Здравствуй, Пиня!

Ха, вы будете смеяться! Как смеялся я, прочитав рассказ этой молодой, но уже талантливой девушки, Леди! А смеяться вы будете, потому как ни за что не догадаетесь, кто это тут сейчас пишет! Ну, не буду вас мучить. «Это же я, ваш Саша-с-Уральмаша!» (ц). Да-да, это все тот же Моня Лысюк! Не ждали?
«Шаланды, полные фекалий
В Одессу Костя приводил.
И все биндюжники линяли,
Когда в пивную он входил!».
Так вот, мы как раз и есть те самые биндюжники. Самая крутая артель от Пересыпи до Ланжерона, включая Молдаванку и Аркадию — «Бухая шаланда»!
Здравствуйте, мой дорогой главный редактор!
Как я рад, что вы по-прежнему на посту и даже не выгнали хакера Шило за его беззлобные шутки с раньшего времени. Как там поживает наша непреходящая любовь — Элеонора? Мой «Ягуар» каждый день рыдает навзрыд маслом и бензином, ну, и частично, тормозной жидкостью, что не возит ее куда-нибудь…
Как там ваш Шварц-снайпер? Он все еще бухер, или уже пришел в нормальное состояние? Короче, скажу вам прямо: вся наша артель и я лично, включая Шлему Засермана, дико за вас всех соскучились. И как я рад был вас всех снова увидеть, чтобы уже наконец было куда-нибудь написать две-три умных мыслей, которых у меня всегда есть.
Да, а рассказ этой молодой, но талантливой (впрочем, это я уже говорил) Леди тронул нас всех до слез! Просто до слез! Мы рыдали хором всей артелью, побросав мешки и наплевав на стенания капитана, у которого сроки. Дело в том, что недавно мы приняли в нашу артель чудного мальчика: Пиню. Такой себе симпатичный еврейский мальчик. Тихий, спокойный, я бы даже сказал, интеллигентный. Шнобель — во, косая сажень в плечах, одним словом, той мальчик, не рахитик. А что еще нужно хорошему биндюжнику? Но — не получается из него биндюжник! Во-первых, он стесняется пить водку по утрам! Можете себе представить, этот нежный ребенок по утрам пьет кофий! Это ж надо иметь железное здоровье, чтоб такое! Во-вторых, он совершенно не может правильно ругаться! И неправильно ругаться — он тоже не может! А как, скажите мне, можно работать по нашей специальности, не умея ругаться? Я вам отвечу: никак! Так как же вы его взяли и что он делает в вашей славной и горячей «Бухой шаланде», спросите вы меня. И я вам отвечу: работает! Причем — не хуже других. И секрет здесь вот в чем. У Пини есть мама. Чудная а-идише мамэ. Как говорится, в чем разница между террористом и еврейской мамой? С террористом можно договориться. И вот, каждое утро она приводит своего Пиню на работу. Когда мы ей сказали, что без стакана водки начинать нельзя, будет сплошной цорес, и мы не можем рисковать работой и пининым здоровьем, так мама теперь каждое утро выкушивает вместе со всей артелью стакан, полагающийся Пине — и работа начинается! Более того, честно скажу, она идет, как песня. (Кстати, я навел справки, мадам Олешкер с Костецкой сказала, что пинина мама спиртное в рот не брала!) А когда раздается: «Мама, мне опять сказали, что у с такими кривыми руками надо сиськи из-за спины гладить, а не мешки таскать!» — то тут же все пригибаются от дикой матерной тирады пининой мамы. Мешки слетают с поддонов и сходни гнутся! И с такой руганью работа даже не горит, а пылает.
А в обед… Мы просто умиляемся! «Пинечка, скушай яечко!» «Попей молочко, не спорь с мамой, тебе надо расти, так что кушай витамины!». Короче, вы понимаете. И то, что описала та молодая, но, как я уже неоднократно отмечал, таланливая девушка Леди — это прямо-таки наш Пиня! Со своей мамой. И хотя девушка не написала продолжения, но если б это был наш Пиня и наша мама — я вас умоляю! Она бы таки сделала своему Пине костюмчик. И чтоб сидел!
Так что, мы приглашаем Леди в нашу артель, познакомиться с такой выдающейся и изысканной публикой! Пусть она себе пишет про нас рассказы, а главный редактор их будет печатать.

Всегда ваш — Моня Лысюк.