Такова жизнь

               

                Валерий Недавний
                Такова жизнь

  Автобус приходил в Ростов поздно вечером и от осознания, что ему вновь придётся коротать время в ожидании утра в душном переполненном здании вокзала, стало не по себе. Чтобы компенсировать ожидающие его впереди неудобства Николай Иванович откинулся в кресле и закрыл глаза, пытаясь хоть немного вздремнуть. Сон не шёл. В полудрёме ловил оживлённый разговор, сидящей впереди него парочки. С противоположного ряда кресел доносился плач ребёнка. Ни увещания матери, ни уговоры пожилой соседки не могли заставить его замолчать. Утомлённый дорогой и духотой, мальчишка тянул своё бесконечное – «А-а-аа», раздражаясь ещё больше от внимания уделяемого ему сердобольной тёткой. Казалось, терпение молодой матери иссякло, Николай Иванович открыл глаза.
 - Я вот сейчас тебе дам! - занесённая рука матери, уже готова была отшлёпать строптивца, не приди ему на помощь мужчина из соседнего ряда.
 - Ах, какой хороший мальчик! – перегнувшись через подлокотник кресла, игриво пробасил он малышу. – Вы только посмотрите, как он хорошо плачет, - и протянул к нему руки.
«Успокоитель нашёлся», - скептически усмехнулся Николай Иванович его стараниям, зная  при такой изнуряющей духоте и взрослым плохо. К его удивлению малыш всхлипнул и обернулся к мужчине. Стоя на коленях матери и держась пухлой ручонкой за её шею, ребенок с любопытством разглядывал усатого дядьку. Мужчина нагнулся и потянулся рукой вниз, где у его ног стоял портфель. Открыв его, он извлёк из портфеля достаточно ёмкую торбочку. Обвёл взглядом соседей, как бы, приглашая, их в свидетели, и, мечтательно произнес:   
 - Мне бы такого мальчишечку, а то и будить по утрам некому.
 - Ну и забирай этого крикуна, - согласилась соседка. – Звонок добрый будет, не проспишь. А то всем уже всем надоел своим криком.
Пассажиры дружно  рассмеялись над её предложением.
Усач развернул торбочку, словно примеряя, вместится в неё малыш или нет?
 - Кажется, поместится, –  произнес он и, повернувшись к матери малыша, спросил. - Так вы отдаёте мне сына или нет?
Даже молодая мать, понимающая что это всего лишь розыгрыш, от неожиданности растерялась не найдя что ответить мужчине.
 - Ну, всё, тогда я забираю его к себе, - и мужчина протянул руки в сторону малыша. Николай Иванович заметил, как от страха глазёнки ребёнка наполнились слезами. Судорожно обвив шею матери ручонками, малыш уткнулся лицом в её грудь и заплакал.
 - Нет, нет! Не отдадим тебя никому, - принялась женщина успокаивать сынишку.
«И надо же было тебе вмешаться, - подосадовал Николай Иванович торопливости тётки, - теперь жди, затянет снова».
     Мягко шелестя шинами «Икарус» мчался чёрной лентой асфальтового покрытия дороги. По обеим сторонам трассы пролегали поля с работающими комбайнами и грузовиками, увозящими зерно на тока. В некоторых местах поля уже пахались. За окном мелькали станицы со старинными церквами, современными домами культуры и торговым центрами. В промежутках между ними шли хутора, утопающие в зелени садов и бескрайние поля. Иногда взору бросались высохшие впадины от небольших озер, да выжженные южным солнцем луга с поникшей листвой придорожных лесополос. Глядя на меняющийся за окном ландшафт, невольно подумалось: - «А ведь прижились люди в степной глуши, привыкли к ней и, стала она им родной стороной». И перед мысленным взором прошла история прошлого этих мест. Тысячи подневольных людей из центральных губерний России группками и поодиночке движутся на неведомый им Кавказ, чтобы заселить и укрепить эти суровые продуваемые злыми суховеями степные просторы, призванные по замыслу фаворита императрицы Григория Потёмкина стать  форпостом юга империи. Скрипят разбитые дальней дорогой телеги, мычат привязанные к их задкам коровы, голосят по покинутым избам и деревням бабы, вторят им дети. Лишь мужики, хмуро посасывая цигарки, молча, клянут в душе беспутную царицу и свою горькую судьбу. Из небольших групп людей стихийно растут таборы и вот уже более организованные отряды переселенцев со своими старостами и священнослужителями стекаются в походные колонны. А позади них остаются милые их сердцу леса, луга и возделанные ни одним поколением их предков пашни, кормившие их семьи. Что ожидает их здесь на неведомом Кавказе? С удивлением вглядываются они в пожухлую траву необъятных степных просторов и  чистое южное небо. А впереди уже маячат столь удивительные и грозные вершины гор, о которых не раз приходилось слышать от бывалых служивых людей. И даже можно увидеть их белоснежные пики за сотню верст в солнечную погоду. 
   И вновь за окном автобуса вспаханное под самое основание древнего скифского кургана поле. Возможно, на его холме вместо нынешней тригонометрической пирамиды когда-то высилась сторожевая вышка казачьего пикета. Ему представилась высокая вышка, сооружённая из жердей с лесенкой и смотровой площадкой. Площадку вершила остроконечная крыша, из охапки свежескошенной травы или стеблей чакана. Такую вышку видел он в детстве в степи у терской станицы. С неё старик-сторож осматривал бахчу. Воображение уже рисовало Николаю Ивановичу пасущихся у подножия сторожевой вышки оседланных лошадей. Рядом шалаш с простеленной на траве буркой. И казаков трапезничающих на ней, в то время как их товарищ на вышке, прикрывшись ладонью от солнца, зорко всматривается в степную даль. Кто знает, фантазия виденных в детстве рисунков или прочитанных книг,  навеяло ему эту картину, ручаться не мог. Но он чётко представил себе быт казачьего дозора того времени. Закопчённый чугунок, висящий на треноге  и марево тепла, идущее от  жара костерка. На костре готовился шулём.  И перемётная сума, притороченная к седлу лошади с единственной и необходимой в таких случаях парой белья, И потёртые ножны шашки-гурды лежащей у ног казака. И готовый в любое время вспыхнуть сигнальный костерок, обильно политый смолою. Огни костров оповещали соседние казачьи пикеты о приближении врага. Сколько их костров загоралось в то тревожное время, давая знать крепостям о нашествии горцев или ногайских орд. То была тяжёлая служба на линии, пролегшей от Моздока до Азова призванная по замыслу светлейшего князя Потёмкина положить конец притязаниям  Блистательной Порты и её вассалов на земли Юга России. Селился пришлый люд кучно всё ближе к крепостям и укреплениям, чтобы в минуты опасности уйти под их защиту. В часы затишья и отдыха переселенцы пахали веками не тронутую землю, водили скот и птицу, ни на минуту не расставаясь с оружием. Отражали набеги немирных горцев и лихих крымских татар. В затишье торговали с коренным населением, укрепляя тем самым дружественные связи с «азиатами».  Всё это в прошлом, о котором напоминают сохранившиеся с давних времён названия населённых пунктов. Вот и это далеко оставшееся позади село с красавицей церковью как он помнит было основано в 1777 году казаками Хопёрского полка при тогдашней  крепости. Свое название – Московское оно получило от дороги, проходившей через крепость на Москву. Николай Иванович пытается представить эту дорогу. Чего только не перевидала она за время своего существования. Теперь и он едет ею в мягком комфортабельном автобусе через дышащие июньским зноем степи, удивляясь терпению и непритязательности тогдашнего служивого люда. Предки нынешних жителей могли сотни верст трястись неухоженными дорогами, покрывая обширные пространства Российской империи. Служба и работа. Но ведь они были, есть и будут пока живо человечество. Меняться будут названия должностей и профессий,  а суть жизни останется прежней.
      В командировку Николай Иванович отправлялся без всякого желания и тому были причины. Работая на крупнейшем в крае заводе автомобильных прицепов в инструментальном отделе, они работники отдела занимались обеспечением завода инструментом и оснасткой. И ему как начальнику бюро этого отдела приходилось бывать в различных снабженческих организациях, защищая потребности завода в необходимом инструменте. Вот и сейчас кляня в душе сложившиеся обстоятельства, Николай Иванович размышлял, примут ли в Ростове их потребность на следующий год или придётся бегать по начальству и оправдываться? И причины для этого были. Срок защиты потребности в необходимом для завода инструменте и оснастки истёк ещё вчера, и появляться в территориальном управлении Госснаба СССР, как выражалась его мать на «шапочный разбор» не имело смысла. И виной всему были запоздавшие фонды. Все его старания с поездкой в Москву,  в министерство, где он «выбивал» фонды, кропотливая работа по подготовке заказов на будущий год теперь могли оказаться ненужной тратой времени. Николай Иванович был зол на всех кто  причастен к задержке фондов. Начиная с работницы их Министерства, этой «куклы» отправившей им фонды с запозданием в самый последний день месяца к тому же ещё и простой бандеролью. Из-за чего документ полторы недели «болтался» в пути. На женщин, работниц, канцелярии завода которые из-за большого объёма поступающей на завод корреспонденции не всегда во время открывали письма и передавали их руководству. Злила и несовершенство системы управления, когда полученный документ оказывался адресованным другому отделу или службе и, провалявшись там, только после этого доходил до своего исполнителя. И лёгкость поведения начальника их отдела, который, не желая конфликтовать с территориальным управлением, послал в командировку его. А сам, сославшись на занятость, остался на заводе. Хотя защита потребности в инструменте «хлеб» самого начальника отдела или его заместителя, только не его, начальника бюро. Душой понимал, какие бы трудности ему не предстояли защитить потребность завода в твёрдом сплаве он должен. «Примут, некуда не денутся, - решил он. - Только для этого нужно будет проявить настойчивость» Ему не первый раз приходилось выполнять подобные задания.
    И вновь за окном автобуса поле подсолнечника. Все шляпки растений обращены в сторону заходящего солнца. Прежней дневной жары уже нет, хотя воздух душный напоенный запахами полей. Вот невдалеке от дороги мелькнул вздыбленный на силосной яме бульдозер С-100, оставленный трактористом до следующего утра. Кисло запахло измельчённой силосной массой. И вновь смена пейзажа после подсолнечника началось   поле кукурузы. «Сглупил, надо было взять ещё пару запасных сорочек» - подумал Николай Иванович, коря себя за то, что в спешке захватил лишь три рубахи, их явно не хватит на эту поездку. Если так будет  солнце жарить, придётся каждый день их стирать и гладить. А условия для этого в гостиницах Ростова на Дону не всегда лучшие. Мирно рокотал за спиной двигатель «Икаруса», дорога пошла лучше и шины автобуса мягко стелились по асфальту шоссе. Всё это вселяло в нем надежду на благополучный исход командировки. И от этой успокоенности его начало клонить в сон.
                2
     Проснулся Николай Иванович, когда проезжали Батайск. Справа от дороги через равные промежутки времени взмывали в ночную темь самолёты, громом раскалывая небо. Навстречу их автобусу нескончаемым потоком неслись автомобили, слепя светом фар. Хвост этой ярко освещённой цепочки машин начинался где-то за мостом и сливался с многотысячными огнями, раскинувшегося по взгорью вечернего Ростова. По железнодорожному мосту стуча на стыках рельс, прошёл в сторону города товарный состав. Со стороны Дона неслись редкие гудки речных буксиров. Неосознанное чувство волнения охватило его при въезде на мост. С высоты моста хорошо просматривалась широкая гладь Дона с отражёнными в ней огнями стоящих у причалов теплоходов, буксиров и катеров. Огни вечерних кафе, ресторанчиков с особой остротой напомнили ему о годах молодости проведённых когда-то в этом городе. Николай  Иванович даже и не заметил как, проехав ночными улицами города «Икарус» остановился на площади у здания автовокзала. Сняв с полки портфель, он вместе с другими пассажирами вышел на площадь и направился к зданию железнодорожного вокзала. Только там, в зале ожидания по его расчету можно было пересидеть до утра. Сколько он себя помнил, редко когда удавалось устроиться в гостинице из-за отсутствия свободных мест. Чаще останавливались у частников. Но в этот раз он приехал один, и рисковать ночёвкой у частников не стал. Поднявшись на второй этаж вокзала, отыскал взглядом свободное место. «И куда только едут?», - садясь на свободное место, удивился  он.  Вытянув удобно ноги, окинул взглядом эту многоликую публику. Многие пассажиры сидели, кто-то, простелив газетой, сиденье дивана и поджав под себя ноги, спал. А кто, уткнувшись в газету или книгу, коротал время до отправления своего поезда или ожидал наступления утра.  Николай Иванович достал из портфеля последний номер роман газеты и  принялся читать. Осилив четыре страницы, поймал себя на мысли, высидеть оставшиеся до утра пять-шесть часов времени в душном зале ожидания вокзала ему вряд ли удастся. Вложив в портфель журнал, спустился на первый этаж. Привокзальная площадь встретила его во всём своём великолепии. Свежий воздух, напоённый теплом разогретого за день асфальта, гудки маневровых электровозов, команды диспетчеров, доносящиеся из громкоговорителей, подъезжающие и отъезжающие такси со спешащими куда-то людьми, шум и ночные запахи всё это породило в нем  ощущение никчемности своей личности перед этим большим городом. Постояв некоторое время в раздумье, пересёк площадь и направился в небольшой скверик. И тут ему вспомнилось: - «Одесса - мама, Ростов – папа» Напрягая мысли, пытается понять, откуда эта  пошленькая фраза? Но мысли скачут не находя ответа. «Стоп!» - радуется он. В памяти всплывает далёкий тысяча девятьсот сорок четвёртый год и руины Ростовского железнодорожного вокзала. И они сотни беженцев расположившиеся на ночлег, прямо на площади перед железнодорожным вокзалом. А вверху тёмное южное небо в ярких звездах. Тот год Николаю Ивановичу помнился переездом их семьи в Крым. Его мать, отец, и  маленькая сестрёнка возвращались на свою родину, в село Отузы. Отца приглашали на работу в виноградарский совхоз Коктебель. Крым недавно был освобождён от гитлеровских войск, и отцу предстояло  восстанавливать совхоз, в нем он работал до войны. Это было их возвращение из эвакуации с длительными ожиданиями подачи паровозов, переполненными людьми вагонами, санпропускниками под армейскими палатками. Всех пассажиров прогоняли через походные армейские бани, мазали какой-то вонючей мазью. И только после санитарной обработки весь этот кочующий люд мог следовать  дальше. Отчётливо помнился помятый и закопчённый чайник, его он пятилетний Колька таскал всюду за собой, держась подола матери. И шишка набитая им в районе станции Синельниково на голове, когда он упал с верхней полки. Как вспоминали родители, машинист их состава, увидев поврежденные рельсы, применил экстренное торможение. И тётка проводница, предупреждавшая пассажиров охрипшим голосом:
 - Граждане, пассажиры подъезжаем к Ростову! Я вас предупреждаю, не смейте без меня открывать окон и дверей вагона.
- Одесса - мама, Ростов – папа, - невесело усмехнулся этому предупреждению, сидевший рядом с отцом солдат-инвалид.
-  А почему нельзя открывать? – удивилась мать.
 - С крыши вагона через окно может влезть всякая шпана. Ростов по преступности первый город, - объяснил инвалид. – А за ним Одесса, вот почему урки и поют: - Одесса мама, Ростов папа.
Помнился тощий узел пожитков, на нем мать укладывала спать его двухлетнюю сестрёнку. И его истошные крики, которые не без стыда встают в памяти, заставляя задуматься над тем, что пришлось пережить его родителям во время войны. Тогда они несколько дней сидели в Ростове в ожидании своего поезда. Проснувшись утром в окружении таких же странствующих семейств, он Колька к своему удивлению заметил у сидящего на узлах мальчишки игрушечного коня. Это был большой конь, на деревянной платформе с колёсиками. И ему, Кольке захотелось иметь точно такого. Тяга ли к этой ярко разрисованной игрушке или чувство члена семьи, на долю которого выпало бегать на станциях с чайником за кипятком, помогать матери стирать пелёнки сестрёнки побудили его, обратится к матери.
 - Мам, купите мне такого коня, - и он показал на мальчишку.
 - Сынок, какой может быть конь, когда ничего в магазинах нет? Посмотри, ты же сам видишь, - и мать показала рукой в сторону привокзальной площади.
Ещё вчера прогуливаясь с матерью, видел разрушенное здание большого универмага с битыми витринами и обвалившимся перекрытием.
 - Это у него игрушка с довоенного времени, - стала ему объяснять мать. - А потом Коля у нас денег в обрез, а ещё нужно добраться до места назначения. Так что и не проси, понял?
И хотя всё что  говорила мать, ему было понятно, желание иметь такого же коня пересилило сознание. И он стал просить у матери  игрушку. Не добившись своего, с бесстыдством стал кричать, требуя, чтобы ему купили такого же коня. Ни уговоры родителей, ни их объяснения, что у них нет для этого денег, ни реплики соседей пытающих его урезонить не помогали. Замолчал он сам от леденящего душу вопля.
 - Люди, ратуйте! Ограбили! – кричала женщина.
Соседи всполошились, проверяя целостность своих узлов и пожитков. А некоторые с испугом оглядывались по сторонам, боясь, что и их могут обворовать как эту тётку.
 - Ой, лихоньки, - кричала тётка, глядя в противоположную сторону, куда улепётывал маленький оборванец, в его руках была небольшая торба.
 - Держи его! – крикнул кто-то из толпы.
 - Воришки, - прокомментировала  их соседка, пожилая женщина. Она спокойно сидела на своих узлах и грызла початок молодой вареной кукурузы. - Ты милая близко к сердцу не принимай, - обгладывая зёрна до самой кочерыжки, философски заметила она матери. – Я ноне нагляделась всего. И всему виной – война проклятущая.
      Но он уже не слышал тётки, а со страхом смотрел в сторону убегающего воришки. И  этот страх был не за оборванца, а за себя, сестрёнку и родителей. Их тоже могли обворовать или убить. И он гадал, поймают или нет этого беспризорника. Мальчишка выскочил за пределы привокзальной площади и, петляя меж ям и куч из битого бетона и стекла, бросился в направление разрушенных зданий. И когда до развалин осталось совсем немного, один из преследующих его парней сбил мальчишку с ног. Падая, пацан выбросил вперёд торбу. И её тут же поднял с земли ни весть, откуда появившийся оборванец и скрылся в развалинах здания.
- Шпана, а ведь жалко их, то же люди, - сочувственно вздохнула тётка, бережно заворачивая недоеденную кукурузу в тряпицу.
Тем временем догонявшие мальчишку парни вцепились в него и стали избивать.
 - Звери! Что вы делаете, сволочи, - силясь подняться со своего вещмешка, хрипел солдат без руки и завалился на бок.
Инвалиду помогли сесть на вещмешок.
 - С голодухи он, разве не видите, - кричал солдат. - Отпустите его, неужели в вас жалости нет?
 Солдат забился в припадке. Вид инвалида  напугал Кольку, бледное перекошенное в гримасе  лицо. Выступившая из-за рта солдата пена заставили его отвернуться.
                3
       Передремав в зале ожидания и дождавшись утра, Николай Иванович умылся, привёл себя в порядок и пошел завтракать в ближайшее кафе. Перекусив, он отправился в территориальное управление Госснаба СССР. И хотя сроки представления заказов их заводом истекли, принимавший его начальник отдела вынужден был с ним согласиться:
 - Такое крупное предприятие как ваш завод не может быть оставлено без снабжения. Я доложу об этом своему руководству. А вы, - он посмотрел на часы, - после обеда подходите ко мне, мы решим, как быть дальше.
Пока начальник отдела докладывал своему руководству о случившемся, Николай Иванович писал объяснительную записку о причинах вызвавших столь позднее представление их заводом потребности в инструменте на следующий год. В ожидании решения по их заводу Николай Иванович протолкался два дня. Переговорив по телефону со своим начальником отдела о сложившейся ситуации, и объяснив ему какие требования перед заводом ставит терруправление,  попросил шефа быстро утрясти этот вопрос. Одновременно для ускорения дела дал телеграмму на имя главного инженера завода. В ней он изложил претензии со стороны территориального управления к заводу и просил подтвердить позднее получении фондов от министерства. На третий день комплектовочные ведомости на инструмент у него были приняты без волокиты. Территориальное управление получило от их завода объяснение. Но с потребностью на режущие пластины твёрдого сплава вышла заминка. У Николая Ивановича не принимали заказы на многогранные режущие пластины твердого сплава, поставляемые в Союз по импорту. Причиной послужило отсутствие их завода в списке предприятий работающих  этим сплавом.  Как объяснил ему Петр Андреевич, даже если бы ваш завод и был бы в списке, распоряжением ГОССНАБА СССР  всем предприятиям рекомендуется переходить на использование режущих пластин твердого сплава отечественных производителей.
 - Да поймите Вы, - поняв, что выполненная им задолго до заявочной компании работа по составлению комплектующих ведомостей на твёрдый сплав летит в тартарары, стал объяснять ситуацию Николай Иванович, - я же составлял ведомости на сплав, исходя из технологии обработки деталей. Технология введена головным предприятием КаМАЗ. Наш завод стал входить в него с 1969 года. А это значит  все станки, техническая оснастка, резцовые вставки, пластины твёрдого сплава к ним всё соответствуют единому стандарту КамАЗа. Вот вы Петр Андреевич, - сделал он упор на слушающего его объяснение начальника отдела, - предлагаете мне использовать пластины твердого сплава отечественных производителей. Я с вами согласен, но вы поймите и меня.  Не могу я в оставшуюся неделю, без согласования со своими технологами и конструкторами произвести замену. К тому же у отечественных производителей многие типоразмеры пластин пока в разработке. А переделка технологической оснастки под отечественные пластины вызовет перебои в работе.   
- Я вас понимаю, - согласился с ним Петр Андреевич. – Но сейчас надо спешить с предоставлением заявки, чтобы вы могли получить сплав.
- Хорошо я постараюсь уложиться в срок, - заверил он.
        Уходя из кабинета, он попросил  Петра Андреевича помочь ему устроиться на неделю в гостиницу.
Начальник набрал номер телефона и позвонил кому-то, сказав, что нужно устроить в гостиницу одного человека, мужчину.
  - Можете ехать, я договорился со своим старым приятелем, он вас устроит. Гостиница небольшая, удобств там особых нет, но это лучше, чем ничего.  Мы с ним когда-то работали вместе, - пояснил он. - Удачи вам, - и Петр Андреевич протянул ему листок с адресом.
 Всю дорогу до гостиницы. Николай Иванович размышлял, как ему выкрутится из создавшего положения. Гостиница была небольшой, и он рад был и этому месту. Номер с четырьмя кроватями и столиком в центре комнаты устраивал его. До глубокой ночи  просидел он за столом, переделывая комплектовочные ведомости. Благо двое молодых парней его соседей ушли гулять в городской парк и вернуться не скоро.  Обложившись специализацией заводов изготовителей, ГОСТами и ТУ на пластины твердого сплава он принялся составлять ведомости. До поступления на завод автомобильных  прицепов Николай Иванович работал начальником ремонтно-механического цеха на одном из заводов города. Еще парнем до поступления в институт ему пришлось работать на небольшом заводе, где он получил несколько рабочих специальностей. Работал токарем, слесарем, электриком, знал и другие профессии.  Посылался заводом на всевозможные курсы повышения квалификации. Затем его выдвинули на должность главного механика завода. Получив диплом, он стал директором этого завода. Так что в инструментальный отдел завода автоприцепов он попал вполне подготовленным и знающим специалистом. В отличие от своих коллег инструментальщиков его всегда тянуло к металлообрабатывающим станкам и людям работающих на них. Вероятно, сказывалась прежняя профессия механика. Всегда когда вопрос касался выдачи в цех режущего инструмента, Николай Иванович разговаривал со станочниками, интересовался их работой расходом инструмента. В тех случаях, когда отсутствовал нужный инструмент, предлагал им другой равноценный. На заводе не было норм расхода инструмента, и он  занялся разработкой этого документа. За время работы в бюро накопились записи расхода режущих пластин на обработку каждой детали. Зная месячный расход пластин, он уже мог более точно подсчитывать годовую потребность в твердом сплаве. Сам когда-то работавший за станком Николай Иванович советовал своим подчиненным анализировать расход инструмента. Поймите, - говорил он им, - Когда у твоего товарища нет нужного резца, фрезы или сверла разве ты не выручишь его? Конечно, отдашь, а начальнику соврёшь: - Мол, сверло сломалось, или его украли.  Поэтому надо учитывать и такие факторы. А можно подобные случаи использовать в своих интересах. Скажем у вас много сверл одного диаметра, а другого нет в наличии. А у ваших коллег с другого завода они в избытке, почему бы вам не обменяться с товарищами на другой вид инструмента.  А в производстве следует усилить контроль над расходом инструмента. Выдавать его в цех только в обмен на  изношенный или сломанный инструмент. Конечно, рабочему-станочнику несложно обмануть кладовщицу, подсунув ей сломанное сверло другого диаметра. Но если следовать принципу «Сдай поломанное или изношенное и получи взамен новое», думаю, уловок с обманом станет меньше.
      За неделю своего пребывания в Ростове Николай Иванович подготовил комплектовочные ведомости и защитил потребность завода в режущих пластинах твёрдого сплава. Хотя проделанная работа далась  ему нелегко, он  был доволен ею. Возвращался на завод со спокойной совестью. Конечно, не все так гладко получилось, как ему хотелось. Нужных типоразмеров пластин заводу поставят шестьдесят процентов остальные сорок  нужно изыскивать самим. Опыт работы подсказывал, недостающие  пластины твердого сплава можно закрыть, используя другие. Эти пластины у них имеются. Резцовые вставки под них найдутся. Надо цеху предложить их, а ребята сами установят вставки и наладят их работу.    К тому же дружественные связи с коллегами с заводов объединения «КамАЗ» помогут ему решить многое. «У каждого из них имеются запасы неходовых режущих пластин, резцовые вставки, всё это, - рассуждал Николай Иванович, - при умелом применении у них на заводе позволит им продержаться на плаву. Так что проживём!» – подвел он итог своим мыслям.
                4
      Возвратил Николай Иванович из командировки окрылённый. Правда, ему пришлось выслушать нелицеприятную отповедь главного инженера за свою телеграмму. В ней он просил завод дать объяснение территориальному управлению о причине задержки фондов. Отчитав его, главный инженер не забыл поблагодарить за проделанную работу и предупредил в будущем не давать подобных телеграмм.
 - Пойми, ты ставишь своей писаниной руководство завода и министерство в неловкое положение. Ну как с защитой сплава?
 - Плохо.
 - Почему?
 - Приняли, но поставщики наши отечественные: - Москва, Чирчик, Орджоникидзе и Светловодск. Поставляемый  КамАЗу сплав шведских и итальянских фирм нам не дают, рекомендуют работать отечественным. А выбор нужных нам типоразмеров пластин слишком мал. Наши отечественные производители только осваивают их производство.
 - А как быть?
 - Будем использовать другие пластины. У нас на заводе много пластин напаиваемых и мы будем их менять на сменные многогранные пластины с заводами объединения «КамАЗ». Так что продержимся. Есть ещё ряд задумок, - успокоил он главного.
Выйдя от главного инженера, Николай Иванович прошел в производстве, где встретился с начальниками участков. Начал он претворение своей задумки с участка обработки ступиц колеса и тормозных барабанов. Здесь в основном шел большой расход режущих пластин твердого сплава.
 - Витя, - начал он разговор со станочником, работающим на агрегатном станке и являющимся одновременно бригадиром, - я пришёл к тебе поговорить. – Дело, вот какое, я был в Ростове, сдал там потребность нашего завода в твердом сплаве на следующий год. Результат плохой, пластины твёрдого сплава, что мы получали с КамАЗа, уже  не получим. Вместо них нам будем их поставлять московский комбинат твердых сплавов. Поэтому чтобы продержаться до конца года, нам нужно работать другими пластинами. Они не пятигранные как в технологическом процессе записаны, а ромбической формы. Так что придётся их чаще менять. Сам понимаешь если у  пластины пять углов и столько граней, то у ромбической два угла и четыре режущие грани.  Я прошу тебя, пока есть пластины, работайте на них, но со следующего месяца нужно перейти на ромбические, так как пятигранных пластин мы не получим. Резцовые вставки для ромбических пластин у нас есть. Да и самих пластин у нас запас месяцев на пять хватит. Так что Витя я выписываю вашему цеху державки, режущие пластины и всё необходимое. А как получишь, устанавливай их пока на  один станок для пробы. Как испытаем державки и пластины, будем внедрять их на другие станки. Договорились?
 - А почему Иванович тех пластин не будет?
 - Дело в том, что наш завод недавно ввели в состав объединения КамАЗ. Их заводы строились и оснащались иностранным оборудованием и естественно снабжались они за счет зарубежных поставок. Мы к ним в то время  никакого отношения не имели. Позже когда нас включили в их объединение, нам передали часть их оборудования и оснастки. И наладчики, и специалисты с КамАЗа работали у нас. Помогали нам осваивать их технологию. Вот мы и живем за счёт этих остатков. А теперь мы будем получать  твердый сплав уже не от КамАЗа, а через свое управление.
 - Понятно.
 - Так что Виктор Васильевич, - перешёл он на задушевный тон, - давай переходить на новую пластину. Если соблюдать формальности: – вносить изменения в технологические прочесы, менять оснастку, чертежи, согласовывать документацию то на это уйдет уйма  времени.  Я на тебя надеюсь, с шефом я уже переговорил, и главный инженер знает. Со своей стороны я тебе всегда окажу помощь.
 - Хорошо Николай Иванович я с ребятами переговорю, и мы начнем с одного станка, а затем переоснастим остальные станки. 
 - И вот что еще Витя, если какая державка или резцовая вставка не будет подходить иди к ребятам  в БИХ. Я уже договорился с их мастером, чтобы тебя не  футболили. Ты понимаешь, о чём я говорю.  Может нужно, какую державку подрезать, что-то отфрезеровать или канавку выбрать они тебе все это сделают.
          Возвращался Николай Иванович домой поздно и уставший. Поужинав сел за телевизор смотреть историческую программу. Вскоре начался фильм, и он вынужден был уступить место жене у телевизора. Всегда когда транслировали эти «мыльные» сериалы, как он  называл иностранные многосерийные фильмы, посмотреть интересную передачу ему не удавалось. Одно утешало,  «Выйду на пенсию, - рассуждал он, - тогда можно будет пожить в своё удовольствие», - думал он, отправляясь в свою комнату спать.
И его планы уже понемногу сбывались старший сын, отслуживший в армии, женился, и они с супругой ждали пополнения семьи. Младший сын уже на следующий год должен вернуться со службы. А он получил осенью участок земли под дачу и готовился работать на нем.
 - Выстрою на фазенде домишко, - делился он со своими друзьями по работе задумками, - разведу кроликов, птицу, а может быть даже и козу. Лес и трава там рядом. Подрастут внуки, и  буду  с ними доживать свою старость.
«Это не город, где живешь на своем этаже и даже соседей по лестничной площадке не знаешь», - размышлял он, вспоминая хутор и родительский дом. Николай Иванович по-доброму завидовал старикам, живущим в своем доме. Рядом лес, река Большой Зеленчук, свежий воздух и маленькое домашнее хозяйство. Родители ещё держали кролей, свиней, птицу. У них небольшой сад, виноградник и огород. И живут они в основном за счёт своего хозяйства. «Все мы не вечные на этой земле и когда-то уйдем в мир иной, - думал он. – И надо оставить после себя что-то детям и будущим внукам. Чтобы им жилось лучше, чем нам людям военного поколения. Такова жизнь». С этой мыслью он заснул.

                Ставрополь, 1990 год