Царапина на стекле. Глава двенадцатая

Я поскорее отхожу от костра вместе со своим другом. Всё равно одолевает ощущение будто все на меня смотрят, хотя это не так. Кому я интересна? Никому. Точка.
– Знаешь, а я горжусь тобой, – Странный приобнимает меня.
Я поднимаю глаза на него.
– Нашёл кем гордиться. Я ведь могла его в макулатуру сдать, пользы было бы больше.
Странный качает головой.
– Почему ты себя всегда так недооцениваешь? Не каждый способен избавиться от того, что ему дорого.
– Что сделано, то сделано... – только отвечаю я.
Мы движемся в сторону озера. Кеды уже утопают в песке.
– Я ещё и собой горжусь, – вдруг шепчет Странный.
– В плане? – я сажусь на песок.
– Что достучался до тебя, – Странный делает то же самое. – Теперь ты действительно видишь мир, а не просто смотришь на него. Когда запоминаешь кучу мелочей, всегда можно упустить самое главное. Рад, что ты это поняла.
Я слегка улыбаюсь, повернув голову в его сторону.
– И в самом деле. Я жила прошлым, но не видела настоящего. Писала миниатюры, но не придумала книги. Я просто «сама неправильность».
Мы смеёмся. Этот смех, уносящийся в пустоту, навивает мне мысли о прошлом, но я отгоняю их.
Кажется, что когда я выкинула ежедневник, была полна решимости, но сейчас она куда-то испарилась. Я бы сейчас с удовольствием, как пару лет назад, взяла первую попавшуюся тетрадь и начала выводить своим жутким почерком:
«Ложь... Четыре буквы, которые изменят любую жизнь. Но немного не так, как вы ожидаете. Она разрушает, разливаясь, как наркотик, по вашим венам; пронзая лёгкие словно иглами; закрывая ваши глаза пеленой, лишая возможности видеть. Я хочу, чтобы все прозрели и проснулись.
Я расскажу историю жизни одного подростка, которого доставал весь окружающий мир, поэтому он ничего не придумал кроме как нашкрябать на стене «В моей смерти прошу винить...» и затянуть петлю на шее.
Или про того, кто сбежал из дома и стал позднее самым богатым человеком в стране...
Могу привести много примеров.
Но ведь это неправда!»
И наверно самое паршивое для меня сейчас то, что эту свою первую миниатюру запомнила слово в слово. Видно теперь она навсегда врезалась в мою память. Может это и хорошо.
– А кушать пойдем? – Странный ткнул меня в плечо указательным пальцем.
– Ну, нет, – я смеюсь. – Те сосиски, которые ребята жарят на костре, готовятся на той желчи, что я изливала на бумагу всё это время.
– Тогда да, спасибо не надо.
Мы снова смеёмся, пока не появляется неловкое молчание.
– Это молчание так и кричит о своём присутствии, – замечает Странный.
– А мне нужно придумать, что делать в те 37% времени, в которое я раньше что-то писала, – я перебираю левой рукой песчинки.
– Я бы тебе посоветовал список на год  составить, – Странный подмигивает.
Я обращаю взгляд на озеро.
– Похоже так и придётся сделать, а то я всё лето на одном месте просижу.
Молчание вновь подкрадывается со спины. Какой-то очень неловкий вечер вышел.
– Может хватит? – Странный откашливается.
– Что хватит?
– Горевать о том, что ты сделала. Хотя уж не знаю осознанно или ты напилась, – мой друг разводит руками.
– Я не думаю о ежедневнике! – хмурюсь я.
Странный ржёт.
– Нет, именно думаешь.
Я подаюсь к нему и целую. И не только из-за того, что пытаюсь его заткнуть.
Странный отвечает на мой поцелуй. Надо же, это первый раз, когда мы оба целуемся, осознавая это, хоть и на миг.
Я отстраняюсь.
– И о чём ты думаешь тогда? – Странный улыбается.
– Ладно, я думала о ежедневнике, – начинаю я, заправляя прядь волос за ухо. – Но у меня же есть ты. Тот человек, с которым я могу всем поделиться и...
Странный жестом просит меня замолчать:
– Люблю тебя.
Перед вами девушка: голубоглазая, темноволосая. Возраст: пятнадцать. Особые навыки: часто теряет дар речи.
Прямо как сейчас.
Странный вновь улыбается и целует меня.
Безвольная же я овца.
***
– Анна! – ору я, наконец найдя её в толпе парней и девушек.
Та покачивается и поворачивает голову ко мне:
– Чего те? – мямлит она, что-то не то в её голосе.
– Дай ключ от номера, пожалуйста! – я убираю рукой чёлку с глаз.
Анна выдавливает наикривейшую улыбку и протягивает мне бутылку.
– Хочешь?
– Что это? – нервно спрашиваю я, глядя на бутыль, которая оказывается из-под сока.
– Пивко было очень просто выставить за яблочный сок – начинает Анна, – и...
Я не выдерживаю взгляда этой пьяни и одним движением выбиваю чёртово пойло из её руки. Бутылка с треском ударяется о землю.
– Господи! – я возношу глаза к небу. – Где ключ?
Анна стоит опешевшая, но вскоре вынимает ключ из кармана джинсов и подаёт мне.
Я вырываю его и ухожу прочь. Фу! Степень омерзения достигла предельной отметки. Сейчас они все «нажрутся», «наблюются» и, надеюсь, что протрезвеют они  только когда явятся учителя, да ещё лёжа в собственных лужах.
Не знала, что столько людей в миг может упасть в моих глазах.
– В чём дело? – Странный, как мы и договорились, ждал меня поодаль.
– Я только что была среди свиней, – мне настолько противно, что хочется вымыть руки.
– Вот они и выделились, прямо как хотели! – мы идём обратно в гостиницу. – Только вот таким образом.
– Отвратительно, – фыркаю я.
Стало холодать, но мы уже заходим внутрь здания.
Я смотрю на ключи, вспоминая номер комнаты и говорю:
– Надеюсь, Анна не помнит, что живёт со мной. А то втаскивать её я не буду.
Затем добавляю.
– Спокойной ночи.
– Ага, – Странный уже что-то ищет в телефоне и отвернулся от меня.
Я иду к комнате. Мысли путаются настолько, что, поднимаясь на второй этаж, я начинаю считать ступеньки.
Первая...
Вторая...
...
***
Просыпаюсь я с головной болью. Долго не могу понять, где моя соседка, пока не вспоминаю события ночи.
Я даже не раздевалась. Я так и уснула, плюхнувшись на кровать, когда вернулась.
Смотрю на часы – почти десять. У меня есть ещё чуть больше двух часов до того, как нас повезут обратно к школе. Делаю механически обычные вещи вроде чистки зубов и расчёсывания волос. «Задумываюсь о Странном» к механическим действиям относить не буду. Да и к тому же...
Что теперь? Он мой парень? От этой мысли хочется смеяться. Глупо заводить отношения в моём возрасте... Ну ладно, 29 июня мне будет шестнадцать... Да и что с того? «Любви все возрасты покорны», да? А люблю ли я Странного?
Каждый раз приходится задавать себе этот вопрос. Особенно после его признания. Но в ответ только эхом доносится тот же вопрос.
Может я и в правду влюбилась, потому что веду себя, как дура последняя.
Так-то.
***
В холле столпотворение. Я его вижу даже раньше, чем сбегаю по ступенькам.
Нас всех попросили спуститься вниз пораньше, я даже догадываюсь почему.
И действительно – по поводу вчерашней «пьянки».
– Сегодня же собираемся и проводим лекцию! – учительница вся красная от злости. – Все, без исключения!
Недовольные возгласы проносятся по толпе.
– Молчали бы! – учительница машет кулаком.
Я вздыхаю и вдруг чувствую чью-то руку  на своём плече. Ну, Странный всегда отличается своим эффектным появлением.
Я оборачиваюсь. Анна?!
Сейчас она тише воды, ниже травы.
– Можно ключ? – тихо спрашивает она.
На секунду я в ступоре. Встряхиваю головой.
– Да, держи, – протягиваю ей ключ, стараясь говорить как можно спокойнее.
Она кивает и уходит.
Как-то переменилась она. Видно жалеет о том, что напилась... Не знаю.
– Эй, доброе утро! – наконец-то Странный.
– Доброе, – киваю я, не глядя на него.
– Всё в порядке?
– Да, – я поднимаю уголки губ.
– Ты все вещи забрала? – Странный привычным жестом обхватывает мои плечи.
– Да, – повторяю я, но вдруг вспоминаю. – Платье! Чёрт! Я сейчас вернусь.
Я ставлю сумку на пол и иду в сторону лестницы. Бегу по ступенькам.
Первая...
Вторая...
...