Щи

"Густые щи.
Кусты ищи!"
(Павел Митюшёв, "Мантра щей" из книги «Еда»)

Ну, что, гулена новогодняя, тяжела шапка Мономаха?! То-то! Отдыхать за столом, это тебе не головой работать. Как говорит мэр Киева Кличко:
- Головой нужно есть!
 Тут творческий полет за каждой съеденной витаминкой положен. Вот скажи честно читатель, поди, налопался как паук, что с утра аж мутило?
Да какое там утро? Ты брат как раз под утро угомонился со своими домочадцами или приятелями. Рассвет с закатом перепутал и лежишь Апполоном Бельведерским посреди кипени простыней ( а иной просто лежит, где положили) с трудом соображая в чем курсив твой!
А как с вечера было хорошо! Запах мандарин и елки, шуршащие подарки и ожидание чуда.
Поздравляю тебя, чудо свершилось и ты, чудесным образом жив!
Кваса вятского, тебе с тертым хреном не хватает! Рассола бочкового! Огурчика маринованного или моей мамы, щей вчерашних.
Ох, и вещь, я тебе скажу, эти щи, приятель! Наваристые, с чесночным духом и нежнейшим мясом на сахарной или мозговой косточке, золотистые, пощербоченые зеленым лучком, огнедышащие перцем, разомлевшие в духовке, не щи а новогоднее спасение!
Но самое чудо не сами щи! Конечно, они летят песней под стопарик морозной водочки, конечно удовлетворение наступает с каждой ложкой и капустный лепесток виснет на торчащих усах. Главное наслаждение не в этом!  Наступает момент и на тарелке остается Она: здоровенная кость, треснувшая по длине с трясущимся в страхе вареным мясом.
Теперь дело за горчичкой!
Слушай сюда, малахольный! Я предпочитаю домашнюю мамину горчичку или красный острый соус. Но некоторые несознательные граждане, например мой кум, утверждают, что лучше чесночного майонеза не бывает. Впрочем, у него своя кость и своя тарелка. Пусть хоть медом там мажет. А у меня действо иное.
Забористая, неимоверной крепости горчичка, ровным слоем ложится на вареное мясо.
Некоторые несознательные граждане, предпочитают счищать ложкой мясо с кости, а уж потом, накладывать любимую специю. Я знаю этих людей. Они из секты гезихастов, которые смотрят на свой пупок, ожидая его свечения, что подтверждает их святость!
Глупцы! Они лишают себя главного! Ничто не заменит вгрызание белыми зубами в вареную плоть и обсасывание кости. В этом есть, что то, первобытное! Поставь в этот момент перед собой зеркало, грамотей новогодний! Ты хотел знать, как выглядели твои предки? Вот смотри! Во всей красе там виден твой пращур о седьмом колене, славный охотник на мамонтов и спринтер от саблезубого тигра. Одни глаза чего стоят. Осоловелые и алчные, они светятся красными угольками и вспыхнув под порывом ветра поднятым в организме горчицей, освещают лицо хищника!
Самец!
Слышишь, как трещит за ушами? Это тебе привет из более поздних веков: боярское застолье напоминает, что едали и в иные времена!
Так чего ты, недотепа, кота за резину тянешь?! Лей чару хмельную и опускай ее содержимое в то входное отверстие, которое есть антипод нижнему клапану, предназначенному для выхода. Не перепутай, лишенец, ты не доктор с клизмами баловаться!
Полегчало!? Ох, полегчало! Ты братец капустки прими белокочанной, квашеной с анисом. Впрочем, тут на любителя: иному лучше смородинового листа нет, а я знаю таких, что кочерыжки маринуют в сладком медовом маринаде и ими похрумкивают под щи.
Однако все это прелюдия, росчерк пера и набросок к картине.
Наступает момент костного мозга. Вот он дрожит и лосниться в костном футляре, ожидая своего часа. 
Смотрите на моего кума! Появляется на столе тяжелая, дубовая, разделочная доска. С размаху, заставляя стол подгибать ножки и подпрыгивать стоящую на нем посуду, потомок первого австралопитека, колотит концом кости по деревяшке, выбивая вкуснейшее лакомство.
Это называется буйное похмелье! Я же гурман интеллигентный, искушенный в столовании у знатных персон. Сиживал, сиживал за столами великих! ЭТИКЕТУ знаю!
Есть такая ложечка на длинной ручке. Применяется для доставания трюфелей из салата. Уж не помню, в каком приличном доме мне ее подарили, выпустив из-за стола не обыскивая, да только она у меня есть.
Я беру кость в левую руку, а правой рукой, осторожно, вдоль края, ввожу эту ложечку в ароматную биологическую массу. Теперь в рот отправляется кусочек черного хлеба, смазанный острейшей горчичкой и маленькая ложечка,  докладывает в этот перл кулинарии, порцию вареного ума.
Ам!
Свет меркнет и во рту тает неимоверного вкуса яство.
Вползая струящейся змеей, медленно вышагивая походкой усталого каравана, пестрой лентой блаженных ощущений, в желудок к вчерашним щам и мясу, устремляется бессмертный «Болеро» Равеля.
Ам!
Мой друг, это классика! Это феерия вкуса! Это палитра красок великого маэстро!
Вот оно, гипнотическое воздействие неизменного, множество раз повторяющегося темпа ритмической фигуры, на фоне которой две темы: черный хлеб и вареный мозг, также проводятся много раз, демонстрируя необычайный рост эмоционального напряжения и вводя в звучание всё новые и новые инструменты, утонченно отдавая дань звучанию резкой валторны крепчайшей горчицы!
Ам!
Молчи Вселенная, я ем!
Это произведение, написано великим Равелем для большого оркестра и искушенных гурманов:
деревянные: две флейты, флейта-пикколо, два гобоя, гобой д’амур, английский рожок, кларнет-пикколо (in Es), два кларнета (in B), бас-кларнет, два фагота, контрафагот, три саксофона (сопранино (in F), сопрано (in B) и тенор (in B));
Медные: четыре валторны (in F), труба-пикколо (in D), три трубы (in C), тритромбона, туба;
Струнные: скрипки, альты, виолончели, контрабасы, арфа
Ударные: литавры, два малых барабана, турецкий барабан, тарелки, гонг, челеста!!!
И уж конечно (!!!), деревянная доска с костью моего кума! Неандерталец поразительно органично вписался в исполнение гимна обжорству и похмелью.
Третья рюмка водки, настоянной на хрене и меде, последние, затихающие звуки Болеро и апогей чувств: падающая на пол кумова тарелка, разлетающаяся вдребезги, лишает сил жестокое похмелье, кромсавшее, избитое новогодними возлияниями тело.
Вчерашние щи, холодная хреновка, разваренная кость сделали свое дело!
Можно одевать штаны, заправлять в трусы майку, вымыть наконец обличье, принявшее гладкие формы и ласковым, уже не срывающимся голосом, позвать из спальни верную спутницу жизни лежащую там с компрессом на голове и отпивающуюся пирамидоном:
- Золото мое! Мы идем ужинать к куму! Нас пригласили!
Мир снова полон красок и звуков, все начинания приобретают смысл, а во время рассказанный, кумом, анекдот приводит в прекрасное расположение духа:
- Два западенца с Украины, строили забор в Москве и с ними хорошо расплатились.
Решили пойти в ресторан, благо до поезда 6 часов. Среди множества московских ресторанов, выбрали ресторан африканского племени Суахили под названием «Черный вторник», который привлек своей экзотикой.
Подошел официант и предложил меню. Бригадир отверг его и попросил что либо фирменное.
- Можем предложить черные колбаски народа Суахили или наше черное молоко, - ответил официант, здоровенный негр в набедренной повязке и сабо, сделанных из автомобильных покрышек, студент университета им. Патриса Лумумбы, - Прекрасно идет под «Столичную водку».
- Чуешь, Микола? Ковбасы в нас на Украйни повно, а от чорного молока нэма! Давай нэсы горилку и бэрэмо молоко.
Спустя время, официант подводит к столику толстущую негритянку, с арбузными грудями, которая сцеживает обоим гурманам по стакану белого молока со своих грудей. Официант разливает водку и уходит.
Делать нечего. Заплатили, придется пить!
Собрались духом и осилили предложенное, не пропадать же добру.
Сидят молчат, когда бригадир, говорит собутыльнику:
- А всэ ж, як нэ круты, а мы хлопци розумни! Добрэ, що мы чорни ковбаскы народу Суахили нэ бралы!
Свежий воздух встретил веселую троицу трескучим новогодним морозом, а улица переливами светящихся гирлянд. Подъехавшее такси, забрало компанию и унесло к новым приключениям. А на тротуаре у дома, потягивал ноздрями морозный воздух, бездомный  пес, безошибочно угадывая тающий аромат вчерашних щей, приправленный острым чесночным духом.  Он сегодня, тоже объелся, и его мутит от переедания. Широко расставляя лапы на скользком гололеде, помахивая хвостом, двортерьер по кличке Серко, медленно побрел к своему куму, живущему в комфортабельной будке на территории шикарного особняка.
Первое января! День тяжелый!