Иллюзория. Часть первая. 11 августа 2013 года

     Лежу сейчас в своей комнате и подслушиваю разговор с кухни. Вовка пришел поговорить с моей мамой, узнать, что же произошло. Мама кричит на весь дом, говорит, что я разлюблю его, что я не умею любить, что я черствая, что это самая большая ошибка – позволить Владимиру быть вхожим в наш дом, встречаться с ее дочерью. Что же такое произошло?
     Я плачу горькими слезами, а Вовка вступает в спор с моей мамой. А что папа? Он увидел, что Вова пришел к нам, и сам демонстративно вышел из дома. Вот такое решение проблемы. Мама на кухне по весеннему шаблону кидала гром и молнии, говорила, что мне необходимо учиться, что Вова собьет с пути истинного, что он недостоин меня. Привела какую-то непонятную фразу про семейные устои, о которых я, сколько жила в этом доме, ни разу не слышала. О каких уж тут, черт возьми, семейных устоях можно говорить, если у мамы с папой почти каждую ночь постель раздельная?
     Вовка спрашивал, в чем же дело, что случилось, почему в колеса любви опять вставляются палки... Ответ мамы меня убил. Она ответила, что никому ничего не обязана говорить в своем доме... Что это личное! Может быть, просто в очередной раз ответа нет? В очередной раз на работе ей промыли в голове что-то?
     Член семьи, недавно так названный, был вышвырнут за порог. Вовка зашел ко мне в комнату, погладил меня по голове, и я пошла провожать его до остановки. Шли и плакали оба – я в голос, он внутри себя. Я рыдала сильнее, в Вовкином голосе чувствовалась нотка боли, но он всячески скрывал надвигающиеся слезы.
     Когда я вернулась домой, мама ворвалась ко мне в комнату и сказала, что поступать я буду в другой город. Это еще что за новости? Я не хотела никуда уезжать! Я прекрасно поступлю и здесь, в своем городе. Моя ведь жизнь, мне учиться и мне жить... Здесь моя судьба, здесь мой мужчина! Но она даже слушать не захотела. Только рассмеялась.