Башня

Носохвост щебетал у самого окна башни. От солнца слепило глаза, и Тирэм повернулся лицом в комнату. Сперва ничего не увидел, так резок был переход от тьмы к свету. А потом, проморгавшись, он увидел своих многочисленных детей, бесшумно вставших у него за спиной, пока он пытался через слепящий солнечный свет рассмотреть носохвоста.

Уже сотня лет, как он строил эту Башню, но стройка никак не заканчивалась. Ни сил,  ни денег у него уже не было. Он продал бы душу дьяволу, если бы это помогло завершить эту чертову детскую мечту.

Он начал строить её в то время, когда умер его отец, и все его многочисленные братья скончались в течение недели после отца. Мать его, не перенеся таких потерь, попросила замуровать себя заживо в фундаменте. Что он и сделал. Нет, она, конечно, просто просила похоронить её рядом с мужем и детьми. Но она так страдала и так умоляла его выполнить её просьбу, как будто сомневалась, что он сдержит слово. Чтобы доказать ей, что он не обманет её, Тирэм сложил останки своего отца и братьев между камнями фундамента, причем двое братьев ещё агонизировали, выблевывая почерневшие внутренности, привел мать на стройку и показал ей её могилу. Он приказал каменщикам заливать раствор, а мать бросилась на тела своих детей, увязая в быстро твердеющей жиже. Не имело смысла доставать её. Теперь она наверняка знала, что окажется рядом с мужем и детьми после своей смерти. Он всегда делает то, что обещает.

Он уже и забыл, кому и когда он пообещал, что построит этот замок. Память стала подводить его в тот момент, когда началась стройка. Тирэм думал, что обещал это отцу. Он точно помнил момент, когда кричал, что клянется построить замок, чего бы это ему ни стоило, и лицо отца в крови, из глазницы которого торчал подсвечник. А как этот подсвечник там оказался — уже и не помнил. Кто то воткнул его в лицо старого князя.

Кто то просил построить его Башню и пообещал ему, что там он будет в безопасности. Он устал от отца и старших братьев, нарушавших его уединение каждую ночь. Он сбегал и прятался от них, пока они однажды   не сломали ему ногу, и он уже никогда не мог никуда скрыться.

И тогда он пообещал отцу. Момент обещания и смерть отца странным образом совпали. Тирэм даже стал думать, что, когда он что то обещает, то этот человек непременно погибнет — такая страшная и неведомая сила была в его клятве.

Что он пообещал братьям ? — что он позаботиться о них? Что они не будут скучать об отце, когда они, в радостном предвкушении схватки за отцовские земли после поминок, лили притворные слезы и ели приготовленную им, младшим братом, поминальную трапезу? И у них действительно больше не было повода тосковать об отце.  Так они были заняты тем, что наутро волосы их остались на подушках и их сжигал странный огонь изнутри. Не вспоминая об отце эти обжоры  отошли за неделю, а двое, еще не умерев окончательно, захлебнулись в растворе основания его Башни.

Судьба награждает тех, кто держит свое слово. Судьба вознесла его, хромого жалкого младшего отпрыска, положение которого было хуже чем у последней дворовой собаки,  наверх. И продолжала возносить раз за разом. После каждого выполненного обещания здание его мечты поднималось еще на рост человека.

И, если работа стопорилась, он снова клялся и исполнял свою клятву.

Тирэм строил эту башню, и никого не осталось в живых из тех, кто начинал с ним. Кажется, он всем им что то обещал. Он обещал всем своим женам, что не оставит их до самой смерти, и все они умерли у него на руках. Последняя, правда, упала со строительных лесов, когда он показывал ей её родной дом , который она могла бы видеть из окна их строящейся спальни. Но он был, как и обещал, с ней до последнего её  мгновения. И даже потом, после смерти он позаботился о ней — он приказал поднять то, что от неё осталось и повесить её на этих же мостках лицом к её родному дому. А рядом повесил вниз головой её живого слугу, которого она привезла из дома с собой и так и не отучилась от того, чтобы тот спал в её ногах. Её ноги в безветрие касались его переполненного кровью лица, - она ведь так любила это при жизни.

После её смерти башня поднялась ещё на два пролета.

Он щедро награждал тех, кто помогал ему с его мечтой, но никто не решался ни о чем его просить, потому что знали — он сдержит слово, чего бы это не стоило.

Сейчас он остался один, в этой башне, не зная, как продолжить стройку. Башня стала самым по настоящему безопасным местом  для него, — никто уже несколько лет не приближался к ней. Только вот носохвост беспокоил его своим стрекотом с самого рассвета.

И вот пришли его дети, чтобы помочь ему завершить её.

Он успел попросить только об одном — «достройте Башню!»,  когда пролетал мимо рассыпающихся подвешенных скелетов под окном своей спальни. И ему прямо перед столкновением с каменной террасой послышался глумливый хохот - «обещаем!»