Роковая женщина

На городском кладбище, где на глиняных вязких дорожках разъезжаются ноги в тонких кожаных промокших ботинках, и изредка лежат зеркальными озерцами лужицы, пугая небо своей невероятной невинностью, брела под дождём пожилая женщина. Цепляясь скрюченными пальцами за колючие металлические оградки, крашеные голубой блеклой краской, промокшие до черноты голые пещеристые стволы деревьев. И жалкий звон металлических резных листочков небольшого круглого веночка, надетого боком на крест одной из могил.
-Андрюша, мальчик мой! С ним так было нельзя! Нельзя! Он же как ребёнок, его каждый мог обидеть.

Бог как-то слишком благосклонен был к ней. Слишком уж выделял её среди остальных своих чад. И, если она, по своему всегдашнему разумению, останавливалась иногда и задумчиво спрашивала:
- Вот, если сейчас эта птичка маленьким сереньким комочком взлетит с ветки.. или, вот, лист, огромный, просто гигантский, жёлто-золотой упадёт прямо перед ней.., то она самая счастливая на свете!
И, разумеется, птичка взлетала и лист тут же плавно зигзагами медленно парил по воздуху и опускался точно перед ней. Потому что, весь мир принадлежал ей. И создан-то он был исключительно для неё! Для чего же еще?

Всё давалось ей само, легко, просто плыло в руки. Ты самая- самая, самая на свете лучшая! Лет в четырнадцать ей стали сниться сны, после которых она просыпаясь, бродила ещё долго как в сладкой вате, в небытии. В жизни продолжался этот кайф, нирвана, медовое ощущение невыносимого счастья. В епархиальном училище она слыла первой красавицей и первой ученицей. Светлые волосы укладывались сами пушистой волной. А за спиной ниже талии свисала толстая русая коса с атласным бантом. В серых прозрачных глазах проблёскивал иногда, мелькал какой-то огонёк. Бешеная энергия. И даже было боязно заглядывать в эти глаза- обожжёшься. Единственному молодому преподавателю, священник с окладистой бородой в длинной суконной рясе не в счёт, она, крадучись, в тёмном коридоре как-то полила шляпу духами. Прибила калоши гвоздиком, стуча неумело небольшим бюстиком Вольтера. А потом долго стояла перед ним в длинном до пят платье с белым нарядным фартуком, впиваясь ногтями в деревянные перила широкой лестницы с покатыми ступенями.

- Николай Иванович!
Широко распахнув глаза.
- Николай Иванович! Николай Иванович!
- Что?
В ответ щурились и темнели серые рыбьи глаза, и она заливалась смехом. Как стеклянные камешки перекатывались в быстром прозрачном, зубы сводящем, ручье.

В последнее перед выпуском Рождество было совсем хорошо. А потом как-то на каникулах на улице, когда в витринах были выставлены торты в золотых и кружевных салфеточных обёртках, на неё долго смотрел, а потом увязался следом полный господин. Подошёл, взял за руку в мягкой лайковой перчатке и потащил за собой. Она как сомнамбула пошла за ним. И опомнилась , когда уже было поздно. В кружевной высокой пуховой постели. Подушка ещё хранила вмятину от его головы и пахла английским одеколоном. Господи! Почему я такая? Я ненавижу, ненавижу это ужасающее животное в себе! Скулы сводило от отвращения к нему, от мерзкого запаха этого. Тлена, чего-то подвального.

А теперь вот Андрей. Приказчик из соседней лавки. Застрелился из-за неё. Таких людей не нужно трогать. Обходить за километр. Хрупко это так, стеклянно. Малейшее неверное движение, и разобьётся. Я не хотела, не хотела! Господи! Я правда не хотела! Нагадала же мне цыганка, что я роковая женщина, и погублю многих! Андрей рассеялся в воздухе, уплыл куда-то. Зелёные лапы ёлок под снежными валиками за чёрной чугунной стройной оградой с маленькими золочёными шишечками поверху. Ледянки под ногами, прокатиться в лайковых коричневых кожаных ботиночках на меху. Голова кружилась от снега, бьющего белизной в глаза. От солнца, разливающегося золотом в соборных луковках колоколов с тонкими крестиками, плывущими в кудрявых облаках. От самого переливчатого колокольного звона стыло сердце. Никая я не роковая. Отряхнула рукой с меховой беличьей опушкой с подола длинной шерстяной синей юбки снег. Прозрачные серые, как в омут стеклянный нырнёшь, глаза. Просто я люблю, я люблю, ужасно люблю! Невыносимо! Это вот всё-всё вокруг!