Именем короля

Деревня была сущим захолустьем, каких много осталось после войны. Еще издали, завидев незнакомцев на быстрых лошадях, крестьяне уважительно сторонились по обочинам. От галопа мой капюшон слетел назад, и ветер трепал волосы, то и дело загораживая ими обзор. А обзор — для меня был важен, так как мое главное занятие — наблюдать. Наблюдать за мастером. Наблюдать за происходящим. Учиться. Я подметил, что все, кого мы встречали на подъезде к деревне, кто шагом, кто бегом, двигались в одном направлении. Мастер, нагнав, остановил одного из них.
- Эй! Уважаемый! - так было положено официально обращаться к более низкому по рангу или сословию человеку. Крестьянин, видимо, к такому не привыкший, не сразу понял, что это к нему, однако игнорировать заступившего дорогу всадника было невозможно и он поднял глаза на говорящего.
- Не подскажешь ли, куда это все у вас так спешат?
- Так, э... Знамо куда, Ведуху на старой осине дергать.
- Где эта старая осина?
- Да никак баре хотят на простые забавы поглядеть?
- А если и хотим, то не возбраняется?
- Конеш не возбраняется. Таки по дороге через деревню к речке, там по правую руку, — и сделал при этом жест указующий налево, — большую осину и увидите.
- Благослови тебя Господь, добрый человек! - И мастер рванул галопом вперед по дороге. Я поспешил следом.
Проскакав деревню, учитель сбавил ход, и я поравнялся с ним. «Оправь ризы и надень капюшон,» - скомандовал он.  Я хотя и был всё еще учеником, но уже четко усвоил, насколько важны бывают детали, в том числе детали внешнего вида. Дорога, выходящая из деревни, вывела к мосту через речушку. Издали река была скрыта густыми зарослями. Среди них по левой стороне действительно возвышалось большое старое дерево, под которым уже собирались люди. Обогнав тех, кто еще был на подходе, мы подъехали к собравшимся. На нас оглядывались. Некоторые с опаской, другие с недоумением, третьи с неприязнью. Было бы странно ожидать радушного приема людям, вмешивающимся в одно из немногочисленных развлечений деревни, тем, кто мешает событиям, о которых еще, быть может, несколько недель будет разговаривать вся округа.
Девушка. Она походила на многих уже виденных. Не у всех из них были так же заломлены за спину руки, не все были в столь драной одежде, чаще их привязывали к столбам или лестницам. Многим предварительно ломали руки и ноги. Этой — повезло. Я присмотрелся внимательнее. Совсем юная. Длинные черные волосы спутанными прядями скрывали лицо. Рваная одежда почти не прикрывала молодого тела, и мне пришлось сотворить священное знамение, чтобы остановить греховные помыслы. Я отвел взгляд, но успел подметить, что одета она отнюдь не в износившееся тряпье: очень похоже было, что платье нарочно разорвано в нескольких местах от подола вверх. Это могло бы навести на мысль о надругательстве, если бы не обвинение в ведьмовстве, которое хотя и не было еще произнесено, но было очевидно. Еще одна деталь — несмотря на очевидную боль в руках, за которые она была привязана к ветке, ноги она держала плотно сведенными, так, что часто не удерживалась и повисала на заломленных за спину руках.
Мастер властным жестом простер руку, его плащ распахнулся и стали видны священные символы и одеяние инквизитора. По толпе прошел тихий шепот. Слава о возродившейся инквизиции достигала отдаленных областей раньше, чем туда дотягивалась власть оной. В нескольких провинциях были жестко подавлены еретические бунты, и народ испытывал перед инквизиторами трепет, как перед страшной силой, которая защищает тебя, но которой не стоит попадаться на пути.
- Именем короля и священной инквизиции! В чем обвиняется эта женщина?
Вместо ответа люди, стоящие впереди толпы, постарались отойти, спрятавшись за своими товарищами.  Последним остался стоять толстяк в опрятной белой рубахе. Он зло посмотрел на связанную девушку и, сплюнув на землю, шагнул назад к остальным. Вперед вышел мужчина в кожаной шапке и добротной кожаной одежде с меховой оторочкой. Судя по относительно богатому виду, это был кто-то из местной знати. Он глянул на нас оценивающе и, слегка поклонившись, заговорил.
- Я старейшина Логвин. Эта женщина — ведьма, и мы собираемся казнить её по закону предков. Мы здесь в своем праве, а вы, господа мои, не мешайте нам свершить задуманное и определенное спокон веков. Ведь каждому известно, что ведьму нужно вешать на осине.
Странствуя с мастером не первый год, я успел наслышаться подобных заповедей. В одних местах ведьму предавали очистительному огню и никак иначе, в других — принимали только утопление водой, потому как вода не терпит нечистоты, в большинстве случаев их вешали на деревьях различных пород, в зависимости от того, какие считаются священными в данной местности. И жители каждого селения считали эти правила очевидными для всех, а если кому они незнакомы, то он несомненно дикарь, выросший не иначе как в лесу. Так что, хотя мы и не знали законов конкретно этой деревни, слова старейшины нас не удивили. Мастер заговорил снова.
- Указом короля с самого конца войны возрождена священная инквизиция с целью расследования дел о колдовстве и проявлениях нечисти и скверны, дабы исследовать, истинно ли это так. Чтобы наказать виновных и избавить невинных от угрозы. Властью данной мне повелеваю посвятить меня в дело этой девушки, подозреваемой в колдовстве.
- Есть ли у вас такое право?!
- У меня имеется грамота с печатями короля и императора, если найдется тот, кто сможет её прочитать.
- Плишка! Поди сюда.— Из толпы вышел дюжий парень, судя по чертам лица — родственник старейшины. Мастер вынул из-за пазухи свиток с королевской печатью. Парень начал читать медленно, запинаясь, но внятно и громко.
- Именем короля и священной инквизиции! Обладатель сей грамоты обязан и имеет право вникать во все дела, касающиеся колдовства, ведьмовства и прочих проявлений враждебных роду людскому сил сверхъестественного характера... — слово «сверхъестественного» далось детине особенно трудно. Дальше говорилось о том, что инквизитор волен применять для достижения поставленных перед ним задач любые методы, в том числе действовать огнем и мечом по собственному усмотрению в целях защиты людей и сохранения справедливости. Закончив читать, парень продемонстрировал печати на документе, после чего передал свиток обратно учителю.
- Мы уже исследовали это дело и нашли, что она ведьма.
- Как определяли? - спешиваясь спросил магистр. Вместо старейшины закричал, высовываясь из толпы, тот самый толстяк, что так недобро смотрел на девушку:
- Да что тут расследовать?! Вы ей в глаза посмотрите, она же взгляд всегда отводит. А если не отводит, то смотрит так, будто в гляделки играет.
- А если я буду так смотреть? Вы и меня в ведьмы запишете? Инквизиции не известен способ определения ведьмы по взгляду, и мы не можем считать этот способ достоверным.
- Ну если такого способа вам недостаточно, то уж точно всем известно, что ведьмой не может быть девица. Господин может сам проверить, если ему не запрещают священные обеты, а ежели запрещают, так найдутся те, кто поможет. - В толпе послышались тихие смешки. Я спешился вслед за учителем, подошел к нему, чтобы сказать ему шепотом о своих догадках.  «Господин мой, судя по тому, как она выглядит — возможно, что...» - он еле заметно кивнул и одобрительно  едва заметно похлопал меня по плечу. Договаривать до конца не требовалось, мы поняли друг друга. Толстяк продолжал.
- Смотрите-ка, похоже, что оценить её хочет молодой. - Толпа хохотнула. Я как бы нечаянным движением раскрыл плащ так, чтобы блеснула рукоять меча. Во мне взыграли задетая честь и молодая кровь.
- А ты, я смотрю, и сам не прочь? - Начал я.
- А то как же, — снова засмеялся толстяк.
- А так, что если не боишься осквернения и проклятия, значит не считаешь её ведьмой или сам еретик ей под стать — Тот, как бы желая  сказать что-то, осекся, закрыл рот, снова открыл и закрыл. Слово «еретик» на людей, просвещенных слухами, имело чудесное действие. Через мгновение перст мастера уже смотрел в лицо толстяку. Низкий голос из под капюшона прозвучал глухо.
- Ты обвинитель? - Все молчали, руки толстяка крупно дрожали, на пляшущих ногах он сделал шаг назад, начал озираться по сторонам и с визгом бросился наутек. - Подозреваемая оправдана из-за отсутствия обвинения. — Меч мастера легко выскользнул из ножен, описал круг над головой и вернулся на свое место. Я подхватил падающую девушку. Теперь, когда держащая её веревка была перерублена, та оказалась не в состоянии стоять. Увидев, что ведьма освобождена, толпа зашумела. Мы уже развязали стягивающие руки веревки, когда к нам подошел старейшина.
- Поймите меня правильно, я не сомневаюсь в  вашем.. хм-м... опыте в таких делах, но против нее свидетельствовали уважаемые в наших местах люди. Да и для большинства произошедшее здесь, э-э... не убедительно.
- Я приношу свои извинения, если чем-то задел Вашу честь, и готов обсудить способ доказательства, который удовлетворил бы как местных жителей, так и имперское правосудие.
Старейшина поклонился и ушел говорить с людьми, оставив девушку на наше попечение.
- Магистр Данглан, — так звали инквизитора, — я понимаю, что нам это не впервой, но каждый раз меня беспокоит, найдем ли мы с народом, в чьи земли пришли, общий язык.
- Я понимаю твои чувства, мой мальчик. Видит Бог, я бы не хотел ни перед кем отчитываться. А на долю этого несчастного создания и так выпала, как я вижу, изрядная доля страдания. Но защищать закон любыми методами — это одно, а добиться того, чтобы твой суд считали законным — это другое. Если зверь доверяет твоему слову, ты можешь сделать из него человека; если у человека нет доверия к тебе — это заставляет звереть обоих. Позаботься о ней и о нашем жилье, пока мы со старейшиной будем общаться.
Я скинул капюшон и снял плащ, чтобы укутать в него постепенно приходящую в себя девушку. Краем глаза заметил, как, указывая пальцем на разные части моего одеяния, группа молодых крестьянок что-то обсуждала. Обсуждала меня. Это очевидно. Я помог подняться несчастной неведьме. Стоять на ногах она уже могла, и теперь, пошатываясь, растерянно и боязливо озиралась вокруг. Поймала взглядом меня и долго смотрела со страхом и благоговением. Я отвел глаза, чтобы не пугать её, дать придти в себя.
- Господин инквизитор. - Я обернулся на голос. Ко мне подошел мальчишка. Он явно волновался.
- Слушаю тебя.
- Отец послал меня к вам показать, где вы можете остановиться.
Я кивнул и повел девушку за собой. У еще не разошедшихся крестьян я попросил собрать хоть какой-нибудь одежды для нашей подопечной. И к дому старейшины, одна из построек которого и служила теперь нам резиденцией, действительно принесли одежду. Совершенно новую. Похоже, что местные верили в связь предмета с хозяином, так что допустить, чтобы в руки ведьмы попала ношеная вещь, они не могли.
Нам отдали две комнаты. В меньшей разместилась наша гостья, в большой — мы с мастером.
- Как прошел разговор?
- Ужасно. Народ в её невиновность не верит. Скверно еще, что здесь, похоже, завязаны  бойцовые петухи. Как это ни глупо, но в подобной глуши это одно из немногих развлечений и ценится очень высоко. Еще странно то, что «пострадавший» и «заявитель» - разные люди.
- Может это и будет зацепкой?
- Такая мысль мне приходила и я оставил её, чтобы обсудить с тобой. Итак, хотя это еще официально не доказано — предполагаю, что девушка невиновна. Потому как если окажется, что виновна она — всё просто.
- Считаем, что вариант с её виновностью мы рассмотрели полностью.
- Да. А вот если невиновна, положение усложняется. И тогда имеем двух подозреваемых:  во-первых — пострадавший, а во-вторых, — его конкурент, заявивший о ведьме.
- Конкурент?
- Именно.
- Зная одно только это я уже сказал бы, что тут дело не чисто.
- Пострадавший отпадает, так как у него нет мотива преступления, он только теряет источник дохода, а от дела о ведьме не приобретает ничего, кроме удовлетворенного чувства справедливости.
- Но его конкурент явно выигрывает.
- А вот тут не всё просто. Они вдвоем были основными фаворитами и составляли главную интригу петушиных боев. Теперь интриги нет и ставок будет меньше, так что выгодно ли ему это — еще бабушка надвое сказала. По крайней мере он сумел убедить в этом старейшину.
- То есть это может быть не он?
- Трудно сказать. Он — заявитель, он же основной свидетель. Фигура явно не простая. Но для преступления мотива маловато.
- А что, если допросить нашу «ведьму»?
- Не раньше, чем завтра: сейчас и я устал с дороги, и ей надо оклематься. Не против, если я лягу?
- Конечно.
Через несколько секунд он заснул. Прямо так, как был - не раздевшись, на не постеленной кровати. А мне предстояло еще помочь устроиться на ночлег нашей пленнице. Она не произносила ни слова и принимала всё, что происходит, совершенно безэмоционально, просто делала то, что ей говорят, и ничего больше. В конце концов я уложил спать и её. Обе комнаты, которые нам достались, были без окон, если не считать отдушин у крыши, и с одной дверью, запираемой на прочный засов. Похоже было, что в эту ночь дежурство можно не нести.
Утро для меня началось поздно. Мой учитель, мастер Тэнк, к тому времени уже ушел по делам, оставив мне записку: «Иду на встречу с пострадавшим — добрым человеком Петроско. К обеду скорее всего не жди». Я заранее приготовил разбавленный глинтвейн для себя и для подсудимой, после чего постучал и зашел в соседнюю комнату. Девушка лежала с открытыми глазами, смотря в никуда. Я нарочно хлопнул дверью, она слегка вздрогнула. Это хорошо, значит слышит, значит в сознании. Я попросил её сесть, и она села.
Я начал в стиле допроса, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, не глядя на собеседника впрямую.
- Как тебя зовут? - Как я и думал она молчала, тогда я стал действовать дальше. Я резко придвинулся к ней, почти налетел. Какое-то мгновение мы замерли глаза в глаза, а потом я заорал — Ты назовешь мне свое имя и расскажешь всё, даже если мне придется вырвать твои ногти! - Она отпрянула в угол кровати, на которой сидела, глянула украдкой на свои руки, затем на меня. Взгляд окрасился страхом и удивлением. В ответ я тоже резко сменил выражение лица на спокойное и сострадательное. - Мы инквизиторы, наша работа — копаться в грязи, так что приходится применять и грязные методы. Так что просто скажи мне, как тебя называть, чтобы мы могли поговорить по нормальному. - Глаза девушки сначала растерянно забегали, потом успокоились.
- Венедикта — ответила она. Я принес глинтвейн, пододвинул столик и сел рядом.
- А меня Джеромо. Теперь мы знакомы. Вот, угощайся для начала, а потом поговорим,  - я и сам глотнул из своей чашки в честь первой победы в долгой войне. - Слава Богу, что мы подоспели вовремя. - Вместо ответа она хлебнула еще глинтвейна. Мы молчали, и, когда я уже собирался оставить её, она вдруг сказала.
- Не вовремя.
- Но...?
- Вовремя было бы неделю назад... когда... они... о Боже!.. - она тщетно пыталась вытереть льющиеся слезы. Я подал ей платок и, хотя он явно не способен был помочь, это добавило каплю доверия. Я положил ей руку на плечо, и она зарыдала еще сильнее.
- Не стесняйся, тебе сейчас надо выплакаться. А когда будешь готова — можешь рассказать мне всё. - Она уткнулась в складки моего одеяния и плакала, плакала, плакала... А потом, когда закончились слезы, начались слова. Таким же неудержимым потоком они лились и открывали её душу, рассказывали о том, что произошло с несчастной девушкой за эту неделю, а я внимательно слушал, запоминал, упорядочивал.
После полудня Вернулся мастер Тэнк.
- Поговорил сегодня с нашим пострадавшим, и выяснилось, что несчастье постигло его весьма не вовремя. Только что женил сына и едва сводит концы с концами. Он очень надеялся на этого петуха, который в сезон петушиных боев был приличным источником дохода. Теперь ему скорее всего придется заложить часть хозяйства ростовщику. Он и имя ростовщика, с которым договорился, мне сказал. Но даже при самых выгодных условиях выбраться из долговой ямы будет уже не просто. А у тебя как? Удалось что-нибудь раздобыть?
- Ведуха, так её зовут в деревне. Полное имя — Венедикта.
- Венедикта? Не типичное для этих мест имя. Такое подойдет скорее для знатной особы откуда-нибудь из столицы.
- Есть мысли по этому поводу?
- Вспомнилась одна дама, которая через эти места проезжала. Но это к делу не имеет отношения. Эту историю я расскажу тебе в другой раз, впрочем часть её тебе несомненно известна. Продолжай.
- Итак, она сирота. Недавно к ней приходил просить руки сын одного богача. Однако она не дала согласия, попросила время на раздумье. А на следующий день пришел посланник от отца этого молодого человека и потребовал отказа. Отказа она так же не дала. А через день её без всяких объяснений схватили. Что было дальше, она помнит смутно. Держали в клетке связанной, издевались, насиловали, били по голове. Только по голове. Старались не попортить тело и лицо. На предложение красиво жить в публичном доме она несколько раз пыталась перегрызть себе вены. В публичный дом её не отдали. Это как-то связано с сыном богача, похоже, что он от нее так и не отказался, даже зная, что с ней делают. А потом её повели вешать. Вот и всё, что она пока смогла рассказать.
- Имена какие-нибудь есть?
- Имен она не называла. А я не допытывался — пока не допытывался. А скоро придется.
- Раз все равно никого и ничего другого нет — надо спросить, не знает ли она чего о ростовщике Серджио. Тоже, к стати, имечко не по местному звучит.
- Думаю, что вполне можно её и сейчас спросить. Одно имя — это не список.
Когда мы вошли, Венедикта убиралась в комнате.
- Послушай, - начал я, — мы зашли спросить об одном человеке. Может ты случайно знаешь некоего ростовщика Серджио?
Она побледнела, руки её затряслись, и ветошь, которой она стирала пыль, выпала из рук.
- Случайно?! Я была бы счастлива слышать о нем случайно! Вы хотите знать? Так знайте, что это он сотворил со мной всё это. - Девушка села, уткнулась лицом в ладони и стала тихонько поскуливать.
А я, считавший себя довольно-таки бывалым воякой, стоял, не зная, что делать: помогать? Утешать? Оставить в покое? Мастер подошел к ней, сел рядом, вытер слезы и обнял за плечи.
- Хорошо. Об этом поговорим в другой раз. А сейчас мне очень нужно узнать у Вас, молодая леди, доводилось ли вам заниматься колдовством, черной магией, или чем-то подобным.
- Я... - она утерла слезы, шмыгнула носом и успокоилась. - нет... но моя мать... иногда, когда меня хотели обидеть, говорили мне, что моя мать — столичная ведьма, и что она бросила меня здесь. Я знаю, что это не так. Что моя мать умерла. Мне об этом говорила моя кормилица. Но знаете, у меня иногда глубоко в душе появлялись сомнения, что вдруг люди не зря болтают. Вы человек умный, как вы считаете?
- Во-первых, думаю, что ваша мать действительно умерла, как и рассказывала няня. А во вторых, как бы там ни было — дети не отвечают за грехи отцов и матерей.
- Дети не отвечают за грехи отцов... Спасибо Вам, господин инквизитор. Если Вы говорите так — значит это и вправду не важно, кем она была. И даже если... то я всё-равно не виновата.
- Мое имя Тэнк. Простите, что не представился сразу, мы все были несколько заняты — он улыбнулся. Она едва заметно улыбнулась шутке мастера, и напряжение последних дней ушло, и жизнь продолжалась.
Поздно вечером, когда на улице было уже темно и мы, последовав примеру прочих жителей деревни, собирались спать, раздался стук в дверь. На пороге стоял невысокий человек лет пятидесяти, богато одетый и с небольшой залысиной. Я оглянулся на дверь в маленькую комнату — засов был надежно закрыт. Если бы в деревне заподозрили, что мы так хорошо общаемся с обвиняемой в ведьмовстве, народ тут же мог бы проникнуться к нам недоверием и на преодоление этого недоверия могли бы уйти годы. Как бы это ни было неудобно, но репутация — тоже часть нашей работы.
- Доброй ночи, глубокоуважаемый мастер Тэнк. - Голос у нашего посетителя был относительно высокий с небольшой хрипотцой.
- И Вам доброй ночи. - Нарочитым басом ответил учитель - С кем имею честь?
- Деловой человек Серджио, - при этих словах меня ударил озноб.
- Деловой человек? И какие же у Вас дела?
- Самые, знаете ли, разные. Даю в рост, владею землей, имею несколько торговых кораблей на реке и кое-что еще поддерживаемое церковью. Возможно вы уже слышали обо мне в столице, я там иногда бываю по делам.
- Простите, но я не был там уже около года.
- Жаль. Окажись мы знакомы — нам обоим было бы легче сейчас здесь. Впрочем, я пришел к Вам как раз для того, чтобы исправить эту досадную случайность. В подтверждение моих благовидных намерений прошу принять скромные подарки от меня. - Он трижды хлопнул в ладоши, и слуги внесли свертки с подарками.
Отношение к этому человеку априори было настороженным, но теперь, когда, как мне подумалось, начал воплощаться его план, становилось просто противно. Однако мастер был с ним крайне вежлив, разговаривал приятным тоном и иногда улыбался.
- Я бы предпочел познакомиться с Вами при других обстоятельствах, но случившегося не изменишь. Я мог бы предложить Вам помощь в делах. Ни у кого в этой местности нет таких связей. Если вам понадобится срочно отправить сообщение, передать или получить какую-то информацию - моя курьерская сеть в вашем распоряжении. Так же Вам наверняка понадобятся помещения под различные цели и верные люди. Всё это у меня имеется.
- Такая обширная помощь не может быть бесплатной. Какую выгоду Вы хотели бы получить от этого?
- Что вы, от чистого сердца я готов служить моему императору и помогать его людям, хранящим порядок, существующий в наших землях. Впрочем и некоторая помощь мне не помешала бы, если я смею надеяться. Воистину вы знаете толк в делах, а потому наверняка поймете меня. Мне, как человеку, занимающемуся разного рода работой, очень полезно знать, что происходит в системе, вершащей судьбы людей. Я надеюсь на то, что со мной могли бы по дружески делиться информацией, ведь и нелицеприятный инквизитор должен облегчить иногда свое сердце доверительной беседой.
- Что ж, вполне резонное предложение. Разумеется Вы понимаете, что будут и такие дела, в которых Вам лучше  не участвовать.
- О, я вас умоляю. Разумеется я и сам не полезу в те дела, которые опасны для моей компании. Итак, если я правильно понимаю, я могу надеяться на долгое и взаимовыгодное сотрудничество?
- Пока это только устная договоренность между нами. Не считаете ли Вы, что это надо закрепить в бумагах?
Мужчина поклонился.
- Не смел и надеяться на такое. Если не возражаете, мы прямо сейчас могли бы поехать ко мне в контору и составить все нужные документы. Заодно я представил бы Вас некоторым самым нужным людям.
- Хорошо, мой ученик поедет с Вами. Он имеет печать младшего инквизитора и право действовать от моего имени. Дайте ему немного времени на сборы.
- Хорошо, я жду. - Сказал он и вышел.
Как только закрылась дверь, мастер достал из сумки кожаный доспех.
- На, надень под подрясник.
- Думаете?..
- Я ничего не думаю, но когда связываешься с такими людьми, как этот пройдоха, можно ожидать чего угодно. Тебя там не будут рубить мечами и топорами. Если нападут разбойники, у них будут скорее всего луки и ножи. В крайнем случае несколько топоров. Но все-таки как быть с топорами ты знаешь — не первый раз в битве, а вот от ножа в спину никто не застрахован.
- И от стрелы летящей в ночи... - пробубнил я нараспев, высовывая голову из подрясника.
- Будь благословен, брат. Ступай с миром.
После освещенного лучиной дома на улице, казалось, была непроглядная тьма. Через некоторое время глаза привыкли. Солнце уже зашло, но горизонт на западе был еще розово-лазоревым. Когда-то я любовался этими переливами цвета, стоя на стене осажденной столицы, надеясь, что удастся увидеть рассвет хотя бы еще один раз. Сколько их было с тех пор, закатов, рассветов. Большинство из них я пропускал. Сейчас, трясясь в коляске с неприятным мне человеком, я был рад, что небо дало мне эту отдушину. По дороге мы мало разговаривали. Серджио всё пытался разузнать побольше о моем учителе, но непросто разговаривать с человеком, который погружен в свои мысли, и в итоге он сдался.
Приехали на место уже глубокой ночью. Как ни странно, в конторе горел свет. Когда мы вошли, нас встретил управляющий и сообщил, что посыльный дожидается в комнате. Меня проводили в зал и попросили немного подождать. Обстановка гостиной была уютной. И похоже, что этот уют обходился не дешево. Через пару минут хозяин вернулся и мы сели за составление бумаги. Согласно договору, нам в пользование давалась курьерская сеть и во временное пользование, на время нашего пребывания в различных селениях этой области, передавались довольно обширные помещения. В свою очередь мы соглашались всю информацию, за исключением той, которая может повредить компании, королю или императору, предоставлять в первую очередь господину Серджио.
- Итак, теперь, когда договоренности подписаны, может быть Вы поведаете о том, что вы собираетесь делать с ведьмой.
- Сожалею, но планы моего учителя мне неизвестны. Всё, что я знаю — это то, что завтра в полдень будет прилюдное испытание. - Очень хотелось жестко вразумить этого самодовольного павлина, чтобы не вешал ярлыки на людей, но приходилось быть тактичным. По крайней мере пока не поступало иных указаний от мастера.
Через малое время появился еще один человек. Он вошел бесшумно и встал за моей спиной. Если бы не натренированное чутье, острый слух и чуткое боковое зрение, я не должен был бы его заметить.
- Позвольте представить, - сказал Серджио и указал на нашего гостя. - Это мастер Лу, глава моей курьерской службы.
- Осиня плиятна. Лу Ву Лан. - с сильным акцентом сказал мастер Лу.
- Лу, дружище. Это господин младший инквизитор. Отныне слушайте его и его учителя так же, как меня.
- Асмелюся спласить, будет ли нам сито-нибудь за дополнительную лаботу?
- Лу, дорогой, побойся Бога. Не грабь старика. В конце концов, разве ты не рад потрудиться на благо церкви и государства? Впрочем, если господа инквизиторы своим произволением на государственном уровне объявят вам какие-либо льготы, я не буду возражать. - Глава курьерской службы немного подумал, затем ответил:
- Халасо, — и с поклоном удалился.
Мы еще немного посидели, перекусили и обговорили некоторые детали, после чего тот же экипаж, что доставил нас сюда, отвез меня обратно. На этот раз со мной ехал только молчаливый возница, чему я был безмерно рад. Однако когда я сошел с коляски, возница соскочил следом за мной. Он откинул капюшон, и я узнал мастера Лу.
- Пласу прасения за этот сюлплиз, но я хотел бы лицьна познакомиться с господином инквизиталам. — Я был так удивлен, что только пожал плечами и проводил его к мастеру. О чем они беседовали, для меня остается тайной, так как почти сразу они покинули дом.

На следующее утро мы проснулись и обнаружили, что дверь на улицу приоткрыта. Дверь в комнату Венедикты была не заперта. Мы уснули, забыв запереть нашу пленницу. В голове заметались мысли о том, как искать беглянку, но тут у входа послышался плеск воды, дверь распахнулась и в комнату вошла Венедикта в свежем льняном платье с двумя ведрами, полными чистой колодезной воды.
- Я не знаю, как у вас в городе, но меня учили, что грязь с себя нужно смывать почаще. Особенно после тяжелых трудов, или дальней дороги. И нет для этого ни чего лучше, чем чистая вода с цветками мылянки.
Как только я её увидел на душе стало легко. Хотелось наорать на нее чтобы больше так не делала, но я сдержался и завалился обратно на кровать и решил отшутиться.
- Если ты считаешь нас городскими жителями — то ты сильно ошибаешься. Мы всё больше по лесам, болотам да деревням. Города для нас слишком грязные и дремучие. Там нужны специалисты получше нас.
- А правда, что жители городов придумали  специальную пахучую воду, чтобы поливать себя ею и не мыться.
- Сущая. Теперь от цветочной вони в городе может с непривычки и голова разболеться. Но я бы предпочел последовать твоему совету, а то одежда уже к телу липнет.
Когда мы закончили приводить себя в порядок она подсела и начала разговор.
- Вы хотели слышать о разных людях и именах? Я расскажу что знаю. Серджио. Ни какой он не Серджио. Все знали его как Серго, пока он не стал богатым. Тогда он взял себе имя на столичный манер. Сына своего он назвал Пабло, но все его называют Павло (ударение на последний слог). Он совсем не такой, как отец. Наверное потому, что воспитывала его мать. Она исчезла три года назад. Люди говорят, что Серго это устроил. Он её ни когда не любил и содержал только потому, что та растила его наследника. Пабло приходил ко мне свататься. Мы знакомы с самого детства, дом его матери стоял неподалеку от нашего. Они не жили с отцом, чтобы не мешать ему. Пабло всегда нравился мне, но из страха перед Серго я не дала тогда согласия. А теперь уже поздно.
Тут вмешался мастер.
- А почему Гринько заявил на тебя?
- Его заставили. В ночь, когда меня схватили, в доме Серго я слышала его разговор с Гринько. Крестьянин говорил, что выполнил работу, которую ему поручили и умолял простить часть долга. Ростовщик обещал простить ему, если тот заявит, что то, что сделал он на самом деле моих рук дело. Сомневаюсь, что и после этого ему хоть что-то простили. Он попал в рабство, из которого самому ему не выбраться.
Все молчали.
- А давайте я вашу одежду выстираю. Я хорошо стираю.
- Извини, но на стирку инквизиторского одеяния нужно особое благословение. А его я  смогу тебе дать только когда все обвинения будут сняты.
- Ну и ходите тогда грязные — засмеялась она и ушла к себе, а мы занялись завтраком.

Настал день проверки на ведьмовство. Специально для этого построили сруб из считающейся здесь священной осины. Помещение без окон, со сплошной бревенчатой крышей и с одной только маленькой дверкой. На пустыре, где проходило испытание, собралась вся деревня и наиболее активные жители соседних. Хорошо, пусть и там узнают о местном инквизиторе и том, что здесь произойдет. Пришел и Серго с подручными, среди которых был Лу. Учитель подозвал его. Маленький человечек поклонился, приветствуя нас.
- Да пладлит небо ваши дни, наполняя их полядком. - Мы поклонились в ответ.
- Мастер Лу. У меня к вам есть некоторый разговор. Я знаю, что Вы кроме своей основной работы у господина Серждио подрабатываете и сами профессиональной доставкой писем. Отныне, так как Вы работаете на инквизицию, имперский налог снижается для вас наполовину. Так как инквизитор, посланный в эти места, действует и от имени короля — Вы лично освобождаетесь от королевского налога полностью, пока я жив.  - Повисшая пауза оказалась долгой, Лу низко поклонился. - Внимательно следите за тем, что происходит здесь и после. Королю и императору может понадобиться Ваша помощь.
- Я лад салузыть доблому делу во имя долгого и взаимовыгодного сотлудничества.
Мы поклонились, и мастер Лу отправился к своему хозяину.
Привели Венедикту. Сегодня она выглядела гораздо лучше, чем когда мы встретили её впервые. Сначала внутрь должны были войти мы с одним из молодцев старейшины. Оба при оружии. Пока мы в помещении были еще одни, детина слегка толкнул меня по локтю.
- Это, слышь, чё делать-то?
- Если попытается сбежать или упадет без чувств — руби.
- А это, какие-нить особые указания? - Я отрицательно покачал головой. - Ну а до того, как побежит может её того... чего девке зря-то пропадать.
- Если не побежит и не упадет — только тронь, сам тебя зарублю здесь же.
Детина, явно разочарованный и напуганный, сел на скамью и больше заговорить не пытался. Венедикта прошла мимо нас и села поодаль на специально для нее отведенном месте. Дверь закрыли и заперли заостренным ключом с большим круглым кольцом на ручке.  Около получаса в закрытом пространстве, в молчании — само по себе непростое занятие. Я даже начал сомневаться в том, что поступил правильно, так жестко отшив охранника старейшины. Может, надо было помягче? Было бы с кем поразвлечь себя болтовней о ратных и всяких прочих подвигах. Тянуло в сон. И не только меня. Венедикта пару раз клевала носом, но я тогда старался разбудить её каким-нибудь движением, или резким звуком. А вот на мужика, сидящего напротив меня подобные штуки не действовали, и чтобы избавиться от его храпа приходилось его расталкивать. В конце концов снаружи раздался голос инквизитора, окликавший нас, меня и моего напарника, и мы поспешили ответить. Если бы кто-то из нас не откликнулся — дверь отпирать не стали бы, а сруб следовало поджечь. Впрочем, если строго по правилам, и охранников должно было быть не меньше десяти. Но здесь и сейчас это было невозможно, так что решили обойтись двумя, так как даже окажись Венедикта ведьмой — ей не хватило бы силы держать под контролем двоих, один из которых без пяти минут самостоятельный инквизитор. Тех, кто способен на ментальный контроль, обычно одаренные люди за версту чуют. Про моего учителя говорили, что у него такое чутье есть, а мне проверить пока не доводилось. Большинство тех, кто попадал к нам на суд, оказывались либо не ведьмами вовсе, либо простыми деревенскими колдуньями. Чаще виновниками мистических происшествий были темные существа, оставшиеся со времен великой войны.  Существовало даже мнение, что инквизиция  была воссоздана именно для зачистки земель от этой нечисти.  Нечистью в этой деревне тоже не пахло, так что с самого начала мы не верили в виновность подсудимой, что и подтвердилось теперь.
Дверь распахнулась. Первым наружу полез мой напарник. Послышались редкие смешки, видимо кого-то впечатлила его слегка сонная и раскрасневшаяся от духоты рожа. Следом вышел я — смешки умолкли, наступила тишина ожидания. Легко и ловко выбралась наружу девушка. В толпе поднялся гул и гомон. Мастер Тэнк подошел к нам и,  повернувшись, поднял руку. По толпе прокатился шепоток: «Тише, тише, говорить будет...».
- Итак, по результатам испытания Венедикта, так же именуемая Ведухой, обвиняемая в ведьмовстве и чародействе, объявляется невиновной. И в знак подтверждения своей невиновности получает следственную грамоту за моей подписью. Происшествие же с бойцовым петухом доброго человека Петроско будет тщательно расследовано, и виновные будут наказаны по совести. Когда он еще говорил я заметил, что у Венедикты подкашиваются ноги, а глаза закатываются и подхватил её за плечи и потряс, как бы радостно поздравляя, она пришла в себя, но стоять ей было всё ещё трудно и мне пришлось держать поддерживать её до тех пор, пока люди не увлеклись обсуждением событий, оставив несчастную в покое. Тогда я медленно опустил её на траву и усадил, оперев о большой камень.
Толпа гомонила. Все обсуждали происходящее. Людям уже было не до нас. Пересудов теперь хватит на неделю, а то и дольше.
Особое внимание я обратил на Серго. Когда он услышал о невиновности подсудимой, его передернуло. Он сплюнул на землю и, резко развернувшись, зашагал прочь.
- Мне догнать его, мастер?
- Ни в коем случае, сейчас у нас нет времени на ошибки. Мне понадобятся для допроса Гринько и Пабло. Приведи их, а я пока займусь кое-какими другими делами.
Когда мы с Гринько заходили в дом, нас чуть не сбил с ног некто в сером плаще, выбежавший из дверей. Человек коротко извинился и опрометью бросился к своей лошади, что-то пряча за пазухой. Инквизитор Тэнк ждал нас. Он начал разговор с крестьянином достаточно учтиво и отстраненно. И уже выходя, отправляясь за Пабло, я заметил на столе небольшой ящичек с инструментами для допроса.
Где искать Пабло было не ясно. Ходили слухи, что он не на шутку поссорился с отцом и ушел, а где обосновался — еще никто толком не знал. Единственной ниточкой к нему была Венедикта. По крайней мере мне так казалось. Полуразвалившаяся лачуга на задворках была её жильем. Я постучал, и дверь сама отворилась. Внутри всё было аккуратно и прибрано. Хозяйка сильно удивилась, увидев меня. Но стоило только нам расположиться для разговора, как в дверь постучали. Я открыл дверь, на пороге стоял мальчишка-оборвыш, запыхавшийся и жутко довольный.
- Госпоже письмо от богатого господина. - Выпалив это и заметив, что дверь открыл я, мальчишка оторопел, но потянулся за пазуху и достал бумагу. - Письмо... госпоже... от... - В то же мгновение с легким «ву-ум-м» в косяке двери появился арбалетный болт. Я схватил мальчишку за протянутую руку с письмом, дернул внутрь и плотно закрыл дверь. Судя по звукам больше не стреляли.
- Кто тебя послал?
- Я не знаю этого господина, но одет он был очень богато. Он просил передать это письмо и обещал много заплатить.
- И ты поверил, что он заплатит?
- Конечно нет. Все говорят, что я умен не по годам, я взял с него расписку, вот.
Он вытащил из кармана бумажку и развернул её перед моим носом. Текст был обычный для долговой расписки, вот только почерк... Увидев подпись я понял, откуда этот почерк мне так знаком. Та же подпись стояла на нашей договоренности с купцом Серджио. И написано так же. Я развернул письмо — тот же почерк.
«Несмотря на всё, что с нами случилось, я по прежнему люблю тебя. Прошу тебя хоть раз еще поговорить со мной. Давай встретимся сегодня ночью у проклятой башни. Мне очень нужно кое-что с тобой обсудить.
Твой Пабло.»
- Ты умеешь читать?
- В детстве няня учила меня читать руны, читать буквы оказалось проще, когда я попробовала. Но я никому не говорила, что могу читать.
- Мы уходим. Да не через дверь, там стрелок. В окно, живо, будем уходить через двор.
Почти сразу за окном виднелся вход в земляной погреб.
- Сюда. Прячьтесь здесь, я разберусь со стрелком.
Между двором Венедикты и остальной деревней был довольно густой перелесок, где и прятался убийца. Добраться до места, где он засел, можно было оставшись незамеченным, скрываясь за густым подлеском на опушке. Смеркалось. Впрочем, это и мне затрудняло работу. Увидели мы друг друга одновременно. Я распахнул плащ и обнажил меч. Он, вместо того, чтобы побежать или оказать сопротивление, отложил арбалет в сторону и поднял руки вверх.
- Хм. А я даже рад, что в это дело замешана инквизиция. Личные разборки — это одно, а государственные дела — совсем другое.
- Когда инквизитор наводит порядок в какой-то местности, любое преступление становится делом государства. Ты пытался совершить убийство и должен быть арестован. Назови свое имя.
- Меня зовут Данила, и Вы всё неправильно поняли, я не «пытаюсь», я убиваю или не убиваю. Я не пытался убить ни Вас, ни того малыша, иначе я бы это сделал. У меня было достаточно возможностей. Особенно с учетом, что кое-кто ходит по лесу как медведь, уж не обижайтесь.
- Верится с трудом, но все же почему?
- Меня действительно наняли для того, чтобы убить того, кто принесет сюда письмо. Но у наемников тоже есть душа. Никто из нас не согласился бы на убийство ребенка, действия против церкви, короля, или императора. - Должен заметить, что мало, кто из встреченных мною за жизнь наемников мог похвастаться такой принципиальностью. — Меня обманули, и теперь я намерен отомстить нанимателю за это. Если, конечно Вы дадите мне такую возможность.
- Каким образом ты хочешь отомстить?
- Для начала я сдам его инквизиции, — мужик улыбнулся, — а потом, если мне будет позволено, помогу с его арестом.
- Почему мы должны допустить тебя до этого дела?
- Среди нас есть легенда, что наш отряд — не простые наемники, у нас есть это — он распахнул плащ, и я увидел гербовую накидку. На груди красовалось выцветшее и обветшалое, но совершенно целое и не поврежденное стилизованное изображение двуглавого орла — довоенный герб имперской гвардии. Зрелище забытого символа смешало мои мысли, а разбираться времени не было.
- Послушай вот что, сейчас ты пойдешь в деревню к дому старейшины. Там найдешь место, где расположился инквизитор Тэнк. Ему ты расскажешь всё как было и выполнишь его приказания. Если сбежишь — за твою голову назначат такую цену, а за помощь тебе такое наказание, что никто в здравом уме тебе не поможет.
- Я всё понял, не подведу, молодой господин.
Он тут же развернулся и побежал в деревню, а я вернулся к своим спрятанным. Надо было срочно что-то решать.
- Что за проклятая башня такая?
- Там обитает оборотень — слуга ведьмы. Ведьма когда-нибудь вернется туда, чтобы править этими землями. Мама так рассказывала. Женщин она будет делать своими служанками, а лучших мужчин привораживать и изводить до смерти.
- Так, кажется план врага проясняется. Теперь кто-то должен пойти вместо тебя.
- Почему бы мне не пойти самой? Мне-то терять уже нечего.
- Нет, пойду я. Подыщи-ка мне одну из твоих юбок и плащ с капюшоном.
Юбка нашлась без проблем, а вот плащ оказался только один — тот, что на ней,  —  поэтому решили обменяться одеждой позже. Кожаный доспех, надетый под плащ, делал меня полнее, но я надеялся, что в темноте этого не заметят. Наверняка убийца не будет человеком, настолько хорошо знакомым со  своей целью, чтобы в сумерках безошибочно определить, кто перед ним.
Синий вечер спускался окрест, погружая всё во тьму. Когда мы добрались до башни, уже совсем стемнело и на безоблачном небе ярко сияли звезды. Шли лесом почти до самого места. Башня была заброшена, так что деревья начали подбираться к ней уже очень близко, но на самом холме, где она стояла еще была свободная площадка. Обратная сторона холма резко скатывалась в излучину реки.
Я надел юбку, мы поменялись плащами, я понадежнее спрятал меч под одеждой за спиной. Он мешал капюшону, да и сам путался в складках ткани так, что вытащить его быстро не получилось бы, но всё-таки лучше иметь оружие при себе, чем не иметь. Я вышел, внимательно оглядываясь, и медленно пошел к дверям башни. Долго ждать не пришлось, с противоположной стороны показался некто. Человек в меня явно пристально вглядывался. Вдруг это и правда Пабло? Он-то сразу поймет, что я — не она. На мое счастье было ветрено, и ветер, забираясь под коротенький старый плащ, раздувал его, так что истинных очертаний фигуры было не разобрать. Человек двинулся ко мне. Когда мы оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга, я схватил его за запястье и притянул к себе.
- Ты не Венедикта! - почти крикнул он. Как ни странно, это все же оказался Пабло.
- А ты думал, что письмо ты получил от неё?
- Кто ты?!
- Спокойно, я — младший инквизитор Джеромо Минт, пришел узнать, почему твой папаша прислал Венедикте письмо от твоего имени.
- О-отец ?! Как же я мог не узнать почерк его приказчика...
Боковому зрению показалось, что на верхушке башни что-то шевельнулось. Я всмотрелся — всё спокойно. Но с тех пор постоянно приглядывал за некрытой верхней площадкой. И не зря. Я еще успел показать Пабло его подложное письмо, а потом лунный свет блеснул на чем-то металлическом и раздался короткий свист. Я сделал шаг, закрывая юношу, но стрела предназначалась мне, она пробила плащ, скользнула под углом по плотной коже доспеха и, зацепившись за что-то, вертясь отлетела бы в сторону, если бы не запуталась в плаще. Мы рванули к башне бегом, ближе, чтобы с навеса верхней площадки уже нельзя было по нам выстрелить. На бегу я вырвал стрелу из плаща и увидел, что она без наконечника. Просто острая болванка с утяжелением на конце, которую легко можно было вынуть из раны, не оставив в теле улик. Происходящее явно собирались списать на несчастный случай. А значит, должны быть и другие стрелы, предназначенные свидетелям. Убежать от арбалетного болта, пущенного профессионалом, по ровной местности перед башней было невозможно.
- Судя по всему, тебя тоже в живых оставлять не собирались?
- Если отец всё уже решил — то и мне колебаться нечего.
Мы успели к стене до того, как арбалет был перезаряжен и наверху послышался шорох. Я приоткрыл дубовую дверь и услышал быстрые шаги — кто-то сбегал по лестнице. Вдруг раздался крик ужаса, затем вопль боли, лязг металла по камню, стук падающего тела и затихающие хрипы. Я ворвался внутрь и, выхватив меч, помчался наверх, но никого не встретил. Валяющийся на лестнице факел еще горел, и я подобрал его. Пабло подтянулся секундами позже, когда я уже осматривал стрелка. Грудь бандита была распотрошена до самого горла, разодрана огромными и крепкими когтями. Можно было бы подумать, что на него напал неведомый гигантский зверь, но тут я увидел валяющиеся десятком ступеней ниже окровавленные металлические наручные когти, приделанные к перчаткам. Я поднял их и примерил к ране — подошли идеально, однако я обратил внимание на руки убитого — они были голыми, но хранили на себе свежие следы от ремешков. По всему выходило, что он был одет в те самые перчатки, которыми его и убили. Самоубийство исключается. Возможно, что перчатки наемник снял наверху, и я собирался это проверить позже. Сейчас ночью в башне было слишком темно, а когда я об этом подумал, мрак подступил к факелу еще ближе. Впервые за несколько месяцев я ощутил сверхъестественное. Многие пары глаз вглядывались в меня из темноты. Темнота проникала в разум, и нечто темное и первобытное поднималось во мне самом. Я схватил Пабло за руку и рванул к двери. Тот вопил и сопротивлялся, но я был сильнее. До выхода оставалось всего два шага, когда факел вырвался у меня из руки, упал и тьма накрыла его. Я протянул руку вперед, чтобы на ощупь открыть дверь, но наткнулся на стену. Несколько шагов влево вдоль кладки — только холодный камень, вправо — то же самое. Я попытался сотворить рукой священное знамение, но руку водило из стороны в сторону так, будто приходилось преодолевать колоссальное сопротивление. Я вспоминал натвердо заученные слова самых проникновенных молитв, но находил вместо них в памяти только пустоту. Ни слова. Наконец я смог сложить в уме: «Господи,... помилуй», потом: «Помоги, Господи!» Я сосредоточился, и руки начали слушаться, а после священного знамения я полностью стал контролировать себя. И тут Пабло истошно завопил. Он кричал и кричал, пока за моей спиной не открылась дверь. На пороге стояли Венедикта и мальчишка. Не дав им войти внутрь, мы вытолкнули их на улицу и сами выскочили следом. Чем дальше от башни, тем слабее становился страх и дальше пряталось то темное, что еще недавно хотело захватить мое сознание.
Пока мы шли по лесу, Пабло, отходя от шока, рассказывал, что с ним делал отец. Венедикта этого не помнила: когда описываемые события происходили, она была почти без сознания. Его привязали в том же сарае и заставляли смотреть на все издевательства. Сначала он бился в истерике и пытался освободиться, но постепенно осознал, что это бесполезно; однако вместо покорности отчаявшегося его обуяла холодная ненависть к отцу. Потом его заперли в подвале и время от времени туда приходил Серго и беседовал, задавал вопросы, а если ответы были неверными, наказывал болью. Однажды он пришел и сказал, что упорство бесполезно потому, что ведьма совсем скоро будет повешена. Быть сильнее ненависть уже не могла, и потому реакцию Пабло приняли за безразличие. Серго и его люди решили, что сын хозяина вылечился от своей глупой любви, и выпустили его, когда Венедикта уже должна была быть мертва. Оказавшись на свободе, он тут же рванул на место казни, но не нашел там ничего, кроме вытоптанной травы и перерезанных веревок.
Он вытащил из кармана что-то, что мне сначала показалось горстью тряпья, но потом я припомнил, как Мастер перерубил эту самую веревку, как я подхватил падающую девушку, которая была так непохожа на ту, что шла сейчас рядом.
- Я растерялся, не понимал, что произошло. Успел только узнать, что Венедикта была арестована инквизицией. Потом меня снова схватили и заперли под стражей. Дома. А сегодня утром отец стоял на коленях, вымаливая мое прощение, и я не знал, как мне быть. Так и сказал ему, что подумаю, простить ли его. А днем мальчишка посыльный передал мне вот это письмо. - Он достал письмо и показал нам.
- И тебя не смутило, что я не умею так красиво писать? - Возразила Венедикта. Юноша растерялся.
- Я так надеялся, что это правда, и по одной только весточке готов был бежать хоть на край света. Я и сейчас готов ради тебя на всё.
- Неужели ты действительно мог бы на мне жениться после того, как видел меня избитой и изнасилованной в крови и в грязи? После всего этого мне действительно одна только дорога — в публичный дом. Прав был твой отец, что он может направить судьбу любого человека здесь так, как ему надо.
- Нет. То, что я видел, не изменило моей любви к тебе, и, если только ты согласишься, я готов жениться на тебе не раздумывая.
- Теперь я знаю тебя лучше и хотела бы замуж за такого человека, но не имею права.
- После таких слов я женюсь на тебе вне зависимости от того, согласишься ты, или нет.
А тем временем я думал о том, как устроить их ближайшую судьбу. Ничего лучше, чем привести их всех в нашу временную резиденцию, я не придумал. На месте нас ожидал сюрприз — во дворе, несмотря на поздний час, было полным-полно народу, и все что-то бурно обсуждали. Нас явно заметили, некоторые даже указывали на нас пальцами, что-то объясняя друг другу, но, похоже, препятствовать нам не собирались. Стоял такой гомон, что разобрать, о чем говорят, было невозможно.
Мастер Тэнк и присланный мною наемник были внутри, также там были старейшина Логвин, Петроско и мастер Лу. Нас сразу обступили и начали вводить в курс дела. Оказалось, что «изрядно выпив с сыном старейшины Плишкой, посыльный проболтался о результатах расследования», скоро эта информация стала известна сыновьям Петроско, а после и всей деревне. Возмущенная молодежь тут же собралась во дворе старейшины, требуя справедливости. Логвин в свою очередь сослался на то, что это дело инквизиции. Толпа чуть не вынесла двери дома, где нас расположили, и Мастер был вынужден выступить перед толпой, призывая не пороть горячку, а подготовиться и собрать ополчение. Ополчение теперь собралось во дворе и пересказывало друг другу всю историю, причем раз от раза она становилась всё страшнее.
Через много лет местные жители рассказывали, что Серго заманивал к себе молодых девушек, насиловал их вместе со своей армией, а потом приносил в жертву темным богам, пытаясь постичь колдовство и захватить башню света, чтобы на земле воцарилась вечная тьма. И если бы не пара героев, которые со своими друзьями из местных воинов его остановили, то так бы и было.
На самом же деле помимо меня и мастера Тэнка наша группа состояла из мастера Лу и наемника Данилы. Нам помогали еще десяток крестьян, среди которых были Петроско с сыновьями и Логвин с Плишкой. Логвин даже надел старый кольчужный доспех и раздобыл где-то не менее старую алебарду. Остальные снарядились проще — толстые кожаные куртки, вилы, топоры. Дом Серго хорошо охранялся. Крестьяне, чувствуя близкий мордобой, начали материть охранников, телохранители, будучи людьми того же сорта, что и крестьяне, в долгу не оставались и отвечали не менее крепким словцом. Наблюдать за увлекательной словесной перепалкой, накручивавшей обе стороны, я не стал и поспешил к черному ходу. Благодаря инструкциям мастера Лу, мы знали этот дом не хуже его хозяев. Данила должен был взять сторожевую башню, а Лу устроил засаду в тайном лазе, выводящем к берегу реки. Расположившись в засаде у калитки, я слышал, как что-то прокричал с балкона Серго, ему ответил голос Учителя, и хотя я и не расслышал слов, я знал, что было сказано Мастером: «Именем короля и священной инквизиции ты арестован.» Не один десяток раз я слышал эту формулу. Раздались удары чем-то тяжелым в ворота. В доме начали зажигать огни, зашумели и поднялась суета. Что-то тяжелое упало со сторожевой башни, а Данила черной тенью скользнул через забор. На какое-то время в доме стало тихо, а во дворе уже шла драка. Похоже, что четверым охранникам у входа никто не пришел на помощь, и не оставалось сомнений в том, чья возьмет. Дом, который, казалось, затих, снова всполошился. Входную дверь уже выламывали, когда распахнулась калитка черного хода и показался Серго с двумя охранниками. Я заступил им дорогу, обнажая меч. Служба в корпусе паладинов не прошла для меня даром, и моему мечу привычно было кроить воздух на кружева, а вот мои противники, хотя и участвовали в войне, были, скорее всего, простыми пехотинцами. На то, чтобы аккуратно уложить обоих, мне понадобилось не больше минуты. А знаете ли вы, как быстро может бежать до смерти напуганный человек? Несмотря на мою физическую подготовку, я не мог его догнать, да и бегать в доспехах — удовольствие не для всех. И когда я думал, что уже не догоню Серго, мимо просвистело что-то и вышибло искры из мощеной дороги перед беглецом, а ростовщик, будто бы оступился, упал и покатился по дороге, вопя от боли и изрыгая проклятия. Через минуту мимо нас прошел Данила и, пошарив по мостовой, подобрал железный арбалетный болт. «Мой лучший выстрел,» - пробормотал он, обтирая болт и пряча его в сумку. Серго катался по камням, зажимая рукой размозженную голень.
- Это тебе за обман и за то, что хотел убить ребенка моими руками, паскудник.
Узнав, что хозяин дома схвачен инквизицией, домашние и охрана прекратили сопротивляться. Ради приличия крестьяне некоторым из них разбили носы и посадили синяки, но скоро остыли.
На следующее утро состоялся суд. Главы многих городов и поселков Многоречья оказались приглашены заранее, Магистр Тэнк позаботился об этом. О делах Серго все прекрасно знали и в его виновности никто не сомневался, оставалось продемонстрировать отношение инквизиции к преступлениям, убедить тех, кто боится влиятельных людей, что им нечего больше бояться и продемонстрировать реальную силу порядка обновленной империи. Судебный процесс с речами и доказательствами в наспех обустроенном зале суда ближайшего города был лишь предлогом, настоящее убеждение шло путем слухов, толков и записок, блуждавших по залу. Кто-то принимал власть закона с радостью, кого-то можно было подкупить, кому-то приходилось угрожать. Большинству было безразлично, при каком порядке жить, лишь бы их благосостояние не пострадало, поэтому самый большой интерес у собравшихся вызывал дележ богатств компании. Часть спорного имущества к тому моменту оказалась выкуплена отделившейся курьерской службой, однако этот кусок был столь небольшим, что заседавшие не стали обращать на него внимания, всем и так было понятно, что за этим стоит инквизиция, а из её рук ничего просто так не утечет. Половина из оставшегося была записана на сына и отходила ему. Остальное отправлялось в казну тех городов и поселков, в которых находилось. Это самая отвратительная часть нашей работы. Уговоры и интриги, заговоры и подкупы. Тошно от этого всего, хоть в петлю лезь.
На войне в этом плане было проще, или они нас, или мы их, и, если говорить о противнике, то моим любимым врагом была нежить и ей подобные. Это честный враг в том смысле, что ни у тебя, ни у него нет иллюзий относительно друг друга. Зато среди людей порой встретишь таких союзников, что жалеешь, о том, что с ними связался. Разные там лорды и всякие важные морды — никогда не знаешь, с тобой ли он на самом деле, или только хочет двигаться в общем ключе и согласен с тобой, пока твое мнение популярно и имеет силу. Я сидел на скамье и в который раз пережевывал эту мысль.
Неожиданно у дверей появилось знакомое лицо, это был Данила. Я помахал ему рукой, подошел, и вместе мы вышли из шумного зала суда.
- Привет, тебя-то что сюда привело?
- Хотел узнать, чем всё кончится с этим негодяем.
- Чем всё кончится я и так могу тебе рассказать. Идем лучше выпьем где-нибудь.
И мы пошли в харчевню на въезде в город, там обычно останавливались местные. Портовая таверна была ближе, но там всегда стоял шум и можно было встретить кого-нибудь из центра, чего мне сейчас совсем не хотелось. Как по мне, так лучше повстречать таракана в супе, чем напыщенного столичного индюка в одной комнате с собой. Обычно я более терпим, но этот суд вымотал меня. Хорошо хоть, что моего обязательного присутствия всю церемонию не требовалось. Все бумаги подписаны, все клятвы принесены, и можно хоть на какое-то время отлучиться.
В харчевне было безлюдно. Постояльцы разошлись по своим делам, и в обеденном зале стояла тишина. Только писарь одиноко дремал в углу.
- Ну, говоришь хотел узнать, чем всё кончится?
- Еще бы, это ж я его...
- Серго вынесут обвинительный приговор. Скорее всего единогласно. Этот вопрос уже решен.
- Я-то так понял, что инквизицию к нам прислали, чтобы установить справедливость. А получается, что всё решено и никакого суда на самом деле?
- Ты хотел, чтобы это был суд по всем правилам? Тогда о чем ты беспокоился, решив узнать, чем кончится дело?
- Ну если бы его оправдали, то могли бы начаться большие неприятности, ведь это человек влиятельный, со связями.
- Ты пошел против него, зная, что за это могут быть неприятности. Много ли вокруг таких же, как ты?
- Наверное не много, мне-то терять нечего.
- А если все в страхе перед тем, кого судят — о какой справедливости может идти речь? Хотим мы того или нет, но нам приходится действовать низко и подло, и если это не выплывет, то со временем люди поверят в правосудие, перестанут бояться и настоящий суд станет возможен.
- Зачем тогда вообще было устраивать этот балаган? Голову с плеч и дело с концом.
- Мы создаем иллюзию того, что старая империя возвращается, и когда в нее поверит большинство она действительно вернется.
- Мне всё это плохо понятно и противно.
- Если ты уйдешь и не захочешь больше связываться с нами - я пойму.
- А мне некуда идти. Пусть мы подлецы, что уж теперь, и нам самим на себя глаза не глядят, но без нас-то вовсе некому будет это сделать. Я хочу порядка, и ты меня убедил. Я с вами.
- А расскажи-ка лучше про ваш отряд наемников. Ваша униформа, откуда она?
- Когда я вступал в отряд, уже мало кто мог объяснить что-то толком. У нас есть эта форма, знаки отличия, знамя, еще какие-то книжки, но никто из наших не умеет читать, так что для нас это просто святые книжки. Последний, кто мог что-то объяснить, был Капитан. Но он погиб незадолго до конца войны. С тех пор мы без командира. Когда он еще был жив, он всем нам вдолбил правила, которых мы должны придерживаться. Не за всякую работу мы брались. Да и брались только для того, чтобы прокормиться. Чаще за нечистью по лесам да болотам гонялись.
Данила залпом допил содержимое своей кружки и уставился в стол. Он сидел так минуту, потом пошатнулся, словно пьяный, и, вытерев лицо, продолжил.
- Капитана любили все. Он не вел нас, мы сами шли за ним. Каждый верил, что империя вернется, что люди изменятся. Какими же мы были наивными дураками. Стоило ли ему ради этого быдла быть съеденным паучней за восточными болотами? Его утащили, а мы ничем не могли помочь. Неделя скитаний по высохшему от воды лесу, и ни единой зацепки. Но знаешь, каждый из нас обещал ему, что будет служить империи до конца. Теперь твой магистр Тэнк стал для меня воплощением того, ради чего мы сражались всё это время. И пусть мы испачкаемся грязью и кровью, но не отступим. Капитан Диего просил не пить за его память, когда он уйдет. Теперь в его память я хочу служить магистру Тэнку.
- Даже зная, что весь этот балаган с Серго устроил он?
- Я буду участвовать в любом балагане ради нашей общей мечты
- И если я скажу, что у Серго и прочих, с кем мы столкемся, в центре есть покровители - ты готов пойти с нами?
- Мы уже сражались с армией тьмы, испугаемся ли людей.
- Дай руку, друг.
Мы обменялись крепкими рукопожатиями и дальше ели принесенный харчевником борщ почти молча. Борщ, должен сказать, был отменный.
На суде действительно всплыли документы, свидетельствующие об уклонении от царских налогов при пособничестве некоторых дворян. Учитывая, что казна после войны пуста, уклонение от налогов приравнивается к государственной измене.
Серго приговорили к смерти через отсечение головы. По уговору между Серго и инквизицией в нашем лице, магистр Тэнк Данглан еще ночью сообщил дельцу о том, что его ждет. До казни все документы были отправлены в Магистериум Инквизиции в столице. Вести о случившемся дошли до пособников Серго почти так же быстро, и, пользуясь своим влиянием, они сумели протолкнуть приказ о том, чтобы Серго, в каком бы виде и состоянии он ни находился, немедленно был отправлен в столицу. Они не знали, чего требуют, ведь казнь к тому времени уже состоялась. Однако приказы надо выполнять, поэтому мы аккуратно упаковали труп, положив голову отдельно сверху, и отправили по указанному в приказе адресу.
Говорят, что встречать Серго пришла на пристань целая делегация. Удивление было на их лицах, когда они получили посылку, отвращение - когда вскрыли её, ужас - когда подошедшие сзади люди в форме служителей инквизиции попросили не оказывать сопротивления. Те, кто не сопротивлялся, не были избиты, дальнейшая участь сдавшихся и сопротивлявшихся оказалась почти одинаковой. Все они были закованы в одну длинную цепь, включая и их друга Серго, и были приведены на суд. На суде инквизиция предъявила признания этих людей во всём содеянном. Дальнейшая их история теряется где-то в рудниках.

Через несколько дней после суда Данила принес нам книги, о которых рассказывал. Это оказались "Книга отца светов" и "Кодекс имперской гвардии". В империи было принято приносить присягу на них. Эти две книги и знамя были символами полка. Утеряв один из этих символов, его можно было восстановить, при утере всех полк прекращал существовать, поэтому они так бережно хранились.
 Позже, когда резиденция магистра временно находилась в главном городе многоречья Рекославце, в самый разгар лета в один из дней центральную улицу озарил блеск начищенных лат, кольчуг, мечей и пик. Отряд имперской гвардии, покинувший город в самом начале войны драконов, теперь возвращался, чтобы снова стать на службу королю и императору в лице инквизитора Тэнка Данглана.

Сразу после того, как с делом Серго было покончено, мы с учителем начали готовиться к походу в проклятую башню. Первым делом мы соорудили тренировочные жезлы. Даже с деревянными мечами соваться туда было бы опасно. Оружие инквизиторов само по себе действует и на материальном и на тонком плане реальности, но учитель объяснил, что заклятие, наложенное на башню, реагирует на оружие и действует через него на владельца. Тело убийцы, которое мы с Пабло нашли в башне, было прекрасной демонстрацией того, как работают эти чары.
Мне повезло, что магистр Тэнк был из первых инквизиторов и сам освящал свое оружие. Нашему поколению выдавали уже готовое, освященное массово в монастыре. Многие считали, что это надежнее, чем полагаться на усердие самого ученика. Вдобавок это позволяло при отборе руководствоваться более такими качествами, как ум и проницательность, чем духовностью будущего служителя порядка.
Теперь мне приходилось перенимать у Мастера то, чему нас не учили. Это было далеко не первым случаем, когда я на собственной шкуре прочувствовал пользу ученической практики. Все заклинательные молитвы я тщательно записал, чтобы впоследствии выучить. Мы бодрствовали и молились над жезлами, которые должны были стать нашим оружием в предстоящем сражении. Бдение над оружием до первого луча. Было такое ощущение, что за эту ночь я прожил целую жизнь. Я сражался с тьмой молитвой и мечом бок о бок с друзьями, которых никогда не встречал. Я посчитал бы это плодом своей фантазии, но когда обо всем  наутро я рассказал мастеру, тот похлопал меня по плечу и сказал, что это добрый знак и с ним было то же. А потом он вручил мне мое оружие - длинную дубовую розгу.
Перед входом в башню мы разоружились и, поставив мечи в землю так, чтобы те стали образом священного креста, помолились, а затем, оставив оружие под присмотром друзей, вошли внутрь.
Сначала всё было тихо. Минуту, другую... Заклятие пребывало в спящем состоянии, но не оно беспокоило нас, а поселившиеся тут духи. По всей видимости они питались страхами и смертями тех, на кого заклятье подействовало, так что теперь они ждали. Мы погрузились в легкий транс, позволявший видеть иной план реальности, а затем начали "сценку". Мы с магистром затеяли нешуточный бой на наших хворостинах, настроившись воспринимать этот бой всерьез. Не прошло и минуты, как вокруг начал скапливаться оранжевый туман. Мы продолжали. Туман начал двигаться за нами, старался льнуть к нашему "оружию", он стал светиться и испускать искры, как наэлектризованный. Я внимательно наблюдал за своими ощущениями и начал понимать, что всё больше злюсь на магистра: то тот прием не честный, то этот выпад подлый. И я точно знал, что это не мои эмоции, а значит пришло время как следует осмотреться. Глаза скашиваю влево - ничего. Смотрю вправо - вот оно, небольшое алое пятно в оранжевом тумане, и я сделал шаг к нему. Мастер сделал выпад, я не заметил замаха, отвлекшись, и довольно ощутимо получил по ягодице; дальше хворостина, подобно мечу, движимому инерцией, по дуге ушла за голову Тэнка, развернулась в восьмерке и ударила снова, но к этому удару я уже был готов. А вот красный сгусток уже был рассечен на две половинки и медленно оседал на землю, испуская яркий свет из своей раны.
- Заметил второго противника - прими к сведению и внимательнее смотри за первым, - напомнил мастер. Клочья сгустка коснулись земли, и тут началось - целая туча существ всех мастей устремилась к нему. "Пытаются спасти товарища?" Все они тянули свои щупальца, руки и прочие конечности к испускаемому останками существа свету.
- Суккуб* <здесь суккуб - разновидность заклятия, искусственное существо тонкого плана, созданное с конкретной целью и выполняющее заложенную в него программу.> - прокоментировал мастер -похоже, он был создан для того, чтобы разжигать ненависть в воинствующих посетителях. Остальные сейчас пожирают его. Действуем!
И мы набросились на свору существ, отчаянно размахивая нашим оружием. Многие существа пали, и остальные теперь впитывали их останки, разрастаясь. Некоторые обратили внимание на нас, и их охватила паника. Их страх можно было почувствовать, услышать, даже увидеть. Затем показалось, что они начали уничтожать друг друга. Мы остановились и уставились как завороженные. Постепенно пришло осознание, что не все борются друг с другом, а один теперь уже просто огромный черный шар поглощает остальных, прочие же  просто мечутся в панике, и чем больше паники, тем больше разрастается это существо, высасывая остальных. Вот уже осталось двое мелких, один... я кинулся на это существо в атаку, но невесть откуда взявшаяся волчья пасть проглотила последнего, клацнув зубами прямо у меня перед носом. Я отпрянул. Черный шар сжимался, образуя шерсть, некое подобие рук или лап, ноги. Через пару секунд передо мной стоял уже материализовавшийся волколак. Существо еще не осознало изменения своей формы и неудачно попыталось увернуться от моей атаки. Прут ощутимо хлестнул по спине чудовища, не причинив ему никакого вреда. Только потом  я понял, что оно испугалось, внезапно перейдя на иной план реальности. Оно не знало, что мы перед ним безоружны - оно вообще не так уж много знало о материальном мире. Но оно видело, как оружие убивает людей. Уцепившись за ступеньки винтовой лестницы, существо подтянулось и сразу оказалось выше нас на целый оборот. Что-то звякнуло, а затем волколак сверху кинулся на меня. В его пальцы вросли те самые металлические когти которыми был разодран наемник. Мой транс уже начал рассеиваться, и я плохо видел оранжевый туман, хотя всё ещё чувствовал наэлектризованность атмосферы вокруг. А вот чудовище я видел очень отчетливо. Он был материален и, в отличие от нас, вооружен реальным оружием. "Попытаться ткнуть его в глаз хворостиной? Маловероятно, но другого выхода нет". В глазах существа разгорелся огонь, и оно сбило меня с ног, но тут же остановилось и медленно опустило удивленную морду вниз. Я посмотрел на его грудь. Она была полностью разодрана, а лапы с металлическими когтями продолжали рвать своего хозяина. Кровь, слизь, какие-то внутренности - всё это хлынуло на меня потоком. Чудовище подпрыгнуло, упало возле стены и, забившись в конвульсиях, испарилось. Мастер Тэнк рассек воздух прутом и спокойно встал рядом. Меня бил озноб, только что я был на волосок от смерти. Мне уже доводилось видеть разных существ, но всегда прежде со мной был мой меч. Мастер помог мне встать, и мы вышли.

- Ты хоть понял, что тебя спасло?
- Мастер, Вы хотите, чтобы после всего случившегося я еще и думал? Меня чуть не задрал волколак, да еще залил всего этой пакостью.
- Ну, положим «пакость» испарилась вместе с остальным телом монстра. А вот от того, чтобы быть разодранным, тебя спасло заклятие башни.
- Может мне еще тому колдуну, который его наложил спасибо сказать?
- Можно и сказать. Если бы не он, валяться тебе там.
- Если бы не он, я был бы там с мечом и зверюге не довелось бы жить так долго.
- Тоже верно. Но ведь обстоятельства и иным образом могли бы сложиться так, чтобы ты оказался безоружным перед чудовищем.
- Вот когда окажусь — тогда и скажу спасибо тому, кто меня спасет. А этому колдуну...
- Не колдуну, — резко прервал меня учитель. — Не колдуну, магу.
- А это-то Вы с чего взяли?
- Как ты видел заклятье?
- Как оранжевый туман, а что?
- Запомни это, таким образом ты видишь нейтральные заклинания. Это заклятье не относится ни к светлым ни к темным силам, оно просто существует и действует, как дуновение ветра или течение воды. Будь хозяин башни колдуном, он не стал бы так изощряться. С помощью темной силы проще вывернуть человека наизнанку, ободрать с него шкуру, зажарить, сгноить, лишить воздуха или убить еще сотней других способов. - Перед моим мысленным взором встала картина из воспоминаний о войне — поле боя, на котором поработали колдуны. Я отогнал это воспоминание как можно скорее, к счастью, мы давно не ели. — Похоже, что наш последний противник тоже был суккубом, как и первый. Только этот был создан на страх. Он внушал страх и питался страхом, вот почему он начал пожирать мелких демонов, когда те испугались. Напитавшись энергией и частями демонов, он не только набрал огромную силу, но и приобрел демоническую сущность. В этом и нам урок — используй силу противника против него, но не принимай её в себя, потому как сила неотделима от сути. Я восхищаюсь их создателем: два суккуба, один для усиления злости, другой для страха, провоцируют человека на агрессию и заставляют его действовать поспешно и совершать ошибки. В отсутствие хозяина это послужило отличным обиталищем да еще и кормушкой для десятков существ темной природы.
- Как думаете, давно ли хозяин оставил башню?
- Полагаю, что он умер еще до войны. Местные рассказывают историю про ведьму, которая проезжала когда-то здесь и облюбовала эту башню. Так вот, это было до войны и та ведьма давно мертва.
- Эта ведьма... мать Венедикты?
- Много будешь знать - плохо будешь спать.
- Спать после такого мне еще пару ночей не грозит, хоть в монастырь иди на всенощные бдения.
- Заснешь как миленький.
Мы взяли свои мечи. Так приятно было снова ощутить в руке теплую живую рукоять освященного оружия.
- Джеромо, у меня к тебе будет одна просьба. Я присмотрел отличное местечко для резиденции инквизиции. - Я вопросительно посмотрел на мастера - Надеюсь, ты никому не скажешь, что за заклятье на этом месте наложено?
- С Вас всего лишь вассальная преданность, и считайте, что тайна сохранена навечно.
Мы оба рассмеялись. Смеяться после всего случившегося было невероятно приятно, со смехом выходили страх, дрожь, нервное напряжение.
- Знаешь, нам повезло с этой провинцией. Здесь отчасти еще чувствуется имперский дух. Многие здесь верят в справедливость, многие её боятся.
- К чему Вы сейчас об этом?
- Помнишь Алехандро? Мы заезжали к нему год назад.
- Конечно, очень приятный человек.
- Когда я заезжал в Магистериум, получил письмо от него. - мастер Тэнк погрустнел. — В письме он рассказывал, что у него на новом месте, в равнинном краю, были большие проблемы.
- Равнинный край? Я слышал, что там было восстание...
- Я еще не дорассказал. Он писал, что не может ни у кого найти поддержку, на него давят и угрожают. К сожалению, это письмо слишком долго искало меня. Я получил его вместе с уведомлением от Магистериума о загадочной смерти моего друга. Я предъявил письмо в качестве улики, и инквизиция выслала туда два отряда для разбирательства. Тогда и поднялось восстание. Местный король с удивлением обнаружил, что больше половины его гвардии на стороне мятежников. Сейчас туда высланы основные силы.
Мне было жаль, что мы не смогли помочь Алехандро. Светлый и честный человек не смог противостоять хорошо отлаженной преступной системе, проникшей в верха. Почему он не попросил помощи у центра? Тогда я этого не понял. Но осознал, как повезло нам.

Через две недели нас обоих пригласили на свадьбу Венедикты и Пабло. Впереди было еще много работы, но в тот момент мы радовались и веселились. Та свадьба запомнилась мне надолго, все-таки нечасто увидишь отплясывающего магистра инквизиции.