Памяти Анжея Б

Навстречу мне аллеей парка
Ширкает шелехметьевский герой!
Наследник русских символистов,
Прекрасно образованный поляк
С анфасом эректирующего панка.
Блистательный эстет и эскапист,
Дитя застоя и витрина просвещенья.
В противовес другим, вознёсшимся героям,
Не склонный к гениальным извращениям.
Безмерный циник и изысканный пошляк.
Сегодня он (сик!) немного пьян.
А кто она? Под ручку с ним идет?
Немного травести, немного инженю…
И, о-ля-ля!
«Одухотворена» «Москвой»!
Подержанная дама «скво»,
Пропахшая махоркой, секс-муштрой,
В колготках с каплями
из полусгнившей спермы.
Он должен быть, наверняка, ей верен!
Хотя бы он! Ведь больше же никто…
Загаженные, не нарочно, птицей
Косички над плечами. Естество?!
Здоровается первой…
И сразу извещает о поездке в Ниццу
Где целомудрие замужних квипрокво…
А спутник - что? Молчит, плывёт амбрэ…
О нём я скажу я сам,
Вот экскурс для трюмо:
Работал он в пространстве перехода
Эстетики стиха в банальность прозы.
Последняя - затмила правду ложью,
Позволив стать ей шуткой эпизода.
Закончились шаги отчаянно тревожно -
Буквальным расчленением героя.
Раскрепощенье слова и мечты
Неразличимо обернулось
Всепоглощающей угрозой духу
И в спирте растворило идеал.
Герой без слов! Не выписана роль!
Чужой сюжет интригами ветивист!
Из-за кулис два заключенья вслед:
Адью, месье, мой падший нигилист!
Я твой аэроплан вздымать устал.
Изволь!
Над терриконами моральных трупов
Ты занял свой достойный пьедестал!
Хруст штор,
Инверсионный след меча на небе,
Гром, вспышка, маслом тающая сталь,
Кудрявый клевер в океане хлеба
Поник под рваный строй гитар.
Адью, месье - герой восьмидесятых!
Любитель пива и профессорских жён
Ваш циферблат застыл вчерашней датой
И этим я отнюдь не поражён!