IV. Заговорщики Текра. Глава 9. Молочный кисель

                ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
               
                Часть 4.
                Заговорщики Текра.
               
                Глава 9.
                Молочный кисель.

   Я очень хорошо знаю, и, к сожалению, даже на собственном опыте, что Зов Крови - вещь хрупкая, ненадёжная и странная. Заглушённый сильными чувствами, такими, как горе и скорбь, забытый в момент потрясений и переживаний, даже и радостных, он не ощутим и не слышен. Взрослый человек, если он растерян, угнетён или нездоров, не распознает Зов Крови, даже и вовсе не вспомнит о нём. А если вспомнит, ему потребуется успокоиться и сосредоточиться, чтобы ощутить едва уловимый призыв. Нужен опыт, определённый настрой и сила духа. Взрослые, много повидавшие волшебники теряются и ничего не слышат, и  потом в течение многих лет оплакивают родственников, которые на самом деле живы, и, возможно, нуждаются в помощи. Присутствие духа – вы понимаете, о чём я говорю? Если ты не можешь поверить и слушать спокойно – ты не услышишь. Чего же вы хотели от Рики Аги, мальчика двенадцати лет, потерявшего любимого брата?
   Ему была дана надежда, но он боялся обмануться. Сделав вид, что дремлет, на самом деле он пытался сосредоточиться, и понять, может, Миче действительно жив? Но мешали горе и тоска, ничуть не утихшая боль утраты. Воспоминания обо всём, случившемся на мосту. Мешал страх. Мальчик провёл тревожную и тяжёлую ночь. Он то засыпал, то просыпался, прислушивался к своим ощущениям, и слышал только одно – огромное горе. Он вытирал ладонью сухие глаза и иногда принимался звать меня по имени вслух. Взрослые вскакивали, подбегали к нему, тормошили, но он просил всех отстать и отойти. Лала сидела над своим другом, пока могла сидеть, словно статуя, из тех, которые ставят на кладбище. Хорошо, что я удрал от компании, иначе точно бы помер.
   - Послушай, - говорил князь Сеш, - послушай, Рики, я тебе объясню, почему считаю, что Миче жив…
   - Уйди, я не хочу с тобой разговаривать, - стонал Рики, уткнувшись в рюкзак, как в подушку. Ему был нужен покой.
   - Я сказать тебе хочу… Я хочу, чтобы ты выслушал… Я должен объяснить… - запинался Сеш, но в ответ слышал одно и то же. А ещё – советы спутников отцепиться от ребёнка и не изводить его ложной надеждой.
   Я уверен, что каждого из вас, когда вы читаете пьесу или смотрите представление в театре, бесят до невозможности диалоги, подобные этому:
ОН. Подожди, дорогая, я всё объясню!
ОНА. Ничего не желаю слушать.
ОН. Это не то, что ты подумала!
ОНА. А что я должна была подумать?
ОН. Дай мне объяснить!
ОНА. Уйди, оставь меня в покое!
ОН. Прошу, разреши рассказать!
ОНА. Убирайся прочь!
ОН. Но я же не виноват!
ОНА. Ах так? Тогда уйду я!
ОН. Не уходи, позволь объясниться!
ОНА. Между нами всё кончено! (Уходит, хлопнув дверью).
   Марика так и буркнула спросонья:
    - Прямо театр, честное слово! Скажи мне, дядя Сеш.
    ОН. Но я должен Рики сказать! (Занавес).
    Да, да, да. Мне тоже всегда хочется крикнуть главному герою: «Не жуй мочалку, балбес! Рявкни в два слова, что ты просто вынимал соринку из глаза её кузины и шмякни кулаком по столу!» Но я же понимаю, что если герой рявкнет и шмякнет, не будет ни пьесы, ни вообще, театра. Собственно, сюжет строится на таком вот недоразумении. От того, как долго вам мотал нервы подобный диалог, зависит трагизм всего действия. Либо невеста просто соберётся замуж за другого, но всё-таки согласится выслушать любимого, и простит его. Либо она утопится, предварительно поразив вас наповал своей дуростью. Но на подобные представления я стараюсь не ходить. Пусть топятся без меня.
   В конце концов, Рики удалось хотя бы вести себя тихо и не баламутить народ. Сеш вздыхал и огорчался, не решаясь заговорить, поскольку компания ясно дала ему понять, что не потерпит всяких глупостей. Аарн, сменивший его у руля, насмешливо поднимал брови и ждал, как со всем этим справится сам Рики. Когда он, как волшебник, сможет объявить всем, что Миче жив. Если это так, конечно. Аарн всё-таки сомневался, несмотря на невразумительные намёки князя. Вы помните: существуют непреложные правила воспитания молодых волшебников. Со своей стороны Аарн сделал всё, что должен был – пробудил надежду. Теперь Рики обязан доказать ему, Кереичиките, почему тот прав или не прав. Аарн был уверен, что Сеш мог бы всё объяснить и доказать гораздо быстрее и лучше, но не цеплялся к князю, думая, что тот спит.

   *
   Зимой светает поздно, хотя люди приступают к положенной работе ещё затемно. Так вот, задолго до того времени, как хозяйки встают доить коров, то есть, практически ночью ещё, в воздухе стало ощущаться что-то настораживающее. Аарн поначалу чувствовал это, как пристальное внимание, а потом тронул за плечо Сеша и разбудил Брима, посоветовав им быть начеку.
   - В чём дело? – встрепенулась Элайн. Кереичиките с удивлением отметил, что голос её звучит странно, словно она далеко от него и говорит в подушку.
   - Я не расслышала, что ты сказал, - допытывалась княжна. Аарн приложил палец к губам.   
   Те, кто проснулся, больше не спали. Тревожно рассматривали тёмные берега сквозь рождающуюся там белёсую дымку. Она поднималась и плыла по реке, делая зыбким и неясным свет заходящей Ви.
   Да, что-то витало в воздухе. Туман? Печаль? Воспоминания? Или нечто холодно-враждебное, присматривающееся, прислушивающееся, угнетающее своей незримой мрачностью? Звуки реки журчали приглушённо, скрип частей старой баржи, мешающий спать, теперь был почти не слышен. Разговоры не клеились, сон пропал, спали только дети. Члены отряда порой внезапно оглядывались, но не видели никакой опасности. Своей властью Сеш Лииви остановил баржу на середине реки. Часа полтора не двигались с места, но ничего не произошло. Скрылись ночные светила, небо стало светлей. Сильно похолодало. Двинулись дальше.
   Напряжение заполнило пространство от воды и до неба и от берега до берега. Туман стелился между гор, по реке, по маленьким волнам, путался под ногами. Баржа и её пассажиры, и все предметы на ней – всё стало мокрым от холодной росы. Люди зябко кутались в отсыревшую одежду и жались к огню, разведённому хозяйственным Бримом на специальном месте, на железном листе. И всё же, это было скорее похоже на холодное утро конца лета, чем на утро самого конца осени, можно сказать, зимы.
    Младшие члены экспедиции замёрзли и встали. И тоже подтянулись к костру. Сейчас, когда трудности и опасности бегства из Текра были позади, когда наступило затишье и временный покой, они снова предались мыслям о Миче, пытались и не могли осознать, что его больше с ними нет. Не верили, но снова и снова переживали страшные моменты схватки с ужасающим волшебством Каиза и тот, когда Миче упал в ущелье. Не верили, что Рики докажет, что Миче жив.
    Аарн пытливо вглядывался то в лицо моего родного Рики, то в лицо Сеша. Князь не замечал ничего, озабоченный странностями окружающего… А вдруг с Миче, где бы он ни был сейчас, случится несчастье, вдруг Рики вторично придётся пережить такое горе, такое потрясение? Аарн зажмуривался до боли в глазах и мотал головой, пытаясь отогнать воспоминания о том, что сам пережил в замке. И старался думать о хорошем. О том, что надо же, как здорово: даже и не пришлось ему искать папу, сам так удачно нашёлся. Ох, Лесик! Он в своём репертуаре!
   Аарн молчал, путаясь в своих мыслях и ощущениях, молчал и Сеш. Он тоже смотрел на Рики и размышлял о том же: пойдёт ли на пользу ребёнку эта радостная весть? И радостная ли она, на самом деле? Ведь Миче стал собакой, и кто знает, обратимо ли это… И сам Миче не против ли того, чтобы Рики знал о том, что с ним произошло?.. В раздумьях князь обнимал и поглаживал по плечу Элайн. А та так и льнула к нему, но тоже говорила мало. Ей как-то нехорошо было в обществе Рики. Мальчик не игнорировал её демонстративно, как, впрочем, и Сеша. Но не желал разговаривать. По-другому, не как прежде, вела себя с Элайн и Лала Паг. И даже в поведении Марики госпожа Кис чувствовала охлаждение.
    Марика с Васяткой тоже молчали. Они слегка смущались после своего вчерашнего разговора. Кроме того, Васятка раздумывал, не стоит ли ему погладить Марику. Он пришёл к выводу, что стоит, но лучше там, где ни князь, ни его будущая княгиня этого не увидят. Девчонку же занимал вопрос, наберётся ли её поклонник когда-нибудь смелости, чтобы обнять её, как Сеш свою Элайн? Она решила, что мальчик уже давно сделал бы это, если бы не убийственные взгляды князя, которые тот нет-нет, да бросал на Васятку. Раньше Марику это бы разозлило, теперь же вызывало улыбку: о ней переживают, надо же! Сеш нравился девочке. Когда-то, в другой жизни, ей казалось, что она была бы счастлива, будь её отец таким. Выдумывала себе что-то…
   Предсказатели немного пошептались и притихли. По их расчётам выходило, что вот-вот между гор должно показаться Поперечное ущелье и впадающая в большую Лииви речонка, упав в которую, погиб Миче.
   Не зная, как приступить к сложному разговору о своём друге и о своей догадке, Аарн покашлял и начал издалека:
   - А скажи, Сеш, отчего ты носишь имя этой вот реки?
   Произнёс тихо, но все аж подпрыгнули, услышав слова, приглушённые туманом.
   Князь, который мыслил в том же направлении, но испытывал те же затруднения, обрадовался возможности поболтать о ерунде, а потом непринуждённо намекнуть… сообщить… Он заговорил едва ли не шёпотом: скорбная тишина действовала угнетающе, мысли расползались:
    - Потому что мой род всегда жил на её берегах. А если жить в другом месте, могут случиться несчастья. Так говорят.
    - Кхе-кхе, - продолжил Кереичиките. – Какая-нибудь легенда есть, наверное.
    - Ну, есть, наверное, - ещё тише зашелестел Сеш. – Вроде, мы дети реки. Брехня, конечно. Реки добры. А мой отец… И его родня…
    - А что они? – вообще неслышно шевельнул губами Аарн.
    - Нехорошие очень.
    И опять тишина.
    - Злые, - для полной ясности добавил князь.
    Помолчал и вдруг выдал:
    - Отец бил маму.
    Никто не ответил.
    - Всегда напивался.
    Марика молча кивнула: это очень понятно. Надо же, у князей те же проблемы!
    - Меня тоже бил, - шёпотом сознался Сеш.
    - Служил Косзе, - вздохнул Доур.
    - Говорите громче, ничего не разобрать, - попросил Брим от руля. Его едва расслышали.
    - Служил Косзе, - подтвердил Лииви. – Делал, что велели. Знаете, происходит что-то не то. Я уже говорил.
   Лаян прошуршала, как тростник:
   - Негоже, чтобы жена бита была. И чтобы дитёнок маленький бит был. Не лепо. Худо весьма. Наил добр. Лоул будет добр к Лаян. Да.
    Это значит, её мужчины не обижают своих женщин и детей.
   - Было бы хорошо, - усмехнулась Дася. – Отчего так тихо? Звуки словно вязнут в варенье. У Лаян Лоул бит не будет?
   - Не, - замахала ручками унну - Лаян Лоула любить будет. Весьма чрезвычайно.
   И горестно вздохнула, словно царапнула по сердцам: может, её Лоула уже нет в живых.
   - Сеш сказку сказывать будет? О родичах весьма старых?
   - Сказку? – пробормотал князь. – Да нет сказки-то никакой. Подальше от отцовой родни держаться надо. Вот такая быль.
    - Сеш, а ты не чувствуешь ли какого-то особого родства с рекой? Этакого слияния? – настаивал Аарн. Он надеялся следующим вопросом перевести разговор на магию, а там – конкретно на магию чудного Няккского королевича, а там – ну, понятно на что.
    - Я чувствую, - внезапно отозвался Рики. Да так неожиданно громко, что Мичика, испугавшись, зарылась в мешки с вещами. – Всегда очень хорошо чувствую родство с водой. Но не с какой-нибудь там, как Ната, а с солёной. С морем.
     Вот и хорошо. Значит, сейчас можно поговорить о Зове Крови или о чём-то таком. Но Сеш сказал, отвечая на вопрос:
    - Как не чувствовать? Я же вырос здесь, на реке. Я её люблю. Я знаю её, - и тут же путешественники увидели маленькую речонку, прорезавшую горы слева. И Брим, не дожидаясь ничьих просьб, повернул туда. Ещё раз почтить память Миче.
    И теперь вы снова видите, как хорошо, что я сбежал от них. Выдержит ли такое нормальный человек, даже если он собака?
    
    *   
    Компания стояла на берегу, понурившись и выстроившись в линеечку. Сеш и Аарн, топтавшиеся на разных её концах, переживали, что не успели сообщить спутникам о том, что с Миче, скорей всего, всё относительно хорошо.
    - Ээээ… Нуууу… - начали они одновременно и очень тихо. И оглянулись. Слова и звуки, произнесённые людьми, пугали, как падающие кирпичи.
    - Эй, послушайте, - зашептала Элайн. – Что с нами случилось? Воистину, мы с ума сошли – причаливать здесь! Опять наваждение. Чья-нибудь злая воля.
    - Назад, ребятки, - попятился Доур.
    Мичика, всхлипнув, прыгнула в туман.
    - Куда ты? – испугался Васятка и, попытавшись её схватить, сделал пару шагов вперёд. И сразу исчез с глаз взрослых. Причём, вместе с Марикой, которую держал за руку.
    - Где Рики? – ахнула Дася.
    Рики отдалился от компании на несколько шагов. Ему хотелось побыть одному. Совсем одному. Чтобы никто не видел сейчас его горьких слёз, его отчаянной тоски, невыносимого горя. Ненадолго остаться наедине с собой, подумать о Миче. Вся его жизнь – это дружба с Миче, его помощь, его защита. Рики не мог понять, как дальше жить. Как сказать маме и папе. Как вернуться в Някку одному. Что делать там или где бы то ни было без Миче. Зов Крови – почему он не слышит? Но, может, если побыть совсем одному…
    - Хочешь, - шевельнувшись, вздохнул туман, - я верну тебе твоё ничтожество? Хочешь, научу, где искать?
    - Миче? - только чуть шевельнулись губы. – Мой Миче? Где искать? Как? – Голос сорвался. Нервы моего мальчика не выдержали. Он оглядывался, задыхаясь, пытаясь понять, кто говорит. Он обхватил себя руками, словно ему было холодно, ногтями вцепился в кожу, чтобы унять дрожь. Никого не видно вокруг, даже камни неразличимы. Кто говорит?
    - Всего лишь кровь дочери Охти, рождённой от моего сына. Ты сможешь, малолетний Аги. Смогла же твоя подружка убить меня.
    - Каиз? – пискнул Рики, отступая назад. – Ты же того… этого… И вообще… Отстань!
    Ещё шаг – и Рики встал в ледяную воду горной речки. Потерял ориентацию от растерянности. Рванулся вперёд и в сторону – и никого из компании не нашёл. Только туман, вязкий, как сметана, только тишина, набившаяся в уши, как вата. Крик испуганного мальчика потерялся в белёсом мире, окружившем его. Никто не услышит.
    - Дочь Охти тогда порезала руку – и это мой шанс. И каждый получит то, что хочет, - объяснила тяжёлая тишина. – Ты получишь своего Миче.
    - Как, как? – Рики лихорадочно соображал, как вырваться из затягивающей в себя белизны. «Как» относилось именно к этому: «как выбраться». Уж кто-кто, а он-то знает, что Каиз, с тупым упорством охотящийся за кровью Мичики – это не тот, от кого можно принять помощь. Рики не собирался причинять вред никому, тем более – маленькой девочке, видящей в нём, в брате Миче, свою защиту. 
    Она вдруг выскочила из тумана и с отчаянным, но неслышным криком, протянув вперёд руки, бросилась к мальчику, прижалась к нему, вцепилась пальчиками. Крохотное существо, понявшее, что может сейчас погибнуть. Ножик Рики упал к его ногам. Выпал из кармана. Такой уж у Рики карман.
    - Подумай, - соблазнял туман. – Жизнь никудышнего, не нужного, не любимого тобой существа в обмен на жизнь твоего брата.
    Рики поднял девочку на руки, и одной ногой, осторожно, начал нащупывать путь отступления. К воде. К реке. А реки, как сказал Сеш, на Навине очень добры. Каиз явно рассказывал что-то из своего опыта. Мальчик понять не мог, почему Мичика может быть ему, Рики, не нужна. Дети должны быть кому-нибудь нужны. Обязательно.
    - Не веришь мне, да? – дунуло в уши.
    Рики не верил. И не хотел. Такой ценой - не хотел. Хотя бы потому, что принести в жертву Каизу маленького ребёнка – недостойно имени Аги, невозможно для Рики, брата Миче, отдавшего жизнь ради спасения этой девочки. Вообще невозможно.
    - Никто не осудит. Твой брат в том числе. Благородный поступок преданного родственника…
    Рики молчал. Ещё шаг.
    Он ухнул в холодную воду по колени, едва не упал сам и не уронил Мичику, почти потерявшую сознание от страха. Ощутил быстрое течение – и понял, куда идти, где большая река Лииви. Не поскользнуться бы на камнях.
    - О родителях вспомни.
    Рики вспомнил. Родители проклянут его, если он не сбережёт сейчас эту девочку.
    Что-то было не так. Он сообразил это не сразу, ощутив, что движется не вниз, а в горку, почувствовав возмущение и сопротивление воды. Дух Каиза изменил течение реки или её части – вот до чего силён. Вот до чего нужна ему Мичика. Ужас едва не лишил мальчика способности соображать здраво, но он взял себя в руки.
    - Спасибо, ты мне помог, - усмехнулась в лицо пустота. – Не хотел по-хорошему. Теперь справлюсь сам.
     Куда-то завело его обманное течение. Куда-то, где невидимый Каиз прихлопнет обоих детей камнем, упавшим с горы. Уронит их с высоты, выбив из-под ног опору. Они разобьются насмерть. Как Миче.
    - Миче!!! – выкрикнул Рики в отчаянии. Туман вполз ему в рот и погасил звук. – Миче, пожалуйста!
    Что-то тронуло сердце мальчика, что-то такое нежное и родное, радостное, как дружба, ясное, словно вся его прежняя жизнь, надёжное, словно руки Миче. Так он рассказывал потом.
    И сердце Рики оказалось сильнее того, что схватило, сжало, скомкало его снаружи, того, отчего он упал, больно стукнувшись и выпустив из рук Мичику. Всё это не важно: боль, ужас, засилье пустоты… Пустоты нет, потому что есть Миче, который с ним. Это Зов Крови, который сильнее разума.
    Кричать бесполезно, понял Рики. Он зашарил руками, нащупал и схватил девочкину ногу. Малышка задёргалась от страха и, наверное, заплакала. Погибая от жалости к ней, попавшей привидению на заметку, превозмогая боль в груди, Рики подобрался на четвереньках, взял Мичику за запястье и потянул, призывая ползти за собой. Он думал, что напуганную до полусмерти малявочку, придётся тащить чуть ли не волоком, но нет. Мичика резво последовала за мальчиком. Возможно, она уже устала бояться. Как модно нынче говорить у врачей, приобрела иммунитет.
    А тиски белого тумана сжимались, становились плотными, оставляли всё меньше места для движения, направляли детей в строну, нужную нематериальной сущности Каиза. И Рики, понявший это, рывком поднял Мичику на ноги и толкнул её от себя со всей силой, на которую ещё был способен. Толкнул в сторону, противоположную той, куда они ползли, вынуждаемые непонятным колдовством. Туда, где внезапно Рики услышал на миг прорезавший тишину звук живой и быстрой горной речонки. Совсем рядом. Мичика со всего маху влетела в воду. Худо-бедно она умела плавать, а освобождённое течение подхватило её и понесло к большой воде, а там был шанс спастись – лишь бы покинуть ущелье. Рики же, внезапно ослабевший вконец, упал между камнями в колючую траву. На то, чтобы применить магию или просто двигаться вперёд сил уже не хватило. Рики ещё что-то видел, но это что-то было ничем.
    А досаде этой пустоты не было предела: мальчик, потративший все силы на то, чтобы толкнуть Мичику в реку, догадался слишком рано, чуть-чуть не дополз до того места, где с ним и с предназначенной в жертву девчонкой было бы покончено навсегда.

    *   
    Лёгонькую Мичику волокло по камням, било об их круглые скользкие спины, а она пыталась зацепиться. Она, понимала, что спасение для неё только там, внизу, за пределами гор, но ушибаясь о невидимые камни и сдирая в кровь руки, рвалась назад, к Рики, оставшемуся в тумане. Маленькая девочка миновала порог страха, больше она не боялась за себя, невозможно вечно бояться. Слишком много, по её мнению, людей отдали свои жизни ради неё. Мичика, чей ужас обратился в камень, не могла искать спасения без Рики. Если погибнет ещё и он – вот будет истинная трагедия.
    Мичика упёрлась всеми лапками в подвернувшийся валун. Она не помнила боли, которую ощутила, врезавшись в него. Пересиливая быстрое течение мелкой речонки, девочка ступила туда, где, как она думала, находился берег, на котором остался Рики, протянула руку…
    - Аааааа! – вроде бы завопил этот бедный ребёнок. И тут же понял, что бояться нечего: то тёплое и живое, за что Мичика ухватилась, оказалось всего лишь Марикой, бредущей вдоль реки, и от неожиданности плюхнувшейся в воду. Сверху бухнулся Васятка. Наверное, они что-то говорили, даже кричали, но Мичика не слышала. Фигуры казались расплывчатыми, нечёткими, почти белыми, но девочка видела: ребята беззвучно открывают и закрывают рты и выглядят очень испуганными. Тем не менее, даже упав, они не расцепили рук. И, поднявшись, тут же ухватили и Мичику. Получился такой хоровод. Девочка потащила их вверх, они сразу же поняли, поставили её между собой и, преодолевая силу течения, поддерживая малышку, поплелись вперёд, не выходя на берег. Все трое закоченели в ледяной воде, но это был единственный путь. Однако, как долго идти, в каком месте на берегу искать Рики - вот вопрос.
     Компания разделилась потому, что Васятка с Марикой сразу кинулись за Мичикой в туман, а взрослые замешкались, они оглядывались в поисках Рики. Но тут уже стало ничего не разобрать в белёсой плотной дымке. Нащупав руки друг друга, они, словно школьники, гуськом, придвинулись ближе к речонке, понимая, что это хоть какой-то ориентир.
     - У нас на Навине всегда так? – ехидно поинтересовался Аарн с конца шеренги.
     - Это что-то не то. Ненормальное что-то, - в который раз объяснил Сеш, идущий первым.
     - Где дети? Куда они пошли? – волновались остальные.
     - Что за волшебство такое? – слабо пискнула Элайн. – Кто это сделал?
    И никто никого не слышал.

    *   
    Марика и Васятка тормошили Мичику, призывая её к тому, чтобы она опознала место, откуда свалилась в воду. Только не было ничего видно, поди-ка, опознай тут. Ноги задеревенели от холода, ребята выбрались на берег и повалились в траву, задыхаясь и не размыкая рук. Страшно, потому что ощущалось чьё-то пристальное и злобное внимание к их компании, к маленькой Мичике, что сжалась в мокрый дрожащий комочек.
    - Давайте, - неслышно призвал Васятка. – Вставайте. Идёмте.
    Он поднялся и потянул за собой девчонок.
    И это было очень на руку бесплотной сущности Каиза. Пусть движутся в нужном направлении.
     Чуть расступился туман – и дети, увидев лежащего среди камней Рики, ринулись в ту сторону, не замечая больше ничего…
     …Аарн отпустил руку Элайн. Надо было найти детей среди этого тумана, а человеческие возможности слишком ограничены. Кереичиките решил положиться на чутьё лесного зверя. Большим чёрным волком метнулся он в сторону, в самую белёсую гущу, густую и плотную, словно вата, а сквозь неё не продраться, если навалена целая гора. Аарн крался ползком, по самой земле, где давящая плотность ощущалась не так сильно. Он тоже заметил Рики, но увидел и нечто, на что не обратили внимания дети.   
     Сгусток тумана, плотнее прочего.
     Он имел очертания человеческой фигуры – но это и всё, что можно было рассмотреть. Он покачивался в вертикальном положении в воздухе над крохотной площадкой на склоне чуть дальше того места, где лежал  Рики.
     Аарну подумалось, что раньше, в нормальные времена, это было одно из мест почитания здешних божеств. Например, какого-нибудь водяного духа, обитающего при слиянии рек. Хорошее место было, пока его не испоганило отвратительное волшебство зависшего на склоне человекообразного силуэта. Там, на этой площадке, прямо из скалы рождался ручеёк. Маленьким водопадом он устремлялся к маленькой речке мимо большого валуна на самом краю. Валун стоял там крепко и незыблемо несколько столетий, наверное. С тех пор, как прикатился откуда-то сверху во время землетрясения и увяз в мягкой почве, удерживаемой крепкой скалой и корнями.
     Ручеёк, пробегающий в стороне от большого камня, не мог причинить ущерба окружающему ландшафту, пока его течение не было насильственно изменено болтающимся в тумане белым субъектом. Теперь, подмытый со всех сторон валун, балансировал на краешке площадки. Даже покачивался слегка. Возможно, он упал бы уже, если б не воля неизвестного волшебника. Понять, кто он такой, и даже мужчина или женщина, было невозможно. Но Аарн видел, что выступ скалы не позволит камню упасть на Рики, зато едва обозначившиеся в тумане три фигурки, две побольше, а одна маленькая совсем, как раз на его пути.
     Марика, Васятка и Мичика выбрались на берег дальше и выше того места, с которого упала в воду малышка. Река делала резкий поворот, прежде чем по прямой влиться в Лииви. Миновав его, дети приближались с другой стороны.
     И всё теперь зависело от скорости действий Аарна. Но никакой скорости не хватит для предотвращения падения здоровенного камня, вызванного волшебством. Ещё неизвестно, кто сильнейший маг. Валун соскользнул вниз едва ли не сразу, как Кереичиките увидел его и детей.
    Мигом приняв человеческий облик и вскинув руки, Аарн попытался что-то предпринять, но как? Камень ушёл на другую сторону, а площадка пропала с глаз, скрытая сплошной белизной…

     *   
    Сеш нащупал в тумане ухо Доура и сунул в него губы:
     - Сядьте и не сходите с места! – приказал он.
     - Что? – не понял предсказатель. Ему послышалось что-то вроде «моя невеста».
    - Я убью чёртова мага и вернусь.
    - Да уж, хорош гусь, - отозвался Доур, решивший, что князь ухитрился потерять в тумане и свою наречённую тоже.
    - Волшебника надо обезопасить, а то он прихлопнет нас. Если что – у вас есть Элайн. Пойду мага искать.
    - Помогать? – обрадовался наш приятель. – Куда надо идти? Не торчать же здесь?
    - Да, стоять вот здесь, - не расслышал Сеш, отпустил ухо Доура, его руку, и усатым серо-мраморным котом поскакал вверх по реке в буквальном смысле слова. В полной уверенности, что предсказатель его понял правильно.
    С камня на камень в колдовском тумане, менее плотном у земли и воды, чем чуть выше.
    Сеш с закрытыми глазами мог проделать такое ещё в далёком детстве. Яхта его мамы часто останавливалась в этом месте. А относительно недавно он повторил детскую забаву, демонстрируя невесте силу и ловкость. И у заговорщиков бывают выходные и дни, полные романтики, посвящённые речным прогулкам с любимыми. Все камни в этой речонке вплоть до второго поворота, наш князь знал наизусть, и к каждому примерился своими кошачьими лапками. Он правильно рассчитал: подойти к месту событий с противоположной стороны, то есть с той, где вылезла на берег малолетняя троица. Злое волшебство чуял он именно там.

     *   
     Элайн, думая, что у трёх предсказателей, путешествующих с ними, остаётся сильный защитник в лице Сеша, отпустила руку Даси с другой стороны цепочки, и поползла вслед за Аарном. Это не очень приятное ощущение: маленькой домашней кошечке продвигаться за мощным диким хищником. Любая киса должна мчаться в обратном направлении. Но Элайн, движимая желанием найти детей и прихлопнуть волшебника, напустившего туману, наплевав на инстинкты, следовала за волком. Лишь бы не отстать.
     Как и её спутники, она думала, это происки тех, что остались в лесу у озерка без коней и без подштанников. Вышли к реке, увидели баржу, знакомые силуэты, унюхали неучтённого волшебника – и ну колдовать во славу Великого. Или просто решили ограбить путников с целью добывания порток и транспортного средства. Почему с помощью такого сложного и непонятного колдовства, это пока не занимало Элайн. Она быстро догнала Аарна и острыми зубками кусила его за ухо, прыгнув на спину. Не больно, но чувствительно. Только чтобы дать понять, что она здесь. Ух, не дай-то вам Эя кусать волчище! 
    Совершенно безумные были глаза у волшебника, когда он обернулся уже в облике человека.
    В тот же миг Элайн ощутила себя летящей по воздуху в сердце тумана. А под ней, смутно видимый в белёсой гуще, скакал по склону камень, огромный валун, на который она и приземлилась.
     Скок!!! Будущая княгиня икнула, камень крутанулся. И выбросил её далеко вперёд прямо на грудь завопившего от неожиданности Васятки.
     Знаете, хорошо, что некоторые соображают быстро. Хорошо, что Элайн из таких. Дети расцепили руки, чтобы защититься от налетевшего нечто. Госпожа Кис, мигом став человеком, толкнула их в сторону, в небольшую, плохо видную в тумане расселинку. Да вот беда: рук только две, а толчок был произведён на уровне груди. Поэтому улетели с пути валуна высокие Марика и Васятка, а Мичика осталась. И, не успевая больше ничего, Элайн прикрыла её собой… И здоровенный камень завис над ними внезапно остановившись в полёте.
    Секунда… Пять… Десять…
    Элайн никак не могла опомниться, а Марика не могла больше держать в воздухе эту штуку. Марика на левитации собаку съела. Это её конёк и почти единственное достижение в магии. А магия – это нечто другое, чем физическая сила. Руки не устают, но устала вся Марика. Вся целиком, очень быстро. Сила нужна невероятная, чтобы проделать то, что проделала она. Девочка хотела просто чуть удлинить траекторию прыжка валуна, чтобы он перелетел через Элайн и Мичику, да и катился себе дальше. Но что-то мешало замыслу, не позволяя Марике даже самую малость сдвинуть в воздухе эту дрыну. Что-то давило и пыталось опустить орудие убийства прямо здесь, на тех, кто распластался под ним. Марика сопротивлялась. У неё совсем не осталось этих сил. Глаза высохли и стали будто деревянными, руки онемели, мысли путались, ноги дрожали.
    Васятка, пыхтя, вылез из расселинки, прыгнул вперёд, вцепился в госпожу Кис, потянул, затормошил: скорее! Она слабо шевельнулась, подняла голову… И тут Марика почувствоваа, что это всё – и медленно, без мыслей и чувств, опустилась на землю…
 
    *   
     Аарн всё же добрался до площадки. Снова он был волком. Не видя пока, что творится внизу, он с рычанием бросился на белёсую, странно похожую по плотности на молочный кисель, фигуру.
     В детстве говаривал ему папа Лесик, подсовывая малоаппетитное кушанье: «Ешь, милый, это вкусно. И очень полезно. Станешь большим, сильным и ловким». «Бе-е-е!» - выражал своё мнение Аарн, морщась и высовывая язык. Но приходилось глотать скользкое угощение, вдохновенно состряпанное бородатой женщиной Остой, звездой кулинарного искусства цирка Везлика. Глотать надо было с опаской: в киселе попадались волоски из Остиной бороды. Каждый раз беднягу Аарна тянуло побежать за повозку. И вот снова – здорово.
     Молочный кисель взмахнул чем-то вроде крыльев или тряпок, и, похоже, что обернулся. Большой чёрный волк метался у него внутри, клацая зубами. В пасть не попадалось ничего, похожего на плоть, в которую можно впиться и повергнуть врага. Только что-то невразумительное, просачиващееся между зубами. «Уж не призрак ли это?» - подумал Аарн и основательно струхнул. Он, как вы помните, водил дружбу аж с тремя привидениями, но те были мирными и ничего не затевали против людей. Они не имели никакой плотности даже плотности киселя. А уж так скакать внутри них, Кереичиките и вовсе не доводилось. Тем не менее, занятия своего он не прекратил до тех пор, пока не понял, что существу до этого дела нет. Тот отвернулся, готовясь к очередной призрачной пакости.
    Недоумевая, как это молочный кисель может пользоваться магией, Аарн стал человеком, чтобы сражаться, как волшебник.
    Он думал, его первая атака пропала зря, но это было не так. Дух отвлёкся, озадаченный нападением волка, и очень вовремя. Воля, противостоящая Марике, ослабела, древний валун пронёсся над Элайн, Васяткой и Мичикой, не задев их. Замысел Каиза снова был сорван. 
     Тем временем Доур, уверенный, что ему велели двигаться вдоль берега речонки, пока не наткнётся на кого-нибудь из детей и не соберёт их всех в кучу, вёл Брима и Дасю вперёд. Основательно струхнувшая Лаян обнимала Дасю за шею. Напугало неугомонную авантюристку то, что она не могла расправить крылья под давлением неестественного тумана, не могла взлететь. Лаян решила, что заболела и вот-вот умрёт: она никогда не слышала, чтобы какой-то иной случай мешал унну порхать. Она дрожала, и до того крепко прижималась к Дасе, что та боялась, что её задушат. Предсказатели с трудом шли, растопырив сцепленные руки, и наткнулись на почти бездыханного Рики, на моего бедного мальчика, которого коснулась лютая ненависть Каиза. Они сгрудились вокруг, отгоняя ладонями, клубившийся и вившийся туман, перевернули Рики на спину, поглаживали, похлопывали и звали, не слыша самих себя.
     Сеш, не досчитавшийся пары валунов и дважды из-за этого свалившийся в воду, понял, что неведомому волшебнику под силу изменить течение реки. Понял: река подаёт ему знак. Засмеялся: посмотрим-ка, кто сильнее! И прибавил ходу. Здесь полно ещё камней. Он знал их наперечёт. Выбрался на берег, очень удачно унюхал следы Марики, чей запах знал ещё с Някки, побежал вперёд…
     Мама моя!
     Прямо на Сеша летела сверху из тумана здоровенная глыба. Он ничего не успевал предпринять. Только прижал мохнатые уши. «Наказание, - равнодушно подумал предводитель балбесов. – За то, что мы сделали с Миче».
     Но я-то на него не сердился.

     *   
     Был ещё один человек, про которого, не к чести компании будь сказано, все забыли в этом переполохе. Лала Паг не пошла со всеми, осталась на старой барже. Ей казалось, что именно это лучшее место, чтобы погрустить о Миче. Все уйдут, оставят её в покое, вот и хорошо. Но что-то никто никак не возвращался, а туман становился плотнее. На девочку напала тревога.
     Лале было хорошо видно место слияния рек. Так вот, там происходили странные вещи. Сначала количество воды, впадающей в Лииви, вдруг резко уменьшилось. Дочь авантюристов так и отметила про себя: речонка внезапно обмелела. А очень скоро из тумана словно выплеснули несколько бочек воды. Это когда Рики и Мичика выбрались на берег, и было отменено волшебство, изменяющее течение. Вода с шумом взметнулась большой волной, брызгами, баржу закачало так, что Лала испугалась. И подумала, что дело нечисто, и без неё, конечно, не справятся.
      Этот непостижимый ребёнок сделал умную вещь. Все вещи в количестве девяти рюкзаков, сумки Мичики, маленького мешочка Лаян, большого мешка с провизией и нескольких одеял она перетащила на берег, на возвышенность, под куст. Почему Лала решила так сделать, она объяснить не смогла. Скорей всего потому, что помнила легенду о Диком Гамре, потерявшем свой корабль и свои вещи во время наводнения. О том, что компании, возможно, предстоит спасаться бегством, быстро отчаливать от берега, и некогда будет перетаскивать всё обратно, девочка не подумала. И легенду о Тирке и Тарке не вспомнила. Рассказывают, что эти люди лишились мешка золота потому, что не перенесли его вовремя в лодку. Когда приходится спасать свои шкуры, не до материальных ценностей. Ну, я так думаю.
    Так вот, Лала, в момент выполнив этот объём работ, взяла спички, два фонаря, по одному в каждую руку, и отцепила от сумки Мичики свисток, висящий там виде брелока. Свисток Лала сунула в рот и отправилась спасать неразумных взрослых и детей.
     Я уже говорил, кажется, что, если Петрик однажды дочудится до того, что отречётся от престола, никого не желал бы я видеть в этом золочёном кресле с большей охотой, чем Лалу Паг. Я был бы её вернейшим подданным. Я никогда не устану восхищаться гибкостью её ума, сообразительностью и смелостью. Каковыми качествами восхищаюсь и в Петрике, впрочем.
     Посвистывая время от времени, хотя и не слыша издаваемых звуков, Лала разумно не сунулась в гущу тумана, а полезла вверх по ближайшему склону. И это была гора, где немного подальше находилась площадка с источником и сорвавшимся валуном. Очень скоро шустрая девочка оказалась выше верхней границы белёсой дымки и обнаружила, что самая её густота всего лишь в человеческий рост. Потому Лала, хоть и очень смутно, но всё же видела кутерьму внизу. Порой не видела ничего из-за вдруг набежавших плотных клубов, но всё же… Ей только было непонятно, где Сеш, а так заметила положение всех членов компании.
     Больше всего Лалу потрясло то, что Рики лежит без движения. Валун, просвистевший над головами Кис-Кис и малолетних членов команды, произвёл на неё гораздо меньшее впечатление, чем предполагаемое несчастье, случившееся с младшим Аги. Планируя, как пробраться мимо мага в белых тряпках, с которым сцепился Аарн, Лала зажгла лампы – пусть служат ориентиром и отпугивают туман. И, набирая скорость, начала спускаться. Больше всего она боялась оказаться на той же площадке, что и неведомый злыдень, похожий на приведение – всё там было окутано ненавистью и яростью, и они клубились, подобно туману. Лала чувствовала это и старалась держаться левее. Но путь преградили наваленные так и сяк камни, кусты с шипами и нечто вроде небольшого провала. Не пройти.
    Жалобно взвизгнув, дочь авантюристов по нахоженной тропке взяла курс на страшное место и на Аарна – авось защитит, когда она станет красться мимо.
   
     *   
     Едва наверху Лала зажгла лампы, Рики бессмысленно глядящий в пустоту, моргнул и шепнул:
     - Свет.
     Его не услышали, но посмотрели туда же, ахнув по очереди. Фигурку Лалы было не различить, но Лаян, Брим, Дася и Доур отлично видели два огонька всё ниже, ниже… У Доура мелькнула было мысль: не глаза ли это ужасающего чудовища? Но Лала на ходу то спотыкалась, то скользила, и так размахивала руками, что чудовище поистине должно было быть ужасающим, чтобы так вертеть глазами. Нет, это был живой, настоящий огонь, и предсказатели поднялись ему навстречу и даже поставили вертикально Рики. Он, правда, норовил упасть, но его хорошо держали.
     Заметив свет двух ламп, Элайн засмеялась неслышно и повела трёх детей наверх. Почему-то ей показалось, что там им самое место. Там, где они с Аарном сейчас размажут по камушкам омерзительную магическую вражину, пытавшуюся их убить. Элайн сейчас покажет кое-кому, что бывает с теми, кто нападает на её детей. Вид живого огня в тумане придал ей сил и того, что называется кураж. Марику, правда, пришлось тащить едва ли не волоком и, в конце концов, посадить недалеко от площадки. Сама же Элайн рвалась в бой.
     Лала зажгла лампы в тот миг, когда навстречу куску скалы, летящему на голову Сешу, взметнулась вода в реке, уставшей терпеть безобразия, творящиеся на её берегах. И я её понимаю! Будь я рекой – взбунтовался бы тоже. То налетает безумное, чёрное, страшное волшебство – и нарушается вековая, устоявшаяся жизнь реки, и рушится огромный каменный мост прямо тебе в течение, убивая рыб и личинок, засыпая норы, губя молодые кусты и деревья, и завал преграждает вечный путь воды. То вот опять какая-то ерунда.
    Плотный и сильный поток взметнулся над Сешем, ударил по камню и отвёл беду. И, ухнув чуть ниже князя, утёк в своё русло, лишь слегка обрызгав в знак признательности и привязанности того, кто был симпатичен и дорог речонке с тех пор, как носился здесь детёнышем. Он никогда ничего не делал реке плохого, совершенно справедливо ощущая родственную связь с пресными водами Навины. Но ради его отца речка и струйкой бы не пошевелила.
    - Ччччто этто бббыло? – заплетающимся языком спросил сам себя Сеш, дивясь на невиданное явление. Бедняга никак не мог прийти в себя после такого потрясения. На его защиту встала река – как это может быть? Князь очень хорошо помнил, что сам ничего не сделал для своего спасения, когда бы он мог успеть? Просто невероятно.
    Однако надо было покинуть берег и подниматься наверх, туда, где краем глаза Сеш заметил огонь. Не новая ли каверза неведомого мага? Тревожно оглядываясь на речку и не смея даже отряхнуться, наш котик на дрожащих лапах принялся карабкаться по склону к площадке с родником.
    Видели бы вы, какие разрушения на склоне оставил после себя здоровенный валун, слетевший оттуда! Раздробленные камни, расплющенные кусты, круглые глубокие ямы, покорёженная тропа… Бедного Сеша тошнило при мысли, что было бы, если б глыба упала на его голову.
     Увидев на кусте розовую косынку Элайн, которую сам ей подарил год назад, Сеш взвыл так, будто камень придавил-таки ему хвост. Заметался, ловя запахи, от испуга ничего не понял, схватил косынку в пасть и поскакал изо всех сил.
    
     *   
     - Ты кто? – спросил Аарн полупризрака. Он придаёт именам особое значение. Кереичиките объяснял, почему, но мне сейчас некогда пересказывать.
     Существо цвета склизкого молочного киселя повернуло к Аарну белое пятно, которое должно было считаться его лицом.
     - Кереичиките! – зашипело оно.
     - Нет, это я, - поправил наш друг. - А кто ты?
     Он стоял такой весь спокойный, потому что видел уже, что с теми, кто ниже, ничего не случилось. Туман перестал быть таким густым. Аарн разглядел маленькую Мичику и занял место между ней и этим пугалом.
     - Каиз! - протянул Аарн. - Остался здесь, потому что у девочки на ладони ранка? Вроде помер, но вроде бы не совсем. Человеком уже не назвать. И даже привидением стал неполноценным каким-то. С жертвой опять ничего не вышло? Ах ты, бедняга! Не везёт. Сорвалось.
     - Фшшшпшшш, - изрёк тот сердитое нечто. Но Аарн даже не вынул руки из карманов. Бояться нечего. Привидениям не подвластна магия. Даже поняв, что перед ним привидение особого вида, волшебник сразу поймёт, что оно уже выдохлось.
    - Что, сдулся? – добродушно спросил Аарн. Ему было интересно, что призрак предпримет дальше. – Пошёл бы ты… куда-то там.
    - Я вернусь ещё, - предупредило полупривидение. – Не обрадуешься. Тебя опять схватят. Тебе предстоит ещё сам знаешь что. Наиглавнейший добьётся повиновения!
    - Ты о заклинании? О Сокровенном Слове? – хохотнул Кереичиките, качнувшись с пятки на носок. Он имел время поразмыслить над предсказанием несчастной невесты Косзы, убитой Ерпем. – Убивец ты наш, противный сердцу и разуму! Хочешь огорчу? Оно уже произнесено.
   - Неправда!
   - Уже, уже. Как и предсказано: в одном из домов Великого. В Някке, где стоял храм Косзы. Мною произнесено, последним сыном Ви. Для королевича Петрика, который своего брата хотел защитить, и для этого желал овладеть древнейшим защитным заклинанием. Оно и старое материнское заклятие – одно и то же, я думаю. Материнского слова что может быть сокровеннее? И произнесено оно в дни, когда на подлёте была комета, небесный цветок. Её первым делом на Винэе увидеть должны. А вот теперь уже и здесь, на Навине.
   - Чушь!
   - Видение той бедной женщины - всего лишь мысль о переменах. Всего лишь указание времени: мы защитили Миче Охти, а после этого три девочки при его, можно сказать, посредничестве, начали путь свой навстречу друг другу. О! Это такие девочки, которых не удержать! Подумай на досуге своим великим умом о встрече трёх сестёр. Не с заглавной буквы. Не тогда ли она случилась, когда три девочки, в которых кровь Охти, приложили ладошки к рельефу в пещере? О! Вот и одна из них!

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2015/01/11/2450
   

Иллюстрация: картинка из инета.