Джентльмен красит лошадь к ГРебле!

1. 72. глава шестьдесят шестая
Владимир Семакин
Книга первая. Первый день.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Джентльмен красит лошадь к ГРбле! — Народная примета. Живчики во влагалище сдают нормы ГТО. Америка: ковбои грабят банки, покупают себе джинсы, слушают битлов и плюют с Нью-Йоркского небоскреба. О том, что трахнуть бабу легко, если точно знать, как это делается!

Наконец родители ушли на работу. Витька определил это на слух, по хлопкам двери. Он встал, с неким гибельным наслаждением сделал зарядку (всем смертям назло), после чего пошел умываться и бриться в ванную комнату. Рубец на шее действительно был как у висельника. Рваная со ссадинами борозда в некоторых местах уже приняла багровый оттенок. Это страшное украшение маячило перед глазами из зеркала во все время его бритья. Нужно будет одеваться в свитер с глухим воротником. Покончив с туалетом, Шпала кинулся на кухню и с жадностью принялся расправляться с трофеями, оставленными покинувшим позиции "неприятелем". На холодильнике, рядом с откидным календарем в раме, обнаружил еще одну повестку. На сей раз из райотдела милиции. Возмущенный, он изорвал ее на мелкие кусочки и, выкинув в унитаз, сдернул. Ну чего привязались? С одной овцы две шкуры не дерут! В ментовку, по делу о драке, Витька все же решил ехать.
"К сожаленью день рожденья только раз в году!" Может быть последний его день рожденья на воле. Надо бы как-то отметить! Но как? Пить до чертиков неохота. Провести вечер с друзьями в теплой компании? Так где их взять? Странно, но Шпала обнаружил, что нет у него друзей и никогда по большому счету не было! Ни победами на ринге, ни авторитетом в школе или на базаре сего дара не купишь. Ведь жил Витька и живет по волчьим законам. А здесь не бывает друзей, есть только союзники временные! Эх, слава богу, что скоро перемены. Неважно какие! Шпала надел свитер с высоким воротником.
На него новый, с бою взятый фирменный джинсовый костюм. Сверху кожаную кепочку под таксиста. Ай да парень получился! Стиляга, а не парень. Только морда бандитская: нос приплюснутый, широкий, глаза колючие, взгляд быстрый, цепкий, волосы короткие, подбородок кирпичом, скулы яблоками... Короче, рожа немного подкачала, для нОнешнего Совкового интеллектуала: дискаря, наркомана, али голубого. Жаль, нет фашистов. Витька бы вступил, чтобы уничтожать всю эту голубизню, которая таким как он жить мешает!
На остановке узрел свет очей своих — Ларочку. Вначале, заметив Шпалу, она испуганно отвернулась. Но тут же поворотилась обратно и на личике засветилась осторожная улыбочка. Такой вот перепад настроений, смена гримас!
— Здравствуй Лара.
— Здравствуй Витя. Какой ты сегодня нарядный!
— Стараюсь не отставать от моды.
— Нет, я серьезно, клевая вещь, где ты ее ухватил?
— В Харькове на барахолке.
— И сколько отдал?
Шпала поморщился. Черт его знает, что может стоить этот Спинжак при брюках? К тому же и направление разговора ему не нравилось. (Поскольку полный профан в данной области!) Так "переливают из пустого в порожнее", когда больше мечтать не о чем. Надеяться! Но Семенова действительно заинтересованно рассматривала его добычу. Обошла вокруг, без стеснения ощупывая руками каждый шов. Деловито, со знанием! Сунула куда-то пальчик, ковырнула ногтем, покрутила на свету пуговку, пожмакала материю, послюнявила, потерла... Словно самого Витьки тут и не было, а кУстюм висел в шкафу, на хазе у барыги! "Человека встречают по одежке!" А одежу различают по швам и пуговицам.
— Нет, серьезно, сколько ты за нее (вещь) отдал? — обойдя круг вновь удивленно спросила Ларунька. И Шпала вмиг жестоко приревновал себя к своей упаковке. Что она больше ценит?
— Да так, чепуха, триста рублей.
— Ого, чепуха! Сколько же ты зарабатываешь?
— Мне хватает.
Все-таки Витьке становилось приятно, что хоть данным образом смог разжечь Ларочкин интерес к себе. Как много людей оказались бы пустыми и неинтересными, если бы все ходили голыми!
В ее глазах он несомненно тянул сейчас гораздо больше любого столичного хипаря-*****аса, несмотря даже на свою бандитскую рожу и короткие волосы! Ведь не назовешь же ее глупой девчонкой. Но у Семеновой где-то на подсознательном уровне прочно заложен культ преклонения перед всем импортным (имеется в виду штатовским, в крайнем случае английским), особенно перед тряпкой. Нашими советскими, но достаточно большими деньгами, на которые можно эти тряпки купить. И стойкое презрение ко всему остальному. Способностям, силе, таланту... (Какие смешные, дутые слова!) Вера, Надежда (не путать с одеждой!), Любовь — чушь собачья! Окружающая жизнь сплошная пошлятина! Скучище! Все не то, все не так! Не те песни поют, не такие длинные машины делают, ходят не так, любят, трахают не так... Все не то и не так, все пошлятина!
Вот АМЕРИКА... Америка, это дело другое! Там секс — вот уж секс! Член 30 сантиметров и весь черный, как эскимо! Кругом ковбои. Трах-бах. Банки грабят, покупают себе джинсы, слушают Битлов и плюют с сотого этажа Нью-Йоркского небоскреба на все остальное! Вот это жизнь. Вот как надо! Там даже негр-мусорщик намного умнее и тоньше, интеллектуальнее, клевей, сексуальней нашего совкового парня. Фирменные джинсы — знак причастности к тому, выдуманному ею миру! В общем, по мнению Семеновой, стоит на какого нибудь *****а одеть американские джинсы и он сразу превращается в ковбоя! Была бы на человеке "фирма", а все остальное приложится!
И трекать он научится по городскому, и в музоне рубить (Тем более, что никакого ума ни для того, ни для другого не нужно, даже наоборот!), и волосы у "чувака" со временем отрастут, губы оттянутся. А кто ж хипаря при всех этих достоинствах дураком или неудачником назовет?! С таким конечно уже вполне можно "на тачке к кабаку". Чтобы все крутые интеллектуалы, сосущие в нем по два часа один коктейль, ахнули! Городская элита увидела, оценила и приняла. (Элита, по Ларочкиному мнению, только голубые! Они на совков не похожи! Раскрепощены, свободны от устаревших предрассудков...)
— Жаль, такая вещь и перед самой армией, поносить не успеешь! — сочувственно отозвалась Семенова.
— Да нет, это я уже давно купил. Просто берег. Куда попало не надевал! — соврал Витька.
— А сегодня что за дата?
— Мой день рождения!
— Да-а? Поздравляю! Надо запомнить. Жаль, подарить тебе нечего.
Она принялась шутливо таскать его за уши.
— Ничего, не пропадет за два года!
— Вообще да, хорошая вещь не выходит из моды. Туз — он и в Африке туз! — согласно поддакнула Ларочка.
Расхотелось Шпале после подобной разминки переходить к разговору на щекотливую тему. Может это был четко продуманный ход с ее стороны? Ну действительно, какого черта теперь выяснять, почему Семеновой не было дома в назначенное время?! Такая картина получится, будто он напрашивается... В натуре!!! У Витьки возникло ощущение, точно с момента их последней с Ларочкой встречи пронеслось лет двести. Они существовали в разных временных измерениях. Столько всего на голову Шпалы свалилось, переменилось, пришло и уплыло безвозвратно! Убийство. Путешествие на тот свет. Возвращение. (Уже целая эпоха!) Отечественная война в общаге. Чавына свадьба. Встреча и роман с Наткой. Ночные кошмары. Ментовка, камера, морг, военкомат. Решение жить по-новому. Снегурочка с лошадиной мордой, уничтожение бандитского притона... И Светочка, Светочка, Светочка.
Светлячок, Светуня, Светлана.
Цветок, пламя, юность, нежность, любовь!!!
В роли похитителя он быть еще согласен, но в роли просителя — увольте! Витька внимательно осмотрел Ларочку с ног до головы. "Эх, прощай мечта моя неудачная!" Завоевать твое сердце не удастся, потому что оно до отказа забито тряпками, а на тело уже не осталось времени! Как это у брата Пушкина: "Та женщина ушла в покупки, она ушла, как дождь в песок!" На остановке много народу, украсть, как в прошлый раз, не удастся. Нечего и мечтать! Деревья умирают стоя. Точно так же умирала в Шпале сейчас любовь.
— Ну, когда ж тебе в армию? — помолчав печально спросила Семенова.
— Не дождется никак! — мелькнуло у него в голове.
Я вас любил, любовь еще, быть может,
В моей душе угасла не совсем,
Но пусть она вас больше не тревожит,
Я не хочу печалить вас ничем
Что-то Витьку на лирику растащило! А вообще разговор беспонтовый. Это же вежливый отказ. Прощальный поцелуй, после отрицательного ответа! Да нет, не верно Ларка его поняла, не нуждается Шпала в ее утешительстве. Он ведь счастливее в тысячу раз этой мелочливой куклы. Не понять ей! На сердце стало удивительно легко. Витька отчетливо различил, что настал конец. Долгожданный! И оттого слегка возликовал. Теперь все просто, он знает, что неспособен вызвать в "Мальвине" ответное чувство. (Как и никто вообще! Искренняя была Семеновна, когда говорила Шпале, "Не люблю." Нельзя поклоняться двум идолам одновременно!) Ну и ладушки! Подумать только, на что он променял Ольгу! Да это стылое палено даже на Натку не тянет, в подметки ей не годится! А Светочка? Бля — человек-симфония! Первая любовь размером во всю жизнь!
— А, что, в армию? — рассеянно отозвался Витька. — На днях, возможно даже завтра...
И нетерпеливо пошел к дороге, посмотреть, не идет ли автобус. Попутно проголосовал проходящему грузовику. Как назло "точило" не остановилось. Нехотя вернулся обратно к Ларке. Придется продолжать ненужный базар, тянуть резину в долгий ящик. Теперь он глядел на свою собеседницу с таким печальным безразличием и отвечал так односложно, что Ларунька в конце концов забеспокоилась. Бог этих баб разберет. Неужто (о крамольная мысль!) "Витенька" ей не до конца безразличен?
— Ты на меня обижаешься? — неожиданно спросила мечта потупившись.
— За что?
— Понимаешь, у нас дядя в Харькове ... приступ ... больница ... нежданно ... срочно надо было ехать!
— Да, конечно, понимаю.
— Вить, ну пойми, я же не могу так!
Удивительное сходство: все они "Так не могут!" (Окромя Ольги, та по-всякому!) А как могут?
— Да, понимаю!
— Неожиданно...
— Ага, понимаю... когда вынимаю!
Подошел автобус. Обрадованный избавлению, Шпала сорвался с места, растолкал толпу, влез, сел на колесе у окна. Гомонила с боем заполнявшая салон публика, он наблюдал осенний пейзаж за окном. Медитировал. Наконец "скотовоз" тронулся и Гроздев облегченно вздохнул. Отъеб.лась! С боку кто-то мягко привалился, прижался, засопел. Удивленный и испуганный Витька обернулся и увидел при себе неизменную Ларочку. Банный лист! Без стеснения губки ее залезли к уху, присосались, защекотали.
— Ви-течка (-течка, —течка), поехали в Липки, я с уроков сбегу! Только это, мне сейчас нельзя, понимаешь? У меня менструация... Она скоро кончится, тогда. Ладно?
Боже мой! А Шпала чего-только не изобретал, не химичил: вес в школе, в городе, победы, слава, похищение... Бред сивой кобылы! Навязчивая идея! Паранойя! Так бывает: Зациклится человек на одном и бежит по кругу. Выход где-то рядом, а он его не замечает.
Трахнуть бабу, оказывается, удивительно легко, когда точно знаешь, как это сделать!
Так и тут. Оказывается, достаточно было всего лишь приобресть фирменный кУстюм! Только и делов!!! Ларчик просто открывался! Так легко, что и в голову не могло прийти! Все великое глупо до безобразия! Если все бабы такие... не стоило бы жить! "Узелок завяжется, узелок развяжется ... А любовь — она и есть, только то, что кажется!" Это были минуты горечи за бесполезно растраченные усилия. Однако, то были и минуты блаженства!
С небес звучала музыка Баха — орган. Ему вторил орган в Витькиных штанах. Аккомпанировал колокольный звон храма Христа-спасителя. Вдруг с новой силой захотелось жить, а не гнить в тюрьме. И еще возжелалось влупить по самые... эти самые! Впустить живчиков в женское влагалище. Нехай соревнуются, кто быстрей до матки. Нормы ГТО сдают! Естественный отбор! Шпала обнял Ларку за талию, что он мог сделать еще?
— Понимаешь, Лар, сегодня не могу, срочные дела, а завтра... завтра меня может не быть. В общем, мы с тобой уже вряд ли увидимся.
Коричневые глаза засветились тревогой, подозрительностью.
— Я буду тебе писать, ждать, я к тебе в армию приеду.
Похоже, у них самое заветное желание у всех: писать и ждать! График чертить придется, чтобы не столкнулись, как поезда в пути следования!
— А если меня на Камчатку зашлют?
Она помолчала.
— Ну ты тогда служи лучше, чтобы отпуск дали... И мы с тобой поженимся.
Черт побери, как в тюрьму неохота! А надо. Придется сбежать, погулять, пока у Ларки уладится все по женской части, а уж там что бог даст. Опять отец будет пилить, мол сам себе усугубил наказание!!! Потом они долго и жарко целовались в подъезде. Лара просила написать сразу.