Клешневатый

... А воды-то в той речушке совсем не было. Куда же она делась? Может, вытекла? Хотя как это она могла вытечь сразу вся? Да и жары еще такой не было, чтоб воду высушить. Чудеса. Может, речушка русло поменяла? Такое случается иногда...

В канаве сквозь воду просвечивались отшлифованные камушки разных размеров, круглые и плоские, да чисто промытый песок — вот и все, что осталось от полноводной Деренюхи. На другом берегу (если вообще могут существовать берега без речки) сидел здоровенный красавец-рак с длинными усами, которые торчали кверху, как антенны. Он примостился на самой верхушечке каменной глыбы — такой значимый и уверенный. А с чего, спрашивается, чваниться? Только лишь оттого, что клешни да крепкий панцирь имеет? Важничает...

Вдруг горбочек задрожал, заходил ходором. Клешневатый вусмерть перепугался и тоже задрожал, поджав под себя хвост. Куда и делась его важность — вытаращил от страха глаза и пополз задом наперед...

Казалось бы, чего Клешневатому бояться? Природа его не обидела, этим бы и мог воспользоваться, а он все отползал и отползал, теряя под собой опору.
 
Над обрывом прогромыхал острозубый камень, высекая из каменной глыбы искры... Клешневатый повис над пропастью, уцепившись клешней за молодую травку. Вот-вот сорвется. Все-таки можно сделать усилие и снова подняться на пьедестал, но Клешневатый раскачивался себе в воздухе — ни рыба ни мясо...

Гром гремел все сильнее и сильнее, и молнии очень точно попадали в жертву...

Валерий разомкнул веки — за посеревшими стеклами бушевала гроза, в самую жатву, когда никто ее не хотел.

Подошел к окну. Комбайны выехали в поле, но так и замерли в загонах. А дождь еще только чуть побрызгал, и ветер погнал вдоль дороги тучи пыли.  Вдруг из-за деревьев вынырнул, покачиваясь на выбоинах, «Икарус». Такого автобуса даже районная
администрация не имела. Славко, должно быть, пригнал его на свою свадьбу из Кировограда. Валерий мысленно зациклился на слове «свою» и разбередил в душе рану, которая за ночь едва затянулась. Потому что, собственно говоря, это должна быть его свадьба, а не соседова... Валерия «боярином» пригласили. Да что он — совсем гордость потерял, чтобы идти туда? Думал рвануть куда-нибудь на мотоцикле, чтоб тот позор пересидеть, а оно, вишь, дождь пошел.

Любовная маята пришла неожиданно. В больнице. Валю после операции сразу же выписали, а он еще долго там томился, пока выздоровел. Потом ездил к ней в другое село на стареньком мотоцикле, который достался ему от отца.В кино они сидели близко-близко, а когда в зале гас свет, целовались. У Вали еще и подруга была — с фельдшером встречалась. Тот уже после армии — ему в самую пору жениться. Шепнул как-то Валерию, что Вериных предков ночью дома не будет — можно с девочками малость пошалить. И прижмурился, как кот в марте. А что ему? У них с Верой уже и обручение недавно было. А Валерий про женитьбу еще и не думал, на институт нацелился.

Когда он открыл двери, Валя уже постель стелила.

— Не обманешь меня? — спросила шепотом. Губы были мягкими и податливыми.

— Валя, может, прибережем эту ночь до нашей свадьбы?.. — сказал, что на душе было. Зачем с ней хитрить?

Валя в плач: ты не так меня понял. Я верю тебе. Иначе зачем бы я тут осталась...

Сигарета рассыпалась под пальцами, и Валерий никак не мог достать спичку из коробки. В чужой хате было душно.

— Пошли на улицу, — предложил он.

А во дворе — глухая и темная ночь. И яблоня густая под окном с созревшими сочными яблоками.

Из хаты выбежала Валина подруга в фельдшерской рубашке: что, поссорились? Не ответили. Селина мотоцикл и помчались к Валиному дому.

В том же году Валя поехала в город и поступила в кулинарное училище, а Валерий, не добрав баллов в институт, крутил кино в сельском клубе.

... Дождь, осмелев, разошелся вовсю. Сивый-сивый. Вода из трубы уже наполнила миску и лилась через край. Капли весело тарабанили по перевернутому подойнику, который висел на штакетине.

На серванте — зеленый пакет. Вызов на учебу —  единственный пока еще студенческий документ. Валерий так хотел этого! Сбылась его мечта. Теперь начнется новая жизнь, появятся новые друзья. Может, тогда все старое забудется, сотрется в памяти.

А дождь все шел. На дороге целая речища. Приехавшие на свадьбу в доме попрятались. На улице остались лишь длинный автобус и легковушки, украшенные пестрыми цветами. Им дождь нипочем.

... Припомнилось — пошел ловить рыбу и глазам своим не поверил: неподалеку от берега на камне, который высунул из воды свою лобастую голову, сидел маленький беспомощный рачонок. Кто знает, как он смог заползти на тот камень. Он же не лягушонок, который прыгает, куда захочет. Скорее всего, наверху мельница остановилась, вода ушла, а дурное ракообразное так и осталось на суше. Задремал, может.

Валерий позвал своего товарища: смотри, нашел!

А вода в реке бурлила, несла водоросли, сухие ветки. Закрутились жернова теперь уже на нижней мельнице. Рачонок все еще неподвижно сидел посреди реки, капельки влаги брильянтами переливались на его панцире. Услышав плеск воды, клешневатый вроде проснулся, зашевелил усами, почуяв родную стихию.

Славко нетерпеливо: «Беги, хватай его, а то убежит!»

Валерий, глядя на быстрое течение, заколебался, жилы холодом налились: «Беги ты, Славко!»…

А тот только и ждал этого — аж брызги полетели во все стороны. Река раздраженно забормотала какие-то ругательные слова вслед нахалу. А ему что? ыскочил из воды и быстрее вверх.
Валерий за ним: «Подожди, он же еще маленький — никакого удовольствия. Может, полюбуемся и отпустим».

Славка насупился: «Слушай, какое тебе дело до моего рака? Отстань. Ты побоялся в воду лезть, так теперь он мой. Понял?»

Для Валерия весь мир перевернулся шиворот- навыворот: «Как это твой? Я же его первым увидел... Если бы не я...»

А Славко свое гнет: «Кто тебе мешал? Нужно было брать». Обида стиснула горло — не хватало воздуха.

А за Славком только пыль столбом — понес клешневатого домой.

С той поры про рачонка, как по договору, и разговора не было. Но Валерий еще долгое время чувствовал себя обиженным и обворованным. Жалел, что сам тогда первым в речку не полез. Ведь сколько потом они ни перетолкли прибрежной травы, ни одного раза больше клешневатых не находили.

... Как-то перед праздниками Валя написала, что собирается домой, а тут, как на грех, мотоцикл сломался. Он к Славику: подвези, мол.

Ну разве друг откажет? Дорога лишь шелестела под колесами «Жигулей», магнитофон музыку наигрывал. Втроем тогда почти все окрестные села объездили — от одного клуба к другому. И так же всем было весело, особенно Вале.

А уже когда домой возвратились, Славко, скаля редкие прокуренные зубы, с завистью спросил: где ты подцепил такую красавицу? Я, поверь, уже столько ихперевозил, а такая ни разу не попадалась. Я, брат, опытный. Две вещи для меня как на ладони: если машина
забарахлит — причину отыщу, и в молодицах никогда не ошибаюсь... Твоя — хорошая краля...»

На следующий день договорились, что они со Славком подвезут Валю к железнодорожной станции, но время шло, а друг почему-то не появлялся. Валерий места себе не находил, а Славко появился только под вечер.

— Не беспокойся, — залучился он усмешкой. — Посадил Валюшку в вагон, сумки занес, а тещу благополучно доставил домой. Извини, что так получилось. Задержался я у одной — дело молодое, за часами не следил, а тут на тебе — пора! Так я за ними заскочил — и пулей на станцию. Едва успели.

Вскоре Славко бросил колхозный молоковоз и подался в город. Валерий готовился к экзаменам, потом поступать ездил. Вчера только вернулся домой, а мать с новостью: сосед женится.

Тут и жених сам на пороге:

— Поздравляю, друг! Когда станешь большим человеком, то про меня, простого шофера, не забывай...  И еще. Зла на нас не держи. При твоей учености тебе и жену под стать надо... Мне же и повариха сгодится.

Наконец-то Валерий уразумел Славикову радость. Вот почему от Вали не было писем!.. В глазах потемнело.

Славко испугался:

— Не будь бабой... мужик ведь...

Кулаки Валерия наливались свинцом, предчувствуя мужскую работу.

Славко тем временем бросился к серванту, достал бокальчики, в которые ни разу ничего не наливали, — они только для красоты стояли, — и наполнил водкой. И Валерий, сам себе не веря, выдудлил питье. И когда оприходовали бутылку, то пожелал другу семейного счастья и клялся в вечной дружбе.

... Во дворе гневался пес. Через некоторое время забарабанили в дверь.
«Наверное, «свадебники», — подумалось Валерию.

На пороге три здоровенных амбала, видимо из тех, что в колхозе коровники строят.

— Тут, пан-хозяин, магарычом попахивает.

Напоминание о спиртном вызвало у Валерия тошноту. Вчера он первый раз в жизни так нализался.

А амбал развивал планы похищения невесты, про ее убежище, которое должно быть устроено именно в хате Валерия, и солидный выкуп. Сказал и пошел вразвалочку в Славкину усадьбу, где уже и эстрадная музыка вовсю звучала.

Затопали под окнами и послышался до боли знакомый голос, аж под грудью занемело.

Вышел.

— Здравствуй, Валя.

— Ты что, украл меня? Не думала, что у тебя решимости на это хватит...

— Хватит в сенях стоять, пошли в комнату. Подождем, какую за тебя цену назначат.

— Ты же не ценил...

— С законным браком тебя.

— Тебе же учеба дороже меня стала. А мне что оставалось — в девках сидеть? — обожгла колючим взглядом.

А он прильнул к напомаженным устам — такое часто снилось ему.

— Сюда могут зайти, милый.

Он выбежал в сени и запер двери на засов.

— Мы еще не расписались, — шептала Валя, как будто они были в чужой хате и кто-то их мог услышать.

— Я чиста перед тобой, веришь?

Со двора стучали в двери: «Отворяйте уже!»

Оконное стекло разлетелось вдребезги. Славко в хату вскочил. Глаза вытаращил и засюсюкал:

— Пошли, Валюшка, время в загс идти, а этим бухарикам лишь бы магарыч содрать и выпить.

Славко хотел взять невесту за руку, но та отстранилась. С Валерия глаз не сводила, ждала.

Славик наконец был вынужден «заметить» соседа:

— Пошли с нами, — буркнул.

— Пошли, — попросила Валя. — Пошли, слышишь?..

Валерий стоял, как вкопанный, и водой стекала девичья надежда.

... Капельки влаги на панцире большого взрослого рака переливались брильянтами. К валуну подбиралась уже большая вода и нужно было торопиться.

Нужно...

Клешневатый только пошевелил хвостом — и уже на глубине. А вода заплескалась и пошла кольцами...

Однако же не вода это совсем, а разбитое стекло разлетелось, хрустнув под ногами жениха и невесты.