Путешествие в картину и обратно

Она лежала, невыносимо горячая, не в силах избавиться от  молотков,  стучащих  где-то под куполом макушки. Тук - дзинь, тук – дзинь, – трудился неутомимый кузнец.  Кровь противно шуршала в ушах,  а в затылке  пульсировала так, словно пыталась пробить в нём дыру.

Глаза  больной были закрыты -  даже малейшие проблески света  доставляли резкую боль.    Впрочем, открывать их  было совсем необязательно: с открытыми - и закрытыми, она видела одно и то же.

Световые круги – восхитительно-яркие по краям и тёмные посередине,  кружились в хороводе – вначале медленно, а потом – всё быстрее и быстрее.  Постепенно радужные «бублики»  сужались, бледнели, а потом и вовсе исчезали в чёрном болоте темноты.

И тут же появлялись новые цветовые круги, которые начинали кружиться с постепенным ускорением…  Таким образом, процесс повторялся вновь и вновь.
Смотреть на это феерию было бы даже приятно,  если бы не шум и дикая головная боль, от которой не было спасения.

- Ну что,  Танюша, как дела? Помогла таблеточка? - Девочка чувствует на лбу освежающую прохладу отцовской руки, но ничего не отвечает.  Лишь лёгкая гримаса, пробегающая по лицу,  говорит, что  лекарство не принесло облегчения.

- Какая у неё температура? – в голосе отца – тревога.
- Опять - сорок… Даже, сорок и две десятых… -  уточняет мама и всхлипывает, - жаропонижающие не действуют.
 - Да-а… - папа  так тянет это «да»,  словно надеется  за это время найти ответ на мучающий его вопрос. Но ответа нет, и он вопрошает, неизвестно кого?– И когда это кончится?
- Вторая неделя уже – подливает масла в огонь мама, -  потеряем девочку…

Но папа не подвержен панике:
- А ну, прекрати слёзы лить! Врачи ведь ничего пока не нашли. Рентген головы  ничего не показал. А пункцию я им сам не позволил делать. И так  ребёнок измучен. Не забывай, что при высокой температуре надо пить больше жидкости. Дай ей разбавленного морсу…

Проходит несколько минут... В рот больной льётся  клюквенный морс. Всегда такой любимый -  теперь он кажется  отвратительно-горьким.  Не открывая глаз, Таня делает пару глотков и отрицательно качает головой - больше не могу.
Её оставляют в покое.

*********
А утром она открывает глаза от того,  что свет проникает сквозь веки.
По потолку гуляет  солнечный зайчик, высвечивая  дефекты, побеленного в летний ремонт, потолка.
Какое-то время Таня прислушивается к своему состоянию. Как и во все предыдущие дни болезни – после мучительного вечера, наутро - всё нормально. Словно и не было тяжкой головной боли,  рези в глазах, изнуряющего жара, ломоты в суставах. Нет никаких цветных пятен перед глазами. 

Только этот бело-жёлтый зайчик, перебравшийся на трофейную (дядя Володя из Германии привёз) немецкую рождественскую картину. Выдавленный на картоне – остроконечный, не по-нашему красивый,  дом.  На крыше его -  сверкающий снег, возле  пушистых заснеженных ёлочек -  олень с удивлёнными женскими глазами – «куда это я забрёл?»  А на первом плане – красногрудые снегири,  с ажурной ограды взирающие на рогатого гостя из леса.

- Скоро Новый год! –  улыбается девочка! А завтра – праздник в школе. Мама такой костюм Снегурочки сделала…

***********
День проходит, как и обычно: с утра общеобразовательная школа, где подводят итоги второй четверти. Таня учится отлично, так же, как и в музыкальной, в которую она ходит после уроков в обычной школе.

Сегодня в классе специального фортепиано технический зачёт: гаммы, чтение нот с листа.  Таня волнуется – с музыкой никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Искусство-дело тонкое!
Но зачёт сдан успешно. Правда, на сей раз, на пятёрку с минусом -  запнулась в длинном арпеджио. Но ничего – пять есть пять, даже, если и с  минусом.

После возвращения домой – ледяная горка во дворе. Весёлое дело! Кто-то принёс обрезки от фанерных листов.  Оказалось, что скатываться с горки на фанере ещё лучше, чем на санках. Хохот, визг… Правда, кто-то из ребят, в толчее, заехал  сапогом по копчику. Не нарочно, конечно, но всё равно, больно.
Неловко ступая,  девочка возвращается домой. К тому же, ещё на горке начало подозрительно ломить в висках… Неужели снова всё повториться?

Да, повторилось. Даже, кажется,  с усилением. Неожиданно за ужином бросило в жар, начало резать от света глаза, запульсировало в затылке.
- Снова здорОво! – мама смотрит на дочь почти с упрёком. Не любит и не умеет она возиться с больными. Сразу впадает в панику, после чего у неё всё валится из рук.

Вот папа – другое дело – и лекарство вовремя даст, и к врачу сводит.  Но он ещё не пришёл со службы. Конец года,  в их строевом отделе «подбиваются бабки» - так он сказал как-то в разговоре с мамой
.
Младший брат Дима услышал это выражение и с ужасом в глазах пересказал его Тане.
- Папа на работе бьёт каких-то бабок. Они, наверное, ему мешают работать…

Таня - на три года старше Димы,  как могла, успокоила брата. Но тот, недоверчивый, пошёл уточнять у мамы, что же происходит на папиной службе? Вернулся успокоенный.
Действительно: «В своём отечестве пророков нет»… Таня уже знала это изречение – и не обиделась на брата.

************
А сейчас,  не поужинав,   страдалица идёт в постель. «Вечерняя болезнь» – так  она назвала про себя эту напасть, не знает отсрочек и пощады: раз уж началась, то будьте добры, не сопротивляйтесь – иначе,  выйдет себе дороже…


На следующий день, с утра – сильная слабость, но опять ничего не болит, и нет температуры.
- А может, не пойдёшь на утренник? – мама упорно называет школьные праздники «утренниками».

Тане это не нравится. Ведь она не шестилетка какая - уже одиннадцать, а в конце января и все двенадцать стукнет. Но спорить со старшими – не стоит, тем более, с мамой.
А мама продолжает вглядываться в её осунувшееся лицо:
– Ты сегодня такая бледненькая…
 - Что ты? Я же в инсценировке участвую. - Без меня нельзя…

Из школы Танюша возвращается с новогодним подарком, призом за лучший новогодний костюм и табелем за вторую четверть - в котором одни пятёрки. Мама с гордостью предъявляет документ об успешности дочери приятельнице-сеседке… Та восхищается, хотя и не очень искренне. У самой  - сын, на год моложе Тани, учится гораздо хуже.
- Мама, да ладно, - бормочет отличница. – Она не любит, когда её хвалят перед другими.

А вечером – уже почти привычная,  «Вечерняя болезнь»…

**************
Так продолжалось до 31 декабря. И вот он, канун Нового года.
Из соседней комнаты, сквозь неплотно прикрытую дверь, доносятся веселые голоса брата и сестры.  Сегодня им разрешено долго не ложиться спать. Они вместе с папой и мамой  смотрят телевизор, смеются... 

А до этого был праздничный ужин. Как раз в разгар него начали ощущаться  признаки начинающегося приступа. 
- Таня, ну что, опять плохо? – заглядывает в глаза с тревогой мама.
Папа, берёт за руку,  трогает лоб:
- Опять жар… Ну что ты скажешь!  Ты хоть чаю выпей. Смотри, какой вкусный торт мама сделала.

Какой там чай, да ещё с тортом! – Таня обреченно вылазит из-за стола. Сейчас надо скорее лечь в постель, и выключить свет… Таблетки ей уже не предлагают. Всё равно, бесполезно. Тем более, что последнее время,  от них просто рвёт.

- Бом…Бом… - хрипло отмечают течение времени настенные старинные часы.

Раньше этот бой был незаметен, но за время болезни,  превратился в один из способов пытки. Каждые полчаса – вначале кряхтение часовой пружины, словно  хриплое дыхание тяжелобольного.  Затем следует бой старых курантов,  похожий на  надсадный кашель того же больного. Удары болью отдаются в её гудящей и звенящей голове.

Таня уже ненавидит эти часы и боится их. Несколько дней назад её стали преследовать  сны наяву. Врач называет их бредом, вызванным высокой температурой.

Чаще всего ей видится одно и то же. Начав отбивать время,  антикварные – из дорогого красного дерева, все в завитушках –  часы,  спрыгивают с противоположной стены на пол и под собственный  звон,  идут вперевалку по направлению к  её кровати.
 
При этом,  циферблат выглядит наглым лицом, а маятник, на котором выдавлена блестящая золотая луковица – угрожающе раскачивается из стороны в сторону - кажется, вот-вот ударит.

По счастью, часам ни разу не удалось добраться до больной. Заканчивалось определённое количество ударов – и часы моментально оказывались на месте – будто ничего и не происходило.

Но в этот раз…  Одиннадцать ударов – это много. Часы успевают подойти довольно близко. 
Как  страшен этот золочёный циферблат, с черными готическими цифрами!  Стрелки на нём топорщатся маленькими острыми кинжалами, а маятник раскачивается с какой-то необъяснимой злобой:
 
- Уходи,  уходи, дурачок! – девочка приподнимается на кровати. Ей кажется, что она  кричит громко и удивляется, что никто не приходит на помощь.

Но её хриплого слабого голоса никто не слышит. Идёт «Новогодний Огонёк».  Кажется, выступает какой-то комик, потому что из соседней комнаты доносятся взрывы смеха.

А наглые часы, между тем, уже приблизились вплотную. Невероятный ужас переполняет всё существо больной.
- Уходи!… - она отбивается от страшного гостя худыми длинными ногами.  Но спасения нет, часы вот-вот заберутся  на кровать и тогда…
Обессилев, девочка падает навзничь в холодном поту.

Но тут внезапно оживает картина, висящая в изножье кровати. В стрельчатых окнах домика загорается свет,  гостеприимно раскрывается дверь и на пороге появляется кто-то,  золотоволосый, в сверкающей белой одежде. Незнакомец машет рукой: иди сюда.

У девочки странно щекочет в груди, она неуверенно приподнимается с ложа, и неожиданно легко взмывает вверх.  Оказавшись под потолком,  мгновение медлит и «вплывает» внутрь картины…

Несмотря на то, что повсюду – сверкающий снег,  здесь совсем не холодно. Правда, пахнет не свежим снегом, а пыльным картоном.  Снегири на заборе сидят, словно ничего не произошло. Зато олень медленно подходит к гостье и ласково смотрит на неё своими огромными глазами с длинными ресницами.
-  Ресницы, как у Ирки Исаевой – успевает мелькнуть в голове.
- Иди в дом, -  кажется,  это говорит олень.
 Не удивляясь,  Таня радостно кивает головой. Но прежде, чем подняться на крыльцо – бросает взгляд туда, откуда только что прилетела.

В сумраке комнаты видна неподвижно лежащая на кровати девочка.
- На меня здорово похожа…- мелькает в голове. Но там, где лежит двойник -  опасно и  страшно. А здесь - тишина, покой, безопасность…
Без страха и сомнений Таня поднимается на крыльцо и входит в дом.
 
Какая красота! У огромного, в многочисленных переплётах, окна – большая нарядная елка. Вместо лампочек - на ней зажжённые свечи. 
В большом камине уютно потрескивают дрова. Возле него - кресло-качалка с высокой спинкой и столик,  на котором переливается хрустальными гранями большая ладья, доверху наполненная  апельсинами и мандаринами.

Тане так хочется попробовать любимых фруктов. Она оглядывается: где же тот, золотоволосый, что приглашал войти в дом? Но никого не видно. 

Конечно, без спроса брать ничего нельзя, но апельсины и мандарины так заманчиво светятся золотом, а запах… Девочка подходит к столу…

 - Бери, бери, не стесняйся… - в кресле, не замеченный до этого из-за высокой спинки,  ласково улыбается седовласый старик. – Это всё для тебя.  Ты ведь наша гостья. Садись сюда…
Неожиданно,  рядом с креслом-качалкой появляется нарядный пуфик, обитый золотистой парчой.

И вот уже Таня не стесняясь, уминает апельсины, мандарины… Ароматный сок наполняет всё её разгорячённое существо, заставляя испытывать настоящее блаженство.
Старик одобрительно качает головой:
- Кушай, кушай,  в дорогу надо хорошо подкрепиться. Скоро ты вернёшься. Тебя Там ждут.
- А вы кто? - Спрашивает девочка, чувствуя, что можно спрашивать
- А разве это так уж важно? –  в глазах старика – лукавая усмешка. - Попробуй угадать сама. Я даже немного подскажу: ты сможешь вернуться,  когда время на мгновение исчезнет…

Внезапная догадка осеняет девочку:
- Вы – Старый год! Ровно в полночь будет ноль-ноль часов. Нам в школе недавно об это говорили.
-  Старый год? – удивляется старик. - Ну что ж, пусть будет так. Однако,  тебе пора. Хочешь напоследок покататься на олене? Или предпочитаешь полетать со снегирями?

Предложенное, почему-то,  совсем не удивляет:
 - Если честно, мне хотелось бы полетать… Но, разве я смогу?
- Ты всё можешь. Раз уж попала сюда. Теперь ты будешь летать часто – и куда угодно. Итак, смелее!

В комнате появляется Золотоволосый.  Молча, берёт за руку и выводит на крыльцо.
-  А я знаю, кто ты? Ты - Новый год! – говорит совершенно осмелевшая гостья.
 
Но Золотоволосый будто не слышит этих слов. Он хлопает в ладоши и снегири, оказавшись невероятно большими, покидают забор и подлетают к девочке.

- Будем знакомы:  меня зовут Хранитель – теперь Золотоволосый обращается к ней,  и Таня  догадывается, что это  Ангел, про которого рассказывала бабушка. – Ничего не бойся. Держись за этот шнурок.

Только теперь замечает она зелёный шнурок с кистями на концах, который держат в клювах снегири. Под одобрительным взглядом Ангела,  берётся за середину натянутого шнурка… Огромные красногрудые птицы разбегаются и  взмывают вверх.

Оказалось - летать совсем не трудно. Только вытяни тело в струнку и держись за шнурок.  Таня так и делает.

Дух замирает от восторга – как хорошо! Внизу - островерхий дом,  который отсюда кажется совсем и игрушечным.  А спустя  недолгое время они уже летят над лесом, и оголённые деревья с высоты - словно колючие травинки посреди снежной синевы.

Внезапно откуда-то снизу доносится бой часов. Теперь он не кажется неприятным, наоборот, Тане радостно слышать этот вибрирующий звук, похожий на звук церковного колокола.

В этот момент, снегири, как по команде,  поворачивают назад.   И вот уже под ними  заснеженный дом, откуда начинался полёт.  Олень поднял вверх свою, украшенную роскошными рогами,  голову и удивлённо смотрит на происходящее.

На крыльце дома стоит Ангел и машет рукой:
-  Тебе пора возвращаться…
Таня сразу понимает, о чём говорит Хранитель.
- А как это сделать? - кричит она сверху.
-  Отпусти шнурок и прыгай вниз. Окажешься,  где надо. Не бойся.
- А я и не боюсь, – девочка разжимает руки и, падая,  машет Ангелу,  - Прощай..
- До свидания, – доносится до неё чистый звонкий голос.

***********
- Ну вот, не успели девочку с Новым годом поздравить! – мама расстроено заглядывает в комнату к больной. -  Может, её разбудить? Я ей такое платьице красивое купила.

- Не надо будить, - папа трогает Танины прохладные руки и лоб. - Кажется, жара нет.
Пусть спит – это сейчас для неё главное. А завтра – проснётся –  и вручишь подарки…

Родители на цыпочках выходят из комнаты…


ВМЕСТО ЭПИЛОГА.

После своего первого выхода из тела – Таня проспала почти сутки. Проснулась совершенно здоровой. И больше странная болезнь к ней не возвращалась.

Но «летать» она не перестала. Кроме этого,  у девочки стали проявляться способности, которым в то время не могли найти объяснения.
Впрочем,  это уже другая история…


ТАТЬЯНА ШЕЛИХОВА-НЕКРАСОВА