Глава 11. Гатта, Гатто и Арлекин

(Удивительная прогулка)
- Эй, на борту! – окликнул гондольера Арлекин, позвякивая серебром. – Как спится? И стоит ли этот сон десяти упущенных монет?
- Полагаю, что ради десяти сон может и подождать! – откликнулся владелец гондолы.
- Ну так греби к нам, и деньги твои!
Через несколько минут лодка уже качалась возле причала, а услужливый гондольер помогал пассажирам не промахнуться мимо ее узкого вместилища. Взойдя на борт гондолы, Арлекин и двое Гатто уютно разместились на мягких вышитых подушках, услужливо разложенных на местах для любителей водных прогулок. Гондола, ласково поцеловавшись с причалом, отошла от берега и мягко закачалась на зеленоватых волнах. А в воздухе, то возникая, то растворяясь, заструилась баркарола – удивительно мелодичная и романтичная песня венецианских гондольеров. Кстати, название ее и возникло от названия лодки – «барка». И Бенвенуто хорошо это помнил. Ведь бабушка Лючия столько рассказывала им с сестрой удивительных историй. Песни эти необычные, как необычны и лодочники, их исполняющие. Эти песни плавны и певучи. А ритм их напоминает набегающие волны – одна за другой - на берега венецианской земли.
Покачивалась вода. Покачивалась лодка. Покачивался гондольер с веслом. Покачивалась песня, льющаяся над каналом. Покачивались и гости гондолы. И казалось, будто сказка вдруг спустилась на землю и Лагуну и вот-вот подарит жителям чудо. Мимо проплывали удивительные палаццо, сияющие золотом мозаичных полотен и витражами стекол на фасадах, ослепительного блеска и причудливых форм купола храмов,  свежие зеленые оазисы на крышах уютных домов венецианцев, белопенное кружево резного камня, отражающееся в воде и создававшее впечатление, будто и она была ловко и мастерски вплетена каким-то волшебником в витиеватую кружевную паутину. И золотые лучи солнца пронизывали это сказочное кружево сплошь и рассыпали алмазы по его нескончаемому ковру.
Очарованная великолепием Гатта не могла оторвать взгляда от окружающей ее красоты. А Арлекин не мог отвести глаз от загадочной незнакомки. Она была дивно сложена, волосы ее струились золотым шелковистым водопадом, и так и тянуло окунуть в это золото руку и опустить в них лицо. И вдыхать чудный аромат, исходивший от неземного создания. А мечтательный взгляд в прорезях кошачьей маски словно гипнотизировал и затягивал все глубже в тайный водоворот неизвестности.
Даже Бенвенуто, обычно шумный и подвижный, словно ртутный шарик, разомлел в своем кресле и поддался упоительному ощущению пришедшего счастья.
Верьте иль не верьте, но за всю прогулку никто не проронил ни единого слова. И лишь когда гондола мягко ткнулась носом в причал, а баркарола смолкла, сказочное оцепенение, будто невидимая пелена, спало со всех участников прогулки. 
- Милая Гатта, - произнес Арлекин. – Если я когда-нибудь Вам понадоблюсь, пустите это перышко по каналу Грандэ в сторону Лагуны. И я приду к Вам, чего бы мне это ни стоило.
И Арлекин вложил в маленькую девичью ручку перышко необыкновенной окраски. Оно переливалось разными цветами, точно радуга и отливало перламутром морских раковин, и так напоминало кружево, окутывавшее их во время прогулки…
- Как бы мне хотелось, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась, - прошептала Гатта, - только все хорошее когда-нибудь да кончается. Если вам потребуется моя помощь, пришлите ко мне белую голубку, которая живет на башне Мавров, обвяжите ее шейку голубой ленточкой. И я буду знать, что нужна Вам. Прощайте, милый Арлекин. И да пребудет с Вами святой Марк.
Арлекин и Черный Гатто церемонно раскланялись, и никто не увидел, как под маской по щеке Белой Гатты скатилась соленая и горькая, как морская вода, слеза. А сердце её будто сдавила чья-то жестокая рука. И ощущение чего-то страшного обосновалось в уголке души, но через некоторое время затерялось в нем до срока.
Новые знакомцы расстались. Арлекин пошел в сторону Риальто, а Агата и Бенвенуто отправились в гущу путаных улочек за пьяццо Сан-Марко в сторону своего дома. Карнавал еще был в самом разгаре, но ни одному, ни другой уже не хотелось окунуться в его безудержное веселье. Сказка, так неожиданно пришедшая, так же внезапно закончилась. А без ощущения сказки и ожидания чуда какой уж праздник. Остались только терпкие воспоминания, которые настойчиво тянули  в них окунуться, и погружаться все глубже, глубже, глубже…