Маньяк маньяка...

От сельхозинститута по прорыву на товарный двор выделили группу студентов накидать машину бревен. С ними и я. Приехали, посмотрели. Никто понятия не имеет. Пришлось брать командование на себя (дело то вершить надо!) Нарисовался бригадир из подшефной конторы, кому институт эти бревна выбил для возведения профилактория, давай помогать. Слово за слово по работе при погрузке, транспортировке и разгрузке. Не углядел я как в разговоре, в синтаксическом закоулке прозвучал подвох.

И вдруг товаришь, отведя меня в сторонку, проникновенно спрашивает: «Сэр, вы случайно не сидели в сибирских лагерях! Таежных лесоповальных колониях?» С мольбой в глаза заглядывает – родную душу встретил! Я опешил. Отрицать не стал, но удивился, откуда по мне видно? Что на лбу написано что ли?

«Элементарно Ватсон! Только в Сибири, и только в зонах бревна называют баланами.» Одно слово и Штирлиц погиб! «Я, что-ли так сказал?» Я за год до освобождения при посадке в БУР принялся изучать гражданский язык и избегать «Фени». «Сказал я, но ты понял!» - ответствовал провокатор. «А ты-то что, сидел?» «Нет, но я вырос в таежном поселке, где жили сотрудники охраняющие зону.» «Вертухай?» «Нет.» «Сын вертухая?!» … «С детства видел зэков. Мы все местные жители ходили лечиться в зоновскую санчасть, клуб, когда там были фильмы или концерты. Я вот этот специфический запах колонии до сих пор помню. И людей побывавших там за версту чую! Есть на всех особая метка!»

«У тебя отец в зоне Кумом был, не простым контролером!» «Благодарю за комплимент.» «Ну, так может я до этого у кого нибудь слышал.» « Нет дорогой: Это как пыль под кожей у шахтера – видел? В шахте жарко, душно, дымно. Люди раздеваются, распариваются. И уголь через раскрытые поры, через микроскопические порезы, царапины просачивается под кожу. Получаются характерные татуировки. И ничем потом не вытравишь. Жизнь – та же шахта. Все события, произошедшие с человеком, откладывают на нем неизгладимые отпечатки и надо только уметь их расшифровать!»

В принципе верно! Только надо знать символы. И постичь эту науку можно лишь на собственной шкуре. Как иначе поймешь, откуда ноги растут. Сейчас к пятидесяти, поменяв штук тридцать профессий, я и сам сделался физиономистом. Особенно по молодежи. Взгляну на дарование, его «ужимки и прыжки», сразу примерно могу предсказать его дальнейшую жизнь.

«Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выбрал другую дорогу.

-По моему, было бы то же самое,- философически ответил Боб Тидбол. –Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.» О. Генри. Дороги, которые мы выбираем.

Характер, темперамент, физические данные и общая направленность – довольно точный прицел, чтобы знать, где приземлится снаряд!

Часто достаточно просто рассмотреть встречного внимательно. Не надо быть гением, чтобы определить в едущем вечерним троллейбусом пассажире столяра, если у того древесные опилки на ушах! У токаря опилки, естественно, металлические. Причем не обязательно на ушах, хотя их в спешке моют после яиц в душе.

Запах! Чистые вещи хранятся в индивидуальном шкафчике вместе с рабочими шмотками и передают им свой аромат. У древесины каждой породы дух неповторимый. Стойкий неотшибаемый запах имеют масла. У токаря это духан масел вперемежку с железом и ржавчиной. Такой компот можно подхватить, даже пройдя сквозь цех. В токарном просто взвесь. Все в масле: станки, пол, стены. Кроме того раскаленные стружки часто врезаются, вплавляются в волосы, кожу. Руки характерно у токаря поцарапаны. Покоцаны и чернота от масла под ногтями. А если просто чернота – может быть шофер. Но там запах бензина. РУКИ О ЧЕЛОВЕКЕ МОГУТ СКАЗАТЬ МНОГОЕ И НЕОБЯЗАТЕЛЬНО ЗНАТЬ ХИРОМАНТИЮ. Набитые костяшки пальцев – боксер. Шишечка на правом среднем – писарь! Походка. Токарь целую смену стоял, шофер сидел.

Милиционера при проверке паспорта бывший зэк как то автоматически называет начальником и тот так же автоматически отмечает: Значит, был у « хозяина»! 30 лет прошло! Все сроки давности истекли. Учительница, которая приехала в нашу колонию преподавать, что-то там, молодая, говорила, что перед столь ответственным шагом читала записки Чехова о Сахалинской каторге. И напрасно все «джентльмены удачи» думают, что самобытны и современны. Тюрьмы – они вне времени! Персонажи удивительно похожи.

И вообще она, где то читала, что преступники всех стран времен и народов как сиамские близнецы, гораздо более схожи между собой, чем с окружающей средой. Средневековый Пират Хуан и советский домушник Вася два сапога пара. И теория Ламбразо хоть и признана ошибочной, но имела правильные ориентиры: выделить характерные отличительные черты - архетип преступника реально! Как можно еще в детстве определить склонность к преступности и авантюризму.

И все спецприемники Союза идентичны между собой. Похожи публикой, способами работы с ней и правилами внутреннего распорядка. Поэтому попав сюда Шпала уже не стал изобретать велосипед, а воспользовался опытом предков. Во первых классически попытался закосить на аппендицит и дизентерию. Оказывается дристуха это не просто понос! Целая наука. Без особых результатов. Из чего понял, что в хате стукачи. И еще ему фельдшер доходчиво объяснил: Груздя отсюда не выпустят, даже если он действительно заболеет, и будет подыхать в камере. Легче отчитаться за смерть, чем за его побег.