Темный город Шлиссельбург

Дневники Андрея Федоровича Загорского "Темный город Шлиссельбург"

прим. ав.: это полное название сего произведения, в строку для заголовка оно не влезает.
_________________

Вступление

В Шлиссельбурге мне приходилось бывать несколько раз, но даже приехав туда впервые, я видел, как этот город мрачен. Мрачен в двух смыслах. Во-первых, видимо, из-за того, что солнце редко навещает эту землю, а во-вторых, из-за печально известной крепости с таким милым и простодушным названием "Орешек". Но именно здесь, в этом темном городе и произошла история столь светлая и нежная, что подобна нетленному сюжету великой трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта". Именно её я и собираюсь рассказать я, Андрей Федорович Загорский, на страницах сей книги.

Глава 1. Приезд А. Ф. Загорского в Шлиссельбург и встреча его с А. К. Завьяловым.

POV* Андрей Загорский

А начну я, пожалуй с момента моего второго визита в Шлиссельбург. На сей раз целью поездки было моё желание навестить моего давнего друга - Александра Завьялова. Он родился и вырос здесь; у его семьи был небольшой, но довольно красивый, богато обставленный дом с маленьким парком, в котором летом вовсю галдели различные птицы.

Наконец приехав, я привычно огляделся. В этом городе всё было по-прежнему: те же простоватые домики местных жителей, те же грозные бастионы Шлиссельбургской крепости, ставшей могилой, наверное не для одной сотни несчастных. Даже небо прежнее - нахмурившееся свинцово-серыми тучами, явно предвещавшими скорый дождь. Надеясь, что ливень не начнется, или начнется, но тогда, когда я, наконец, буду дома у моего друга, я пошел искать его дом. Вдруг, к моему удивлению, рядом остановилась небольшая карета, открылась дверь и высунувшийся из неё молодой человек лет 30-32, прокричал удивленно:

- Андрей Федорович? Какими судьбами вы здесь?

Я с трудом узнал Александра. Тот "миловидный повеса", каким он был 3 года назад, когда мы впервые встретились, исчез. Исчез, уступив место холёному господину с излишне усталым, будто молящим взглядом "узника брака". Даже кудри его, прежде лежащие в вольном беспорядке, были гладко зачесаны назад, отчего простоватое, добродушной лицо моего друга имело противный, несколько прилизанный вид.

- А вы, я смотрю, женою обзавелись, Александр Константиныч? - шутливо спросил я его, не зная, какой поток жалостных излияний вызовет невинный мой вопрос. Мой друг слыл знатным сердцеедом; я сомневался, что он вообще когда-нибудь женится.

- Да уж, обзавелся. Только не женой, а мегерой. Того не делай, этого не делай, на балы не езди, прическу смени...А вот теперь еще одно "счастье" привалило.
Недавно узнал, что Марья моя в положении. Так теперь она и вовсе обезумела: ревнует меня к каждой девушке моложе её.

Я призадумался. Да, другу моему изрядно не повезло; с такой ревнивой женой ни о каком семейном счастье не могло быть и речи.

Я призадумался. Да, другу моему изрядно не повезло; с такой ревнивой женой ни о каком семейном счастье не могло быть и речи.

- Возможно, вы - её последний шанс реализоваться, как жена и мать?

- А это вполне возможно. Это могло бы быть забавно, если бы не было так жутко. Знаете, я не очень люблю детей. Меня вовсе не привлекает перспектива слушать детский ор, раздающийся на весь наш дом, терпеть существ, во множество раз более капризных, чем моя младшая сестра. А уж лицезреть сам акт родов...брр.

Александр тяжело вздохнул и улыбнулся. Карета остановилась.

- Спасибо, Андрей Федорович, за то, что выслушали. Некому было душу излить. И да, мы, кстати, приехали.

Как я и предполагал, начал накрапывать небольшой дождик, грозивший обернуться масштабным ливнем.

Мы вышли из кареты и направились к родовому поместью семейства Завьяловых. В здании самого дома ничего особо примечательного не было: оно, в принципе, ничем не отличалось от остальных поместий таких же, как и Завьяловы, среднебогатых семей Шлиссельбурга. Иное дело - маленький парк для прогулок, возле самого поместья. Такое чувство, словно его птичье население подбирал искусный знаток птиц с невероятно чутким слухом. Соловьи, певчие дрозды, синицы, прилетающие сюда на зиму, воробьи...все они совсем не боялись людей.

- Наша бабушка обожала слушать пение птиц. Еще будучи маленькой девочкой, она подбирала раненых и замерзших птиц, осиротевших птецов, селила их либо в парке (если они не были слишком уж изувечены), либо в своей комнате, выхаживала и отпускала. Какие-то птицы улетели, какие-то избрали своим новым домом наш парк. - обьяснил Александр, когда мы уже вошли в дом.

- А где же ваша жена? Мне хочется увидеть женщину, приручившую вас, "неуправляемого хулигана"- спросил я, с заметной долей сарказма.

- Марья? В гости уехала, решила, видимо, навестить родных. Единственное хорошее качество в ней - любовь к родственникам - ответил Александр, с нотками радости в голосе.

Тем временем, меня заинтересовал один портрет, изображавший очень красивую молодую девушку, возрастом, наверное, не более 25 лет. Черные волнистые волосы, уложенные в модную прическу, веселые светло-карие глаза, бледная кожа, легкая полуулыбка на розовых губах. Одета она была в темно-красное платье с неглубоким вырезом, обнажавшее изящные точеные плечи красавицы. Я заметил в ней черты некоего сходства с моим другом - одинаковый разрез глаз, форма подбородка и носа, такие же волнистые волосы...

Александр заметил мой интерес к картине.

- Вижу, вы любуетесь портретом моей сестры Дианы. Она красавица, не так ли?

- Да, ваша сестра весьма обворожительна, мой друг. Также, насколько я помню по вашим рассказам, она весьма избалована. Сумел ли хоть кто-нибудь завоевать её сердце?

Александр помрачнел и опустил взгляд в пол.

- Да, Диана была довольно избалованной. До некоторого времени. Вы спрашиваете, сумел ли кто-нибудь завоевать её сердце? Да, был один такой человек.

- И...и кто же это?

Александр поднял глаза на меня и произнес, понизив голос до шепота, фразу, от которой у меня буквально перехватило дух:

- Это был Иоанн VI Антонович. Тот самый экс-император, двадцать лет своей жизни проведший в тюрьме. Можете мне не верить, но мне довелось видеть его один раз. Диана же встречалась с ним гораздо чаще.

Вдруг Александр почти что заговорщицким тоном молвил:

- Я хочу рассказать вам всю историю моей сестры, я уверен, вам она понравится. Я полагаю, что вам, как писателю, будет очень интересно её услышать.

- Ну что ж, я не против этого.

Глава 2. Принцесса и узник.

Здесь и далее (до пометки) от 3 лица

Началось всё с того памятного дня, когда Диана должна была ехать к нашему дяде, который служил комендантом в крепости Орешек...

Несколько лет назад.

Солнце только что встало, и небо на востоке всё ещё было раскрашено нежно-розовыми и светло-персиковыми полосами рассвета. Птицы в парке только начинали распеваться, и через пару часов маленький парк поместья Завьяловых наполнился птичьими голосами. Потеплело, холод весенней ночи постепенно сошел на нет, сменившись ласковым утренним теплом.

Только весной и летом в Шлиссельбурге бывали такие дни - теплые, солнечные и безоблачные.

В просторной светлой комнате, на большом деревянном шесте, возле кровати, спал, засунув голову под крыло, большой белый попугай - гордый красавец-какаду. На большой, крытой наполовину пологом кровати, дремала девушка. Её ресницы чуть подрагивали - она понемногу просыпалась.
Раздался громкий стук в дверь и крик служанки: "Барыня, просыпайтесь! Диана Константиновна, уже утро!".

Разбуженный громкими звуками какаду захлопал крыльями, закричал хрипло: "К-р-ра! Пор-ра вставать, пор-р-ра вставать!". Крики попугая вырвали Диану из обьятий сна. Зевнув, прикрывая рот ладонью, девушка произнесла: "Помолчи, Тишка, а то такой шум поднял. Я уж думала, случилось что-то."

- Кар-р! Тиша хор-р-ро-оший! - "оправдался" попугай.

Диана открыла дверь, впуская служанку, несшую её платье.

- Диана Константиновна, вы не забыли, что ваш дядя пригласил вас навестить его. Вы должны будете поехать в крепость.

- Знаю, Катя, знаю. Не особо мне хочется старика навещать. Честно признаться, я налюбовалась уже на эту крепость, изнутри и снаружи. Правда одна деталь мне интересна. В письме дядя оговорился о некоем "тайном узнике". Очень хотелось бы узнать, кто это, да и увидеть его желаю.

Катя, понизив голос до шепота, молвила:

- Если верить слухам, барыня, тайный узник совершенно безумен: он не понимает слова, не умеет даже говорить.

Диана заулыбалась, потирая руки.

- Так ты говоришь, он ещё и сумасшедший? Интересно... Я никогда не видела прежде сумасшедших. Я еду. И да, надо бы подарок какой-нибудь для него взять. Негоже в гости без подарка идти, даже к безумцу.

- Может, подарите ему вашу музыкальную шкатулку?

Это предложение служанки разозлило избалованную девушку. Вообще, Диана с детства была приучена не делиться своими вещами.

- Катерина, ты часом, не заболела? Или умом тронулась? Отдать мою музыкальную шкатулку, гениально! - всплеснула руками разгневанная девушка - может ему еще Тишку подарить, в имении нашем прописать?! Ну, есть еще гениальные идеи?

- Тиша не согласен! - немедленно подал голос попугай

- Но...но она уже давно в шкафу пы...пылится, в-вы её даже не з-заводили н-ни разу. - Катя была готова расплакаться.

- Вот теперь ты еще и ныть вздумала. Отли-и-ично. - фыркнула Диана озлобленно.

- Но..барыня...я ведь.

- Ну чего ещё придумала? - раздраженно проговорила девушка

- Диана Константиновна, я..я слышала, что в детстве у "известного арестанта" вовсе не было никаких игрушек. - понизив голос до едва слышного шепота произнесла служанка.

Катя знала главную слабость своей госпожи - Диана хоть и была ужасно избалованной и не менее раздражительной, у неё было доброе сердце. Она не выносила, когда кто-то мучил слабых и беззащитных, поэтому-то и не хотела ехать к дяде. Он рассчитывал сделать из неё подобие себя, поэтому и приглашал её так часто в крепость.

Диана, едва услышав эти слова,смутилась. Ей стало немного стыдно за те жесткие слова

- Так ты говоришь, у него вовсе не было игрушек..ладно, Катя, уговорила. Действительно, давно я её не заводила, даже забыла мелодию, которую моя шкатулка играла. Ладно...ему... она нужнее. А я могу и другую купить.

- Хорошо, барыня. Вот. - служанка протянула Диане небольшой тряпичный мешочек, в который положила шкатулку. - Ключ всё еще у вас?

- Конечно, Катя. Ну, всё собрано, я, пожалуй, поеду.

И вот - крепость.

Диана легко сошла с парома, немного отряхнув платье и взяв подарок для узника. Прямо перед ней вздымались грозные, старые бастионы Шлиссельбургской крепости. Ворота были открыты - дядя ждал её.

- Дианочка, милая! Приехала, наконец! - радостно проговорил высокий, худой старик с жестким взглядом маленьких, бегающих, крысиных глаз, обнимая девушку.

- Да, да, здравствуй, дядя. - нетерпеливо молвила Диана

- Ну, милая, на что, или на кого, хехех, посмотреть желаешь?

- Тайного узника увидеть желаю. Даже подарок для него взяла.

Комендант занервничал. Подумав, он произнес, тяжело вздохнув:

- Ладно, дорогая племянница, хорошо. Не верю, что говорю это, но ты можешь повидать тайного узника. Идём.

Комендант, взяв Диану под руку, пошёл к небольшой пристройке без окон, возле "главного здания" тюрьмы.

- Держись за стену, здесь темно.

Спустившись по узкой каменной лестнице Диана и комендант оказались в маленьком, душном, но относительно светлом помещении. Здесь, кроме них находились ещё двое - солдаты, вероятно, охранники тайного узника. Один дремал, другой сидел за простым деревянным столом, выстукивая пальцами какой-то мотив. Увидев, кто к ним зашел, гвардейцы сразу же вскочили и вытянулись по струнке.

- Зачем пожаловали, господин комендант?

Диана заметила, что один из караульных, молодой парень, лет двадцати - двадцати пяти, разглядывал её. Улыбнувшись из вежливости, девушка картинно закатила глаза.

- Да вот, ребята, племянницу свою привел, на узника тайного поглядеть желает. Пропустите?

- Её, да. А вообще, заходить к тайному узнику запрещено, а так же нельзя общаться с ним. Но...она же ваша племянница. - гулко хохотнул второй солдат, лет тридцати - тридцати пяти на вид.

Младший из караульных, тот самый, что разглядывал Диану, прошел вперед, к большой двери, достал ключ и, повозившись несколько минут с замком, открыл. Дверь протяжно, утробно заскрипела несмазанными петлями и поддалась.

Девушка, вместе с комендантом, прошли в комнату, ненамного просторнее караульной. Русская печь, немного смятая постель, на которой сидел сам узник, стол и стул - вот и вся обстановка. Редкие лучи солнца пробивались сквозь крохотное оконце под самым потолком, закрытое толстым, белым куском стекла. Основная часть комнаты была отгорожена от коридора решеткой.

Узник, на вид одних лет с девушкой, увлеченно листал какую-то книгу, сидя на кровати. Он поднял голову на звук и увидел коменданта(он стоял немного впереди Дианы). Лицо пленника исказилось страхом, он задрожал, книга выпала из его руки, пленник боязливо отодвинулся к углу, заслоняясь руками, словно в надежде защититься.

- Дядя, выйди. Он тебя боится, а хочу рассмотреть его поближе. - капризно произнесла девушка

- Не смею отказывать даме. Если пожелаешь выйти, стучи 6 раз, так как я запру дверь. Извини, таков закон. Я буду снаружи, побеседую с караульными.

Комендант вышел. Послышался звук поворачиваемого в замке ключа.

Тем временем, пленник, увидевший гостью, медленно подошел к решетке и Диана наконец-то смогла рассмотреть его. Это был высокий, худой юноша с длинными, немного волнистыми, спутанными белокурыми волосами. Бледная от недостатка солнечного света кожа, тонкие пальцы и глаза...Тёмно-синие, широко распахнутые, горящие странным огнём.

Была в нем какая-то болезненная красота, какое-то изящество. Узник напомнил Диане фарфоровую куклу.

"Так вот ты какой, "известный арестант" " - подумала девушка, разглядывая знаменитого пленника.

Где-то с минуту он словно хотел что-то сказать, открывал рот, как рыба, выброшенная на берег, но потом...он всё-таки заговорил. Звенящую тишину комнаты прорезал тихий, мягкий, хоть и немного надтреснутый от долгого молчания голос.

- Очень...рад видеть вас. Я император Иоанн Шестой, а...кто вы?

- Меня зовут Диана, при...приятно с вами познакомиться. - от волнения девушка сама начала немного заикаться. Он умел говорить?!

- Не бойтесь. Да, я умею говорить, просто со мной...не разговаривали... раньше.

Иоанн улыбнулся, склонив голову. Улыбка его получилась немного пугающей из-за взгляда, от чего Диана невольно вздрогнула. Она вспомнила о музыкальной шкатулке, которую до сих пор держала в руках. Подарок...для него, для того, кого считала безумцем. Да, конечно, у этого человека была расстроенная психика, но отнюдь не настолько, как рассказывала ей Катя, не настолько, как говорил дядя. Шкатулка, конечно, ценная вещичка, но этому несчастному она будет нужнее.

Что-то кольнуло в сердце девушки, когда она вытащила музыкальную шкатулку из мешочка.

- А это...это для вас. Это музыкальная шкатулка. - молвила Диана, протягивая Иоанну подарок.

Узник взял шкатулку, и в это мгновение он перестал казаться девушке сумасшедшим. В его синих глазах была невероятная радость и благодарность, он улыбался, подобно ребенку, получившему на Рождество желанный подарок.

- Спасибо... - проговорил он радостно - Но...почему? Они... они ведь запрещают.

- И что? Мне можно, я племянница коменданта. И вам...она нужнее. А я могу купить себе другую.

Иоанн лишь благодарно улыбался, глаза его сияли. "Несчастный ребенок во взрослом теле, сирота, которого хочется обнять, прижать к себе и не отпускать. А как он испугался, увидев дядю... Это значит только одно - его бьют." - от последней мысли у девушки, к большому её удивлению, вскипела кровь. Она злилась на тех, кто посмел бить слабого, практически беззащитного узника. Злилась по-настоящему, не ради желания получить что-либо. Новое, незнакомое ей прежде чувство праведного гнева полыхнуло жгучим пламенем и исчезло, уступив место чувству сострадания к бедному Иоанну. И чему-то другому, чему-то, заставлявшему её сердце бешено колотиться в груди.

А он любовался ею, Дианой, первым живым существом, проявившим к нему, к отверженному, никому не нужному узнику, добрые чувства. Да, она несомненно была красива, но для Иоанна Диана была настоящим ангелом-хранителем, неким прекрасным, добрым, сверхъестественным созданием.

- Ах, как я могла забыть! Я не отдала вам ключ. - девушка сняла с шеи золоченый кулон в форме виноградного листа, протянула его узнику - Вот, возьмите. Без него шкатулка играть не будет.

- Спасибо...вам...большое.

Тонкая, изящная рука пленника легко коснулась холеной, нежной ладошки девушки. Диана резко покраснела, чувствуя, как сердце в её груди полыхает ярким пламенем, разжигая румянец на щеках.

- Была рада знакомству. Я...Мне нужно идти. Дядя, наверное, меня заждался. - молвила девушка, отстраняясь от решетки.

С лица "тайного узника" вмиг пропала та детская радость, едва он услышал, что его гостья уже собирается уходить.

- Вы вернетесь? - спросил Иоанн, уже ожидая отказа.

- Я постараюсь. К несчастью, мне нельзя навещать вас слишком часто, но по возможности я буду приходить к вам, когда снова приеду в крепость под предлогом визита к дяде. - в голосе девушки были слышны отчетливые нотки печали.

Ах, как хотелось ей освободить несчастного пленника, сделать так, чтобы он мог увидеть и услышать всё то, что многие годы было от него скрыто - пение птиц, шелест листвы на деревьях, снег, сверкающий, подобно тысячам бриллиантов, небо, усеянное звездами... Но увы, это было не в её власти, и даже если бы она подговорила да кого угодно освободить "известного арестанта", его, Иоанна, тотчас бы умертвили. Таков был приказ самой императрицы Елизаветы Петровны.

Постучав шесть раз, Диана вышла из камеры. Внутри неё всё горело. Девушка, сказав, что плохо себя чувствует, спешно вернулась домой.

А пленник...он, проводив взглядом девушку до двери, сел на кровать, рассматривая подарок. Да, для Дианы это была всего лишь безделушка, не особо ей нужная, но для Иоанна эта безделушка была настоящим сокровищем, своеобразным Святым Граалем, словно содержащим в себе самую сущность Бога.

Он будет беречь этот подарок, никому не отдаст. Ведь милый ангел, подаривший ему это, может и не вернуться вовсе.

* * * *

POV Александр Завьялов.

Я нашел мою сестру в парке, она сидела в беседке, спрятанной в тени старого, раскидистого дуба и играла на флейте. Она всегда так делала, когда размышляла, и тогда, когда ей было плохо, и по мотивам, которые она играла, почти всегда можно было угадать её настроение. Мелодия была напряженной, немного сбивчивой, походя вовсе не на нежную музыку, а скорее на что-то военное. Мне, да надеюсь и вам, знакомы эти быстрые, энергичные, напряженные строевые мелодии. Радости это не предвещало.

Заметив меня, Диана перестала играть, положила флейту на скамейку, встала, чтобы меня поприветствовать и обнять. Но то, что произошло следом, до сих пор является мне в кошмарах.

- Здравствуй, Алекс... - выдавила она, как будто, из последних сил, пошатнулась и потеряла сознание.

Я едва успел подхватить её. Мне стало невероятно за неё страшно - мало ли чем она могла заразиться, находясь там, в крепости.

Я тронул рукой её лоб - он был горячий, как печка. Не было сомнения, что сестрица моя заболела.

- Лекаря, быстрее!! - закричал я что было сил - Очнись, сестренка, Бога ради, ОЧНИСЬ!! - орал я, хлеща её по щекам.

Бедная моя Диана, как же ей было плохо... Её два дня била сильная лихорадка, она бредила. Очнулась она на седьмой день, еще через несколько дней ей стало лучше. Полдома за выздоровление её молилось. Вскоре Диана выздоровела. Я, если честно, не хотел знать о причинах лихорадки, но моя сестра рассказала мне о своём визите к "тайному узнику", и о том странном чувстве в её груди, похожем на огромный костер.

Я удивился. По всем признакам было ясно одно - моя сестра влюблена. Этим объяснялась её грусть, задумчивость и долгие часы, проводимые в нашем парке, и возможно - её поистине загадочная болезнь. Но моё удивление было в том, что я отлично знал, какой моя Диана была недотрогой, как хлестко отказывала сватавшимся к ней молодым людям, приезжавшим иногда из самого Петербурга. А теперь она, как оказалось, была готова отдать своё сердце несчастному арестанту, который, возможно, до конца своих дней не увидит внешнего мира.

POV А. Ф. Загорский

Начало сей истории меня уже заинтриговало. Не согласен я был лишь с одним - с пессимистичным отношением Александра к этому событию.

- Но ведь было во всем этом одно действительно хорошее обстоятельство - ваша сестра научилась любить и сострадать. И по-моему, это стоит таких жертв, как нежданная болезнь. - произнес я, в попытке ободрить друга.

- Не могу не согласиться с вами. После того визита Диана и вправду стала добрее и внимательнее. Мучения, будь то духовные, или физические, они обновляют человека. - печально усмехнулся Александр.