7 историй, связанных с лиозненским цадиком

История первая

Утверждают доподлинно, будто однажды два благочестивых еврея, реб Юдэ Факторович из Велижа и реб Шолом Махамалкес из Лиозно, поспорили между собой, чей цадик более свят.
— Вы можете обойти сто местечек и пятьдесят больших городов, — говорил реб Юдэ, — и вы не найдете более святого человека, чем наш велижский цадик. Однажды, например, когда он ехал в своей чудесной расписной бричке, вдруг началась гроза. И что бы вы думали? Вокруг бушевал настоящий ливень, разверзлись хляби небесные, — а в бричке было сухо. Ни одной капли дождя не упало на нее. Что вы на это скажете, реб Шолом? Разве наш всемогущий Б-г совершил такое чудо если бы имел дело с человеком менее святым, чем велижский цадик? Надеюсь, вы согласны со мной?
— Вполне, — ответил на это реб Шолом Махамалкес из Лиозно. — Но должен вам заметить, что у нашего цадика тоже есть великолепная расписная бричка. и когда однажды случилось так, что суббота застала его в дороге — так вокруг действительно была суббота, а в бричке все еще была пятница. И она продолжалась до тех пор, пока цадик не доехал до места. Вот и подумайте теперь, уважаемый реб Юдэ, кто более свят и более угоден Б-гу?


История вторая

Вы, конечно, догадываетесь, что лиозненский цадик далеко не сразу стал тем человеком, к которому люди шли и ехали за советом. Поэтому послушайте историю, положившую, как утверждают, начало его славе.
Известно, что в ранней юности он уехал из родного дома и в Лиозно вернулся уже солидным и состоятельным человеком. И еще известно, что родители его к тому времени уже покинули этот мир. Жил он тихо, уединенно, отдавая все свое время изучению Торы, Талмуда и комментариев к нему.
Однажды в дом явился синагогальный служка Мотл, хитрец и проныра.
— Мое почтение, — сказал он, — я пришел сообщить, что завтра годовщина смерти вашего уважаемого отца. Не хотите ли заказать в синагоге кадиш — заупокойную молитву?
Хозяин дома молча выслушал Мотла, так же молча протянул ему пятирублевую ассигнацию и снова углубился в чтение комментариев.
Прошло полгода. Мотл явился опять и, в расчете на забывчивость хозяина, снова заговорил о годовщине смерти и кадише. Его собеседник взглянул на него с усмешкой, но ничего не сказал и протянул пятирублевку.
Хитрец и проныра Мотл, обрадованный тем, что открыл для себя такой легкий источник дохода, через неделю снова пришел уже в знакомый дом.
— Я хочу сообщить, — заявил он, — что завтра годовщина смерти вашей глубокоуважаемой матери. Не хотите ли заказать кадиш?
Пряча в карман пятирублевую ассигнацию, синагогальный служка решил, что через недельку-другую надо будет опять навестить этого странного человека с такой плохой памятью. Но когда, придя в дом, он завел речь о предстоящей годовщине смерти матери, в ответ услышал:
— Идите с миром, Мотл, и не морочьте мне голову. Когда вы дважды в течение года брали у меня деньги на кадиш по отцу — я промолчал. И теперь вы решили, что такой же номер можно проделать с заупокойной молитвой по моей маме? Но вы же знаете, Мотл, не хуже меня: в конце концов, у человека может быть и два отца, и даже три. А мама — только одна.
Синагогальный служка был так поражен услышанным, что тут же отдал нечестно полученные деньги их владельцу, а обо всем случившемся рассказал по секрету своему приятелю, кожевнику Лейзеру. Тот сказал:
— Он мудр необычайно. Со временем он станет цадиком.
И его пророчество сбылось.


История третья

Однажды к лиозненскому цадику пришла женщина.
— Ребе, — сказала она, — моей дочери, моей дорогой Сорэлэ, на днях исполняется шестнадцать лет. Б-г даст, к ней не сегодня-завтра посватается хороший человек. Вот я и хотела бы посоветоваться с вами: не пора ли поговорить с дочкой о разных там взаимоотношениях между мужчиной и женщиной? Вы, конечно, понимаете, ребе, что я имею ввиду…
— Догадываюсь, — ответил цадик, — и скажу вам так: поговорить вы можете, почему не поговорить? Но предупреждаю: ничего нового вы не услышите.


История четвертая

Однажды к лиозненскому цадику пришел торговец.
— Ребе, — сказал он, или вы поможете мне найти ответ на мой вопрос, или я окончательно сойду с ума. Скажите, ребе, почему в моем доме постоянно нет денег? Я работаю с самого раннего утра до самого позднего вечера, как ломовая лошадь, я кручусь, как могу, я из кожи вон лезу, чтоб каждая вложенная в дело копейка приносила доход — и что же я имею? Достаток? Нет. Хотя бы немного спокойной жизни? Тоже нет. Я имею, ребе, одни долги. И при всем при том моя жена клянется и божится, что тратит ничуть не больше того, что я зарабатываю. Хорошо, допустим, она права. Но тогда скажите мне, ребе, откуда берутся долги?
— Не надо так волноваться, — успокоил цадик вконец расстроенного торговца. — Пришлите-ка мне лучше вашу супругу, я с ней побеседую, а потому уже с Б-жьей помощью мы продолжим наш разговор.
Через два дня торговец пришел снова.
— Я поговорил с вашей супругой, — сказал ребе, — и должен заметить, что это во всех отношениях достойная женщина. У нее и в мыслях нет того, чтобы хоть как-то обмануть вас. Б-же упаси! И она действительно тратит ничуть не больше, чем вы зарабатываете. Да, не больше — но немножечко быстрее.


История пятая

Однажды к лиозненскому цадику пришел молодой человек.
— Ребе, — сказал он, — я прошу у вас совета: как поступить с портным, который не выполняет заказ к сроку.
— Я думаю, — ответил цадик, — придется идти к другому портному.
— Слишком поздно, ребе, в этом все дело, — сказал со вздохом молодой человек. — Он уже все раскроил и разрезал, и теперь говорит мне: «Вы не волнуйтесь, все будет в полном порядке. Костюм — это не пара рукавиц, его надо шить с малой поспешностью и большим смыслом. В этом все дело». Шить месяц — это у него называется шить со смыслом. Хорошенький специалист мне попался, нечего сказать! Вы только подумайте, ребе: с одним-единственным костюмом собирается этот человек возиться тридцать дней. Тридцать дней — а ведь даже Б-г создал весь мир за шесть дней.
На что цадик с печалью спросил:
— И этот мир вам так уж нравится?


История шестая

Однажды к лиозненскому цадику пришел старик.
— Ребе, — сказал он, — вот уже целых два месяца, как мне нехорошо. Днем я не имею аппетита, зато ночью я имею головную боль и бессонницу. И все из-за Ханы, из-за моей второй жены. Два месяца тому назад она родила мальчика.
— Ну и слава Б-гу, сказал цадик. — Ребенок в доме — большое счастье.
— Кто же с этим спорит? — сказал старик. -но что я могу поделать, если душа моя не имеет ни минуты покоя? Я хожу по комнате, я любуюсь на мальчика, и при этом все время думаю: неужели Б-г послал мне такое чудо? А если здесь что-то не так? Ведь я уже, между нами говоря, не очень молодой человек.
— Г-сподь в своем неизреченном милосердии воистину творит великие чудеса, — задумчиво сказал цадик. — Но позвольте все-таки узнать, сколько вам лет?
— Мне еще только будет восемьдесят.
— А вашей уважаемой супруге?
— Ей уже исполнилось тридцать пять.
— Что ж, — сказал цадик, — в таком случае я поведаю вам одну небольшую историю, а что из нее следует — это уж вы будете решать сами.
Так вот, как-то зимой я шел через лес, и вдруг навстречу мне из кустов выходит огромный волк. можете себе представить? Тут — волк, там — я, между нами каких-нибудь десять шагов, а у меня в руках только мой дорожный посох. Что делать? Я закрываю глаза и направляю посох прямо на волка: а вдруг, думаю я, серый разбойник решит, что у меня в руках ружье и сейчас оно выстрелит. Я кричу «бах!ба-бах!» — и когда открываю глаза, не могу поверить тому, что вижу:волк лежит мертвый!
— Но это же чудо! — воскликнул старик, едва цадик закончил свой рассказ. — Это же великое чудо, ниспосланное вам Б-гом за вашу святость!
— Вот-вот, сначала я тоже так подумал, — произнес цадик с усмешкой. — Но потом оказалось, что сзади стоял охотник с настоящим ружьем.


История седьмая

Однажды к лиозненскому цадику пришел некий заезжий коммивояжер из Витебска.
— Ребе, — сказал он, — у меня к вам в высшей степени деликатное дело: я хотел бы оставить на хранение тысячу рублей. Всего на неделю.
— Хорошо, — согласился цадик, — но такие деньги я возьму только при свидетелях.
Пришли свидетели: торговец-оптовик, два лавочника, кантор и мясник. В присутствии этих людей коммивояжер вручил цадику пачку ассигнаций и в тот же день уехал по своим делам куда-то на дальние хутора.
Вернулся он ровно через неделю и сразу же отправился к цадику за своими ассигнациями.
— Тысяча рублей? — удивился цадик. — Мне на хранение? А вы меня ни с кем не спутали?
— Услышав такие слова, бедняга-коммивояжер покрылся холодным потом.
— Побойтесь Б-га, ребе, — запричитал он, — ведь вы же взяли деньги в присутствии свидетелей, которых я считаю самыми почтенными людьми в местечке.
— Вот как? — сказал цадик. — Что ж, в таком случае зовите их сюда.
Скоро в доме лиозненского цадика собрались все пятеро свидетелей, — самых, если верить коммивояжеру, почтенных людей местечка.
Обращаясь к ним, цадик сказал так:
Господа евреи, человек, который сидит здесь перед вами и которого я вижу впервые, утверждает, что неделю тому назад оставил мне на хранение тысячу рублей ассигнациями. Более того, он говорит, что вручил мне эти деньги в вашем присутствии. Что скажете, господа евреи?
Самые почтенные люди местечка посмотрели на коммивояжера, потом — на цадика, а затем переглянулись между собой.
— Понятия не имею, о чем здесь хлопочет этот негоциант, — сказал торговец- оптовик.
— Тысяча рублей! — воскликнул один из лавочников. — Неплохие деньги, скажу я вам! Но почему не пять тысяч, а?
— Или десять! — поддержал его второй лавочник.
— Сто тысяч — еще лучше! — сказал мясник.
— Чем меньше в человеке благочестия, — резюмировал кантор, — тем больше в нем нахальства.
Затем все пятеро дружно встали из-за стола и так же дружно покинули дом. Следом за ними поплелся и коммивояжер.
— Вернитесь, — окликнул его цадик. — Вернитесь и заберите ваши деньги.
Коммивояжер молча взял протянутый ему пакет с ассигнациями и так же молча направился к выходу. Но у самой двери не выдержал и спросил цадика, зачем тот разыграл всю эту комедию?
— А затем, мой дорогой приезжий друг, — ответил лиозненский цадик, — что мне захотелось хоть раз в жизни показать кому-нибудь, с какими людьми приходится иногда иметь дело.