Мариенбадская элегия

Распятая на гинекологическом кресле, Маша в полной мере испытала и стыд, и боль, и холод одиночества.

Все замерло в ее душе. В голове еще долго звучали обидные, хотя и справедливые слова неприятной, грубой медсестры, делавшей ей обезболивание:
- Любишь кататься – люби и саночки возить.
Да, пришлось повозить ей и саночки.

Удивительное лето, наполненное счастьем встречи с Паулем,  прошло. Он в Германии, она – вернулась в Москву. Все  еще жила ожиданием письма от него, но уже – без надежды.
   
В тот год осенняя промозглость пришла в Москву рано. Небо хмурилось, шел нескончаемый моросящий дождь. Землю усыпали потемневшие желтые листья. Капли  дождя,  монотонно стучащие по подоконнику, нашептывали ей бессонными ночами, что все кончено, что она больше никогда не увидит Пауля.

Все было постылым. Без вести от него и окружающее, и даже собственная жизнь - все казалось малоинтересным, серым, и даже вовсе не нужным.

Летнее путешествие в Мариенбад представлялось чем-то  далеким и сказочным. Маша жила воспоминаниями о  Пауле, о встречах с ним.

Даже занятия в университете не отвлекли ее - впервые в жизни Маше не хотелось учиться. Лекции слушала механически, не вникая в них. Съедала тоска.
 
Интересовала только электронная почта. Маша  прилипла к ноутбуку,  то и дело проверяя входящие письма. Надежда вновь и вновь сменялась отчаянием. Она прижимала к себе мишку, которого подарил ей Пауль при расставании, и только это помогало  ей  набраться терпения до следующего дня. Не могла понять, что мешало ему послать ей пару слов - если не из дома, то хотя бы из интернет-кафе.

Но писем от него не было.
 
Маша  похудела, подурнела, ее часто подташнивало. Она почти ничего не ела. Обеспокоенная бабушка как-то вечером спросила ее:
- Машенька, уж не беременна ли ты?

Маша сначала испугалась, удивилась, затем категорическим – Нет! - положила конец бабушкиным вопросам. Сама же, подумав, все взвесила и отправилась на прием к врачу.

Бабушкино предположение подтвердилось. Ужас! И срок был критическим: нельзя было тянуть с решением - оставлять беременность, или идти на ее прерывание.

Маша  долго не раздумывала. Для нее было очевидно – если не пишет, не подает о себе никаких вестей, значит, не нужна она ему. Значит, ошиблась, горько ошиблась, столкнувшись с мужским предательством. А раз так, не нужен ей и ребенок.
 
Пожилая, уставшая, ко всему безразличная врач, которой все и вся давно    надоели, и не думала отговаривать ее от аборта. Молча выписала направление.
Так ничего и не  сказав бабушке, Маша отправилась в больницу.
 
Бабушка, узнав о случившемся с ней, горько заплакала. Винила во всем себя.
- Не уберегла я тебя, не уберегла. А дите надо было оставить, вырастили бы. Неразумно поступила. Вдруг, последствия будут? Тебе ведь рожать надо. Как же ты не подумала?

Маша возражала:
- Может, и неразумно. Но считаю, что правильно.

Бабушка вздохнула, обняла Машу, постаралась успокоить ее.
- Что остается делать? Жить-то надо. Забудь все, забудь, как страшный сон. Все наладится, быть бы здоровой. Будет у тебя еще ребенок, не переживай. А этого немца забудь, Бог с ним.

Все, что случилось, очень изменило Машу. Обретенный опыт был болезненным и горьким. Но не сломил. Наоборот, сделал взрослее, сильнее, - и  мудрее. Дал силы продолжать жить, не сдаваться.

И в это время пришло долгожданное письмо от Пауля. Он не забыл ее. Писал, что любит, скучает. Но просил не отвечать ему, так как дед против их отношений. А он не может его ослушаться, многим ему обязан. Дед уже стар и болен. Надо подождать, проверить их чувства временем, рассудительно писал он. «Встретимся через год».
 
Маша снова и снова вчитывалась в строки полученного от Пауля послания. В нем было главное: «люблю и скучаю». Для нее достаточно и этого.

Все пережитое сразу забылось. На душе стало легче. Поняла Пауля и поверила ему, ни о чем плохом больше  не думала - так любила.

 Новых писем от Пауля не было. Не было год, не было другой…

Как-то утром, словно очнувшись от наваждения, поняла, что Пауль забыл ее. Ведь не может любящий человек так долго не скучать, ничего не знать, и даже не интересоваться ею. Значит, разлюбил. Действительно брошена.
 
С этим чувством ей теперь предстояло жить.
Маша целиком погрузилась в учебу. Оживились и интерес, и способности к журналистике.
 
Острота пережитого со временем стерлась, но Пауля не забывала.
Время от времени в памяти всплывали события тех счастливых дней.

*  *  *
Машенька всегда мечтала стать писательницей.

Росла живой, подвижной  и общительной, имела много друзей.
Маленькая, худенькая, бледная, она обращала на себя внимание  широко распахнутыми глазами. Жадно впитывала в себя наблюдения и впечатления жизни, разговоры, события – все, что встречалось на ее пути. Увиденное пропускала через себя. Любила размышлять о поступках людей,  их судьбах.

Жила она с бабушкой, Марией Ивановной – человеком удивительной доброты и житейской мудрости.

 Родители девушки – полевые геологи, страстно увлеченные своим делом, постоянно находились в экспедициях, дома практически не бывали. Дома им не сиделось. Знали – Маша в надежных руках.

Бабушка любила и жалела внучку, выраставшую без родительского внимания. С ней у Маши сложились дружеские, доверительные отношения. Бабушка была в курсе всех важных событий и увлечений внучки. Не лезла к ней со своими советами и нравоучениями. Считала, что Маша сама должна принимать решения и быть ответственной за них. Но иногда и подсказывала, как поступить ей в той или иной ситуации.

Словом, Маша, живя с бабушкой, имела полную свободу и это ей нравилось.

Школу она окончила с медалью.  Успешное собеседование – и вот она уже студентка факультета журналистики. Начиналась долгожданная взрослая жизнь.

Тогда-то и случилась та знаменательная поездка в Чехию, в Мариански Лазни, перевернувшая всю Машину жизнь.

Мария Ивановна привыкла ежегодно подлечиваться в санаториях и всегда брала с собой и Машеньку.  И в  этот раз поехали вместе.

Красота природы заворожила Машу еще на подъезде к Марианским Лазням. Хорошо   асфальтированная  дорога шла меж вековых деревьев. Попадались могучие дубы, грабы,  поляны,  поросшие  шелковистой травой. Небольшие озера с кристально чистой водой,  живописно расположившиеся камни с зелеными шапками мхов.  Чистенькие  малолюдные поселения.

Маша прониклась  великолепием    торжественной тишины, царящей в природе. Какой-то ее сказочной загадочности.

Остановились они в старинном отеле со звучным названием «Гранд–отель». Это красивое многоэтажное здание в стиле романтизма, с обилием узорчатых лепных украшений, венчало главную улицу курорта.
Из окна уютного номера хорошо видны здания разнообразного стиля, ухоженный  парк, красиво бьющий фонтан. Вокруг  зелень, клумбы, цветы. Это была красота современного европейского городка, сохранившего старинный облик.

- Бабуля, как все удачно складывается, - говорила Маша. - И школу окончила, и в институт поступила, и в райском месте буду отдыхать. Для полноты счастья осталось  только влюбиться, – пошутила она и запела строки известной песни:

          теперь от любви не уйти никуда,
не уйти никуда. Ни-ку-да...

Оставив бабушку разбирать вещи, Маша помчалась вниз. В холле ее воображение поразил «Салон Джеймса Кука», оформленный, как кают-компания знаменитого пирата.

Заглянула и в бильярдную – ей нравилось наблюдать за  этой игрой, хотя сама брать кий в руки не пробовала.

И вот здесь внимание Маши привлек высокий, спортивного сложения, юноша со светлыми вьющимися волосами. Понравилось, как точными расчетливыми движениями он легко загонял в лузу довольно трудные шары. Его партнер - седой пожилой мужчина с военной выправкой одобрительно кивал головой.

Маша подошла поближе. Игроки тихо переговаривались между собой по-немецки. Маша, неплохо знавшая этот язык, прислушалась. Ей было интересно, поймет ли она, о чем говорят эти немцы. Оказалось, что понимает, и довольно легко.

Юноша заметил ее интерес и спросил, улыбаясь, играет ли она в бильярд?
- Нет, нет, - со смущением ответила она ему по-немецки. – Вы так красиво играете, что я просто не смогла пройти мимо.
 - Если вам действительно нравится игра, то я хотел бы стать вашим учителем, – предложил юноша.
- Спасибо - поблагодарила Маша.

Узнав, что она из Москвы, очень удивился ее знанию языка.
- Как интересно! Вы неплохо говорите по-немецки. Приходите, когда будет время. Я тут часто бываю.

Вечером Маша с бабушкой заглянули в лобби-бар, где в приятной атмосфере интимной тишины они выпили по чашечке кофе.
 Вечерний вид центра города, открывающийся из окна, впечатлял разноцветьем огней. Из  раскрытых окон доносился нежный запах цветущих кустарников.

Оглянувшись, Маша заметила уже знакомых ей юношу и пожилого мужчину, расположившихся в углу зала. Они  что-то увлеченно обсуждали. Увидев ее,  оба дружелюбно поприветствовали, с улыбкой, как старую знакомую. Их внимание было приятно для нее.
- Тебя здесь уже знают? - удивилась бабушка.
Маша не ответила.

В Мариенбаде   бабушка целиком сосредоточилась на своих процедурах. Дала  Маше  полную свободу. А ей  здесь нравилось все.
Какая-то щенячья радость не покидали ее.

Подолгу,  наряду с другими туристами, она  слушала  музыку у Поющего фонтана, удивляясь этому чуду.  Звучала музыка Штрауса, Верди, Россини – и все это в унисон  с разноцветными  вздымающимися к небу водяными струями.

Маша гуляла  не по  бутикам, а по паркам, интересовалась достопримечательностями Мариенбада. Посетила храм святой Марии в центре сквера Гете. Легко поднялась по лестнице из тридцати трех ступеней, символизирующих годы жизни Христа.

Внутри храма было светло и красиво. И там она опять увидела того юношу из отеля. Он узнал ее, приветствовал еще издали. Маша ждала,  что подойдет к ней, но он был занят долгим разговором. Ему что-то рассказывал стоявший рядом тот же пожилой немец. Наверное, отец - решила Маша.

Потом они встретились еще раз – в бассейне.
Плавать она любила. В Москве каждую зиму брала абонемент в Олимпийский. Здешний бассейн был поменьше, но зато с вихревыми течениями, каскадами.  Ощущения были  новыми и приятными.

Как-то, вдоволь наплававшись, насладившись  каскадами, решила передохнуть. Неожиданно оказалось, что рядом, в шезлонге - тот самый юноша.
Сверкая белозубой улыбкой, пристально оглядывая ее своими голубыми глазами, сказал, что его зовут Пауль. Разговорились. Пригласил ее на танцы.

 -  Это будет сегодня вечером, в соседнем отеле. Там совсем неплохо - большой танцевальный зал, рядом - венское кафе.
Он терпеливо ожидал ответа.
Его предложение обрадовало Машу. Проводить вечер с бабушкой было скучно, да и молодой человек был ей приятен.
- Ну что ж, это должно быть интересно, - согласилась Маша.

Бабушка была рада, что внучка не будет скучать. По тому, как она долго перебирала наряды, поняла, что парень ей понравился. Вздохнула только - что ж поделаешь, пришла ее пора.

Маша выбрала новое открытое платье с широкой юбкой в мелкий горошек, босоножки на высоком каблуке, высоко завязала хвост волос. Оглядела себя в зеркало. Хороша!

Увидев Пауля - стройного, высокого, загорелого, неожиданно поймала себя на мысли, что хочет ему понравиться.

По пути он стал рассказывать  ей  историю  того отеля, где должен быть бал.

- Ты знаешь, именно здесь прежде останавливались королевские особы. До сих пор здесь сохраняют все, что связано с памятью  английского короля Эдуарда VII. Теперь вот и мы там побываем - пошутил он.

Слушать его было интересно.

По дороге Пауль рассказал ей и о себе. Всего через год он закончит учебу в университете, станет юристом и тогда начнет самостоятельную жизнь. Живет в Берлине, вместе  с дедом.

- А я думала, что это твой отец, он так молодо выглядит, - сказала Маша.
– Нет, это он просто следит за собой. Дед воспитал меня. Мы  с ним неразлучны с детства. Дед научил меня  многому: чтению, спорту, музыке. И приучил к  дисциплине. «Только тот, кто умеет подчиняться, сможет стать господином». Эта его любимая пословица. Она крепко засела в моей голове.

Он постучал себя по затылку, улыбнулся, и добавил:
- Дед всю жизнь посвятил мне. Больше не женился. По правде говоря, из-за меня. Я был маленьким эгоистом, сказал - убегу из дома, если женишься, нам с тобой никто не нужен.

Расспрашивал Машу о Москве. Никогда там не был, хотелось бы.

Они  говорили легко и свободно. Маша с удивлением отметила про себя, что она без труда общается с настоящим немцем. А Пауль сделал ей комплимент, заметив, что в ее речи проглядывает настоящий берлинский акцент.
- У тебя были хорошие учителя. А у них - блестящая ученица.

Слышать это Маше было приятно. С Паулем ей хотелось говорить еще и еще – бесконечно. Все, о чем он рассказывал, казалось для нее не просто новым, а захватывающим. Да и сам он был в этот вечер необыкновенно хорош. Ей нравился и его голос – сочный баритон, смягченный легким грассированием.

Они вошли в танцевальный зал. Высокий сводчатый потолок, красиво расписанные стены, множество зеркал, сверкающие люстры, - все поражало воображение. Это была не дискотека, не танцпол, а настоящий бал. С живым оркестром, капельмейстером, распорядителем танцев. Нарядно одетыми дамами и кавалерами. Ее первый в жизни бал!

Пауль танцевал легко и умело. Не только современные, но и классические танцы. В вальсе он кружил ее так, что у нее возникало ощущение неземного полета. А в медленном танце, в ласковых объятьях его сильных рук, Машу вдруг повлекло к нему. Это было странное и необычное чувство, которое раньше она никогда не испытывала.

В волнении забилось сердце, закружилась голова. Она подняла взгляд и встретила в его глазах такую нежность и теплоту, что у нее едва не подкосились ноги. «Что со мной? А вдруг? Я…» – тревожно и одновременно радостно спросила она себя.

Вообще Маша увлекалась часто, но  и разочаровывалась быстро. Не терпела примитивных  и наглых парней.
А здесь было что-то другое.

Утомившись, прошли по коридору в венское кафе. И кофе, и пирожные оказались необычайно вкусными – подстать великолепию окружающего. Порой Маше казалось, что какая-то машина времени перенесла ее в мир королевского прошлого, известного ей до того только по книгам. А перед ней не просто Пауль, а сказочный принц. Она была в каком-то восторженном тумане.

А потом они гуляли по вечернему парку. Было немноголюдно. Пауль восхищался красотой природы, свежестью вечера. С гор дул приятный ветерок. Он немного охладил пылавшие Машины щеки. Ее широкая юбка игриво шелестела при его дуновениях, приоткрывая красивые ноги, и Маша с радостью подставляла себя  этой прохладе.

- Удивительное место. Все пропитано какой-то романтической чувственностью. Здесь нельзя не влюбиться, - задумчиво сказал  Пауль.

Он осторожно прикоснулся к ее руке и слегка пожал ее.

- Здесь наш великий Гете страстно полюбил шестнадцатилетнюю девушку. Ее звали Ульрика. Она жила вон в том доме – Пауль показал ей на небольшой двухэтажный особняк, почти у самых гор.

- Вот видишь, и два века назад здесь бушевали великие страсти.  Ведь  Гете было тогда семьдесят четыре. Считал, что добиваясь внимания девушки, он возвращает себе юность и продлевает жизнь. «Свиданья - свет, разлука тьма и гнет»  - такие слова есть в его стихах.

Пауль рассказал Маше, как  долго ждал Гете решения Ульрики.  И  практически добился ее согласия. Но приходилось преодолевать  давление окружающих, угрозы сына, нерешительность самой девушки из-за непреклонности матери. Да и репутация самого Гете, несмотря на всемирную славу, оказывалась под угрозой.  Заболел и был вынужден  смириться. Сам  почувствовал, что от разума «мелеет река  его сердца».  И  отрекся от возможности, может, последнего своего счастья. Покинул Мариенбад. Навсегда.

Машу поразил этот рассказ. Гете она знала только по школьной программе. Что-то помнила про страдания юного Вертера. Правда, обучаясь немецкому, читала в оригинале «Фауста». Но все это всегда казалось ей миром придуманным, таким сентиментальным и очень далеким.

А оказывается, все это было в реальной жизни!  Великий Гете, да еще на склоне лет, мог так отчаянно влюбиться, как влюбляются мальчишки и девчонки – и в Москве, и, наверное, во всем мире! И все эти страсти происходили здесь, в этом парке, на этих холмах, где они сейчас гуляют с Паулем! Маше хотелось ущипнуть себя, не сон ли это – так необыкновенно было все то, что рассказывал Пауль.

 А тот продолжал:
- Маша, хочешь, я покажу тебе здесь тот самый минеральный источник, из которого обычно пил Гете. Теперь, после истории с Ульрикой, его называют «любовным». Это совсем недалеко, рядом с нашим отелем.

Маше было интересно слушать все о любви Гете.  И Пауль добавил:
- О, Гете был действительно очень влюблен. Фантастически. Он написал об этом «Мариенбадскую элегию» - целый цикл стихов.   Они  удивительны по красоте.  Вот, послушай:

Сердце, сердце, что случилось,
Что смутило жизнь твою?
Жизнью новой ты забилось,
Я тебя не узнаю…

- А ведь Ульрика отвечала ему взаимностью. Жаль, что победил разум Гете.
- Нет, это правильно. Всегда и везде должен побеждать только разум, - ответил ей Пауль. Это мой жизненный принцип. Ему научил меня мой дед.

Маша долго молчала. Обдумывала  его слова. Возможно, он прав. Потом, сказала:
- Знаешь, Пауль, а мне бабушка говорила, что здесь отдыхал и наш писатель, Иван Гончаров. И что именно здесь написал свой роман об Обломове.
- Это о том парне, который лежал на диване, мечтал и ничего не делал? - засмеялся Пауль. - Мне дед рассказывал об этой книге. Он еще с детских лет учил меня, что труд – главное в этой жизни. А лентяям место там, где заставляют работать.

 - Выходит, что знаменитое немецкое усердие, дисциплина и пунктуальность не от природы? – спросила Маша.
- Нет. Хорошие качества своего характера люди воспитывают.
- Наверно, это правильно, - вздохнула Маша.

 Их окружал лес с величественными деревьями. Было тихо и удивительно спокойно.

- Здесь ведь были не только Гончаров. Были и другие наши хорошие писатели – и Тургенев, и Гоголь, и Горький. Наверно, здешняя атмосфера способствует творчеству. - сказала Маша и неожиданно для себя открыла Паулю свою мечту.

– Я хочу стать журналисткой. Когда-нибудь обязательно напишу книгу. Может быть, эти места мне помогут?
 Задумалась.

 - Я обязательно прочту твою книгу - серьезно сказал Пауль.
- Чтобы написать хорошую, нужно многое пережить самому. Испытать и радость и беду. Поражение, отчаяние, взлеты и победы, – тихо сказала Маша.

Они молча подошли к отелю. Расставаться не хотелось, но и ее, и его ждали пожилые люди, и с этим приходилось считаться.
 - До завтра? - спросил Пауль.
 - Если будет также хорошо и интересно, я согласна.

 Ожидавшая ее бабушка, отложила книгу и с интересом посмотрела на внучку. Маша радостно улыбалась, глаза ее сияли.
- Пропала девка. Влюбилась. Не знаю, радоваться, или печалиться, – добродушно проворчала бабушка.

- Я была такая красивая в этом платье, - она закружилась перед нею, потом присела, обняла бабушку и прошептала:
- Пауль такой интересный. Мы завтра снова гуляем.
 Маша крепко зажмурилась и в мыслях снова перенеслась в атмосферу этого дивного вечера.

На следующий день Пауль показал ей дом Гете, тот самый, где он прожил в Мариенбаде несколько лет. Рядом, чуть поодаль, находился памятник этому великому человеку. Поэт выглядел задумчивым и грустным.

Последующие дни  они опять гуляли вместе. Поднялись вверх к полям для гольфа. Когда-то здесь играл король Эдуард VII. В долине внизу, как на ладони, был виден прекрасный город. Здесь очень легко дышалось.  Маше хотелось птицей взлететь в небо и парить, парить…

Со временем такие прогулки стали ежедневными. Маша ждала их с нетерпением. Ей все больше и больше нравился этот юноша.

Однажды Пауль предложил ей прогуляться по Главной улице, где было много сувенирных магазинов.

 - Я хочу сделать тебе маленький подарок, сувенир, чтобы ты вспоминала обо мне. Он выбрал ей игрушечного мягкого мишку с задиристой физиономией.

- Правда, похож на тебя? - улыбнулся он. – Но пусть он напомнит и обо мне. Ведь медведь – древний символ Берлина.

Потом они долго сидели в летнем кафе, пили кофе.  Разговор не клеился, больше молчали. Маша ловила на себе его пристальные взгляды, ей становилось неловко, она поправляла волосы, вертела чашку – едва не уронила. Он заметил это. Сказал, что хочет запомнить ее, что будет скучать. Маша замерла. Но больше он так ничего ей и не сказал.

Прощаясь, обнял и поцеловал ее. Так, как ее не целовал еще никто. От неожиданности, и от той силы страсти, какую она вдруг ощутила, Маша испытала такой порыв влечения к Паулю, которому не могла сопротивляться. Ответила ему столь же страстным поцелуем.

Это был ее первый настоящий поцелуй. Он принес ей ощущения, каких она не испытывала никогда прежде. Ей хотелось продолжения, но из отеля вышли люди, укрыться было негде.

 Было уже поздно. Надо прощаться.
- Сегодня мы будем гулять по тропе Гете, - сказал Пауль, встретив ее за завтраком. Маша с радостью согласилась. Она чувствовала, что в ее жизни и в ее судьбе происходит что-то очень важное.

С утра они поплавали в бассейне, а после обеда отправились в лес.
В темном лесу было сухо, прохладно и чисто. Тишина нарушалась щебетанием птиц. Дурманил запах листвы и хвои, напоенный солнцем. На склонах росли высокие деревья. Были видны их могучие корни, врывшиеся глубоко в землю.

 Пауль обнял ее за плечи. Они шли медленно, нога в ногу, все дальше углубляясь в лес.
- Я ведь завтра уезжаю, - неожиданно сказал Пауль.
- Как? - сердце у Маши замерло.
- Всему приходит конец, - грустно добавил он.

Маша не хотела и думать, что все может так неожиданно оборваться.
- Что же нам делать? - спросила она, чуть не плача.
          - Будем ждать встречи, - ответил он, – мы обязательно встретимся.
         
Молчание было тягостным. Маша чувствовала себя глубоко несчастной. На глазах появились слезы.

Пауль потянул ее к себе. Они опустились на пригорок, густо поросший мягким мхом. Он обнял  Машу, тесно прижал и крепко поцеловал в губы. Затем страстными короткими поцелуями осыпал ее лицо, шею. Маша прильнула к нему всем телом.
- Люблю тебя.. очень, очень. Не хочу расставаться с тобой, - она пылко поцеловала его.

Случилось то, что должно было случиться. Шквал страсти, внезапно возникший в них, ураганом прошелся по их телам и затих в высоких соснах. Маша почувствовала облегчение, покой, и тихую радость.
- Вот и пришла  моя  любовь.

Она теперь ничего не боялась и ничего не стыдилась. Ведь она любима и любит.  У нее есть свой, родной человек. Пауль целовал ей руки, благодарил ее.

- Смотри, Пауль, - Маша глядела на небо. – Видишь, вот там два белоснежных облака. Как свободно плывут они по небу. Не знают никаких преград, никаких границ. Смотри, они соединяются, соединяются, и уже скоро, как одно большое целое, свободно поплывут над этим  чарующим миром. Вот и нам бы так…
Пауль посмотрел вверх. Вечернее небо было ясным И только два нежных облачка, окрашенных лучами заходящего солнца, виднелись где то далеко-далеко, стремясь навстречу друг другу.

Он  обнял  ее, улыбнулся:
- Какая ты романтичная, моя Маша.

Вернулись в отель поздно вечером. По молчаливой серьезности и задумчивости Маши, бабушка поняла: с ней   что-то случилось.

Та долго сидела в одной позе. Невидящий взгляд был устремлен в одну точку. Спрашивать ее было бесполезно. Наконец, посмотрела на бабушку. Глаза были наполнены слезами.

- Пауль завтра уезжает в Германию, – сказала потерянно, и горько заплакала. - Он говорит, что встретимся только через год. Не представляю, как смогу прожить без него так долго.

- Не раскисай, начнешь учиться в университете и не заметишь, как время пролетит, - пыталась успокоить ее бабушка.

Зная характер Маши, понимала, что год предстоит трудный.

На следующее утро, ко времени его отъезда, Маша вышла в холл. Там Пауль с дедом уже ждали такси, которое должно было отвести их в аэропорт.
Увидев Машу, Пауль подошел к ней. Они обменялись адресами электронной почты.

 - Только первой - не пиши. Жди моего письма. У нас с дедом один адрес, - он говорил тихо, торопясь и поглядывая по сторонам. И быстро отошел.

 Маша случайно перехватила недобрый взгляд деда, направленный в ее сторону. Увидела его сжатые в полоску тонкие губы. Весь его вид говорил, что он недоволен. Не захотел попрощаться с ней, отвернулся.

У  Маши больно сжалось сердце. Ничего не понимала. Еще вчера все было так просто, понятно. И прекрасно.

Подъехало такси. Швейцар стал выносить вещи. Маша стояла в холле, не двигаясь.

 Только когда дед вышел из отеля, к ней подошел Пауль. Он быстро обнял ее, поцеловал в щеку, грустно посмотрел ей прямо в глаза и  молча  ушел. Ей стало очень больно. «Ничего так и  не сказал, даже в губы не поцеловал». Казалось, что она теряла его навсегда.

Без единой мысли в голове, она поднялась в номер, бросилась на постель, отвернулась к стенке и так пролежала до приезда бабушки из Карловых Вар, где та была на экскурсии.

До самого отъезда домой бабушка не узнавала свою прежде веселую внучку. Она целыми днями молча валялась в номере, часто плакала, никуда не ходила.

Все ей стало  неинтересным. Такой и вернулась  тогда в Москву.


*  *  *
          Маша стала хорошим журналистом. Работала в одной из крупных газет. Не раз бывала в горячих точках. Ее острые материалы вызывали повышенный общественный интерес. Писала сочным, ярким языком, ясно освещала проблему.

В тот год Машу командировали в Приднестровье, в расположение командования миротворческих сил. Надо было разобраться в ситуации, взять интервью у влиятельного лица. Побеседовать с человеком, умеющим повелевать и привыкшего отвечать за решения, от которых зависели жизни и судьбы очень многих людей.

При близком знакомстве этот человек, Сергей Иванович. оказался сердечным и необычно душевным.

Он заинтересовал Машу. Она понимала, что такой любви, что уже была в ее жизни, больше не будет. И Маша не прошла мимо его внимания. Одиночество давило.

Они стали встречаться. Маша почувствовала, что действительно нужна ему. И позволила себе, не сопротивляясь, раскрыться навстречу его любви.

Сергей Иванович жил один. С женой был в разводе уже несколько лет. Взрослая дочь находилась в другом городе, виделся с ней редко.

Вскоре они поженились. Оказалось, что можно быть счастливой в браке и без особой любви.

Сергей Иванович очень хотел иметь от нее ребенка – но не получалось. Маша упорно лечилась на самых лучших курортах. Врачи говорили только одно: «Ждите. И не теряйте надежды».

Из последней командировки Сергей Иванович в срок не вернулся.
Потом был страшный звонок, страшное известие, посмертная награда. Все пережила, как в тумане. Слез не было. Сердце сжималось от жалости к нему, и чувства вины: не любила по-настоящему, не смогла порадовать рождением ребенка. Горько было сознавать - видно, не судьба быть ей счастливой самой и дарить счастье близкому. Забывалась в работе.

Однажды, возвращаясь с большого международного форума, Маша застряла в Берлинском аэропорту. Ее рейс на Москву несколько раз откладывался из-за непогоды, а потом и вовсе перенесен на утро следующего дня. Маше не хотелось идти в гостиницу. Что-то удерживало ее. Она сидела в зале отлета, наблюдала за людьми, пила кофе. В голове бродили воспоминания о прошедшем форуме, мысленно складывался материал для статьи.

Рассеянно оглядывая зал, обратила внимание на двух мужчин, которые тихо разговаривали за соседним столиком.

Неожиданно раздался громкий и очень знакомый заразительный смех. До боли знакомый. Маша встрепенулась. Пронзила мысль:  «Пауль! Так может смеяться только Пауль!».

Забилось  и покатилось, обрываясь,  сердце. Резко поднялась,  отодвинув стул.  Он упал,  нарушив тишину.

Мужчина оглянулся. Удивленный взгляд знакомых серых глаз. Это был действительно он, Пауль! Он ее узнал! Внезапная радость  встречи  бросила их в объятия.

Никого не замечая, они стояли, друг против  друг  друга. Вспыхнули все воспоминания, да так ярко, явственно, словно все, что произошло с ними, случилось только вчера. Словно не было многих лет разлуки и безвестности. 

Взявшись за руки, они молча вышли из здания аэропорта. Зашли в кафе гостиницы. Сели за столик и, не отрываясь, смотрели друг на друга, радостно улыбаясь.

Разговор завязался не сразу.
Пауль по-прежнему жил в Берлине. Он юрист, с большой практикой. Направлялся в деловую поездку. Вылет его самолета, как и у Маши, задерживался.

 - А как дед? – спросила она.
Он вздохнул: - Его уже нет.
- И моей бабушки тоже. Ушла  совсем недавно. Я очень благодарна ей,  помогла пережить разлуку с тобой. Старики покинули нас, мы осиротели - с грустью сказала Маша.

Пауль удивился, что она одна, и у нее нет детей.
Задумался. Взял ее за руку, посмотрел прямо в глаза. Грустно сказал:
- Я долго не мог расстаться с мыслью о тебе. Дед был против нас. Он видел, как я тоскую, но оставался непреклонным. Не мог допустить, чтобы невестка его была из России. Мы с ним спорили. Но я не мог его ослушаться. Не хватило не то что решимости, а аргументов. Победил разум, а не чувства.

Вдруг спросил:
 - Ты помнишь Мариенбадскую  элегию?  Гете. - И продолжал:
- Там ведь тоже победил разум. Было тяжело… но время лечит. Я женился  по уму.  Как  хотел дед. Теперь у меня двое детей. Был уверен, что и ты устроила свою жизнь. А вот тебя не забыл, нет. Вопреки разуму. Ты так и остаешься в моем сердце. Видно, навсегда.

Маша ловила каждое его слово. У нее не было обиды на Пауля. Она верила ему и понимала его. Ощущала только радость от того, что видит, слышит, чувствует тепло его руки.

Он возмужал. Не было прежней легкости, но оставался таким же сильным и красивым.

Она так хотела быть с ним, забыть все, что стало его и ее жизнью  за годы разлуки.
 - Ты помнишь, в тот день ты говорила о нас, как о двух свободно плывущих  в синем небе облаках?
 
Маша только улыбнулась.
- Жизнь, к сожалению, жестче, - продолжил Пауль.
- Такая, как считал твой дед? – ироническим спросила Маша. - Разумная? Ты ведь не зря спросил меня о  Мариенбадской элегии. Там тоже разум и дисциплина победили чувства.

- Да, это так. Дисциплина и порядок в нашей семье важнее чувства, и надо уметь подчиняться. Хотя для меня - мы с тобой до сих пор остаемся облаками в небе. Тянущимися друг к другу. Но, знаешь, так больно подчиняться рассудку, когда  души хотят слиться.
И повторил: - До сих пор.

Слушая Пауля, Маша невольно потянулась к нему. Почувствовала, что Пауль откликнулся на ее зов. Он поцеловал ее руку, прижал к щеке, прошептал:

 - Хочу быть с тобой, хочу быть счастливым, как тогда…
Эту ночь они провели вместе. Стали единым целым. Хотя бы на время. Но оказалось - на всю жизнь.

 Маша  почувствовала, что у нее теперь непременно  родится мальчик, и назовет она его Павликом. В честь отца. Так решило ее сердце. Так распорядилась ее судьба.

Наутро самолеты унесли их в разные стороны.

Эта встреча опять изменила ее жизнь.

Через два месяца оказалось, что она действительно беременна.

Даже не удивилась, знала, что у    ее любви должно быть продолжение. Была благодарна судьбе. Вся светилась от счастья. Это ведь не важно, что их с Паулем  разделяют границы,  разные культуры, традиции, разное воспитание.

Теперь она знала, что любима, что ее  тоже любят. Повеселела, похорошела, стала, как и раньше, открытой, разговорчивой, много шутила. Сотрудники ее не узнавали.

Пришло время исполнения ее мечтаний. У нее родится сын, который будет как две капли воды  похож  на Пауля. Она напишет свою книгу, и назовет ее просто: «Любовь и разум». Книга будет переведена и на немецкий, и ее обязательно прочтет Пауль.

Если люди неспособны преодолеть преграды, воздвигнутые ими самими, сделать это должна любовь. Любовь сильнее. И непобедима. Когда любишь по-настоящему. Сердцем, а не разумом.