Майское безумие 21-30

== 21 ==
  В ресторане наметилось волнение среди обслуживающего персонала. Забегали туда-сюда охранники, отрывисто крича что-то в портативные рации. Официанты сбились с привычного ритма, натыкались друг на друга, роняя подносы. «Началось» — подумал Слава. И тут его взгляд приковали музыкальные колонки. Большие, в человеческий рост, динамики их «смотрели» в зал, а вот задние части…. Сделаны они были из фанеры с множеством прорезей для улучшения акустики. Не отдавая полностью отчет своему действию, Орех сделал небольшой шаг, и оказался вблизи одной из таких колонок. Рука нырнула в карман, нащупывая кулон. Через мгновение драгоценность проскользнула в прорезь и мягко упала на дно колонки. Шаг назад – и Слава занял свое привычное место в расстановке музыкантов. Волнение докатилось и до эстрады, музыка прекратилась, взамен ей пришло перешептывание: «Что происходит? В чем собственно дело?». Вопросы так и оставались не удовлетворенными, пока к микрофону не подошел Козлов. Делопроизводитель и правая рука Судака, он сделал следующее объявление:
— Прошу внимание, господа. У нас произошло небольшое ЧП. Одну из гостей нашего заведения только что ограбили в женской комнате, применив насилие. Украли раритетный, большой стоимости, старинный кулон. Так же будем благоразумными, господа. Прошу без излишней спешки, а главное, без паники, покинуть ресторан. Хочу предупредить, что при выходе вас будет обыскивать наша служба безопасности. Спасибо.
 Последнее слово потонуло в гуле и рокоте. Посетители возмущались и роптали. Орешкин почувствовал такой прилив жара, что во рту мгновенно пересохло и губы потрескались. Только сейчас он осознал, что затеял очень опасную игру.
— Это неслыханное безобразие! Вы не имеете право обыскивать людей! — кричал фальцетом высокий брюнет, который, кстати, частенько мелькал на местном телевидение. И не он один, в зале было много уважаемых, высокопоставленных чиновников различных рангов. И их праведному возмущению предела не было.
— Назревает скандал, — сказал Сергей и потопал к бару. — Пошли, парни, опрокинем по рюмашке. Работать сегодня больше не придется.
Слава тоже почувствовал желание выпить сто грамм хорошего коньяка, но во время одернул себя. Не стоило поступать опрометчиво, вечер как вечер, без перемен. И он должен вести себя, как обычно и привычно для окружающих. Да и голова должна оставаться светлой и чистой. Вот только зубы предательски звякнули о край бокала с минеральной водой. Но, слава богу, никто этого не заметил. Всеобщее внимание было приковано к залу, где начинало твориться что-то необъяснимое. Люди метались, возмущались, выкрикивая откровенные угрозы. Легкая паника все-таки имело место быть. К микрофону вновь подбежал Козлов, красный и взмокший:
— Извините, господа, вышло небольшое недоразумение. Обыскивать вас никто не собирается. Примите еще раз мои извинения за испорченный вечер, и этот спектакль.
— А вот и Банзай проявился, — прошептал бармен Вася. — Устроит он сейчас Судаку разбор полетов. И кого это ты решился прошерстить, рыбешка? И ведь сам на публике не появился. Кишка тонка.
Подошел официант:
— Персоналу, и вам в том числе, приказано остаться. Собрание общее будет.
А зал между тем пустел. Напряжение в груди возросло до такой степени, что, казалось, сердце еще чуть-чуть и развалится на части. «Как хорошо, что кулон скинул. Какие-то высшие силы подсказали мне так поступить. Нас-то уж точно обыщут с пристрастием, церемониться не станут. А если устроят повсеместный шмон?  Найдут в колонке кулон? — мысль обожгла и без того воспаленный мозг. — И догадаются, что это кто-то из музыкантов. На эстраду лишних не пускают. А кто отлучался? Орешкин. Зачем? Струну на гитаре поменять. Поменял? Нет. Все! Finita la comedia!». Слава выпил еще один бокал воды. Но нервы не спешили успокаиваться, и дрожь перешла в колени.
Зал окончательно опустел. За последним нетрезвым гостем закрыли дверь. Весь персонал принудительно пригласили в зал. Распоряжался всем Банзай:
— Рассаживайтесь! — приказал он. — Сейчас нам господин Рыбкин все подробно объяснит.
— К сожалению, Сергею Ивановичу стало плохо с сердцем, — стал говорить Козлов, но осекся: в зал медленно вошел бледный директор ресторана.
Раньше Орешкин никогда не видел его. Переговоры по трудоустройству с ним вел Козлов. А вот сейчас узрел, и невольно вздрогнул. Нос Рыбкина был заклеен лейкопластырем, синяки под глазами окончательно не сошли, были желто-коричневой окраски. Мозаика окончательно сложилась в понятную и очень яркую картину. Это был он! Любитель экстремального секса в совсем непригодных условиях. Это он изувечил Вику. Это он позарился на раритетный кулон. Да имел еще наглость подарить его своей пышногрудой любовнице. Вряд ли эта молодая блондинка являлась законной женой.
— На сегодня рабочий день окончен, — прохрипел Судак. — Можете быть свободны. А завтра – как обычно. — Лаконично, банально и без лишних пояснений.
Слава не ошибся в своих догадках. При выходе их бесцеремонно обыскивали, раздевали вплоть до нижнего белья. А потом буквально выпихивали на улицу. Оказавшись на воле, Орех облегченно вздохнул. Хотя это не приносило никакого облегчения. Ведь, по большому счету, ничего не закончилось. Колесо закрутилось и его не остановить. И никто не знал, каким эпилогом эта история закончится.


== 22 ==
  В ресторане остались только Рыбкин и Банзай со своими бойцами, не считая охранников у входа. Но спустя пять минут приехал сам Сладкомедов.
Он сразу же, ни с кем не перекинувшись даже взглядом, прошел в свой личный приватный кабинет. Это был неприятный знак, особенно для Рыбкина, который все понял, потому и сник окончательно. За хозяином осмелился пройти только Банзай. Олег устало плюхнулся в кресло, выслушал от бригадира последние новости, и приказал:
— Принеси коньяк и лимон. А потом, спустя полчаса, позовешь этого клоуна. Пусть пока промаринуется.
 А этот «клоун» то краснел, то бледнел, то вообще покрывался разноцветными красками. Его кидало поочередно и в жар, и в холод. И вот в таком плачевном, разобранном состоянии он и пошел на аудиенцию к шефу по настоятельному приказу Банзая.
Олег Иванович не предложил ему присесть, не дал шанса с порога начать оправдываться:
— Доигрался?
— Олег Иванович….
— Доигрался! — убедительным утверждением прервал его хозяин. — Сам-то хоть отдаешь себе отчет, что за фортель ты тут выкинул? Каких людей ты, вошь паховая, собрался обыскивать? — Судак стоял весь красный, с низко опущенной головой, словно провинившийся первоклассник. — Ты понимаешь, что ты не только крест на своей карьере поставил, ты меня в дерьмо окунул.
— Понимаю, — промямлил Рыбкин.
— Да не хрена ты не понимаешь! — закричал Сладкомедов, и, как следует, приложился кулаком по столешнице. Рюмка вздрогнула и опрокинулась, выплеснув остатки марочного коньяка. — Расквадрат твою гипотенузу! Теперь из-за тебя придется ресторан закрывать потому, как он начнет приходить в упадок. Никто не придет скоротать вечерок в заведение с такой вот репутацией. Уважение и престиж зарабатывается годами, потом, кровью и капиталовложением, а ты умудрился разрушить в одно мгновение. А вот восстановить уважение почти не возможно. Все, хватит! Ты уволен!
— Олег Иванович! — взмолился Судак, смешно сложив свои пухленькие ручки на груди.
— Банзай! — громко позвал Сладкомедов, и бригадир тут же появился на пороге. — Проследи, что бы этот забрал из кабинета только свои личные вещи. Ключи от сейфа, кабинета и ресторана принесешь мне. Все! Идите!
Рыбкин удрученно покинул хозяина в сопровождении Банзая. В своем рабочем кабинете он устало опустился на стул, но поймав красноречивый взгляд бригадира, поспешил собирать личные вещи. Фотографии, блокноты, еженедельники.
— Хочу предложить сотрудничать. —  Обратился он к Банзаю. — Нет, нет, ничего против Олега Ивановича. Новый заказ. — Невозмутимость и отрешенность бригадира толкнули на крайние меры. — Получишь в три раза больше, чем за девчонку.
Жадность блеснула в глазах громилы, но мгновенно угасло. Играть в обход хозяина представляло огромную опасность для жизни. А вот угодить шефу – значит, подняться. Чем только черт не тешится. А вдруг Сладкомедов за усидчивость и преданность возьмет и назначит его, Бабаева Александра Михайловича, директором этого ресторана.
— Поиски девчонки прекращаем?
— Нет, ни в коем случае, — Судак обрадовался его согласию. — Но ищем еще и мужика.
— Какого? — сообразительностью Бабаев не блистал.
— Который нос мне, сука, сломал, — с горечью и обидой ответил Рыбкин. — И не только нос. Он мне всю жизнь под откос пустил.
— И тоже без особых примет? — съязвил Банзай.
— Есть примета, — с готовностью ответил бывший директор. — У него в руке был чемодан.
— И все? — возмутился бригадир, не дождавшись продолжения.
— Все! — резко ответил Рыбкин. — Но ведь и деньги я предлагаю большие. Можно и попотеть.
— Хорошо, — согласился Банзай.  — Так, ты все свое барахло собрал?
— Да, — спесь моментально сползла с него. Оставив связку ключей, он навсегда покинул ресторан.
А Банзай торопливо направился к хозяину. Нельзя было упускать времени, пока иные претенденты на вакантную должность не подсуетились.
Внимательно выслушав его, Сладкомедов надолго и серьезно задумался. Беспрерывно пощипывал краешек усов, что говорило о его огромной заинтересованности. Придя к определенным выводам, он начал неспешно рассуждать вслух:
— Так, так, так. Что у нас получается? А получается у нас очень прелюбопытная картина. Все события, которые за последнее время случилось с нашим бывшим директором, звенья одной цепочки. Связанны они, интуиция так и шепчет. А как их связать? А свяжем мы их фантастическим способом, по-книжному. У Дюма-отца были подвески, у нас же фигурирует кулон. Старинный, раритетный кулон с бриллиантом чистой воды. Вещь очень дорогая. Иначе, Судак бы так не суетился и не рисковал. У него самого отродясь такой вещицы и быть-то не могло. Значит, и скорее всего, драгоценность он украл. Вопрос: у кого? Ответ: у девчонки, которую он изнасиловал в свой последний приступ. Но на грех, тут на сцене появляется Робин Гуд, назовем его пока так, с черным чемоданом в руке. Хотя, цвет может быть и ошибочным, ночь была. Он спасает девчонку и уводит ее в неизвестном направлении. Девочка, явно, в шоке, и забывает забрать у насильника кулон. А Судак, хоть и получил конкретно по носу, остался доволен приобретением. Дарит кулон любовнице, и усердно занимается поисками девушки, не жалея средств. Зачем? Заткнуть ей рот. Но опаздывает. Робин Гуд нашел его первым. Нет, не так. Он не знает, кто насильник, иначе пришел бы к Рыбкину намного раньше. Он совершенно случайно видит этот кулон на шее любовницы и, применив силу, забирает его. Вот поэтому Судак и желает теперь отыскать обоих, а за парня готов отвалить втрое больше.
Банзай слушал рассуждения хозяина, словно сказку из сборника 1001 ночи, раскрыв рот, и даже в конце зааплодировал:
— Браво, шеф! Так, наверное, и было.
— И как мы поступим?
— Как? — бригадир иногда проявлял незаурядную тупость.
— А поступим мы следующим образом: через денек ты отправишься к нему, наврешь с три короба, как плодотворно идет поиск этой сладкой парочки. И, поймав удачный момент, выльешь этой рыбине целую бутылку водки.
— Шеф, он же только что вшил «торпеду». Он же может и с катушек слететь?
Олег Иванович выразительно посмотрел на него, и тот понял замысел хозяина, ехидно рассмеялся:
— Понял.
— Не забудь про любовницу. Она тоже, может быть, в курсе всей истории. Но что взять с деревенщины? Как приехала с периферии, так обратно и покатит.
— Что? — не понял Банзай.
— Отправь её. В глушь, в деревню, в Саратов.
— Она вроде из Кургана.
— Эх, ты, — довольно рассмеялся Сладкомедов. — Классиков читать надо, а не коллекционировать. А вот на поиски девицы и Робин Гуда надо бросить все силы и возможности. Это твое приоритетное задание, главное то есть. И докладывать мне о ходе операции ежедневно. Все! — он махнул рукой, освобождая себя от утомительного собеседника. Плеснул на самое донышко бокала коньяк, полюбовался благородным цветом, насладился ароматом, и опрокинул в рот. Следом – ломтик лимона с солью и перцем.
— Прощай, Рыбкин! Счастливого тебе плавания.


== 23 ==
— Прощай, счастливая пора, — зеркальное отражение горько усмехнулось и опустошило мелкими глоточками рюмку текилы.
Благодатное тепло, пробежав по пищеводу, обожгло желудок. Слава чувствовал, как алкоголь впитывается в кровь и разбегается по всему организму. Через некоторое время он вновь посмотрел в зеркало, висевшее над кухонным столом, и заметил, как бледность покидало лицо, сменяясь с природным румянцем.
— Ну, и дурак же ты, Орех! Ох, и дурак! Чем ты думал сегодня? Где твой расчетливый ум? Где молодая поросль мудрости? Это ведь тебе не в казаки-разбойники играть. Детство-то давным-давно закончилось. Неужто не заметил? И что не жилось тебе спокойно, мятежная душа? Выгнал ты это времечко, перечеркнул. А взамен, проступком ты своим, призвал новое время. Лихое. Это тебе далеко не романтическое приключение. Оно намного опасней и страшней. Ты же совершил преступление! Разбой, грабеж! Да, из благородных побуждений, но статья УК РФ во внимание это не принимает. Где гарантия того, что второй раз ты не переступишь черту? Третий, и последующие разы? Нет таких гарантий! И априори быть не может. Потому, как дальше вершить беззаконие станет проще. Совести глотку ты заткнешь легко. Нет, нет, нет! — Слава сильно тряхнул головой. — Только прошу тебя, Орех, не ищи для себя оправдания. Ты – мастер на этом поприще. Эзоповская лиса с зеленым виноградом. Оправдание нет, и точка. А вот ты, по наитию благородства, обесценил свою жизнь. За тебя теперь никто и ломаного гроша не даст. Решил поиграть с судьбой? Наивный ты человечище. Чудак! У судьбы всегда крапленая колода, и полный рукав козырей.
Ярослав тяжело поднялся и прошел в комнату, плюхнулся на кровать. Он надеялся, что алкоголь поможет, и он хоть немного поспит. Завтра предстояло сдать последний экзамен. Но такое стихийное потрясение чувств не позволило сновидениям захватить его в свои цепкие лапы.

 Наконец-то последний экзамен был не безуспешно сдан. Сессия, а вместе с ней и третий курс, стали историей.
Уставший, до конца опустошенный, выжитый, как лимон, Орешкин сидел в сквере около института и ел мороженое, откусывая его большими кусками.
— Молодец! — рядом брякнулся Борис. — Поздравляю.
— Взаимно, — вяло, без особого энтузиазма, ответил Слава.
Друг внимательным взглядом изучил его внешний вид.
— Слушай, сегодня такой счастливый день, а ты выглядишь так себе. Словно на тебе всю ночь черти катались.
Слава впервые услышал этот речевой оборот, и он ему пришелся по душе. Только сил хватило на слабенькую улыбку:
 — Может, так оно и было. Вообще-то, я не спал всю ночь.
— Полнолуние?
— Точно! То-то я чую, как шерсть растет и клыки прорезаются.
— О, пытаешься шутить? Значит, жить будешь. Поехали!
— Куда?
— Поехали, поехали. Там все увидишь.
Сопротивляться было бесполезно, да и оставаться наедине с собой, своими страхами и размышлениями, совсем не хотелось.
А приехали они на квартиру Бориса.
— Сейчас отварим много пельменей, и опрокинем грамм по сто хорошего виски. Надо отметил это событие. Перешагнули мы экватор. Осталось нам прожить два курса. — Он открыл входную дверь. — Ты проходи в комнату, а я организую стол. — И Борис шмыгнул на кухню.
Слава прошел в большую, светлую комнату и замер около порога. Вид комнаты поверг его в легкий шок. Беспорядок, что царил тут, был просто потрясающим. Даже для него, уже полгода проживающий в полном одиночестве, такой смачный бедлам был в диковинку. Мелькнула было даже шальная мысль, что друга ограбили. Но больше всего поразило женское нижнее белье, которое в огромном количестве было раскидано по всей комнате, даже на телевизоре красовались стринги. Переступить порог он так и не решился, а направился к Борису на кухню. Картина была точной копией. Правда, Борис успел-таки чуточку прибраться. Он складывал грязную посуду в мойку и что-то ворчал под нос. Увидев входящего друга, он непривычно так смутился, но комментировать ничего не стал. Да и Орех тактично промолчал.
— Садись, а я сейчас виски принесу, — Борис отправился в комнату, откуда донеслось его приглушенное возмущение.
Орешкин увидел на краешке стола его мобильный телефон. Действовал чисто импульсивно, что не могло, на фоне последних событий, задуматься об этом. Он взял мобильник, пролистал «телефонную книжку», откуда и извлек номер Стеллы.
Вода в кастрюле закипела, и Слава, распаковав пакет, запустил пельмешки.  Борис пришел через некоторое время, наведя относительный порядок в комнате.
— Ну что, по рюмашке? — от радужного настроения не осталась и следа.
— Может, не стоит, — поморщился Слава. Не любил он виски, да и усугублять душевное состояние особого желания не было. Друг был солидарен с ним:
—Ok!
Аппетит не пришел даже во время еды. Удивительно для молодого поколения, и уже тем более для вечно голодных студентов. Так, ковырялись вилками, гоняя пельмени по тарелке.
— Какие планы на лето? — чисто риторически спросил Борис.
— Не знаю, — честно признался Слава. —  Неделя на работе, неделя в деревне. Огород, дрова, текущий ремонт погреба. Бабке давно обещал. — Они немного помолчали. — А сейчас, Борь, я, пожалуй, отправлюсь домой. Устал я что-то сильно. Отоспаться мне надо.
— Давай, — легко согласился друг и вышел его провожать в прихожую.
И в это время входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Стелла. И для нее, и для Славы эта встреча была полной неожиданностью. Растеряно молчали, глядя друг на друга. И через мгновение Слава вдруг понял, что Стелла тут живет. Живет с Борисом!!! Догадка обожгла его каленым железом. Сердце захлестнула горечь. Он даже не слышал о чем стали говорить между собой гражданские супруги. Услышал лишь концовку.
— Так вот, в субботу поедем на Поповское озеро. Палатки, шашлык, гитара у ночного костра. Одним словом, романтика! — оптимизм так и бил фонтаном из Стеллы. — Ну, как, ты присоединишься?
— Созвонимся, — неопределенно ответил Слава. — Извини, мне пора.
— Давай, Ярик. — Попрощался Борис.
— Ярик? — удивилась Стелла. — У тебя новая кличка?
Отвечать совсем не было настроение, пришлось другу вносить ясность:
— Его полное имя – Ярослав.
— Серьезно?
Дальше оставаться рядом с предметом обожания не хватало мужества, и Слава буквально сбежал с квартиры друга.
 

== 24 ==
  После двухчасового беспорядочного по улицам и переулкам Энска, Виктория оказалась около дома, в одной из квартир которой, проживали ее школьные друзья. Молодая семейная чета Орловых, Николай и Светлана. Ребята были старше Вики на три года, что совсем не мешало им крепко сдружиться. Еще в школе они всегда опекали Вику, и на улице она всегда чувствовала заботу и внимание. Сразу же после школы они поженились и жили теперь отдельно, ни от кого не зависели, в двухкомнатной квартире. Детей пока у них не было потому, как оба продолжали заочно учиться в ВУЗе и работали. Обустраивали быт, копили деньги на планируемое потомство.
— О! Привет! — у подружки был недостаток, один единственный: Света могла говорить бе6зостановочно. Даже в независимости слушают ли ее, или делают вид, что слушают. По большому счету, как таковой слушатель ей был не нужен. Она говорила и говорила, задавала много вопросов, но не дожидалась ответов. Она легко перескакивала с темы на тему, и тут же возвращалась обратно. Интересы у нее были разнообразными, поток информации мог нескончаемо литься с ее уст. Правда, это было не всегда. Но когда находила такая блажь, то удержать подругу было практически невозможно. Как раз сегодня и был, как шутливо говорил Коля, «словесное недержание».
— Проходи. Очень хорошо, просто замечательный факт, что ты все-таки надумала навестить старую подружку. Хотя, двадцать один год – это же старость. Но, как говорят, не года старят человека, а пережитое им. А я тут одна. Совсем закисла, как квашеная капуста по весне. Поговорить-то совсем не с кем. Приходится все время молчать, а это просто выводит меня из равновесия. Просто с ума сводит! Кошмар! Самая большая пытка для женщины, по моему скромному и не совершенному мнению, это – обет молчания.
— А где Коля? — успела-таки вставить вопрос Вика.
— Вчера утром укатил в Москву. Взял отпуск на работе и решил не баловать, не продавливать диван, а провести его с пользой. Нашел объявление, и вперед! На заработки. Смена поля действия тоже ведь приравнивается к отдыху. А что? Шофер он первого класса, с полным набором категорий. Вот уже звонил с утра. Посадили его! Ха! Как ты побледнела! На МАЗ его посадили, будет по Подмосковью стройматериалы развозить. Москва строится и расширяется. И чего, я никак в толк не возьму, хоть убей, хоть на части кромсай, все лезут в столицу нашей родины. Ты тоже не понимаешь? Отлично, значит, не одна такая простоватая и глуповатая. Ведь в глубинках живется намного лучше и комфортней. И воздух чище, и асфальт жиже, и пробок нет. А люди!!! Сама доброта и отзывчивость.  О?! А ты с чемоданом? Поняла: только что вернулась из Городищ, и сразу ко мне на огонек, что одиноко светится в моем окошке. Молодец! Правильно! Так и надо! Похвально! Домой ты всегда успеешь, а вот я через три дня отчаливаю.
— Куда?
— И что главное, я Николашке говорю: я тоже не лыком сшита. Не белоручка там какая-то. Зачем мне отпуск на побережье Черного моря? Незачем! В конце концов, я молодая, здоровая, кровь с молоком и немного кваса. Рано валяться на песочке и греть косточки. Короче, хотя куда еще короче, я тоже еду в златоглавую. Работать, пельмени лепить. Подумаешь, месяц у конвейера, зато деньги обещают неплохие.
— А я из дома ушла.
— И правильно сделала, — продолжала щебетать Света. Но тут смысл сказанного подругой дошел до нее, и она медленно опустилась на стул, прервав сервировку стола к чаепитию. — То есть?
— Выгнали меня.
Время воздержания было столь коротким, что почти не заметным. К Свете вернулась прежняя активность, и она с удвоенным усердием засуетилась около стола.
— А я ожидала нечто подобное. Рано или поздно, но ты бы сама покинула семью. Не в том смысле, что вышла замуж, и прочее, прочее. Отец у тебя, ты уж великодушно прости меня за откровенность, тиран-самодур, с большими эгоистическими наклонностями. Так точно определила моя сестра, психолог, между прочим, и очень даже ныне востребован. И все время жить в такой обстановке – опасно. Для психики опасно. Да и для жизни тоже. Но ничего! Что не делается, все к лучшему. Месяц ты можешь пожить и у нас. Присмотришь тут заодно. А главное: и душой оттаешь, и сил наберешься. А то выглядишь, кстати, ты малоприятно.
Стол был окончательно накрыт. Варенье, печенье, конфеты, кексы с изюмом, целая гора бутербродов с колбасой, с сыром и с красной рыбой.
— Налегай. Цветочки польешь, а то я не очень хочу договариваться с соседкой. Ее большой любопытный нос обязательно залезет в шкаф с моим нижним бельем. А фантазия у нее! Потом век не отмоешься. Пыль станешь вытирать, проветривать. Деньги на пропитание имеются? А то смотри, я оставлю. Не умирать же с голоду. — Света откусила большой кусок бутерброда и замолчала. Вика воспользовалась моментом:
— У меня некоторые проблемы в институте. Я им только по телефону сообщила, что мне нужен академический отпуск. Вот теперь необходимо привести весомые основания для этого. Не могла бы твоя сестра написать какую-нибудь справку. С каким-нибудь непонятным, но очень страшным диагнозом.
Света дожевала бутерброд, глотнула чай и схватила телефонную трубку. Говорила она с сестрой на своем родном, чувашском, языке.
— Всё! — закончив разговор, сообщила она. — Завтра поедешь к ней, справка будет готова. Короче, хотя куда еще короче, у тебя – сильное нервное истощение. И кажется мне, что это на самом деле присутствует. А ну-ка, девочка, рассказывай, что с тобой произошло?
— А можно и мне с тобой в Москву? — ушла от ответа Вика. — Отвезу справку, и целый год буду свободна. Как сопля в полете, — шутить  не получалось. — Уеду к черту на куличку. Пельмени стану лепить.
— От кого бежишь? — прищурив глаза, спросила Света. — Ну, да ладно. Не мое это дело. Отболит, созреет – сама скажешь. А вот на счет поездки? А что? Я всеми конечностями «за». Вдвоем не так страшно, и намного веселее.


== 25 ==
 Ярослав проснулся, но еще долго продолжал валяться в кровати. Он не мог сразу определить, какое время суток за окнами с неплотно задернутыми шторами. Было или очень ранее утро, когда солнечный диск еще не выглянул из-за горизонта, или же вечерние сумерки. Стал гадать и считать: он приехал от Бориса, и тут же завалился в кровать, и…? Так вечер сейчас или он провалился в объятье Морфея на полутора суток?  Вздохнул, и вылез из-под теплого одеяла. Посмотрел на часы. Вечер. Вечер?!
— И что теперь мне делать? Спать уже не хочется. И заняться нечем. — Он упорно отгонял зародыши мыслей о Стелле.
Отогнал, но стало еще хуже. Вспомнились последние события, и его снова бросило в жар. Кулон остался лежать в музыкальной колонке.
— Может, поехать в «Эру»? — в последнее время он стал замечать, что, оставшись наедине с самим собой, говорит в полный голос. Первый признак одиночества? Симптомы психологического заболевания? — Вдруг подвернется момент забрать драгоценность. Да и Судака больше нет. Хотя, кто знает, может кто и приставлен следить за персоналом. Не стоит пороть горячку. Надо действовать с большой осторожностью и минимальным риском. Кстати, а нам так не заплатили за последнюю неделю. Не до этого было.
Он прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Позвонил Сергею, лидеру их музыкального коллектива:
— Привет
— Привет.
— Ты был в «Эре»?
— Ты на счет заработной платы? Попросили перезвонить завтра. Там грядут большие перемены. Если что, то я тебе сразу звякну.
— Ладно. Отбой.
Спасительная мысль пришла после первого глотка черного чая. Слава решил убить свободное время с пользой, а именно – наварить на ближайшую неделю борщ, да нажарить котлет на второе.  Практиковать это он начал совсем недавно, что было очень выгодно. Первое блюдо было всегда готовое, стоило только разогреть в порционной кастрюле одну порцию. Конечно, это могли лишь быть щи и борщ, ну, и гороховый суп, с риском. Они со временем делались только вкуснее. Котлеты тоже разогреваешь в микроволновой печке, а приготовить гарнир – пустячное дело. Пока греется суп, пока ты ешь его, макароны или гречка успеют свариться. Сказано – сделано. Включив радио на любимой волне, Слава с оптимизмом принялся за дело.  Так увлекся, что оживший вдруг мобильный телефон, заставил его слегка вздрогнуть. Голосом Ивана III из знаменитой комедии он проворчал: «Оставь меня, старушка, я в печали», что сообщало о входящем сообщении. Номер был незнакомым.
«Привет, мой незнакомый друг. Мне одиноко и тоскливо. Поговорим?»
Ради интереса, да и потому, как делать особо было нечего, Слава ответил своей SMS, интуитивно догадался, что оппонент - девушка:
«Привет. Кто ты? Где взяла мой номер? Лично я всегда один, но грустно мне не бывает»
Ответ пришел моментально:
«Зовут меня Вера. Номер набрала с помощью научного тыка. А как зовут тебя? Как справляешься с меланхолией?».
Слава успевал и картофель крошить, и SMS строчить:
«А я – Орех. Одиночество – это спасительный круг в море людского эгоизма, обмана и наглости».
Вера: «Это было чье-то пророчество,
            А возможно, судьба или рок.
            Только встретились два одиночества
            На перекрестке дорог».
Орех: «Это стихотворение Владимира Невского. Начало – оптимистическое, жаль, что заканчивается не сказочно, грустно».
Вера: «Ты читал Невского? Интересно. А сколько тебе лет? Мне восемнадцать. Студентка».
Орех: «А мне уже двадцать, и я тоже грызу гранит наук. А поэзию я люблю. Больше, конечно, классиков».
Вера: «Большая редкость. Современная молодежь предпочитает компьютеры, музыку и пиво».
Орех: «Я – белая ворона».
Вера: «Уважаю альбиносов».
Орех: «А сейчас я занимаюсь тем, что пытаюсь сварить борщ, настоящий, украинский».
Вера: «С пампушками?»
Орех: «Нет. На это кулинарного таланта у меня не хватает».
Вера: «После шести кушать вредно».
Орех: «Я после семи поем».
 Вот в такой шутливой форме и завязалось их знакомство. В минуты наступающего отчаяния и тоски, Слава всегда посылал сообщение Вере, и в этой переписке как-то успокаивался, не принимая впоследствии поспешных и импульсивных решений. По обоюдному согласию, они общались только на уровне SMS, не звонили, не пытались назначить встречу. Виртуальное знакомство имели незаменимые плюсы: в любой момент можно было оборвать эту дружбу. Безболезненно и без последствий. Не надо смотреть друг другу в глаза, не надо врать и изворачиваться. Никаких обещаний и обязательств.


== 26 ==
 Банзай был весь какой-то взъерошенный и безмерно возбужденный. Он прямо с порога начал было изливать гнев, но уже в конце предложения скатился на привычное поклонение хозяину:
— Олег Иванович, это правда, что вы назначили директором ресторана «Эра Водолея» Козлова?
Сладкомедов немного опешил от такого напора, но, только глянув на своего бригадира, как тут же рассмотрел причину его недовольства. Явно, что Банзай сам метил на это тепленькое местечко. Спал и видел. Да только его кандидатуру Олег Иванович даже не брал в расчет. Должность была серьезная, а Банзай был простоват, глуповат даже, для такого мягкого кресла и пухлого портфеля. Но он был в хорошем настроении, что бы вот так, в лоб, обидеть самого преданного из всей челяди. Он правдиво предсказал судьбу ресторана, хотя всей истины не раскрыл:
— «Эра», как ресторан, отживает свое. Такой громкий скандал не может пройти без последствий. Да, пока этого не видно, но поверь моему чутью и опыту: крысы заметались, они ищут пути схода с корабля. Первый признак крушения. Солидные клиенты уже никогда не переступят порог «Эры». А без их широких гуляний ресторан в скором времени превратится в обыкновенную столовую.
— И вы об этом говорите так спокойно? — изумился Банзай.
— А что делать? Таковы суровые законы действительности. А вот что делать дальше с рестораном, я еще не придумал. Пусть Козлов пока бултыхается и вертится. Ненадолго это.
Объяснения хозяина не удовлетворили тщеславия Банзая, и он сидел, насупившись, с обиженным видом пятилетнего мальчика, которому не купили понравившуюся ему игрушку. Сладкомедову это только доставляло душевное удовольствие.
— Каждый человек должен делать то, что он может делать на «отлично». Как говорили древние мудрецы: пусть сапожник судит не выше сапог.
— Что? — Банзаю было трудно понять даже такие простые истины. Для него - это была философия высокого полета мыслей. Да только разжевывать не было никакого желания.
— Что там у нас с поисками девицы и ее рыцаря?
С Банзая мигом слетел вид обиженного мальчика, деловито раскрыл папку и достал лист бумаги:
— Девочка не засветилась ни в милиции, ни в больнице. Мы прочесали студенческий городок, но там смазливых девок – пруд пруди. Зато узнали одну любопытную информацию. — И театрально так замолчал, пытаясь пробудить в хозяине огромный интерес. В итоге получил:
— Не интригуй, плохо получается.
— За последнюю неделю пять студенток в авральном порядке оформили академические отпуска.
— Да? — слегка приподнял брови Сладкомедов. — А вот это уже тема для размышления. Ведь что-то заставило их так поспешить. Потерять целый год, сбиться с ритма, поменять антураж – это серьезный шаг. Молодец, действуешь в правильном направлении. И кто там? — Олег Иванович проявлял нетерпение.
— Две девицы местные, городские. Их сейчас проверяют мои ребята. А вот три – иногородние. Сложнее.
— А что тут сложного? Поедешь по всем адресам, и выяснишь побудительные причины. — Он внимательно прочитал список фамилий. — Кстати, когда будешь проверять, то не забудь навести справки о родителях этих горе студентках. Девушка с таким дорогим украшением на шее должна быть из обеспеченной семьи.
— Понял,  — кивнул головой Банзай.
У него зазвонил телефон и, с позволения хозяина, он внимательно выслушал оппонента, потом доложил:
— Местных можно спокойно вычеркивать. Одна и, правда, на сносях, вот-вот должна родить. А вторая сломала ногу в двух местах. Потанцевала она так неудачно. Лежит в больнице на вытяжке.
— Понятно. Остаются три кандидатуры. Поедешь сам. Деньги возьмешь у кассира.
— Хорошо.
Олег достал из ящика стола карту города и разложил ее на столе.
— Ну-ка, покажи, где вы обнаружили этого сексуального маньяка.
Банзай с готовностью ткнул в карту:
— Вот на этом пустыре. Здесь – новостройка банка, а тут бывший гаражный кооператив понастроил около ста ракушек.
Сладкомедов, глядя на карту, задумался, шевеля бровями.
— А как ты думаешь, Банзай, что мог делать человек с чемоданом ночью в таком месте? — бригадир даже думать не хотел, просто пожал плечами. — А делать он мог только одно. От только что приехал! Поставил машину в гараж и отправлялся домой.
— Да, наверное, — обрадовался Банзай.
— Так вот! Пока ты катаешься по соседним областям, прикажи своим парням, как следует попотеть. Мне нужен полный список всех хозяин этих гаражей. И не просто там фамилия-имя-отчество, но и место работы.
— Но там сто гаражей!
— Я не спрашиваю количество, — сердито ответил Олег. — Я говорю лишь то, что мне надо. Расквадрат твою гипотенузу!
— Извините, — мгновенно отреагировал бригадир.
— Сроку вам неделя. Самое максимальное. Ждать больше не стану.
— Хорошо, Олег Иванович, все сделаем в лучшем виде.
Удовлетворенный активностью бригадира, Сладкомедов откинулся на спинку кресла:
— А как там чувствует себя наш Судак?
Банзай ехидно засмеялся:
— Он зачем-то выпил водочки, и в итоге сошел с ума. Теперь лежит в казенном доме с желтыми стенами, по соседству с Наполеоном и Иисусом из Назарета.
Олег не смог сдержать довольной ухмылки:
— А его любовница?
— Она уехала в Саратов.
— В Саратов? — не веря своим ушам, переспросил Сладкомедов.
— Ага, — Банзай не заметил реакции хозяина, и с удовольствием пояснил. — Она сначала и не хотела ехать в Саратов, домой просилась, в Курган. Но я ей все-таки внушил, что так будет лучше.
— И что?
— Купил билет, и посадил на поезд.
Олег Иванович рассмеялся в голос. Так хорошо на душе у него давно не было.


== 27 ==
  Борис проснулся с неприятным осадком на душе. Вылезать из-под одеяла не спешил. Лежал и думал, что могло повлиять на расположение его духа. Сон? Вряд ли! Снилось непонятно, но приятное, светлое и теплое. Но были же причины, которые повлияли на градус настроения? И где они проросли? Все должно быть кардинально противоположно. Окончил третий курс, впереди каникулы, и…. Поймал себя на мысли, что вспоминая череду приятностей, он даже не упомянул Стеллу. Борис осторожно повернулся на бок и посмотрел на безмятежно спящую девушку. До чего же красива она была. Он с трепетной нежностью прикоснулся губами к ее пульсирующему виску. Стелла что-то раздраженно пробормотала и перевернулась на другой бок. «Вот только характер не соответствует ее ангельскому обличию, — подумалось Борису. — Тяжелый нрав. Избалованная и капризная». Чем дольше он над этим размышлял, тем больше находил в ней негатива. Готовить, как показало время, Стелла вообще не умела. На все, что хватало ее фантазии и терпения, так это сварить пельмени из пакета, при этом каждый раз то недосол, то пересол, то слипшиеся в один большой и несъедобный ком. Они так приелись, что он на них без отвращения смотреть уже не мог. А что спрашивать, если девочку растил штат нянек и кухарок? По той же причине, она не могла навести в квартире элементарный порядок. Наоборот, делала так талантливо непроходимый бедлам. Возьмет вещь, и никогда не положит на место. Поэтому каждое утро для них обоих было большим испытанием и нервотрепкой. Они суматошно бегали по квартире в поисках необходимых вещей, натыкались друг на друга и ругались.
Стелла стала проявлять признаки пробуждения, и Борис поспешил сделать вид, что сам еще крепко спит. Но девушка со своей буйной, необузданной энергией разогнала тишину в одно мгновение. С завидной легкостью она вскочила с кровати и побежала в душ, по ходу успев включить музыкальный центр. Большие и мощные колонки тут же откликнулись на команду, и наполнили комнату простоватой музыкой и примитивными словами бессмысленного текста. Но Борис продолжал упорствовать, проявляя нечеловеческий героизм, и лежать с закрытыми глазами.
— Привет! — растормошила его Стелла, и пощекотала кончиками мокрых волос его грудь. Она благоухала чистотой и свежестью.
— Привет, — он открыл глаза и сладко потянулся. А потом натянул одеяло до самого подбородка, давая понять, что сегодня он не намерен вылизать из кровати, и что-либо делать. Но против такого жертвоприношения своей ленивости Стелла была категорически не согласна:
— А где мой кофе в постель? — она игриво надула губки. — Быстро же, однако, прошли твои рыцарские замашки. Что, это было только притворство? Игра?
— Кофе закончился вчера, — нашел-таки оправдание Борис.
— А чай?
Парень предпочел промолчать, чем ответить банально про «позавчера», но Стелла упорно ожидала ответа, и он буркнул:
— Чай – совсем не романтично.
— Тогда, ладно. Вставай быстренько, пора ехать на рынок.
— Зачем? — Борису не нравилось устраивать совместные походы по магазинам. По его мнению, Стелла слишком много тратила денег на ненужные вещи. Какие-то безделушки, которые так и не обретали своего постоянного места в доме и валялись, где попало. Какие-то экзотические специи, которым не находилось применение при всей скудности меню. Какие-то…. Дальше размышлять ему не дала Стелла:
— Надо купить мясо для шашлыка. Разве ты забыл, что мы собирались на Поповское озеро, чтобы устроить грациозный праздник для друзей.
Борис поморщился, словно у него разболелись все зубы одновременно. Эта идея ему изначально не пришлась по душе, а потом ежедневно прибавлялись хлопоты по этому поводу. Он сел в кровати, взял руку Стеллы и начал говорить спокойным голосом:
— Стелла, девочка, давай рассуждать здраво.
— Давай,  — в ее глазах «плясали бесенята», что выводило Бориса из терпения, хотя он продолжал держать себя в руках.
— Почему именно мы должны закупать для пикника все продукты? Мясо, фрукты, пиво. У нас, что: юбилей, или очень весомый повод так тратиться?
— Просто я придумала оттянуться и пригласила друзей. А что?
— А ничего! Просто этот вечер отдыха очень сильно ударил по карману. Наше финансовое состояние не дает нам возможности так шиковать. Мы, пока не окончили ВУЗы, должны жить экономно и скромно.
— Может, нам вообще аскетами заделаться? — «бесенята» в ее глазах перестали резвиться и настроились перейти в наступление.
— Ну, не стоит перегибать палку, кидаясь из крайности в крайность. Да вот только про экономию забывать не следует.
— А как же быть с друзьями?
— Ты их успела пригласить?
— Пока нет. Только одного Ярослава Орешкина.
— Вот и хорошо. И не надо никого приглашать. А Орешек все поймет. Дурак бы не пронял, а он поймет.
Стелла обиделась и ушла на кухню, где демонстративно громко загремела посудой.
«Сейчас вскипятит чай, сотворит из остатков колбасы и сыра пару бутербродов, и будет вполне счастлива» — с горечью подумал Борис.
— Кстати, — она появилась в дверном проеме. — А почему бы тебе не устроиться на работу? Еще с каменного века повелось: мужики являются добытчиками, а женщины – хранителями домашнего очага. Бери пример с твоего друга, которого ты только что помянул в выгодном свете. — И вновь прошлепала на кухню. Она в каждом разговоре, рано или поздно, говорила о Славе. Это стало раздражать Бориса, и он уже несколько раз вспоминал предупреждения друга о ревности. «А ведь мы с ним почти перестали встречаться и общаться. Так редко, да и то урывками. И доверительных бесед не ведем, и на футбол не ходим. Еще один, большой такой, негатив последнего времени».


== 28 ==
 «Москва и Подмосковье ударными темпами разрастаются. Переживают поистине строительный бум. Конечно, люди устали жить в маленьких квартирах, в коммуналках. Москва – город богатых, вот вкладывают капиталы в недвижимость. А где взять рабочую силу? Желательно дешевую, сговорчивую, не требующую дополнительные льготы и привилегии. И выход блестяще найден: гастарбайтеры! Они и на мизерную оплату согласны, и на проживание в нечеловеческих условиях. Москвичи-то за такие гроши даже на работу просто так ходит не станут. А вот провинциалы! Для них – это единственный способ заработать на жизнь, на образование детей, на старость. Умышленно опускаю «спокойную». Не дает нам государство такого шанса»
 Так размышляла Виктория, отдыхавшая после очередного, выматывающего трудового дня. Когда они со Светланой сюда ехали, то не питали особых иллюзий о работе как увеселительной прогулке. Но даже их ожидание оказалось намного привлекательнее, чем действительность. Легкий шок испытали девчонки, услышав про условия труда и жилья. Работали они от десяти до двенадцати часов в сутки, с коротким перерывом на обед, а точнее на торопливое глотание перловой каши и теплого, едва подслащенного, жидкого чая. Так называемые перекуры полагались лишь каждые три часа, и длились не больше десяти минут. Жили они в общежитие, почти в спартанских условиях. Кровати с панцирными сетками, тумбочки без дверок, перекошенный от старости шкаф. Душевая комната находилась в аварийном состоянии, с постоянными перебоями горячей воды. Всего больше поразил тот факт, что в комнатах отсутствовали электрические розетки. Чтобы вскипятить чайник или погладить белье, приходилось отстаивать очередь в бытовую комнату. Там же находился всего один маленький холодильник, одна стиральная машинка и черно-белый (где только они его откопали) советский телевизор.
Вика работала у конвейера в цеху по расфасовки пельменей. Начальство экономило электричество, и освещение оставляло желать лучшего. К концу рабочего дня сильно уставали ноги, спина, руки и глаза от постоянного напряжения. Усталость к воскресенью накопилась такая, что они со Светой просто весь выходной пролежали в кроватях. Хотя до этого мечтали прогулять по городу, посмотреть достопримечательности, и сделать снимки на память. К физической усталости добавлялась и душевная опустошенность. Боль той страшной ночи не покидало ее. Да и вряд ли когда-нибудь могла окончательно исчезнуть. Она уж потеряла надежду на то, что перестанет вздрагивать об одном, даже случайном, напоминание. 
Да и мысли о родителях ни на секунду не покидали ее, добавляя регулярно порцию горечи к общим душевным переживаниям — «Конечно, разница есть. Одно дело: разногласие с родителями по поводу татуировки или пирсинга, совсем другое…. Ладно, пусть бы меня оставили без понимания, без поддержки, без сочувствия. Я согласная. Но не выгоняли бы из дома! В голове просто не укладывается. Не хочу я ни понимать, ни, уж тем более, принимать».
А соседки по комнате, между тем, продолжали рассказывать новичкам местные легенды и страшилки. И были они, ох, как далеко, со счастливым окончанием. Иногда администрация фабрики вообще устраивала «показательные выступления» перед замученными работниками, демонстрируя свою власть и безнаказанность. Они тут – и цари, и боги, и судьи, и палачи. Совсем свежий, месячной давности, случай. Одной женщине оставалось по вахте отработать всего пару смен. Не без замечаний, конечно, она отпахала месяц, но были они совсем уж мелкими и ничтожными. Однако фабрикант вызывает ее «на ковер», напоминают о ее промахах, объявляют о профнепригодности, и просто-напросто вышвыривают вон. При этом не заплатили обещанную премию, да и зарплату урезали втрое. А еще, когда придет время, возвращаться домой, то надо будет проявить недюжую осторожность. Местная шпана, не обремененная ни учебой, ни работой, по причине ленивости и избалованности, сколотила банду. Они, насмотревшись криминальных боевиков, занимаются рэкетом. Конечно, женщину легко обидеть. Она устала, она в незнакомом городе, ей ни до чего. Правда, они проявляют минимум благородства: не насильничают и не все деньги отбирают, оставляют на проезд до родного города. И еще, не такой значительный, и на первый взгляд смешной, но тоже минус. Насмотревшись на весь процесс изготовления пельменей, на сырье, из которого делается фарш, на антисанитарные условия цехов, вы долго потом не сможете кушать эти покупные полуфабрикаты. Они даже будут сниться по ночам, вызывая рвотный рефлекс.


== 29 ==
 Банзай вернулся гораздо раньше срока, установленного шефом. Ему хватило и трое суток, правда, трудился он в это время не покладая рук, не ел и не спал. Так сильно хотелось угодить хозяину. Питал тайные надежды, что шеф по достоинству оценит его усилия, одарит не только денежным дождем, но и каким-нибудь должностным портфелем.
 Сладкомедов действительно не ожидал от бригадира-тугодума такой прыти и жажды работы.
— Как успехи? — поинтересовался он, опасаясь получить отрицательный ответ.
— Мне кажется, что я нашел ее, — Банзай протянул ему лист бумаги, на котором его корявым почерком были нанесены все данные на трех иногородних девушек.
— Рассказывай, бумага не передает эмоции, — сказал Олег Иванович, пробежав глазами по списку. — Ты думаешь, что это Таёжная Виктория Юрьевна?
— Да.
— Обоснуй. Почему?
— У первой девчонки скоропостижно умерла мать, и на руках остались малолетние сестренки-погодки. Семья среднего достатка. Такого богатство и быть-то не могло.
— Вторая?
— А эта просто решила отдохнуть от учебы. Легкомысленная девица. Живет одним днем. Сбежала от родителей со своим парнем. Сняли комнату на окраине, и теперь из постели не вылезают.
Олег Иванович едва заметно побледнел. Ситуация была аналогичной с его дочерью Стеллой. Еще полчаса назад он собирался подключить Банзая к этой проблеме, конечно, после завершения дела по кулону. И мысленно поблагодарил себя за то, что не сделал этого раньше. Вон, с каким пренебрежением Банзай говорит о таких легкомысленных девчонках.
— Родители ее такие глупые, как и она, — продолжал между тем доклад. — И если даже предположить, что они владельцы кулона, то, на сто процентов уверен, что они его давным-давно бы продали. Не очень зажиточно живут.
— Остается Таёжная, — Сладкомедов торопился увести разговор от второй кандидатуры.
— Да, Таёжная Виктория. Девочка из очень обеспеченного семейства. Это раз! Два: академический отпуск она выпросила по телефону, и только потом привезла справку, что у нее сильное нервное истощение.
Сладкомедов задумался, после чего начал рассуждать:
— А что? После такого зверского изнасилования девушки порой сходят с ума, а не только впадают в депрессивное состояние.
— И третье, — Банзай подал десерт. — После возвращение домой, Вика сильно поругалась с родителями. Правда, мне так и не удалось выяснить почему, но потеря девственности и кулона могли быть причинами скандала.
— Что ж, логично, основания, действительно, веские. — Олег Иванович уже более внимательно посмотрел на записи Банзая. — А кем работают ее родители?
— Мать не работает. А отец – где-то в мэрии.
— Кем?
— Извините, — побледнел бригадир. — Не узнал. Торопился очень.
— Плохо. — Хотя и было сказано обычным, спокойным тоном, Банзая бросило в жар. Самое страшное, что может с ним произойти в жизни, так это он не угодит хозяину. Банзай свято верил в это. — Ладно, это я пробью по своим каналам. А ты вплотную займись владельцами гаражей.
— Уже, — Банзай спешил смягчить свою оплошность, доставая из папочки очередные листы бумаги. — Мои архаровцы попотели изрядно, и вот.
Олег Иванович лениво пробежал глазами по внушительному списку фамилий.
— Что это?
— Список владельцев.
Гнев начинал моментально закипать в груди Сладкомедова. А Банзай этого не замечал, и был безмерно горд проделанной работой.
— Ты что, холуй, издеваешься! — трудно управляемый гнев вырвался наружу, скатываясь на фальцет. — Расквадрат твою гипотенузу! — добавил он свою любимую присказку.
Банзай покрылся красными пятнами, и часто-часто заморгал глазенками.
— Как ты думаешь, много ли полезной информации можно почерпнуть из твоей писульки? ФИО! И больше ничего!? — видя, что бригадир впал в ступор от элементарного непонимания, Сладкомедов продолжал разнос. — Вот, возьмем первого по списку. Иванов Сергей Петрович, и что? Кем он работает? Может, он слесарь зачуханного завода, домой возвращается в пять часов, с чекушкой в кармане. Тогда вопрос, какого черта он в час ночи терся около гаражей? Да еще и черным чемоданом! — и швырнул листы в лицо Банзая.
— Простите, Олег Иванович, исправлюсь.
— Да не нужно мне приносить досье сразу на всех. Сто человек, жены, дети, вся родня, кто мог кататься по ночам. Я не тиран, понимаю, что объем работы огромный. Порционно приноси, частями то есть. Понял, что ли? — тугодумие раздражало.
— Да, — Банзай вскочил и поспешно стал собирать листы.
— А может, и скорее всего, это был не чемодан, а дипломат. С такими любят расхаживать работники офисов, банков, мелких контор. Средний класс, одним словом. Планктон. А! — и обреченно махнул рукой.
— Я все понял.
— А может, это тубус был, — Олег Иванович продолжал строить догадки, а заодно мучить Банзая, указывая на шесток.
— Что? — боязливо переспросил тот.
— Это такой цилиндр, в котором таскают, свернутые в трубочку, чертежи или картины. А это значит, что все инженеры, конструкторы, студенты и художники сразу же должны попасть в разработку. И музыкантов туда же.
— А они-то зачем? — после полученного нагоняя способность хоть как-то мыслись, пропала совсем.
— А может наш Робин Гуд – скрипач? И в руке у него был не чемодан, как привиделось умалишенному, а футляр с инструментом. Понял, идиот? — все-таки не сдержался, прямым текстом указал на социальный статус. — А теперь иди. И запомни: у тебя осталось всего четыре дня!


== 30 ==
 Орешкина разбудило сообщение от незнакомки Веры: «Привет, Орех! Извини, если разбудила. Просто ухожу на работу до 18-00. После можно и пообщаться»
Слава ответил: «Привет, солнышко. И куда ты в такую рань? Да еще так надолго?»
Вера: «Смена рода занятия – лучший отдых. Новые проблемы притупляют старые».
Но Слава с таким утверждением был категорически не согласен: «Если не разрешить старых проблем, а к ним прибавятся и свежие, то будет завал. Подумай над этим, и не создавай искусственно головную боль. Береги себя».
Вера тут же отреагировала: «Я подумаю. Пока!»
Слава сладко потянулся, и вылез из кровати. Пора было вернуться к утренним пробежкам. Организм сам кричал и требовал порции бодрости. Но в план внес коррективы снова мобильный телефон. Это полезное изобретение человечества так много стало играть роли в судьбе его представителя. И планы меняло, и настроение поднимало, и судьбы ломало.
Звонил музыкальный руководитель:
— Срочно приезжай в ресторан, — без предисловий сообщил Сергей. — Получи зарплату.
— Спасибо. Как там дела?
— Все без изменений. Работаем в прежнем режиме. Только над нами не Судак, а парнокопытное.
Орех оценил его шуточку, и натянуто улыбнулся.
Пробежку все же он не стал отменять. Решил совместить полезное с приятным. Пробежаться до ресторана трусцой, получить денежки, и вернуться уже общественным транспортом. По пути необходимо будет и в магазин заскочить. Забить холодильник продуктами, приобрести бытовую химию, да так, разные мелочи.
Пробегая по аллее парка, Слава встретил пожилую женщину, которая выгуливала собаку. Он всегда питал к четвероногим друзьям человека особо трепетную любовь. Ну, как можно оставаться равнодушным, например, к этой маленькой, на трясущихся лапках собачке, ярко-оранжевого окраса? Он остановился и присел.
— О! Какое чудо! И как нас зовут?
— Непруха! — ответила старушка и пояснила. — Внук так назвал. Думал, что породистого пса покупает, а тут…— Она махнула рукой.
— А какая порода? — поинтересовался Слава.
Старушка сразу погрустнела, видимо это была болезненная тема разговора.
— Мама у нас померанский шпиц, а папа…, — она сделала театральную паузу. — А папа у нас – кабель!
И засеменила дальше, покрикивая на бедную собачку, с такой звучной, как вся наша жизнь, кличкой.
Ресторан был закрыт на санитарный день, посетители полностью отсутствовали. Но обслуживающий персонал трудился в поте лица: наводили генеральную уборку и проводили мелкие текущие ремонтные работы. Бармен Василий был на своем рабочем месте, распаковывал ящики и расставлял по полочкам бутылки со спиртными напитками в огромном ассортименте.
— Привет, труженикам алкогольного фронта.
— Привет! Сок налить?
— Если только за счет заведения?
Василий усмехнулся и открыл упаковку с персиковым соком. Слава окинул взглядом зал, и чуть больше уделил внимание на эстраде, а точнее – на той самой музыкальной колонке. Она, естественно, стояла на месте, лишь подверглась влажной уборке. Стоит себе спокойно со своей начинкой баснословной стоимостью. Да, вытащить кулон, вынести его из ресторана было, пожалуй, даже как-то сложнее и проблематичнее, чем захватить и спрятать. Тут следовало все обдумать, взвесить, мысленно проиграть ситуацию. И не раз, и не два.
— За деньгами? — оторвал его от размышлений Вася.
— Надо бы. Кто выдает?
— Сам Козлов. Ты поторопись, а то он собирается уехать на встречу с поставщиками.
Орех одним махом опустошил бокал с соком, и поспешил к кабинету Козлова.
«Тут и отвертка понадобиться, придется откручивать два шурупа на задней стенке. А если они заржавели со временем? Завтра? Нет, не стоит часто тут рисоваться. Придется как-то рисковать в рабочее время. Вот тебе, Орешек, и мозговая задачка. А ты страдаешь и не знаешь, чем убить свободное время».