Сказка предновогодняя

А дело было так. Познакомилась на балу Наташа Ростова с художником одним. С этим, как его дьявола… Ну который ухо себе ещё отрезал. А, Пьером, вот. Познакомилась и давай с ним танцевать. Танцуют они себе, танцуют ламбаду, а Болконский с балкона на них смотрит и грустит. Он разные там балконы страсть как любил. Оттого и фамилию ему такую придумали. Ну, в общем заревновал он её страшно, хотел сначала убить обоих, но потом передумал, украл в отместку у Пьера какую-то книгу по эзотерике, что-то там про души. Кажется второй том. Сжёг её, а потом напился с горя и уснул под огромным дубом. Просыпается утром, глядь, а на дубе кот сидит и трубку курит. Глаза огромные, дюймов по пятнадцать каждый. И говорит Болконскому, мол, хватит тут лежать прохлаждаться, а то от твоего перегара на цепи вся позолота уже слезла. Взял бы лучше невод, закинул в море, поймал топор, да сварил бы из него чего-нибудь к ужину. Всё какая то польза от тебя будет. Сказал так и исчез. Не сразу, а постепенно. Последними эти исчезли, ну как их… ну вы понимаете. А, усы, точно…
Испугался Болконский, что белая горячка с ним приключилась, опохмелился ухой из русалки, взял авоську и пошёл рыбачить. Первый раз пришла авоська, а в ней хрен. Второй раз пришла авоська и тоже с хреном, а в третий раз пришла авоська с каким-то продолговатым предметом. И здесь хрен, подумал Болконский и хотел уже выбросить, как вдруг отвечает ему предмет человеческим голосом, мол не выбрасывай меня, а потри, да посильнее. И мне хорошо и тебе плюс в карму. Потёр Болконский предмет и увеличился тот вдвое да так, что из него дым повалил. И вдруг видит Болконский, что стоит перед ним мужик бородатый, в тюбетейке и в сланцах. А на груди знак… ГТО… третьей степени… И говорит, мол за спасение моё три раза тебя благодарить счас буду... Окстись, дед!.. говорит Болконский, я вообще то женщин предпочитаю... Молоденьких. А у тебя вон окромя бороды и позариться то не на что…
Дурень ты, дурень! говорит дед. В ней то как раз вся сила.
В чём сила дед? переспросил Болконский.
В бороде, ответил дед. Ты желание загадай, я волос выдерну, трах-тибидох скажу, желание твоё и исполниться.
Эва как, удивился Болконский. Тогда я согласен, только дай-ка я к тебе на всякий случай лицом встану, а то мало ли что там за тибидох у тебя такой. В общем слушай. Хочу я золота три мешка… Нет, лучше пять. Потом дом хочу трёхэтажный… Нет, лучше пяти. И коня хочу серого... в яблоках… и чтоб на снегу. Да…
Ну, выдернул дед три волоса один за другим, пошептал чего-то и глядь, точно. Невдалеке на пригорке дом огромный появился пяти этажей, в доме мешки с золотом по всем пяти углам стоят и конь серый в яблоках по заснеженному саду гуляет, яблоки эти жрёт и на дорожки песком посыпанные серит…
Ну вот, теперь я свободен. Прощай Болконский… Прощай дед. Не знаю как по имени тебя. Добби меня кличут, вздохнул старик, после чего сбрил на всякий случай бороду, закинул в кусты тюбетейку, оделся в рубище и ушёл в пещеру жить, мёдом да акридами питаться и о тщете всего сущего думать.
А Болконский в своём доме по этажам ходит, золото считает, да с балкона в коня яблоками кидается, всё промеж глаз метит попасть. На третий день скучно ему стало, решил окрестности посмотреть. Сел на коня, сорвал яблоко (они эти яблоки прямо на коне росли... на рогах... хорошие такие рога, ветвистые), свистнул посвистом богатырским и поскакали они да прямо по болотам. Там болот этих видимо невидимо. Скачут в общем, скачут, вокруг красота, птички поют, сверчки стрекочут, конь после плотного обеда в воздух ароматы испускает. Эх, хорошо жить, думает Болконский, жаль вот только, что орхидеи ещё не зацвели.
Вдруг слышит, завыл кто-то, да так громко, что Болконский от страха монокль проглотил, причём сразу оба. Оглянулся назад, а там… Три… Четыре… Нет, пять индейцев во главе с Гойко Митичем скачут, томагавками своими машут и рожи зверские корчут. Ишь, нехристи, подумал Болконский, потом коню под дых шпорами засадил, в рога ему вцепился и поскакали они прямо по кочкам куда глаза у коня глядят. А индейцы сзади давай по нему из луков стрелять. Пулями.. Ага... Пули свистят, конь со страху всё болото сзади удобряет, индейцы улюлюкают, а один всё время кричит кому-то, мол, стреляй, Глеб Егорыч, стреляй, уйдёт ведь проклятый!..
В Сокольники надо уходить, там есть где схорониться, с тоской подумал Болконский, но потом вспомнил, что кругом одни болота и загрустил ещё сильнее.
Кое как оторвался от них Болконский, забрёл в какой-то лес, часа три по нему плутал, насилу из этих трёх деревьев выбрался. Глядь, а перед ним три дороги, а посерёдке камень стоит с надписЯми. Болконский два пальца в рот засунул, монокли свои вытошнил, протёр, в глаза вставил и давай читать. А там написано, мол, налево пойдёшь – доллар подорожает, направо пойдёшь – евро подорожает, а прямо пойдёшь – вообще жопа будет. К тому же ещё и полная...
Болконский лоб нахмурил, коня между рогов почесал, потом руку правую вверх поднял, резко опустил, плюнул да и поехал прямо. Потому что у нас куда ни поверни, кругом сплошная жопа, а идти всё равно куда-то надо. А где немцу смерть, то для русского просто понедельник. Так и живём...
Вот и сказке конец, кто слушал, тому огурец, автору водки, коту селёдки, а кто не слушал... Ну дай вам Бог здоровья!
С наступающим вас, даст Бог и свидимся в новом году.