14

Первая запись за долгое время. Не знаю, как начать. Стоит сказать (пусть это очень банально) если вы читаете это, значит, меня нет в живых.
В общем, сразу к сути, а потом попытаюсь всё объяснить. Дело в том, что я хочу покончить жизнь самоубийством, но на это тяжело решиться, всё-таки - очень ответственный шаг. Что бы всё обдумать  я и решил всё детально описать, последний самоанализ, если так будет угодно. 
Раньше я хотел описать всю свою жизнь, но теперь понимаю, что это будет долго и никому не интересно, поэтому хочу донести вам лишь несколько фрагментов, которые являются причиной всего происходящего сейчас.
Ну что же, последнее отступление и можно начинать. Раньше дневник я вёл каждый день, на протяжении многих лет. Даже в этой тетради сохранились много записей того времени. На данный момент предыдущая запись датирована: 3 сентября 2008 года (мы о ней еще поговорим), перед ней очень важная запись датирована: 4 августа 2007 года. Та запись, с которой всё началось, была сделана 7 августа 2007 года, 6.30 и 23.07. До этого записи велись каждый день.
Отсылка к записи 7 августа 2007 года:
«Сегодня важный день, идем с Машей к тому врачу, надеюсь, всё будет хорошо», позже «Я не знаю что делать, но у нас ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!».
Дело в том, что Мария (моя жена), уже долго болела, она себя плохо чувствовала, худела, кожа побледнела и тому подобное.  Мы обошли многих врачей, но никто не знал причину. Сдали много анализов. Накануне  нам позвонил доктор и сказал, что бы утром мы к нему приехали.
Ещё сидя в очереди в коридоре я прекрасно понимал, что он скажет, но боялся сам себе признаться. Так же и Маша. В кабинете, он долго ходил вокруг да около, мялся, в это время я даже и не надеялся на другой ответ, Маша смотрела в окно. Когда он сказал слово – рак, никто из нас двоих не удивился.  Действительно стало страшно, когда он сказал – четвертая стадия.
Дальше всё становилось еще хуже. Маша замкнулась в себе. Перестала общаться с родителями и друзьями, со мной почти не разговаривала. Всё свободное время читала религиозную литературу. Я понял, что она пытается подготовиться к смерти, я просто не знал что делать. В итоге, продал нашу квартиру, переехали мы из трёхкомнатной в центре, в однокомнатную в спальном районе, но не суть, новая квартира мне даже нравилась. Я возил Машу по лучшим врачам, когда они все признали, что бессильны, я ездил к знахарям, ведьмам и экстрасенсам. После этого я их всех искренне возненавидел.
Когда надежды не было, Маша взяла меня с собой в церковь. Пока она молилась, я, всматриваясь в иконы, пытался разглядеть в них Бога. Я спрашивал у него: «За что?» и говорил, что он просто не может так со мной поступить.
Ситуация не менялась. Она таяла на глазах, практически не спала, не ела, просто лежала и читала. Уже не Библию, перечитывала сказки, которые когда-то писала. Она читала и смеялась, а потом плакала.
Когда мы только женились, Маша сразу же захотела детей, она хотела семью, большую семью, большой загородный дом. Еще тогда она начала писать детские сказки, представляла, как будет их читать нашим детям, но полтора десятка лет спустя, она читала их одна, больная раком, в однокомнатной квартире в худшем районе города… судьба очень злая.
Я видел, как она умирает, я это чувствовал, единственное, что я мог сделать – отвести её на море. Больше всего она любила море.
Мы приехали перед рассветом, я потянул её на пляж, было холодно, она не хотела идти, хотела спать, обиделась на меня, но потом над горизонтом загорелось солнце. Она заплакала. Она плакала и обнимала меня со всей силы.
Следующие две недели были лучшими в моей жизни. Маша нормально спала, начала нормально есть, она даже завтракала (при том, что не завтракала даже, когда бы здорова). Полночи мы гуляли на набережной, другие полночи занимались любовью, потом спали до обеда, потом море и так две недели.
Когда мы вернулись домой, всё было хорошо. Маша съездила к родителям, встретилась со всеми подругами, говорила о том, что скоро вернётся на работу, всё было прекрасно. Я понял, что мы победили, всё наладилось.
Так было пока утром 2 августа, 2007 года я проснулся, а она нет.
Потом сказали, что она умерла не от болезни. Это было самоубийство. На море была ремиссия, после моря всё усугубилось. Она знала, что не выживет. Не хотела, чтобы я наблюдал за тем, как она сгорает изнутри.
Она попрощалась с родителями, со всеми близкими, и, в ту ночь, приняла какой-то яд, рецепт нашла в Интернете. 
Я помню, как ночью она плакала,  целовала меня и обнимала. А я хотел спать. Помню, как нашел предсмертную записку. В ней она просила прощения и говорила, что любит меня.
Тогда я сломался. Тогда я понял что Бога – нет. Тогда я понял, что она не любила меня. Если бы любила, не бросала бы здесь, в четырёх стенах, забрала бы с собой. 
Прости, что заставляю тебя это читать, прости, что написано так неправильно, но я не могу иначе. Это был худший момент моей жизни. 
Потом, через пару дней - похороны. Все рыдали, а я стоял и молчал. Тогда я возненавидел тех людей еще больше, большинство из них рыдали напоказ, прерывая свою истерику лишь написанием смс сообщений, пока никто не видит. А я просто перестал думать о будущем, точнее я перестал верить, что оно есть. Не знал, что буду делать… Утром на работу, вечером домой, только смысл? Там никто не ждёт, сорок минут езды для того чтобы запереть себя в однокомнатной тюрьме.
Потом  не выдержал, ушёл с работы. Занялся тем, чем чаще всего занимаются люди в подобных ситуациях, начал пить, причём ,пить много, очень много. Денег еще хватало на какое-то время, хватало на водку, потом я начал понимать, что скатываюсь и решил всё изменить. Я перешёл на коньяк, особые изменения не появились.
Возможно, это будет выглядеть как оправдание, но я пил, потому что был обречён провести вечность в аду. Мне было тридцать семь, у меня не было семьи (детский дом) и друзей (после смерти Марии перестал со всеми общаться). Не было работы, и я стал алкоголиком. Тогда я получил пожизненное заключение, в той маленькой квартирке, в камере одиночке.
Так длилось еще какое-то время, пока я не стал ходить в бар. Там были такие же как я, мы все хранили свои тайны, иногда кто-то мог выговориться по пьяни кому-то. Но я туда пришел не за этим. Это был мой маленький побег из моего карцера.
Однажды ко мне подсел мужчина, он заказал два пива и сидел, щелкая орешки глядя в экран телевизора, где в новостях показывали вспыхнувший конфликт в соседнем государстве. Позже мы с ним разговорились.
Я узнал, что он отправляется туда наёмником и что берут всех. Через два дня мы с ним уже сидели в поезде, одетые в военную форму.
В армии я был старшим сержантом и хорошо стрелял. Пройдя учебку и, практически сразу, попав в бой, я показал себя с лучшей стороны.
Уже через неделю я командовал отрядом, через месяц - ротой. В моей роте было пятьдесят человек, это были не наёмники, как я, а солдаты срочники. Они не понимали меня, как можно добровольно отправляться на войну? Чуть позже они поняли, что моим мотивом были совсем не деньги. Отношения с ними налаживались, в какой-то момент они стали мне как дети. Я пообещал, что никто из них не умрёт, все вернутся домой, и они мне верили!
Всё было хорошо, я старался огородить их от боя, мне удалось, нас поставили на охрану складов, бои были далеко, у нас не стреляли, скоро мы отправлялись домой.
В день отправления мы собрались в колонну, к вечеру мы в городе и на вокзале, завтра они уже дома, они, но не я.  Дома мне было нечего делать, я уже договорился о продлении контракта.
Мы выехали, всё было хорошо. Пока через сорок минут нас не заметил вертолётный патруль.
Я сидел на бронетранспортёре, он взорвался, меня отбросило в сторону, тогда я повредил позвоночник и не мог двигаться. Я лежал и беспомощно наблюдал, как гибнут мои солдаты. За пару минут я потерял полсотни людей, а этот грёбаный мир лишь наблюдал.
Погибли все, кроме меня.
Через какое-то время я пришёл в себя уже в лазарете. Потом городская больница, награждение, выплата денег по контракту. Мне было больно брать те деньги. Награду я так и не взял. Не знаю, как вы будете теперь ко мне относиться, но что бы вы обо мне не подумали, вы не сделаете мне хуже, чем десятки молчаливых взглядов родителей тех солдат. Мне никто ничего не говорил, но поверьте, в то время я больше всего хотел, остаться там, в том лесу, во время той бойни, с моими солдатами.
Судьба распорядилась иначе, я наверное когда-то сделал что-то ужасное, раз вынужден отбывать своё пожизненное в этой квартире.
Позже я даже перестал пить, вернулся на работу, начал заниматься спортом (насколько это позволяла травма спины), всё начало как-то налаживаться.
Я жил в эмоциональном вакууме, точнее не так, я построил перед собой эмоциональную платину. С моей стороны всё было тихо, я жил лишь работой, не более, мне было комфортно, но с другой стороны платины, таилось то, что убило бы меня. Все, что было в моей душе, всё это там.
Потом ночью стали снится кошмары, сразу это было что-то непонятное, но позже когда я стал осознавать, что вижу, я перестал спать.
Каждый раз боялся засыпать, знал, что опять будет сниться один и тот же сон, каждый раз просыпаться перед рассветом в холодном поту и выкуривать по несколько сигарет, чтобы прийти в себя. Но всё повторялось, когда я измученный и уставший закрывал глаза далеко за полночь.
Я шёл по узкой извилистой дороге. Она уходила далеко вперёд, куда-то в широкое ущелье. Я брёл вперед, так как больше не было куда идти, постепенно по сторонам росли стены скал, и я был уже в ущелье, дорога была каменистая и виляла.
Камни под ногами были острыми, я часто спотыкался и падал, раня руки и колени. Скоро начал замечать, что на камнях кровь, чем дальше, тем больше. Я поднял голову и посмотрел вперед, увиденное потрясло меня, впереди вся дорога была устлана трупами.
Я шел вперед и видел десятки тел, приглядевшись, я с ужасом узнал их. Это были мои ребята. В таком же состоянии, в котором они были тогда.  Кровь и кишки были повсюду,  в этой каше были мои солдаты, большинство были мертвы, но некоторые ещё живые, с оторванными конечностями и торчащими внутренностями. Они стонали, кричали, тянули ко мне руки, пытались, что то сказать. Они были безумны от боли и от страха.
Скоро я услышал странный звук сзади, он был похож на рёв мощного двигателя, обернувшись, я с ужасом увидел огромный тяжёлый танк, он был настолько большой, что занимал собой почти всю дорогу, пробежать мимо него возможно не было.
Танк приближался с пугающей скоростью, я начал бежать вперёд, не зная куда именно бегу, главное, по дальше от танка.
Этот сон снился мне каждую ночь, почти одно и то же, с небольшими отличиями. Казалось, что сон обрывался, а следующей ночью всё начиналось сначала, но продолжалось немного дольше, чем до этого.  Каждый раз, просыпаясь до рассвета, я шёл на кухню, выкуривал сигарету, запивая её коньяком. Жизнь заставляла меня бухать ещё до того как встало солнце.
Недавно эти сны стали практически невыносимыми. Я бежал всё дальше и дальше, впереди земля была устлана телами солдат, они были везде, чем дальше, тем больше. Было видно переплетённые трупы, которые пытались шевелиться в кровавой жиже. Я наступал на них, поскальзываясь и падая в это месиво, каждый раз, когда я падал, чувствовал, как ледяные руки хватали меня и душили, вставать было всё сложнее и сложнее.
Я почти добегал до вершины, там кто-то стоял, надеясь, что это спасение, я рвался туда всё быстрее и быстрее, но каждый раз падал и не успевал подняться. Грохот двигателя танка становился таким громким, что, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.
Земля дрожала, я чувствовал, как он близится, не имея возможности встать я полз, полз в кровавом месиве из грязи и трупов. Потом тень от танка всё закрывала, от него шёл жар. Тяжёлые гусеницы наезжали мне на ноги, я чувствовал, как трещат кости ног, потом таз, спина. Сначала тупая боль в затылке, а потом глаза буквально начинали смотреть в разные стороны, и я сам становился  той массой, в которой только что утопал.
Все эти ощущения были настолько реальны, что, просыпаясь, я падал с кровати, пытаясь увернуться от танка. Это было невыносимо, я не мог ничего поделать,  последнюю неделю буквально тонул в водке. Продавщица в ближайшем магазине перестала мне продавать спиртное, пришлось ходить в супермаркет, вчера посмотрел в зеркало, кажется, уже потерял человеческий облик.
Уже пару дней засыпаю на кухне, на полу, просто валюсь в обмороке от опьянения, но всё равно просыпаюсь с криками и сразу же искать сигареты и недопитую бутылку.
Последняя капля была сегодня ночью.  Стоило закрыть глаза,как я снова бежал спотыкаясь и падая в месиво, танк приближался, я поднял голову и отчётливее увидел силуэт вверху, он был явно женским, я стал ускоряться, мне удавалось не падать, я поднимался всё выше и выше, когда я увидел кто стоит наверху, это была Маша.
Она тянула руки ко мне и смеялась, как тогда на море. Сам не знаю как, но уже через мгновение я оказался рядом с ней, я подбежал и обнял её, так сильно как никогда прежде. Это было она, живая, моя.
Она смеялась, говорила, что я её задушу, а потом опустила голову мне на грудь и так тихо, робко сказала, - я скучаю без тебя.
Я заплакал, она было со мной, рядом, здесь. Наверное, это был рай. Во сне я умер и попал в рай, да, точно это было объяснение.
Шум двигателя танка прекратился. Всё ещё держа Машу в крепких объятиях, я повернул голову и увидел огромный, темно-зелёный танк. Он практически полностью был в крови, между траками застряли фрагменты плоти, зрелище было не из лучших, но главное что он остановился, впервые за всё время он остановился.
Маша сильнее обняла меня, я почувствовал её руки на своей спине, она что-то шептала, но я не хотел слушать, хотел лишь сохранить этот момент, держать его подольше.
Внезапно за спиной вновь начался рёв двигателя, я в ужасе обернулся, но танк не двигался, лишь люк начал медленно открываться, я замер.
Люк открылся, но ничего не произошло, я хотел что-то сказать Марии, но почувствовал, что её руки скользнули по спине, а тело обмякло, голова откинулась назад, она упала в обморок. Я пытался что-то сделать, но уже через пару секунд её тело стало холодным, а кожа бледной.
Она была мертва, снова. Я зарыдал как ребёнок, пытался привести её в чувство, но ничего не получалось, всё было как в то утро.
Потом странный шум сзади и начался кровавый дождь. Обернувшись, я увидел  кровавый фонтан, который был из люка танка, кровь лилась из-за всех щелей и отверстий на корпусе.   
Сильные потоки крови текли вниз по склону, смывая перемыленные танком останки тел, вся эта жижа какой-то сатанинской лавиной катилась к подножию. Моя голова внезапно закружилась, и я упал на землю, поток крови подхватил меня и потащил следом. Сразу меня затянуло под танк, я ударился о дно и полетел вниз по тропе, пока не попал в болото из плоти, крови и грязи. Бессмысленно было даже пытаться выплыть - меня тащило вниз.
Я проснулся даже не от собственных криков, это была тихая истерика. Свернувшись на кухонном полу, в окружении пустых бутылок, я плакал. Её вновь отняли у меня.
Выпив полбутылки коньяка и выкурив восемь сигарет, я понял, что самоубийство единственный выход из этой ситуации.
Пройдясь в своей памяти вновь по этим моментам, я твёрдо намерен здесь и сейчас всё закончить. Так что прощай, дорогой друг. Возможно, ты будешь считать, что я слаб и, говорить, что из любой ситуации есть выход, возможно, ты прав, но для меня всё закончено, здесь и сейчас.
Те пару минут во сне, когда она была в моих объятиях – показались мне раем, но осознавать всё остальное – хуже ада. Я не первый год живу в собственном аду, так что с чистой совестью готов отправить пулю в голову, так что прощай, прощай…
Материалы из дневника (имя и фамилия скрыты)
- Вы читали это? – молодой парень, буквально забежавший в кабинет, тряс в руке старую тетрадь.
- Конечно, в такие моменты становится страшно жить, - пожилой мужчина поднялся с кресла и направился к выходу из кабинета, жестом он дал знать, чтобы парень следовал за ним.
- Это просто ужасно, почему никто не обратил на него внимания, где же было общество? Почему с людьми случается такое?
- Трагедия, трагедия жизни, - пожилой мужчина остановился у одной из дверей и, приоткрыв ее, кивнул молодому парню, что бы тот заглянул.
- Так что же случилось дальше? – произнёс тот шёпотом.
- Он убрался в квартире, принял душ, побрился, одел свой лучший костюм, почистил пистолет, выпил рюмку коньяка, выкурил последнюю сигарету, поднёс пистолет к виску и нажал на спусковой крючок. Пистолет дал осечку, а его психика нет. Два десятка лет он сидит здесь, - пожилой мужчина сунул руки в карманы белого халата и неторопливо пошёл дальше по коридору.
Молодой парень ещё пару минут смотрел на старика, сидящего на больничной койке  у окна, затем сунул тетрадь в карман белого халата и догнал пожилого доктора, - он ни с кем не общается, вообще? Не понимает что происходит?
- Общается, со своей женой, а сейчас он ждёт, пока она проснётся, и они пойдут на пляж. Его психика вернула его в те 14 дней на море, о которых написано в дневнике.
- Наверное, так будет лучше, наверное, это его рай…