Иллюзория. Часть первая. 27 апреля 2013 года

     Целую неделю мы только и делали, что переписывались и иногда даже перезванивались. Бедные Юлькины уши. Они уже завяли от моих рассказов о нем. Он везде. В учебнике алгебры, в упражнении по русскому языку, даже в химической реакции где-то спрятались буквы его имени. Он моя жизнь. Я не могу не думать о нем, он постепенно пробирается в самые недра моего сердца, он просто его завоевывает, а я не могу этому противиться. Более того, я не хочу этого делать. Пусть я растворюсь в нем без остатка, тогда, быть может, придет тот день, когда он сможет раствориться во мне. И остатком этой химической реакции станешь ты, Вика.
     Когда Юлька уставала и отказывалась меня выслушивать, я собирала всех одноклассниц вокруг себя и рассказывала им про своего мужчину. Мне хотелось кричать на весь белый свет о том, что он самый лучший, самый желанный, самый достойный и только мой, мой единственный. Девчонки слушали, кивали головами, улыбались, но по большому счету ни одна из них не могла прочувствовать все то, что чувствовала в те минуты я. Ни одна из них еще не любила так, как полюбила я. А я понимала, что полюбила. Там по-другому просто невозможно было, никак иначе. Любовь поглотила меня целиком и полностью, искреннейшее чувство успеха и радости, улыбок и огорчения одновременно, что-то такое таинственное и при этом вроде бы как и всем вокруг известное.
     Это была настоящая и единственная в жизни любовь, именно за эту неделю я с ней познакомилась. То, что я считала любовью к Игорю, забылось и стерлось из памяти тут же. Да, там тоже была любовь, но какая-то наивная и такая детскообразная, что мне даже как-то неловко стало о ней вспоминать. Где я, а где та любовь... Та любовь предана и растоптана, а я... Я в счастье попала, двери которого передо мной распахнули, протолкнули в него и резко за мной все захлопнули. И я будто в клетке. Но из которой нет выхода, и выход этот даже искать не хочется.
     В долгожданную субботу, а именно сегодня, мы наконец-то увиделись. После учебы, по субботам как всегда недолгой, Вовка пригласил меня в кафешку, я для приличия поломалась пару секунд, но тут же согласилась. Мы заказали по соку, по паре салатиков и принялись о чем-то оживленно болтать. О чем именно – я не особо и помню. Просто когда речь зашла о теме поцелуев, и когда Вова без стеснения подсел поближе и поцеловал меня прямо в губы, я забыла даже, как меня зовут, где я, и что вообще 16 лет своих делала на свете и как жила. Поцелуй был скромный, одними губами, легкий, воздушный, нежный, недолгий, без предупреждения, но мне он казался пронизывающей вечностью, пленительной истомой, и внутри меня все куда-то бежало, трепыхалось во мне словно рыба, пойманная в сети искусным рыбаком. Произошло все правда столь непринужденно и так открыто, что я растаяла, а принимать первоначальный вид затем долго отказывалась.
     Вовка, как ни в чем не бывало, принялся за один из салатов, а я, раскрасневшаяся и потерявшаяся в пространстве маленькая кукушка, сидела и смотрела на него глазами, полными сладкой любви, полными искренних слез, которые я сдерживала разве что какой-то неимоверной и невидимо-неведомой силой. Еще мгновение – и я бы разрыдалась на все кафе. Я так хотела кричать, даже орать, да посильнее, во все горло, чтобы все услышали, чтобы все узнали, какая я на самом деле счастливая. Но я подавила в себе это желание, слезы где-то заблудились, и я смогла немного расслабиться. Даже съела свой салат, но не поняла его вкуса. На моих губах был отныне только один вкус – вкус его губ...
     Счастливее меня человека в тот день не было на всем белом свете. Вовка просто неземное существо, вот я его и не считаю, а считаю только себя! Он с другой планеты, он искреннейший, и он мой. Мой мужчина. Меня не смущает возраст. Я не чувствую его ни капли, возраста этого и его разницы. Это мой уровень развития, это мой puzzle, который сошелся своими гранями к моим на все миллионы процентов.