Крыса повесилась

КАНДЫБА.                " С миру по нитке - нищему петля!"

Ленкомната второго отряда еще с декабря месяца была забита народом и превратилась в дополнительную жилую секцию. В основных еще раньше все было запрессовано до предела. Под зиму всегда так. Весной усиленно гонят на химию, а к зиме зона вновь переполнена. Идут один за другим этапы  и уже давно некуда брать, но хозяин принимает, видно так приказали сверху!
Зачем они здесь эти этапники? Кто-то в управлении боится, что план по лесозаготовкам не будет выполнен, шлют подкрепление? Или просто некуда девать народ? А он, тем более, не будет выполнен при таком скопище!
В секциях спят по пятеро на двух сдвинутых шконках, да еще вешают в проходы "вертолеты" (сбитые из досок щиты) на них еще двое. Кормежка в столовой, и без того негустая, становится просто мутной водой. Из-за невероятной тесноты одолевает поголовная вшивость, вспыхивают эпидемии чесотки.
Негде обсушиться как следует, рабочая одежда свалена в бытовке огромными ворохами. Там тоже спят те, кто ссытся по ночам. В секцию их но пускают, так они мочат робу, в которой в сорокаградусный мороз восемь часов пахать под открытым небом. Но им еще везет! Они, зарывшись в тряпье, спят вольготно, а тут! РАЗВЕ МОЖНО ОТДОХНУТЬ КАК СЛЕДУЕТ, ЕСЛИ ПОВОРАЧИВАТЬСЯ С БОКУ НА БОК ПРИХОДИТСЯ ТОЛЬКО ПО КОМАНДЕ.
А «блоть» попрежнему спит каждый на своей кровати. Зона не рассчитана на такое количество народа, она переполнена в 3 с лишним раза против нормы! Что говорить о нормах санитарии? К февралю, а то и раньше, треть зоны опять будет дистрофиками, калеками, еще часть симулянтами и членовредителями…
Остальные, пока на ногах, будут под дубиной бригадира гнать план за себя и за всех остальных, включая "блоть", которой зимами особенно много.
За тех парней, которые не по своей воле едят половину твоей "пайки" и занимают половину твоей постели.
Однако не эти мысли мучяли сейчас Кандыбу - симулянта из второй бригады - сидящего в этой комнате. Он "скрысятничал" - украл чужую пайку хлеба, и его  ждало суровое наказание.
Вот сейчас с работы   придет бригада, его выволокут в бытовку и будут бить пинками, сапогами и чем придется. Бить так, чтобы не оставить в живых,  но и не убить сразу!
Как это случилось, Кандыба и сам не знает. Черт его попутал! Смотался из бригады один тип, сидевший за их столом. Перешёл в расконвойку. А пайка на него продолжала идти в бригаду и утром, и в обед... А ему зачем она там, на вольных почти что хлебах? - рассудил Вася Кандыбин - Вон с утра еще за ней не забегал, так нужна значит! Да и забежит "шнырь" ему не отдаст, клясться будет, что у него все по счету!   
И Вася, чтоб не пропадать добру, ухватил за обедом сразу две штуки, да и спрятал одну за пазуху. Не все же "шнырю" обжираться!!! Вот он, легок на помине, прибегал лишнюю пайку требовать. Ан нет! Не дали на этот раз.
Но дело оказалось "швах». Кому-то за другим столом не хватило пайки. Может действительно, лишней уже не выдали, а может "шнырь" понт поднял... Весь их стол с обеда сразу в раздевалку и шмонять. У Кандыбы нашли.
А была в их бригаде постоянная "крыса". Пропадали из тумбочек пайки.  Лягут спать, хлеб в тумбочке,
а проснутся нет. Может сам "шнырь" и шарился? Ему ведь всех легче: ни на работу, ни на проверку не гонят.
А тут всё разом на Васю и списали.
Кинулись, давай пинать. Вот она, - кричат, - шушара, попалась!   Отвели, словом, душу. А когда на работу собрались, предупредили Кандыбу:"Вернемся, чтоб все пропавшие пайки на месте лежали! И насчитали их 12.
Хлеба ему теперь четыре дня не видеть, и потом - у кого пропадет - на него валить будут, но не это главное.
Озверела бригада от мороза, тесноты, голода. Все
на пределе. Друг другу за одно слово глотки перегрызть готовы. Не пощадят они Кандыбу! К куму идти бесполезно. Менты не защитят, вышибут пинками из надзорки.
Ведь сам хозяин недавно на утренней проверке перед всей зоной объявил: "За   "крыс" никакого спроса не будет. Бейте, но только так, чтобы можно было живым на больничку отправить. А там пусть подыхает! Если умрет раньше, будем судить!"
И бьют всей бригадой, чтоб без крайних, сапогами до синевы, а потом несколько раз с размаху об пол, чтоб почки отскочили. Такой чахнет потихоньку. А менты подождут, пока сойдут побои и отправляют этапом на больничку подыхать, чтоб за зоной не числился. При Кандыбе из бригады уже двое так ушло, и оба не вернулись.
Оставался один выход. Вася полез в матрац, достал из заначки веревку и начал вязать петлю. Сварганив, он укрепил ее на проходящей под самым потолком у окна трубе.
До съема оставались считанные минуты. Отсюда, со второго этажа был хорошо виден отстойник, через который пропускали в жилзону отработавшие смену бригады. Вот уже он наполнился народом, просчитали по пятеркам, открыли ворота, и в зону хлынул поток. Куда бегут? Да, это второй отряд, бежали к их бараку.
Кандыба надел на шею петлю, вздохнул несколько раз поглубже… Перед глазами возникла фотография двух дочерей и жены, от которой вот уже три месяца не было писем. В коридоре послышался стук сапог. Эх, жизнь поломатая! И все, ты наперекосяк, вся прахом! Никогда ему не везло. И посадили-то, смешно сказать, за то, что жив остался!
Возил со смены людей на автобусе и попал на переезде под отцепившийся вагон. Куда смотрел составитель, проверяя состав перед отправкой. Ведь будь вагон на воздухе, сработали бы тормоза, да и машинист уловил бы разрыв. Куда смотрел дежурный по переезду, не закрывший шлагбаум? Он оказался самым виноватым! Двадцать человек, все как один превратились в кровавое месиво. Каким ветром выбросило из кабины Кандыбу? Успел ли он открыть дверь или вылетел через стекло?
Его нашли в кювете без сознания, сотрясение мозга, перелом двух ребер, ноги. Когда вылечился, судили. Дали 12 лет. Подал на пересуд, сбавили до 8... Больше не писал «чтоб судьбу не испытывать. Бывали такие случаи, со второго раза наматывали больше прежнего.
В чем его вина? Ночь была. От переезда в ту сторону, откуда его "поцеловало", вдоль линии здание склада, вагон он видеть не мог! В бригаде считают его симулянтом, а поломанную грудь иной раз так прошьет, что не вздохнуть! Жена охладела к нему, когда еще лежал в больнице. В тюрьме получил от нее первое и последнее письмо: "Нам лучше разойтись!"
 Кандыба выпустил из рук дужку двухъярусной кровати, согнул колени и соскользнул с подоконника...

Коля - Ваня был сегодня не в духе. С утра разругался с женой, "бугор" второго отряда не принес обещанный червонец, на который после дежурства можно было поправить голову, и, вообще, вся смена - дерьмо!
 Мороз на дворе стоял за сорок, "зэки" ёжились, стоя в отстойнике, кутались в рваное трельё. «Ну я вас голубчики, поморожу",- решил Коля-Ваня, перед ним был, тот самый ненавистный второй отряд. "Куда понеслись? -гаркнул он в след убегающей бригаде,- Где еще один человек? А ну строиться по новой!"
"Блоть» всегда стояла во главе колонны, она уже успела забежать в отряд, но не в ленкомнату, где жили "чуханы", а в свою, блатную секцию.
 "Шнырь, беги за бугром, пусть строит бригаду, пока я его не оформил на 15 суток!" Нехотя и медленно бригада возвращалась обратно. Коля-Ваня еще раз просчитал по пятеркам, проверил для верности по карточкам.
«А где этот ваш Кандыба?»-спросил он наконец у бригадира так, словно спрашивал: где это мой червонец?" «Так он не выходил на работу, в бараке сидит?» - бугор почесал подбородок, давая понять прапору, что его самого сегодня "пребородили". Завтра принесу!
«А ну, тащить его сюда!" Бугор отрядил двух с ленкомнаты за Канднбой. Когда за ним пришли, висельник был еще теплым, но откачать его уже не удалось» Прапорщик Коля - Ваня немного спутал Васе Кандыбе карты!