Вихрь новогоднего фейерверка - исповедь холостяка

Почти год прошел, как я обосновался жить у своей матери.

Так уж получилось, что еще раньше мы развелись с теперь уже моей бывшей женой. Она с дочкой осталась жить в двухкомнатной квартире в Бирюлево, мне же пришлось переехать в Теплый стан Москвы.

Тем более, что, числясь в мостостроительном тресте маркшейдером бригадиров, я который месяц с начала лета занят, считай, круглосуточно на работах по возведению надземного путепровода на развязке перекрестка Профсоюзной улицы с Новоясеневским шоссе и улицей Теплого стана.
Два десятка железобетонных опор, металлические двутавровые перекрытия и бетонные секции моста должны поднять значительную часть транспортного потока на восьмиметровую высоту, обеспечив беспрепятственный «вылет» сотен автомобилей из насыщенного автомобилями микрорайона столицы непосредственно на МКАД, а то и в границы Новой Москвы в калужском направлении.

Откровенно говоря, я сильно подустал на этой ответственной и срочной работе, хотя и возлагаю надежды с начала следующего года получить назначение на строительство путепровода в районе поселков Долгопрудного и Северного по Дмитровскому шоссе. Там, видимо, работы надолго хватит.

Все бы ничего, но личная жизнь по мере приближения к тридцатипятилетнему юбилею представляется все более призрачной и неопределенной: старое тянет назад, новое скрылось под грудой заскорузлых привычек и обременительных связей.

По случаю приближения праздника Нового года моя пенсионерка-мамаша сподобилась пригласить в гости всех своих старых и мало-мальски молодых приятельниц, а некоторые еще пришли со своими дочками и сыновьями.
Всего получилось человек десять: компания оказалась довольно пестрой и, откровенно говоря, грустной: все больше пьющей, шумно причитающей по поводу и без повода – я бы сказал, заевшейся.
Короче, как только в квартире на пятом этаже собрались гости в районе десяти часов вечера и оприходованы первые тосты за Старый год, моя мамаша обнаружила, что ее домашний песик начал скулить у выходной двери и проситься на улицу.

Маман ничтоже сумняшеся попыталась было улизнуть из душного помещения, оставив на мое попечение в массе своей женскую компанию, но я быстро сориентировался и вызвался прогулять пса.
– Роман, только ты недолго, - предупредительно напутствовала меня родительница.
– Мы мигом, - был мой ответ.

Улица встретила морозной сыростью: шел какой-то странный то ли дождь, то ли мокрый снег, под ногами все предательски размокло. Однако изумительный воздух, ни с чем не сравнимая атмосфера лесной зоны отдыха Тропарево - все это компенсировало и искупало неудобства погодных причуд городской зимы.

Было ощущение, что природа на распутье: продлить на неопределенное время старое, порядком надоевшее, но привычное; или сделать рывок вперед, закрутить жизни и судьбы новогодним вихрем, так чтобы старый дуб в глубине лесопарковой зоны встряхнул ветвями и пошел в пляс, сокрушая мелкие деревья, топча кусты и прерывая сон любителей зимней спячки.   

Держа одной рукой ремешок от поводка пса, другой набросил на голову капюшон от куртки-аляски, резво перебежал с песиком проезжую часть улицы навстречу зачарованному темнотой лесу.
Приближаясь к границе парковой зелени, заметил слева и справа какие-то темные фигуры людей, копошившихся в мокрой траве.
На тот момент подумал про себя: может быть, они выгуливают домашних ежиков или морских свинок, - мало ли чудаков в Теплом стане на месте десятка деревень и поселков, снесенных при расширении Москвы в шестидесятые и семидесятые годы прошлого века.

Но я ошибся и был вскорости посрамлен.
Первые петарды, выпущенные с окраины парка производили впечатление маловыразительное: ночную тьму они не освещали, а лишь пунктирно чиркали, а то и предательски шипели на небольшой высоте.
Подойдя к лесопарковой кромке, нелепо споткнулся и выпустил из рук поводок. Однако в этот момент песик мирно обнюхивал небольшое деревце.

Вдруг ночное пространство разорвал сумасшедший сухой треск, сопровождаемый залпом одиночного салюта. В ту же минуту вдоль лесополосы и особенно со стороны лесной опушки в небо устремился десяток пиротехнических ракет.
Смешанные чувства овладели мной: с одной стороны, - эффектно, красочно, выразительно, с другой стороны - тревожно, поскольку непонятно, кто запускает и где ракетчики прячутся.

Предчувствуя неладное, внимательно огляделся: песик исчез. Видимо, весь этот треск и блеск его определенно напугали.
Беспокойно стал искать и звать домашнее животное. Но мой голос тонул в грохоте петард, а близкие вспышки буквально слепили глаза, которые наступавшую темноту уже воспринимали, как кромешную.

Вдруг из темноты послышался робкий, жалостливый голос:
– Долли, Долли, ну где же ты?
У женщины, облик которой явственно проявился при очередной вспышке ракетниц, очевидно, возникла похожая проблема: у нее с поводка сорвалась сучка.
– Билл! ко мне, чего ты испугался? – умиротворенно и по-хозяйски произнес я, невольно подавляя тревожные нотки голоса, способные предательски выдать мое беспокойство и, соответственно, вызвать у женщины, если не страх, то паническое состояние духа.

И все же, когда из нашего короткого обмена репликами, выяснилось, что у меня кобель, она не на шутку встревожилась.
Я решительно направился в сторону всхлипывающей женщины.
В темноте трудно было сориентироваться. При очередном запуске пиротехнических ракетниц меня-таки ослепило фонтаном огней фейерверка и… обаянием женщины.

Встретить одинокую особу в лесу, да еще без собаки – что может быть приятнее и оригинальнее.
Она оказалась без головного убора. Пышные темные волосы ниспадали на ее плечи, на которые была накинута изящная светло-коричневая дубленка, отороченная белым мехом.

Грохот и вспышки канонады фейерверка сопровождали чарующее сближение. Казалось, все в лесопарке пришли в восторг от интригующей встречи и непрестанно поджигали всё новые и новые ракеты в нашу честь. Следовавшие друг за другом вспышки разноцветных огней уподоблялись огромным букетам на фоне ослепительных сияний небесной шири поверх деревьев.
– Меня звать Роман, а как Ваше имя?
– Валентина, - еле слышно произнесла хозяйка исчезнувшей собаки.

Поначалу мне трудно было осознать, насколько серьезна сложившаяся ситуация.
И только, взяв женщину за дрожащую руку, однозначно понял, что ей становится дурно, и она, того гляди, потеряет сознание.
Мне ничего не оставалось, как подхватить ее правой рукой за талию и решительно прижать к себе.

Томительно потянулись минуты неопределенности. Мамин кобель и беспривязная сучка могли ненароком случиться.
Вот уже из темноты парковых кустов выскочил мой песик, а через мгновение показалась кудлатая головка приятельницы по несчастью или… счастью.

Дело в том, что я не заядлый собачник и в собачей случке ничего не понимаю: когда можно, когда нужно, а когда и поздно.
Кудлатая собачка неудачницы, виляя хвостом, стала тыкаться мордой в ноги своей хозяйки, и, заподозрив неладное, начала истошно тявкать так, что мамин кобель Билл в недоумении навострил уши, а затем решительно и нагло натявкал на Долли.

Собачья склока привела женщину в чувство.
– Валентина, - произнес я, - зачем же так убиваться? Ведь сегодня наступит желанный Новый год, который многие, сидя за праздничными столами, еще и не почувствовали, а мы не только его будем лицезреть, да еще и получим новогоднее приключение.
– Роман, - произнесла женщина, – очень признательна за поддержку. Дело в том, что я из провинции, и у нас такого светопреставления невозможно себе представить, да еще эта несносная собачка-сучка моей приятельницы, которая пригласила меня составить ей компанию под Новый год.
– И что же произошло дальше?
– В 22.00 к подруге вломился ее бывший муж, началось брачно-семейное представление, и они меня выставили со своей собачкой временно из квартиры от греха подальше.
– Тихий ужас!
– За сорок минут на морозной погоде я озябла, продрогла, а тут еще сорвалась Долли, - продолжала жалиться молодая симпатичная женщина, попавшая в новогодний переплет.

– Послушайте, Валя, - нет худа без добра. Вижу мы с вами неудачливые собачники. Я бы мог проводить вас до вокзала, но сейчас, очевидно, на железной дороге перерыв, и электрички не ходят до утра первого дня Нового года.
– И что же?
– Давайте вернем четвероногих своим хозяевам, а сами отправимся на Красную площадь, где россияне в который раз намерены отметить Новый год с хороводами, песнями и угощениями от городских властей.
– Это было бы чудесно! Я давно мечтала о такой возможности, но у меня до сих пор не возник достойный напарник.

– Сказано-сделано! А с наступлением утра завалимся в хороший ресторан и отметим наше знакомство, столь неудачно начавшееся и столь удачно завершившееся, - заключил я бурный мыслительный процесс в обрамлении фейерверков.

Пристроить собак оказалось несложно. Сучку Долли мы привязали за поводок к двери квартиры приятельницы Вали, а кобеля Билла я втолкнул в нашу с матерью обитель, как только она открыла дверь по звонку. Скоротечно представил Валентину, извинился за побег с торжества, организованного родительницей, прихватил деловую барсетку с деньгами и… поспешно выскочил с девушкой на улицу.

Мы быстро добрались до метро. Пока ехали до станции «Китай-город» подземной электричкой до центра города, Валентина согрелась.
Расцветка Собора Василия Блаженного поражала своим неповторимым многообразием не то кулича, не то праздничного торта.
Ориентируясь на общее движение праздничной толпы, выбрались к Васильевскому спуску, где начинались ночные гуляния. Здесь стояли лотошники, предлагали товар коробейники, расхваливали свои продукты молочницы.
С набережной Москвы-реки вихри фейерверков на видимых окраинах города слились в сплошную гармонию красочного моря негаснущих огней, мощного света прожекторов, лазерных лучей и стереоскопической подсветки.

Выйдя к Красной площади, мы с моей напарницей оказались в праздничной толпе веселящихся людей в карнавальных масках.
Не обошли вниманием и нас: мне досталась маска петуха, а Валюше – курочки. Во всех углах площади с избытком хватало праздничного салюта и фейерверков, но россыпи огней в небе и лучи прожекторов не пугали, а добавляли людям, употребляющим праздничные яства, веселья и радости.

В центре площади стояла огромная пятидесятиметровая пирамидальная елка, усыпанная игрушками и обвитая гирляндами.
Вокруг можно было видеть группы молодых людей, оснащенных воздушными шарами, хлопушками и пищалками, сопровождающими народные забавы.
Какие-то доброхоты и благодетели в шутовских красно-белых колпаках гномов за символическую цену угощали бокалом шампанского и дарили наборы разноцветных бенгальских огней.

В разгар веселья и светопреставленья бьют Куранты на Спасской башне, гремит Новогодний салют из орудий, расположенных за стенами Кремля.
Всем радостно, восторг всеобщий: наступил Новый год.

Мы с Валентиней от избытка чувств и неограниченности времяпрепровождения обошли все партийно-инициативные группы типа ЕдРо, КПРФ и прочие – везде нас одаривали подарками и памятными значками, так что с какого-то момента на правах сочувствующих проправительственным партиям мы обзавелись новыми костюмами.
Теперь я уже в самодеятельной роли Деда Мороза и моя приятельница в роли премудрой Снегурочки сами стали раздавать сувениры и памятные значки налево и направо новоприбывшим участникам туристических групп из различных городов России, сподобившимся отметить Новый год на Красной площади Москвы.
Туляки и пензяки, липчане и ковровичи, муромчане и рузичи колготились вокруг новогодней елки в центре площади, освещаемой мощными снопами огней фейерверков, а также гигантскими гроздьями цветов салюта причудливой формы и интригующей расцветки.

В какой-то момент Валю окликнули сразу несколько голосов из гущи иногородних туристов.
Оказалось, это была группа, считай, делегация из города Икша – малой родины Валентины.

Как-то так получилось, что я толком до того момента не успел в новогодней сутолоке и умопомрачительных вихрях фейерверков в разгар  праздничного уличного веселья расспросить у молодой женщины, кто она, откуда родом и какие у нее планы на новогодние выходные?
Впрочем, и тут мне не довелось много узнать.

После недолгих расспросов и шапочного знакомства, я оказался со своей новоприобретенной девушкой в автобусе, который по улицам полубезлюдной ночной Москвы вынес нас на Дмитровское шоссе.

Валюша было прикорнула у меня на плече – куда там? Неугомонные туристы из Икши и окрестных местностей, разогревшиеся шампанский и… кто что припас в дорогу, начали сначала горланить, а потом и петь – по мере того, как засыпали наиболее неустойчивые выпивохи – красивые русские песни сочными бабьими голосами. И не беда, что у многих из них не было мужей, - пели они самозабвенно, душевно и проникновенно.

Моя Валентина старалась подпевать, как могла, но, в конце концов, после всех полуночных треволнений сникла и, припав ко мне на плечо, крепко заснула.
Мне не спалось: голоса поющих женщин, мерное урчание мощного двигателя, шелест колесной резины о дорожное полотно – навевали мысли о новой жизни, которую судьба мне сулила.

За окнами автобуса мелькали придорожные огни, встречные легковые машины, спешащие в Москву, и прерывистая череда фейерверков, запускаемых жителями пригородных деревень и поселков в надежде высветить свою, пусть и искусственную, звездочку в Новом году.

Ведь так хочется, порой, нащупать край страницы, которую можно перевернуть, в надежде открыть новую незапятнанную страницу длинной и, порой, беспросветной жизни.

Но сидя в автобусе Москва-Икша рядом с Валюшей, беззаботно спавшей у меня на плече, я молил Бога, чтобы он даровал нам под праздник Рождества счастье желанной любви и радость взаимного притяжения.