Пятница 13

Утро пятницы задалось. Иван Прокофьевич Жалейкин встал в кои-то веки с "той" ноги. Ему не испортили настроение ни обоссаный котом тапок, ни ворчание старой, некрасивой жены Варвары, ни число 13 на отрывном календаре. Метким броском вышеупомянутого тапка Жалейкин загнал несчастного кота на шкап и насвистывая "Ах, эти черные глаза.." стал бодро собираться на работу. Имея премиленький кабинет в центре Москвы, Жалейкин практиковал новое и весьма модное среди столичного бомонда направление медицины - психоанализ. Дела шли в гору, червонцы звенели в карманах, а черные глаза секретарши Наташи не давали впечатлительному Жалейкину спать по ночам.
- Иван Прокофьевич, вас ждет пациент! - пискнула секретарша, как только он вошел в приемную. Девушка была какая-то взъерошенная, нервно мяла в розовых ладошках шейный платочек и хлопала километровыми ресницами.
- Не нервничайте, дорогуша, разберемся.. - снисходительно сказал Жалейкин, поправил пенсне на носу и решительно распахнул дверь.
В полумраке кабинета он не сразу распознал, кто сидит в дорогом кожаном кресле. В глаза бросился только длинный черный плащ с капюшоном, скрывающий лицо гражданина. Щелкнув выключателем, Жалейкин открыл было рот для приветствия, но тут же закрыл его, больно прикусив язык.
Напротив его стола восседало нечто, кого простой обыватель именует Смертью, и лениво поглаживало косовище костлявыми пальцами.
- Да вы не стесняйтесь, милейший, проходите. Я к вам по делу. - из черноты капюшона послышался глухой бас.
На непослушных, ватных ногах Жалейкин переместился в противоположный угол просторного кабинета и упал безвольным мешком картошки в свободное кресло.
- Чем м-м-могу быть полезен? - неожиданно Жалейкин стал заикаться.
- Ваше земное время истекло, как вы наверно успели догадаться, Иван Прокофьевич. Я пришел за вами.
- К-к-как.. Я же не старый еще.. - уныло промямлил Жалейкин и в голове пронеслась тоскливая мысль о расставании с толстой пачкой заработанных непосильным трудом совзнаков, завернутых в старую наволочку и спрятанных от Варвары в кладовке. - Это несправедливо..
- Справедливости нет. Есть только Я. - безапелляционно заявил потусторонний гость. - Да и ваше "не старый еще" слишком относительно. Печень у вас ни к черту, любезный. Не стоило так злоупотреблять анисовкой.
Жалейкин стыдливо потупил взгляд. Из за двери доносились сдавленные всхлипы секретарши, а за окном разгорался новый день: загудели клаксоны автомобилей, закаркали вороны, возвещая о приближающейся весне.
- Но я еще не готов! - вскричал несчастный Жалейкин. - Я хочу жить!
- Вот только давайте без этих высокопарных, душераздирающих речей, Иван Прокофьевич. Покончим с формальностями. Жизнь нынче совсем не сахар, знаю не понаслышке. Не стоит за нее цепляться. - черный капюшон стал нервно колыхаться. - Эта мерзкая баба постоянно лезет в мои дела и откровенно уводит жертву из под носа. Занялась инвестициями в медицину, колесит по Тибету.. Совсем не дает работать!
- Вас это беспокоит? Хотите поговорить об этом? - глаза Жалейкина оживились. Схватив блокнот и ручку, он поудобнее устроился в кресле. - Я вас внимательно слушаю, продолжайте.
- Ну так вот..

Мораль: делай то, что любишь, люби, то, что делаешь. И возможно это спасет вам жизнь.