Огненные духи

                Петербург,
                1844, 8 сентября
                Ян Борщевский

     Начало:    "НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА" http://www.proza.ru/2014/12/09/1090

               Предыдущая часть " Органист из Рассон"  http://www.proza.ru/2014/12/30/628
              (Версия на белорусском языке: http://www.proza.ru/2014/12/10/808


ОГНЕННЫЕ ДУХИ

       Мы сели рядом с  органистом; в комнате установилась тишина, только шум бури слышен за стеной. Органист начал свое рассказ так:

       — Один молодой человек Альберт (хорошо воспитанный и ч красивым лицом) получил в наследство от родителей несколько тысяч талеров. Не задумывался, что деньги легко потерять, а приобрести тяжело; не берёг, что имел, любил игры и забавы и понял, наконец, что уже его сокровищница как тело без души, и друзья исчезли, которых раньше было много.

       Мальвина, его любимая, родилась и выросла в городе, знала мир и соглашалась с общей мыслью женщин, что сердце можно отдать тому, к кому невольно тянется душа. Но руку — только тому, кто золотом и почетом обещает жизненное благоустройство.

       Мальвина любила Альберта, любила с ним долго разговаривать. За такими приятными разговорами быстро летел вечер, и часы часто били на стене, отсчитывая время, а серая кукушка грустно куковала из открытых дверец.

       — Скорбный кукушкин голос наводит на меня невеселые мысли, — сказал Альберт. — Кажется, он говорит сердцу, что и весна имеет свою горечь, быстро время пролетает, быстро минует молодость, человек на склоне своей жизни на все смотрит холодно. Мальвина! Давай пользоваться временем, пока еще молодое чувство делает нам забавы приятными.

       — Весна, лето и осень людской жизни имеют свои преимущества, — сказала Мальвина, — если человек на знает бедности и имеет чем удовлетворить все свои желания.

       — Разве богатство — наибольшее счастье?

       — Без этого и любовь холодеет.

       — Ты любишь, как вижу, деньги? — сказал Альберт.

       — Кто же не любить то, что обязательно нужно.

       Услышав эти слова, Альберт долго сидел задумавшись, наконец взял шапку и хочет выйти.

       — Что же сегодня так спешишь домой? — спросила Мальвина.

       — Я человек не богатый, надо думать, как жить на свете.

       — Надо было раньше этим заняться.

       — Не зря голос кукушки наводил на меня печаль; она мне что-то напророчила.

       Сказав это, он мгновенно вышел.

       Вернувшись домой, Альберт бросился на кровать, но не мог уснуть, — мир восставал в его мечтах совсем иной, чем раньше. Понял наконец, что настоящая привязанность и настоящая любовь редко бывают на свете. Где же людские сердца? Разум только о том заботится, чтобы опередить друг друга, гонясь за напрасной славой, жить в роскоши, и, обманывая близких, а болтают про веру и про любовь к ближнему.

       Эти мысли страшно возмутили его. Невзлюбил всех знакомцев и прежних друзей, презирал любовь, зависть и злость наполнили его душу.

       Назавтра Альберт, захваченный страшною мыслью, ходил одинокий по полю. Наконец попал в густой лес; там, блуждая в тени высоких елей, от тяжелой печали пришел к отчаянию.

       — О! Если есть злой дух, — сказало сам себе, — что обогащает людей, какой бы помог мне хоть на короткое время, — я поклонюсь ему теперь.

       Чуть он это сказал — видит перед собой: кто-то сидит под деревом на трухлявом пне, огромного роста, нос длинный, острый, лицо щуплое, румяное, борода и волосы на голове красного цвета, одежда хоть и полинявшая, однако отсвечивала еще красной краской; с тревогою глядя на него, Альберт застыл в молчании.

       — Увидел твою печаль, — сказал незнакомец, — и готов тебе помочь. Чего хочешь?

       — Лучшей жизни. Страдаю от нищеты, и друзья мне предали.

       — Поклонись тьме, и дух огня будет тебе служить, вернёт тебе золото и друзей; будь хитрый и прозорливый, поскольку слабость натуры погубит тебя.

       — Что надо сделать, чтобы дух служил мне?

       — Слушай и сразу исполняй мои советы. Добудь каплю крови со своего пальца. (Альберт добывает кровь из пальца.) Она одна, одна капля, — сказал незнакомец, — наполнит гадюку ядом. Так иди теперь с этою кровью; выходя из леса, взойдешь на гору. Там ползает гадюка, какая хотела укусить ребенка, но, испуганная криком матери, потеряла яд и теперь, изгнанная другими гадами блуждает одна. Узнаешь ее легко: желтый хвост значит отсутствие сил, дай лизнуть ей каплю твоей крови: в момент обзаведется ядом и сил наберется, а потом следуй за ней, она даст тебе свою мудрость и богатство, увидишь дух в каждой искорке огня, а слугой твоим будет Никитрон, на каждый твой клич он родится из пламени.

 Сказав это, незнакомец встал, пошел в чащу леса и исчез из глаз. Через дикие боры идет Альберт в ту сторону, в какую ему показал незнакомец; вышел из-под лесной сени, когда был самый полдень; взошел на вершину песчаной горы, встречает огромную гадюку с желтым хвостом, какая, увидев человека, не имела сил убегать, а только, подняв голову, посматривала огненными глазами. Альберт на березовом листке поднес ей каплю своей крови; гадюка проглотила, и сразу начала исчезать желтая масть на ней, а через полчаса и совсем она оправилась.

       Исцеленная гадюка оставила гору, ползет па кустам и вереску, все дальше и дальше углубляясь в лес, и Альберт следует за ней быстрым шагом.

       Когда на закате гасло солнце и начало вечереть, он увидел среди деревьев большой дворец, где в каждом окне был виден свет зажженных огней. Гадюка, быстро виясь по ступенькам, попала в большой зал-гостиную, а с ней и Альберт; там столы заставлены едой и вином, слышна волшебная музыка, зеркала и картины на стенах — в золотых ценных рамах. Долго удивлялся Альберт загадочным чудесам, рассматривая всякие отделки этого дворца; послышался голос, какой приглашал его сесть за стол, есть и пить — ведь все ради его приготовлено. После ужина явилась перед Альбертом гадюка, держа во рту золотую монету, подняла высоко голову, чтобы отдать его гостю; Альберт взял; на том дукате с одной стороны выбито пламя, а с другой — корона и образ гадюки.

       Когда задумчиво посматривал на дукат, опять услышал голос: «Пока имеешь его, будешь иметь золота столько, сколько захочешь».

       Гадюка исчезла, и он один остался в гостиной; вспомнил совет незнакомца, кого встретил в лесу, и, глядя на язычок свечи, что стояла на столе, позвал:

       — Никитрон!

       Пламя свечи все выше и выше подымается ввысь, и тут из него возникает высокая легкая и гибкая человеческая фигура, спрыгивает на пол, и вот уже стал перед ним человек в алой одежде.

       — Какие у пана будут приказы? — спросил дух.

       — Хочу мгновенно вернуться домой.

       Альберт летел в небе выше гор и лесов и через сколько минут был уже в своей комнате.

       Вернувшись домой, он вынул из кармана золотой пенязь, который получил от гадюки, и, кладя его в шкатулку, подумал сам себе: «Эх, если бы была она полная золота!» — и мгновенно шкатулка наполнилась дукатами. Наслаждался он, глядя на клад такой и не верит, что видит то наяву; долго стоял, не отводя глаз от золота, боясь, чтобы не исчезло оно.

       Видят соседи чудо неслыханное: Альберт покупает дорогие зеркала, часы, дом его светится золотом и серебром; лошади и кареты — шикарные, лакеи в дорогих ливреях, — будто имел он несколько тысяч душ в поместье; приглашает к себе гостей, дает пиры; дорогих вин у него неисчерпаемый источник.

       Мальвина, слыша про эту неожиданную перемену судьбы, удивляется, как и другие: откуда взялись у него такие большие деньги? Долго надеялась, что он, может, когда навестит ее; прошло несколько месяцев — не приезжает; переменился уже, напрасно ждать! В его душе теперь — только одна спесь.

       Пришла осень, долгие вечера. Альберт, замученный забавами, в каких долго проводил время с группам льстецов, решил остаться дома один; сухие березовые деревья горели в печи, настольные часы играли мелодию, за стеной шумел осенний ветер; он сел перед огнем и, глядя на него, замечтался, думал про свое прошлое, про неблагодарность и измену друзей, которые некогда бросили его, видя, что он изведал несчастья и отчаяния.

       Когда так переходил от одной мысли к другой — вспомнил Мальвину. Память ярко рисовала ему приятные с ней забавы до поздней ночи и тот последний вечер, когда голос часов с кукушкой начал тот разговор, что довел его до невыносимого отчаяния. Эти воспоминания пробудили в его сердце забытаую любовь, и пришло желание обязательно ее увидеть.

       Уже решил было ехать к ней, но чуть задумался:

       — О, нет! — говорит. — Она любит богатство, а я теперь богатый и властелин ее чувств; не буду унижать себя сегодня так, как некогда. Я пошлю ей богатый презент, и она сама сразу явится в моем доме.

       Сказав это, позвал, глядя на пламя:

       — Никитрон!

       Березовые дрова выстрелили, будто из пистолета: уголёк вылетает из печи, крутится по полу, растет все больше и больше, поднимается вверх, превращается в человеческую фигуру, и вот стоит перед ним огромный мавр.

       — Слушаю приказ, — сказал он, глядя на Альберта огненным взором.

       — Не хочу видеть тебя в таком черном и страшном облике, — сказал Альберт. — Возвращайся в огонь и, искупавшись в белом пламени, явись ко мне с белым лицом, с красивыми глазами и в милом облике молодого человека.

       Мавр, как клуб дыма, бросился в печь; через сколько минут оттуда вылетел язык пламени, из которого в момент образовался юноша и, стоя, ждал приказ.

       — Пока я напишу письмо к Мальвине, ты должен принести мне сюда бриллиантовые сережки, бриллиантовые браслетики и убор на голову из рубинов и бриллиантов.

       Дух, как молния, вылетел в окно, и еще Альберт не дописал письмо, а уже все те ценности лежали на столе и рядом стоял дух в облике юноши. Альберт, заклеив письмо, приказал отдать его Мальвине вместе с ценностями; послал лошадей и карету свою, чтобы срочно приехала.

       Одинокий, прогуливался по комнате; думал, с какой радостью она примет его дары, с каким чувством приветствует его после такой долгой разлуки; ведь знал, что женщина, видя молодого человека счастливым, в богатом наряде, в пышных салонах, ставит его выше других людей; в это время он Бог в ее глазах.

       Мальвина сидела в своей комнате с соседкой, что пришла в этот вечер, и разговаривала с ней про разные удивительные происшествия. Наконец начали обсуждать Альберта: откуда добыл он такие большие деньги, ведь про это расходились разные слухи. Одни говорили, что он где-то далеко ездил и выиграл миллионы в карты, другие — что будто выкопал богатый клад из земли, третьи — что научился где-то чернокнижеству и стал богатый, связавшись со злым духом. Но все это были только предположения.

       Мальвина рассказывала своей подруге, как раньше Альберт часто навещал ее, неизменно повторяя про свою искреннюю любовь; вспоминала и тот последний вечер, когда холодно объясняла ему, что без денег любовь холодеет, а он, разгневанный, мгновенно вышел из комнаты и более не возвращался.

       В этот момент они услышали, как какой-то шикарный экипаж остановился у крыльца. Подхватились обе: видят — карета, а сзади ее — лакей. Является незнакомый молодой человек, отдает письмо и богатые подарки. Мальвина глянула в глаза посланцу, и какая-то тревога родилась в ее сердце. Хотела сказать ему несколько слов, но не успела и оглянуться, — получилось каким-то образом, что его уже не было в комнате.

       Она удивленно смотрит на блеск дорогих бриллиантов; такого большого богатства и во сне не видела никогда; сорвала печать с письма, смотрит на подпись  Альберта; дрожа, дочитала письмо до конца и стоит впечатленная: не знает, что делать.

       — Альберт прислал мне презенты, — сказала она своей подруге. — Пишет, чтобы я в этой карете срочно приехала к нему. Не знаю, что мне делать.

       — Без сомнений надо немедля ехать.

       — Не потеряю ли я его уважения за такой смелый поступок?

       — Он не думал про это, посылая к тебе коней и приглашая в этот самый вечер приехать.

       — Как он переменился! Раньше, когда навещал меня, так каждое слово его соединялось с какой-то тревогой, а теперь такой самонадеянный!

       — Прислал богатые подарки, — вправе быть самонадеянным. Однако в большом свете не считается позором, когда кто-ьл хорошо попользуется богатством какого-то пана.

       — Так я еду.

       — И надо спешить. Ведь от нетерпеливости изменится его настроение, и встретит не добрым глазом.

       Мальвина поспешно начала одеваться; берет наилучшее свое платье, подруга убирает ей голову, старается, чтобы все ей шло. Надела на себя и бриллианты, что прислал Альберт, садится в карету; полчаса ехали — и уже на месте.

       В прихожей встречает ее Альберт, приглашает в гостиную, где все сделано со вкусом и богатство сияет повсюду. Удивляется Мальвина такой неожиданной перемене его участи. Альберт в ее глазах сделался совсем другой. Его фигура и лицо приобрели удивительную красоту, в его разговорах Мальвина заметила необычный ум и остроумие.

       Мгновенно дорогие фрукты и разнообразные варенья явились на столах; просит ее выбирать себе на вкус и во время этой угощения рассказывает, как у него проснулось желание обязательно сегодня ее увидеть.

       Каждое слово любимого было ей приговором.

       — Вспоминала ли ты хотя когда про меня, — спросил Альберт, — с той поры, как последний раз виделись с тобой?

       — Как же не вспоминать, когда про твое счастье во всех домах ежедневно говорят?

       — А что говорят?

       — Разное, но ничего определенного.

       — Пусть люди мучают себе головы; я же скажу только, что разбогател, не обижая близких.

       — И я не слышала, чтобы кого-нибудь Альберт обидел.

       Оставшись в комнате одни, они разговаривали, припоминая все то, что было между ними раньше. Часы на стене сыграл мелодию, и уже пробила полночь.

       — Хочешь ли, Мальвина, — сказал Альберт, — увидеть мой домашний театр?

       — Кто же будет играть в театре, когда нас только двое?

       — Имею актеров, спрятанных в шкатулке, сразу все явятся перед тобой.

       — Не будет ли только чего страшного? Сжалься, не пугай меня, теперь как раз полночь.

       — Думаешь, я такой жестокий, что могу шутить над твоей пугливостью? Не будет никакого страха, только повидаешь чудеса, тебе непонятные.

       Сказав этак, он взял агатовый кремень, огниво и, стоя рядом с ней, начинает вырубать огонь. Неслыханные чудеса видит Мальвина: искорки, что подают на пол, превращаются в язычки пламени, а из этих язычков рождаются дети, на их головах горели кудри волос — как хлопок или лен, что взялись огнем; глаза, как искорки, мигали красным светом, и прозрачные крылышки мотыльков были у них за плечами. Одни летали под потолком, выделывая самые невероятные фигуры, другие своевольничали на столах, диванах, на полу, около зеркал и картин — превращались в зверят, птиц, насекомых.

       — Ах! Достаточно, достаточно уже! — закричала Мальвина. — Не могу более смотреть на эти ужасы. Какой-то страх меня пробирает.

       — Пугливое создание! Разве их вид имеет что-либо страшное? Это же купидоны, каких ты может, не раз видела на картинах прекрасной Венеры.

       — Ах, Альберт! Пламя у них на головах и эти ужасные взгляды!.. Кровь моя замирает.

       Альберт махнул рукой, и все исчезло. Будто было это только во сне. Испуганная Мальвина долго еще не могла успокоиться. Он смеялся над ее пугливостью. Когда прошёл страх и закончились шутки, они проводили время, переходя в разговорах от одного к другому, пока не взошла не небе заря.

       Мальвина, вернувшись домой, не могла забыть те чудеса; рассказала под секретом своей подруге, и, разговаривая между собой про это, решили, что в облике тех детей являлись злые духи. Альберт — чернокнижник, и через это сделался богатым.

       Такой секрет, переходя от подруги к подруге, в скором времени уже был известен в городах и деревнях; везде со страхом про это говорили.

       Старики напоминали молодым и несведущим; чтобы избегали Альберта и дружбы с ним. В его доме неприличные забавы, разговоры и вино, что пили без меры, убивали моральные и телесные силы всех тех, кто собирался там проводить время в позорных утехах.

       Прошел один год, второй. Альберт не жалеет денег; все делается согласно его воле; утехи не прекращаются. Мальвина хотя и не сомневается в его связях со злым духом, но подчиняется его желаниям.

       Один раз Альберт с группой лентяев при картах и вине развлекался до полночи. Хозяин и гости были в настроении. В шутливых разговорах один из этого общества сказал:

       — Правда ли, Альберт, что ты — чернокнижник, как утверждают некоторые? Вызови перед нами духа. Мы еще его никогда не видели.

       — Я знаю, — сказал Альберт, — кто разнес про меня такие притчи во языцех. Но не хочу сегодня скрывать от вас этого и сейчас все покажу вам. — Глянул на пламя свечи и позвал: — Никитрон!

       Со страхом посматривают все на это неожиданное чудо: пламя свечи взорвалось под самый потолок и неожиданно в воздухе образовывается прозрачная шаткая особа, спускается на пол в облике юноши и ждет приказа от Альберта.

       — Как можно быстрее лети к Мальвине и пригласи ее ко мне.

       Дух вылетел в окно; прошло не более получаса: заходит в комнату Мальвина, бледная от испуга, и говорит дрожащим голосом:

       — Зачем ты, Альберт, привел меня сюда? Хочешь выставить одну на посмешище перед группой твоих собеседников?

       — Не будешь одна.

       Он глянул на картины с мифологическими нимфами и говорит:

       — Вот тебе товарки.

       И в момент голые нимфы в натуральную человеческую величину, оставив холст, сошли со стены.

       Все стали неподвижны, со страхом поглядывая на эти чудеса. Испуганная Мальвина закричала страшным голосом и упала бес сознания на пол.

       — Никитрон! — позвал Альберт. Явился дух, и Альберт приказал ему отнести Мальвину домой, где она через сколько минут очнулась, лежа на кровати в своей комнате, и дрожала, вспоминая то жуткое зрелище.

       Соседям, товарищам и всем знакомым было уже известно, что Альберт — страшный чернокнижник. Родители, родственники и друзья напоминаниями сдерживали молодежь, чтобы она не имела с ним никаких связей и отношений. Старые люди старались разными способами вытащить его из обмана и вернуть к скромной и набожной жизни.

       Напрасные советы и напоминания. В богатом доме Альберта ежедневно полно безбожной и развратной молодежи; он сам все более и более был несдержан в неприличных прихотях и поступках; считал чушью любовь к ближнему, сводил и бесчестил женщин и девчат разного сословия. Не переводилось золото, а перед золотом все тлеет, и это ему было по нраву. Удостаивали его льстецы и товарищи в забавах, но от родителей, мужчин и учтивых людей сыпались на него страшные проклятия.

       Прошло несколько лет; от всех этих излишеств Альберт заболел. Роскошь, какую пил полною чашей, сделалась ему не по вкусу, и везде неожиданно начал встречать невыносимую горечь; тревога и печаль поселились в его богатых салонах.

       Услышал голос костельных колоколов, кто-то ему сказал, что это звонят по покойнику; изменился в лице и неспокойный долго ходил туда-сюда по комнате и слова не сказал приятелям.

       Отскочил от окна, когда увидел людей в траурных одеяниях с факелами в руках, что следовали за возом, на котором стоял гроб.

       Задрожал весь, когда услышал, что тот, кто вчера с ним пировал, уже не живет на свете.

       Беспокойство и меланхолия ежедневным грузом лежали на его мыслях; группа льстецов не веселила его, женщины потеряли привлекательность в его глазах, у Мальвины увидел тысячи пороков и не хотел ее более видеть.

       Одинокий и задумчивый блуждал Альберт по полю, зашел в густой лес, увидел там человека с красными волосами на голове и в алой одежде, который сидел на пне. Узнал его; это был тот самый, что учил его, как приобрести золото и управлять духом.

       — Почему и теперь ты недоволен? — спросил красный человек.

       — Ни в чем нет приятности, какое-то беспокойство затмило мои мысли.

       — Может, Мальвина тебе предала?

       — Мальвина любила и любит богатство; ее любовь мне не нужна.

       — Имеешь дукат, на нем яркое пламя, что все побеждает.

       — Но покоя купить не могу.

       — Огненный дух исполняет все твои приказы.

       — Но и он покоя не может принести.

       — Не умел ты пользоваться счастьем, а я говорил: будь хитрый и прозорливый, ведь слабость натуры погубит тебя. Уже не греет ни золотое пламя, ни огненный дух, ни взгляд любовницы.

       — Я презираю всех, я хочу оцепенеть, быть безразличным, как труп, холодным, как ледяная глыба.

       — Так послушай последний мой совет: собери всех своих товарищей и, прежде чем пробьёт на башне полночь, иди на кладбище; на могилах увидишь язычки холодных огней — проси их к себе на веселье.

       Сказав это, он отошел на несколько шагов и исчез.

       Вернувшись домой, Альберт сразу постарался соблюсти то, что ему советовал в лесу тот странный красный человек. Гостей оставил одних, а сам поспешил на кладбище. Ночь была тихая и темная, едва видны были деревянные кресты и дикие камни, поставленные кое-где на могилах; светились язычки огней, вроде оплывших свечей.

       — Холодные духи! — сказал Альберт. — Сегодня вас приглашаю к себе, хочу вашей помощи, хочу быть похож на вас и презирать свет.

       Когда сказал это, так явились перед ним белые привидения великанов в странных и страшных обликах. Они кланялись, присягая, что с готовностью соблюдут его желание.

       В доме у Альберта шум и веселые разговоры слышны в освещенных салонах. Вернулся бледный хозяин, беспокойство на его лице.

       — Что с тобой творится, Альберт? Почему ты такой смутный? Какое беспокойство волнует твои мысли? О чем беспокоишься? Сто лет разбрасывая клады, что дала тебе фортуна, не сможешь их все равно потерять. — Говоря это, приветствовали его один за другим гости.

       — Кто из нас будет так долго жить?! — сказал Альберт. — Не задержит человек заката солнца, чтобы день продлить, и веселье не призовёт, когда оно прочь убегает.

       — Зачем обращать внимание на невеселое; кто знает, какое будет грядущее; давайте жить сегодняшним днем, — сказал один из гостей. — Выпей с нами — сумрачные мысли прочь убегут.

       — Vіnum cor laetіfіcat! — сказал второй. — Что будет после, зачем думать теперь.  Неси вина мнет живо, Пусть пройдет день счастливо; Душой клянусь, дружище, Что должен напиться крепко!

       — Жду приглашенных гостей, — сказал Альберт. — Они впервые навестят мой дом.

       — Откуда и каких гостей ждешь?

       — Увидите и будете знать.

       — Так старайся их принять веселее, чем нас. Выпьем за здоровье хозяина.

       Пенится вино в бокалах; гремят виваты:

       — Пусть живет Альберт!

       Охмелевшие сильными напитками, они похвалялись один перед другим: кто более выпить может; шум и галдеж веселых гостей отзывается во всех комнатах. Сам хозяин, захваченный веселым обществом, осушил не один бокал крепкого вина. Но оно слабо подействовало на него; минутное забвение дало отдохнуть мыслям, и опять вернулась печаль мучить его душу.

       Полночь. На далекой башне бьёт двенадцать. Пробили часы в уголке гостиной и чуть доиграли мелодию — неожиданно потухли восковые свечи. Одна только лампа светила бледно, словно покрытая густой моросью. Явились по углам и посреди салона ужасающие монстры: огромные создания в белом, глаза горели, как огонь, гангреновые пятна покрывали их лица. Почерневшие скелеты опирались истлевшими руками на мебель. Исчез водочный угар, испуганные гости с криком убегали из дома, другие, потеряв сознание, попадали на пол. Немой и бледный Альберт посматривал на этих уродин; дрожь пробежала по телу, и почувствовал в это время, что какой-то холод вошел в его грудь, и он застыл весь от холода.

       Исчезли эти страшные монстры; очнулись переполошенные гости, но не вернулось тепло, чтобы согреть Альберта; весь был холодный, как кусок золота.

       Жил он еще несколько лет, но уже ничто не могло его отогреть. Весной и в летнюю жару мороз пробегал по всех его жилам. Говорят, что когда кто садился близко с ним, чтобы о чем-нибудь поговорить, — из губ его исходил такой холод, что нельзя было вытерпеть и несколько минут.

       Ночью приходили к нему те самые страшные призраки, каких он приглашал к себе из могил, и часто слышал какие-то странные голоса, которые звали его па имени «Альберт! Альберт!» — не только в сумраке, но и среди белого дня. Спрашивал он у людей, что его временами навещали, не слышит ли кто-нибудь из них голоса, что зовут его па имени? Все с удивлением отвечали, что не слышат никаких голосов.

       Осведомлённые в своем деле медики, привезенные из далеких краёв, посоветовавшись, готовили ему различные лекарства, но рачительность и знания докторов не могли ему помочь.

       — Божья кара наконец коснулась чернокнижника и искусителя, — повторяли старые люди.

       А среди простого люда по деревням и городкам ходили слухи, что Альберта за безбожную жизнь мучают все лихорадки вместе, ни на минуту не давая ему покоя.

       Чаще он был одинок; навсегда исчезли пиры и шумные забавы; редкий гость навещал, и тот, измученный  разговором, старался как можно скорей оставить его дом. Оставили все. Иногда только слуга ’являлся на голос пана.

       День был хмурый, шумел ветер, солнце затмевали облака; в доме Альберта  господствовала тишина, как пустыне. Слышны были голоса воронов, большая стая которых кружилась в воздухе над дворцом. В вечерних сумерках окна были завешены как будто черным крепом; долго не горел в оконных стеклах огонек свечи. Нашли его труп; скончался, сидя на стуле. Руки и ноги оцепенели, как от сильного зимнего мороза.

       — А с Мальвиной, любовницей его, что сталось? — спросил Завальня.

       — Имела бриллианты и деньги, легко и мужа нашла; часы с кукушкой не наводили на нее грустных мыслей. Выехала в столицу и средь шума большого света забыла прошлое и Альберта.

       — Всегда такая смерть тем людям, — сказал дядя, — что ищут счастья на этом свете, а про будущую жизнь не заботятся. Как ужасно умер этот несчастный Альберт!

       Органист встал с места и сказал, глядя в окно:

       — Несколько звезд уже светятся на небе, и ветер утих; завтра будет хорошая погода; прежде чем вернуться домой, мне надо еще туда-сюда заехать. Так ты, пан Завальня, разреши уже отдохнуть проезжающему. Мне надо завтра утречком встать.

       Гостям уже приготовили постели, после чёток потушили огонь, и я, думая про несчастного Альберта, уснул.


 Продолжение "Кутья" http://www.proza.ru/2015/01/04/1942