Записки самоубийц Г. 18- P. S

18
«Если у тебя хватит пороху быть самим собой, то расплачиваться за тебя будут другие»
Джон Апдайк, «Кролик, беги!»

Теперь она точно попала! Елена стояла на равнине, «прелюдии» и понимала, что ей одна дорога. Она пошла, стараясь обходить стороной бесов, которые разгуливали повсюду с голодным видом. Лена шла, и постепенно уставала. Это странно, ведь будучи жнецом, усталость она не чувствовала. Она не спала никогда, а сейчас ее жутко клонило в сон и от жары, что сегодня царила тут, Елена потела(!). Лена скинула пиджак и бросила его, понимая, что он ей больше не понадобится. Она осталась в белой рубашке и узких брюках, черных туфлях на высоком каблуке. Туфли были неудобными, чего раньше Лена никогда не замечала. Но расставаться с ними она не собиралась – идти босиком ей очень не хотелось. Девушка запнулась и грохнулась на землю. Волна отчаяния накатила моментально. Но сдаваться так просто она не собиралась. Ад – заслуженное наказание для человека, не ценившего свою жизнь, поэтому все так, как должно быть. Лена встала и пошла дальше. Ее радовал тот факт, что она не была облачена в эти пижамного типа одежды, в которых были остальные души. Отчаяние отчаянием, но повода быть безвкусно одетой она не находила.
Обрыв оказался намного дальше, чем Елена помнила. Но она дошла и, стараясь не задумываться, прыгнула, чтобы страх не взял над ней верх. Это было правильным решением. Приземлилась она, мягко говоря, неудачно, кажется, вывихнула лодыжку, но это не имело никакого значения, так как, как только она коснулась земли в этот раз, чувства, эмоции, да и сознание в целом покинули ее. Она знала, что стоит, где она находится, но это абсолютно не трогало ее. Девушка просто стояла и ждала своей участи. Двигаться дальше не хотелось, все равно заберут, где бы она не находилась.
Сколько времени прошло, Елена не знала. Мимо нее проходили души, демоны, бесы. Души грешников бродили бесцельно. Они отрешенно смотрели по сторонам, кто –  то тоже останавливался, как Елена, кто –  то садился или даже ложился!
 –   Бедняжка, –   пробормотала демоница, остановившись рядом с Еленой.
Елена слышала и видела все происходящее, словно сквозь тяжкую дремоту. Перед ее глазами была лишь пелена, а в ушах звон.
 –   Она сама виновата… –   ответил демон, он стоял позади Елены. –   Почему вы вызвались забрать ее, Госпожа?
 –   Это для сына, он попросил. И, знаешь, Молох, она ни в чем не виновата. У нас несправедливые законы. Женщина слабее мужчины, любовь может быть только среди равных…
 –   Вы утрируете, Госпожа. Демонам всегда было запрещено любить.
 –   Но не Азазелю, его душа чиста…
Елена почувствовала на себе крепкую хватку и легкую тошноту, в следующий момент она пришла в себя. Ее толкнули в спину, жестко и бесцеремонно, и она залетела в клетку или камеру. Было темно. На руки ей надели кандалы, которые сразу же впились ей в кожу, словно капканы. Лена пыталась приглядеться, чтобы понять, что происходит.
Прошло несколько минут, прежде чем она что –  то поняла. Девушка была прикована в небольшой камере, как в тюрьмах, размеров четыре на пять метра. На полу лежал матрац, рядом с ним стакан с водой. У двери, стояла высокая статная демоница, она скрестила руки на груди и смотрела на Елену. У демоницы были красные глаза, что отличало ее от большинства, и белые до полу волосы. Лицо ее было очень молодым, на вид она выглядела не старше двадцати лет. Фигурка стройная, словно березка, с плавными линиями и притягательными округлостями.  Она сморщила носик и спросила:
 –   Тебе удобно?
 –   Мне кажется, вы знаете ответ. Где я? Это не круг самоубийц! –   ответила Лена.
 –   Анна выбрала более изощренный метод наказания, чем просто отправить тебя на заслуженные пытки, –   ответила демоница, ей явно было неприятно признавать в том, что ангел придумала что –  то «изощренное». –   Мне пора, привыкай к этой камере, здесь ты будешь проводить часы покоя. Прощай!
Демоница развернулась и ушла, виляя бедрами. Лена села на матрац. Длины цепей, что тянулись от двери, хватало на всю камеру, даже с запасом, то есть она могла свободно перемещаться по своей клетке. Елена подтянула ноги к себе,  и уперлась головой в колени.
Вот как она могла так влипнуть?! Работала себе спокойно, потом на тебе! Как же стыдно!!! Что о ней теперь думает Смерть и ангелы, да даже демоны!!!
Прошло несколько часов, Елена задремала, но ее сон прервал визгливый скрип двери. Она открыла глаза и увидела, что другая демоница вошла в камеру, она опустилась на корточки и стала снимать кандалы.
 –   Только попробуй что –  то выкинуть, –   зло пробормотала она Лене на ухо. Елена узнала голос, узнала демоницу. Это была недавно доставленная ею в Ад Хелена. Девушка окрепла, ее взгляд стал сфокусированным и осмысленным, а голос жестоким. Светлые волосы уложены в строгий пучок, на лице не грамма макияжа. Ее одежда была сдержанной – длинная до полу юбка и свободная кофта, конечно же, черного цвета. Она походила на монашку.
 –   У меня нет сил на то, что бы что –  то делать, да и смысла в этом нет…
 –   Батюшки, да это же моя проводница! –   воскликнула Хелена. –   Не думала, что встречу тебя здесь, хоть и надеялась…
Дальше , Хелена с силой схватила Лену за предплечье и потащила по коридору. Длинные острые ногти больно впились в кожу, прорезав рубашку. Идти было недалеко. Елена узнала место, куда ее привели – стены покрытые ржавчиной и слизью, воздух пропитанный запахом паленой плоти, крови и пота, крики и стоны, стройные ряды дыб. Это круг, где царствовал Азазель – знаменосец Ада.
Хелена хладнокровно приковала Лену к пентаклю и стала раскладывать ножи, скальпели и прочие колющие и режущие предметы на металлическом столике рядом. Она методично раскладывала инструменты идеально ровно.
 –   Они хоть продезинфицированы? –     в шутку спросила Елена, но демон шутки не оценила.
 –   Знаешь, а ты была права, я встретила свою мать тут, –   злобно проговорила Хелена. –   Она была трусливой по жизни и корыстной. Этого хватило, чтобы после смерти ее отправили в Ад.
 –   Я в курсе…
 –   Так вот ее притащили сюда с другого круга и сказали мне, мол если ты накажешь свою мать за то, что она тебя бросила, станешь полноценным демоном.
 –   Смотрю, ты не отказалась!
 –   Не отказалась, –   утвердительно сказала Хелена. –   Было неприятно, сначала,  –   Хелена скривила губы, –   потом приятно. Я пытала ее многие дни, пока мне не сказали, что я принята. Все это время за мной следил демон, который мог остановить пытку в первый же час, но ему захотелось проверить меня на прочность. Он и принял меня на работу.
 –   Прости. А пытка уже началась? Ты меня морально сейчас убиваешь? Или что? –   сарказм позволял Елене скрыть страх, эта мелочная и, по –  видимому, до сих пор сумасшедшая девчонка, пугала Лену до чертиков, как бы смешно это не звучало.
 –   К моему глубочайшему сожалению, я не твой инквизитор, –   пожала печами Хелена. –   Тебя будет пытать тот самый демон, который наблюдал за моей, так сказать, стажировкой…
 –   Пошла вон! –   послышался знакомый голос. Хелена вздрогнула, поклонилась и убежала, торопливо пробормотав: «Она готова».
Лена смотрела в молодое лица своего инквизитора. Страх улетучился. Пусть лучше он, чем другие, чем Хелена.
 –   Это пытка для нас двоих, –   прошептал на ухо Азазель.
Он склонился так близко к ее лицу, что она могла почувствовать его дыхание, делая вид, что проверяет, крепко ли она привязана.
 –   Доигрались, –   улыбнулась Елена.
 –   Закрой глаза, –   настойчиво проговорил Аза. –   Тебе не зачем знать, куда я воткну нож, и видеть свою кровь.
 –   Иди к черту, Азазель! Я не боюсь, приступай.
19
«Грех не в темноте, а в нежелании света»
М. Цветаева

Адская боль. Она проходила сквозь все тело, словно заменив кровь в венах. Она текла по каждому капилляру, сосуду и вытекала наружу сквозь порезы. Стоны или крики никак не помогали, а как  –   будто усиливали ее. Она пульсировала в голове и полуонемевших конечностях. Когда Елена пыталась размять затекшее тело, становилось еще больней.
Азазель мастерски орудовал скальпелем. Он медленно что –то вырезал на теле Елены.
 –   В тебе умер великий хирург, –   отшучивалась Елена в те моменты, когда он отворачивался, чтобы передохнуть.
Демон молчал. И старался не смотреть в глаза девушки. Лена же наоборот старалась смотреть на его лицо. Оно было сосредоточенным. Эмоции не касались его. Но по глазам было видно, что демон расстроен.
 –   Эй, тебе хоть интересно или как тут у вас это называется? –   упорствовала девушка.
Ей совсем не нравилось ее положение. Но и то, что из –  за нее пострадал небезразличный ей человек, тоже было весьма неприятно. Анна оказалась изощренной и коварной, как ее только держат в ангелах?
 –   Ну, хватит молчать, Аза! Я тут скоро со скуки умру, –   протянула псевдоскучающим тоном Лена, но фраза утонула в ее же крике, когда демон с силой надавил ножом на ее руку и боль снова рекой полилась на пол.
 –   Прости,  –   прошептал демон.
По глазам было видно, что он сожалеет о  своих действиях, но и понимает, что сожалеть поздно и никакие извинения не смогут залечить психологических травм. Потому, что как только на Елене не останется живого места, все вернется на круги своя, кожа зарастет, кровь восстановится, не останется и шрама, а вот в голове останутся воспоминания, которые она уже не забудет.
 –   Без проблем! –   хрипло произнесла Елена. –   А кто меня притащил сюда? Я имею ввиду не на дыбу, а вообще…я помню высокую демоницу, но видела я ее впервые и у нее были глаза отличные от твоих…
 –   Это Лилит,  –   ответил Азазель, вытирая руки от крови.
 –   Ничего себе! Вот это честь!
 –   Не говори глупостей! –   не выдержал демон. –   Хватит делать вид, что тебе весело! –   он кричал, срывая голос. Его лицо резко постарело на пару сотен веков. – Мне больно от того, что я делаю с тобой! А ты тут шуточки бросаешь. Твой крик мне душу разрывает! Но я не могу не делать…всего этого! Иначе тебя отдадут другому. А меня заставят смотреть, и фигурной резкой по телу ты не отделаешься, тебя просто будут рвать на куски, вырывать ногти и отрезать пальцы! И это только цветочки! Я лично отбирал самых злобных, изощренных и искусных демонов. Они сломают тебя.
 –   Я просто пытаюсь дать понять, что не злюсь на тебя…
Азазель не ответил. На секунду Елене показалось, что он сейчас улыбнется, как это делал всегда – беззаботно и искренне… показалось. Он глубоко вздохнул, и вновь взялся за скальпель. Боль, адская боль. Теперь Елена точно знала, какая она. Лена периодически стала отключаться, терять сознание. А когда приходила в себя, то видела его черные глаза, только не такие как у всех демонов, они были наполнены не злобой, а любовью и состраданием. Это не тот черный, что олицетворяет вселенское зло, совсем не тот! Это тот черный, что одевают люди, когда умирает дорогой им человек, цвет скорби и траура. Светлого чувства  страшной потери. Оказывается и черный может быть светлым…

При зарождении мира  Азазель был юнцом, максималистом. Он влюбился до беспамятства в человечество. При виде этих так похожих и вместе с тем абсолютно других существ, его сердце пускалось в пляс. Он частенько приходи к людям во снах или бродил по поселениям. Но только в переходные часы, так велено Небесами. Только в смутное время Азазель мог ступить ногою на землю и показаться людям. Они казались ему такими живыми, непосредственными. Ангелы же, среди которых он рос и мужал, были просто сухарями. Они не понимали такой бурной реакции Азазеля на людей. Михаил снисходительно улыбался, когда Аза рассказывал, то, что увидел в очередной вылазке на землю. Николай подтрунивал над эмоциональностью рассказа, а Анна морщила свой бледный носик, скрывая ревность. Она никак не могла понять, что же такого он нашел в них, чего нет в ней?!
 –   Пышных форм,  –   отшучивался тогда еще ангел Азазель, хотя только за эти слова его могли спустить с небес за непристойности, но такие мелочи ему прощались.
Анна обиженно дула губы и недовольно уходила. Сводные братья (так он называл Михаила и Николая) сдавленно хихикали и старались пристыдить его, но они имели слабое влияние на Азазеля. Ему никто не был авторитетом.
Однажды, Азазель спустился и увидел его – статного юношу, в красных одеждах. Он задумчиво созерцал течение реки и с несвойственной для такого возраста серьезностью бормотал себе под нос вопросы, обращенные небесам. Азазель прислушался. Юноша печально спрашивал: «Откуда течет и куда утекает эта река? Куда летят птица? Что случается после смерти с людьми? Кто создал все? И что будет, когда исчезнет свет? Откуда берется свет?» вопросов было слишком много и все они исходили одни  из  другого, хоть и казались совсем несвязными. Азазель с интересом стал наблюдать за юношей. День ото дня он видел в нем только печальное лицо и глубокий взгляд, на что бы он ни был обращен. Живой и веселый Азазель не мог долго терпеть уныния и стал являться к юноше во снах, раскрашивая их своими знаниями. Он рассказывал ему тайны мироздания в иносказательной форме. И Юноша – Аон – стал оживать, как карандашный набросок, когда его начинаешь раскрашивать красками. Но чем больше Аон узнавал, тем   больше вопросов у него появлялось, он ни как не мог насытиться знаниями. Это забавляло Азазеля, и он все больше времени проводил с ним. Любовь к людям стала более направленной для Азазеля. Он перестал наблюдать за массами, а сконцентрировал свое внимание на одном. Так, любовь стала гуще, вязче и сильней. Она переросла в страсть. Аон тоже не замечал никого иного. Кроме ангела, что приходил ему под утро или в сумерках, в переходное время, когда ночь слабела или день затухал. Человек требовал от Азазеля остаться с ним на весь день, но это было бы неприемлемо, на него и так косо смотрели из –  за его происхождения. 
Когда, получив сотню отказов, Аон понял, что не может добиться взаимности честно,  человек решил схитрить. Он опоил Азазеля вином с сонными травами. Когда проспав всю ночь, Азазель очнулся от дремы, и понял, что произошло, его отчаянию не было предела.
 –   За что ты так со мной, любимый? –   восклицал он. –   Неужели тебе мало часов со мной?
 –   Ты будешь только моим! –   отвечал ему Аон. –   Я хочу знать все, что знаешь ты, но жизни не хватит на это, если мы будем встречаться на короткие часы.
 –   Что бы ты знал все, что знаю я не хватит жизни… сколько бы я ни был с тобой…
Разочарование ледяной волной накрыло Азазеля. Он не мог смотреть на человека. Больше не мог. Ведь не из –  за любви Аон хотел пленить ангела, а из жадности. Азазель бессильно повалился на пол и лежал так, пока не пришли за ним Анна и Михаил и Гавриил. 
 –   Мы знаем про обман, –   спокойно вещал Михаил, –   мы простим тебя брат, если ты покараешь обманщика.
 –   Я не стану…
 –   Накажи его! –   возмущенно восклицала Анна. –   Он не достоин твоей любви и жалости.
 –   Я не стану…
 –   Почему? –   все так же не понимала Анна. Она не желала униматься! Столько лет, ангел пыталась привлечь внимание этого жизнерадостного полукровки, всеми силами привязывала его к Раю, старалась выглядеть как люди, быть эмоциональной. А он предпочитал их короткие жизни, нежели ее бесмертие.
 –   Они все таковы, –   отвечал Азазель, –   карать нужно всех. Я не стану наказывать одного, кто не стал скрывать своего эгоизма.
 –   Если ты любишь меня, –   Анна осеклась, –  …нас, то сделаешь это. Иначе ты падешь!
 –   Я пал, –   ответил Азазель и исчез, растворился в воздухе.
Тогда он навсегда понял, что любовь – унижение, боль и падение. Любить значит ломать человека и ломаться самому.
После он не скупился на любовь – ломал и ломался, страдал и заставлял страдать. Это стоило того. Ведь всему этому предшествует приятная нега томных вздохов и поцелуев,  лживых обещаний и сладких речей, игра в охотника и жертву.

Через какое –  то время (Елена лишь догадывалась, сколько прошло), ее бросили в камеру, приковали кандалами (как будто она может сбежать!) и оставили одну. Все болело – руки, ноги, тело. Азазель не коснулся лица и некоторых частей тела, однако, казалось, что ныла каждая клеточка. Лена доползла до матраца и, не заботясь о том, что он пропитается кровью, легла и забылась тяжелым сном. Под монотонные стоны вокруг было не тяжело уснуть. Лене снился ее балкон, откуда она сделала последний шаг, полет, снег…
Что ж, покоя точно не будет. Во сне Елена видела свою смерть, раз за разом, но даже этот факт не заставлял ее проснуться. 
Елена очнулась от того, что ее тормошит демон. Это был Сабнак. Демон гниения, как его называли люди. Он явился Лене в образе зомбоподобного старика. Когда Елена пришла в себя, он широко улыбнулся и сказал: «Бу!».
 –   Очень страшно, –   улыбнулась в ответ Лена.
 –   Эх, тебя не напугать! –   расхохотался демон. –   Даже не интересно.
 –   Сколько прошло времени…
 –   Пять дней с момента твоего появления,  –   перебил Сабнак, считая на пальцах. –   Но отдыхаешь ты не больше шести часов, Азазель долго тебя пытал, сейчас вновь примется за работу.
 –   Можно мне попить, –   спросила Лена, тон ее был полон безысходности.
 –   Отчего ж  нельзя?! Конечно можно! Вот стакан, он всегда полон, сколько бы ты не выпила. Все для вас.
 –   Какая забота.
Вода была чистой и вполне пригодной для питья. Нет, она была самой вкусной и самой прекрасной водой на свете! Пока Сабнак снимал кандалы, Елена разглядывала себя. Тело полностью зажило, кровоподтеки прошли, ни осталось никаких шрамов. Что ж есть свои плюсы. Хотя какие теперь, к черту, плюсы?!
 –   Пошли, красавица! –   Сабнак мягко взял Лену за предплечье и повел к дыбе.
 Место ее пыток находилось в самом дальнем конце помещения, чуть поодаль от остальных.
Мимо них так же проводили грешников. Обычно их тащили силком, по двое демонов, а то и трое. Души сопротивлялись, кричали и пытались освободиться. Лена шла покорно, смерившись с судьбой.
 –   Тут обычно громче всех кричат, поэтому так далеко находится, –   пробормотал демон.
 –   Я догадалась, –   отмахнулась Лена.
 –   Это личное место Азазеля, –   добавил Сабнак.
 –   И про это тоже…
 –   Я сам ее подготовлю, –   послышался громогласный голос Азазель.
 –   Меня  –   то не пугай своим тоном, –   отмахнулся Сабнак. Он что –  то заворчал себе под нос, но без злобы. «Это, наверное, самый странный демон во всей Преисподней!» –  подумала Елена.
 –   Иди, старина, тебя тоже ждет работа, –   уже мягче произнес Аза.
Сабнак махнул Елене рукой и ушел. Азазель стал закатывать штанины брюк Елены и рукава ее рубашки, которые сегодня уже не были свежими и чистыми.  Лена послушно стояла и смотрела на демона. Он вновь надел маску безразличия  на лицо, хотя было приятно, что лицо было настоящим. Такое приятное, немного небритое и усталое, но совсем не грозное.
 –   Я и сама могу делать это, –   пробормотала Лена.
 –   Брюки обязательно такие узкие носить? –   недовольно огрызнулся Азазель.
 –   Ты же не ходишь с трениках спортивных! –   возразила девушка. –   Это не стильно!
Демон молча указал на дыбу, мол ложись. Стал пристегивать ее кожаными ремнями с какими –  то символами. В прошлый раз ее разум был затуманен, поэтому она точно не помнила всех деталей, да и тогда она больше была «увлечена» рассказом Хелены.
 –   Мне сказали, что ты пытал меня не один день, –   Елена вновь сделала попытку завести разговор.
 –   Может, лучше помолчишь, –   псевдоласково отмахнулся Аза. –   Побереги силы.
 –   Ой, да ладно…
Хотела было сказать Елена, но ее внимание отвлек тот факт, что Азазель стал расстегивать рубашку. Конечно, она была полностью прикрыта широким ремнем  на груди, да и наличие нижнего белья тоже придавало уверенности, но все равно, это возмутительно!!!
 –   Не смотри на меня так,  –   смутился Аза,  –   я бы вообще снял ее, она и так пропитана кровью.
 –   Нет уж, обеспечивайте меня одеждой как хотите!
 –   Милая, ты не на курорте!
 –   Да ладно, а я то думала, что это спа –  процедуры, –   засмеялась Лена.
Нерешительная улыбка промелькнула на лице демона, но быстро испарилась. Он протянул руку за скальпелем и вновь скрупулёзно и старательно стал что –  то вырезать на животе. Через несколько минут Елена уже не могла следить за передвижениями острия по коже, так как горело все тело, дышать стало трудно и казалось, что по крови перемешаются маленькие иголочки. Хотелось закричать, но сил хватало только на стон.
 –   Почему так больно? –   прошептала она. –   Прошло так мало времени.
 –   Я смазал лезвие очень редким ядом,  –   спокойно произнес Азазель. –   Так лучше…
Картинка постепенно таяла и Елена уже не понимала ничего. Только ноющая боль и туман.
Очнулась она в своей камере, не помня, как ее сюда принесли и что вообще произошло. Она лежала застегнутая, с опущенными штанинами брюк, на матраце, а у стены сидела Лилит. Она листала какую –  то книгу и изредка посматривала на Лену.
 –   Рада, что ты очнулась, –   негромко произнесла демоница. –   У меня немного времени, на разговоры с пленными душами, а у Азазеля и вовсе его нет. Он попросил объяснить тебе кое –  что.
 –   Вперед! –   пытаясь изобразить энтузиазм, промямлила Лена, но было тяжеловато. Она словно отходила от наркоза.
 –   Ты не помнишь последние два дня, –   закатив глаза начала Лилит. –   Это из –  за яда, что тебе ввел Азазель. Не думай, что мой мальчик пытается усугубить тебе положение или испытывает хоть малейшее удовольствие от твоих пыток. Просто он знает, что если откажется, то тебя передадут его псам, которых он вытренировал, как питбулей! Они не станут разбираться, что ты за душа, раз ты здесь, то достойна самых изощренных пыток.
 –   Это я поняла.
 –   Теперь запомни, все, что он делает, ставит под удар его. Ведь Анна наблюдает за исполнением приговора. Так что не каждый раз у тебя будет легким, как этот. Готовься.
С этими словами Лилит ушла, манерно покачивая бедрами. Она была красива, очень красива. Елена задумалась, если Лилит блондинка, то почему Аза брюнет? Глупости! Лилит может быть лысой, если того пожелает.
 –   Ты и правда думаешь о глупостях, –   заметил невысокий демон в кругленьких очках и черном халате, похожем на медицинский.
 –   Я знаю, –   пробормотала Лена.
 –   Я Уфир – врач, с вашего позволения, осматриваю души по отдельным просьбам, –   затороторил демон. –   Вот вас мне придется частенько осматривать, простите уж. Расстегните  рубашку, закатайте штаны.
Лена послушно сняла рубашку, демон с интересом оглядел кожные покровы. Попросил согнуть руки, присесть и всякое такое, что просят врачи на медосмотрах.
 –   Плоскостопие? –   все еще слабым голосом пошутила девушка.
 –   Яд еще не вышел, но думаю, что это даже лучше…Боль еще притупляется, пожалуй, я разрешу вашу пытку.
 –    Сколько заботы…
 –   Вы особенный узник этих каземат, –   высокопарно объяснил Уфир. –   В свое время меня призирали в Аду, слабый ни на что не годный демон, но господин Азазель нашел мне применение по душе. Я при жизни бы лекарем.
 –   Очень милая история. А в Ад за что попали?
 –   Сделка, –   отмахнулся демон, –   а дальше как по накатанной, пару веков помучался и еще одна сделка, мол освободим от наказания если сам наказывать станешь. А терпеть больше мочи не было! Вот и согласился.
Демон торопливо стал вставать, показав жестом, что можно одеваться. Он что –  то крикнул в открытую дверь камеры и кивнул на прощание. Следом за ним зашла Хелена, которая молча сняла с Елены кандалы и повела по уже знакомой дороге. Лена в это время размышляла, станут ли ей предлагать сделку и сколько ей ждать до этого момента? Согласится ли она? Или же откажет?
 Пока Хелена приковывала Лену к дыбе, Азазель стоял невдалеке и подписывал какие –  то бумаги. Окипета, которая передавала ему их из толстенной папки, вежливо улыбалась и настойчиво стреляла глазками. Она старалась коснуться руки демона, когда передавала документы, старалась перевести взгляд Азазеля на себя. Но демон был сегодня особо угрюм. Он сосредоточено перечитывал что –  то и не велся на маленькие уловки. Его брови слились в одну полосу, так он их свел! А вокруг рта и глаз появились глубокие морщины. Окипета явно была недовольна, когда Хелена пробурчала: «Готово» в знак того, что Елена укомплектована к пытке. Азазель отдал все бумаги демонессе  –   секретарше и подошел к Елене. Окипета шла по пятам.
 –   Вот это встреча, –   усмехнулась она. –   Не ожидала…
 –   С бумагами закончим позже,  –   зло «рявкнул» Азазель. –   Свободна!
Окипета моментально исчезла, недовольно скривив губки, покрытые ярко – красной помадой.
 –   Ты ей нравишься,  –   констатировала Лена. –   Так что не стоит так орать на нее.
 –   Ей нравится каждый демон, выше ее ранга, –   отмахнулся Аза. –   В этот  раз будет тяжелее…
 –   Ты про меня?
 –   Да, Анна прислала соглядатая, так что лучше нам не разговаривать. Вон он, –   он кивнул на идущего и очень выделяющегося парня.
Молоденький, хрупкий на вид паренек, одетый в белый костюм, который смотрелся ему великоватым, стеснительно продвигался за Котом. Кот сегодня был одет в кожаные брюки в обтяжку и несколько ремней, которые перетягивали его грудную клетку и тяжелые ботинки на шнуровке. Видимо ради шутки, он одел маленькие едва заметные кошачьи ушки. Лена с интересом разглядывала эту парочку. Кот бесцеремонно расталкивал, попадавшихся ему на пути демонов и мимолетом что  – то говорил ангелу. Тот немного покраснел, видимо Кот смутил его, несомненно, Кот смутил его! Одним только видом! А уж что он ему сейчас говорил, Елена могла только догадываться.
 –   Кто он?
 –   Херувим, ничего серьезного, но лучше нам не попадаться…
На чем? Пытки в любом случае неприятные, и то, что в прошлый раз Елене подмешали яд, как –  то не особо радовало. Боль она чувствовала, хоть и притупленную. Но Лена все же осмотрительно замолчала. Херувим сел напротив дыбы и уставился на Елену. В его глазах читалось сострадание и интерес. Странная смесь. Он нетерпеливо ерзал на предложенном ему кресле и вздрагивал когда мимо или неподалеку проходил демон. « Ему еще повезло, что тут нет бесов» –   подумала Лена. Кот тем временем подошел к Азазелю и что  – то прошептал на ухо.
  –  Оставайся рядом с ним, мол, я к вашим услугам, поболтай с ним, как ты умеешь,  –  тихонько ответил Азазель, зловеще улыбнувшись.
Кот тяжело вздохнул и с мученическим выражением лица пошел к херувиму, бормоча: «лучше бы он был девочкой, скромные мальчики меня мало интересуют!». Елена еле сдержала улыбку.
В это время Азазель начал орудовать скальпелем. Он разреза запястья, и кожу, и вены на локтевом сгибе, затем взял охотничий нож. Дальше их маленький уголок потонул в крике. Боль была действительно ужасной. Иногда Азазель протирал порезы мокрой губкой. На секунду становилось легче, но в следующее мгновенье раны начинали гореть. Лена предположила, что он использовал соленую воду. Еще демон пробил ногтевые пластины толстыми иглами. Вроде бы это лучше, чем использовать китайские традиции  –   загонять щепки под ногти, но тоже малоприятно.
Шло время, Елена старалась, изо всех сил, потерять сознание, но как только у нее начинало получаться, Азазель подносил к ее носу ватку с нашатырем. Когда нашатырь перестал действовать, он вколол ей адреналин.  Боль затмевала глаза, вокруг все окрасилось в красный. Лена стонала, кричать сил уже не было. Азазель был не просто хмур, а зол! Гнев исказил его лицо до неузнаваемости. Глубоки морщины бороздами прорезали его итальянское лицо, от глаз сеткой тянулись и ветвись мелкие морщинки. Рот скривился от напряжения, глаза словно стали мутными. Руки немного дрожали, когда Лена судорожно вздыхала.  Наконец, Херувим сказал: «Хватит, на этот раз». И демон с облегчением выдохнул. В момент мышцы лица демона расслабились, и он опустил нож. Кот при этом подбежал к Азазелю и встал рядом, готовый в любую минуту поддержать.

В этот раз Лена была в сознании, когда ее несли в камеру. Это был Азазель. Он бережно уложил ее на матрац и стал промывать раны, нежно проводя мягкой тканью, смоченной теплой водой, по открытой коже и ее порезам, ранам. Елена пыталась  сосредоточиться на его лице, но силы стремительно стали покидать ее, видимо адреналин перестал действовать. Последнее, что она увидела или ей показалось, что Азазель  держит ее за руку и по его щеке катится слеза.
20
«Я молюсь о тебе, мой родной,
Чтоб хранил тебя Бог от несчастья,
Чтоб удача укрыла волной,
Не рвалось чтобы сердце на части.
Я – молюсь. Пусть Господь снизойдет
И избавит тебя от тревоги.
Пусть подальше Господь отведёт
Твой маршрут от опасной дороги.

Я молюсь о тебе, мой родной.
Хоть судьба и даёт нам уроки,
Но пусть люди и в холод и зной
К твоей жизни не будут жестоки.
Я молюсь о тебе, об одном.
Ты душа моя, солнце и воздух.
Без тебя неприветлив мой дом,
Без тебя лучший отдых – не праздник
Я молюсь о тебе. Я – молюсь…
Для тебя я готова стараться.
Одного только в жизни боюсь:
Без тебя не дай Бог мне остаться»
Стихотворение «Сыну», неизвестного автора

Шло время, Лену  водили на пытки, давая отдохнуть в камере по пять  –   шесть часов.  Уфир иногда приходил, что бы оглядеть ее, он рассказал Лене, что на дыбе она поводит по несколько дней. И что Азазель никогда не проводил столько времени в работе. Однажды,  вместо него был прислан демон по имени Данталиан. Он безучастно мучил Елену, а на саркастические вопросы и замечания просто не обращал внимания. Чувство времени покинуло Лену окончательно. Она не понимала, сколько времени находится в муках, сколько спит. Сколько вообще провела в Аду?! Когда нет Солнца, то время сложнее мерить. Ты не знаешь ночь сейчас или день, возможно сумерки, или  рассвет…
Любимым развлечением Хелены была подготовка Елены к «казни».  Она почти не говорила с Еленой, но всеми возможными способами старалась сделать больно. Иногда она шептала на ухо Лене пожелания приятного времяпровождения.  От ее слов по коже шли мерзкие мурашки, как от просмотра неприятных моментов в фильме ужаса. 
 –   Я запретил ей говорить с тобой, –   спокойно проговорил Азазель, когда увидел, как Хелена в очередной раз шепчет Лене.
 –   Знаешь, кажется, что у меня слишком много привилегий…
 –   Я могу отменить их, –   пожал плечами демон.
Он немного ослабил ремни, которые Хелена затянула так, что пальцы онемели моментально.
 –   Просто перестань выделять меня…
 –   Не я выделяю тебя. Это делает Лилит.
 –   По твоей просьбе.
 –   Наперекор моим просьбам.
Острая боль прервала диалог – Азазель пронзил ладонь Лены большим гвоздем. 
 А время продолжало двигаться вперед. Интересное у него свойство, у времени. Многие сравнивают его с рекой, однако, время не замедляется и не ускоряется, как течение реки. Даже реки могут иметь противоестественный ход, в аномальных местах, но время никогда не пойдет вспять. Как бы мы не просили и кого бы не молили. Ошибки никогда не исправить. К ним можно поменять отношение, как свое, так и чужое, но исправить в корне… нет. Так что время – не река. Оно идет только вперед, какую бы вы не строили стену на его пути.
Лена никого не молила, она не считала свое отношение к Азазель ошибкой, что бы ни считали другие.

Что касается Азазеля… он не мог просто смириться с положением дел.  Любое свободное время демон проводил в деловых встречах. Пока они не возымели никакого эффекта, и Аза даже стал отчаиваться. Однако, упорства у него было не занимать.
 –   Азазель, –    сидя в широком кожаном кресле за столом в офисе Азазеля и лениво покачиваясь, говорила Лилит, –   я стараюсь как –  то повлиять на Повелителя, но его мнение здесь мало учитывается. Тебе нужно что –  то делать с Анной и ей подобными.
 –   Я знаю,  –   Азазель стоял у барной стойки в одних брюках, босиком. Окровавленная рубашка небрежно валялась на полу. Ботинки и носки были свалены в кучу у двери, кожаный пояс с брюк лежал на диване.
Азазель устало потягивал виски. По его телу было видно, что он напряжен и на взводе. Руки немного тряслись, глаза полузакрыты, левый глаз подергивается. То тут, то там подрагивали мускулы, которые отчетливо прорисовывались на теле.  Лилит против своей воли любовалась сыном. Он выглядел красиво даже, когда так уставал. Мощные плечи, сильные руки, подтянутый пресс. Плавные линии его тела разбили не одно сердце. А глаза! О, эти глаза проникали под кожу. Лилит никак не могла вспомнить его отца. Откуда у мальчика (для нее он был ребенком) итальянские черты? Когда он родился Италии не было, как страны.
 –   Ты устал, тебе нужно отдохнуть, пусть завтра кто –  то другой…
 –   Нет, –   не дав договорить до конца, отрезал демон.
 –   Но, мальчик мой…
Азазель улыбнулся. Его мать никак не могла взять в тол, что ему уже не одно столетие, что он не ребенок, что ему не нужна ее опека. Почему –  то именно его она всегда опекала.
 –   Мама,   –  это слово никак не вязалось с внешним видом демоница, она выглядела много моложе Азазеля,  –   просто помоги мне избавить ее от мучений, –   тихо сказал он, подходя к демонице.
 –   Я сделаю это, только чтобы избавить от мук тебя, –   она развернула стул, чтобы Азазель был напротив нее. Азазель погладил свою мать по голове, нежно проводя руками и запуская пальцы в ее светлые волосы. Лилит взяла своими тонкими руками широкую ладонь сына и поцеловала ее.
 –   Отдохни немного, пожалуйста.
С этими словами она растворилась в воздухе, сверкнув красными глазами.
21
«… Уйдешь, я умру". 
Улыбнулся спокойно и жутко …»
Анна Ахматова, «Сжала руки под темной вуалью…»

Проснувшись после очередной пытки, Елена поняла, что не одна в камере.  Она протерла глаза и отпила немного воды, анализируя силуэт своего гостя. Кто –  то сидел у ее ног, опустив голову на колени.
 –   Тебе явно хочется почистить зубы, –   хрипло сказал гость.
 –   Да, но это огромная привилегия, я полагаю, –   усмехнулась Лена в ответ.
Это был Азазель. Он снова принес ее с дыбы и, судя по его внешнему виду, не уходил из камеры после этого. Его одежда была несвежей, в крови, как бы это неприятно не выглядело, ему шло. Он же демон!
 –   Мне снова пора…
 –   Нет, у тебя есть пару часов, что бы еще поспать, –   перебил ее демон.
Он повернулся лицом к Елене и устало улыбнулся.
 –   Я понимаю, что никаких извинений не хватит, что бы ты меня простила…
 –   О, так мило, что ты хочешь извиниться, –    в этот раз перебила Елена. –   За что именно? За то, что протыкаешь мое тело? Или за то, что рисуешь на нем скальпелем? А может за раствор соли…
 –   Я очень виноват, –   подтвердил Аза, –   ненавижу себя. Ты всегда заставляешь меня ненавидеть себя! Как у тебя это получается? За века ты первая, кто на это способен!
 –   У меня талант, –   Лена откинулась на матраце и закрыла глаза. – А мне нравится, что как только я усну хоть на мгновенье, мое тело восстанавливается.
 –   Не вижу в этом ничего хорошего, –   пожал плечами демон.
 –   Я пытаюсь найти плюсы…
 –   Ты всегда была такой оптимисткой?
 –   Конечно, –   засмеялась Лена, –   именно поэтому я покончила с собой!
Наступила тишина. Демон подбирал слова, чтобы были  причины не уходить, а Лена просто хотела, чтобы он остался. Азазель нервно стал ерзать и поглядывать на дверь, явно не найдя в своей голове тем для разговора.
 –   Знаешь, что бы остаться здесь, не обязательно вести светские беседы, –   тихо сказала Елена.
 –   Теперь ты читаешь мои мысли?
 –   Просто останься… –   с этими словами Лена потянула демона за руку, и он оказался рядом с ней. Она обняла себя его рукой и положила голову на его плечо.
Демон немного ошарашено посмотрела на нее, но возражать не стал. Он приобнял ее второй рукой и прошептал: «Поспи еще немного». И она уснула, осознано уснула впервые за последнее время.
Такой сон принес куда больше энергии. И никакие воспоминания о ее самоубийстве не мучали ее.  Елена проснулась одна, но место рядом с ней было еще теплым, как говорится. Азазель ушел всего несколько минут назад. Она улыбнулась себе,  обнаружив у  стакана с водой зубную щетку с зубной пастой (приятный сюрприз!). 
Дальше все по протоколу. Ее осмотрели, привели к дыбе, долго пытали, пускали кровь, резали, прижигали коленное железо, поливали раны раствором соли… При попытках уйти в бессознательное состояние, нещадно возвращали в сознание.
Азазель не проронил ни слова за время ее «наказания». И в этот раз в камеру ее отвел с дыбы Кот, которому Аза явно доверял безоговорочно. Эпатажный юноша вырядился в этот раз в шотландский килт, клетка которого сочетала черный и темно  – темно – серый и обтягивающую майку – борцовкую, обут он был в тяжелые, массивные , высокие ботинки на шнуровке, по типу армейских. Как только паренек приступил к «чистке» тела Елены, напевая какую  – то песню и искренне улыбаясь, она моментально уснула, от боли и усталости ее просто вырубало. Болела каждая клеточка, каждая молекула и каждый атом ее тела, да что там, болело даже пространство между электронами и ядром атомов, составляющих ее тело. Вот она – адская боль. Как только глаза Елены закрылись, а мозг отключился, кожа стала медленно затягиваться, сначала переставали кровоточить порезы и гноить ожоги, потом нарастали слои эпидермиса, образую шрамы, но и шрамы медленно разглаживались. Этот процесс был ужасающим и неприятным. Однако, каждый из нас хотел бы иметь такое свойство.
Лена проснулась от чьего –  то назойливого взгляда. Она резко встала и осмотрелась. Это снова был Азазель. Демон был расстроен и даже раздражен. Он стоял у стены, неподалеку от двери. Дверь была заперта. Лена откинулась назад и снова закрыла глаза.
 –   Пора? –   устало спросила она.
 –   Нет, ты не поспала и трех часов, –   холодно ответил демон.
 –   Тогда что ты тут стоишь и пялишься?!
 –   А что, нельзя?!
Он поднял голос! Он! Поднял! Голос! Елена мысленно приготовилась что –  нибудь съязвить, и была готова просто растоптать грубияна, но открыла глаза. Он уже сидел, навалившись спиной на стену. Лицо было спрятано в ладони – складывалось впечатление, что Азазель плачет. Однако, это было не так. Он просто бессильно сидел и сотрясался от усталости и отсутствия сил.
 –   Ты сам –  то спал?
 –   Мне не нужно, если ты забыла, –   более мягко ответил Азазель.
 –   Да, завидую…
  –   Если бы ты не спала, то Анна приковала бы к дыбе тебя навеки вечные. Не было бы ни секунды отдыха и восстановления.
  –   Да, она может, –   улыбнулась Лена. –   Иди сюда, сядь на матрац.
Демон пересел. Теперь они смотрели друг другу в глаза. Елена протянула руку и провела ей по щеке Азазеля. Он вздрогнул от прикосновения, но не отодвинулся. Тело Елены было еще на стадии регенерации и кожу жутко саднило, но это никак не влияло на ее желание обнять  демона. Она придвинулась ближе , так что их колени соприкасались. Она запустила руку в его волосы и с силой схватила их на затылке. Перехватив инициативу, он притянул ее к себе за талию, нежно, словно боясь, надавить сильнее, и поцеловал. Боль мгновенно куда –  то ушла. Во вселенной остались только они одни. Он закрыл глаза от удовольствия, она же лишь прикрыла, чтобы видеть его лицо. Про бабочек в животе явно врут! В животе при поцелуе действительно что –  то происходило, но точно не полет насекомых. По телу волнами пробегали мурашки. Азазель увереннее обнял Елену за талию и максимально приблизил к себе. Но этого было мало! Им хотелось, чтобы каждая клетка его тела слилась с клеткой ее тела. Чтобы их невозможно было различить отдельно! Елена хотела утонуть в нем, а он в ней. И ничто не могло остановить и помешать осуществлению их желаний.  Губы, руки, тела – все слилось воедино. Азазель не смог удержаться вновь и стал настойчиво вторгаться в мысли Елены, желая узнать чего она хочет от него сиюминутно проделывая это с ее телом. Теперь, даже их сознание слилось воедино. Лена чувствовала, как демон медленно и с наслаждением читает каждую ее мысль, буквально, словно касается ее изнутри.  И не хотелось прекращать этого. Во вселенной их было двое. К черту последствия и мнения других.  Они отдались желаниям друг друга.

Елена проснулась и увидела полуобнаженного Азазеля. Он скрестил ноги на манер позы лотоса и был прогружен в свои мысли. Лена не хотела отвлекать его, но  и не могла претворяться спящей. Она села, прикрывшись простыней, которой раньше не было в ее камере, и уставилась на демона. Что сказать? Или лучше подождать, что скажет демон? Все это было неправильным…но кого волнуют правила?! Она уже была в Аду, что может быть хуже?
Демон повернулся к Лене и, казалось, был напуган (?). Он нежно погладил ее руку.  Молча встал и накинул рубашку.  Потом несколько раз прошел из угла в угол. На лице его сменилось немалое количество гримас. Все это время Елена не уверенно молчала и с беспокойством смотрела на дефилирующего демона.
 –   Если ты хочешь, чтобы я признала, что у тебя хорошая фигура, я это никогда не отрицала, –   шутливо произнесла Лена.
Телосложение демона и вправду было довольно привлекательным. Ростом, как отмечалось ранее, он был невысок, но и не низок. Средний во всех отношения рост. При этом он был довольно спортивен. Сейчас, пока Азазель ходил по камере, а его рубашка была расстегнута, Елене открывался его крепкий пресс, да и совсем недавно, она убедилась, что и ноги у демона были такими, какие бывают у любителей горнолыжного спорта. В общем, если рассматривать каждую часть его тела, можно было распознать вид спорта, каким мог бы быть сформирован мышечный каркас этой самой части.
Демон в ответ на реплику Елены промолчал. Он не знал, как себя вести. Она в очередной раз заставила его ненавидеть себя. Он резко остановился и понял, что ему нужно делать дальше. Буквально несколькими часами ранее он разочаровался и был готов бросить свое дело, но сейчас…сейчас он был полон решимости продолжать…
Азазель подлетел к Елене и крепко ее поцеловал, так что у Лены захватило дух. Так же резко он отодвинулся от нее, и , глядя в глаза, сказал:
 –   Скоро за тобой придут.
Лена ожидала чего –  то более романтичного, но какая романтика в Аду? Демон уверенно направился к двери, на мгновение он застыл в дверном проеме и, не оглядываясь, промолвил:
 –   Я люблю тебя!  –   с этими словами он вышел прочь. Дверь за ним затворилась тем же мистическим образом, что и открылась при его приближении.
Вот тебе и романтика в Аду! Кто бы мог подумать, что такое может быть в Преисподней?!   
И снова череда однообразия. Осмотр, дыба, пытки, камера. Так прошло много времени. Лена осведомлялась у Уфира, сколько она уже находится в Аду. Время, как объяснил демон –  лекарь, здесь тянется совсем по  –   иному. Об этом так же упоминала Алексиэль. Десять лет Ада равнялись всего году на земле. Но ощущались они именно как десять лет. Елену терзали сомнения и страхи, ведь Азазель больше не посещал ее,  и часто подменялся другими демонами. Он почти не разговаривал с Леной во время пытки и старался не смотреть ей в глаза. 
Дыба – это непростое испытание. Казалось бы, что страшного? Когда ты не одну сотню тел уже провела на ней. Какие новые пытки может придумать твой палач? Все становится обыденно и даже немного пресно. Но Елена точно была не согласна с этим. Ее год на дыбе был более чем разнообразен. Азазель редко повторялся. Другие демоны тоже.
Однако, к концу первого пыточного года бывший жнец научилась уходить в себя, так чтобы демоны этого не замечали. Когда становилось совсем невыносимо, когда несколько раз  она уже уходила из сознания, а демоны насильно возвращали ее, тогда в голове словно бы возводилась стена! Этот барьер ограждал ее мозг от боли, не полностью, лишь частично, как бы, притуплял ее. Это походило на паралич. Тело и мозг действовали отдельно друг от друга. 
В такие моменты, Лена полностью осознавала, что сама докатилась, как говорится, до жизни такой.  Она приняла решение прыгнуть с балкона, она осознанно шла наперекор всем предупреждениям ангелов и демонов, она утащила в пропасть не только себя, но и его…

Азазель прекрасно осознавала, что Елена сейчас в полной отключке, несмотря на стоны и   даже крики. Так случается с людьми, их мозг просто уходит в кому. Как у людей после инсульта, мозг функционирует, но не владеет телом.
Так намного лучше! Демон чувствовал, что Анна неусыпно следит за исполнением приговора, чувствовал, что если он будет милостив, ситуация усугубится. Куда хуже? Елену могут передать другому демону, а Азазеля заставят смотреть на то, как он ее пытает. Нет, лучше уж сам…
Когда Аза отбирал себе сотрудников, то был очень избирателен. Основным критерием была фантазия. На втором месте – неприхотливость (брезгливый демон тут ни к чему!), ну а дальше стандартные критерии – жестокость, твердость характера и всякая прочая «чепушня».  Более жестоких и изощренных демонов нет ни на одном круге Ада! Азазель гордился своими сотрудниками. И вот эта гордость вышла ему боком. Исключением из правил был Кот. Он попал в Ад по причине сделки с демоном, был очень наивен и ласков. Он до безумия напоминал Азазелю себя в его ангельском прошлом. Кот стал ему сыном,  другом, младшим братом и даже любовником. Мальчик был либерален, если можно так выразиться в вопросах любви. Он так же очень нравился Лилит, которая старательно пыталась украсть мальчика для себя. Но Кот был очень привязан к Азазелю, называя его своим хозяином, и не обращал внимания на любвеобильность своего повелителя. Да и сам не сдерживал пыл.
Орудовать скальпелем было сложно, но смотреть на то, как Лена извивается и кричит под рукой другого демона еще сложнее. Сейчас Азазеля разрывало на части. С одной стороны, он с удовольствием выполнял свою работу, с другой – мучился от того, что приносит боль Елене. Его распирало от гордости за свою извращенность и изощренность, однако просто трясло от осознания, что мучает он ЕЕ!
Каждый раз, когда демон приходил к пыточному столу, он надевал маску равнодушия, уходя, запирался в кабинете и выпивал  не меньше литра виски. Так было первые несколько недель, потом, после самого долгого за последнее столетие, разговора с Лилит, он принялся обивать пороги вышестоящих демонов. Аббадон, Абраксас, даже сам Люцифер (!) скорбно разводили руками. Однако, обещали подумать над его проблемой. Иногда даже приходилось встречаться с ангелами.
Первый к кому он обратился, был Михаил. Старый друг печально выслушал Азазеля и пообещал помочь.
  –   Но учти, даже, если Анна кого –  то и послушает, даже, если решит отпустить Елену, это будет стоить дорогого! –   в конце встречи сказал Михаил.
Азазель прекрасно это понимал. Просто так Анна не смилуется! Но готов был пойти на риск.  После Михаила Азазель обратился к Николаю, всегда мечтательному и добродушному. Тот, в ответ на просьбу демона, сказал, что сделает все, что в его силах. Следующим на очереди был Смерть, но его аудиенции сложно добиться…
Рука Азазеля дрогнула от негодования, скальпель вошел в плоть чуть глубже, чем планировалось. Елена взвизгнула от боли – вышла из своего транса и с болью посмотрела на демона. В ее глазах читалась мольба, прекратить все это и в то же время виднелась ярость и понимание. Мешанина из абсолютно противоположных чувств!!!
22
«…Дева, не жду ослепительной встречи –
Дай, как монаху, взойти на костер!»
А. Блок, « Девушка их SPOLETO»
А что, если все наши старания никому не нужны? Азазель из последних сил старался повлиять на сложившуюся ситуацию, обивал пороги «шишек», старался успокоить Анну и просил помощи свою мать, что вообще было впервые! Он мог пасть так низко, как вообще может это сделать демон, но ни в жизни не попросит помощи Лилит. Не в этот раз. Практически на коленях приполз он к ней, когда узнал приговор. Умолял и плакал как дитя! Хотя этого и не надо было. Какая  – то непостижимая сила всегда тянула Лилит к своему отпрыску. Не один другой ее сын или дочь так не привлекали ее внимания.  Возможно виной тому его обаяние и харизма,  а возможно чистая душа.
Теперь, сидя в своем кресле в уютном кабинете, попивая бренди, Азазель задумался, а нужно ли ему менять сложившуюся ситуацию? Елена, девушка, которую он желал, была не просто в пределах его досягаемости, она полностью принадлежала ему.  Да, он причинял ей боль, но он вполне мог компенсировать все страдания, даже покрыть их с лихвой! Конечно, все равно приходилось бы быть осмотрительным, что бы он по   –  прежнему оставался ее палачом, что бы ее не забрали из его ведомства, но с этим бы он справился как–нибудь.  Да и сама Елена. Она не жаловалась, не просила пощады. Ее сила поражала демона.  Ведь не смотря на все его усилия причинять ей как можно меньше боли, он был резок и изобретателен. Покажи он слабину, его позиции правителя этого отдела пошли бы на убыть, уважение демонов уступило место презрению, а страх бесов и вовсе сошел на нет. А она терпела и не упрекала.
 Дилемма.
Горький бренди растекался по горлу, обжигая слизистые и согревая нутро. После каждого глотка хотелось сморщиться, но Азазель сдерживался. Он любил выпивать что  – то на редкость противное. Алкоголь не мог долго действовать на него, его опьяняющее действие быстро заканчивалось, поэтому приходилось пить много и часто, чтобы желаемый эффект головокружения и легкости был достигнут. Это помогало демону выживать в  Аду. Слишком тяжелой была здесь атмосфера. Он не вписывался в эти пейзажи, в местные традиции…
Сейчас ему нужно было немного расслабиться. Очень долго он не может добиться своего. А долгое ожидание приносит привкус ненужности желанию.  То стихийное и неудержимое решение разбиться в лепешку, но вытащить из Ада Елену ослабело. Она была так близко, он мог целовать ее и не бояться последствий, да и не только целовать! Она даже улыбалась ему сквозь муки. Она так понравилась Коту, что было для него не маловажно!
Еще глоток – горько, больно, занемел язык. Демон постарался избавиться от мысли все бросить, которая неумолимо нагоняла его, она не единожды настигала его и почти одерживала верх. Но вид потрепанной, грязной, окровавленной Елены, которую бесчувственную он лично несет на руках в камеру, заставлял   протрезветь и с новыми силами взяться за дело.
Он омывал ее тело, как это делают с покойниками, влажной теплой мягкой тряпкой, стирая соль, копоть, кровь и гной от ожогов. Она не чувствовала в этот момент ничего, но он делал свою работу как можно осторожней. Обычно этим занимаются сами души, когда набирались сил, приходя в сознание, но Азазель не хотел, чтобы Елена видела себя в таком виде. Анна об этом узнать не могла, ведь ни один даже самый коварный демон не придаст себе подобного, а бесов Аза не привечал и это знали все, так что веры их словам быть не могло, так как были прецеденты клеветы в его сторону от этих андрогинных тварей.  Для него процесс мытья был своего рода ритуалом очищения. Пока он мерно водил полотенцем по телу Елены, с особой тщательностью промывая раны и порезы, он просил прощения за каждый из них. Подчас, демон ловил себя на мысли, что хочет поцеловать каждую ранку, каждую ссадину.
Еще глоток. Вкус алкоголя уже не чувствовался, но сквозь легкий туман все еще пробиваются мысли. Азазель готов был разорваться от своих дум. Голова все еще оставалась тяжелой, словно чугунной. А внутри нее гудели, как рой пчел, мысли.
Он не хотел причинять ей боль, и не хотел отпускать. Каждое прикосновение к ней – было бальзамом на израненную душу демона. Но исцеляя себя, он калечил ее.
Раздался стук. Из клубов черного дыма посреди кабинета возникла Лилит. Ее красные глаза стали рыскать по комнате в поисках сына. Одета она была в черное расшитое серебряными каплями, платье до полу. Длинный шлейф тянулся позади нее. Платье походило на ночное небо, усыпанное звездами. Оно оставляло неприкрытой ее спину, до самой поясницы, однако полностью закрывало зону декольте.  Платье струилось по точеной фигуре демоницы. Белые локоны были собраны в конский хвост. Лилит будоражила воображение любого мужчины, будь то человек или демон, или даже ангел. Она никогда не пряталась за масками или туманной неопределенностью. У нее были пухлые чувственные губы, красивые чуть  на выкате глаза, чудный носик, высокие скулы. Лицо по форме было словно сердечко, и как и положено оно имело розовый оттенок. Точнее розовыми были ее щеки.  А личико было бледным, но ей шла та бледность.
Красные глаза нашли наконец  – то Азазеля. Демоница смущенно улыбнулась и, словно бы не замечая неудобного платья, пошла к нему. Она присела на пол у ног сына и поцеловала его колено, даже сквозь брюки Азазель почувствовал горячее дыхание. Однако, даже не шелохнулся, лишь прикрыл глаза.
  –  Твое платье слепит,  –  прошептал он, чувствуя на себе ее вопросительный взгляд.
  –  А у меня хорошие новости,  –  так же тихо прошептала Лилит.
Алкогольное опьянение тут же прошло.  Азазель подался вперед и уставился на Лилит.
  –  Сегодня было собрание по твоему вопросу,  –  продолжила демоница, чуть громче.  –  Анна сменила гнев на милость.
Эти     слова эхом прогремели в голове Азазеля. Он был готов сдаться. Как же хорошо, что не сдался. Он радостно сполз с кресла и обнял мать. Демоница нежно провела рукой по спине сына и снова поцеловала его, на этот раз в шею. Она, словно успокаивая, гладила его спину, но никак не решалась произнести еще что  – то. В ее голове сейчас звенела боль. Сердце ее сына снова будет разбито…

Чуть ранее, в той же белок комнате, где проходил суд над Еленой, действительно, прошло собрание. На нем присутствовала Лилит, конечно же, Анна, сегодня облаченная в блинное белое платье, святые Михаил и Николай, Смерть, и сам Люцифер. Лилит стояла по левую руку от Сатаны и поглаживала его плечо. Он не сводил глаз с Анна, пытаясь сломить ее волю взглядом, на что Николай лишь снисходительно улыбался.
Люцифер был, как известно всем, прекрасен. Его холодная красота слепила, как платье Лилит. Он был высок и широкоплеч, с узкими бедрами. Волосы его были кудрявыми и светлыми, как снег, что выдавало его родство с Михаилом и другими архангелами. Глаза его были человеческими, в отличие от остальных демонов, светло   –  серыми, эдакие хрустальные капли. Одет он был просто – черные джинсы и свободная черная футболка, с длинными рукавами, закатанными выше локтей. Из  – под ворота виднелась татуировка. Как только он пал, на его спине появились прекрасные во всю спину рисунки крыльев, которые он стал дополнять, покрыв девяносто процентов своего тела росписями.
  –  Мы можем долго глазеть друг на друга,  –  спокойно произнес Смерть,  –  но хотелось бы начать прения.
  –  Никаких прений быть не должно! Что этот демон возомнил о себе?!  –  воскликнула Анна.  –  Тревожить высокопоставленных, занятых личностей…
  –  Мой сын, просто подал апелляцию,  –  перебила Лилит ангела, не скрывая насмешки. – Это законно.
Все, кроме Анны кивнули.
  –  Я считаю, что он тоже должен присутствовать,  –  нерешительно вымолвил Николай.
  –  Вот еще!  –  Анна скрестила руки на груди.
  –  Довольно, Аня,  –  вмешался Михаил,    –  что ты так на него взъелась.
Все понимали, почему святая так настроена против Азазеля. Всеобщее молчание затянулось на некоторое время, и прервано было словами Смерти, вновь:
  –  Если все мы собрались здесь, значит, есть о чем поговорить.
  –  Я считаю, что наказание, выбранное для демона и жнеца, неверно,   –  наконец, заговорил Люцифер. – Любовь    –  есть благо. Так почему вообще кто  – то наказан?
  –  Демоны не любят,  –  чуть взвизгнув, сказала Анна.
  –  Кто это говорит?  –  засмеялся Люцифер,  –  существо, которое любит всех и вместе с тем никого?!
  –  Люций, прошу, не надо,   –  мягко остановил зарождающийся спор Михаил.  –   Ты намеренно выводишь ее из себя.
Люцифер ухмыльнулся. Лилит сильнее сжала предплечье Повелителя, стараясь сдержать гнев.
  –  Я признаю, что наказание сурово и даже несправедливо…  –  со вздохом продолжил Михаил,  –  …и тоже настаиваю на пересмотре…
  –  И ты за них?!  –  возмутилась Анна.
  –  Милая, сколько можно уже мстить моему сыну за то, что он предпочел людей?  –  Лилит закатила глаза и взмахнула рукой, как это делали кисейные барышни.
Анна тем временем постепенно багровела. Ее в принципе раздражало это собрание. А теперь еще и какая  – то демоница называет ее милой!
  –  Прошу прощения, достопочтенные господа,   –    не в силах больше слушать эти детские препирательства, произнес Смерть.  –  Если всем вам нечем заняться, то сыграйте в покер, заодно и обсудите, кто кого кому предпочел!   –  тон его был ровным, спокойным, однако, по всему было видно, что терпение у Всадника на пределе.  –  Я же довольно занят, люди, знаете ли, умирать не перестали, несмотря на то, что сошлись в одном разговоре лед и пламя.
  –  Я бы тоже предпочел ускориться,  –  согласился Николай.  –  Все мы здесь, а это значит, что ранее принятое решение требует изменений. Я за то, чтобы вернуть Елене статус жнеца. Точка!
  –  Брат, прав,   –  негромко подтвердил Люцифер, никогда не отрицавший своего происхождения и, не смотря ни на что, признававший родство.  –  Девочка довольно настрадалась, ровно, как и сын.
Повисла тишина. Лилит задержала дыхание. Ей всегда было немного стыдно, что она не помнит всех своих любовников и не знает какой ребенок рожден от какого из них. Теперь   –  то она вспомнила, что однажды, еще до изгнания демонов в Ад, она повела день в объятиях Люцифера, и от их соития родился всего один отпрыск, тогда как обычно она производила на свет разом не менее трех, как волчица или кошка! Но те смутные времена с трудом мог вспомнить кто  – то, да и скольких детей она потеряла…она была беспечна и наслаждалась властью над мужчинами. Щеки демоницы покрылись румянцем, она опустила глаза.
Анна в шоке поперхнулась, Михаил округлил глаза, Николай оставался спокоен, впрочем, как и Смерть. Они знали тайну рождения Азазеля.
  –  Пора отпустить их,   –  спокойно продолжил Люцифер.
Эти слова вывели из оцепенения всех.
  –  Я против,   –  возмутилась Анна.   –   в приговоре сказано четко, что их ждут вечные муки!
  –  Что за формализм!   –  отмахнулась Лилит. – Он любит девочку, она любит его! Верх кощунства так мучить их!
При этих словах в голове Анны зародилась идея. Она на миг задумалась и произнесла.
  –  Хорошо, я соглашусь отпустить вашего драгоценного жнеца, но при одном условии…

Так, спустя год пыток по «адскому» времени, Елену привели на совершенно незнакомое ей место. Ее пытали всегда в одном месте, но не сегодня. Азазель привязал ее, как это иногда бывало, и отошел в сторону. Его лицо было скрыто этими странными чарами, которые демон так часто напускал на себя.
 К столу с инструментами встала Хелена.  Она довольно улыбнулась и оглянулась на Азазеля, тот отстраненно кивнул, мол, можно начинать и сел на мягкий стул, по типу офисного, напротив Елены. Что ж, инквизитор сменился, это ничего особенного, но Лена не единожды слышала, что Аза не разрешает Хелене прикасаться к ней, разве что только приводить и то, демонице не разрешалось говорить с Леной. А его холодность и отстраненность немного задевали ее сердце. Но единственным ее достоинством, которое она приобрела уже после смерти, была сила воли, характера. Поэтому, она выдержит и эту пытку…
Хелена прославилась в своем отделе тем, что предпочитала резать тупыми ножами. Это приводило ее жертв в остервенелый ужас! Боль от тупого лезвия неприятна, относительно острого. Часто, дети, стащив с полки в ванной бритву, режутся лезвием и даже не замечают этого. А чтобы сделать порез тупым лезвием приходится прикладывать больше усилий, и кожа не режется, а рвется и трескается под натиском.
Сегодня Елена кричала как никогда. Она охрипла, а под конец рыдала, плакала, молча, потому что сил кричать уже не было. Нож то и дело вонзался в тело Елены. Хелена вбила ржавые гвозди в ладони пленницы, а под кожу на сгибах локтей загнала щепки. Так что, если Лена дергалась от боли, ей становилось еще больнее. Иногда, когда демонице казалось, что становится слишком тихо, она шокером приводила изнуренную Лену в чувства.
  Все это время на нее, не отрывая взгляда, смотрел Азазель. Он не отводил глаз. Его лицо было лишено каких – либо эмоций, словно он надел маску на него. Демон скрестил руки на груди и положил ногу на ногу. Эта поза свидетельствовала о его психологической закрытости. Когда Хелена закончила, а это означало, что на теле и лице Елены не осталось живого места, он так же, не промолвив ни слова, встал и ушел.  Лена была в сознании и даже твердой памяти. Ее отнесли два демона в ее камеру и положили на ее спальное место. Следом – полная темнота. Она уснула тяжелым сном.

Пока Елена спала, в ее камеру пришел гость. Это был Азазель. Он тихонько присел рядом с ней и оглядел ее. Раны медленно затягивались. Он уже представлял, как будет наказывать Хелену за то, что она посмела изуродовать лицо Лены. Но это позже, у него будет много времени, чтобы отомстить ей.  Самое главное состояло в том, что он смог добиться своей цели. Долгие дни, когда Лена была на дыбе без него, часы, когда она восстанавливалась после его изуверств над ее телом, он обивал пороги. Он встречался с Абадоном, Люцифером, Абраксасом.  Демон обращался к ангелам и к Смерти, но добился своего, пусть и не без потерь и неудобств. Все эти мелочи ни шли в сравнение с тем, что он сделал.
Азазель улыбнулся сам себе и поцеловал спящую Елену в лоб, с такой нежностью, на которую он только был способен. Затем надел маленькое колечко из белого золота с черным бриллиантом, который он считал своим талисманом, камнем, приносящим ему удачу, на тонкий пальчик девушки,  прилег рядом, приобнял Лену за талию и вдохнул ее запах. Это последний раз, когда он ее видит, когда касается ее…

Лена проснулась от лязга кандалов. С нее снимали ее кандалы, которыми приковали накануне. Так делали все демоны, кроме Азазеля. Лена промаргалась как следует и посмотрела на своего гостя. Это был Уфир.
 –   Прости, что разбудил, но время не терпит, –   весело пробормотал он.
 –   Только дай мне минутку, –   печально вздохнула Елена.
 –   Боюсь, что этой минутки у тебя нет, –   ответил демон. –   Мне приказано сопроводить тебя к Абраксасу немедленно!
Уфир схватил Лену за руку и, не смотря на протесты Лениных конечностей, просто таки поволок ее из камеры. Ей хотелось привести себя в хоть какой  – то порядок! В конце концов, раз ее вели к Абраксасу , могли бы дать одежду, ведь все, что сейчас на ней было надето – это черная просторная рубашка, подаренная Азазелем, несомненно из его гардероба. Ее вещи пришли в негодность через полгода пыток.
 Они шли недолго. Как только демон вывел девушку из здания он телепортировался к офису Абраксаса. Там Елену  на крыльце встретила все та же пошлая пародия на секретаря  –   Аэлла.  Она проводила Лену к демону.
 –   Рад видеть, –   тихо проговорил Абраксас, не отрывая носа от бумаг. –   Сегодня большой день!
 –   Что происходит? –   нерешительно спросила Елена.
 –   Не знаю, как и сказать, как преподнести тебе эту новость… –   протянул демон, –   …я не умею красиво преподносить … что –  либо.
 –   Не тяни… –   простонала Лена.
Она была уверена, что новый день не принесет ей ничего хорошего. Так что хотела узнать все как можно скорее.
 –   Азазель, –   начал Абраксас, наконец, оторвавшись от документов, –   с первого дня твоего пребывания в Аду, старался уладить…изменить эту ситуацию. Его нещадно тыкали носом в его ошибки…в общем, ему пришлось изрядно по  –   унижаться.  Однако, мой друг упорен во всем. Он заключил выгодную сделку…
 –   Говори уже, –   Лена догадывалась, к чему ведет Абраксас, но ей было сложно поверить в это.
 –   Хорошо. Он добился твоего освобождения, так сказать…
Головокружение. Невероятный акробатический этюд желудка. Она свободна!
 –   Я..?
 –   Подожди, это еще не все, –   перебил ошеломленную Елену. –   Тебя восстановили в должности, точнее, как только твой начальник явится сюда, это произойдет.
Сразу за этими словами последовало появление Смерти. Никто и никогда так не радовался его появлению! Лена с замиранием сердца ждала, пока Абраксас и Смерть обменяются какими –  то бумагами и вежливо поболтают. Елену трясло от нетерпения все выведать поточнее и никакие рамки субординации ее не остановят. Смерть пожал руку Елены и как –  то по –  отечески улыбнулся ей. Боже, такое происходит раз в пару столетий – Смерть улыбается! Следом пронеслась какофония свет, звука и форм. Лена очутилась на крыше московской многоэтажки, в свежем костюме, на высоких каблуках и словно принявшая десятичасовой душ. Ее волосы были собраны в элегантный конский хвост. Все было так, как раньше, до Ада.
 –   Рад вновь видеть тебя в наших рядах, –   негромко произнес Смерть.
 –   И я, господин, –   искренне ответила Лена.
 –   Ты снова жнец, Ангел Смерти, обязанности у тебя все те же, забирать самоубийц, –   Смерть приподнял руку в жесте, означающем «помолчи». –   Твое освобождение стоило мне нервов. Так что позволь мне сказать все и заняться своими делами.
Он недолго помолчал. На его лице отображалось легкое раздражение.  Елена понимала, что доставила хлопоты многим и разочаровала босса. Но, все же, он явно не злился на нее.
 –   Мне приписано, –   теперь Лена поняла, почему он был не в духе! –   мне приписано сообщить тебе условие, с которым Анна согласилась на твое возвращение.
Лена напряглась. Анна согласилась. Жнец не могла взять в толк, почему мнение Анны так важно, она не была знакома с иерархией Рая. Видимо, Анна была более важной птичкой, чем Лена предполагала.
 –   Твои обязанности, –   тем временем продолжал Смерть, –   остаются прежними. Однако...
Всадник запнулся и как  – то неуверенно  покрутил в руках записную книжку, которую должен был отдать Елене.
  – …ты больше никогда не увидишь Азазеля.
Эти слова словно ударили ее по голове. Как живые, подкрались сзади, треснули по голове тонким, маленьким, но очень тяжелым молотком. Темечко стало пульсировать от боли, будто там растет шишка. Лицо налилось краской, и на Елену накатил жар.
 Смерть исчез, как только произнес последнее слово предложения, а Лена осталась на крыше, глядя лежащую на полу записную книжку. Она стояла, словно молнией пораженная. Больше не будет бесед и разговоров, встреч и ссор из –  за ерунды. Она больше не услышит его театральный смех, не увидит его лица, не коснется его. Ее трясущиеся пальцы почувствовали неладно, она подняла к глазам правую руку и на безымянном пальце увидела тонкое кольцо, которого до этого не замечала. Оно было изящным. В оправе из белого золота поблескивал черный бриллиант «Азазель»    –  подумала она моментально. Надежда зародилась в ее сердце. «Возможно, мы сможем увидеться в Пустоте, при передаче души…» –   подумала Елена, но в голове эхом звучали слова Смерти: «…никогда…».

P.S.
Шел дождь. На краю крыши стояла девочка, лет семнадцати. Она плакала. В кармане ее куртки лежала записка, написанная неровным почерком.
«Простите. Я больше не могу жить, зная, что он меня не любит. Жизнь без него теряет смысл. Я ушла из жизни добровольно и осознанно».
За спиной девочки стояла еще не видимая ей Елена. Она спокойно ждала пока девчушка нарыдается вдоволь и прыгнет. Такова ее работа. Читать записки самоубийц и ждать… 
КОНЕЦ.