Находка в тундре

   Тогда  мы пробирались с буровой на буровую.Именно – пробирались. Грохотал вездеход, выбрасывая черные клубы выхлопа, машина петляла то по подтаявшей наледи  реки, то по спрессованному снегу, покрытому ледяной коркой. Кое-где  эту корку размыли вешние воды, и нам приходилось съезжать с дороги, искать объездные пути через широко разлившую воду речку или огибать озеро. По обеим сторонам уже вовсю цвела морошка, тундра дышала теплом и влагой, а в ложбинах и по крутым берегам лежал уже сильно подтаявший  от теплых ветров, но еще глубокий снег.
   Вой двигателя, лязг и грохот гусеничных траков настолько надоел, что мы с удовольствием   остановились,  заглушили двигатель, и  на одном из бугров заметили оленью упряжку. Она спешила нам наперерез.
   В  наступившей тишине было слышно потрескивание остывающего двигателя  вездехода. Вдалеке на речке тревожно вскрикнула утка. Над машиной зависла и   что-то тревожно проверещала - черно-белая птица-поморник.
   Нарта остановилась невдалеке, а человек,  торопливо закрепив возжичку, побежал к нам, не разбирая дороги.
   -Ясцик насел! Падырка* насел! Русский ходил, бросил... потерял ... Медведь, может, ломал,   огонь горел. Вам  падырку отдавать  буду, ситать будем...-Торопливо говорил запыхавшийся старик, когда подбежал к вездеходу.
   -А бумаги-то то какие, не газеты ли? - Спросил водитель.
   -Откуда газеты?! Падырка, как школьника, руку видно, рука писала, рука!- торопливо повторил старик-ненец, поспешно роясь  в широкой пазухе малицы. 
  -На, ситай! -Наконец подал он смятый листок бумаги,- не газета, нет.  Рука! Рука писала!- еще раз повторил он.
   Действительно,  это был листок из школьной тетради в клеточку, который был  заполнен  рукописным текстом. Записи  местами растеклись и поблекли. Разобрать что-либо было трудно.Но напористость строк и какие-то отдельные тревожные слова привлекали и не позволяли бросить этот листок просто так.
    «…давно…теперь не писать не могу, - проступало из затеков и пятен-…когда потрескивает в чуме остывающая печка, наваливается  одиночество мед...   тушей, звенит тишина  ...да надо мне рассказать тебе обо всем, обо всем, что вижу, как тоскую .... сколько картин проходит ... их ... самого моего большого друга… Рассказываю тебе, разговариваю с тобой неровными строками.... так будет..."
   Я отдал бумагу водителю.  Без его согласия ведь не поедешь в то место. Он тоже разгладил и еще раз  осмотрел неровные  строки. Понял, что я жду от него решения, взялся было за ключ зажигания крепкими в  масляных пятнах пальцами.
   Старик переминался с ноги на ногу возле кабины газушки.
   -Далеко это? - Спросил вдруг водитель у старика. -Ехать, спрашиваю, долго ли?
   -Нет. Оленями - один раз чай пить будем! Не далеко! Там! - Махнул старик неопределенно рукой, похожей на сухую ветку.
Водитель снова оглядел листок и вдруг  сунул его мне.
   -Поехали! Ты любитель всякой такой всячины. – Сплюнул  в сторону. - Принесла тебя, старик, нелегкая! Вяжи олешек к машине, понял? - Старик все так же переминался с ноги на ногу. - Олешек, говорю; привязывай к машине.   
   Водитель запустил  двигатель, подал вездеход к заметавшейся от испуга упряжке.
    -Эх ты, человечек, друг ситцевый!
    Они вдвоем  со стариком быстро закрепляли сыромятными  ремнями нарту к заднему борту. Затем старик перепряг оленей, привязал их четверку к нарте за длинный ремень возжички, что другим концом был прикреплен к  уздечке вожака.
   -Рядом садись, курить будем!- Я подвинулся, освобождая место для старика рядом с водителем.
   На меня пахнуло  кисловатым запахом оленьих шкур. Водитель сунул ему папиросу, мы прикурили.
   -Ц-ц-ц, зацокал языком ненец, со знанием дела разминая в темных ладонях папиросу. Потом он,  разорвав бумагу, сунул табак за губу.
   Загрохотал чаще двигатель, вздыбились олени, уперлись ногам в кочки,  а  потом покорно двинулись за машиной, изредка набегая на привязанную у их морд нарту.
   Старик некоторое время посматривал на животных. Олени бодро бежали за вездеходом, и он успокоился.
   -Чум приедем - сяй пить будем, - улыбаясь и стараясь перекричать грохот двигателя кричал он мне. -Ситать падырка будем.. Много человек писал. Может, потерял, может так оставил. Может река утонул… искать будем.
   Когда мы, наконец, приехали на место, до которого нас вел проводник, - первое, что мы увидели - следы большого  кострища.  Правильным квадратом ещё  стояли обуглившиеся  колья растяжек большой палатки. В центре  валялась измятая железная печка, мотки обгоревшего кабеля со штырем заземления. Возле  печки лежал обго¬ревший ящик из-под сигнальных ракет.  Одна сторона крышки держалась на петле. Внутри его были переборки,  заржавленные гаечные ключи, мотки обгоревших проводов. Один из отсеков был наполнен бумагами в пожелтевших газетных обертках. На полях  одной из них просматривался  след карандашной надписи. "Клуб" - разобрал я.
   Мы вынули бумаги.  Я хотел  на месте сразу посмотреть их, но водитель решительно остановил меня.
   -Ладно, читать дома будешь,- Ехать надо.- Взвыл стартер.  Старик на месте сгоревшей палатки еще возился с помятой  железной печкой. 
   -Поехали, отец, поехали! До твоего чума поближе подгоню.
   По дороге к чуму я сунул нашему провожатому несколько пачек «Беломорканала». Он благодарно покивал в ответ.
   Солнце опускалось над линией  горизонта. Лязгнули траки. Бумаги посыпались из разорвавшейся сырой газеты.
   -Ну и  мороку нашел ты себе,- прокричал мне водитель. - Дома, дома почитаешь, - прокричал сквозь рокот двигателя и лязг гусеничных траков.
   Я кое-как складывал разрозненные листки  в попавшийся в кабине вездехода полиэтиленовый пакет.

   У чума пенсионеров мы развернулись, поехали по своему маршруту.
   Старик,  оленья упряжка, пирамида  тундрового жилища остались сзади, они рисовались на фоне горизонта загадочными силуэтами. Непонятными,  как и сама тундра, как и те бумаги,  которые  я  держал  в охапке у груди…
   Так вот и попали ко мне эти тетради, отдельные сборки листов стандартного формата, скрепленные поржавевшими скрепками. Их предстояло разобрать. Переложить по смыслу, по номерам страниц, а главное – прочесть.

*падырка – бумага, ненецк. Прим.автора.