Призрак оперы

Моя кошка Норма по сию пору ищет норки, и к удивлению моему по сию пору находит все новые и новые, научила Николь оказываться в таких местах, о которых даже и не предполагаешь, что они могут быть.
В театре я научилась оказываться в «карманах», из них меня очень часто извлекал «капитан оперного моря», схожий своим типом внешности со скандинавским пиратом, очень ему подошла бы крупная золотая серьга в ухе и бандана. Кто бы мог быть его попугаем?
 Однажды он предложил  подменить меня на деловом свидании по обмену посылками, намеченном возле фонтана, но я отказалась, впрочем, потом, очень жалела, ибо – знаете, какой бальзаковской женщине (67-ми лет) ни запомнится встреча с пиратом Карибского моря.
Ничего предосудительного ни с кем в театре у меня не было, и очень бы все удивились, если б такое было бы возможно, потому что все знали – Вера спустилась из другого мира. Я старалась шокировать Рому по телефону рассказами о моих приключениях на сцене, но никаких приключений на самом деле не было, только очень часто я повторяла про себя – темно, светящиеся парни. Гаечка. Кружимся!!!

Мне пришлось пережить все то, что переживает вновь приходящая девочка ( театр не видит возраста) – испытание спектаклями, потому что поначалу кажется, что этот спектакль по тематике своей так близок всей ситуации в твоей жизни (вот ты Белоснежка, потом – Золушка, или – даже Кармен), и тут важно не поверить в это по-настоящему, а только изображать, что ты поверил, не поддаться соблазну. Так бывает, по радио услышишь песню, и, кажется, – тебе поют, а на самом деле всего лишь – это волшебное слово «ротация».

Мое появление на сцене не  воспринималось всерьез, в связи, с чем у меня даже появился  свой зритель, и я приобрела, в конце концов, амплуа смешной девчонки, у меня видите ли комедийный дар (кажется, мой персонаж Роззи выскакивал из меня, совершал почетный круг, а потом ловко прятался мне за шиворот ("зашкиркой", вытаращив уши). В конце концов, уже не помню кто, предложил мне отправиться сниматься в кино (“Как же в тебе нуждается наш современный «зеленый фонарь»!”).
Нет, в театре нельзя ни на кого всерьез обижаться, все равно не поймаешь, потому что в следующий момент маска сменит хозяина.

В реальности от театра лучше держаться подальше, потому что если у тебя были какие-то серьезные планы: театральный мир все до основания разрушит.

Существование возле «карманов» в моей литературной голове со временем сложилось в архетип, и если вы захотите включить кнопку «запуск» – нужно показать мне «карман». Этот рассказ я начала писать, потому что кто-то в нужное время подсуетился и статуя ожила.
Тайные театральные тени, стоящие за моей спиной знают меня, но не кричат о себе, не заявляют во всеуслышание, только исполняют обязанности закулисных спасателей, и светятся, создавая новые миры.
В тайных сценических помещениях я подбиралась частенько к заветным моему сердцу декорациям, драматург уже пел внутри меня волнующие песни и жаждал увидеть здесь декорации к собственным спектаклям.
Так, в театре завелась одна хорошая традиция – присматривать по очереди за Верой.
На Новый год, однажды, тесьма на моем зеленом рабочем халате засветилась от света специальных ламп, это вызвало восхищение дамы, которая делала уборку в зрительном зале, так и повелось – «зеленым искрюсь, изумрудом смотрюсь». Порой, мне казалось, что тьмы и света вокруг меня так много, что я вот-вот сама загорюсь, или растаю, превращусь в сверхновую звезду, или, невозможно передать чувства, которые охватывают на сцене юную женщину, не имеющую к театру никакого отношения.
Молоденькие  декораторы часто ломали голову в моем присутствии – наверное, она актриса, говорили они друг другу. Ну, потому что физическая работа украсила меня, сделала физически крепкой, в те дни я была как-то уж особенно хороша. Наука наделила меня задумчивостью, а театр снабдил незаменимой соблазнительной огранкой, о которой я ничего не могу сказать, кроме того как – если вы хотите, чтобы из вас выковали сценические эти мужчины звезду – надо пережить все то, что пережила я: и свет, и тьму и полную утрату чувства пространства.
Никто ничего обо мне не знает, потому что я не звезда на самом деле. Но почему все обо мне говорят и смеются – потому что театральный свет навсегда заблудился в моих волосах, и музыка… Еще одна новая традиция.
Не я снисходительна к приезжей звезде, а театр вокруг меня. (Увидишь в звезде красивого мужчину, критикессы вы мои, а то, может, в следующий раз ваш кумир пройдет мимо вас, а вы будете говорить друг другу: у него молодая жена. Упускайте свои шансы!). А я всего лишь невинное существо, мечтающее о своей маленькой Мерлин Монро.
Никто не знает о моем длительном платоническом скромном романе с театром кукол. Все как будто в прошлом. Каждый раз, думая, что моя история исчерпана – вы ошибетесь, потому что даже мои великие учителя не берутся предполагать, что творится в моей голове, и что такое случилось с моей судьбой, что она так меня извернула.
Одно слово – театр не отпустит. Он, в конце концов, вытолкнет тебя за свои пределы, в совершенно новое пространство, из которого ты не сможешь найти выход никогда. Не ты плоха, а просто пора!

Тайна, о которой я ничего не скажу, Анубис в облике встреченных собак, тьма как призрак оперы, для которого за кулисами я всегда оставляла зажигалки.
Была недолгая традиция в театре – считать меня мальчиком, но она быстро разбилась о мою женскую логику и голосок, нюансы, так что вряд ли возможно пытаться сравнить мужчину артиста в очках со мной, потому что это просто на поверку не возможно, -  внезапно на ваших глазах проявится женщина земной красоты со всеми вытекающими обстоятельствами, и вы почувствуете, что вместо твердой почвы попали в паутину, из которой не сможете уже выбраться… Как все это хорошо понимали пираты моего оперного моря вместе со своей прекрасной рыжей предводительницей.

Никогда не отпустит призрак оперы, потому что опера – бессмертна, звучащая в моем голосе и движениях, в уме и в рукописях… поет. Преследует навечно. А теперь призрак оперы увидел и тебя…