Монетка

Ему часто снилось метро. Почему-то всегда что-то страшное, катастрофа, гибель людей. При этом у него не было клаустрофобии, как можно было бы подумать. Он любил метро. Наше метро, в Москве, в Питере. Почему-то у европейского, или американского, или азиатского метро нет той атмосферы, которую чувствуешь у нас. Разве что в Праге или Будапеште, где метро так похоже на наше. Возможно это запах креозота, который встречает еще на входе, или шум поездов, или летящие в лицо тяжелые двери. А может красивые бронзовые люстры, или станции, которые не похожи одна на другую. У нас, входя в метро, понимаешь, что попал в другой мир, который живет своими законами. Там, входя в метро, не чувствуешь ничего, просто будничная поездка на общественном транспорте.

В нашем метро есть множество загадок. Например, "Маяковская". Ему нравилась эта станция. Не только тем, что она самая красивая в московском метрополитене. А тем, что там пассажиров предупреждают: "будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона". Проезжая эту станцию и тем более выходя на ней, он всегда старался оказаться именно у последней двери последнего вагона, чтобы понять и почувствовать, почему нужно быть осторожным? Он вглядывался в темноту тоннеля за поездом, пытаясь почувствовать опасность, которая исходит оттуда. И не чувствовал ничего. Метро было родным, теплым, дружелюбным и совсем не опасным.

Ну разве что люди. Люди в метро - самое опасное, что там есть. Он не любил, когда кто-то оказывается слишком близко к нему, а в метро это неизбежно. В метро очень мало живых людей, почти все они мертвы. Нет, биологически они живы и даже, наверное, живы ментально, но, когда они попадают в метро, у них пропадает искра в глазах и они смотрят невидящими пустыми глазницами на таких же мертвецов, как они сами. Не поэтому ли они так боятся в метро встретиться взглядом с другими, словно тогда все узнают, что они мертвы? Он боялся людей, он боялся этих взглядов пустых глазниц и избегал их. А может он и сам был мертв, так же, как и все.

Поэтому он начал избегать метро, как бы оно его не манило. Он предпочитал пройти пешком, стоять в пробках, лишь бы не видеть и не чувствовать этого. Иногда он позволял себе проехать в метро, но только поздно ночью или рано утром, когда людей там было меньше, чем обычно. Самое большое везение - остаться одному в вагоне. Или даже целом поезде - несбыточная мечта.

Он любил приехать на "Маяковскую", выйти из последней двери последнего вагона, вдохнуть запах тоннеля и остаться на станции, пытаясь поймать момент, когда одновременно придут поезда в обоих направлениях, проглотят последних пассажиров на станции и тогда он останется один на целой станции.

"Маяковская" манила его, как маяк манит заблудившийся в бурю корабль. Если ему удавалось остаться одному на станции, он чувствовал себя в полной гармонии с собой и окружающим миром, миром, который состоял из одной станции, освещенного островка покоя и уюта очень глубоко под землей. Он оставался один. Тогда можно было провернуть его любимый трюк. Если постараться, то можно запустить монетку вверх по желобку арки между колоннами станции так, что монетка не упадет вниз, а пройдет полную дугу арки, проехав по желобку и не упав сверху. И если очень постараться, то можно допрыгнуть до противоположного конца арки и успеть поймать монетку в руку. При должной сноровки это можно сделать не только в маленькой арке между колоннами вдоль станции, но и по большой дуге поперек станции. Ему пока не удавалось это ни разу.

И вот однажды он приехал на "Маяковскую" поздно ночью. Он был один в вагоне. Привычно выйдя из последней двери последнего вагона он глянул в черноту тоннеля и вдохнул запах, такой любимый и родной запах креозота, которым пропитывают шпалы. Он дождался, когда станция опустеет и принялся за свое любимое дело - запускать монетку. В кармане нашлась пятирублевая монетка - самая тяжелая и лучше всего подходящая для трюка. Он постарался как следует, размахнулся и… Впервые в жизни ему удалось разогнать монетку так, что она сделала полный оборот по большой арке поперек станции и самолет "Максим Горький" на панно на потолке помахал ему своими огромными крыльями, поздравляя.

Чудо, которое он так ждал и о котором так мечтал, свершилось. И… ровным счетом ничего не изменилось. Станцию начали наполнять редкие ночные пассажиры. Проехал станционный пылесос, ведомый невозмутимым уборщиком. Ничего не поменялось, но изменилось многое. Он случайно столкнулся взглядом с пожилым мужчиной, катившим огромный чемодан с биркой из аэропорта и увидел в его глазах тоску по жене и детям, с которыми тот простился в своем родном городе, уезжая в Москву на заработки. А в глазах стоявшей неподалеку девушки он увидел счастье от того, что она поняла, что любима. Невозмутимый водитель пылесоса слушал свою любимую песню в наушниках и его глаза подпевали ей. Люди в метро ожили! У них больше не было пустых глазниц, в их глазах светилась жизнь. И тогда он понял, что жив и он сам.

Больше он никогда не боялся метро и больше никогда не боялся встретиться с другими взглядом. А запущенную монетку он так и не нашел. И еще он так и не смог понять, как она могла скатиться с другой стороны арки абсолютно бесшумно. Только потом у себя в кармане он нашел непонятно как там оказавшийся старый потертый еще советский пятачок 1977 года чеканки.