Смертельно опасно! Кайф на все 100!

КНИГА ВТОРАЯ                МЕМУАРЫ   ДЕЗЕРТИРА                ФАЙЛ 7Й, ПОСЛЕДНИЙ.



Семь убийств за месяц. Конвой мамой клянется: гальюн, не заминирован! Помилование отклонено, приговор приведен в исполнение. Коперфильд идет в разведку. Возвращение в «родной полк». Трибунал. Побег не состоится. Шпале тычут пистолетом в физию.



В один из таких «присестов» с Кировской гауптвахты и забрали Витьку на этап. Четко, надо сказать, сработали! Наверно без губаревой подсказочки не обошлось! Вот они кончаются сутки объявленные, вятского отпускают в часть, а Шпалу без объяснений переводят в одиночную камеру. И на просьбу вывести к начальнику гауптвахты не отвечают, нет его! Целый день без малого! Не бывает такого. Снова шинель на ночь и офицерский паек в хату. Переночевал. С УТРА ПОРАНЬШЕ ВЫВОДЯТ. Объявляют что помилование отклонено, приговор привести в исполнение немедленно – (шутка юмора). Требуют переодеться в привезенную форму без пуговиц. ( Это уже в прошлый раз проходили! Спорить с мордоворотами бесполезно!) Ладно, дорога еще покажет, кто есть ху. Не сладкая им доля Шпалу стеречь выпала.
Уже за воротами по улице навстречу губарь – подполковник. Знал все, или по прикиду понять не долго? Конвой, включая капитана, ему честь отдают, а он, церемонии не замечая, протягивает Шпале руку. Витька ее пожимает, а на плечах молодцы висят, мертвой хваткой вцепились! «Ну что, уезжаешь Витек?» - спрашивает «Третьим будешь». «Увозят товаришь подполковник». «Да, славно ты здесь погулял!» «С вашей помощью!» - это конечно про себя (в уме). «Ну что ж, большому кораблю – большое плавание! Отсидишь, приезжай в гости, приятно было с тобой познакомиться. Зла не держи, если где обидел». «Ну что вы!» «А по какому случаю на нем рванье?» - вдруг меняет интонацию полкан. – «Кто позволил!?» Конвой невольно «смирно» принимает. «Товаришь подполковник, вы же его послужной список знаете!» «А что это меняет капитан? Он воин».
«Он запятнал честь советского воина». «Не вам решать! Трибунал решит». «Совершенно верно». «А пока он воин, а вы позорите честь воина этими лохмотьями. Не медленно вернуться и переодеть его в своё». «Есть». «И запомните капитан, не с вами, а с ним я бы предпочел, как говорится, идти в атаку». Вернулись все скопом к каптерке. Старшина губы – скопидомская рожа – все норовил всунуть одежонку попроще. Но полкан настоял. Вынул пидор из заветного угла родемую с голубыми погонами и сапогами с «электроподогревом». Конвой обшмонал предварительно. «А лохмотья прятать в вещмешок нечего, мы эти фокусы знаем!» Мажордом практически рывком, без стеснения забирает у опешившего конвоя из рук. И кликнув дежурного, распоряжается: сжечь в кочегарке! Немедленно».
Все когда нибудь кончается! Вот и отсюда, из насиженного Кирова пришла очередь уезжать в неведомое. На ж. д. вокзале встречает офицера из Севастопольского стройбата. Тот не сразу усек обстановку. Понять не может, что это за друзья Шпалу так усердно опекают? А допер аш в лице изменился. «Держись!» И сунул сигарет пачку. Потом прикинул мгновенье. «Товаришь капитан, как офицер офицеру, не в службу, а в дружбу постойте здесь все вместе пару минут. Исчез.  Появляется с баулом балобаса и всякой всячины. Конвойный ему объясняет, мол, мамой клянется: не будет солдат голодать в пути. Не верит. Деньги сует – дескать, пригодятся.
Шпала поблагодарил и на отрез отказался. Старлей выглядел ошарашенным. С понтом виноват, а чем помочь не знает. Уже без малого арестант его успокаивал: дескать херня. Эка невидаль - срок! Обнялись, расстались. Старлей адрес свой записал. Бывают же все-таки на земле люди! Сидели в зале – ждали офицера. Конвой уже руки оттянул. Даже комендантскому кандею вокзальному не доверяют! Не слабо их в части натаскивали. С руганью вернулся начальник конвоя. Никак с отдельным купе не получается! Бронь просрали. Садятся в обычный платскартный вагон. Кэп вытребовал простыни, завешивают «купе». За импровизированной перегородкой, через проход еще двое на стреме. Ну и член с ними!
Тронулись. Словно погода по Шпале плачет. Изменилась резко: то солнце в каждой луже. Вдруг мрак и метель – лето кончилось! И тут со всей отчетностью Груздь понимает: конец его странствиям! Ну, куда он вот так в метель? Опять в бега? Она и летом то нелегалка не сахар! Да, знал бы, где упасть. Спецом его с Коляном разлучили. Расслабились они с пьянками да гулянками. И курок, и пароль и варианты действий, связи на подобные случаи не предусмотрели. Да и набегался Витька. На всю жизнь вперед! (В сорок лет случилось, дело ему шили, срок реальный катил. Не захотел уже идти в бега.) Будь что будет! И не прогадал: обошлось! Предусмотрительный мореплаватель достает из объемистых  баулов хаванину. Учли прошлые уроки. На сей раз кормят побегушника от пуза. Сами тоже не отстают.
Повечерили, проводница подала чай. Груздь сидит в углу у окна, напротив капитана. Телом от выхода его прикрывают «Матросовы». Выпил чай Витька и в окно смотрит. А гроза морей достает из кобуры пистолет, разбирает его на столе. Смазывает, патроны пересчитывает.
Жил отважный капитан
Он объехал много стран
И не раз он бороздил океан

За окном мелькают унылые перестанки. Не Киров конечно, но в принципе и здесь бы Шпала зацепился. При одном НО. Была бы под боком молодуха! И вот в таком одиноком домишке путейца или в лесу где… Много – немного, а прожил бы годика три. Затворником. Что ему? Была бы какая нибудь нехитрая работенка: охота, хозяйство домашнее, сбор грибов, строительные хлопоты…  Захватило сейчас точняк хоть на время пересидки. А потом… Нащупал коны как в мир вернуться.
Да и зачем нужен он – этот мир? Особенно сейчас. Фуета и маята. Суета сует. После всех последних приключений умаялся Гроздев, пресытился ралли Париж – Докар. Тишины душа просит. В первый раз в жизни! С рожденья гнал в галоп. Пытался все успеть, опередить, узнать, понять, овладеть… «Витек!» - слышит голос «не раз бороздившего океаны». Выныривает из своей покойной жизни с молодухой в глуши. «Объехавший много стран» ему под нос пистолет сует: «Смотри, что у меня есть!» «Ну и что?» «Как что? Как говорится по обстоятельствам, при попытке… Дружба дружбой, а служба службой! Извини!»
«Капитан, ну скажи мне, пожалуйста: четверо харь твоих мордоворотов вон за руки меня держат, полный вагон народу. Случись что, куда ты стрелять будешь? На хер он тебе нужен против ближнего боя? Бабушку, какую нибудь при.уяришь ненароком.» «Для тебя острастка, Чтоб имел в виду, мыслей разных дурацких насчет побегов не было.» «Да не гони дуру, не будешь же ты стрелять в вагоне!» Недовольный произведенным эффектом, вернее отсутствием такового «погибавший среди акул» сует пистолет в кобуру. Посмотришь мол.
После сытного обеда растащило на дальняк – личинку отложить. Сказал ротному. Тот на разведку одного заслал проверить: свободен ли гальюн, не заминирован, нет ли «карбонариев» по близости предводителя освобождать? Очередь занять. Оповестил конвой. Пошли в гальюн все впятером. Шпала с ногами на унитаз, а трое рядом со всех сторон его обнюхивают. А двое за незакрытой дверью наготове! Подумал поднапрягся – не получается! «Эй, ну вылезьте вы, очумели! Дайте опорожниться спокойно!» «Не! Мы этот фокус знаем с прошлого раза, твой крестничек рассказывал».  «Сравнили вы  палец с детородным органом!: тогда скорость была 30км, а сейчас 80! Окно закрыто, куда я?» «Хер тебя «Коперфильда» знает. В натуре ты Джеймс Бонд по рассказам. Не будем мы рисковать. Полкан особые напутствия давал. Грозился дисбатом.»
Пришлось процесс под пятью парами глаз в упор проделывать. Не пропадать же! Дорога дальняя. Разговорились. Жалеют его служивые. Мол, эх земеля! Друзьями бы быть, а врагами получается! Один совсем земляк – из Икска проездом ( жил там с 14 лет до армии. ) Знакомых перебрали. Дело к ночи. «Извини – говорят – земеля, придется тебя связать. Четкие указания лично командира полка.» Руки за спиной скрутили. Лег Шпала, а через него спящего поперек трое сидят на краешке спиной на переборку оперлись. Двое в коридоре. Провалился в забытье. Просыпается от боли. Руки заплыли. Давай бойцов пинать, мол, развяжите волки!
Освободили, посидел, опять в сон клонит. Вновь скрутили, но уже покультурней. А нежней тоже не сахар! Раздергал Шпала веревочку, освободил руки. Ночь глухая. Все дрыхнут давно. Один на Витьке сидя, остальные кто где по полкам. Просочился Груздь сквозь спящего на нем бойца. Там такая система вид в фас:Смотри картинку!  Вылез к окну. Ноги из под конвоира вытянул. Замер, прислушался. А где это старшой со шпаллером? Как раз над ним спит. Приподнялся Шпала, глядит: пухнет кэп! Лицом вниз, кобура свободна. Открыл крышку осторожно, пистолет ощупал. Застегнул. Опустился к окну. Сидит, думку думает. Что бы это значило?
Вот он шанс! Уморило бойцов от неудобной позы. Как не б(з)дили, чифирю не глотали не помогло. К утру в предрассветной мгле всех убило. Весь вагон храпит! Как говорил Граф Монтекристо всяко – разно надзиратель меньше следит за ключом, нежели арестант. Ну что ему, черт побери, терять? Встать осторожно, сапоги одеть, керогаз из кобуры выудить. На взвод его и осторожно по коридору. Дрыхнут все. Ну просто пихают своей безответственностью на преступление! А даже если очапаются – два выхода: Оба беспроигрышные.
Во первых выстрелить в потолок и весь вагон оТупеет сразу. И бойцы по щелям забьются! А дальше или заложника с полки стащить, или так пройдет. Дураков нет на пулю лезть. Вышел в коридор, дернул стоп-кран. Окно рукояткой разбил и на волю. Конечно, побег с пистолетом и без две разные вещи. Тут у него уйти шансов мало. Полки подымут. Стрелять имеют полное право. А не зная местности уйти – это полная чушь!  В лесу пристрелят и спрашивать не будут. Тут хоть руки вверх поднимай в живых не оставят. В городе посты на всех вокзалах, дорогах. Вариант тут один: выпрыгнул, пестик где нибудь в приметном месте курканул и ручки вверх – прямохонько в ментуру. Мол, вот он я тепленький – берите! Беглый солдат из поезда Икс, от конвоя Игрек. Пусть звонят, коны наводят. А он потом в части полкану условие: ты мне минимум срока, а я тебе курок с пистолетом. А не то, так со мною вместе и Адмирала Нельсона за утерю оружия сажать надо.
Все вроде правильно в его логических умозаключениях, одно но: Нереально. С вершины опыта своей беглой жизни видит Шпала, что его приключения идут по спирали вверх и становятся все более непредсказуемы! Закономерность такая просматривается: Живет основное стадо как все: работают спустя в рукава, в четверть силы. А он один герой невъеЗЖенный. Вечно ему надо человеческий предел показать, а еще лучше его превзойти, отодвинуть. А там, за этим перевалом ждет человека еще более крутое приключение, дающее новые возможности, открывающее новые горизонты, но и риску – адреналину в кровь прибавляющее. Все как в спорте: и лавры первого и восторг публики. Только одно но: мир беспределен, а возможности любого человека ограничены! Рано или поздно эту битву он проиграет.
А зачем Шпале воевать с целым государством? Нет, вернее шухер поднять до небес и жисть себе вновь до зашкаливающего предела усложнить, это как раз ровно пить дать. Вновь пощекотать нервы и удовлетворить самолюбие. Но теперь уже реально ценой собственной жизни. И хочется крутым себя почувствовать! И с другой стороны, умный голос ему подсказывает, что на хер это нужно. «Скольких своих величайших героев не досчиталось бы человечество, будь у тех в голове хоть зачатки здравого смысла!»
А вот насчет скощухи какой бы то ни было, после сего неслабого выХебона мечтать вредно! Ведь по любому тут уже закрутятся жернова всего державного правосудия. Это равносильно государству фигу показать. Дернуть тигра за хвост. Огромному быку красную тряпку предъявить. И назад уже не повернуть! Сотрут Груздя в пыль и капитана прицепом. Останется деревянный Шпала в славе народной. Да и то вряд ли! Так что эти зехеры ни к чему более Витьке. Не бестолковый юнец он как в начале побега, чтоб в государственные шестеренки хрен совать.  Битый фраер!
Наган из кобуры кэпа все же изъял, вынул обойму и в карман своему телохранителю. Пистолет в сапоги на полу третьему бойцу. Утром шухер ебстественный. «Кормчий» оЧуМел с горя. Крестник у него пощады просить! Чуть не на коленях. Тому во всеобщем стрессе измена поперла: капитан корабля на него грешит, будто решил  оружие закосорезить. Дизель корячится.
Ну, дальше дело техники. Короче говоря: привезли, судили, дали срок, посадили…
Много горя он в лагере через свою резвую юность хапнул, много революций пережил. Там, таких как Шпала фокусников, пруд пруди!



Восемь лет срока скостили! – Так везет раз в жизни. Когда лишние убийства на пользу. Трупы - лучший и нагляднейший вид агитации. Авторитеты из говна.

Все вышеперечисленные мысли идут своим ходом у сидящего в зоновском Штрафном Изоляторе Шпалы. Крутится в голове пленка. Под раскруткой он сидит за убийство!
А вечером в ШИЗО с обходом объявился лично хозяин зоны. Наравне с дежурным по изолятору и лепилой лагерным камеры открывал, спрашивал у кого какие просьбы, жалобы. Шпала заявил, что у него ни то не другое… А хочет он узнать, почему так долго к следователю не вызывают. Безвестье хуже приговора. Мол, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас!
«Хочу Вас обрадовать! - сказал капитан, - В отношении  вас уголовное дело прекращено. После отсидки 15 суток вернетесь к себе в отряд». Вот это новость! Груздь спать не мог, все перемножал догадки: шутка, подъеДка, джин из бутылки, дядя из Америки…Секунды до конца пятнашки отсчитывал.
А когда по истечении его действительно нагнали в отряд, все сразу выяснилось. Интрига решалась элементарно! Шпала с больной головы совсем не следил за событиями в зоне и потерял способность анализировать. ( Кого волнует чужое горе, когда свое невпроворот?!) А случилось следующее: Пока он тянул свою пятнашку, в перегретой беспределом зоне случилось сразу два неслабых ЧП.
Во первых, один мужичек-работяга, доведенный до края, лопатой бригадира с подручным кончил. Рассчитывал штыковой плашмя, а получилось ребром по головам. И главное ведь со Шпалой в хате сидел. Знак божий! Вот бы рюхнуться. Все не верил земляк, что жмуриков настрогал. В горячах то не помнил ничего. Ошалелый какой то, радостный в камеру зашел. На вопрос за что в ШИЗО опустили ответил: «Да так, мол двух козлов погонял. Бугра с подлипалой. Стали за работу раскумаривать, чтоб шевелился поживее, дубиной его лечить. Дал обратку - лопатой по голове обоим настучал. Пятнашку отсидит да отпустят.
Во вторых в междоусобных разборках загулял приблатненный. Как бывает? Слово по слову… «За базар отвечаешь?» Пики в ход. Вальнул двух обидчиков. А очухался секунд через несколько, понял, что срока не избежать. Взял топор, да еще двоих прицепом: семь бед - один ответ! И в итоге у администрации колонии нарисовалась проблема. Не сходится дебет с кредитом! Как не крути, а залет перед Москвою! Семь убийств за месяц. Но если у шестерых черепа порубаны, животы проткнуты и с ними вопрос ясен, то Витькин крестник вроде как и ничего еще смотрится! И списали его на сердечный приступ.
Опять, выходит, повезло Груздю в жизни! Досидел он срок без раскрутки. Освободился в двадцать пять. Вернулся домой и почуйствовал себя таким древним, как будто триста лет жить выпало. Все изменилось вокруг: город, отношения… Из одноклассников уже кое кто в могилу лег. Это просто звиздец какой то. Один из – за наркоты, другой случайно под поезд. А Шпала после таких передряг еще на их могилках оказывается. Девчонки одноклассницы незамужние еще. И вообще все такие беззаботные. Непростительно беспечные.
Смерть – она всегда рядом! Таится, стережет. Но в зоне костлявая реально видна: сидит с тобой за столом, ложится и встает с постели.  Забывать не дают! Пристрелят кого нибудь в запретке и выложат на всеобщее обозрение возле столовой, например. На работу с работы зэки идут, на рубон, с рубона. «Счастье повстречается – мимо не пройдешь!» Называется.
Идем бригадой кушать суп.
А мимо нас проносят труп!
Такую агитацию
Ведет администрация!
    Его весь день таскают,
А труп уже воняет!
Ведь пристрелили на заре,
Весь день валялся на жаре.
Несет ружейным маслом,
Дерьмом, паленым мясом.
Нам все понятно и без слов!
Мы прем гурьбой.
МЫ ПАЙКУ ДО НОЛЯ ЧАСОВ
РАЗДЕЛИМ МЕЖ СОБОЙ!

Или так обыденно пара солдатиков шмоняют машину, выезжающую с зоны. Гробы открыли, ну жмуриков пиками дырявить. Это вам не «Граф Монтекристо»! Зехеры с переодеваниями не проканают.
Так вот, люди не побывавшие там, или на худой конец в Афганистане - существа с другой планеты! Плюнул Груздь на неуместный в данной среде багаж, забыл свою прошлую жизнь как страшный сон, и начал сначала. Беззаботно, как остальные. Вернее претворился. Потому что он курносую с косой за плечами у людей видит, а сами они нет.
Лишь в перестройку, когда проклюнулся в толпе дух авантюризма, зачали кругом создаваться и расти бандочки. Вылазить из говна авторитеты, большие и не очень. Посмотрел Груздь на окружающую ботву и подсказал ему прошлый зоновский опыт, что не стоит в это дерьмо лезть. Сии юноши с квадратными бицепсами и головами, в итоге бошки друг другу отломают, тем и кончится.