Кутья

                Петербург,
                1844, 8 сентября
                Ян Борщевский



               
     Начало:    "НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АВТОРА" http://www.proza.ru/2014/12/09/1090

               Предыдущая часть "Огненные духи" http://www.proza.ru/2015/01/02/992 
             (Версия на белорусском языке:: http://www.proza.ru/2014/12/10/811 )


 


       Я проснулся и, лежа еще в постели, припоминал рассказы слепого Франтишека и органиста: Плачка, Сын Бури, Огненные духи — все эти чудеса вставали в моих мыслях в дивных, одиноких и страшных картинах. Тут дядя открыл дверь и, глядя на меня, сказал:

       — Вставай, Янка. Не привыкай к лени; зимние ночи длинные, можно выспаться; все проезжающие еще перед рассветом выехали; теперь только паны спят до дня; за них другие думают и работают. Помни, что ты человек бедный, должен сам служить, так отвыкай от таких привычек.

       Завальня надел шубу, вышел на подворье, приказал батракам отбросить снежные сугробы от окон и от стен чулана.

       Я быстренько встал. В доме было тихо и мрачно; свет слабо пробивался сквозь оконные стекла, покрытые льдом и засыпанные снегом. Вхожу в людскую комнату, там на скамье сидел слепой Франтишек, а пани Мальгрета, готовя кутью, рассказывала ему про свое хозяйство: про кур разных пород, каких она разводила, имея огромного петуха на высоких ногах, но он был такой неуклюжий, что обычный маленький петушок его побеждал и не раз кровавил; про гусей, за которыми летом хотя и всегда хорошо наблюдала, но не могла уследить от лисиц. Рассказывала, как один раз на озере охотник одним выстрелом убил несколько домашних уток, думая, что это дикие, и с того времени надо держать их на виду, чтобы далеко не отплывали от дома.

       Когда так разговаривали, дядя постучал в окно, говоря:

       — Вижу издали: по озеру кто-то едет; кажется, это пан Мараговский с детьми возвращается из Полоцка. Прикажи кому-нибудь, государыня, скорей навести порядок в комнате: до сих пор еще пол не подметен.

       Стремительные кони свернули с большой дороги, миновали берег озера и уже у ворот. Дядя встречает гостей: на возу сидел пан Мараговский, рядом с ним  — трое детей, укутанных медвежьими шубами и обвязанных платками так, что только глаза видно; выбежала из дома пани Мальгрета, и детей внесли в комнату.

       На завтрак было подано подогретое пиво; школяры, почуяв тепло, зашумели, как пчелы в улье. Каждый рассказывал про свою учебу, про товарищей, учителей, про разные школьные случаи и происшествия. Слепой Франтишек присоединился к ним, и они под секретом рассказывали ему свои стихотворения, которые выучили наизусть, чтобы поздравить отца.

       Передо мной они хвалились наградами за экзамены: достали из коробочки иконки Клаубера разных размеров, крестики и медные медальки. Много рассказали изученного из альвара и много перевели с латыни святой истории.

       Пан Мараговский подтвердил отцу, что Стася и Юзика за старательность в учебе и за хорошее поведение хвалили и наградили ксендз-префект и учителя; дядя наслаждался этим, обещал им пошить новые капоты и дать денег на разные школьные нужды.

       Долго тянулся разговор про Красную полоцкую ярмарку. Мараговский рассказывал про цену ржи, овса и ячменя, про домашних птиц, которых там много отовсюду продается; про цену льна, пеньки и про купцов, что привезли из других городов платки, сукно, шелк, хлопчатобумажную материю и другие товары для нарядов; про знакомых хозяев, что приехали по своим делам и чтобы приобрести нужные в хозяйстве вещи.

       В разговорах прошел целый день; солнце спряталось за лес, повечерело. Несколько соседей, что живут у озера Нещерда, приглашенные с женами и детьми на сочельник, приехали к моему дяде. Показалась первая звезда на небе. Посреди комнаты поставили длинный стол, застелили его сеном и накрыли белой скатертью. На стол падали посную еду с медом и наилучшую рыбу. Завальня ломал облатку с паном Мараговским, а потом поочередно — с каждым гостем. Рассказывал, как когда-то князь Огинский, добрый и ласковый пан, приглашал к себе на этот вечер всех соседей, не обращая внимания, он бедный или богатый, лишь бы только шляхтич и приличный человек. С необычной сердечностью принимал гостей, искренне и откровенно с каждым говорил, развлекал его, рассказывая разные давнишние истории.

       Мараговский припоминал, что раньше этих обрядов праздника держались во всех домах нашего уезда. Сегодня уже не то! У некоторых панов изменились старые обычаи и порядки, за что Бог не наградит, и времена все хуже и хуже.

       За  разговором отдельные гости, сидя за столом, подсовывали руку под скатерть, выбирали наудачу более длинный сухой стебелек; показывали один другому, загадывали, высокий ли будет следующей весной расти лен, а паненкам предсказывали скорое замужество. Искали под сеном зёрнышки ржи, пшеницы или другого зерна, ведь оно, случайно найденное в этот вечер под сеном на столе, предрекало большие урожаи.

       После ужина, глядя на ясное, со звездной россыпью небо и на огненные дороги метеоритов, выказывали надежды на хорошую весну и на богатый сбор фруктов и овощей осенью.

       О, сладкие воспоминания забав и обычаев родной земли! Как короткое счастье, как приятный сон, как вера отцов! Навек останутся они в памяти. Они — самая милая забава одиноким мыслям; по ним, как изгнанница из рая, грустит озабоченная душа.


 Продолжение "Мысли одинокого" http://www.proza.ru/2015/01/06/469