1

Глаза деревни – маленькие темные окна с оторванными ставнями и битыми грязными стеклами – смотрели на путников словно заброшенные вселенные. Перекошенные домики и кривые чахлые деревья будто кричали: «Спасите нас, избавьте от мук!» Но путники не были ни светлыми богами, ни милосердными спасителями, которых распинают на кресте и которым надевают венок из терновых веток на склоненные головы.

Под ногами стонала земля: хрипела с каждым шагом, хрустела горелыми костями, которые при легчайшем касании превращались в маслянистый пепел; ломала ржавые травы и крошила торф. Земля превратилась в кровоточащую гнильем и гарью рану, которой не суждено затянуться. Зловонными мутными потоками бурой слизи она кашляла и плевалась, забрызгивала пожухлые травы отравленными соками. Земля задыхалась. Земля умирала.

Ее высушило цинковое солнце, раскаленное и жестокое, с мутными кислотными разводами в центре и темным свинцовым шлейфом вдоль бесконечных испепеляющих лучей. Солнце, которое тысячи лет назад, наверное, было медово-желтым, янтарным, таким до невозможности теплым и светлым; а иногда оно было водянистым, бледным и холодным, но все же дарило незримую надежду.

Путники смотрели на разруху вечности, а в их глазах отображались закатные солнца: кроваво-красные, раскаленные и безумно холодные в своей затаенной жестокости. Их совершенно не беспокоили ни ставни – порталы позавчерашней гибели, ни горы костей – пепельно-молочные капища войны. Путники были беспристрастными во всем, словно высшая форма Абсолюта: их одежды, белоснежные и мягкие, словно первый снег, струились волнами, ударялись об сожженную землю ледяными каплями и разлетались на миллиарды радужных осколков.

Если бы кто-то дожил до этого момента, суеверные смертные назвали бы путников звездными альвами или светлыми богами добра и справедливости. Но люди слишком часто ошибались. Путники были прекрасными, как для этого места, но злобное человечество назвало бы их обыкновенными, не подпадающими под их изощренные мерки о красивом и уродливом.

Вся беда людей была в том, что они не умели видеть красоту во всем, поэтому силились создать новую, штучную красоту – идеальный мир иллюзий, вечного счастья и свободной любви. А под ногами обломки…

Обломки и кости для жрецов нового Бога, нового культа псевдо-жизни, псевдо-праведности, псевдо-благодати. И чем дальше вперед, тем выше груды костей, тем святее ангелы, тем вдохновеннее проповеди.

Но нет, путники не были ни святыми, ни проповедниками. Их не сжигали за веру, они не царапали на таблицах заповеди, не молились лицом на восток. Ноги путников, исколоты тернием и льдом, грузли в лилово-сером жирном пепле. На них смотрела деревня своими печальными и пустыми глазами, и это все, о чем стоит вспомнить в начале конца.