Детские мирки. Дачный

Всем известный факт: чем старше мы становимся, тем чаще вспоминаем о прошлом, тем сладостнее проваливаемся в детские годы, тем все настойчивее рассказываем окружающим о том, как когда-то солнце светило ярче, реки были чище, а трава, конечно же, зеленее. В детстве мы просим, чтобы почитали сказку, а с возрастом все поголовно становимся сказочниками, вольно или невольно, приукрашая прошлое и убеждая, наверное, самих себя в том, что мир был лучше.

О, мое детство посещали великие трагедии, чего стоит, к примеру, осознание несправедливости! До сих пор, открытая рана. Но, спасибо подсознанию и инстинкту самосохранения, стирающим худое и бережно хранящим тепло и любовь, которые повстречались на жизненном пути и остались в памяти – одной из самых больших драгоценностей, дарованных человеку.

У меня много было детских мирков, укрывающих, до поры до времени, меня от жестокости действительности. Они мне кажутся сейчас эфемерными, но кто сказал, что кокон должен быть каменной скорлупой?

Помню, как стою в малиннике дедушкиной дачи. Кусты заботливо подвязаны дедушкой Тимой (Тимофеем Дмитриевичем) и прорежены. Можно было идти по дорожке и спокойно, не боясь оцарапаться, срывать ягоды. Возраст был такой, что верхушки веточек малины образовывали арку над моей головой, а я, задрав ее, пыталась найти самую большую и спелую ягоду, параллельно рассматривая белесый низ листов и ловя на себе уже жаркие лучи позднего утра. Дедушка поливал сад на рассвете, но мои ступни еще ощущали теплую влажность земли, а пальчики, сквозь тонкий подсохший слой поверхности, зарывалась в мягкую земляную вспушенность. Это был всего один из десятка уголков большого дачного участка, о котором я вспоминаю с коленопреклонением. Я чувствовала тогда себя малышкой сказочного мирка, о котором писал Н.Носов в «Приключениях Незнайки и его друзей».

Это безумство какое-то! Память выдает на гора все новые картинки. Я помню, шаг за шагом, все дорожки и лестницы, цементные и земляные; ягоды с куста китайской, шершавой на ощупь, войлочной вишни, которая свисала на одну из дорожек, и кажется, я ела эту вишню только с куста; беспорядочное разнообразие цветов - такая четкость, что кажется, сейчас сорву несколько розово-оранжевых стрел гладиолусов, прорезающих разноцветные астры; фрукты, плоды деревьев и кустов, стены винограда – это необыкновенно объемные воспоминания, с запахами, звуками, плеском воды…

Дача стояла на обрыве. К заливу большой реки я спускалась бегом, а может быть, летела сквозь стрекот кузнечиков и яркое солнце. И вот он, момент: я, сидя в мелкой воде, наблюдаю, как рыбешки стайкой окружили меня и посверкивают серебристой чешуей на фоне волнистого белого песочка; в паре метров левее, ветви огромной ивы купаются в легких волнах, которые расходятся от проносящихся, одна за одной моторных лодок; низко летают и пищат ласточки-береговушки; с длинного деревянного мостика, в сотне метров правее, прыгают в гущу водорослей пара мальчишек; от колодца, расположенного чуть выше, в прибрежных зарослях, идет дядька с ведрами, я знаю, холодной воды; где-то слышен смех, заливистый лай собаки, которую я тогда боялась…

Я хорошо помню крутой глиняный берег над водой: вверху гнезда-норки ласточек, а ниже, куда могли дотянуться детские руки (о, эта тактильная память): светлые осыпающиеся комочки с травинками, паутинками, палочками. Чего только мы не делали с глиной, и лепили тарелочки с чашечками, и обмазываясь сами, с упорством, часами, обмазывали бетонные плиты, защищающие берег от размывания, и делали скользкие горки. Куча детей болтались в реке с утра до вечера, пока взрослые копались в садах-огородах.

Помню девочку Тоню, которую я воспринимала как мальчика. Такой казус был у меня в голове. Ну, потому что, моего дядю звали Антон и мы с сестрами его звали дядя Тоня. В детстве я не знала, что это и женское имя. Кроме того, эта девочка бегала в мальчишечьей одежке и хулиганила чуть. В общем, образ сложился.

Иногда, по вечерам, дедушка здоровенными граблями чистил пляжную часть берега от водорослей. Для нас это было огромное удовольствие. В куче растений, которые он выволакивал на берег, мы, роясь, находили раков, рыбок игл, водяных улиток. Рыбок, наигравшись, отпускали, а раков, конечно же, варили. Несколько раз, я была у дедушки на дачной водокачке (он подрабатывал). Помню, в общем-то, скучное для меня помещение, но, на пыльных окнах без штор, стояли в больших жестяных банках не очень густые кусты лимонов с маленькими лимончиками. Дедушка и на работе садовничал. Дачные участки отделяла от поля полоса посадки. Я не раз бегала на поле за зеленым горошком. Только горошка мне и не хватало на дедушкиных плантациях.

Почему-то, я думала, что смогу описать в этом рассказе о всех моих детских мирках. Но, забралась в дачный, и понимаю, что не могу из него выбраться, чтобы писать о других. Их было много, и в квартире, и во дворе, и в детском садике, и у бабушек…

Возможно, и о них напишу, о воспоминаниях, которые так и не стали дневниковыми записями, но просятся, давно просятся быть прочитанными.