Клуб Апатия. Глава VIII

VIII



К Мусе Владимировне в гости пришла Лариса. Она заглянула к старушке ненадолго, дело было поздно вечером. Потом зашла ко мне. Я в этот вечер был один и сидел дома. У Агаты случился аврал на работе – последние несколько дней мы с ней не виделись. По телефону она сказала, что встретимся в субботу, голос у неё был печальный и уставший.
 
Короче, я сидел дома и собирался в ясности ума встретить ночь. Визит Ларисы показался мне загадочным. С одной стороны ничего необычного: Лариса проведала свою старую подругу и заодно зашла ко мне. На часах было около двенадцати.

Потом я размышлял об этом визите, и в голову мне лезли странные мысли, что приходила вовсе не Лариса, а какой-то другой человек, принявший её облик – так необычно она себя вела.

Я сидел на диване и читал книжку известного уругвайского писателя и услышал, как в дверь кто-то тихо, но отчетливо три раза стукнул. Ко мне в такое время никто не приходил, звук показался странным, я подумал, что послышалось, или просто в коридоре что-то скрипнуло. Но стук послышался еще раз точно так же, как и в  первый – тихо, отчетливо, с  идеально равными промежутками между ударами. Я поднялся и на цыпочках подкрался к двери, стал ждать, когда еще раз постучат. Ждал я долго, никто не стучал, и казалось, что за дверью никого нет. Однако я решил проверить, отодвинул задвижку замка, приоткрыл дверь… у порога стояла Лариса во всем черном (черная кофточка с высоким горлом, черная юбка до колен, черные чулки и ботинки, темные волосы). Лицо у неё было бледным. Под глазами - темные круги.

- Привет, - очень тихо и несмело промолвила Лариса.
Я впустил её в дом, и потом, когда мы разговаривали, я всё время находился в каком-то оцепенении. Очень уж непохожа на себя была Лариса: тихая, скромная, робкая, грустная, она напомнила мне Старую Мышь, то есть Софью Сергеевну.
«Что с ней такое случилось?» - подумал я.
На следующий день я даже подумал один раз: «А может, ко мне приходил какой-то призрак, умеющий принимать обличье живых людей? Приходил, чтобы что-то у меня выведать или наоборот поведать мне».
- Ты не больна? – спросил я Ларису, наливая в чашки с чайными пакетиками кипяток.
- Нет. Устала просто очень.
- От чего устала? – спросил я.
- Да сегодня пришлось побегать по городу.
- Дела какие-то?
- Да. Ты не знаешь. У тебя как? Как Агата? Давно её не видела.
- Нормально. Работает. Там у них проект какой-то новый большой.
Лариса вздохнула и подкурила сигарету. Я пододвинул ей пепельницу и шире открыл форточку. За окном почти уже стемнело. Начиналась июньская с гулкими звуками в прохладе ночь.
- Почему ты дворником работаешь? – печально спросила Лариса.
- А почему бы и нет. Дворником спокойно и работа полезная, - в тон ей тихо и печально ответил я.
- Ну мог бы кем-нибудь другим. На кого ты учился?
- На инженера-радиоэлектронщика.
- Не закончил?
- Нет.
- Почему?
- Не знаю. Долго рассказывать. Наверно, желания не хватило. Или энергии. Или и того, и другого.
- Ну ты всё равно мог бы кем-нибудь устроиться в фирму какую-нибудь. Не дворником же?
Лариса ложечкой помешала чай в чашке.
- А ты кем работаешь? – спросил я.
- Ты же знаешь… никем. Училась в институте, да так и не доучилась, как и ты.
- А на кого училась?
- На психолога.
- На психолога?
Этого я никогда бы не подумал. Лариса могла учиться на кого угодно, только не на психолога. Не знаю, почему. Я знал по общежитию нескольких студентов-психологов. Почти у всех из них были свои странности. Но Лариса… Короче, на психолога она никак не походила. Было в ней  что-то антипсихологическое, если можно так выразиться.

- Да… С четвертого курса ушла.  Внезапно. Я почувствовала, что меня там стали бесцеремонно и грубо менять. И испугалась. А может, я не хочу новых знаний, которые принесут мне новые страдания. С другой стороны, четыре года, которые я там проучилась, избавили меня от страха перед людьми.
- Твой муж… бывший, до сих пор содержит тебя? – спросил я.
- Да. Регулярно переводит деньги на мой счет. Ровно столько, сколько по его понятиям нужно, чтобы не умереть с голоду. Для него это мелочь, а для меня много.

- Теперь он наш мэр. Он не пытался тебя больше разыскать?
- Как тебе сказать. Тут сложнее… Меня, как я есть в пространстве, он может найти в любое время. Запереть в клетке, как птичку. Но что толку? Он понял, что всё это бесполезно. Ему нужно, чтоб я любила его. Теперь он без дела не приближается ко мне. Делает вид, что ему на меня наплевать. Но я точно знаю, он следит за мной. Он это может. Нанял специальную службу. Но всё дело не только в наших межличностных отношениях… Ты многого не знаешь и, наверно, тебе этого лучше не знать.
- Это касается вампиризма? Ты говорила, что все они - вампиры… вытягивают жизнь из людей.

- Отчасти. Да, они – вампиры, но не все.
Я чувствовал, что Лариса не хочет говорить, но в этот вечер она была наиболее близка к тому, чтобы всё мне рассказать. Не знаю, как мне было лучше поступить, надавить на неё или деликатно подвести к откровенности. Мною двигало не только любопытство. Как Агата в свое время полагалась на собственные ощущения в поисках непризнанной сестры своей души, так и я двигался туда, где мне легче, где всё мне открывалось и становилось ясным. Иногда мне казалось, что я иду по простому и грубому городу, окутанному туманом, а под ногами, под городом, в каких-то подземельях происходит напряженная таинственная работа – неведомые существа дергают за рычаги, и поэтому мы двигаемся на поверхности.
Ларисе действительно незачем было рассказывать мне о тайном обществе, в котором она состоит, и о некоем Черном доме – центральном штабе этого общества.

Фантастические слухи о Черном доме носились в «Апатии». Например, что в подвалах этого таинственного дома совершаются человеческие жертвоприношения, благодаря которым наш город и наш мир всё еще способны существовать. Мне необходимо было всё узнать, а иначе, где еще я мог найти избавление от всех своих страхов и сомнений, как не там, не в том подпольном мире, где действуют таинственные могущественные властители.
Я решился, насколько возможно, быть откровенным с Ларисой.
- Дворником я работаю не из-за лени и не по прихоти, - начал я, - а из-за одной проблемы, от которой мне надо избавиться.
- Какой проблемы?
- Я не верю.
- Чему не веришь?
- Сложно объяснить в двух словах. В каждом человеке, по-моему, должна быть вера во что-то, на какую он опирается в жизни. Просто на фактах жить, конечно, можно, но это будет похоже на жизнь механизма, без вдохновения, без духа… Просто катится железный шарик по маршруту, отталкивается от фактов – штырьков и стеночек, направляется ими – это даже не кукла на нитках, та хоть какое-то представление показывает, движимая кукловодом. А тут просто шарик, слепой, круглый, одинаковый со всех сторон, катится себе, и ему без разницы, в общем, куда он катится. Вот я – такой шарик – во мне нет веры.
- Вот же, вполне понятно объяснил, а говоришь сложно, – Лариса подняла чашку, отпила из неё, поставила. Достала из пачки новую сигарету, которая показалась мне ослепительно белой.
- В этом вся проблема.
- Понятно, - сказала Лариса.
Она повертела в пальцах не подкуренную сигарету, потом чиркнула спичкой, затянулась, выпустила тонкую струйку дыма.
Я предложил ей еще чаю. Чайник пришлось снова вскипятить. Пакетики чая, залитые кипятком, всплыли.
За окном тишина, ночь…
- Значит, ты не веришь, - задумчиво проговорила Лариса.
- Да.
- Наверное, мы сможем тебе помочь.
- Кто это мы? – осторожно спросил я.
- Мы – это, наверно, единственная надежда на спасение нашего города, нашего мира – люди, знающие правду, - глаза Ларисы преобразились – они вспыхнули так неожиданно, что я даже испугался. Но этот огонь не был огнем, каким горят глаза одержимых сектантов, – это был свет силы веры, настоящей веры, а во что, я еще не ведал, но это, в  общем-то, для меня в тот момент не имело значения.
- Сектанты? – так же осторожно спросил я.
- Наши враги и несведущие иногда называют нас так. Сами мы себя называем иллюминатами.
- Иллюминатами?
- Да. Носителями света.
- Света?
- Да, света истины. И мы ждем посланника. По преданию он должен явиться нам перед началом последней битвы и принести манускрипт, свиток, грамоту с зашифрованным посланием. Ничего случайного не бывает. Не зря же мы, я и ты, встретились друг с другом? Естественно, сначала ты не поверишь  нам, ни мне, ни Левиафану, но так и должно быть.
- Про какую битву ты говоришь? Вы ожидаете конца света по апокалипсису? – спросил я, подкуривая сигарету.
- Нет. Это борьба за власть. Половина власти уже принадлежит нам. И она полностью будет нашей, иначе, действительно, конца света не избежать. Посмотри, кто сейчас находится в официальной власти, на верху общественной пирамиды, и куда они нас ведут. Можно в прямом или переносном смысле, кому как нравится, сказать, что во власти сейчас - ставленники сатаны, демоны, вурдалаки и прочая нечисть, и они ведут наш город, наш народ к погибели. С другой стороны, с полным правом можно сказать, что они никуда нас не ведут, поскольку сами не знают, куда идти. Каждый тянет в свою сторону, каждый заботится о личном обогащении и еще большей власти, группировки воюют одна с другой, общество разваливается, мораль обесценивается, народ деградирует, мыслящие его представители живут в предощущении катастрофы. Можно подумать, что во всем виновата власть, губернатор, мэр, чиновники. Да, но это внешняя причина. Ими владеет демон, но ведь они тоже часть народа. Рыба гниет с головы. Причина известна – отсутствие веры. Мы, иллюминаты, несем в себе эту веру – она, как свет в чаше Грааля, оберегалась нами на протяжении многих столетий – эта вера  всегда одна, всегда неизменна. Только она – главный смысл, главная движущая сила, как всего общества в целом, так и отдельного человека. Пришло время дать её народу. Но для этого нам надо полностью захватить реальные рычаги власти. Это не значит, что магнус Левиафан станет мэром, а Рекс Габир - губернатором, нет. Мы останемся в тени, но мэр, Геннадий Сергеевич Подглазьев, крупные бизнесмены, депутаты, другие значимые общественные лица, все влиятельные люди будут безусловно подчинены Ареопагу. Только так возможно предотвратить катастрофу. Самим Рексом Габиром движет свет веры, через него Вселенная изливает на нас благо и гармонию. Никита, на это можно положиться. Теперешний мэр, Геннадий Сергеевич Подглазьев, то есть мой официальный супруг, задумал уничтожить нас. Им движут темные силы.

- Вы прямо масоны какие-то, - нервно усмехнулся я.
- Нет. Мы не масоны. В масонах не было света веры, хотя они тоже в свое время пользовались влиянием.
- Ну, допустим, захватите вы власть, а дальше? Что дальше будете делать? Какие-то новые законы, указы? – недоверчиво спросил я.
- Всё, что нужно, будут делать сами политики, все те же руководители, крупные чиновники. Подглазьев останется мэром. Но под нашим влиянием они очистятся, служить будут уже не своим мелкоэгоистичным интересам, а общей справедливости, ибо движимы будут верой. Возможно, ты захочешь спросить, куда будет двигаться общество? А в каком обществе ты бы хотел жить? В обществе потребления? Или в обществе просвещения и духовности?

Я немного поразмыслил и неуверенно ответил:
- Духовности.
- Это и будет общество просвещения и духовности. Мы начнем новое возрождение, Божественный дух воссияет в нашем городе.
- Христианский?
- Христианство - это только часть. Церковь заняла узкую нишу. Она не охватывает всего, потому что её отцы не могут поместить в себе всего. Они не достаточно совершенны для этого, не достаточно страдали. Эл Элион, демиург, Вселенная, её свет – так мы понимаем Бога, не доступны отцам церкви. Поэтому церковь сейчас не способна спасти никого, её саму надо спасать. Наша вера способна вместить в себе всё. Мы не станем разрушать православные, католические, мусульманские храмы. Но мы будем дарить свет самим патриархам и муфтиям. Рекс Габир вместил в себе всё, он стал алмазной трубкой, идеальным проводником Бога.

- Вы распространяете литературу? – спросил я.
- Нет. Нам это не нужно. Когда тебя посвятят в ученики и нарекут вторым именем, магнус Левиафан побеседует с тобой, и ты спросишь его, о чем захочешь. Ты поймешь, что мы не какая-нибудь тоталитарная секта, обирающая своих бедных последователей, мы вообще не секта, и мы не требуем от своих членов никаких материальных вложений, напротив, нуждающимся мы помогаем. Самое главное – мы даем огромную силу.
- А что же вы требуете взамен?

- Ничего. Понимаешь, к нам приходят и становятся одними из нас не случайные люди. Эти люди, можно сказать, одарены. Они становятся сосудами, носителями света. И потом естественным образом несут этот свет в общество. Потом, по мере твоего роста, когда степень твоя повысится до минервала, если ты захочешь, ты сможешь участвовать в тайной работе. Магнус Левиафан определит твое место и функции, в меру своих способностей ты сможешь приносить пользу, служить общему благу. Но всё будет исходить от тебя самого. На какой-то точке духовного роста ты просто не сможешь не принимать участия в работе на общее благо. Но это всё потом. Сначала тебе надо стать учеником.

- Лариса… я уважаю твои убеждения… уважаю ваше общество, ваши устремления. Очевидно, вы желаете блага. Всё, что ты рассказываешь, очень интересно. Но позволь мне никуда не вступать. Я хочу остаться тем, кто я есть.
- Никто не принуждает тебя. И, вообще, в наше общество попадают только избранные люди. Другие либо о нем не знают, либо, если знают, то очень хотят попасть в него, но не допускаются. Если ты избран, я повторяю, ты сам вскоре придешь к нам. Не беспокойся. А дальше тебе помогут магнусы.
- А кто это?
- Магнусы? Мудрецы. Их несколько. Это как бы топ-менеджеры в корпорации. После них - только совет старейшин, ближний круг и Рекс-Габир.
- Сильно сомневаюсь, что я  избран, - сказал я, подливая себе чаю.

Было уже за полночь, когда Лариса ушла. Я предлагал ей остаться, переночевать у меня. Но она только загадочно посмотрела на меня и ушла. Ушла в ночь. Действительно, как будто меня посетил не живой человек Лариса, а какая-то сущность из иных миров или видение. Даже запаха её горьковатых духов не осталось.