Ташкентская Галатея

Шел десятый день чилли. Под обжигающим летним солнцем плавился не только асфальт, но и воздух. Превращаясь в горячую магму, он словно прикипал к слепящим стеклам зданий, вливался в беззащитные салоны несущегося по раскаленным дорогам транспорта, в каждую клеточку листьев, трав и привядших под ослепительно-раскаленным дыханием дня цветов, осыпаемых серебристым бисером из поливных фонтанчиков.

Легкие, вдыхая растворенную в мареве летнего дня смесь городской пыли и выхлопных газов, высыхали, как и цветы на клумбах. Хотелось одного: погрузиться с головой в прохладу воды и забыть обо всем. Раствориться в колеблющемся жидком кристалле, неся в себе мудрость природы и дремлющую до поры способность к разноликому преображению.

Я спешила на тренинг с непривычным тогда названием «Бытовое насилие».
Перебежав раскаленную, как пепел костра, площадь, нырнула, наконец, в кондиционированную прохладу стекло-бетонного строения. В конференц-зале, в основании П-образно расставленных столов, кариатидами стояли две женщины, словно символизируя единство света и тьмы. Стройная леди с аккуратно уложенными прядями жемчужных волос, облаченная в светлую блузку и льняные брючки, что-то говорила по-английски. Стоящая рядом с нею темнокожая дама, в стекающих с округлых форм ярких шелковых тканях, развернув охряно-желтую ладошку и посверкивая голубоватой эмалью выпуклых глаз, демонстрировала выстроившиеся в колонку слова на матовом пластике доски, разрисованной черными и красными маркерами, и с забавным акцентом переводила речь своей напарницы. Леди оказалась полковником американской полиции. Устав в молодости от побоев мужа, ушла от него с пятью детьми, дав себе слово встать на ноги и помогать угнетаемым в быту женщинам. Ее помощница афроамериканка возглавляла кризисный центр.

Публику, состоящую сплошь из женщин - от нежно-двадцатилетнего до цветущего забальзаковского возраста, - оживила отпущенная строгой леди шутка на английском. Ее на разные лады пытались перевести на русский и узбекский. Переводчица с интересом наблюдала за спором.

Наконец, все дружно согласились с вариантом перевода моей соседки – миловидной, слегка располневшей молодой женщины с царственной осанкой, не свойственной, обычно, особам небольшого роста.

- Вы, наверное, занимались в юности художественной гимнастикой, - улыбнулась я, подавая визитку. – Так ровно держите спинку. Могу я задать вам несколько вопросов?

- Хорошо, - деловито ответила она, бегло взглянув на визитку. – После тренинга я смогу уделить вам немного времени.

Взгляд ее темных живых глаз, энергия и уверенность в голосе, трезвость и прямота суждений в ходе все более оживляющейся в зале дискуссии о положении женщины в семье и на работе всех заставляли умолкать. Тренинг подошел к концу, мы встали с мест, и только тогда я заметила, что женщина на сносях. Ни расплывшегося лица, ни обезображивающих пигментных пятен, ни свойственной беременным медлительности – ничего не было в ее облике и манере держаться. Легко и естественно несла она бремя будущего материнства, не ожидая со стороны окружающих принятых в этом случае послаблений. Напротив, элегантная простота легкого платья, скрывающего округлившиеся формы, свежий цвет лица, жизненная сила и женское обаяние делали ее едва ли не самой привлекательной в кругу утомленных многочасовым сидением и дебатами дам.

Мы устроились в тихом уголке холла, и в течение четверти часа Лола (так представилась моя собеседница) кратко и ясно ответила на все мои вопросы по тренингу. Как выяснилось, она была юристом и ожидала через неделю-другую появления на свет третьего ребенка.

Отложив в сторону диктофон, я попросила поделиться рецептом: как удалось ей, молодой женщине-узбечке, имеющей семью и детей, преуспеть в профессии?

- Всем этим я обязана мужу, - сказала она, и темные ее глаза мягко засветились. - Судьба нас свела случайно. Я была уже на четвертом курсе института, готовилась стать переводчиком. Правда, в детстве мечтала поступить на юридический, но не хватило смелости поступить на юрфак.

За мной ухаживал парень-журналист. С ним было интересно поговорить о литературе, послушать его стихи и песни под гитару. Привлекала творческая среда, в которой он вращался и где, на мой взгляд, творили небожители.

Видимо, шарм гениальности, которым для меня были наделены все пишущие люди, повлиял на наши отношения. Мы могли по часу обсуждать только что сочиненное им четверостишие. Я и сама пробовала писать стихи. Но когда вдруг при очередной встрече в редакции он попросил у меня адрес, чтобы заслать сватов, почувствовала - в качестве жениха этот человек меня совершенно не привлекает.

Задав себе вопрос, хочу ли стать его женой, поняла - ни за что. Получив отказ, он очень обиделся. Я спешила на электричку, так как ездила в Ташкент из пригорода, где жила с родителями. Попрощавшись, вышла из редакции, где мы обычно мирно беседовали. Парень устремился следом. Он был вне себя, грозился убить меня, если не выйду за него замуж, кричал, что я ломаю ему жизнь…

Испуганная, я нырнула в двери юридического института, где работала подруга, но ее не оказалось на месте. Пулей выскочив из старинного кирпичного здания, перебежала сквер. Он – за мной. Вспомнила, что в Союзе писателей работает приятель подруги, не раз приглашавший нас при случае заглянуть к нему. Забежав в фойе, вихрем промчалась мимо онемевшего вахтера и кинулась по коридору, отыскивая нужный кабинет. Влетела в какую-то приоткрытую дверь и захлопнула ее, припав к створкам - не слышно ли шагов моего преследователя…

Тут прозвучал тихий оклик:
- Девушка, что происходит?
Оглянулась и увидела двух молодых мужчин.

Представляю, как они удивились, когда в кабинет вбежала незнакомка - на вид подросток - и, не оглядываясь, замерла у двери. Была я небольшого роста, типичная девушка из глубинки - в платье из хан-атласа незамысловатого покроя, с гладко зачесанными назад волосами и толстой длинной косой. По испуганному выражению лица и лихорадочно блестевшим глазам они поняли: случилось неладное, и посматривали на меня если не участливо, то с любопытством.

Услышав, что нужный мне человек ушел домой, рассказала о незадачливом поклоннике. Один из мужчин сочувственно смотрел на меня. Другой же, в красной футболке с ярко-желтой полоской, поглядывал скептически, помахивая ключами от машины.

Узнав, что я заканчиваю иняз, первый отпустил шутку, что маленькая девушка хороша тем, что и в старости будет выглядеть молодой. На что его товарищ насмешливо бросил:
- Маленькая собачка всегда щенок.

Я залилась румянцем от обиды. Но взгляд слегка прищуренных умных глаз шутника, несмотря на всю неловкость ситуации, произвел на меня просто магическое действие.

Поняв, что нечаянные спасители известные литераторы – их фотографии я видела в альманахах, - назвала всплывшие в услужливой памяти названия их рассказов.

- Смотри, какая бойкая читательница! - улыбнулся насмешник, польщенный тем, что простая девочка из кишлака читала его рассказы.

Я сразу же забыла об обидах и стала говорить, что мне особенно понравилось в их произведениях. Расхрабрившись, попросила проводить до метро: боялась вновь встретиться с преследователем, но и страх опоздать на загородную электричку заглушал смущение. В ответ на мою робкую просьбу, оба спасителя тут же вызвались в провожатые.

- Мог бы вас подвезти до станции, - сказал, небрежно поигрывая ключами, насмешник.

Я ухватилась за предложение - на машине легче оторваться от горе-поклонника. Надеялась, так быстрее доберусь до Пушкинской, откуда уходила электричка. В том, что просто не хочу расстаться с нечаянным знакомым, в тот момент не могла признаться даже себе самой.

Выбранный телохранитель взглянул на меня и встал. И вот я иду рядом с ним по коридору и понимаю, что если еще раз его не увижу – умру.

- Как же быть, что сделать, чтобы встретиться еще раз, - лихорадочно вертелось в голове. Видимо, во мне произошло чудо любви с первого взгляда, которое сейчас объясняют как простой химический процесс. Попросить телефон было стыдно, девушка я была не городская, несмелая. Спросить, где его можно найти, – тем более.

Выйдя из здания Союза писателей, вновь увидела своего преследователя, испепеляющего меня грозным взглядом.

- Сделайте вид, что мы знакомы, а то подумает, с первым встречным пошла, - прошептала я провожатому.

- Лолочка, пойдем, - сказал мой защитник, приобняв меня за плечи.

Мгновенно онемевшее плечо растворилось под теплом его большой ладони. Но старалась ровнее держаться рядом с взрослым и статным мужчиной.

Нецелованная, я пропала сразу - и душой, и телом.

Парень смотрел на нас во все глаза. Он знал писателя и понял, что сам пригнал возлюбленную прямо в пасть к волкодаву, откуда ее уже не спасти.

Мы сели в машину и выехали на проспект Пушкина. Я молчала. Молчал и он. Проехали Пушкинскую. Когда проскочили мимо конечной остановки метро и повернули направо, я опомнилась:

- Мы куда?
- Мороженое есть и шампанское пить, - засмеялся он. – Время есть?
- Есть, - храбро заявила я, радуясь возможности побыть с ним рядом еще хоть немного.

Решила, успею на последнюю электричку - она уходила в десять вечера - и лихорадочно соображала, как же мне узнать, где его потом найти.

Глотала мороженое, почти не ощущая вкуса, пригубила и шампанское. Тут он вынул из своей сумки книгу, надписал ее и подарил мне. Я молча приняла подарок и, опустив глаза, перелистывала сборник. В голове пульсировал лишь один вопрос, который задать ему ни за что бы не решилась: «Где вас можно найти?» Улыбаясь, мой спаситель достал из кармана визитку.

- Понял, что влюбилась по уши, - мелькнула в уме предательская мысль. Казалось, писатель с издевкой посматривает на меня. Ему было интересно наблюдать за столь неискушенной особой. Да и романтически общаться с простушками раньше не приходилось. В то время он только приехал из Москвы, разведясь с женой, русской писательницей. Детей у них не было, и молодой мужчина мысленно оценивал внешность своей спутницы как потенциальной подруги и уже фантазировал, каким образом скрыть тот или иной изъян ее лица или фигурки.

- Что ж, - подумал он про себя,- если приодеть и модно причесать, неплохая получится девушка. Вот только на что она тебе?

Обо всем этом я узнала много позже. К счастью, на последнюю электричку успела. Ехала в полупустом вагоне и молила Бога дать силы и терпения, не уронить себя в его глазах. Весь следующий день гнала от себя мысли о новой встрече и, помня о визитке, обходила стороной телефон. Ночь прометалась в сомнениях и решила: будь что будет – позвоню. Поблагодарю за книгу, назову понравившиеся рассказы.

Наутро, как обычно, на электричке отправилась в Ташкент. Было лето. Я проходила практику и освободилась уже в шестом часу. Доехала до сквера, подошла к телефону-автомату и набрала указанный на визитке номер.

- Кто это? – раздался в трубке строгий мужской голос.
- Это… Лола, - не сразу произнесла я.
- А, Лола! Как дела? Привет! Ты где?
- На Чиланзаре, - почему-то соврала я.
- Где? В метро?
- Да…
- Помнишь место, где мы с тобой сели в машину? Подъезжай. Сколько тебе нужно времени? Минут десять хватит?
- Да, - вновь солгала я и, повесив трубку, медленно, как в преисподнюю, где меня ждут неведомые испытания, пошла к подземному переходу.

Выйдя из туннеля, увидела его рослую фигуру у машины. Он стоял, куря сигарету за сигаретой, пока я пережидала минуты до назначенного времени. И вдруг резко повернулся, уходя прочь.

Испугавшись, я опрометью бросилась через дорогу.
- Пришла? - Спросил он. – Я уже полпачки выкурил, пока тебя ждал. Хотел за сигаретами сходить.
- Не полпачки, а всего три сигареты, - подумала я про себя, едва переводя дух.

Мы вновь поехали в уже знакомое кафе, ели мороженое, говорили обо всем подряд. Скорее, это был монолог моего нового друга, изредка поддерживаемый моими краткими «да» или «нет».

Постепенно новый знакомый, с которым мы все чаще стали встречаться, обрел необыкновенную власть надо всем, что я думала и делала.

Как-то, словно между прочим, спросил:
- Ты не хочешь немного изменить свою внешность?
- Не знаю, - протянула я. Была я тогда полненькая, ходила в национальных платьях, с косой, спадающей ниже пояса.

После этого разговора он принес мне платье. Светло-зеленого цвета, прямое, с воротником-стойкой и небольшим разрезом сзади, оно было очень красивым. В ЦУМе, в отделе женской одежды, куда я заглянула потом из любопытства, увидела на таком же, но бежевом ценник в 110 рублей, и чуть не упала от потрясения. Это была зарплата молодого специалиста!

Постепенно он приучил меня к мысли о возможности перемен. Однажды просто сказал:
- Давай-ка менять гардероб. И распусти волосы, они у тебя очень красивые. Отрежь челку, тебе пойдет.
- Нет-нет, - замотала я головой. – Давайте, хвостик сделаю.
- Мне, девушке, воспитанной в строгих традициях, - думала я, - ходить с распущенными волосами?!
О том, чтобы сделать короткую стрижку, и речи быть не могло.

Как-то он повел меня в издательство. Зашли в парикмахерскую – она была прямо в здании.
- Ирочка, - бросил он мастеру, - причеши, как мы договаривались.

С косой пришлось попрощаться. Мне отрезали волосы до плеч, сделали челку. Сидела я, крепко зажмурившись, боясь шевельнуться. Когда все было закончено, в зеркале увидела немного не свое, но милое личико. Из-под озорной челки сияли глаза.

Мой кумир и наставник научил меня правильно пользоваться столовыми приборами, красиво носить сумку, обязательно иметь при себе носовой платок. Требовал сидеть и ходить с идеально ровной спиной.

- Я же устаю, - сопротивлялась я.
- На то ты и девушка. Должна держаться красиво.
Я всему научилась у него. Это была настоящая ходячая энциклопедия. Проэкзаменовав меня, он сказал: - Бездельничать не будешь. Все, что читала до сих пор, – хлам, это вторично, можно было все это и не читать. Читать надо первоисточники, классику.

Давал прочесть книгу и проверял, как я усвоила ее содержание, насколько вникла в смысл. Экзаменовал. Откровенно признавался: - Лолочка, ты мне не для развлечений нужна, не для постели. Спать есть с кем. Это не проблема. Просыпаться не с кем. Жаль потраченного времени, когда оказываешься утром рядом с чужим человеком. Видимо, поэтому я один. Искал девушку, с которой хотелось бы вместе встречать день. Ты моя Галатея. Я из тебя сделаю то, что мне необходимо. Мне нужен соратник, собеседник. Хозяйка мне ни к чему. Если будет нужда, найдем помощницу по дому.

Поженились мы в мае, незадолго до защиты моего диплома. Друзья предостерегали: кто играет свадьбу в мае? Будете потом всю жизнь маяться. Дай Бог каждому такую маету. По совету мужа я получила второе образование, поступив на вечернее отделение юридического факультета. Когда на руках были девочки-погодки, защитила кандидатскую диссертацию. Два года спустя положила на стол перед своим наставником докторский диплом. И постоянно работала над собой. Не только как ученый. Как женщина. Я хотела быть искусной во всем.

До сих пор муж терпеть не может, когда в его присутствии занимаюсь хозяйством. Заставляет прервать стирку или уборку, присесть рядом. Причем ровно и красиво! Так я перед ним и сижу до сих пор, - пошутила моя собеседница, улыбаясь, как могут улыбаться только счастливые женщины.

- Мы прожили семнадцать лет. Муж на столько же старше. Слышать от него признания в любви и самой говорить эти три волшебных слова - я тебя люблю – это ли не счастье?

Муж - повелитель в нашей семье. Но его всегда можно переубедить в чем-либо, если это необходимо. Нужно лишь обращаться к его уму, а не чувствам. До сих пор он единственный властитель моей души, ради него я готова на все. Мечтаю подарить ему сына. Муж ему уже и имя подобрал, как в свое время дочерям.

На этом наша беседа завершилась. Я шла по предзакатному городу. Зной расплывался по асфальту, стекал волнами с крыш, огибая лишь тень деревьев. Глядя на встречных, думала о скульпторе Пигмалионе и созданной им из мрамора Галатее. О повторенной, спустя века, легенде.

Вскоре узнала, что Лола родила сына. Назвали его, как и было задумано, именем народного героя.