Портвейн с королём

ПОРТВЕЙН С КОРОЛЁМ


Дуа;рте Пи;у, герцог Брага;нса( порт.Duarte Pio de Bragan;a; род. 15 мая 1945, Берн, Швейцария) – португальский аристократ, потомок королей Португалии, основной претендент на престол в случае восстановления монархии.

            - Послушай, Саша, - сказал мне известный во всём мире специалистам по лесному хозяйству, доктор наук Евгений Степанович Арцыбашев.
       – Сколько я не бьюсь с нашими лётчиками, они не могут с воздуха точно слить воду на небольшой очаг возгорания в лесу. Не могут, чёрт бы их побрал, попасть даже с третьего раза! Может, придумаете что-нибудь в вашем кооперативе?

 К тому времени я уже открыл научно-производственный кооператив. Дело было так. К концу 80-х интерес к нашей работе в НИИ, в рамках Государственной программы, стал затихать. Перестали приезжать заинтересованные члены ЦК КПСС на трёх километровую трассу, где дрезина возила в вагончике наш тепловизор.. Не стало видно расставленных через каждые сто метров вдоль трассы ребят из ФСБ, охраняющих высоких лиц. И ночью, и в дождь. А в стране начались перемены. А я сижу у себя на Валдае в отпуске, ловлю рыбу ранним утром и думаю:
        – Почему бы мне не открыть научный, не торговый, кооператив? Ведь Правительство разрешило!
 И вот, в начале января 89-го у меня в папочке все документы, изготовлена печать и уже работает небольшой коллектив самых толковых сотрудников нашего НИИ, включая бухгалтера. Все мы - совместители. Всё по закону. Конструктору закуплен кульман, установленный у него дома, остальные, понятное дело, работают сверхурочно. С производством заключаются официальные договоры. Зная, как старший научный сотрудник, всю процедуру оформления и выполнения работ в нашем НИИ, я даже провёл сравнение. По срокам выполнения аналогичных работ у нас получалось в восемь раз быстрее, себестоимость работ была в десять раз ниже, а зарплата сотрудников стала в десять раз больше, чем по основному месту работы. В этот период и обратился ко мне известный лесовод.

          Когда неискушённый телезритель смотрит, как с красивого самолёта, летящего над горящим лесом, сбрасывается облако воды, он думает, что всё это тушит огонь. Сильно ошибается телезритель! В огонь воду лить бесполезно. Нужно гасить либо горящую кромку лесного пожара, либо сам очаг возгорания, если он сравнительно небольшой. Но туда надо ещё и попасть при скорости самолёта больше пятидесяти метров в секунду. Поэтому, во всём мире мажут в пятидесяти процентах случаев. Это самая оптимистическая оценка. В печати много было примеров «меткости» наших огнеборцев с воздуха.* Вот, один из самых забавных. Решили показать министру МЧС, как тушит пожары огромный самолёт ИЛ-76, оборудованный баками с водой на 44 тонны. В Подмосковье на специальном полигоне построили макет большого самолёта. Прибыл Шойгу с генералами, с журналистами, зрители. Макет подожгли, самолёт с водой полетел. Слив! Вся вода дождём рухнула на толпу…! На макет самолёта не попало ни капли!

          Договор с Институтом Лесного Хозяйства был заключен быстро. Работу выполнили и запатентовали за три месяца. Были изготовлены первые образцы. Для нас, специалистов в инфракрасной технике, больших трудностей в разработке не было. Прибор смотрит вперёд и под углом вниз по курсу полёта. Мгновенно реагирует на огонь. Через заданное время задержки автоматически производится сброс воды. Без участия человека! С прибором мы полетали, проверили. Подмосковье, Краснодар, Казахстан. Вероятность точного попадания даже на маленький очаг огня составила практически 100%. На Учёных Советах в Питере и в Москве, где мы демонстрировали прибор, я обязательно закуривал, показывая, как устройство реагирует даже на такой маленький огонёк от сигареты. Курение во время заседания - явление для Учёных Советов необычное. Закуривая, каждый раз я вспоминал защиту диссертации моим приятелем Серёжей Авакяном. Парень он был сравнительно молодой и защищал докторскую диссертацию по физике атмосферы в нашем НИИ. Как и у всякого молодого соискателя, у него было много недоброжелателей среди маститых, убелённых сединами, авторитетов:

        - Выскочка! Мы в его годы ещё и кандидатами не были!

На защите было много провокационных вопросов. На один из них Серёжа отвечать не стал. Он вышел из трибуны, стоящей на сцене, и сел на ступеньки. При ошеломлённом молчании зала он достал пачку сигарет и закурил. После двух неторопливых затяжек он задумчиво произнёс:

       - Понимаете, в нормальной докторской диссертации, изучающей природные явления, помимо чисто технических вопросов, должны присутствовать и некоторые философские концепции.

Затем в гнетущей тишине он докурил сигарету и поднялся в трибуну. На той защите Серёжу «прокатили» и он защитился позднее в Москве.

           Известие о нашем приборе дошло до Министра Лесного Хозяйства. Был выпущен приказ о проведении лётных испытаний на Украине на самолёте АН 32П. Полгода на фирме Антонова готовили самолёт для испытаний – в днище прорезали небольшой люк. Работа сравнительно небольшая, но, главное – согласование со всеми службами. И вот, в конце августа 1995 мы в Киеве. На Украине полная неразбериха. Вместо денег – какие-то фантики. На двадцать долларов – полный карман бумаги. Говорили, что на сумму даже меньшую, многие живут месяц. Мы чувствовали себя нуворишами. Буквально за копейки на базаре - любое мясо, сало. В ресторанах, как правило, мы были одни. И вот, начался первый этап испытаний на аэродроме в Гостомеле.

Небольшой костёр развели на самом краю огромного аэродрома фирмы Антонова. Заправленный водой самолёт заходит на цель. Высота полёта 50 метров. Скорость 250 км/час. Слив. Промах! Вносим коррективы в механизм задержки времени слива. Больше промахов не было. Пилоты в восторге. Заходи себе на цель, а дальше всё происходит автоматически. За два дня полётов на аэродроме было погашено штук пятнадцать имитаторов очагов пожаров. Полный успех! Замечаний у членов комиссии практически нет. На завтра назначен второй этап лётных испытаний – имитатор огня под пологом леса. Вечером в заводской гостинице мы долго отмечали успешное окончание первого этапа. Когда все пошли спать, я ещё долго сидел с председателем комиссии из Москвы – Эдуардом, солидным мужчиной в годах. Горилки было много…

          Утром Эдуард уехал на аэродром раньше всех. Когда я с коллегами подъехал к месту испытаний, я увидел жуткую картину: Эдуард дал указание разжечь костер под кронами густого березняка. Позднее, узнав об этом, Арцыбашев был в ярости:

         - Как он мог сделать такое! Ведь он, опытный специалист, должен знать, что берёзовые леса не горят. Мы в них специально загоняем пожары – они там гаснут сами! Горят хвойные леса. И они не такие густые!

 Самолёт заправили водой. Три, четыре захода на цель. Прибор огня не видит. Сливов нет. Эдуард садится строчить проект отрицательного отзыва. А я ведь его в патент на изобретение включил, в соавторы! Неблагодарный! Надо спасать положение. Узнаю, где в Киеве Министерство Лесного Хозяйства Украины. Вихрем прорываюсь к зам. Министра. Встречает он меня насторожённо. Как-то неласково. На всякий случай, сразу после «Здравствуйте» и вялого рукопожатия с его стороны, передаю горячий привет от Евгения Степановича Арцыбашева из Ленинграда. Как изменился человек! Лицо посветлело. Доброжелательная улыбка уже не сходила с его лица. Кофе, немного коньяка. Он внимательно выслушал меня, осудил Эдуарда.

           – Поезжайте послезавтра в Гостомельский лесхоз. Вас встретят. Хвойный лес там у меня - как у вас в Сибири. На испытания приеду лично. 

 Согласование с фирмой Антонова дополнительных полётов самолёта заняло у меня совсем немного времени. Заодно, по рекомендации, заключаю договор с частным извозчиком для поездок к месту новых испытаний. Извозчиком оказалась дама лет тридцати в кожаной куртке, на Москвиче. За десять долларов в день она была готова сидеть за рулём хоть сутки.

          И вот мы в лесхозе. Встречают. Предлагают следовать за их машиной. Едем по хорошо накатанной дороге в изумительном сосновом лесу. Огромные сосны упираются в синее небо, никакого валежника, сухих деревьев и мусора! Останавливаемся. В середине небольшой полянки прямо на траве расстелена скатерть метра четыре на четыре. На больших подносах дымится мясо, как потом выяснилось, лосятина. Рядом картошка. Помидоры, огурцы, сало. Свежий хлеб. Белый и чёрный. Как ракеты на стартовой площадке, в шахматном порядке расставлены бутылки с водкой. Вот это встреча! Позже, несмотря на обильное застолье, успеваем выбрать место в лесу для размещения имитатора очага возгорания. Надо было найти место в лесу, где экранирование земли кронами деревьев, если смотреть сверху, составляло 60 - 70%, как в сибирских лесах. Полёт со сливом назначили на завтра.
 
          Утром приезжаем на нашем Москвиче к выбранному месту. Лесниками костёр уже подготовлен. Это сооружение из сухих брёвен длиной полтора метра и шириной меньше метра. Меньше очага возгорания в природе придумать сложно. Подъезжает зам. Министра и журналисты. Телевидение. Связи с самолётом, как обычно, нет. Только через аэродромную службу. Оттуда сообщают, что самолёт, заправленный водой, вылетел. Зажигаем костер. Горит хорошо. Высота пламени метра два, но дыма мало. Из радиотелефона:

          - Он видит ваш костёр!

 Отвечаем:

         - Это не мы. Мы самолёт даже не слышим. Пусть ищет!

 Оказывается, в это время было много других костров. Шашлыки…? Наконец, минут через пятнадцать слышим знакомый рёв двигателей. Передаём: - Он над нами. Отвечают:

        - Он видит ваш костер. Правда, очень маленький!

По полётному заданию экипаж должен пять раз пролететь над костром на высоте 50 метров без слива воды. При захвате цели должна только загораться контрольная лампочка на пульте у пилотов. С разных сторон заходит самолёт на цель. Каждый раз от диспетчера слышу: - Есть захват. И вот разворот на шестой заход. Даю команду включить тумблер «Слив». Телекамеры направлены в небо. Гул всё громче и громче. Над кронами сосен огромной стремительной птицей возникает самолёт. Сброс. Восемь тонн воды, ломая ветки, рушатся на землю. В центре пятна слива то, что недавно было костром. Раскиданные брёвна от костра покрыты паром. Телевизионщики ликуют – кадры получились замечательные! – Это дело надо отметить! – авторитетно сказал зам. Министра. На соседней поляне стоял сколоченный узкий стол человек на двадцать. Сидячих мест было всего пять. Наш благодетель сел в торце стола. Я и мой коллега были посажены рядом. Посадили и ещё двух каких-то начальников. Остальные у столов стояли. Субординация! Опять уха, мясо, овощи, много водки. Много тостов: - За успех, за лесников, за дружбу, за братские украинские и русские народы. Кто бы мог тогда подумать…! А ещё, я уж никак не мог подумать, что через два года после аналогичных испытаний буду сидеть за столом рядом с наследным королём Португалии.

          Радостные возвращались мы на поезде в Санкт-Петербург. В упаковках с двумя приборами, под ними, лежали большие куски запрещённого к вывозу сала. Правда, на границе Украины и Белоруссии таможенники искали, в основном, контрабандную водку. На Украине она стоила значительно дешевле, чем в Белоруссии. А в России нас ждало разочарование. Наши победные реляции об успешных испытаниях натыкались на глухое молчание на всех уровнях, включая Министра МЧС. Тем не менее, за счёт своего предприятия изготавливаю пять приборов с учётом небольших замечаний, полученных по итогам испытаний. Многие помнят, что творилось в России в 90-е годы. Инфляция от 2500% в 1992 опустилась до 130% в 1995 году. Денег в бюджете страны было мало. А, если и были, то уходили неизвестно куда. Никто не хотел заказывать наши приборы. Дошло до того, что в Таганроге заводские разработчики противопожарного самолёта Бе-12П, прообраза современного Бе-200П, за свой счёт выпустили всю документацию на установку нашего прибора. Вместе с директором завода пишем письма в Москву. В Министерства, в Правительство: - Дайте денег, чтобы, хоть, затраты окупить и эффективно тушить лесные пожары! Молчание… А население в стране стремительно беднело. Хлеб стоил 3000 рублей, доллар – 5000, а водка – 15000 рублей. Средний заработок по стране был порядка 800 тысяч рублей в месяц. Процветала, в основном, торговля. Покупка и перепродажа. По основному месту работы платили копейки, с заказами по линии кооператива тоже стало не густо. Застой! Что мне оставалось делать, как не влиться в разношёрстные ряды спекулянтов. Тем более, что у меня была настоящая гербовая печать! Перепродавали тогда всё: сахар, крупы, мясо, консервы, сигареты, водку. Ящиками, тоннами, вагонами. Как правило, это был «воздух». Мне повезло. Я случайно познакомился с руководством небольшой торговой фирмы, которая торговала конфетами и напитками. В руководстве, а это было четыре человека, все, в прошлом, были инженерами. Торговали они продукцией из Израиля, куда перебрались их знакомые и родственники. Поставляла товар фирма «Элит» из Хайфы. Офис моих новых знакомых располагался в историческом центре Санкт-Петербурга. Рядом, в Апраксином Дворе они арендовали большой склад. Не знаю почему, но в те бандитские времена доверяли мне в этой маленькой фирме полностью. Может быть, ещё и потому, что через них я направлял рекламу нашей технической продукции в Израиль. Бизнес мой был незамысловатый. Я подъезжал на склад, где загружал в свою машину картонные ящики с шоколадом и шоколадными конфетами, кстати, очень вкусными. Товар получал по накладной без всякой предварительной оплаты. Выручку я должен был сдать в кассу в этот же день или, в крайнем случае, завтра. У меня был налажен контакт с директорами магазинов, торгующих сладкой продукцией. Магазинов тридцать. Продукцию мою директора, в основном женщины, пробовали при первом знакомстве. Нравилось всем! Продавались конфеты в магазинах прекрасно. Поэтому, деньги в магазинах я получал сразу. Договаривался о цене, увеличенной мною процентов на 25-30, выписывал свою накладную, ставил свою печать. Деньги в кассу владельцев товара сдавал по цене, указанной в их накладной. Вот такой нехитрый бизнес. Не надо голову ломать над техническими решениями, закупкой дефицитных комплектующих деталей для наших приборов, срывами сроков выполнения работ производством. Но – не интересно! В день, правда, заработок доходил до 150 тысяч рублей. Были и другие спекуляции – я называю вещи своими именами. Однажды, я познакомился по телефону с неким Вадимом при перепродаже партии рыбных консервов в стол заказов одному крупному предприятию. Объём – грузовик. Вечером на территории предприятия разгрузились, получили деньги и по дороге к метро разговорились. Вадим оказался Вадимом Алексеевичем, профессором, блестящим знатоком испанского и португальского языка, известным преподавателем, воспитавшим не одно поколение студентов, разлетевшихся по всему испано-португальскому миру. Раньше Вадим довольно часто бывал в Португалии. Он рассказал мне о своей дружбе с Падре Жоакимом Антонио де Агиаром, основателем и директором католического колледжа, председателем международного отдела Португальской культуры, известнейшим и уважаемым человеком в этой стране. Я, в свою очередь, рассказал о наших работах в области тепловидения, о разработанной и испытанной эффективной аппаратуре для самолётов-пожарников, о том, что в нашей стране никому это не нужно. Такое, вот, знакомство. Торговали одним, а говорили совсем о другом. Как-то раз звонит мне Вадим и говорит, что приезжает из Лиссабона Нуну Кордозу, представитель Русского Дома в Португалии, возглавляемого герцогом Дуарте де Браганса, наследным монархом. Несколько раньше, Вадим отправил Падре письмо, где, помимо всего прочего, были и наши предложения по повышению эффективности тушения лесных пожаров. Ведь Португалия входит в «красный пояс» - список самых «горящих» стран в Европе. Видимо, Падре, радея об интересах государства, поставил в известность Русский Дом. Реакция была мгновенной. Приехал Нуну, и я ему с помощью блестящего перевода Вадима объяснил суть наших предложений.

         – Нам это интересно. Я думаю, будем работать, - сказал он в заключение, поднимая бокал с виски.

          Вскоре из Португалии пришёл факс, в котором Дуарте де Браганса предлагал нам прибыть с двумя приборами в Лиссабон и провести лётные испытания с последующей покупкой изделий португальской стороной. Все подробности он обещал передать потом через Нуну. Потянулись томительные недели ожидания вызова. Вадим несколько раз звонил Нуну, но тот ничего конкретного не говорил. Я везде пишу Вадим, но это для краткости. На самом деле, мы, за редким исключением, были всегда по имени и отчеству, и на Вы. В очередной раз звоню Вадиму:

        – Ну, как там Кордозу? Вадим, своим красивым баритоном отвечает.

 Эту фразу мы вспоминаем с ним до сих пор.

       – Саша! Не об этом голова болит. У нас ещё вагон гороха не продан!

          Наконец, в начале августа пришли приглашения. Дорога – за наш счёт, всё остальное оплачивает Русский Дом. Вадима я включил в штат и стал он моим замом по внешнеэкономическим связям. В этой должности он и убыл в Москву в посольство за визами. С консулом по культуре он был знаком лично и, поэтому, визы были получены на следующий день. Купить билеты ЭР ФРАНС в Лиссабон туда и обратно труда не составило. Сложнее было с таможней. У каждой государственной службы появились в то время присосавшиеся к ним фирмы паразиты. - Посредники. Без их участия с тобой государство разговаривать не хотело. За заполнение декларации, которую я мог бы оформить и за час, пришлось заплатить на порядок больше, чем за таможенный сбор, а мурыжили они меня несколько суток. Кто бы мог подумать - все документы я получил только накануне отлёта. Последние сборы, и утром 17 августа 1997 года мы были в Пулково.

          Пулково! Это не тот новый аэровокзал, откуда по служебным делам мы отправлялись довольно часто в разные города Страны. Это был самый первый аэропорт в Ленинграде, который потом обслуживал только зарубежные рейсы. Невысокие здания. Слева зал прилёта, справа зал отлёта. Когда-то давно я здесь бывал. Паспортный контроль, досмотр багажа. Приборы разрешили взять с собой, а громоздкие кронштейны крепления оптического блока к вертолёту пришлось сдать в багаж. Я, зная, как у нас перевозят багаж, заартачился, но меня успокоили:

         - Будем перевозить нежно.

 Действительно, наклеили какие-то рюмочки и сказали, что именно в таком положении железки полетят. И вот, с посадочным талоном я вышел в зону по ту сторону границы. Скажу честно, невероятное волнение охватило меня тогда. Я подумал, сколько тысяч людей из второй волны эмиграции переступили эту черту, оставляя навсегда Ленинград и не имея в перспективе никаких шансов вернуться обратно, хотя бы на пару дней! Я мысленно представил себя на месте этих эмигрантов. Жуть! Вена, Рим. Ведь впереди их ждала неизвестность…

          От тяжёлых мыслей не осталось и следа после радушного приглашения в самолёте ознакомиться с меню.

      – Господа! Пожалуйста, аперитивы перед едой.

 Посмотрев на стаканы со льдом и с чем-то жидким на два пальца от дна, в голове мгновенно сложилась фраза: - Дабл виски, ноу айс (двойной виски безо льда). Как ни странно, но принесли сразу. Всем нам. А нас было четверо. Эту красивую фразу мы потом использовали достаточно часто. Потягивая виски, я смотрел вниз на Балтийское море, на маленькие, сверху, кораблики с отчётливым кильватерным следом за каждым. Родина осталась позади. Мы летели в Париж. Прямых рейсов на Лиссабон не было.


           - Удивительное дело! - так любит говорить по любому поводу Евгений Степанович Арцыбашев. Я-то думал, что имя Иван будет Иваном во всём мире. Так же, как и Джон. С городами, оказывается, совсем другая история.
Москва у немцев - это Москау или Моску у французов. Лиссабон же в англоязычном мире оказался Лисбон, по-португальски – Лишбоу. Об этом названии Лиссабона я узнал только в аэропорту Шарль де Голль в Париже. Автобус перевёз нас на другой терминал, и примерно через час мы уже были на рейсе Пари – Лисбон. Опять меню, аперитивы, «дабл виски…». Лететь нам было около часа. Если в Питере аэропорт Пулково находится совсем рядом с городом, в отличие от других городов, где добираться нужно больше часа, то в Лиссабоне мы заходили на посадку прямо над городом, достаточно низко. Всё видно. Красота! Приземлились почти что в городе. Нас встречал Нуну Кордозу с машиной и в торжественном чёрном костюме, несмотря на жару. По прекрасному четырёх полосному в каждом направлении автобану мы отправились в город Кашкаиш. Это километров тридцать от Лиссабона. По пути проехали Эшторил, город, известный всем любителям автогонок.

           Поселили нас в гостинице «Альвораде» в одноместных номерах. До побережья Атлантического океана было всего метров четыреста. Вечером за торжественным ужином Нуну сообщил, что испытания нам предлагают провести в два этапа. Сначала мы установим прибор на большом военном вертолёте «Пума», не оборудованным сливным устройством. Больших вертолётов  со сливом в Португалии не было. Зато, в большом салоне смогут разместиться многочисленные журналисты, другие заинтересованные лица и, конечно, сам наследный монарх. Индикатором захвата цели будет служить контрольная лампочка, вынесенная в салон. На втором этапе прибор будет установлен на небольшом вертолёте-танкере, с которого будут проведены показательные сливы на макеты очагов пожара. И ещё Нуну сообщил, что потребуется несколько дней для согласования с военными установки нашего прибора на вертолёте.

           Как медленно тянутся эти согласования! Мне стало понятно, почему так долго мы не получали приглашений в Португалию. То ли жара на них действует, то ли склад характера такой медлительный у европейцев. Короче, несколько дней у нас было полностью свободных. На следующее утро, после небогатого шведского стола в гостинице, мы отправились на пляж. Вот она, Атлантика! Интересно, что португальцы не называют это океаном. Они говорят – море (вместо ocean– sea). Несмотря на жару, температура воды была около 20 градусов. Вход в воду был неприятный от множества подводных острых маленьких рифов, покрытых какой-то морской зеленью. Вдоль кромки слабого прибоя с криками бегала ватага чернокожих ребятишек, а на пляже было видно много загорающих бледнолицых женщин - топлесс… Мы же с любопытством погрузились в прохладные воды океана. Экзотика! К назначенному времени обеда в гостиницу приехал Нуну. Он торжественно вручил нам картонный ящик с двенадцатью бутылками сухого белого вина – подарок Дуарте де Брагансо. Вино было из его наследных королевских виноградников. Кстати, через день Нуну деликатно поинтересовался:

          - Как вино? Наш ответ его обескуражил:

          - Отличное вино! К сожалению, вчера, ближе к вечеру, оно закончилось.

 Нуно на своей машине каждый день возил нас на обеды и ужины. Туда же зачастую приглашались ответственные руководители, с которыми нам предстояло работать. Кормили нас, действительно, по-королевски. Перед обедом на столе обязательно стояло блюдо с мягкими сырами, с каким- то тонко нарезанным вяленым мясом, типа бастурмы, и булочками. Потом подавали блюдо с морепродуктами: креветки, омары, лангусты, устрицы. Отдельно – виноградные улитки. На горячее – мясо, рыба. Гарнир, как правило, - жареная картошка. Вино – красное и белое. Официанты категорически не позволяли бокалам пустеть … Мы впервые попробовали мясо крокодила и мраморное мясо. Уже потом, в Москве я однажды был приглашён владельцем одной фирмы в ресторан, где очень рекомендовали мраморное мясо.

          – Правда - мраморное мясо?- усомнился я.

          – Мраморнее не бывает, - успокоил меня официант.

 Принёс жареную подошву – не разгрызёшь! На самом деле, мраморное мясо это большой кусок мяса толщиной сантиметра три, настолько нежный, что чем-то напоминает по жёсткости слегка подсушенный омлет. После обеда – десерт: персик или дыни двух сортов, типа нашей «колхозницы» или «торпеды». Потом чашечка кофе и грамм сто пятьдесят, на выбор, крепкого алкоголя в бокале: виски, коньяк, багасейра. Багасейра – это португальская виноградная, прекрасно очищенная водка, напоминающая чем-то грузинскую чачу, граппу и, отдалённо, наш самогон. Мы предпочитали багасейру. Обеды с переговорами затягивались часа на полтора-два. Ужины были чуть короче. Однажды, за ужином, а ужинали мы обычно рядом с гостиницей в небольшом уютном ресторанчике, из дальнего угла раздалась громкая русская речь. Речью это, правда, назвать было трудно. Из уст пьяного в дымину человека, сидящего рядом с двумя местными девицами, нёсся сплошной мат. Не хотелось мне с этим типом беседовать, но мой коллега уже подвёл соотечественника к нашему столу. Вместо приветствия, заплетающимся языком:

         - Вы что, в этой трёх звёздной халупе, которая рядом, живёте? Я полковник МЧС. Мы, в МЧС, ниже пяти звёзд не опускаемся! Мы – элита России!

 Девицы уже стояли у выхода из заведения. К ним, не попрощавшись с нами, нетвёрдой походкой и направился доблестный полковник МЧС. Больше я его, к счастью, нигде не встречал.

          Конечно, не только деликатесами хотели удивить нас португальские коллеги. Хотя длительные экскурсии по всем достопримечательностям этой красивой страны не предполагались, но в некоторых местах мы успели побывать. В первую очередь, нас повезли на самую западную точку Европы – мыс Рока ( Cabo da Roca ). От Кашкаиша это было недалеко – примерно десять километров. Впечатление незабываемое! Высокий ста сорока метровый скалистый берег обрывается в океан. На ровной площадке стоит стела с координатами места, дует прохладный океанический бриз, внизу острые скалы в барашках волн прибоя, над водой чайки. Смотреть вниз страшно, а впереди шесть тысяч миль до Америки. Как сказал великий португальский поэт Луис Камоэнс: - «Это место, где земля кончается и начинается море». На смотровой площадке много туристов из разных стран. Потом нам выдали красочные сертификаты о посещении. Сколько стоил такой сертификат, я не уточнял – как всегда, за всё платил Нуну. Я думаю, долларов десять. Побывали мы и в Синтре, резиденции португальских королей. Изумительный по красоте небольшой городок, как поётся в известной песне: - «Весь увитый зеленью». Кругом цветы, дворцы и горы. Один дворец, закрытый для посещения, стоит на высоченной скале. Описание красоты дворцов и самой Синтры – не является целью моего рассказа. Правда, меня удивила туалетная, как бы сейчас сказали, дамская комната королевы, выставленная напоказ в королевском дворце, открытом для посещения. Моим глазам предстал характерный деревянный помост, с грубо вырезанным не совсем круглым отверстием. Под ним стояло простецкое древнее деревянное ведро. У нас в деревнях бывает и лучше! Теперь снова о прекрасном. Побывать в Португалии и не попробовать португальского портвейна – Порто – это преступление, как говорят знатоки. В той же Синтре привели нас на открытую террасу с видом на крутой склон близкой горы, покрытой лесом. – Предстоит дегустация Порто, заговорщицки произнёс Нуну. Подошёл официант с подносом. Торжественно:

            – Десять лет выдержки, господа!

 В широких бокалах грамм по пятьдесят напитка. Пробуем. Ароматно, сладко. Честно скажу, на рыбалке или охоте залпом стакан такого портвейна не выпьешь, как, если кто помнит, портвейн 777 или 33. Для обнуления вкуса принесли орешки.

          – Двадцать лет выдержки, господа.

 Ещё более ароматно. Мои комментарии те же.

         – Порто нужно пробовать на голодный желудок,- авторитетно заявил Нуно и повёз нас обедать.

          А технические наши дела, хоть и медленно, но продвигались. Вертолёт к испытаниям подготовили, прибор мы установили. Местом для испытаний и последующего брифинга был выбран городок Алкашете. Там была большая взлётно-посадочная полоса и красивые эвкалиптовые леса вокруг. Накануне поехали выбирать место для костра. Меня беспокоили очень густые кроны деревьев - увидит ли прибор? Но нас подвезли к небольшой песчаной полянке и спросили - подходит ли это место. Я, конечно, с радостью согласился.
   
          На следующее утро мы уже были на военном аэродроме, где базировался наш вертолёт «Пума». Каждые полчаса с рёвом взлетают и садятся два истребителя. Одни садятся, другие взлетают. Похоже, с горючим в Португалии проблем нет. В салоне нашего вертолёта вместо дверей – широкие проёмы. Взлетаем. Лететь как-то неуютно, скорее, непривычно. Слева и справа широкие выходы… Мы с моим помощником по электронике Николаем решаем заранее включить прибор для проверки в воздухе. С нами в салоне ещё два офицера и солдат. Прикасаться к электрооборудованию вертолёта нам запрещено. Протягиваю вилку электропитания нашего прибора солдату и прошу включить в штатную розетку. Потом включаю прибор. Прибор не работает! Начинаю метаться между электронными блоками. С разъёмами всё в порядке. Офицеры жестами показывают, что так не пойдёт, и пристёгивают меня ремнём к длинному тросу посередине под потолком. Выдёргиваю нашу вилку и проверяю напряжение в их розетке. Напряжения нет! На смуглом лице солдата появляется смущённая растерянная улыбка. Ревут двигатели, что-то громко кричат офицеры солдату. Тот минуты три ищет отвёртку и разбирает розетку. Один контактный провод выскочил из крепления…! Ну, чем не Россия!

          В  Алкашете нас уже ждут. Минут через пятнадцать должен подъехать Браганса. Сажусь в машину к Нуну и мы мчимся к костру. Вот это подготовка! Посередине полянки выкопан ров длиной метров пять и глубиной метр. На дне догорают несколько жердин. А ведь я просил положить дров раза в три больше. Да! Это не наши обильные костры посередине леса. По краям полянки стоят две пожарные машины с характерной раскраской. Пожарные в касках и в полной боевой готовности с ненавистью смотрят на затухающий огонёк. Едем обратно. На краю поля, где на взлётной полосе стоит наш вертолёт, развёрнут небольшой буфет с водой, соками и кофе. Всё, разумеется, бесплатно. Рядом в кустарнике, не знаю зачем, стоит тяжёлая машина, типа бронетранспортёра, с пулемётом. Вокруг столов беспорядочно передвигаются человек двадцать пять - журналисты, фотокорреспонденты и представители фирм, связанных с лесом. А вот и Дуарте де Браганса! Ростом под метр восемьдесят, плотного телосложения, с небольшими усиками. Нас представляют герцогу, он приветливо улыбается, говорит, что очень рад, и первая партия испытателей во главе с Браганса направляется к вертолёту. Николай их ждёт в салоне. Минут через пятнадцать прилетают. Я со второй группой, не попавшей на первый рейс, подхожу к вертолёту. Одни выходят, другие заходят. Герцог одобрительно показывает большой палец и остаётся в салоне, а Николай докладывает, что сделали три захода на цель, и все три раза вспыхивала контрольная лампочка захвата. Визуально огня уже не было видно. Второй полёт заканчивается так же успешно. Встречаем с Вадимом наследника престола на полосе. Обратно идём под непрерывные вспышки фотокамер. Честно скажу, - непривычно. Приглашают выпить кофе, а потом на брифинг.

          Пока все рассаживаются, - Браганса, конечно же, в первом ряду, поднимаюсь на сцену. Уютный зал, амфитеатром, человек на сто. На сцене стоит стол со стулом, трибуны нет. За стол усаживается Вадим. У сцены толпятся люди со вспышками. Снимают меня, Вадима, и, развернувшись, - наследника Престола. Немного отвлекает. Начинаю с извинения:

         - Господа! Хоть вы и великая страна с богатой историей, но по площади вся Португалия соизмерима с площадью одной только нашей Ленинградской области в России. Поэтому все наработки в Ленинградской области можно использовать и у вас.

Речь пошла о создании совместного российско-португальского предприятия по раннему обнаружению и эффективному тушению лесных пожаров. Рассказал о вышках в лесу с телекамерами и о нашем приборе для точного слива воды с вертолётов и самолётов. Говорил я минут сорок, в конце предположил - сколько новых рабочих мест может появиться в Португалии при реализации наших предложений. Потом показали наш фильм о телевизионных наблюдательных вышках в лесу и точных сливах с самолётов и вертолётов на очаги пожаров. Закончил я словами «О бригадо», что означает спасибо. Под аплодисменты я смущённо раскланивался. Заключительного банкета, как это водится в России, не было, - Дуарте де Браганса куда-то торопился и сказал, что вскоре пригласит нас к себе. Отметили свой успех мы в каком-то шикарном ресторане, где Нуну заранее сделал заказ. Я бы этого делать заранее не стал из суеверных соображений. На следующий день все центральные газеты Португалии вышли с красочными фотографиями и большими восторженными заголовками, примерно одинаковыми: «Русские приехали учить нас тушить лесные пожары!».

          Началась подготовка ко второму этапу показательных испытаний уже со сливом воды на огонь, и продолжились переговоры о совместном предприятии. В Португалии есть фирмы, владеющие лесами, есть лесопожарная наземная служба и работает авиационная фирма «Кондор», тушащая по контракту с владельцами лесов лесные пожары с воздуха. Руководители этих организаций полетали в нашем вертолёте и побывали на брифинге. И вот мы в Лиссабоне в офисе фирмы «Селпа», владеющей плантациями лесов. На улице жарко, тридцать семь градусов. В офисе прохладно и ароматный кофе. Помимо поздравлений, при встрече узнаём много нового. В основном, леса этой гостеприимной страны состоят из сосны, эвкалипта и пробкового дуба. Эвкалипты – это деревья водососы, высотой до ста пятидесяти метров. При помощи этих деревьев осушили болота в Португалии за десять лет. За год дерево выпивает 14 тонн воды, которую испаряет высокой кроной. Для сравнения: - берёза выпивает 7 тонн. Помимо этого, у эвкалипта ценная прочная древесина, она же и сырьё для целлюлозно-бумажной промышленности. Вырастают эвкалипты в десять раз быстрее, чем пробковые дубы – национальная гордость страны, мирового лидера по производству высококачественной пробки. Кору без ущерба для дерева снимают раз в девять лет, причём восьмидесятилетнее дерево дает 200 кг коры за один раз. Дерево живёт больше двухсот лет и на каждом дереве стоит свой номер. А за уничтожение одного пробкового дуба положен штраф в 75 тысяч евро. Вот это да! Теперь стало понятно такое трепетное отношение к лесам в Португалии. У нас бы так! В офисе авиационной фирмы «Кондор» было так же прохладно, кофе, минералка. Опять поздравления, но какие-то неискренние. В процессе переговоров прозвучало:

        - Вы знаете, Александр, что за час полёта во время тушения мы зарабатываем тысячу и даже больше долларов. Вы предлагаете тушить более эффективно. А нам это надо?

 Я их, конечно, постарался переубедить, сказал, что летать они будут не меньше, так как не ко всем пожарам они успевают. Вроде, согласились, а я понял, наконец, почему в России так туго идут наши дела с применением прибора…

          Разговоры о совместном предприятии проводились неторопливо, с подключением юристов, с перерывами на длительные совместные обеды и раздумья. Более того, вертолёт для реального слива нам выделили только на следующий день после нашего предполагаемого отъезда. Нуну отправился переносить дату вылета, но, как оказалось, наш тариф этого не предусматривает. – Ничего, мы вам купим новые, - успокоил нас опекун. Опять свободное время и культурная программа. Купание, посещение старинной крепости с пушками в Лиссабоне на высоком берегу Тежу – главной реки Португалии и Испании, высоченная ста десяти метровая статуя Христа на берегу – благодарность Богу за то, что Португалии удалось сохранить нейтралитет во времена Второй Мировой Войны. Поступило приглашение от Падре посетить его гордость - католический колледж в Каимбре. Встретил сам, - доброжелательный пожилой человек, увлечённо рассказывающий о своём детище. Показал огромную, двух ярусную библиотеку со старинными фолиантами. Зная наши многоместные институтские общаги с удобствами в конце коридора, я попросил показать – как у них. Падре с готовностью привёл в широкий коридор с множеством дверей – открывай любую. Открыл: - две аккуратные кровати, окно, два стола для занятий, туалет, душ. Студентов не было – каникулы. Расстались душевно, Падре, как и обычный человек, говорил о чём-то земном, привычном. Хотя, с другой стороны, я часто на рыбалке у себя на Валдае общаюсь с Владыкой Новгородским – Львом. Тоже, болтаем обо всём. Руку я ему не целую, как целуют руку Патриарху Кириллу наша правящая элита, особенно премьер Медведев вместе с женой. Модно сейчас верить в Бога бывшим членам КПСС и бывшим комсомольцам… Удивительное дело, как говорит Евгений Степанович Арцыбашев.

          Наконец, нас привезли к вертолёту. На небольшой возвышенности стоит на асфальтовом пятачке маленький, красиво раскрашенный Белл-103. Бак для воды внутри салона. Ёмкость всего 700 литров. Вокруг вертолёта ходит смуглолицый пилот Нику в белых шортах. В кабине сидит очень красивая, тоже смуглая журналистка, которая сразу начинает брать интервью. Заранее подготовить вертолёт и установить прибор нам почему-то не дали. Сегодня привезли к вертолёту, сегодня же и сливы! Нику предоставляет нам полную свободу действий. В нарушение всех наших российских инструкций по эксплуатации вертолётов, вскрываем кнопку ручного слива в кабине пилота и подключаем в электрическую цепь два наших выходных провода от прибора. Плюс и минус. На всё уходит полчаса. Метрах в пятистах, чуть ниже нашей площадки, на безлесной местности собрались представители фирм, журналисты и даже Министр. Кто-то разжигает два небольших костра. Вертолёт уже заправлен водой, прибор включён в рабочий режим и я, по своей старой привычке, подношу к оптическому входному окну зажжённую сигарету. Вертолёт через заданные две секунды «сходил под себя» всеми своими семьюстами литрами. Потом Нику вместе с Николаем полетели на заправку водой. Заправку Нику производил, зависая над ближайшим водоёмом. А мы с Вадимом присоединились к группе наблюдателей. Метрах в ста друг от друга горели два костерка. Затарахтел над нами вертолёт, слив и небольшое облачко воды точно накрывает первый костёр. Семьсот литров – это, конечно, не восемь тонн, как на Украине с самолёта, но костёр полностью потушен. Все подходят к парящим остаткам костра, киноаппаратура работает, Вадим без устали переводит вопросы и мои ответы. Со вторым костром история повторяется.

           – Мы купим ваши приборы, - говорит Нуну,

- А на завтра Браганса приглашает вас к себе в Синтру.

 Да…! А ведь мы давно уже должны быть дома, согласно обратным билетам. Шла третья неделя пребывания в Португалии.

           Утром, подъехав к нам в гостиницу, Нуну сообщил, что авиабилеты куплены:

        - Летите через Франкфурт на Майне послезавтра. Бизнес классом. Других билетов не было.

         – И почём же билеты, Нуну, - поинтересовался я?

Оказалось, по 700 долларов. Дороже, чем Эр Франс туда и обратно.

         – А сейчас мы едем в гости к герцогу, - заторопил нас Кордозу.
 
Пришлось надевать галстуки. И вот мы снова в Синтре. Улица Бомдейрос. Решётчатые ворота слегка приоткрыты. За воротами видна длинная, извилистая аллея. Нуну уверенно открывает ворота, и мы заходим. Аллея обсажена какими-то толстенными деревьями: то ли грабами, то ли буками. Корявые ветви в некоторых местах смыкаются наверху над аллеей. В тени прохладно. Мне такие деревья не нравятся – что-то в них есть зловещее. Другое дело наши берёзовые рощи или светлые сосновые боры. На песчаной дорожке лежит лохматая собака размером с молодого телёнка. Такой же лохматый хвост приветливо подметает песок. Я без всякой опаски присаживаюсь на корточках рядом и начинаю гладить это дружелюбное создание. Оно лизнуло меня в щёку. Я хотел сделать то же самое, но Нуну, осторожно обойдя нас с собакой, позвал за собой. Собак он не любил. Вообще-то, по некоторым признакам, мне показалось, что он больше любил мужчин. Видимо, поэтому, Падре не пустил Нуну дальше дверей католического колледжа. И Нуну смиренно стоял у входа! Потом мы подошли к рукотворному пруду в глубине, как у нас говорят, участка. Пруд был метров сто пятьдесят квадратных, больше моего пруда на Валдае раз в пять. У меня там, правда, плавают караси мелких размеров. У герцога в пруду ничего не плавало, потому что пруд был без воды. Собака ходила за нами. Ласковая и кудлатая. У входа в красивое двух этажное здание нас встречал сам наследник Престола. Ничего не изменилось. Те же усики, та же улыбка, то же крепкое рукопожатие. – Прошу в дом, - радушно произнёс Браганса. В большой светлой комнате стоял прямоугольный стол человек на десять. Браганса сел в торце стола, меня усадил слева от себя. Справа от него сел Вадим. Принесли цилиндрические рюмки, похожие на наши российские стопарики. Только они были не гранёные, а из тонкого стекла, грамм на восемьдесят. – Порто, пятидесятилетней выдержки, - будничным голосом произнёс Браганса. Как правильно употреблять этот королевский напиток никто из нас не знал. Все смотрели на хозяина. А хозяин говорил о совместном предприятии, об удачных испытаниях и своём хорошем отношении к России. Кстати, его за это в Португалии называли «красным герцогом» - негоже наследному королю дружить с потомками смутьянов-коммунистов. Между тем, Браганса поднял рюмку и немного пригубил. То же самое, как по команде, сделали и мы. Очень ароматно. Почему – то вспомнился случай. На Чёрное море в отпуск я довольно часто ездил на машине. Как-то раз, проезжая Одессу, зашли вечером в ресторан.

          – Чем бы вас, ленинградцев удивить, - задумалась официантка. – Возьмите лобстера!

Принесла две порции. Какое-то белое мясо в белом соусе.

        – Ну, как, понравилось?- поинтересовалась официантка потом.

        – Так, ничего. Наши раки, правда, вкуснее, - сказал я, допивая кофе.

        – Зато дорого! - с гордость произнесла официантка, протягивая счёт.

 Именно «очень дорого» в первую очередь и приходило в голову после каждого маленького глоточка божественного напитка. Я не большой любитель креплёных сладких вин. Тем временем Браганса выпил уже половину своей рюмочки. Мы тоже, ни граммом больше. Разговор подходил к концу.

       – Давайте на прощание я покажу вам коллекцию ружей, - сказал герцог, поднимая свои полрюмки.

 Я чуть было не махнул свою рюмку до дна, как принято на Руси в знак уважения к хозяевам, тем более - не пропадать же такому добру. Но Браганса опять чуть пригубил и встал из - за стола. Удивительное дело, как бы сказал Евгений Степанович Арцыбашев. В комнате, где размещалась коллекция, на стене висело примерно пятнадцать ружей. Все новенькие или хорошо отреставрированные. Некоторые я подержал в руках, вскинул к плечу.

            – А Вы охотник? – поинтересовался я.

            – Нет, я просто собираю коллекцию.

           – А почему у Вас нет ружья МЦ-11, точной копии ружья фирмы Пёрде? Их в России на Тульском заводе выпустили всего тысячу штук в пятидесятые годы, и сейчас такое ружьё в отличном состоянии с двумя парами стволов у коллекционеров во всём мире стоят порядка тридцати тысяч долларов.

                – Ну, нет у меня, к сожалению, такого ружья, - удручённо сказал наследный монарх.

                – А у меня есть! – сообщил я.

                – И это ружьё не висит на стене, а я с ним хожу на охоту, - с гордостью произнёс я, оставляя последнее слово за собой.

 Гостеприимный хозяин проводил нас по аллее до ворот. Рядом со мной неторопливо шла лохматая большая собака. На прощание она лизнула мою руку, которую пожал сам Дуарте де Браганса.

          Наутро был отъезд. От Лиссабона до Франкфурта в салоне приносили хорошую еду, по первой просьбе – багасейру, курить на своём месте можно было - сколько влезет. А вот из Франкфурта приносили пулярку в смородиновом взваре, рыбу, коньяк, виски. Багасейры уже не было. Стюардессы даже не знали - что это такое. Курить не рекомендовали, правда, не настойчиво. Впереди нас ждала Родина, которой наши приборы не нужны до сих пор. Воды у нас много, лесов тоже хватает…

* ( МК в Питере. «Огненная земля» ) - Интернет.