубокий вдох-выдох, не дыша набираешь в рот воды, затем подносишь стакан и пьешь все подряд. Выпил и сразу захлебнул опять водой. Потом набираешь воздух через нос, а выдыхаешь его через рот. Понял?
    — Угу! — вторично кивнул Витька.
    — Ну давай!
    Шпала вдохнул, выдохнул по гимнастике йогов, отхлебнул из кружки и принялся глотать из стакана. Одеколон сразу же обжег полость рта и глотку, ударил запахом в мозг. Если бы не настрой, Витька наверное поперхнулся бы. Но тут выхлебал все и замер, поводя из стороны в сторону залитыми слезой глазами.
    — Водой запей, водой запей! — подсказал сидевший рядом Буба.
    Витька отхлебнул, но что это: вода или одеколон, не почувствовал. Начал дышать ртом, забыв про наставления, но ничего, все обошлось нормально. После одеколона мясо казалось безвкусной жесткой массой наподобие резины. Шпала ел механически, не чувствуя вкуса пищи. Но по внутренностям почти сразу же пошел благородный огонь: "Божок по жилушкам босичком прошел." Вскоре он поднялся и в голову. Лицо, руки — все запылало, а в голове послышался легкий колокольный звон. У Бубы, если наблюдать снаружи, вливание тоже прошло удачно. Он все выполнил правильно без подсказки.
    — На вот, загрызни! — вынул Султан из кармана и положил на стол какое-то снадобье. — Запах отбивает. Мускатный орех. Хотя от одеколона вонь истребить конечно трудно. Так что на всякий случай советую вам на начальство в ближайшие два дня не дышать и вообще держаться с подветренной стороны.
    — Ну, как первые ощущения? — спросил Султан, когда буря заедания начала стихать. Шпала с Бубой пожали плечами. — Нет обиды, что я вас нонче строевой гонял с песней?
    — Да ну-у! — нестройно, но в один голос взвыл карантин.
    — Вы, земляки, зарубите себе на носу: здесь армия, а вы салабоны! И изменить это не в силах никто. Подлянок тут нет. Скажут туалет драить, придется драить. Скажут пол мыть, значит мыть. Это служба. За неисполнение приказания губа, дисбат. И от обязанностей салабонов вас никто не избавит. Не побудете в этой шкуре, — из вас и дедушек не получится. Поэтому, что по уставу требуется, все вы должны выполнять. Ремень между четвертой и пятой пуговицей, по окружности головы, пилотка на два пальца от переносицы, верхняя пуговичка застегнута. На работе можете эти требования не выполнять. Приветствовать дедушку и отдавать ему честь вы обязаны: он, как никак, это заслужил стажем службы. Все приказания дедушки, что касаются устава, вы должны выполнять. Если дедушка что-то спрашивает, обязаны отвечать.
    Ну а, что касается неуставных отношений, смотрите сами. Помочь я вам как землякам помогу, но перед дедушками за вас, как за салабонов, заступаться не имею права. Единственное что обещаю, — это свои Белгородские от вас лишнего требовать не будут. Ну а если кто из других стариков начнет заставлять чистить ему сапоги, стирать робу, подшивать подворотничок, — постарайтесь от этой работы отвертеться. Вместо себя чурку заставьте. Возникнет конфликт, которого избежать нельзя, чувствуете в себе силу — выходите с дедом один на один.
    В смысле дайте сдачи. Я имею в виду, опять же, крайние случаи, когда дело о чести стоит. Наши не подпишутся, я обещаю, да и других предупредят. Словом, конфликты да драки могут у вас быть только с дедами-чурками. Тут уж стойте сами. Раза два-три отмашку дадите, перестанут заставлять. Ну а если уж совсем насядут, тогда обращайтесь к нам. Мы найдем, как это дело уладить потихоньку. Да не дрейфите вы! Это только на первом этапе у вас может быть непонятуха. А дальше в части увидят, что вы с Белгородскими дедами на коротке, и остальные вас трогать сильно не будут.
    Хлопнула входная дверь. А еще через секунду на пороге возник вчерашний рыжий сержант.
    — Странно! — вдруг ударило Витьке в голову. — Почему он только сейчас заметил, что деды: и Султан, и этот Рыжий отличаются от них с Бубой не только одеждой, но, самое удивительное, и возрастом. Лишь секунду назад Шпала разглядел, что радужному громиле никак не меньше двадцатипяти. А рыжему, так тому вообще по физиономии можно все тридцать дать. Неужели армия так изнашивает людей?"
    — Опять салабонов поишь, вместо того чтобы со своими в тесной компании? — прорычал Рыжий, но руку всем троим подал. Так Витька до сих пор и не понял, кто из них главнее, но что Султан ему нравился гораздо больше — это факт! Хотя... лучше всего бы все ж таки вместо этого курортный профилакторий с ****ями.
    — Насчет тесной компании, — отреагировал тот, который имел трех жен,  — кто сегодня пузырь винчестера в одиночку выжрал, который я вчера здесь оставил?
    — Мы, мы оставили! — поправил Рыжий.
    — Я принес, — не согласился Султан. — Знал, что есть на будущее. И вдруг приходит полковник, выжирает эту бутылку и ни гу-гу. Меня даже не предупредил. Как такое называется Коля?
    — Кумар, кумар это называется Саша,  — окрысился сержант. — А если ты с друзьями из-за подобной мелочевки разборки устраиваешь, то я тебе скажу, что вино у меня есть, десять бутылок. Еще днем загнал. Час назад сообщили, что все на мази. И не предупреждать я тебя хотел насчет бутылки, а пригласить пришел. Там Галочка будут с Леночкой, все как положено. Со старшиной я договорился. Завтра за нами машина заедет в общагу и заберет на объект.
    — А Леночка насчет прошлой ночи на меня не обижается? — заинтересовался Султан.
    — Ну ты конечно ху.ню спорол. — сказал рыжий, взяв со стола и рассмотрев этикетку на одеколоне.
    — В нашем магазине брали. Сегодня Лушка четыре ящика в часть завезла. После работы зашел, хотел купить для освежения — уже все распродала. Я тупею! Чурки совсем в наркоманию ударились, кроме тройного ничего не признают!
    — Потому я тебе за бутылку и сказал, видишь, чем пришлось земляков угощать.
    — Им и это за счастье! — махнул рукой рыжий. — Первый день служат, а уже в офицерской комнате с камбуза мясо жрут и одеколон хлещут. Любому деду-чурке за счастье! Разбалуешь их!
    — Ничего, поддержку надо давать! А чурки эти так и так перед дембелем гуляют. Ты думаешь у них как у нас? Придет домой, хрен ему папаша нальет. Будет пить по за углами как молодой. У них так положняк.
    Рыжий неожиданно сверкнул глазами и схватив стул подсел за стол рядом с Султаном. Взглянул на часы.
    — Ладно, у нас есть еще полчаса, Коля подъедет, я сказал в роте, где нас искать. А сейчас давай поговорим, устроим молодым, так сказать, политзанятия. Поддержку давать, Саня, надо не в том, чтобы они за офицерским столом жрали, да пили с первого дня. Ты их к работе приучать думаешь? К службе. Стратегию объяснил...?
    — А зачем я их сюда привел?
    Рыжий повернулся к Витьке с Бубой.
    — Слухайте сюда, салабоны! За Султана не ручаюсь, но я вас поить и девок вам таскать до дембеля не собираюсь. Может это Саша нанялся вас обслуживать?
    Он взглянул на коллегу-многоженца.
    — Коля, не дури! — заговорил тот.
    — Так вот, — продолжил оратор. — Парни я вижу вы с понятием. Хоть вот тот (он кивнул в сторону Шпалы)  меня насчет часов и деньжат прибородил. Командиру части нас не сдадите. А сдадите, самим же хуже будет! Жрете вы офицерскую хаванину, одеколон хлещете, дедушки вам поддержку дали...
    — Э-э, затянул ты, Коленька! — встрял Султан. — Ну оставьте ему кусочек, что ли! Видите, у человека слюнки текут, вот вот подавится...
    — Погоди, Саня, дай сказать, потом сам их воспитывай, как хочешь! Я, чтобы вы не приняли его приколы за правду, вообще армейские харчи не жру... Так вот, салабоны, не для того мы вам поддержку даем, чтобы из вас пьянь тропическая получилась. Нам с ним (он кивнул на Султана) когда служить сюда пришли, никто поддержку не давал. Верх здесь держали чурки. Мы, Белгородцы взяли власть в свои руки и теперь передаем ее вам. Если вы эту власть не удержите, то будете самыми последними пидорасами перед теми ребятами, что после вас сюда служить придут. Перед всем Белгородом, короче. Поэтому пока мы здесь — берите власть. Собирайте вокруг себя земляков и кнокайте чурок с самого первого дня. Чтобы они вас по стенке, по сте-но-чке обходили!!! Поняли?
    Глаза рыжего при этом загорелись каким-то свирепым огнем упивающегося мстителя.
    — Да они вроде ребята не того, не борзые. Против нас ничего не имеют. Так что и бить вроде как не за что, — усомнился Шпала.
    Теперь уже глаза рыжего буквально налились кровью. Даже дембельский чуб на затылке, как Витьке показалось, зашевелился и сдвинул пилотку. Сержант в одну секунду подскочил к нему и схватил Витьку за грудки:
    — Эх, земеля! — Рыжий приблизился к самому Витькиному лицу, дышал ему в нос перегаром и дымом табака. — Не знаешь ты чурок. Какой это трусливый и подлый народец! Они тебе в глаза улыбаются, а ночью зарежут. Видел бы ты этих ребят когда они верх держат.